Текст книги "Mon amour (СИ)"
Автор книги: Мария Рэйро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Пять минут молчания не кажутся особенно неловкими, к тому же каждый занят делом и обдумыванием своих мыслей. Мясо шипит на сковороде, разнося аромат небольшого количества специй, а скулы сводит от желания попробовать.
Пальцы от чего-то все еще немеют, а шею словно ошпаривает огнем. Тут просто стало немного горячо, да?
– Bong sang, – тихо ругается Чарльз, отходя от плиты к шкафчику. Нужно нарезать хлеб и натереть сыр, пока макароны продолжают вариться. – Чтож, пока всё идёт хорошо. Никто не ранен и еда ещё не испорчена. – замечает он, заглядывая на сковороду из-за спины Леншера. – Ещё немного и можно отключать.
– Хороший из вас учитель, мистер Ксавьер. – улыбается Леншерр, глядя на румяное мясо с легкой золотистой корочкой.
– А из вас, мистер Леншерр, вышел прекрасный ученик. – ухмыляется Ксавьер.
– О, вы меня смущаете! – смеется Эрик, выключая конфорку, накрыв сковороду крышкой, чтобы мясо не остыло, пока они доготавливают остальное. – Теперь можно всегда жить без девушки, потому что с голоду не умру.
– По крайней мере, пока в холодильнике будет мясо. – чуть улыбается Чарльз, заканчивая натирать сыр.
– В крайнем случае, можно прожить без еды два дня, чтобы не чувствовать дискомфорта, так что… – он упирается бедром в край тумбы.
Ксавьер раскладывает приборы на столе и подходит к кипящей кастрюле, пробуя макароны.
– Готово, – сообщает Чарльз, выключая конфорку. – Сливай воду, а я пока налью чай.
Эрик еще секунду смотрит на Чарльза, а после кивает, взяв чуть ранее подготовленный дуршлаг.
– Твоя сестра вообще бывает дома? – спрашивает он, немного отворачиваясь от горячего пара. – Мне просто вспомнилось, что я часто видел ее гуляющей вечером, да и ты нередко ходишь домой один.
– Они с Мойрой довольно часто… проводят вместе время, да. – отвечает Чарльз, разливая кипяток по чашкам.
– А ты сидишь дома? Почему бы не проводить больше времени с кем-то? – интересуется Леншерр, выполнив указание.
– Вообще-то больше шастаю по пустым туалетам и закоулкам, а не сижу дома. – напоминает с лёгкой усмешкой Ксавьер. – И да, если ты не заметил, я пытаюсь «проводить с кем-то время» прямо сейчас. Присаживайся. – говорит он, кивая в сторону стула и раскладывая только разогретую еду по тарелкам.
– Ладно, тогда, наверное, мы теперь можем считаться кем-то вроде друзей, м? – он садится за стол, рассматривая милейшую белую чашку, ярко-зеленую внутри. Видно только небольшой ободочек над чаем.
– Мм… да, я думаю, да. – отвечает Чарльз, с улыбкой смотря на Леншера. – Неплохой переход за пару дней от яростного прижимания меня к стене со словами ненависти до совместной готовки, кстати говоря. Интересный прогресс. – говорит он, ставя тарелку перед Эриком и садясь напротив него. – Чтож, bon appétit.
– Тебе тоже. И я не сказал о ненависти. – усмехается Леншерр, взяв в руки вилку. – Я сказал о гиперактивном выскочке. Разные вещи.
– Хорошо, я учту, пускай и не особенно вижу разницу. – пожимает плечами Ксавьер и, пробуя приготовленное, добавляет:
– И правда отлично солишь. Находка. – ухмыляется Чарльз.
– Отлично солю и ставлю монетку на ребро. Если это не лучшие таланты, которые должен иметь человек, то я не знаю, что вообще может еще требоваться. Наверное, научиться не обжигаться о горячую пищу. – отвечает он, облизнув губу.
– Ты забыл о своём прекрасном умении поддерживать спор о Шекспире, – Ксавьер чуть ухмыляется.
– Тут нужно отдать должное твоему мастерству их начинать. – фыркает Эрик, поднимая взгляд на Чарльза.
– Видимо, тоже самое относится и к обмену комплиментами. – в ответ говорит Чарльз, продолжая чуть улыбаться.
– Давать несуществующие поводы Эмме и Рэйвен считается? – спрашивает Эрик, делая ставку на то, что еще пара подобных… завтраков, и Эмму вообще не остановить.
– Их уже не остановить. Когда Рэй увидела, что мы переписываемся, эта шарманка началась сначала. Детский сад, правда, – отвечает Ксавьер и делает глоток чая.
– Серьезно? – с усмешкой спрашивает Леншерр, на секунду останавливая вилку. – Пара сообщений ради того, чтобы сгладить скучное времяпрепровождение, а уже догадки и интриги? Колеблюсь между любовью и осуждением.
– Тоже самое. Надеюсь, сегодня обойдётся без назойливых сообщений о «метафорических шахматах». – говорит Чарльз.
Ксавьер всегда говорит чертовски вовремя, поэтому Эрик давится глотком чая от смеха.
Господи, да куда зашла эта девушка, они общаются нормально только два дня, какие «метафорические шахматы»?
– Даже у Эммы обороты поменьше. – все еще смеясь говорит Леншерр.
– Возможно, она просто считает, что я должен себе кого-нибудь найти. Не имею, правда, понятия, почему она нацелилась именно на тебя. – говорит Чарльз, ухмыляясь и смотря на Леншерра.
– Я умею солить и монетки на ребро ставить, вот почему, – с наигранным самодовольством отвечает Эрик. – И да, возможно, она права? Найди себе со временем какую-то миловидную любительницу Шекспира, она и успокоится. Или любителя, если угодно.
– Не знаю, – неопределённо пожимает плечами Чарльз, сам не зная на что отвечая и отрезая ножиком кусок мяса. – Но мне доставляет то, что ты ставишь единственно-обязательный критерий именно по поводу Шекспира. Я же не настолько задрот по нему. – говорит Ксавьер. – Ну, разве что немного.
– Не единственно-обязательный, я уверен, что у тебя целая палитра маленьких нюансов, которые тебе хотелось бы видеть в человеке, Шекспир просто первая ассоциация лично у меня. – пожимает плечами Эрик. – У меня просто стойкая уверенность, что если я сейчас зачитаю строчки… мм… «прочтешь ли ты слова любви немой, увидишь ли глазами голос мой?», то ты назовешь номер сонета.
– Двадцать третий. – кратко отвечает Чарльз, пряча смешок в чашке чая.
– «Ну разве что немного», – цитирует Леншерр, отрезая кусочек мяса. – Мне становится страшнее спорить с тобой.
– Ты просто попал в один из моих любимых. – чуть ухмыляется Чарльз.
– Ну да, сейчас пройдемся по ста пятидесяти четырем сонетам, а окажется, что любимые, вообще-то, все. – кивает Леншерр, делая глоток чая, в котором прячет улыбку.
– Не могу отрицать, – улыбается Ксавьер.
– Можно скоро зачитывать вместо молитвы. Что тебя так привлекает в нем?
– Не знаю. Красота стиля? Прелесть метафор? – Ксавьер пожимает плечами.
– «Прелесть метафор»… Еще немного, и можешь сам писать сонеты. – подпирает ладонью щеку Леншер, глядя в глаза Чарльзу.
– В которых буду восхвалять генетику. – ухмыляется Чарльз, делая последний глоток чая.
– Льюис Кэролл был математиком, но это не мешало написать ему очень странную Алису в стране чудес с тонкими математическими отсылками, а ты студент факультета литературы, так что никто не запретит тебе писать странные сонеты о генетике с отсылками на… ммм… предположим, на Шарлотту Бронте. Все в твоих руках. – мягко улыбается Эрик, опуская вилку на пустую тарелку.
– Интересная идея, Эрик, я подумаю о её реализации. – улыбается в ответ Чарльз. Ксавьер встаёт из-за стола, забирая пустые тарелки и чашки и направляется к раковине.
– Дашь прочесть первые наработки? – интересуется Эрик, все ещё подпирая щеку и стараясь не смотреть на прямую спину Чарльза.
Сквозь одежду немного выпирают лопатки.
– Безусловно, mon chéri, – отвечает Чарльз, включая в раковине воду и начиная мыть посуду.
– Любишь говорить на французском? – как бы невзначай спрашивает Эрик, радуясь, что Чарльз не видит его улыбки.
Ему все еще интересно, почему Ксавьер это делает.
– Люблю почти так же сильно, как творчество Шекспира. – ухмыляется Чарльз.
– Тогда почти уверен, что тебе стоит больших усилий говорить на английском.
– J’aime parler français avec ceux qui ne comprennent pas la langue. – говорит Чарльз. – J’aime parler de ce qui est dans mon cœur. Donc, personne ne peut me reprocher*.
Эрик несколько долгих секунд вдумывается в сказанное, глядя в никуда.
Он… он еще более странный, чем казался. И еще более скромный, раз говорит о сердце только на другом языке, словно чего-то боясь, если произнесет на английском.
– Это звучит красиво. – задумчиво говорит Леншерр, разбавляя тишину.
– Французский – красивый язык. – говорит спокойно Ксавьер, отключая воду и протирая руки полотенцем. Он оборачивается к Леншерру. – Шахматы?
– Бесспорно. – кивает Леншерр, на секунду выгибая спину назад. – К завтраку прилагается игра? Мне нравится. Почаще заходить, что ли?
– Как я уже говорил: я всегда готов предоставить своему другу завтрак, обед и ужин. И игру в шахматы.
– Думаю теперь, не переехать ли сюда ради таких хороших условий. Только вот если так много есть, то придется бегать по утрам, чтобы не превратиться в шар. – фыркает Эрик, глядя на Ксавьера.
– Готов поспорить, что ты и так занимаешься спортом. Скорее всего, не командным. – говорит Чарльз, проходя в гостиную к столику с шахматами.
– Возможно. Хотя шахматы тоже спорт в своем роде, так что. – улыбается Эрик, шагая вслед за Чарльзом.
– Как выяснилось в одном из исследований, за напряжённую игру в шахматы участник может потерять до одной тысячи калорий. – говорит Ксавьер, с улыбкой раскладывая по доске фигуры. Белые – себе.
– Мы сейчас о каких именно шахматах? – нагло ухмыляется Леншерр, садясь напротив.
Рука Чарльза едва заметно тормозит, зависает в воздухе на пару секунд.
– О тех, в которые мы собираемся сыграть. – говорит Ксавьер как можно более невозмутимо.
– Хочу спросить «а в какие собираемся?», но тут уже все более-менее понятно. – продолжает улыбаться, на секунду взглянув в голубые глаза.
– Кажется, упоминание метафорических шахмат заразно. – фыркает Ксавьер, делая первый ход – пешка на Е3.
– Передаётся через воздушно-капельный, определённо. – Эрик двигает пешку вперёд, стараясь не смеяться.
Комментарий к
mon cher² – мой дорогой
charmant³ – прекрасный
J’aime parler français avec ceux qui ne comprennent pas la langue. J’aime parler de ce qui est dans mon cœur. Donc, personne ne peut me reprocher* – Я люблю говорить на французском с теми, кто не знает языка. Мне нравится говорить на нём о том, что в моём сердце. Потому что никто не сможет обвинить меня, если не понимает.
========== Часть 6 ==========
Ставя коня на В3 и ожидая хода друга-противника, Ксавьер решает, что верхняя пуговица рубашки немного неприятно ощущается на коже, а значит, её нужно срочно расстегнуть.
Ничего странного, просто душно.
Эрик цепляет взглядом движение Ксавьера, что заставляет на секунду задуматься о чем-то далеком от шахмат.
– Видимо, будет дождь. – мимоходом говорит Леншерр, двигая фигуру в убыток себе.
Случайность.
Ксавьер чуть хмуро смотрит на доску, после чего забирает коня Леншера.
– Да. С утра на небе не было и облачка. Не взял зонт? – предполагает Чарльз.
– Не люблю зонты. – уголком губ улыбается Эрик, провожая коня взглядом.
– Весьма очевидно, – скорее себе говорит Ксавьер, с лёгкой улыбкой откидываясь на спинку кресла.
– Правда? – приподнимая бровь спрашивает Леншер, медленно и немного неуверенно делая ход.
– Обычно довольно легко определить тех, кто любит ходить с зонтом даже в солнечную погоду, а кто люто ненавидит их и в дождь. – говорит Чарльз, недоверчиво смотря на доску. – Так, либо ты поддаёшься, либо разучился играть за сутки, либо что-то не так.
– Разбираешься в людях? – усмехается Эрик, поднимая взгляд. – Я не поддаюсь, так что одно из двух, но я не знаю, что именно.
– Если Эмма не ударяла тебя чем-то тяжёлым об голову, то однозначно последнее. А я не вижу синяков или ушибов, так что… Эрик? – Ксавьер не трогает фигур на доске, смотря на Леншерра.
– Эй, все нормально! – поднимая ладони вверх говорит Эрик. – Может, задумался просто.
– Ладно, я просто… – Ксавьер не договаривает фразу, решая умолчать, и делает ход.
– Просто видишь, как я проигрываю? – фыркает Эрик, поставив ладью вперед.
– Да. А ещё то, что ты немного… отрешён, словно. – отвечает Чарльз, съедая пешкой фигурку Леншера.
– Мм. Не замечаю, хотя со стороны виднее. Не знаю, влияние чего-то? – спокойно говорит Эрик, потирая щеку, думая над ходом.
– Наверно. – решает ответить Ксавьер, думая, что, может, ему просто показалось?
Леншер думает ещё пару секунд, а после решает, что если уж ему и не выиграть эту партию, то поиграть хотя бы нужно красиво.
Одна из последних фигур пусть и не надолго, но все же блокирует проход Чарльзу, вынуждая того поджимать губы в обдумывании.
Ксавьер неуверенно тянет руку к одной из фигур, ставя её в более-менее безопасную позицию.
– Ну и кто теперь отрешён? – нарушает тишину Эрик, делая последний ход.
– Оба понемногу. – отвечает, улыбнувшись уголком рта, Чарльз. – И уровень умения играть в шахматы у нас тоже почти одинаковый.
– Первая оконченная игра заканчивается твоей победой, так что мои поздравления. Редко доводилось проигрывать. – откидывается на спинку Леншер.
– Охотно верю, – говорит Чарльз, с улыбкой смотря на Эрика.
По оконному стеклу начинает с нарастающей силой бить капли дождя.
– Теперь тебе придётся терпеть меня дольше, чем я ожидал. – Эрик переводит взгляд на окно, где серым маревом укрыто стекло. – Не то, чтобы я не мог пройтись под дождем, просто не хочется провести выходные в кровати из-за температуры.
– Тебя никто и не выгоняет, Эрик. – говорит Ксавьер и, пару секунд просидев в кресле, вдруг встаёт и направляется к бару. – Будешь чего-нибудь?
– Хорошая ли это идея? Пить с самого утра, имею в виду. – усмехается Леншер, глядя вслед Чарльзу.
– Уже… – Ксавьер сверяется со временем на настенных часах. – Давно не утро. Я бы сказал, послеобеденное время. Самое то.
– К вечеру будешь хорошо так поддат. – Эрик откидывается на спинку, сложив нога на ногу. – И я ничего, пожалуй, не буду, спасибо за предложение.
– Как хочешь, – пожимает плечами Ксавьер, вытаскивая из ящика бара бутылочку чего-то относительно не крепкого.
– У меня впечатление, что у тебя тут подпольная винодельня или что-то вроде того. Часто пьете?
– Рэйвен? Нет. Я? – Ксавьер чуть ухмыляется. – Сам видишь.
– Тебе говорили, что цирроз печени – это так себе удовольствие?
– Ну, я предполагаю, что стоит жить сегодняшним днём, а сейчас у меня по этой части всё нормально, так что… – он открывает бутылку и наливает пол рюмки.
– Оно видно. – неопределенно фыркает Эрик. – Окей, воспользуюсь твоим великодушием и щедростью, и тоже выпью немного. Себастьян говорил, что пить одному – это то же самое, что медленно идти к алкоголизму. А двое – уже компания.
Ксавьер довольно ухмыляется, доставая вторую рюмку и наполняя её алкоголем.
– Интересная логика, пускай и странная. Два алкоголика вместо одного. – Чарльз протягивает Леншеру рюмку. – Себастьян?
Эрик кивает в знак благодарности, принимая из рук Ксавьера алкоголь.
– Опекун.
– Мм… – кивает Чарльз, на секунду задумываясь. – Он был… – Ксавьер хмурится, подбирая нужные слова. – Ну, знаешь. Опекуны всегда делятся на хороших и плохих, да? Каким был… Себастьян?
Леншер на долгую минуту задумывается, пытаясь сопоставить «хорошо» и «плохо» в Себастьяне.
– Он, – вдумчиво начинает Эрик, когда Чарльз всем видом выражает волнение из-за молчания, – был доброжелательным и жеманным, общался всегда спокойно, никогда не кричал. Но был очень – я имею в виду очень – требовательным, и я должен – скорее даже обязан – был всегда делать всё как можно лучше. Никогда его не любил, но особого выбора у меня не было. – он усмехается, глядя на проигранную партию. – Поэтому я старался заниматься чем угодно, чтобы не встречаться с ним весь день. Ну, или чтобы не нарваться на наказание за редчайшую четверку по какому-то маловажному предмету. У него… специфические методы воспитания. Так что не могу отнести его к хорошему типу. Равно как и к плохому.
– Строгий опекун. – произносит Чарльз, делая глоток. – Один из хреновейших вариантов.
Он смотрит в одну точку, задумавшись.
– Ненавидел шахматы. – хмыкает Эрик. – Каждое воскресенье с шести до восьми взамен книгам о приключениях детектива? Было довольно обидно. По началу.
– Зато хорошо играешь. – пытается улыбнуться Чарльз. – Трудно найти достойного противника, знаешь.
– Когда я специально опрокинул на него доску, то он так же сказал. Потом мне, конечно, неплохо досталось за своенравность и бунтарство, зато я понял, что мне доставляет удовольствие его выигрывать. Потому что его это раздражало. Довольно сильно бьет по самолюбию, когда пятнадцатилетний ребенок, который нарочно закрывал уши при объяснении правил, начинает выигрывать. – Эрик даже тихо смеётся перед новым глотком. – Он как будто не знал: хвалить меня или же доставить проблем чем-то мелочным.
– Как бы то ни было, хвалить определённо есть за что. – говорит Чарльз, слабо улыбаясь смотря на Леншера.
– Чарльз, я проиграл тебе буквально пять минут назад. – с ухмылкой напоминает Леншер, делая ещё пару глотков.
– Это называется «достойным соперничеством», Эрик. – отвечает Ксавьер.
– Хорошо, твоя взяла. – кивает Леншер. – А ты играть, я понимаю, решил от скуки и желания все знать?
– Типа того. – говорит Чарльз. – Нужно сказать, Рэйвен это моё увлечение совершенно не нравилось, потому что играть я мог только с ней, а её это немного… бесило, я думаю. Всё ещё мне припоминает.
– Страшно представить твою сестру ребенком. – говорит Эрик, чуть задумываясь в попытке представить. – Это что-то… мило-доброжелательное с безграничным желанием бегать, а потом приходить с разбитым носом и испачканным в саже платье, объясняя это тем, что она искала белого кролика.
– Рэйвен нравилась сказка про Алису. До сих пор нравится. Но я тебе этого не говорил. – улыбается Ксавьер.
– Тогда у меня есть повод начать восторгаться твоей сестрой. Я не дочитал пока… Слишком. – он смотрит на алкоголь, вслушиваясь в ливень, который закончится, похоже, не в ближайший час. – Слишком странно.
– Возможно, но ей довольно-таки нравятся странные вещи. Я задрот по генетике и Шекспиру, а она в восторге от Кэрола и моей бывшей. – усмехается Чарльз, делая глоток. – У каждого свои предпочтения.
– Мойра тоже странная? Раз уж нравится Рэйвен, – спрашивает Эрик.
– Она довольно… не знаю, азартная, наверно… – Ксавьер пожимает плечами. – И ещё она без ума от бабочек. Спросишь у неё что угодно про любой из видов и она напишет тебе рассказ на три страницы как минимум.
– Хорошо, что меня мало интересуют бабочки. – фыркает Эрик, сделав последний глоток. – Так что ограничусь тобой и Шекспиром.
– Весьма рад, что ты не идёшь по стопам моей сестры. Когда я рассказал про бабочек ей, она была настолько восторжена тем, как это мило, что через неделю я лишился девушки, – хмыкает Ксавьер.
– Самая милая история расставания, которую я знаю. – говорит Леншер, чуть запрокинув голову. – Но даже если бы я любил бабочек, то бороться с твоей сестрой точно не решился бы.
– Только самый отчаянный самоубийца решится на такое. – с улыбкой говорит Ксавьер.
– У меня есть причины бояться общаться с тобой? – насмешливо приподнимает бровь Эрик. – Мало ли, что меня ждёт от неё.
– Ну, если ты не будешь пытаться убить меня, думаю, проблем не будет. – улыбается Чарльз. – В любом случае, если что, я буду стараться отговорить её от твоего убийства.
– Не буду я тебя убивать. Я миролюбив. Почти. – усмехается он, поставив рюмку у доски. – Ладно, тогда, думаю, у меня будет даже шанс с ней подружиться.
Ксавьер смеётся.
– Чтож, всё возможно, но я бы на твоём месте старался оттянуть момент вашей встречи на как можно более далёкий срок. – говорит он. – Хотя бы потому, что она начнёт говорить о шахматах.
– Могу напомнить ей о бабочках для смягчения. Тем более, в аудитории мы относились друг к другу спокойно, так что еще не все потерянно. Наверное.
– Наверное. – говорит Чарльз и делает глоток алкоголя.
Эрик переводит взгляд с Чарльза на окно.
– Хорошая погода, чтобы ничего не делать, прекрасно вовремя закончилась учёба.
– Хорошая погода, чтобы выпить. – ухмыляется Ксавьер. – Если дождь не кончится до вечера, тебе либо придётся позаимствовать мой зонт, потому что без него я тебя не отпущу, либо вновь переночевать у меня. Мне кажется, второй вариант будет более безопасным.
– Боишься, что не верну зонт? – улыбается Эрик.
– Боюсь, что простудишься, шагая по холодным лужам. – отвечает Ксавьер.
– Заботливая жена. – негромко смеется Леншер. – Если останусь, то диван мой.
– А вот это уже спорный вопрос, – улыбается Чарльз.
– Не вижу никаких спорных вопросов, так что… – он пожимает плечами, глядя в голубые глаза.
– Давай так: кто выиграет в шахматы, тот спит на диване. – предлагает Чарльз, начиная раскладывать шахматы.
– Как дети малые, – Эрик подпирает ладонью щеку, глядя, как Чарльз расставляет фигурки. – Ну ладно. Хотя все ещё есть вариант, что дождь закончится или ты одолжишь мне зонт.
– Всё возможно, mon cher, всё возможно. – ухмыляется Ксавьер, делая первый ход.
– Ты всегда такой упёртый? – спрашивает Леншер, двигая пешку.
– Мог бы догадаться после всех наших перепалок о Шекспире, – с улыбкой отвечает Ксавьер.
– Ммм. Да, как-то не подумал. Целый семестр спорить по поводу и без… Делаю ставку, что до меня тоже был какой-то бедолага, который не выдержал этого и ушёл на факультет квантовой физики.
– Нет, до тебя мне приходилось спорить с учителем. – говорит Чарльз, передвигая коня.
– Ну тогда да, у него было мало возможностей уйти на квантовую физику. – медленно отвечает Эрик, задумчиво касаясь щеки, прежде чем передвинуть фигуру, забирая благодаря этому ходу одну из фигур Ксавьера. – И что тебе мешало спорить с ним дальше? Страдальческое выражение его лица?
– Твоё появление. Ты оказался более интересной фигурой, нежели препод. – с ухмылкой говорит Ксавьер, делая ход.
– Мне казалось, что молчаливое конспектирование и неохота в общении не сделают меня «интересной фигурой». – говорит Эрик.
– Ты же новенький. – пожимает плечами Чарльз. – И единственный, кто действительно работал.
– Новенький. – хмыкает Эрик. – Теперь зато понятно, почему нас не спешили разнимать. Лектор спокойно выдыхал, а все остальные просто отдыхали от рассказов о том, что «Гордость и предубеждение» захватывающая книга.
– А она действительно захватывающая. – говорит Чарльз, а после чуть улыбается, когда Эрик смешно фыркает, а ответ на реплику. – К тому же, я думаю, все согласятся, что без наших споров на уроке уже как-то… Не так. Непривычно.
– Бьюсь об заклад, что они все ждут драки в духе Вероны.
– Скорее драму в стиле Ромео и Джульетты, в конце которой мы оба выпиваем яд и оставляем всех в покое, да. – со смешком отвечает Чарльз.
– Отлично, влюбиться, обручиться, умереть, и все это за три дня. Прекрасный план. – Леншер двигает фигуру, сравнивая шансы. Пока все ровно.
– У тебя осталось всего пару часов на то, чтобы выполнить все эти пункты, так как третий день нашего более менее тесного общения подходит к концу. – ухмыляется Чарльз, съедая одну из пешек Леншера.
– Не знаю даже, у меня нет кольца для предложения. Разве что от ключей. – с прищуром глядит на доску Эрик. Минус один.
Беда.
– От ключей подойдёт, я не привередлив. – улыбается Чарльз, делая глоток из рюмки.
– Превосходно, тогда осталось влюбиться, а потом выпить яду. Хотя, если задуматься, то мы уже. – Эрик красноречиво смотрит на свою пустую рюмку.
«Уже влюбились?» хочется шутливо спросить Чарльзу, но вместо этого он лишь смеётся в ответ.
– Подлить вам ещё немного яду, mon préféré? ¹
– Только ради схожести с Ромео и Джульеттой. – кивает Леншер, с прищуром глядя на Чарльза.
Любимый. Что ж, где там его ключи?
– Так, серьёзно! – чуть громче, чем обычно говорит Эрик, резко поднимаясь и шагая в коридор. Ксавьер немного непонимающе смотрит вслед Эрику.
Нашарив ключи в кармане, он возвращается обратно, садясь в кресло, сосредоточено и аккуратно снимая ключи.
– Вообще-то я думал, что мне ещё рано умирать. Я не сдал экзамен по творчеству Шекспира. – говорит Чарльз, не сводя взгляда с ключей.
– Ну, я думаю, печень или нервная система откажут тебе не в ближайший год, так что успеешь еще похвастаться лучшим результатом на всем потоке. – отвечает Эрик, освободив колечко от ключей, который нужно бы не забыть потом вернуть.
Ксавьер смотрит на Леншера, чуть хмурясь.
Затянувшаяся шутка.
И немного неловкая, по его мнению.
– Как-то неправильно мы пошли, с самого конца, но все же. Согласен проигрывать мне в шахматы ближайшую вечность, а так же разбивать меня в пух и прах в спорах? – ухмыляется Леншер, протягивая Чарльзу на ладони колечко от ключей.
Ксавьер переводит непонимающий взгляд с протянутой ладони на лицо Леншера, на серые глаза, глядящие с лёгкой насмешкой.
– Разве будет какой-то интерес, если я буду постоянно проигрывать?
– Я образно, потому что в спорах ты тоже не всегда прав. – не прекращая ухмыляться говорит Эрик.
Серые-серые глаза и насмешливая улыбка. Чёрт.
– Я всегда прав в спорах, если они касаются Шекспира. Всегда.
Эрик цокает.
– Ну ты посмотри, а ведь еще пару минут назад он был совсем не привередливым. – он сокрушенно качает головой.
Чарльз чуть поджимает губы и, пару секунд прищурено смотря на Леншера, забирает из его ладони колечко от ключей.
– Это значит «да»? – спрашивает Леншер, еще несколько мгновений глядя на Ксавьера, прежде чем вернуть внимание шахматной партии.
– Это значит, – говорит Чарльз. – что шутка затянулась.
– Mein Gott, ein kleines Kind schüchtern¹, – бормочет Эрик, пряча улыбку, коснувшись губ, словно задумавшись над ходом. – Ну ладно, тогда я ставлю шах и мат. – спокойно говорит он, сбивая незащищённую фигуру Чарльза.
– Чёрт.
Ксавьер смотрит на доску с лёгкой долей огорчения.
– Ладно, у нас 1:1. Решающая партия? – предлагает он.
Леншер смотрит за плечо Чарльза. Ну и где честность, если они спорили только начиная с этой партии?
– Ну давай попробуем. – в противовес мыслям говорит Эрик, взяв со стола свою рюмку.
– Замечательно. – со слабой улыбкой кивает Чарльз, начиная раскладывать фигурки на доске.
Первые несколько минут партии проходят в молчании и редком шуршании одежды от движения.
– Неоднозначно. – скорее сам себе говорит Эрик, глядя на доску, сделав новый глоток.
– М? – переспрашивает Чарльз, задумавшийся об игре.
– Шансы не равны. – чуть громче говорит Леншер, сосредоточено глядя на фигуры. – Но это так, мысли вслух.
Ксавьер смотрит на доску, чуть щурясь. Три варианта хода из четырёх возможных принесёт ему только потери, но вот последний…
– Шах. – говорит он, передвигая фигуру и откидываясь на спинку кресла. – Ты спишь на кровати, Леншерр.
Эрик щурится, глядя на доску, отпивая еще немного и стараясь – очень стараясь – в шутку не спросить, а не должны ли они спать теперь вместе.
– Все еще думаю, что так неправильно. Гостиная она на то и гостиная, чтобы в ней ночевали гости.
– Моё гостеприимство не позволяет укладывать гостей на диван. – говорит Чарльз, делая глоток из рюмки.
– Ну мое тоже, но оно обосновывается на том, что первое – я не привожу гостей, а второе – у нас просто нет дивана в гостиной. – пожимает плечами Леншерр. – А твоё оправдание вообще не катит.
– Впервые встречаю человека, который отказывался бы спать на кровати заместо дивана. – подмечает Чарльз.
– Теперь хочется спросить, сколько же человек спало в кровати добродушного и гостеприимного Чарльза Ксавьера. – говорит Эрик, прислоняя рюмку к щеке.
– Один. – честно отвечает Чарльз.
– Гостеприимство распространялось не на всех? – предполагает Эрик. – Или мало кого пускал сюда?
– Второе. – отвечает Ксавьер, ставя пустую рюмку на стол. Пока хватит.
– Нахожу странно-забавным, что вошел в это число, учитывая, что сначала был приглашен не как друг, а как однокурсник, которому нужно было выпить и поспать.
Ксавьер вяло улыбается, опуская голову.
– Не знаю, как это объяснить, но я просто подумал тогда, что было бы неплохо… Что тебе бы не помешало отдохнуть, а без посторонней помощи ты вряд ли даже попытался бы.
– Не попытался бы. – согласно кивает Эрик, глядя на доску, а после на ключи. – Через два дня просто проспал бы всё от невозможности проснуться.
– Или упал бы в обморок прямо посреди урока. – говорит Чарльз. – Буду надеяться, впредь ты будешь аккуратнее. От недостатка сна бывают проблемы.
– Скорее уснул бы у Эммы на плече, не помню, чтобы в обмороки падал. И спасибо, Чарльз, я знаю. – мягко улыбается Эрик, не глядя на Ксавьера, перебарывая желание снова пошутить о заботливой жене.
– Чтож, дава~
Ксавьер обрывается, когда телефон в кармане издаёт звук пришедшего сообщения.
– Прошу извинить…
[19:24, Рэй]
Ну что, как там воркуется, голубки?
[19:25, Чарльз]
Хватит, Рэйвен. Мы не воркуем. Просто дружеская беседа.
[19:25, Рэй]
ну да, конечно, а мы с Мойрой просто хорошие подруги
[19:26]
тебе НРАВИТСЯ Эрик Леншер, я видела, как ты на него смотришь, так что не отнекивайся
Ксавьер чуть прикусывает губу.
– Что пишет? – без фанатичного интереса спрашивает Леншер.
– Мммм… Ничего, опять дурачится.
[19:27, Чарльз]
я не влюблён в Эрика. Он мой друг.
– Напомни о бабочках, тогда прекратит.
[19:28, Рэй]
Нет, не так. Ты влюблен в Эрика и он твой друг. Раскрой глаза, Чарли, я ведь не желаю тебе чего-то плохого.
[19:28]
даже могу дать тебе пару советов о том, как это делается с мальчиками, если хочешь ;)
– Проще просто игнорировать. – говорит Ксавьер, откладывая телефон.
– Игнорирование сделает всё хуже, мне кажется. – пожимает плечами Эрик, проследив взглядом за телефоном.
– Рано или поздно ей это надоест. – пожимает плечами Чарльз. – Мне уже надоело.
– Рэйвен что-то надоест? – хмыкает он. – Почему я этому не верю?
– Искренне надеюсь, что в своём недоверии ты неправ, – вздыхает Чарльз.
– Боишься сестру? – чуть насмешливо предполагает Эрик.
– Просто не в восторге от её настырности.
– Она пережива-а-ает! – тянет Леншер. – Просто тебе это кажется настырностью.
– Переживает? О чём ей переживать?
– О тебе конечно. Если бы я был на ее месте, то тоже переживал. Учитывая твое одиночное времяпрепровождение. – чуть суховато говорит Леншер, намекая на наркотики.
– Я контролирую дозировку, Эрик. И не так часто употребляю. – говорит он. – Незачем обо мне волноваться.
– Ну… Просто представь ее на своем месте, я бы посмотрел, как ты реагировал на ее «незачем волноваться». Так что, мне кажется, ей есть о чем беспокоиться.
Ксавьер прикусывает губу, опуская взгляд.
– Пожалуй, в чём-то ты и прав. Наверно.
– Я прав, Чарльз. – говорит Эрик, отводя взгляд от Ксавьера. – Я думаю, что иногда тебе нужно больше проявлять. мм. понимания?
– Понимания? – спрашивает Чарльз, смотря на Леншера. – Я понимающий, очень понимающий, пускай сейчас это за меня и говорит алкоголь.
– Тогда, возможно, более терпеливым к ее глупостям? – чуть улыбается Эрик.
– Я терпелив, просто они мне не нравятся.
– Не обращай внимания, как последний вариант. Ты же все равно любишь ее и не сможешь обижаться, что бы она там не делала.
