Текст книги "Прощение (СИ)"
Автор книги: Мария Шматченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 20. Рождественский бал
С утра шёл дождь. После завтрака Адриан стоял у открытого окна в гостиной и смотрел на сад. Так непривычно было глядеть на цветы, на зелёную листву, когда этой ночью встречаешь Рождество. На ранчо давно лежит снег. Вспомнив его, юноша поёжился.
– Тебе холодно? – спросил его сэр Гарольд.
– Нет, дедушка, – улыбнулся внук, – просто так непривычно, что на Рождество идёт дождь, а ни снег.
– Да, и мне тоже. Почему-то Рождество у меня ассоциируется ещё и со снегом. Так интересно посмотреть на эту девушку, подругу Фила.
– И мне тоже. Очень хочется с ней познакомиться.
Дождь барабанил в окна, косыми потоками поливая сад и дорожки, будто решив помочь обитателям замка навести порядок перед великим праздником. Комната наполнялась прохладой и свежестью. Молодой милорд, обняв себя за плечи, так и стоял, глядя на сад, как потоки воды поливают крышу беседки, а пол самой беседки остаётся сухим, как иной раз вздрагивают хорошенькие бутоны цветов, и как на небе над зелёной листовой цветущих деревьев появилась радуга.
– Адриаша… – после долгого молчания сказал Гарольд, который сидел сзади внука на диване, и голос его дрогнул, – ангел мой, мне очень не хочется причинять тебе боль, не хочется портить настроение, но… Всё так тяжело!
– Что-то… что-то случилось? – прошептал юноша, обернувшись к нему.
– Нет, ничего страшного, – успокаивающе улыбнулся дедушка. – К сожалению, после Рождества, через несколько дней, состоится одно из последних заседаний в суде, и ты должен там быть.
– Если надо, конечно.
– Ты увидишь там Джеральда.
Сердце Адриана вздрогнуло. Он боялся его, боялся воспоминаний, которые вызовет эта встреча, но в глубине своей души…был рад, что увидит отца. Юноша очень переживал за него, ему было жаль папу, хотя вряд ли сейчас был готов общаться.
– Я… я… справлюсь. Обещаю.
– Спасибо тебе… Я очень этого не хочу… Но так надо.
– Я понимаю.
Адриан, если на что-то не отвлекался, постоянно переживал из-за суда над родным отцом. Винил себя за то, что причиной этого был сам. И естественно, бывший раб постоянно думал об этом, и память об ужасе на ранчо не оставляла его. У бедняжки была только одна ночь, когда его не мучили кошмары. Конечно же, любовь и забота близких очень помогали ему. Он хоть чуть-чуть, но оправился от этого, по крайней мере днём Адриан радовался жизни. А сегодня настанет Рождественская ночь, и ничего не могло испортить праздничного настроения.
Ближе к вечеру стали собираться гости. Первыми приехали Фред, Чарльз с женой Изабеллой и их внучкой Рози. Сэр крепко обнял Адриана:.
– Ангел мой! Как же я по тебе соскучился! И наконец-то я могу познакомить тебя со своей супругой. Изабелла, это Адриан. Адриан, это Изабелла.
– Очень приятно познакомиться, леди.
– Мне тоже.
Изабелла, и правда, как рассказывал её муж, оказалась смуглой красавицей с кудрявыми, черными волосами и, несмотря на пожилой возраст, ещё не поседела. Стройная и статная женщина, вежливая и благородная. Адриан ей очень понравился, и леди тут же разделила восторг своего мужа и внучки. Рози, как и следовало ожидать, уже не отходила от внука Его Светлости.
Потом пришли Фил с Мэрбл и мистером Патриком, и дед молодого аристократа тоже очень порадовался им. Девушка наконец увидела того самого Адриана, про которого так много рассказывал друг, и сразу расположилась к нему. Она вела себя с кузеном Филиппа по-доброму и даже ласково, но не показывала, что от всей души сочувствует бедняжке и жалеет его, чтобы этим не унизить. «Какая прелесть! – думала девушка. – И как можно было над таким так бесчеловечно издеваться?! Изуверство! Бедный мальчик!». Мэрбл тут же полюбила внука Его Светлости, как родного брата, так же как любил его Фил.
Сразу после них приехал сэр Ричард. Он был очень весёлый, что Гарольд и Морис удивились, что их всегда серьёзный друг такой беспечный сегодня. Смеётся, шутит. Мужчина таскал за собой подарки, говорил, что не отдаст их до двенадцати, и не знал, куда пристроить, хотя дворецкий несколько раз предлагал отнести их под ёлку, а тот отвечал, что ему лень. По болтливости в тот вечер с ним мог сравниться разве, что сэр Чарльз.
На Рождественский бал собрался почти весь аристократический мир города. Гарольд пригласил и друзей Адриана, но никто, кроме Фила, не пришёл. Они не решились оставить Джеральда одного, который приглашения не получил.
Его Светлость всем представил своих внуков. Они казались такими разными, но оба очень красивыми молодыми людьми. Дед ими гордился. Леди Барбара наконец познакомилась со страшим внуком своего друга.
Юные леди незаметно заглядывались на Адриана. А на его кузена никто – тот не отходил от некой девушки, и все думали, что это невеста. «Пророчества» мистера Мориса сбылись, и младший внук Его Сиятельства оказался самым завидным кавалером на балу. Все молодые дамы мечтали с ним потанцевать, а тот ни одну не пригласил – такому красавцу… становилось неловко. Бедный, он никогда в жизни не присутствовал ни на одном празднике, – разве, что только, как «гвоздь программы», что-то вроде редкой, затейливой вещицы, на которую все сбегались смотреть, ведя себя с ним по-хамски. Поэтому сейчас юноша не представлял, что это такое, что вообще происходит на таких мероприятих. Но давайте не будем в этот светлый праздник вспоминать о плохом! Девушкам приходилось ухитряться, чтобы потанцевать с молодым милордом. Он их очень стеснялся и поэтому сам не приглашал.
Рози очень понравилась «невеста» старшего внука сэра Гарольда. Девочка заявила, что Мэрбл похожа на сказочную принцессу. Фил не отходил от любимой, и многие решили, что они, и правда, влюблённые. Внучка Чарльза тоже так думала:
– Адриан, если честно, красивее Филиппа, – прошептала девочка ей на ушко, с видом, что делится женскими секретами. – Ты только не обижайся. Но ты так смотришься с Филом…! Невероятно просто.
– Я и не обижаюсь, – рассмеялась девушка и тихо прошептала, подражая маленькой леди: – У всех свой вкус. Для меня, так лучше Фила никого нет. Только это между нами – он мне ведь ничего не предлагал, а я не хочу навязываться.
– Адриан похож на моего папу.
– Правда?
– Правда. Только папочка был в теле, полный. Он был веселей, добрый и много шутил.
Потом она рассказала о маме, после чего перешла, какие нынче в моде плюшевые игрушки. И то, и другое было сказано с самым серьёзным видом. Мэрбл улыбалась в ответ.
Рождественский ужин получился восхитительным! Повара постарались на славу! Гости остались в восторге. После все снова танцевали. И ещё позже вынесли большой-большой торт, красивый и нарядный. Он являлся настоящим произведением кулинарного искусства. Все подбежали к нему, чтобы разглядеть, как его украсили кремовыми узорами, марципановыми снежинками и песочными фигурками.
– Какая красота!
– Шедевр!
– Восхитительно!
– Потрясающе!
Гостей ещё угощали рождественским пудингом, рождественскими печеньем и кексами, и многим-многим другим.
За окнами уже светало, когда гости стали разъезжаться. Некоторые остались у хозяев, некоторые решили поехать домой. Мэрбл и Патрику было неловко оставаться, и они, кое-как уговорив сэра Гарольда не обижаться и не волноваться, поехали в гостиницу. Милорд дал им коляску, а Фил поехал их провожать.
Когда весь замок погрузился в сон, сэр Гарольд тихо вошёл в бальную залу и подошёл к ёлке, под которой гости оставили коробки с подарками. Мужчина улыбнулся. Всё прошло восхитительно. Друзья остались довольны, им понравились праздник, угощения, развлечения… Рождество. Сердце наполнилось надеждой и светом. Много сотен лет тому назад в эту ночь родился Спаситель. Тогда только волхвы узнали об этом. Сегодня эту радостную новость каждый год знает весь мир. И Гарольд был счастлив. Впервые за долгие годы он встретил Рождество со своими родными. И только одно огорчало – с ним не было его дочери, ведь она отказалась приходить, боясь обидеть этим Джеральда… и Его Светлостью не было и его сына… И это разбило сердце Гарольда.
Глава 21. Ошибка
На другой день после Рождества отца навестила Фелиция, чтобы поздравить его с праздником. Они сидели в кабинете. Леди чувствовала неловкость… Её папа словно бы воскрес из мёртвых. Какое чудо, какое счастье, а она выбрала брата, который с ним в ссоре! Старшая сестра не могла оставить Джерри, и сама не знала, почему. Наверное, ей было жаль несчастного преступника. Хотя и злилась на него неимоверно. Раньше сама мечтала отнять у него сына, а тут вдруг начала поддерживать.
Но сейчас рядом сидел дорогой папочка, который обожал свою дочь! Любовь и взаимопонимание никуда не делись сквозь года. Даже эти долгие четырнадцать лет не сумели отдалить их друг от друга! Но сердце Фелиции болело: ей было так трудно находиться между двух огней!
Первым вопросом, что она задала, когда они вошли в кабинет, стал вопрос об Адриане.
– Он хорошо, – улыбнулся Гарольд, – хотя… как хорошо? Ему гораздо лучше. А я вижу: бедняжке так тяжело сейчас.
– Бедный мой мальчик! – покачала головой Фелиция. – Он столько всего вытерпел!
– Да, а ты дальше поддерживай этого мерзавца, его мучителя! – не выдержал отец.
Дочь замолчала, не зная, что сказать. Она воспринимала брата, как больного, конченого человека, которому тоже нужна поддержка. И ей было обидно и больно, что не все такого же мнения.
– Папочка, прости меня! – внезапно сказала женщина. – Но не могу я оставить его совсем одного без поддержки! Ещё и Рождество сейчас… Он раздавлен. Полностью. Джерри так старался завоевать любовь сына, его доверие, и вот, когда у него это почти получилось, ты отнял Адриана. Зачем?
Гарольд, немного строго и немного с обидой, взглянул на дочь, спросил, не хочет ли обвинить его. Она покачала, головой в ответ.
– Фелиция, милая, я не хочу говорить на эту тему, я не хочу даже вспоминать, будто бы смакуя это, но ты вынуждаешь меня. Запомни, любому злодеянию нет оправдания. И никто во всём белом свете не имеет никакого права, оправдываясь своими переживаниями в прошлом, причинять боль другим людям. Я не понимаю. Ты говоришь, что так любишь Адриана, почему тогда поддерживаешь того, кто заставил его так страдать?
– Это тоже будет нехорошо с моей стороны – бросить сейчас брата без поддержки.
– А в чём же ты хочешь его поддержать? В его ужасных поступках? Что ты скажешь ему? «Поступай так дальше. Ты мой брат, и мне жаль тебя. Я тебя всё равно не оставлю, несмотря ни на что»?
Она замолчала, не зная, что ответить. Ей казалось, что отец хочет её уговорить бросить Джерри и вслед за Филом перейти на свою сторону. Может, конечно, так оно и было. Но леди не могла понять, хорошо это или плохо. Как-то это всё странно: был своеобразный Джеральд, ни плохой, ни хороший, временами, да, жесток по каким-то там своим соображениям, но временами трогательно заботящийся о своей семье, и тут в какой-то момент этот человек превращается в абсолютное Зло, Зло без проблесков и оттенков. И появляется Герой, сэр Гарольд, который становится спасителем, избавителем, настоящим Добром, и все добрые дела Джерри тут же обесцениваются. Что же такого сотворил её брат, что это перечеркнуло все его лучшие качества и все его благородные поступки, ведь не всегда и во всём являлся таким безжалостным и жестоким?
– Он – скотина! – внезапно заявил Его Сиятельство, и это вернуло Фелицию в реальность.
Леди невольно вздрогнула. Отец стоял у стола, а она не заметила, как тот поднялся с кресла.
– Почему?
– Ты же знаешь сама, – тихо ответил отец. – Дочка, неужели ты не понимаешь? Мы будто бы говорим на разных языках.
– Ну, как я его оставлю? Фил его ненавидит, хотя сам у него столько гостил, пользовался его гостеприимством, дел у него натворил…! Но этого никто не помнит, все помнят злодеяния Джерри… Мой сын лютой ненавистью ненавидит своего дядю, и это пугает меня. Один раз он даже избил его, чем очень гордится, и ещё намеревался это повторить!
– Филипп взрослый, умный человек. Меня лично больше беспокоит его ссора с тобой, чем с дядей. Ты ему мать.
– Ну и что? Это ещё не значит, что я должна во всём ему потакать!
– А Джерри – должна? – улыбнулся отец, облокотившись спиной о стол.
– Ты отнял у него сына, не подпускаешь к нему, подал на него в суд, мечтаешь, чтобы ему дали самую жёсткую меру наказания… Как я могу бросить его в такой момент, когда даже отец отвернулся от него? А Конни? Бедняжка, так переживает! Мне и её оставить без поддержки?
– Ты знаешь, почему я это сделал. А Конни – это вообще отдельный разговор!
– Почему ты не пускаешь к нам Адриана?
– Вот ещё скажите, что он виноват! Я никак не могу заставить его не чувствовать вину! А он, скажу тебе по секрету, рвался к вам. Да и сейчас ищет встречи, но я их пресекаю тут же.
– Он к нам рвался? – улыбнулась Фелиция.
– Что ты хочешь сказать? Что это нехорошо с его стороны, что он у меня живёт? Ему это суд предписал, Адриан не может покинуть меня. Я не позволю вам выставить его виноватым!
Леди назвала брата «бедным Джерри», и грустно сказала, что он так скучает по сыну! На что Гарольд, высокомерно подняв бровь, поинтересовался с горькой, строгой усмешкой в голосе:
– Давно не бил его?
– Он раскаялся, пойми!
– Не верю. Если вспомнить с чего всё началось, то мы явно увидим, что с ревности, жуткой, какой-то болезненной, ненормальной! – сэр всплеснул руками. – Джерри относился к Адриану собственнически. Он оправдывался, что тот его раб. Но нет… Его бесило, что бедняжка не любит его, а только уважает, как господина. Ну, а кто виноват? Адриан не знал, кто его настоящий отец, и всем сердцем любил того, кого им считал. У него и не в уме, что Даррен – не его папаша. Джеральд бесился, ревновал, а тот не понимал, за что господин на него так злится, за что наказывает. Мерзавец хотел получить от бедняжки сыновью любовь, доверие… Адриан же считал для себя непозволительным переступить эту черту, нарушить субординацию. Да и с какой стати ему с чужим, едва ль знакомым мужиком делиться своими мыслями, переживаниями, мечтами?! Это, согласись, и странно было бы. И неудобно как-то… Что тот самый мужик про тебя подумает?! Ну, вот… Что-то я заболтался, доченька! Но знаешь, что главное? Джерри говорил: «У меня нет Адриана», а ни у «У Адриана нет меня»… Своими издевательствами он подпортил себе репутацию и отдалился от цели – добиться его любви, и раскаивается именно в этом. А ни в том, какую боль причинил сыну.
– Он раскаивается в том, что себе навредил, а ни что сына заставил этим страдать? Так?
Гарольд даже обрадовался её вопросу, воскликнув, что вот именно!
– Страшно такое слышать. А Адриан ведь ему поверил…
– Он больше не издевается над ним, потому что боится навредить себе, а ни что заставит опять страдать.
– Но зачем же Джерри вообще надо было это затевать? Значит, любит сына, просто не может нормально это проявить.
Услышав эти речи, в душе Его Сиятельства надежда, что дочь начала его понимать, потухла вновь. Низко опустив голову, сосредоточенно-грустно глядя на трубку, он проговорил в ответ, садясь обратно в кресло:
– Я не знаю, Фелиция… Не знаю, кого он любит. Ты хочешь его защитить? Я, правда, очень рад, что ты так привязана к брату. Но думаю, этот разговор нет смысла продолжать.
Глядя, как косые лучи солнца врываются сквозь ещё не раздвинутые с вечера тяжёлые, бардовые гардины, оставляют блики на металлических ручках дверец шкафов, Фелиция вздрогнула, словно бы от удара плети. Нервно кусая губы, женщина спросила отца, почему считает, что нет смысла продолжать их беседу.
– Потому что я думаю одно, а ты – другое, и не хочу, чтобы у тебя сложилось неправильное обо мне мнение, будто бы я задался целью переманить тебя на нашу сторону. Я понимаю, ты любишь и того, и другого. И тебе сложно выбрать.
– Мне жальче Адриана. Я знаю, ты с ним, и у него всё будет хорошо. А с Джеральдом нет никого. Поэтому я…я…выбрала его. Но это не значит, что я против вас! Я люблю всех одинаково!
Гарольд эмоционально, страстно воскликнул, что Джеральд должен понять, что он негодяй! Мужчина даже стукнул кулаком по письменному столу, и на пол, на алый ковёр упал какой-то конверт. Фелиция вздрогнула вновь. Она любила отца, но почему-то впервые с его возращения, поймала себя на мысли, что чувствует, словно бы ей приходится заново знакомиться с ним. Взяв себя в руки, леди спросила, зачем ему Адриан, ведь он почти его не знает. Мальчику стукнуло всего четыре, когда Гарольд уехал, и до этого они не общались. Юноша и его дедушка, по сути, являлись, чужими людьми, когда вернулся последний.
Гарольд даже возмутился:
– Он – мой внук, и я люблю его! Ты прекрасно знаешь, что я хотел его усыновить. Тебе это о чём-то говорит? И ни на секунду о нём не забывал все эти годы. И о Филе тоже, и о тебе, и даже об этом мерзавце!
Фелиция неожиданно улыбнулась.
– Помирись с сыном, – глубоко вздохнув, успокоившись, мягко сказал отец. – Ты взрослее, ты больше видишь… Что с него взять? Он так молод. Амбициозен, импульсивен… Хотя, не скрою, что полностью его поддерживаю.
Ласковую, добрую улыбку с лица женщины как ветром сдуло, и она ответила, что не может, что сын тогда станет заставлять бросить брата…
– Знаешь, что, Фелиция?! Тут я такого не ожидал! Филипп тебе сын, а этот…да, ладно, брат!
Леди бесстрашно, холодно и даже с вызовом возразила, заявив, что Джерри отцу тоже сын.
– Я не прощу его за Адриана. Никогда. Я не могу поверить, что мой сын на такое способен.
Фелиция, что никак не могла решиться сделать один чёткий выбор, на чью сторону вставать, ответила, что понимает…
– Нет, не понимаешь! – перебил её эмоциональный отец. – Я видел этих двух мерзавцев, и они мне всё рассказали, охотно и в подробностях! Джеральд хотел показать ему, «что такое настоящие домогательства»…
– Они его что же…? – в глазах Фелиции застыл ужас, и она прикрыла рот дрожащей рукой.
– Да, они его чуть не убили… И это по приказу родного отца…!
– Бедняжка…
– Вот представь, что с Филом такое кто-то сделает! Я его не оставлю, а ты тоже скажешь: «У него есть дед, а у бандита никого!»?
Фелиция аж подскочила на стуле и возмущённо вскричала, что глаза выцарапает и волосы повыдергает!
– Теперь ты…
– Джеральду!
– У меня тоже первая мысль была такой. Представляешь, каково сейчас Адриаше? Бедняжка мой! Это просто кошмар какой-то… – по лицу Гарольда потекли слезы. – Я до сих пор поверить не могу, что такое возможно. И меня приводит в содрогание и ужас то, что не только возможно, а возможно в моей семье. Ты сама видела, каким наш мальчик был. Ты знаешь об этой ситуации едва ли не лучше меня. Я так раскаиваюсь, что сказал внуку о том, что всё это было сделано по приказу отца – Адриан думал, что тот приказал наказать его, а пытки – это уже самоволие палачей. С чего он это взял, не пойму. Наверное, ему хотелось оправдать Джеральда. Но когда я, идиот последний, развенчал этот миф, Адриан пришёл в шок… Мало того, что притупившиеся воспоминания воскресли вновь, так ещё и эта жуткая правда. Я очень корил себя за это.
– Папа, не вини себя. Такое трудно забыть, он помнил, ни на минуту не забывал, просто научился это скрывать. Ты ничего не воскрешал… Слишком мало времени минуло, чтобы забыть. Даже полгода не прошло.
Его Светлость, утирая слёзы, сказал, что Адриану всё равно лучше, по крайней мере он надеется, что это так. Если юношу отвлекаешь чем-то, делился с дочерью Гарольд, так вообще хорошо. А первое время бедняжка плакал, спать боялся, везде ходил за дедом… Как маленький, а ни как восемнадцатилетний парень. Мужчина утешал внука, как маленького ребёнка, а порою его бедный ангел засыпал, если родной человек сидел рядом с его кроватью в кресле… А утром Адриан испытывал глубочайшее чувство вины. В такие моменты сэр Гарольд проклинал Джеральда за то, что сделал со своим сыном.
Фелиция, роняя слёзы, тоже назвав бедным ангелом племянника, шептала, как это ужасно.
Его Светлость тут же попросил дочь не подумать, что Адриан плакса, трус и тряпка, как его папаша по молодости. Наверное, решил проявить мужскую солидарность. Да, несмотря на то что всем так нравится, что все к нему сразу привязываются, что, в конце концов, так красив, мальчик их обладает жутко-низкой самооценкой, у него напрочь отсутствует чувство собственного достоинства. Но вынести весь этот ужас изуверств и не стать после этого такой же скотиной, как папаша, не проклинать судьбу, не обозлиться на весь мир, сохранить в себе ангельские доброту и милосердие может только сильный человек.
Выслушав, Фелиция, назвав Гарольда папочкой, ответила, что знает. Но её почему-то не оставляет впечатление, что племянник ещё совсем дитя.
– Адриаша, бедняжка, многое пережил, – согласился с леди её отец. – И до сих пор переживает. Он много страдал. Нуждается в заботе, поддержке и любви. Может быть, поэтому кажется ребёнком.
Фелицию словно бы осенило, и она прошептала, что ей кажется, их мальчику нужна мать… Отец же ответил просто, что она нужна всем….
– Папочка, я не могу понять, в какой момент пожалела Джеральда, ведь там на ранчо сама хотела отнять у него сына…
Но в этот момент кто-то постучал в дверь и не дал ей договорить.
– Дедушка, можно к тебе?
Гарольд странно посмотрел на Фелицию, не сердясь, но с видом, что, мол, тебя я спрашивать не собираюсь.
– Да-да, конечно, Фил!
Молодой человек вошёл.
– Мама… – прошептал он, не ожидая её видеть.
– Сынок! – Фелиция соскочила со стула и бросилась на шею к сыну. – Прости меня! Ты был прав!
Она заплакала. Филипп был немного шоке и, придя в себя, обнял мать.
– Мамочка, не плачь, пожалуйста! С Рождеством тебя, и пусть всё будет чудесно!
– С Рождеством, мой хороший! Сынок, ну, как же я раньше не понимала? Ты простишь меня?
– Да разве я могу не простить? Я не сержусь на тебя, и никогда не сердился…
Гарольд улыбнулся и тихо вышел из кабинета, не желая мешать им. Мужчина прикрыл дверь и обернулся, чтобы уйти, как вдруг увидел взволнованную Констанцию.
– Конни?
– Сэр Гарольд! – женщина подбежала к нему. – Счастливого Рождества!
– Счастливого Рождества!
Свёкор и невестка обнялись.
– Простите меня, пожалуйста, что не смогла принять приглашение. На самом деле мне очень хотелось встретить праздник с Адриашей.
– Он был счастлив, осмелюсь предположить. По крайней мере, казался таким. Я его сегодня ещё не видел. Мы все ещё спим.
– А я только что от него. Меня мистер Морис встретил. И сказал, что Фелиция уже тут, я решила вам не мешать и пойти к Адриану.
– Ну, хорошо, – улыбнулся Гарольд. – Прости меня, Конни, что испортил тебе праздник, но иначе было нельзя – я не мог тянуть, чем скорее бы забрал его, тем лучше…
– Ничего страшного! – перебила его женщина. – Я понимаю… Теперь понимаю. И только теперь мне стыдно и…страшно…
– Что ты имеешь в виду?
– Я хочу порвать с вашим сыном, сэр Гарольд.
