Текст книги "Прощение (СИ)"
Автор книги: Мария Шматченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Глава 5. «Дедушкин призрак»
А теперь давайте перенесёмся на несколько часов ранее, когда сэр Гарольд (или кто-то очень сильно похожий на него) похитил Адриана (по его мнению, конечно же, не похитил, а забрал из этого ада). Мужчина вывел из дома оцепеневшего юношу. И увидел двух незнакомцев, которые курили в саду соседнего дома. Они поздоровались с Адрианом. И Гарольд приветливо, доброжелательно с безупречной вежливостью поздоровался тоже, представился им, сказал, что едет на прогулку с любимым внуком, и произвёл на соседей сына очень приятное впечатление.
Он вместе с оцепеневшим от страха Адрианом сел в коляску. И когда они тронулись, тот пришёл в себя и спросил испуганно, куда они едут.
– Я же сказал тем джентльменам. На прогулку. Разве ты не слышал? – улыбнулся «дедушкин призрак».
Юноша вздрогнул и спросил, вернутся ли они, и похититель, ответил, что конечно!
– Кто вы? Вы…Мы ведь тогда виделись…во сне?
– Какой же ты все-таки ребёнок, Адриаша! – рассмеялся сэр. – А я-то думал, они из тебя дитя делают, зовя «солнышками» и «лапочками»! Мой сахарный, я – не привидение, я живой человек! И не снился тебе тогда!
– Но почему тогда сказали мне, что вы – призрак?
– А что мне ещё оставалось? В этом доме все считали меня умершим… Стояла глубокая ночь. Я проник на ранчо, меня никто не видел… В какой-то степени я им и был, призраком, призраком прошлого. А ты мне поверил?
– Когда настало утро, я подумал, что вы мне только приснились…
Сэр Гарольд кивнул, сказав, что того и хотел. В ту ночь он и не собирался его будить, не планируя раскрывать до поры до времени свою тайну, и, проникнув в дом по делам, не выдержал и зашёл к младшему внуку. Любуясь на него, он неожиданно решил, что тому приснилось что-то страшное, ведь даже во сне по его щекам потекли слезы. И дед разбудил его. Что ему оставалось делать, когда Адриан проснулся? Только и сказать, что является призраком.
– Но как вы попали в дом – ранчо охраняется? Как узнали, в какой я комнате?
– Нет тут ничего сверхъестественного. Я не вампир – летучей мышью обращаться не умею. Я столько лет владел этим ранчо и домом и знаю все их лазейки. С тех пор, как уехал, там ничего не изменилось. А как нашёл твою комнату? О, это было сложно! Во многие заглядывал! Один раз даже зашёл к Филу! Но он не проснулся, слава Богу! Адриаша, я твой дедушка! Живой и здоровый! Я не умер в Европе. Врачи сказали мне, что по всем признакам, меня медленно травили, и я решил не возвращаться домой, а туда послал ложное свидетельство о смерти, которое уговорил мне дать. Вот и всё!
Уже начало смеркаться… Они проехали по дороге и направились вверх по холму к какому-то большому дому, скорее к замку, а ни дому, красивому, величественному, за высоким каменным забором. Когда похищенный увидел его, сердце забилось сильнее. Страшные подозрения закрались в его душу.
– Заедем ко мне в гости, – сказал дедушка.
Внук испуганно взглянул на него: он понял, что его похитили, и намерения возвращать домой ни у кого нет.
Они заехали во двор замка, и ворота тут же закрылись. Прибежали лакеи и помогли выйти из коляски хозяевам.
– Знакомьтесь, – сказал Гарольд. – Мой внук, Его Светлость сэр Адриан!
О! Так его ещё никто не называл! Лакеи поклонились. На душе у самого «сэра Адриана» было нелегко. Такое обращение ему даже не польстило.
Они вошли в замок. Гарольд всем представлял своего внука, называя его имя с титулом Его Светлости.
– Пойдём, я хочу лично показать тебе твои апартаменты…
– Апартаменты? – прошептал Адриан. – Спасибо большое, но зачем…? У меня уже есть…
– В доме своего дедушки у тебя тоже будут, – с улыбкой прервал его Гарольд. – Пошли же…
Они поднялись по шикарной, широкой лестнице, покрытой красным ковром. Повсюду царила роскошь, правда, несколько мрачная. Пока шли по коридорам, дедушка пытался шутить. «В этом замке есть личное привидение – я» – сказал он однажды, а Адриан только вежливо улыбнулся.
– Я вовсе не хочу, чтобы вы были привидением…
И Гарольд вместо ответа на ходу приобнял его. Вскоре они пришли. Это была такая роскошь, что просто захватывало дух! Красота! Начиная с огромной люстры, кончая гвоздиками на мебели: всё было произведением искусства. Несколько комнат, богато обставленных, большие окна, всё со вкусом… В таком месте мог жить разве, что король. Из глаза Гарольда встали слёзы: могла ли маленькая, деревянная лачуга на ранчо, в которой жил его внук, сравниться с этой роскошью? А Адриан? Ему казалось, что его подкупают. Он навсегда останется рабом…? Но, конечно, юноша виду не показал, вежливо поблагодарив. Дед тоже улыбнулся ему, а потом сказал:
– За окном темно уже. Как понимаю, ты домой уже не поедешь сегодня?
– Спасибо большое за всё. Мне у вас очень понравилось. У вас потрясающе красиво, но мне бы очень хотелось домой – там, наверняка, все волнуются. Но если это невозможно…я бы мог пешком дойти…Дорогу спрошу у…
Но Гарольд прервал его, сказав, что это невозможно, что не пустит на ночь глядя. Мужчина помолчал, глядя в карие, глубокие глаза внука и, глубоко вздохнув, всё же признался:
– И…и…чтобы быть с тобой честным, вряд ли отпущу когда-нибудь…
– Но…
– Но ты не будешь чувствовать ни в чём недостатка! – перебил его дед. – Этот дом не станет для тебя тюрьмой! Любое твоё слово – закон для слуг. Все, что моё – твоё! Только не проси меня отвести тебя к этому извергу! Никогда! Отныне будете общаться только через адвокатов!
– Но зачем я вам? Вы же меня совсем не знаете…
– Ты – мой внук, и я безумно люблю тебя. Той ночью, помнишь, я обещал тебя забрать? Я сдержал своё обещание. Правда, хотел это сделать после того, как всё закончится, но так получилось, что нужно было забрать сейчас, немедля.
– После того, как всё закончится? Закончится что?
– Я же тебе тогда сказал, что засужу этого мерзавца.
Адриан, хотя и понял о ком речь, всё же спросил, какого мерзавца он хочет засудить. Ничего не стыдясь, не краснея, дедушка ответил прямо, что его папашу. И голос благородного сэра даже не дрогнул. Юноша и раньше, как и многие, слышал легенды о крутом нраве отца Джеральда, потому перепугался ещё сильнее. Ему совсем не хотелось такого исхода. Только показалось, что всё изменилось в лучшую сторону, только все карты раскрылись, и стало понятно ласковое обращение, как тут такое!
– Нет…нет… Пожалуйста, не надо!
Дедушка, однако ж, оставался непоколебим. Оглядев прекрасные покои, словно бы удостоверившись, что всё в порядке, мужчина ответил внуку:
– Надо! Пусть отвечает за свои поступки, хватит мальчика из себя строить, маленького, робкого и нерешительного!
– Я не пойду против отца! Хоть и не он меня вырастил, всё же я не могу с ним так поступить… Это нехорошо… И, если бы он не был моим отцом, я бы тоже не смог. Я знаю, что такое рабство, тюрьма не лучше…
– Адриаша, солнышко, тебе сколько лет? Тебе нет и девятнадцати. Не то что двадцати одного. Ты – несовершеннолетний, и никто тебя спрашивать не будет! – почти торжественно объявил сэр Гарольд. – Хочешь ты этого, или нет, но я подам на него в суд. Пусть отвечает по заслугам. А ты, хоть и выглядишь, как молодой мужчина, по юридическому закону ещё ребёнок. Тебе всего восемнадцать лет. А теперь вдумайся, кем будет тот человек, который истязал не взрослого мужика-бугая, привыкшего к боям и боли солдата какого-нибудь, а восемнадцатилетнего мальчика?
– Но я простил его…
– Это Господу скажешь, я не Господь. «Я простил, – скажешь, – И Ты прости… Не ведает, что творит». И я знаю своего сыночка, так что не спорь со мной. Он трус! Видишь, я уже начал, как простолюдин разъясняться даже!
– Тогда кем буду я, оставшись с человеком, который хочет отправить моего отца за решётку?!
– Внуком этого человека, – невозмутимо ответил дедушка.
– Я не останусь. Я убегу!
– Это что ещё такое? Ты когда капризничать научился?
Тот не нашёлся что ответить.
– Адриаша, – мягко и ласково сказал сэр Гарольд, – Джеральд должен ответить. Это нельзя оставлять безнаказанным. Ты думаешь, я не спасу от него мальчика, которого когда-то хотел усыновить?
– Это похоже на месть…. Не надо мстить… Месть ни к чему не приводит. Только к разрушению самого себя. Поверьте, я не хочу для вас этого.
На сей раз не нашёлся что ответить дедушка.
– К тому же он ваш сын… – продолжил Адриан, но Гарольд прервал юношу, сказав:
– А ты его сын, но он тебя не пожалел…
– Это бесчеловечно…
– Бесчеловечно – это то, что он с тобой сделал! И Джеральд ответит за всё, за то, что тебя бросил, когда ты был маленьким, за свою трусость бежать во Францию, за каждую твою слезу, за каждый твой крик по ночам, за каждый страшный сон, за каждый удар плетью, за каждую пощёчину, за каждое унижение, за каждую грубость и за поцелуй того мерзавца – тоже!
Адриан отпрянул назад от неожиданности и в ужасе спросил, откуда он про это знает. И дедушка честно признался, что знает обо всех тех унижениях, которым подвергли его в тот вечер эти два подонка из проклятого дома на окраине ранчо… Дед обо всем знал… Даже о том случае, когда Джеральд привёл сына к ним в первый раз и посадил на цепь…
Из глаз внука потекли слезы.
– Зачем вы мучите меня, зачем заставляете снова вспоминать об этом, ведь я почти сумел забыть?
Глаза Гарольда подёрнулись слезами. Губы задрожали. Некоторое время он не знал, что ответить, не в силах подобрать слова.
– Прости меня… Я не хотел причинить тебе боль… Но нельзя бегать от действительности.
Он обнял Адриана, бережно и ласково прижав к себе. И тот прошептал, что простил отца. Дедушка возразил, сказав, что, а он не простит… Пусть отвечает по заслугам… Пока ещё чего-нибудь не натворил! Внук попытался оправдать отца:
– Но ведь это они…эти люди из дома… так сделали…
Гарольд выпустил его из объятий, положил руки ему на плечи, посмотрел в глаза и сказал, что, к сожалению, всё было сделано по приказу Джеральда. Они, грубо говоря, выполняли свою работу, за которую получали деньги. Его Светлость горько, сам не зная у кого, спросил, почему сын так сделал, ведь с ним так не поступали. Мужчине было так обидно, так горько, что он даже осмелился предположить, что, видимо, следовало быть пожёстче с Джерри, чтобы тому было неповадно. Но отдать приказ так издеваться над родным ребёнком, это надо быть не то, что последней скотиной, а сущим дьяволом.
– И не проси меня, Адриаша, я не отпущу тебя к нему… Никогда… Я с тобой и буду тебя защищать… – закончил дедушка.
Бедный бывший невольник сказал, что я не держит на отца зла. Зачем подавать на него в суд? Наверное, он всё ещё надеялся, что можно изменить это решение… Но Гарольд оставался неумолим. Он прямо, нестрого, но твёрдо заявил, что это уже решено, что он уже давно подал в суд и заявление отзывать не станет. Услышав такое, юноша был готов вконец расплакаться, как ребёнок. Низко опустил голову, тупо глядя в узорчатый ковёр, он твердил, что не хочет предавать отца, что должен быть с ним.
– Ты его не предаёшь… Адриаша, пойми ты, наконец, я не спрашиваю твоего согласия. Останешься со мной, и всё! На этом точка! Повзрослеешь – поймёшь.
Адриан предпринял попытку образумить новоявленного дедушку, призвав вспомнить о леди Констанции, о сэре Филиппе и о леди Фелиции. Они же волнуются… А как же Эйлин и Геральдина? Что с ними со всеми будет, когда узнают об исчезновении близкого человека? Но и на сей раз Гарольд оставался непоколебим, заявив, что те, если по-настоящему его любят, то поймут и, наоборот, обрадуется, что юноша далеко от этой скотины. Его Светлость уже начинал уставать от этой беседы, но понимал, что без неё никак. Внук начал, – подумать только! – учить его истинам, говорить, что эта «скотина», как он изволил выразиться, всё же его отец. Юноша даже попытался выгородить папашу, напомнив, что тот всё-таки решился признаться, но благородный родственник только засмеялся, сказав, что, если бы не жена, Джерри решался бы до глубокой старости.
И Гарольд рассказал, что, живя там в Европе, получал новости о своей семье через разные источники. Как-то ухитрялся узнавать. И он всё ждал, каждый божий день ждал новость, что сын забрал своего ребёнка, что у него хватило духу. Но шли годы, но таких новостей не приходило. Мало того – все весточки говорили, что Джерри редко бывает дома, а это значит, что почти не видит сына. Каково было Гарольду сознавать, что вырастил такую тряпку и труса? Но потом, несколько лет спустя, он узнал странные вещи о том, что Джеральд жестоко обращается с Адрианом…
– И тогда понял: пора возвращаться домой. В Европе у меня есть своё дело, я очень разбогател за эти годы, мне не составило труда инкогнито вернуться домой. Узнав, что вы собираетесь уезжать с ранчо, я почему-то сразу понял, что сюда. Раньше мы семьёй, когда сам Джерри был ребёнком, ездили в этот дом. Я купил замок и стал выжидать, – закончил он свой рассказ.
– Вы зовёте его Джерри, – грустно улыбнулся Адриан. – Неужели вам его не жалко? Он пропадёт в тюрьме…
Гарольд задумчиво посмотрел на внука и всё же признался, что, конечно, ему жаль его отца, и трудно было на такое решиться. Но пусть поплатится сейчас за эти свои злодеяния, пока не натворил новых! К тому же Адриана ещё жальче. Но теперь юноша не один, и ему больше ничего не грозит. Долгих четырнадцать лет ждал Его Светлость этого дня, когда сможет сказать: «Я твой дедушка» и больше никуда не отпускать внука. Все эти долгие годы Гарольд безумно скучал по родным и близким людям и мечтал о встрече. «Я искренен с тобой, я не лгу. Я не из тех дедов-эгоистов, которые на старости лет вспоминают о своих внуках. Я не такой. Я помнил о тебе и о Филе, но у Фила всё хорошо» – сказал Адриану дедушка. И неужели юноша думает, что после этих долгих, мучительных ожиданий он так просто отпустит его? Думает, это так легко и хорошо: жить вдали от дома, от своих детей, друзей, которые уверены, что ты мёртв, и страдают от этого?
Там, в Европе, Гарольд был никем, человеком без прошлого, без будущего, без имени, без всего. Нет, имя у него имелось, и паспорт, и документы, но мужчина перестал быть самим собой, став тёзкой себя самого. Спросите: «Как такое возможно?». Многое открывается, когда ты богат. Его Светлости пришлось тяжело. Заново зарабатывать деньги, ведь те, что имелись, тоже когда-то кончаются. Без близких, без друзей. Совершенно один. Его никто не ждал дома, его предала любимая женщина, а потом через год несчастный потерял её навсегда – она умерла…
Произнеся последнюю фразу, Гарольд не выдержал и заплакал, закрыв лицо руками.
Сердце доброго и ласкового юноши вздрогнуло. Внук обнял дедушку, попросил не плакать, ведь всё позади, что всё это закончилось, и что теперь, он, Адриан, знает его. И все остальные тоже скоро узнают, что Его Светлость не умер…
– Спасибо тебе, мой милый… Но теперь пойми, что, обретя одного близкого, я его никуда не отпущу. Не оставляй меня одного в этом замке… Останься со мной… И не сочти, что требую слишком многого.
– Я всегда буду рядом, где бы мы не находились… И всегда был, все эти долгие годы, просто…просто не знал об этом… Но я не могу предать отца, оставить тех, кто так многое для меня сделал… Простите своего сына… Он не такой, он очень изменился.
– За себя, может, и прощу, за тебя никогда…
– Они спасли меня, когда в меня по ошибке стреляли…
– О! Вот это надо ещё предъявить!
– …они были так добры со мной… Леди Констанция спасла меня от позорного столба…
– Куда, несомненно, хотел отправить тебя этот изверг!
– …леди Фелиция всегда меня любила…
– Она твоя тётя, не зови её леди…
– Хорошо, тётя Фелиция очень меня любила… А Даррен вырастил меня… Я не знаю, где он сейчас, и вряд ли мы когда-нибудь встретимся, но его доброту и любовь я не забуду никогда. Ему было бы больно, узнай он, что я не смог постоять за сэра Джеральда…
Гарольд не выдержал и воскликнул, что он остаётся со своим дедом! Какое это предательство?! В этом нет ничего плохого! Как юноша этого не понимает?! Они бесчеловечно обращались с Адрианом и говорили, что это нормально, а теперь, если он останется с родным дедушкой, заявят, что это не нормально? Высказав всё это, Гарольд, глубоко вздохнул и устало сказал, что бесполезно продолжать этот разговор, и предложил закрыть тему. А под конец, снова, видимо, начиная сердиться, заявил:
– Я тебя никуда не отпущу! Всё! Если ты считаешь, что это плохо, если ты не вернёшься домой, как хочешь! Оставайся при своём мнении! Но! Но, клянусь тебе, ты не перешагнёшь порога того дома, где живёт Джеральд! Всё! Тема закрыта, разговор окончен! Тебя я не отпускаю, сбежать ты не сможешь, с папашей твоим буду судиться! А теперь пошли ужинать!
– Дедушка, но…
– Сделай хоть раз в жизни что-нибудь для себя, приняв своё знатное происхождение, статус и всю эту роскошь… Ты, наверное, и не знал, что Джеральд – аристократ. Он всегда вёл себя, как плебей. Ладно, пошли! И помни, тут нет твоей вины! Остался бы ты или нет, я бы всё равно подал на него суд…
И на этом их разговор закончился… Адриан понял, что дед не желает говорить о его отце. Но что же делать? Юноша не знал, даже понятия не имел…
Глава 6. А дома еще не знают…
Дома все плакали, успокаивали друг друга, гадали, кем был тот мужчина, спорили и не могли прийти к общему мнению. Мистер Стюарт в тот вечер не пошёл домой – он остался, чтобы поддержать семью, семью своей дочери. Все собрались в гостиной у камина, который, хотя на улице стояла тёплая погода, зажгли, чтобы пение поленьев, хоть немного успокоило их. Конни, плача, произнесла:
– Надеюсь, ему не причинят вреда.
Томас предположил: не хочет ли кто-то требовать выкуп. Фелиция плакала, твердя, что это Господь их наказал, а её муж ласково успокаивал, говоря, что это не Господь наказал, что это жулик объявился. «Не плачь, дорогая, – ласково уговаривал супругу Даррен. – Мы обязательно найдём его. И Господь нам поможет». А она отвечала, что лишь бы знать, что с ним всё хорошо, и у похитителей нет намерения причинить Адриану зло. А Фил же настаивал, что нужно заявить в полицию. Дядя, грея руки о горячую чашку, глядя на огонь в камине, на искорки похожие на звёздочки возразил юноше, что не стоит этого делать, потому что, тогда всё всплывёт, вплоть до пулевых ранений. А это ещё и Мартина ввязывать. И все узнают, что Адриан не знал, кто его отец…
– Тогда что ты предлагаешь, дядя? Сидеть, сложа руки?!
Джерри ответил, что нужно подумать…
– Может, Фил прав? Ты и за доктором не хотел идти, – поддержала племянника Констанция.
– А что мы предъявим полиции? Приехал дедушка и увёз внука? Они нас погонят поганой метлой. Семейные склоки будут разбирать? Поймите, люди не поймут, что это плохо. Со стороны всё невинно и даже очень трогательно и мило.
– Но где доказательства, что это твой отец?
– Да он это! Я его и через сто лет узнаю из тысячи похожих! Быть настолько похожим, иметь такие привычки…! А голос!
– Но дорогой, прошло столько лет! Ты мог его не узнать, память могла притупиться…
– Родного отца я бы узнал… Не знаю, каким чудом, но мне кажется, это он. Он на всё способен… Тот ещё змей! Если он, и правда, умер, а сейчас встал из могилы, я даже этому не удивлюсь!
– Если это, и правда, дедушка, то он сделал то, что я не смог – забрал его нахалом! Наглость города берет! И скажу я вам, в случае если догадки наши верны, и это был дед, то правильно он сделал! – неожиданно заявил Фил.
– Ты что такое говоришь?! – поразилась его мама.
– Правду говорю. Что думаю, то и говорю. Зато честно. И вообще, если это был дедушка, радоваться надо! Он жив! Всё равно что воскрес! Мы думали, что он умер, а Господь его вернул!
– Ещё бы дедушка вернул нам Адриана, вообще хорошо было бы… – мрачно произнёс Джерри.
– А Адриан – вещь, что ли? Если это правдой окажется, я дедушку не брошу, поддержу его. Он один, сам того не ведая, думает так же, как и я. Я на его стороне!
«А в гости приехал ко мне. Ну, и катись в таком случае к своему дедушке!», – подумал Джеральд, но вслух не сказал.
– Фил, что ты такое говоришь?! – возмутилась его мать, которой, должно быть, стало стыдно за сына.
– А ты была бы не рада, если бы твой отец оказался жив?
И леди осознала, что была бы, и правда, рада.
– Ну, да… Это было бы чудо самое настоящее! Но он неправ, пойми… Воровать человека, который даже, может быть, и не узнал тебя, спустя столько лет…. Это некрасиво, согласись…
– Да, конечно, это чудо! – в разговор вступил Стюарт. – Но чудес таких не бывает! Мне кажется, это жулик был!
– А повестка в суд? Там его имя, подписи все… Откуда жулик почерк знает? – возразила Конни.
– Жулики такие бывают на свете! Всякие! Среди них гении встречаются… Если он целью задался, то, что ему стоит почерк выучить, выяснить, какие у вашего отца были любимые выражения, какой была его жизнь, научиться подражать голосу…? Он вам такое наплетёт в случае чего, не заметите, как поведётесь!
– Да? – в голосе Джерри прозвучала надежда.
– Конечно! А если это чудо случилось, радуйся – у тебя отец появился!
– Да, – поддержала его Эйлин, – ты не представляешь, как это чудесно – обрести папу!
– Да он ж меня порвёт, папа этот! Не представляю, что ему от Адриана надо, но думаю, у него в планах подпортить мне нервишки! А то и жизнь сломать!
– Если порвёт, может, есть за что? – неожиданно спросила Фелиция.
– А то ты его не знаешь! Прицепится – не отвяжешься уже от него! Из-под земли достанет!
Стол в столовой Гарольда был длинным, вдоль него стояли стулья с высокими спинками, выше сидящего на них человека. Дед и внук сидели во главах стола напротив друг друга, а стол был такой длинный, что нужно было говорить громче обычного, чтобы на другом конце тебя услышали. Повсюду лакеи, слуги, без которых и шагу ступить невозможно. Но так уважительно с Адрианом не обращался никто и никогда в жизни. Люди будто бы почитали его только за то, что он есть. За ужином внук хозяина всего этого великолепия почти ничего не ел. Первый раз за все свои восемнадцать лет он позволил себе демонстративный поступок, выходку… Правда, никто не обратил внимания на его «демонстрацию», и все решили, что Его Светлость просто не голоден. В молодом человеке всё ещё что-то оставалось от раба, и ему казалось, что его похитили у хозяина, и сейчас нужно доказать свою верность, ведь за «неверность» ему всегда попадало по полной программе. И ещё Адриан беспокоился за тех, кто его любил – они, наверняка, в ужасе оттого, что произошло, не знают, что с ним, и где он.
После ужина Гарольд отпустил внука отдыхать. Было уже поздно. Слуги расстелили кровать. Перед сном дед пришёл к нему. Побыл он недолго, так как считал, что юноше надо отдыхать. На прощение он обнял его и поцеловал в голову:
– Спокойной ночи. Не бойся. Назад пути нет. Ты больше не принадлежишь ему, и ничего он тебе не сделает.
Дед будто бы прочитал его мысли.
– Спокойной ночи, – откликнулся Адриан.
Он прошёлся по комнате. Какая же красота! Но она нисколько его не радовала. Молодой человек присел на краешек кровати. «Они все говорят мне, что я не вещь, а человек, что больше не раб, но всё равно делают со мной, что хотят. Хотят, делят между собой, хотят, воруют…» – внезапно подумалось ему. «Не буду спать!» – решил Адриан. Это был его самый первый самовольный поступок и самый глупый. Первый каприз, первая гордость, первая глупость. Сколько так просидел, юноша не знал: может, час, может, меньше, а может, больше, но сон, в конце концов, сморил его. Он сам не заметил, как склонился поперёк кровати прямо в одежде и уснул.
