Текст книги "Жаждущая против бесчувственного. Как стать счастливой! (СИ)"

Автор книги: Мария Казакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Спасайся, кто может. Разозлила Косака

Косак так и не вернулся, а потому я забылась чудным сном. По-другому его никак не назовешь, ведь мне снился Дариан.

– Попалась! – лицо Дара передо мной было очень кровожадным! – Наконец-то уснула, – как-то обвиняющее произнес он. – Ну и где тебя моры носят?

В первые секунды, я от радости готова была броситься ему на шею, а потом…тоже хотелось на шею, только придушить!

– Ты! – ткнула я ему пальцем в грудь и не нашлась с ответом, но зла была жутко! – Тыыы!

– Я тебя понял, – перехватил меня за кисти рук окаменелый, оценивая мое красноречие. – А теперь давай более содержательно. Где ты? Ты можешь выбраться оттуда?

Я бегло оглядела Дариана, и пришла к выводу, что ему пришлось не сладко: золотые, прекрасные волосы слиплись и были в какой-то черной смоле, что слишком напоминала мне останки моров; рубашка висела лоскутами, не говоря уже о том, что стоял он босиком. Собственно, как и я. Два сапога – пара!

Мы стояли с ним в лесу, у знакомого озера, у самой воды, а за нами возвышались могучие деревья, отливая яркой зеленью. И пахло чем-то невообразимо сладким с небольшой ноткой горечи, но я не чувствовала ветра, тепла полуденного солнца и не слышала пения птиц. Все вокруг застыло.

– Я даже пробовать не буду, – пробурчала я, и из чистого упрямства попыталась вырвать руки из захвата. – Зиро слаб, а Косак вот-вот устроит допрос. Я из его спальни больше ни ногой!

Дар резко переменился в лице. Мне даже показалось, что он…испугался? Но это было лишь минутным явлением, а затем его глаза подозрительно сузились:

– Ты сейчас там, в его спальне? – он обхватил меня за талию и притянул к себе ближе.

Что-то мне не нравится, как он становится все мрачнее с каждым моим словом. Мороз по коже!

– Да, он оставил меня пока одну, но скоро вернется. Лайзек усыпил меня какой-то дрянью, и я очнулась уже в замке. Травника схватили окаменелые в лесу, когда он вез меня на телеге. Но его нет в замке.

– Ошибаешься. Просто он в менее благоприятных условиях, – раскрыли мне глаза. – А теперь ответь мне на один вопрос, – от его голоса, мне стало не по себе, его руки сжались в кулаки за моей спиной. – Золото. Он дал его тебе? Ты была там с другими девушками?

Вот что он пугает меня своим жутким, пронзительным взглядом и стальным голосом? Мне Косака хватает, зачем так горячиться?

– Я была там, но золота не брала, – честно ответила я, но похоже мне не поверили.

Три секунды и он зарычал на меня!

– Скажи мне правду! – сверкая изумрудными глазами, которые примечали каждое мое движение и каждый вздох.

– Это и есть правда! – почти выкрикнула я, смотря на разъяренного зверя, но мой крик заглушили горячие губы.

Я вмиг растеряла свой пыл, не зная, как реагировать: злиться или нет, дрожать от страха или от…страсти. Невыносимый! Совершенно непонятный! Но такой, такой…такой!

– Умница моя, – шепнул он, прерывая поцелуй и зарываясь руками в мои волосы, соприкасаясь со мной лбом. От него исходило такое облегчение, словно только что спасла весь его мир! Хотя, может и спасла!

Вот и что это было? Не знаю, но хочу еще! И слова…так приятно! Да, я умница! Только так меня теперь и называй!

Наверное, меня выдала улыбка, или хитрые, но счастливые глаза, и Дариан улыбнулся мне в ответ и крепко сжал в своих объятьях.

Но эта была минутная слабость, а возвращаясь в реальность:

– Что тогда произошло? – Ты ранен? – тихо спросила я, рассматривая то, что осталась от рубашки. – Как Сайлер? – паника волнами накатывала на меня, когда я начинала вспоминать недавние события.

– Моры, кто-то привел их в горы. А у нашего общего знакомого травника были очень редкие ингредиенты, – клацнул зубами Дар, меняясь в лице, уничтожая всю нежность. – Не знаю, откуда, но у него был редкий вид растений, которые фактически являются ядом для нас. Сайлеру досталось больше всех, но он в полном порядке, – голос зазвучал гордо, а я порадовалась за окаменелого. Он цел! И меня теперь совсем не смущало мысль о том, что я беспокоилась за «чудовища». – Меня парализовало на какое-то время, и я не заметил, как…, – он запнулся, а затем и вовсе стушевался, смотря, словно сквозь меня.

Но я поняла его. Поняла, что он испугался за меня, и на душе стало светлее. Он бы не бросил меня, обязательно бы кинулся вдогонку, если бы мог. Я даже уже в этом не сомневалась. И как же дорог был для меня этот момент. Такой сладкий, волнительный, ведь я стала для него чем-то важным. Пусть не таким важным, как камни и расправа с морами. Вдруг…у меня получится это исправить? Хрустальная надежда появилась в моих руках, и я бережно укачивала ее в своих ладонях.

Повинуясь порыву, я взяла его за руку и легонько сжала, пытаясь без слов сказать ему: «Знаю, я все знаю».

Ему трудно. Очень трудно смириться с тем, что упустил, не смог защитить, и признать это очень тяжело.

– Дар, а почему нельзя брать золото? – решила я увести с тонкой темы.

Хотя в моей голове уже закралась отгадка. Девушки вели себя дико, жадно загребая монеты. Они были, как будто не в себе.

– Золото дурманит. Возникает зависимость. Ты потом не сможешь от него отказаться, и будешь желать еще и еще, пока…

– Пока тебя не выпьют, – закончила я горькую правду. Сейчас девушки молоды и красивы, но их дыхание с каждым днем все тяжелее и настанет день, когда воздуха им просто не хватит.

– Не касайся его, – строго наказал мне Дар, а потом уже мягче: «Пожалуйста».

Чье бы сердце не екнуло? Наверное, только сердце ледяного Косака, а вот мое давно растаяло, несмотря на первоначальную вражду. Ведь оно шепчет мне «любить», а не «ненавидеть».

– Ты придешь за мной? – привстала я на цыпочках, приближая свое лицо к нему.

– Да, – мгновенно ответил он, твердо.

А мне пришлось очень постараться, чтобы сдержать свои эмоции, потому что его простого «да» было достаточно, что бы продолжала ждать его и верить в него.

Тут я вспомнила, что хотела рассказать про связь с Косаком, и что он тоже чувствует меня, но картинка передо мной стала расплываться, тепло рук Дариана исчезать, и спустя несколько секунд я подорвалась с кровати, чуть не лягнув ногой Косака, что сидел напротив. Видимо, это он разбудил меня. Его глаза горели.

***

Глубокая ночь, тишина, я и он заперлись в спальне с громадной кроватью и шелковыми алыми простынями. Его сияющие глаза, напряженная фигура в центре комнаты…Но все это не романтическая встреча влюбленных! И не будет здесь страстных объятий, если меня не будут душить, страстных поцелуев, если меня не захотят «выпить до дна», и клятв любви, тут уже никаких «если». Этого точно не будет!

– Ты давно являешься рабыней моего брата? – спокойно спросил он, пока я отгоняла остатки сна.

Рабыней? Ну как сказать, наверное, неделю с того дня, как впервые оказалась в его замке, а дальше моя крепость пала, и я сама уже следовала за окаменелыми, желая разгадать все загадки и тайны. Да, временами я молила о пощаде, хотела вернуться в тихий и спокойный мир и даже рыдала, но кто бы не рыдал? Это я еще долго держалась!

Подумав, что неделя это все же срок, я кивнула, обхватив руками колени, и подтянулась к самой спинки огромной кровати, подальше от окаменелого.

В темноте, царившей в комнате, я с трудом различала его фигуру. Видела только глаза.

– Влюбилась в него? – столь же безразличный тон.

Я поперхнулась воздухом.

Что? Ну, то есть да. Точнее нет! Хотя это ложь, и я, конечно…Но почему ОН спросил?!

Пауза затянулась, и нужно было что-то сказать, но слова не находились. Поэтому сгорая от стыда и смотря на свои коленки с завидным интересом, я тихо спросила:

– Почему вы так решили?

– Потому что я даже будучи заточенным мором никогда не буду ЖЕЛАТЬ своего родного брата.

Куда бы спрятаться?! Горю!

Немая сцена. Звенящая тишина поглотила пространство, и ее разбил тихий смех Косака.

– А если это не мои чувства, значит, они твои. Логично? – лукавый, потешающийся вопрос.

Отвечать на него я бы даже под страхом смерти не стала, поэтому как можно отрешенней пожала плечами, хотя от моих красных щек комната должна была вспыхнуть, а алая простынь должна была смотреть на меня с завистью! Ладошки вспотели, воздух стал горячим, и я гулко сглотнула. Как же стыдно!

– Человечка, ты боишься, – Косак поднялся, и стал медленно приближаться ко мне, обходя кровать. Вот тут душа метнулась в пятки и заверещала, а я попыталась вжаться в спинку, хотя куда уж больше!

– Я велел всегда отвечать мне, – он лениво ступал, приближаясь все ближе, но совсем не торопился, словно растягивал свой путь, доводя напряжение до крайней точки.

– Да-да!

Зачем спрашивать, если и так меня чувствует?!

– Но глядя на Дара, ты не испытываешь страха, – заключил он, а я задумалась.

Почему же? Бывает, и от него шарахаюсь, но, признаю, делаю это намного реже, чем от Косака.

Окаменелый уже подобрался ко мне и стал медленно наклоняться, пока его замерзшие губы не коснулись моего ушка, а я попыталась максимально отвернуться:

– Так скажи мне, почему? – прозвучало из его уст, как заклинание.

Слишком близко! Слишком опасно!

И меня словно током пронзило! Зиро поднял такой рык, что я оглохла на какое-то время, по телу прошла судорога и я, не осознавая этого, слетела на холодный пол, хватаясь за грудь. Казалось, от меня разлетаются искры, и это я вою, а не Зиро, я скребу когтями по полу, оставляя на льду борозды, и это я стою на четвереньках и скалюсь на Косака. Безумие! Но это мне только казалось. В ушах гул, руки, на которые я опираюсь, дрожат, и в глазах двотся.

Косак что-то сказал, но я не расслышала. Мне было плохо, в горле пересохло.

– Что? – прохрипела я, хлопая себя по тому самому уху, в которое он шептал, и услышала брань. Смачную и непристойную. Лучше бы не слышала!

А когда зрение вернулось, я увидела зверского вида Косака, припечатанного к стене, словно распятого.

Только этого мне не хватало! Зиро! Ты что натворил?! Вот как мне теперь выкручиваться?

– Отойди! – процедил он, и если бы он не был «прибит» к стене, я могла бы поклясться, он бы разминал руки и готовился бы задать мне хорошую трепку!

– Сей…сейчас, – заикаясь, выдала я, отползая, даже не пытаясь встать, потому что ноги мне отказывали.

Но когда я присела у противоположной ледяной стены, положение Косак так и не сменил, как и гнев на милость.

И смешно и грешно! Вот он – властелин этих земель. Не нашли? Так вон он, у стены. Что он там делаешь? Учится вести себя прилично и не хамить! Зачем? Профилактика. Я бы ему ещё под ноги его же монеты кинула, но Дар просил меня к ним не прикасаться.

Сколько «замечательных» слов я услышала про себя, с какими метафорами! Про эпитеты вообще молчу, самый древний и самый содержательный словарь можно просто сжечь и записать все за окаменелым. Но и его запал вскоре потух, и я смогла, наконец, выдохнуть, не боясь, что меня повесят, расчленят, бросят в темницу, как кто-то и обещал.

А потому, я на цыпочках двинулась выходу, несмотря на то, что взгляд Косака, когда он проследил за моими действиями, вспыхнул праведным возмущением.

– Куда собралась? – рявкнул он так, что я с испугу, чуть не налетела на сосульку с меня ростом. – А ну вернулась на место!

Я вам что собака? Я вот и сама своего места не знаю. Хотя, нет, в одном я уверена! Мое место, как можно дальше от вас! Поэтому нечего на меня рычать!

– Я на минуточку, – елейным тоном пропела я. – Я за водичкой.

– Какая моры тебя задери водичка?! – взъярился Косак, а стенка за его спиной уже начинала «трещать по швам».

– Святая, – ляпнула я, и поняла, что зря.

Пора спасаться бегством, а то долго он так не выдержит!

Косак метался, рвался, бился о бедную стену, буквально крушил её у меня на глазах, поэтому я выскочила наружу и кинулась по коридору с истошными криками: «Убивают!».

Думаете, хоть кто-то пришел на помощь?! Посмотрели удивленно и забыли, сделав вид, что не слышат! Видимо, подумали, что у меня кукушка полетела. Она полетела, но не у меня! А вот Косак меня прекрасно слышал, и после грохота позади меня в конце коридора, я поняла, что все. Это конец!

– КИЯ! – землетрясение в замке, это мягко сказано, то, что я скачу по замку галопом, тоже. А тупиков, как назло в этом замке навалом! Вот и застряла я в одном из них, спиной чувствуя приближение Косака и его вьюги.

Но тут у двери спокойно стоял себе окаменелый, и я, чтоб мне пусто было, спряталась прямиком за него. Из двух зол выбирают меньшее!

– Наглая человечка, – перед нами очень скоро предстал уже даже не окаменелый, а ледяная скульптура, которая медленно, но верно приближалась, заметая все вокруг!

Тут даже окаменелый, за спиной которого я жалась, вздрогнул. Да, дружок. Теперь ты меня понимаешь?!

И вот не знаю, как работал мой мозг, но я вдруг вспомнила тот день, когда мы были с Даром у Косака. Драка, позиции напротив друг друга….и я. Между ними! А дальше слова Дара: «Посмотри». Он тогда чуть отошел в сторону, и я увидела нить, проходившую сквозь меня, что терялась в теле Дариана.

Творец!

Тогда и именно тогда должно было все это начаться! Косак стал чувствовать меня после того случая!

До скорых встреч

Косак – это воплощение лютой зимы, которая вопреки всем правилам природы обрушилась на нас в начале лета.

Под моими ногами образовалась ледяная дорожка. Холод острыми иглами впился в босые ноги и судорогой пробегал до самых коленей. Окаменелый, что стоял передо мной пытался отшатнуться, но я вцепилась в ворот его рубахи мертвой хваткой. Конечно, он мог с легкостью, просто развернувшись отцепиться и отшвырнуть меня от себя, но, видимо, даже он не хотел совершать резких движений, когда немигающие изумрудные глаза прожигали взглядом.

– Что, больше некуда бежать? – казалось, что Косак не размыкает губ. Его голос подобно завывающему ветру, свистел в тишине коридора.

«Бегство – это не выход», – так, я считала, говорят люди, которым просто некуда бежать. И вот я такой ситуации, когда впереди буран и разбуженный после долгой спячки медведь, с которым надо разобраться. Только медведь этот безумен и может разорвать на лоскуты, ну или в моем случае просто дыхнуть, да так, что я стану ледышкой, которая разобьется от одного толчка, какой-нибудь напыщенной, высокомерной дамы, что со злорадным лицом наблюдала за нами из-за угла, находясь на приличном расстоянии. А жаль, ей и всем остальным бы не помешало остудить головы, одуматься и бежать, так же как и я, из этого царства холода. Но бежать некуда, а, значит…надо наступать! Другого шанса высказать Косаку все, что я о нем думаю, может и не представиться, у меня просто не хватит смелости. Или второй жизни. Нам нужно разорвать, связывающую нас нить, иначе мне не выбраться из замка! Я нужна ему, только пока он меня чувствует! Это пора исправить, а потому нужно разозлить Косака еще больше. Я даже представиться себе не могла эту картину, но попытаться стоило. Он должен страстно пожелать придушить меня собственными руками!

– Косак, ты знаешь, что тирания приводит к душевным мукам?

Книги по душевному состоянию людей я тоже читала, но их было слишком мало в моей памяти. Можно ли и как заставить чудовище испытать боль? Был у меня один вариант, но тронет ли это замороженную душу?

Его голова слегка наклонилась на бок, он нахмурил брови и приподнял уголок рта.

– Такой мольбы о пощаде я еще не слышал. Продолжай, жаждущая, – звучал его бесцветный голос.

Не понимает меня, заслонившись непробиваемой стеной. Но чтобы разозлить такого по-настоящему, мало оскорблений, нужно попасть в самое сердце.

– Тебе не бывает одиноко? – громко выкрикнула я из-за спины окаменелого и задержала дыхание.

Похоже, моя стратегия была неверной, и Косак вместе того, чтобы разъяриться еще больше, начинал думать и усмехаться, постепенно оттаивая.

– Боишься умереть в одиночестве? – зло рассмеялся он. – Похоронную процессию, так и быть, я тебе устрою.

Я мгновенно увидела себя в открытом гробу, на руках у окаменелых и захотела было пойти на попятную. Как странно, он переводил все мои слова, обращенные к нему, на меня же. Словно он по определению не мог делать того, о чем я говорю. Как же это жутко. Видеть перед собой подобие человека с таким затуманенным сознанием, кем же он себя считает в таком случае? Осознает ли он то, кем был и кем стал? Наверное, нет. Но сейчас у меня другая проблема, я решила надавить на больное место сильнее.

– Ты скучаешь по родным? – мой голос дрогнул, я была уже не так уверенна в своей глупой идее.

– Давишь на жалость, – опустив голову, и прикрыв глаза, утвердительно произнес Косак, а затем вновь поднял взгляд и плотоядно оскалился. – Не поможет, жаждущая. В твоей душе нет больше горя и слез по умершему отцу, не обманывай ни себя, ни меня. Но если хочешь порыдать у меня в ногах, то продолжай!

Я вздрогнула, поняв, что он видел в моих воспоминаниях гораздо больше, чем я ожидала. Сердце сжалось, от осознания того, насколько интимными они были, личными, сокровенными. Я сжала зубы от досады и вышла из-за спины окаменелого.

– А как же ты, Косак? Где твои слезы о потерянном сыне? – его губы разомкнулись со звоном битого льда, а глаза вспыхнули. Окаменелый судорожно втянул воздух и схватился за грудь, пошатнувшись, словно его ударили.

– Неужели твое сердце не рыдает по нему? – мои слова звучали отрывисто, вырывались со свистом, но я уже не могла остановиться, я должна была пробиться к нему любой ценой. А еще меня душила жалость. Я спрашивала искренне, на самом деле желая знать ответ на свой вопрос, но понимая, что он не даст его мне. Он в какой-то степени «мертв».

На какое-то мгновение, мне показалось, что его лицо перекосилось, взгляд стал тяжелым, он сжал зубы.

– Я видела его, – сделала шаг вперед и увидела ледяных змей, что заскользили по рукам Косака. – Его маленькие ручки, которые он тянет к тебе, – повышая тон, двигалась я ему навстречу, видя, как рептилии открывают пасти, показывая клыки, шипят. Казалось, Косак медленно оседает, его колени подкашивались, глаза странно метались, а руки мелко тряслись. Он жадно глотал воздух, как утопающий.

– Он смеется, когда катиться со снежной горы, улыбается, – лед под нашими ногами начал стремительно трескаться, а от порыва внезапного январского ветра мои волосы взлетели вверх.

На смену его растерянности и неосознанной боли пришла ярость. Та самая, которую я ждала и боялась. Всепоглощающая, слепая ярость!

– Закрой рот, – прошипел он, поддаваясь вперед всем телом, сжимая кулаки. За его спиной я видела вихрь из ледяных осколков, который разрастался, как и змеи на руках Косака, что становились все больше и сверками такими же злобными изумрудными глазами, ожидая момента, когда можно вцепиться в мое горло, погрузив глубоко свои острые клыки.

«Да, это то, что надо!» – думала я, краешком сознания понимая, что сама зверею, разгораюсь, как пламя.

– Могу поспорить, что каждый день он спрашивает у матери, где ты. Как скоро ты вернешься? Не забыл ли ты его?

Да, бить по родным – это самое жестокое. Прости меня Косак. Все, ради тебя же самого.

Коркой льда стали покрываться глазницы окаменелого, его волосы превращались в сосульки, а тело звенело, при каждом его громком вдохе.

Ну же! Давай!

– А что на деле? – уже кричала я, разводя руками и презрительно усмехаясь, подражая ему. – Ты правишь здесь на чужих землях и бросаешь к ногам женщин золото за их желания! – выплюнула я, презирая его за это. – Гниешь в этом мире!

Я с сожалением покачала головой:

– Прости меня, Косак. В глубине души, ты, наверняка, не так плох, как кажешься… Но сейчас ты чудовище! Непонимающее никого, бесчувственное чудовище, которое только и может, что презирать, усмехаться и рычать! Мой крик осуждения вырвался на свободу, в тот момент, когда ледяные кобры бросились на меня, как и сам Косак, что-то пронзило меня, выворачивая наизнанку, и я упала, смотря в полные ненависти изумрудные глаза чудовища…

***

Сижу за решеткой в темнице. К счастью, сыро здесь не было, но удобств не хватало. Голые стены, железные прутья и маленькое окошко под самым потолком, в котором я видела угрюмые, серые тучи.

Сидела я здесь уже почти целый день. В тот момент, когда я завалилась и не смогла пошевелиться, я увидела, как Косак изменился. Черты лица расслабились, глаза потухли, плечи опустились, а змеи и лед исчезли, как будто их никогда не было. Он с недоумением посмотрел на мое безвольное тело и спросил у стоящего рядом окаменелого, у того самого, за которого я пряталась и который так и не шелохнулся за все время: «Кто эта человечка?»

Если бы я могла, я бы засмеялась. Когда связь между нами оборвалась, и он перестал чувствовать меня, его агрессия спала, и он стер меня из памяти. Я больше не волновала своими эмоциями его душу, не терзала и не беспокоила. Он снова остался один в своей холодной берлоге, совершенно потерянный.

Почему же я в темнице? Просто он не решил, что со мной делать. Девушки, что пораженно застыли за поворотом в коридоре, даже клеветать на меня не стали. Так же, как и он, просто забыли обо мне, словно меня нет. Вот так я бездельничала и горевала в темнице.

«Когда же за мной приедет Дар?» – вопрошала я каменные стены, и представляла, как открывается дверь темницы, и заходит он. Золотоволосый, похожий на каменную статую Творца, Дариан, со своими выразительными манящими глазами. Но я оставалась одна, постепенно теряя надежду на спасение.

Под вечер следующего дня ко мне спустилась самодовольная Хамира.

– Твои чары развеялись, девчонка, – смеялась она, кружась в своем темно-синем, дорогом платье. – Больше ты не будешь дурачить моего господина! Он знать тебя не желает, а потому ему наплевать на то, что с тобой станет.

Как и на все остальное.

Она ближе подошла ко мне и ухватилась за прутья.

– Одно мое слово, и ты отправишься на костер, как ведьма.

– Ты пришла только, что бы посмеяться? – притворно удивилась я. – Твоя жизнь настолько скучна, что ты смеешься только, глядя на решетку?

– Хорошо, что хоть чувство юмора у тебя пока еще осталось, – фыркнула она, приглаживая волосы, и мне казалось, что она делает это немного нервно.

Зачем она сюда пришла? Высмеять меня? Нет, ей нужно что-то другое.

– Я могу тебе помочь, – соблаговолила она протянуть мне руку помощи, которую я, если бы была такая возможность, и если бы Зиро помог мне с этим, откусила бы. – Я выведу тебя отсюда и дам уйти, но мне нужно кое-что взамен.

Мне не трудно было догадаться, что именно, глядя в ее горящие неестественной жаждой глаза.

– У меня его нет, Хамира, – пожала я плечами, отходя подальше от нее. Мне думалось, что при таком желании заполучить золото, она могла бы разогнуть прутья.

Но она мне не поверила.

– Лжешь! Мой господин очень щедр! Он не мог оставить тебя без золота!

Как же деньги меняют людей. Смотреть жалко.

– В жизни полно исключений, – разочаровала её я. – Я не взяла ни единой монетки. А тебе я советую избавиться от них, они тебя погубят!

Разве же послушает ухоженная, обласканная фальшивой роскошью особа, сидящую в темнице оборванку?

Она ушла, бросив напоследок что-то о моей участи, но я не слушала ее. Так же как и она не слушала меня, а поэтому, когда за мной пришли, я лишь покорно следовала за окаменелым на выход из замка. Массивные двери распахнулись, подул свежий ветер, и я подняла голову, чтобы поймать лицом лучи заходящего солнца и…встретить его.

Он уверенным шагом приближался к замку с остальными окаменелыми, и моя душа ликовала, видя эту картину!

– Дар, – у меня перехватило дыхание. – Дар!

Меня не держали, поэтому я сорвалась с места и побежала ему навстречу, чтобы с разбега обхватить его шею руками и прижаться всем телом. Чтобы прошептать, как я его ждала, как верила, что он придет за мной, как счастлива, что он и окаменелые целы. Чтобы почувствовать касание его золотых локонов к моим щекам и со счастливой улыбкой заглянуть в глаза…

Холодные. Отстраненные. Не узнающие меня глаза.

– Человек? – приподнял бровь он и выразительно посмотрел на повисшую на нем меня.

Хрустальная надежда, которая недавно появилась у меня в руках и которую я бережно укачивала в своих ладонях, разбилась вдребезги. Она была столь хрупкой, что я боялась крепко сжимать ладони. Мое сердце, подобное этому хрусталю тоже разлетелось в один миг на маленькие кусочки, потому что Дар, буквально сдернул с себя мои руки, оттолкнул в сторону, и даже не посмотрев на меня снова, двинулся в замок. Как и его свита.

А я застыла, беспомощно глядя на изумительный закат, на багряное небо. Мои глаза наполнялись слезами, но я не могла вымолвить и слова.

Не может быть. Нет, это неправда!

Я стремительно обернулась и догнала его у самых дверей, сбивая ноги в кровь:

– Дар, посмотри на меня, – потребовала я надломленным голосом, цепляясь за его руку. – Ну, посмотри же!

И он посмотрел, и его глаза зажглись вслед за моим сокровенным желанием быть узнанной им. Только он без интереса обвел меня взглядом и приказал тихим голосом: «Убрать».

Сильные руки Сайлера подхватили меня и волоком оттащили назад, от Дариана.

Дар окаменел. Снова. Действие эликсира закончилось.

Не помня себя от страха и волнения, я снова залетела в замок.

– Сайлер, – дрожащим голосом прошептала я. – Ты же помнишь меня! Ты знаешь кто я!

Окаменелый согласно кивнул:

– Я помню вас, Кия. Но мне нет больше нужды обращаться к вам.

Казалось и сами осколки моего разбитого сердца разлетелись на более мелкие кусочки, осыпаясь на дно рыдающей души.

– Итан, Эраст, – как безумная подбегала я к ним, а они только кивали, словно не замечая мольбы в моих глазах и слез, бегущих по щекам.

– Дар! Что привело тебя снова в мою скромную обитель, – услышала за спиной голос Косака, но сил повернуться у меня не было.

Я смотрела на распахнутые двери замка и с отчаянием понимала, что не знаю, что мне делать, куда мне идти. У меня нет больше цели, нет смысла.

– Не знаю, брат, – ответил Дариан, скупо улыбаясь. – Что-то вело меня сюда. Приютишь в своей «скромной обители» усталых путников? – передразнил он Косака.

«Это была я, Дар! Ты шел сюда за мной! Ты обещал забрать меня!» – кричало сердце.

А я услышала за спиной еще один голос:

– Мой господин, эта девушка должна быть сожжена за колдовство, – в тот момент, меня не трогали слова Хариды, они для меня были пустым звуком.

– Девушка? – протянул Косак. – Что эта человечка может сделать? – я слышала сомнение в его голосе, но не видела его лица. Я так и не нашла в себе силы и мужество, чтобы повернуться. Мое лицо было все в слезах, я позорно шмыгала носом и горбилась, желая прикрыть, словно пробитую грудную клетку.

– Она одурманила вас, господин, заставила вас желать…, – щебечущий бархатный голос резко оборвался.

– Заставила? Меня? Не неси чушь, и иди в свои покои. Сегодня ты мне не понадобишься, – жестко осадил ее Косак и обратился ко мне:

– Человечка, о тебе ходит в этом замке много слухов, но все они мне кажутся нелепицей. Если хочешь остаться, я одарю тебя золотом, если хочешь уйти, – безразлично высказал он, – то уходи сейчас же, или тебе поведут на костер, как и планировали. Но я сохраню тебе жизнь, в честь прибытия моего дорогого брата. Твоя жизнь ничего не стоит, мне плевать останешься ты в живых или нет. Решай сама.

«Как благородно», – горько усмехнулась я про себя и подавила рыдание.

Никогда еще мне не было так больно слышать это слово – уходи. Неужели это мой конец? Конец нашей истории? Конец нашего пути? Мне хотелось кричать, кричать о том, какие они все глупые, странные, невозможные, как я устала, как я хочу, чтобы меня услышали, поняли. Но все эти крики были бы напрасной тратой времени. И я сказала другое:

– Теперь Я обещаю вернуться за тобой, – развернувшись и посмотрев на Дара, проникновенно сказала я, полная решимости. – Я не сдамся! Я вернусь за тобой, второй сын Жакона Дарующего чего бы мне это не стоило! – я улыбнулась через боль, и подошла еще ближе, так близко, что смогла встать на носочки и легко коснуться заледенелых губ, которые не ответили на мой поцелуй.

Глаза Дара не выдавали даже удивления. Ему просто было все равно. А вот мне нет. Я хотела нет, я страстно желала, чтобы он вспомнил. И он обязательно меня вспомнит. Я желала, чтобы он вновь смеялся надо мной, издевался, утешал меня, спасал, держал в своих объятьях. Я ХОТЕЛА! А если человек чего-то хочет, значит, он обязательно это получит! Я собрала волю в кулах, смахнула слезы и гордо выпрямила спину.

Кто еще "пробудит" его кроме меня? Кто еще спасет его мир? Это буду я. Я вам обещаю!

Замок я покидала в полном молчании со смешанными чувствами и мыслями. Но у меня снова вдруг появилась цель: МНЕ НУЖЕН ГАР!