Текст книги "Прощение (СИ)"
Автор книги: Мария Шматченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Глава 16.Рука и сердца Адриана
– Геральдина наконец пришла в себя. Перед глазами всё поплыло. В теле чувствовалась непреодолимая слабость.
– Где я…? – прошептала девушка.
– Вы очнулись, мисс? – раздался обеспокоенный мужской голос, и она увидела над собой чьё-то лицо, но не могла разглядеть его черты: перед глазами всё плыло и двоилось.
– Адриан? А это ты?
– Нет, мисс… Я не…
– Ах, Адриан…! – неожиданно заплакала несчастная и снова лишилась чувств.
Время двигалось к обеду, когда в кабинет главного врача постучали.
– Да-да, войдите! – отозвался он, сосредоточенно рассматривая какие-то документы.
Леди Констанция и сэр Джеральд поздоровались и сказали, что сегодня утром получили печальную новость о своей дочери.
– А-а-а-а. Добрый день! Наконец-то вы пришли! Вернее, наконец-то мы установили личность этой несчастной девушки! Присаживайтесь, пожалуйста.
Садясь на стул, Конни, поблагодарив доктора, спросила всё ли в порядке с её девочкой. Голос шокированной матери звучал испуганно. Врач ответил, что, к счастью, всё обошлось, что скоро пациентка совсем поправится, и её выпишут.
Джеральд, тоже прибывая в шоке, медленно опустился на стул и тяжело вздохнул. Он не мог поверить в то, что произошло. Как хорошо, что девушку удалось спасти, но всё равно у приёмного отца в голове не укладывалось то, что сотворила дочка.
– Что случилось? Как это произошло? – сорвалось с его губ.
– Вчера вечером ваша дочь… Простите, как её зовут? Она нам так и не сказала.
– Геральдина, доктор.
И врач рассказал, что мисс Геральдина вчера вечером за городом кинулась в океан с утёса. Девушке повезло, и в том месте было глубоко, и не оказалось поблизости подводных скал. Её тут же спасли рыбаки, которые рыбачили неподалёку в лодке. Горе-утопленница была в шоке и потеряла сознание.
– Боже… – прошептала Конни. – Почему она это сделала?
– Молчит как рыба. Но нашего молодого врача, который ждал, когда она очнётся, девушка назвала почему-то каким-то Адрианом.
– Адрианом?! – воскликнули хором муж и жена.
– Да, Адрианом. И тут же потеряла сознание, когда доктор сказал ей, что он не тот человек. А бедняжка потом в полубреде постоянно звала этого Адриана. Кто это? Он её бросил?
– Это…это…вообще-то… мой сын, – ответил Джеральд. – Странно… Никогда бы не подумал, что Геральдина решится на такое…
– Она ваша приёмная дочь, как вы сказали?
– Да, доктор. Она – моя родная племянница. И когда её мать, моя родная сестра, погибла, я взяла девочку к себе, так как отец её – моряк дальнего плавания, и его никогда нет дома.
– Понятно. А Адриан – ваш сын?
– Д-д…д-да…. – ответила Конни, но потом, подумав, решила сказать правду: – Мне приёмный, но родной мужу.
– Я был вдовцом, когда мы поженились, – наврал Джерри.
– Значит, несчастная любовь! – вздохнув, заключил доктор. – Или не разделённая! Скажите, вы знали, что ваша дочь может испытывать что-то подобное к своему…не кровному брату?
– Нет, она ничего не говорила, – ответил Джеральд.
«А я догадывалась» – подумала Конни и заплакала:
– Это я во всём виновата! Только я! Я не обратила на то внимания! Но у меня имелись подозрения.
– Не вините себя… Вы не доводили дочку до попытки самоубийства. И никто не доводил. Это её выбор. Но пойдёмте. Я провожу вас к ней. Хотите её увидеть?
– Конечно, доктор!
Помещение оказалось большим, светлым и чистым. В нём стояло много кроватей.
– Геральдина, дорогая! Как мы беспокоились! – воскликнула Конни, когда забежала к ней в палату.
Но кто-то из других больных сделал леди замечание, призвав говорить тише.
– Ой да, простите, пожалуйста… – прошептала женщина и покраснела от стыда. – Дочка, как такое могло случиться?
– Адриан… – прошептала девушка.
– Что «Адриан»?
– Я люблю его…
– Бедняжка… – прошептал Джерри. – Кто бы мог подумать?
– Простите меня, что так поступила. Мне очень стыдно перед вами всеми и перед ним тоже. Я не должна была этого делать. Но в тот момент мне казалось, что другого выхода нет.
– Выход есть всегда, – сказала Конни.
– Но как мне жить без него? Он любит меня как человека. Для него я навсегда останусь сестрой. Адриан мне это сам сказал…
– Сам сказал? – удивилась мать.
Дочка кивнула и рассказала, как ходила в замок Гарольда.
– Я больше не могла. Меня мучило чувство вины. Я должна была получить его прощение, – закончила девушка, – но не выдержала и призналась ему в любви в самый последний момент. Сэр Гарольд утешил меня, сказал, что такое бывает, но надо жить дальше. Я всё поняла, но, возвращаясь домой, вдруг решила покончить собой.
«Вдруг решила покончить собой»… И глупо, и горько, и даже не смешно…
– Не плачь, всё будет хорошо… – ласково уговаривала бедняжку Констанция. – Тебе можно гулять? – девушка кивнула. – Пойдём на прогулку. В больничном саду очень красиво.
Джеральд и Констанция долго утешали свою приёмную дочь. Она плакала и без конца просила прощения, даже когда они в сотый раз заверили, что не сердятся. Когда время подошло к концу, и все посетители пошли домой, так как началось время процедур, мать отправилась к Гарольду, а отец – к Эйлин и Стюарту.
– Геральдина что…?! – воскликнул Гарольд. – Так ли я понял: она бросилась в океан из-за безответной любви к моему внуку?
Конни лишь кивнула.
Его Светлость надолго замолчал, и по его лицу нельзя было сказать, о чём он думает. Мужчина пребывал в шоке. Наконец Гарольд тихо прошептал:
– Бедная девочка… Она сейчас в больнице?
Её приёмная мать снова лишь кивнула.
– Мне жаль, что так получилось. Я был уверен, что она ушла успокоенная. Но….но как Геральдина…. О, Боже! – милорд закрыл лицо руками и глубоко, устало вздохнул. – Но Адриан в чём виноват? Разве есть тут его вина, что он не может приказать себе любить тех, кто в него влюблён?
Невестка сразу же начала заверять, что они и не винят юношу, что сами не одобряют поступка Геральдины. Ни в коем случае! Констанция горячо просила свёкра так не думать! Ведь рядом могло не оказаться тех рыбаков… Какую боль капризная девчонка причинила бы своей семье? Но приёмной матери, конечно же, жаль беднягу. Адриан после тех страданий, которые вынес, – а это тяжелее, чем не разделённая любовь! – и то такими делами не занимался!
– Адриан сильный, – нервно кивнув, ответил Гарольд, – хотя чувствительный и ранимый. Он переносит тяжёлую, душевную травму. Попытка самоубийства Геральдины может стать ударом для него. Хотя он не любит её как девушку, но она ему дорога как друг, как сестра. Но я не могу всё это осознать. Ещё перед Рождеством…
– Да, я тоже про это думаю. Скоро святой праздник, у нас столько проблем и без этого, а Геральдина, сама того не понимая, наверное, добавила ложку дёгтя.
– А Адриан…? – осторожно спросил Гарольд. – Мы должны ему об этом рассказать?
Констанция испуганно взглянула в глаза свёкру и медленно покачала головой, сказав, что не знает… Если и нужно так поступить, то она явно не хотела делать это сама.
– Думаю, лучше не надо, но, с другой стороны, мне бы на его месте не понравилось, что от меня такое скрыли.
– И мне тоже. Что, сказать ему? – спросила Конни тоном «А может, не надо?».
– Не знаю… А если, правда, не говорить?
– Я думаю, надо всё-таки… – глубоко вздохнула приёмная мать этих и юноши, и девушки. – Такое скрывать нельзя. Если они пересекутся, Адриан должен быть подготовлен к этому. Геральдина ему сама может сказать. Ещё сама прибежит просить прощения. Она импульсивная.
– Я боюсь, что это станет для него ударом. Сколько можно его мучить? Удар за ударом ведь! Бедняжка только от одного отойдёт, как тут же следующая беда! Рано или поздно он узнает об этом: всё равно как-нибудь всплывёт, всё тайное становится явным. Лучше пусть это случится скорее и пройдёт побыстрее. Думаю, ты права, Конни. Скажи ему.
– Хорошо. Я пойду сейчас же найду его – тянуть не к чему… – сказала леди.
– Удачи!
Констанция вышла из его кабинета. Её сердце стучало от волнения. «И зачем я согласилась – пусть бы сам говорил это Адриану! Я разве нанималась делать за мужиков всю сложную работу?!» – думала леди. А Гарольд меж тем только хотел пойти распорядиться, чтобы ему подали чай, как тут в двери кто-то постучал. «Войдите!» – позвал он и подумал, что хоть бы это был Морис с чаем. Но вошёл его друг сэр Ричард.
– Риччи, привет!
– Привет, друг! Что тут у вас случилось? Я пришёл проведать тебя, а мне сказали, что у тебя разговор с невесткой. Качают права на Адриана?
Гарольд задумался. Гость оказался частично прав. Частично, ведь в основном, дело касалось поступка Геральдины. Рассказать или нет? Ричард и Морис являлись его самыми лучшими, близким и верными друзьями. Они всегда оставались рядом, всегда помогали и поддерживали, никогда не оставляя в беде. Может, друг ему что-то посоветует? И Его Светлость рассказал всё. Тот внимательно слушал, а когда выслушал, задумался.
– Дураки вы! Уж прости меня за грубость, пожалуйста! – неожиданно заявил Ричард. – Это ж ясно! С чего бы вдруг утешенной девушке бросаться с утёса? Она решила взять его ни мытьём, так катанием!
Гарольд удивился и тут же отсек эту версию, сказав, что девушка вроде не такая. Но Ричард стоял на своём. Он и вовсе заявил, что Геральдина, значит, ненормальная! Нормальный человек разве будет сводить счёты с жизнью?
– Бедная девушка…
– Не знаю, Гарольд… Но моё мнение таково: она хочет вызвать его жалость, чувство вины в нём, и чтобы он сдался и был с ней. А о матери своей подумала? Что бы чувствовала леди Констанция? Ведь могло получиться так, что родителей вызвали бы не в больницу, а в полицию на опознание тела… У них сейчас суд, мать страдает, разлучённая с сыном, скоро Рождество, которое вся семья, наверняка, мечтала отпраздновать совсем не при таких обстоятельствах, а Геральдина вдобавок решила на тот свет отправиться. Нет, чтобы поддержать родителей! А Адриан? Ему и так нелегко, а та решила вызвать у него вину и угрызения совести. Теперь он будет переживать, осуждать себя, думать, что не так ей что-то сказал…. Ещё пусть его обвинит во всем! Он не виноват, что не любит её…
– Неужели она это хотела?
– Этого, может, и не хочет, а замуж за него, думаю, точно хочет!
Гарольд удивлённо посмотрел на друга и даже не нашёлся что ответить. Ричард кивнул, прикрыв глаза, мол, «да-да!». А потом сказал, все эти самоубийцы эгоисты, только о себе и думают. Им плевать на других! Что бы там ни случилось, каковы бы ни имелись причины у этой глупышки, в любом случае это нехорошо с её стороны. Жалко, конечно, девчонку: не разделённая любовь – это всегда печально, но не бросаться же из-за этого в море, наплевав на родных и друзей! Тем более Адриан не женится, не родственник ей, не состоит во враждующей организации… Из-за чего сводить счёты с жизнью? Только из-за безответных чувств? Глупо это! Значит, Геральдина решила добиться сердца избранника любыми способами!
– И руки! – добавил Гарольд.
– Да, и руки, – согласился друг, – руки и сердца!
– Пойдём чаю попьём. Я уже не могу, если честно…
– Пойдём!
На том они закончили этот разговор. И Его Светлость стал постепенно склоняться к версии друга. Вот только, что будет дальше?
Глава 17. Я этого не стою
Эйлин была дома у матери, когда к ним пришли из больницы, сообщить, что «какая-то девушка, которая отказывается называть своё имя, но утверждает, что вы её родители, привезена к нам минувшей ночью рыбаками, спасшими её в океане». Услышав это, Джеральд и Констанция тут же побежали к своей девочке. Томас отправил кого-то из слуг к Стюарту. Он оказался не дома, а работал в конторе. Узнав о таком, мужчина бросил все свои дела и поспешил к дочери. Наверное, она убита горем. Эйлин и папа долго разговаривали, утешая и поддерживая друг друга. «Я даже не поняла из их слов, нашли её мёртвую или без сознания!» – плакала девушка. Где-то через три часа вернулся хозяин. Он был бледный как полотно и уставший как выжатый лимон.
– Боже… – прошептал Джерри, – как это ужасно… Хорошо, что сегодня с утра был только допрос вместе с Чарльзом, и не было заседаний… А потом ещё и это. Я бы точно с ума сошёл. И повезло ещё, что я дома оказался, когда они прибежали, и Конни не пришлось идти одной.
– Джерри! – Стюарт бросился к нему и положил руку на плечо. – Как ты? Как она?
– Дядюшка! – воскликнула Эйлин и подбежала к нему.
Мужчина ответил, что Геральдина уже давно очнулась. Хорошо себя чувствует. Уже ходит гулять в больничный парк.
– Слава Богу! – вздохнула девушка.
А мистер Стюарт с беспокойством в голосе спросил почему это случилось, что толкнуло на такое безумство бедную девочку.
Джеральд почти безэмоционально прямо ответил, что из-за безответной любви к Адриану.
– Что?! – воскликнула Эйлин в испуге и даже отпрянула назад. – К Адриану?!
Дядя кивнул и ответил, что она сама так сказала.
– Кто бы мог подумать? – тихо проговорил немного шокированный Стюарт. – А я всегда полагал, что она любит его как брата…
– Вот, оказалось, что нет. Геральдина ходила вчера к нему домой и там призналась ему в любви. Слышали это все те, кто находился в холле. Адриан сказал, что любит её как сестру, утешал, просил прощения, но все было напрасным. Потом мой папаша с ней поговорил, вроде она успокоилась, всё поняла… А потом на-те! Бросилась с утёса!
– Ужас какой… – покачал головой мистер Стюарт.
– Она любит Адриана… – прошептала Эйлин, – и призналась в этом не только ему, но и всем за одно… Как она могла так поступить?
– Я так устал… – прошептал Джеральд, – так устал… Я могу понять Геральдину… Бедняжка! Но зачем? Зачем она это сделала?! Мне и так сейчас нелегко! Дорогие мои, я пойду полежу.
Стюарт спросил с заботой в голосе, всё ли с ним хорошо. И мужчина, поблагодарив, ответил, что да, но просто очень устал. Близкие кивнули ему, и Его Светлость направился к себе.
Отец и дочь остались одни. Неожиданно девушка заплакала. Папа обнял свою девочку:
– Радость моя, что с тобой? Крошка, не плачь! Ты чего?
– Как она могла? Как могла?
– Тише-тише, золотце моё….
– Папочка, пойдём ко мне в комнату….
– Пойдём-пойдём… Как скажешь…
Стюарт не понимал, в чём дело, и такая просьба его удивила. Какое-то странное предчувствие закралось в сердце… О чём хочет сказать дочь? Неужели о том, что не может не называть Джеральда отцом в такой трудный для него период? Они поднялись по лестнице и пришли к Эйлин.
– Я тоже люблю его… – произнесла она, когда они были в её комнате.
– Ты любишь Адриана?
– Да, папочка, безумно…
Странно, но Стюарт и не догадывался раньше, что такое возможно. Он всегда полагал, что дочка привязана к этому юноше, чисто как родственница. Какое-то время они помолчали, потом отец, глубоко вздохнув, сказал:
– Я не понимаю, чего хочешь ты… Геральдина пришла к нему домой и на весь замок призналась в любви вашему общему избраннику. Да, не очень хорошо с её стороны. Ему-то что? Себе хуже сделала. Тебя это так задело… Ты тоже его любишь… Но почему тебя настолько сильно это ранило?
– Геральдина – моя сестра. Да, двоюродная, но всю жизнь мы жили, как родные. Она влюбилась в моего любимого. Как так можно? Я считаю, это предательством: зная о моих к Адриану чувствах, признаваться ему в любви. Я и раньше догадывалась, потому что она поцеловала его как-то раз, но никогда ни мне, ни ему, насколько знаю, ни маме, Геральдина не говорила этого прямо. Я тогда уговорила себя, что она в силу характера просто издевается.
Отец констатировал, что они обе полюбили одного и того же мужчину. И, как он понимает, одновременно. Эйлин, угрюмо глядя вниз, сжав нервно руки, ответила тихо, что да, может быть, они, сами не зная того, одновременно полюбили одного и того же юношу. Но девушка всё-таки не преминула заметить, что первая сказала сестре, что любит Адриана.
Папа грустно засмеялся:
– Забронировала его, что ли, вперёд сестры? Это нехорошо. А кого любит он?
– Я этого не знаю. Наверное, никого.
– Эта неприятная ситуация. Вы любите одного и того же. Может, Геральдина не выдержала молчать?
– Раз я первая озвучила это с ней, Геральдина решила первой озвучить это всем. Она решила заявить на него свои права вперёд меня.
– Которых у неё нет. Кто выписывает права на человеческое сердце? Никто. Даже сам хозяин этого сердца не может им распоряжаться. Так уж получилось, что любить насильно мы не можем никого, даже себя сами заставить не можем. Чего ты хочешь от него?
Эйлин призадумалась. А правда, чего она желала? Каким образом в её глазах Адриан мог бы поступить идеально? После того, как он отверг её чувства в парке у фонтана, влюблённая не хотела больше даже затрагивать эту тему и даже…видеть не хотела любимого. Ей казалось это навязчивым поведением. А Геральдина? Геральдина как раз-таки и решила, по мнению сестры, заставить Адриана полюбить себя, а если не полюбить, то хотя бы обратить на внимание!
Понимая, что нужно ответить отцу на его вопрос, девушка тихо ответила:
– Я его люблю. Я бы хотела… хотела выйти за него замуж.
– Замуж? Но ведь ты так молода! У нас в стране безобразие какое-то: с восемнадцати лет разрешают жениться, а совершеннолетие в двадцать один. Я обязательно это укажу в думе. А Адриан ещё младше!
Девушка попыталась возразить, сказав, что любит его…
– Адриан, конечно, прекрасен, – вздохнул Стюарт. – Когда я искал тебя, искал способ встретиться, то на моём пути встретился Даррен, и по счастливому совпадению оказалось, что он знает тебя. От него я услышал об Адриане. И когда увидел сына нового знакомого впервые, в моей голове невольно появилась мысль: «Какой же красивый!», а ни что-то вроде: «А вот и чадо Даррена!». Я всем сердцем сочувствую этому юноше. Я понимаю несчастного, наверное, едва ли не лучше всех. Я сам хотел вырвать беднягу из когтей мучителей, потому что знаю, что такое рабство. Но… Но ты мне дороже! И мне, признаться честно, не очень приятно, что ты вот так самозабвенно переживаешь из-за своей любви к этому парню. Ты тоже недурна, ты тоже красавица, умная, добрая… Найдутся десятки других молодых людей, которые захотят назвать тебя своей женой. А ты страдаешь из-за того, кто никогда не ответит тебе взаимностью. Я не знаю, кого он любит, и влюблён ли в кого-то вообще. Принцесса моя, пойми, быть с таким, как Адриан, это большая ответственность. Если ты его любишь, то никогда не бросишь. Я был рабом, но со мной всё равно никогда не обращались столь бесчеловечно. Меня никогда не пытали. У Адриана травма, огромная душевная рана. Сможешь ли ты быть с таким? В душе он ещё ребёнок. Ему и так всего восемнадцать, а умственно, – прости! – лет четырнадцать от силы!
– Я всё вытерплю! Я всегда буду рядом. Не сомневайся во мне.
– Ты у меня умница, и я уверен, что у тебя хватило бы сил, но он-то не согласится никогда быть с тобой. Смирись. Мне тяжело это тебе говорить, но вряд ли вы будете вместе. Он тебя не любит, и сомневаюсь, что ему придёт в голову сделать это в ближайшие несколько лет. Думаю, пока Адриану вообще не до любви – такое-то пережить! Займись собой. Маленький он. Ещё и младше тебя, пусть на год, но младше, – Эйлин хотела тут что-то вставить, но Стюарт улыбнулся и не дал ей этого сделать: – Да и ты тоже.
Мужчина испытывал огромную благодарность к Конни и Джерри за то, что не бросили его девочку, подарили ей семью, окружив родительскими заботой и лаской. Стюарт очень ценил Эйлин, девушка делала его счастливым, а её дочерние нежность и любовь к нему являлись для него самыми бесценными сокровищами. Разумом он всё понимал, а сердце шептало иное: Геральдина та ещё мерзавка, и её поступок по отношению к сестре иначе, чем предательством назвать нельзя! Но признаться в таком Стюарту не хватило духу.
И было ещё кое-что. Мужчина понимал, что дочка любит этого юношу, очень любит, и потому ему не хотелось причинять боль драгоценной своей кровиночке! Но, положа руку на сердце, отец девушки не считал Адриана достойным Эйлин. Каким бы красивым ни являлся сын Джеральда и Констанции, всё же в глазах Стюарта он не дотягивает до звания идеального мужа для дочери. И правда, бедняжка очень страдал, и мучения сделали его, так сказать, умственно отсталым, ограниченным. Волею судьбы этот несчастный остался необразованным, не мужественным в свои восемнадцать лет. Как отдавать за такого драгоценную кровиночку? Стюарт просто-напросто боялся, и никогда бы не согласился! Вот Филипп – да, он Эйлин достоин, а Адриан нет. Хотя, да, мужчина с большой симпатией относился к внуку Гарольда, замечал его высокие человеческие качества, его доброту, милосердие и умение прощать. Но ничего не поделаешь. Маленький он по уму, чтобы жениться! Тем более на такой девушки!
Меж тем «такая девушка» снова вспомнила о сестре и сказала отцу:
– Но папа… Согласись, это некрасиво с ее стороны…!
Стюарт уточнил, что она имеет в виду:
– Что именно: влюбиться в того же, в кого и ты, или ее попытка отправиться на тот свет? – и когда дочка ответила, что, и то, и другое, отец объяснил свою точку зрения: – Это не важно уже. Да, конечно, сестра твоя неправа во всём. А что касается Адриана, доченька, забудь! Не будь, как Геральдина! Он – не вещь, насильно мил не будешь, его сердце – не билет на лайнер, чтобы его бронировать. Будь достойной, благородной и доброй девушкой, какой всегда была, и какая ты есть. И мой тебе совет – не дави на него, не признавайся ему любви, как это сестра твоя сделала. Нам, мужчинам, это не нравится… – и он подмигнул ей и улыбнулся.
Эйлин заплакала, признавшись, что и она тоже это уже сделала. И неоднократно! Папа удивился, спросив, что именно. Неужели и его дочка признавалась в любви Адриану? Девушка, утирая слёзы, невинно и робко кивнула с некой опаской и тихой надеждой на понимание в глазах. «И что же он ответил тебе на это?» – глубоко вздохнув, спросил Стюарт. Бедняжка рассказала о поцелуе в рабской лачуге, о своих клятвах над умирающим возлюбленным, и о случае в парке у фонтана тоже не умолчала. Адриан считает себя недостойным влюблённой в него леди, в чём и признался. И ей даже показалось, что юноша не верит в её чувства к себе. Эта девочка, приёмная дочь своей матери, лишь недавно обрётшая настоящего отца, переживающая безответную любовь, сквозь сдавленные рыдания, прошептала, что только-только смирилась, что Адриан – ей брат, как Геральдина решила покончить собой. И как же это больно, как горько от осознания такого предательства!
Стюарт, вздохнул, с сочувствием и болью за любимое дитя, сказал, что нечего обманывать себя, придумывая несуществующие моменты из прошлого. Адриан – никакой ей не брат! Просто так получилось, что их мачехой стала одна и та же женщина. И то – не документально. Было бы иначе, конечно же, юридическое право не позволил бы им пожениться, хотя потенциальные новобрачные родственниками не приходятся. Но они не по закону, ни по крови никакие не брат и сестра. Но по мнению отца Эйлин, несмотря на это, лучший выход – это постараться забыть. Желанному юноше нужно повзрослеть, возмужать, ведь в душе, к сожалению, до сих пор остаётся не просто ребёнком, а ребёнком-рабом. Супруг должен быть для женщины опорой, а не дополнительным, беспомощным чадом, как будет в том случае, если Адриан и Эйлин поженятся. Отец посоветовал дочке развеяться, отдохнуть, и предложил поехать куда-нибудь. Время пройдёт, раны заживут, всё уляжется и, быть может, Адриан тоже полюбит когда-нибудь Эйлин, и они будут вместе. Так предположил отец девушки, даже не подозревая, что юноша сам в тайне ото всех мечтает о его дочери. Не ведая об этом, Стюарт призывал кровиночку понять, что не сейчас, что её любимому только любовных выяснений сейчас не хватает!
– И так тяжело парню, ещё и вы со своими чувствами! Ему нужны любовь и забота, но не такие. Не требуйте с него ничего, – такими словами закончил Стюарт.
Эйлин бросилась к отцу на шею. Из глаз её хлынули слезы. «Я понимаю, папа… – шептала она, – понимаю… Но почему всё так сложно в этом мире?». И рыдала на его груди, а он гладил её по голове и тихо говорил, что это пройдёт…
Геральдина лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. До Рождества осталось всего нечего – несколько дней, а она тут. Интересно, выпишут ли до праздника? Дома все будто б с ума посходили из-за такого поступка. Что на неё нашло? Девушка сама не знала. Её злило, что Эйлин тоже любит Адриана и сказала ей об этом вперёд. А кто из них первая подарила ему своё сердце? Неизвестно. Может, одновременно. «И что теперь? – про себя возмущалась больная, – сестра его, что же, заняла тем, что первая озвучила правду? У неё отец, хоть и бывший раб, но миллионер и влиятельный человек. Так нечестно, если ей ещё и наш общий любимый достанется! А я в чём…». Но внезапно девушка услышала своё имя, и сердце её вздрогнуло, ибо узнала голос.
– Мисс Геральдина…
Не веря своим ушам, она поднялась, оторвавшись от подушки, и взглянула на посетителя. Перед ней стоял Адриан….
Сэр Гарольд был очень взволнован, когда внук сказал, что хочет навестить бедную девушку в больнице. Туда же может заявиться Джеральд! Геральдина, может, и правда, решила обманом женить на себе Адриана! Она бросилась из-за него с утёса, мало ли что ей придёт в голову! Может… Может… Может…. Может быть всё что угодно, даже то, что не может быть! Дед послал со своим внуком телохранителей. А в самый последний момент, позвав с собой Ричарда и Мориса, поехал вдогонку за взбалмошным мальчишкой во втором экипаже, в котором и намеревался его ожидать. Если у больницы появится сыночек Его Светлости, они обязаны успеть предупредить Адриана и незаметно вывести оттуда. Он не должен встречаться со своим отцом! Ни в коем случае!
В палату сначала осторожно заглянула медсестра, потом какой-то мужчина важного вида, и только после этого на пороге появился молодой человек ослепительной красоты. Так потом вспоминали другие больные. Посетитель направился к мисс Геральдине, а мужчина, что заглядывал незадолго до него, на почтительном расстоянии последовал за юношей.
– Адриан… – произнесла девушка слабым голосом и улыбнулась, пытаясь встать.
Юноша мягко спросил, как она себя чувствует. Вместо ответа больная закрыла лицо руками, и её худые плечики затряслись. А возлюбленный ласково уговаривал не плакать, успокаивая, что всё хорошо.
Геральдина протёрла глаза от слез.
– Вы пришли… – улыбнулась бедняжка. – Ах, как я счастлива!
– Как я мог поступить иначе?
Девушка попыталась встать, но неожиданно застонала, словно от боли.
– Что случилось? Вам больно? – испугался за неё Адриан. – Лежите… Не вставайте… Вам поправить подушку?
– Да, пожалуйста…
– Конечно, – ласково улыбнулся юноша и помог несчастной прилечь.
– Адриан, вы можете дать мне воды? У меня на тумбочке стоит графин и стакан.
– Конечно-конечно…
Он протянул девушке стакан, и больная дрожащими пальцами как бы не специально дотронулась до руки юноши, будто бы не в силах сразу взять предмет. И пролив на себя немного, начала пить, словно бы только научилась глотать, потом, увидев, что платье мокрое, смутилась и прошептала тихо:
– Простите, пожалуйста… Я такая неуклюжая…
– Ничего страшного… – ласково сказал Адриан, мягко успокаивающе улыбнувшись. – Это не смертельно.
Геральдина тоже улыбнулась ему нежно-нежно, поправила белокурый завиток и смущённо потупила взор. После некоторого молчания она тихо сказала:
– Пожалуйста…. Умоляю вас, простите меня… Я так гнусно поступила… – и заплакала.
Почему-то молодых людей не волновало, что другие пациенты и их посетители могли ненароком услышать этот разговор.
– Не плачьте… Всё обошлось, и это самое главное. Простите и вы меня, если я обидел вас… Я не хотел этого. Просто мне это непривычно, когда признаются в любви…
– Нет, вы тут ни при чём. Это я причинила вам боль. Не подумала о вас в тот момент, когда бросалась с утёса, а я ведь люблю вас… Мне тогда казалось, что не смогу жить без вас…. Но я не подумала, какую боль может причинить вам моя смерть. Я вела себя, как последняя эгоистка!
– Не плачьте… Вам было больно, вы не знали, как поступить. Но я не стою этого, и никто не стоит…
Она медленно села и протянула к молодому человеку дрожащую руку, желая погладить по лицу, но не дотянулась и поэтому взяла за руку…. И тихо, почему-то хриплым голосом произнесла:
– Стоите… Вы стоите того, чтобы броситься за вас в пучину океана!
– Ну, что вы такое говорите, леди Геральдина? Что, я Бог, что ли? Никто не стоит ваших слёз, не то, что жизни. Конечно, нет, я этого не стою. Было бы из-за кого так поступать… Но вам так тяжело сейчас, наверное? Не плачьте. Забудьте. Всё это позади…
– Пойдёмте, погуляем… Там в парке так красиво!
– Конечно, если вы хотите. А вам можно? Доктор разрешает? Вы можете ходить?
– Можно. Мне разрешают. Правда, мне трудно ходить. Я ударилась о подводные скалы. Утром мама помогала, а до тех пор, как вы не пришли, я не могла вставать… А мне так хочется погулять перед сном!
– Я помогу вам встать. И ходить. Разрешите оставить зонтик у вашей кровати – он может нам помешать. Я взял его на всякий случай, так как с утра шёл дождь.
– Конечно-конечно! Можете оставить!
– Ваша Светлость, я могу помочь! – к ним подошёл телохранитель.
– А это… это кто? – спросила Геральдина.
– Это мистер Джон, мой телохранитель.
– Приятно познакомиться, мисс.
– Он с нами будет гулять?
– Мы все пятеро будем следовать сзади на расстоянии, мисс, – за хозяина ответил мистер Джон, – и не будем слышать, что вы говорите.
– У вас их пять человек?! – изумилась девушка.
– Да, – смущённо улыбнулся Адриан.
– Хорошо…. Пойдёмте…
Адриан помог девушке встать на ноги, подал руку, и они медленно-медленно пошли к выходу. Телохранитель двинулся за ними. Другие пациенты удивлённо проводили молодых людей взглядами. За дверями палаты за ними последовало ещё четыре человека.
В прекрасном цветущем парке гуляло много людей. Геральдина часто просилась посидеть на скамейке, быстро уставая. Адриан так же часто подводил приёмную дочь своего отца полюбоваться к клумбам и вздохнуть аромат цветов.
Могла ли она поверить своему счастью?! Этот красивый юноша, богато, дорого одетый, которого, словно принца крови, сопровождала свита охранников… Но он оставался всё тем же Адрианом: добрым, отзывчивым, вежливым… Тем же, кого горе-самоубийца когда-то полюбила, кого поцеловала в саду, кого так ревновала…, и он с ней. Эйлин нет, она не с ними. Геральдина могла держать их общего избранника за руку, говорить с ним, наслаждаться его обществом… Быть может, девушке удастся завоевать любовь сына Джеральда? «А сестра пусть «отбивает» Фила у этой загадочной Мэрбл! Боже, даже имя дурацкое!» – думалось поклоннице Адриана.
Нагулявшись, они вернулись в палату. Больная очень устала. Подошло время, когда посетители уходили. Юноша засобирался домой.
