Текст книги "Черный номер один (СИ)"

Автор книги: Мария Иванченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Я подняла лук, вспомнила уроки Гилль, и выпустила стрелу сквозь пламя. Удивительно, но Кайя не успела среагировать, и мой снаряд вонзился ей в предплечие. Она закричала от резкой боли, материализовала огненный хлыст и ударила меня по лицу. Я инстинктивно подняла руку, и вервие обвилось вокруг моего запястья, удушая и опаляя. Как ни странно, я больше не ощущала страх. Пока мой лук не загорелся.

Пришлось выбросить его, и теперь я оказалась совершенно беззащитной. Кайя ухмыльнулась и вызвала вихри губительных огней. Я не стала оставаться на месте и рванула с места, утаскивая за собой Кайю, которая всё ещё держала хлыст. Проехавшись лицом по земле, она была вынуждена отпустить своё оружие. Но огненные вихри всё ещё представляли опасность.

Я начала, как заяц, петлять между губительных огней. Дойдя до конца поля, где возвышалась невидимая защитная сеть, огни зашипели и погасли. Кайя не стала ждать, а сложила ладони перед собой, легонько подула, и из её глотки изверглось всепожирающее пламя.

Я завопила от страха, но успела пригнуться. Пламя вновь разбилось о щит. Рьюга в отчаянии метался снаружи, не в силах мне помочь. Ведьмы на трибунах стали переговариваться. Считается, что в минуты опасности Сила является всем без исключения, в том числе таким никчёмным ведьмам, как я. Но я-то на самом деле была простой смертной, а вовсе не аннэа!!

Кайя с досадой покачала головой, и я поняла, что в следующий раз она не промахнётся. Трибуны зашумели, предчувствуя развязку битвы. На этот раз Кайя вызвала цепочку летающих огоньков, которые закружились, замельтешили, завертелись вокруг меня, отвлекая от истинного удара. Я потеряла баланс и грянулась об землю. Кайя наслала на меня огненный шторм. Волосы задымились. В этот момент девушка неспешно подошла ко мне и сделала ритуальный жест: рука рассекает горло поверженной соперницы. Пламя погасло само собой, оставив меня с опалёнными бровями.

Наступило траурное молчание. Трибуны замерли. А затем ведьмы разразились гневными криками.

– Сжечь фальшивку!

– Выгнать её к Ф’хтагну!

– Уничтожить самозванку!

– Ослепить её!

– Убить её!

– Уничтожить!!

– Сжечь, сжечь!

Ведьмы начали кричать:

– Са-мо-зван-ка! Са-мо-зван-ка!

Я ощутила стыд и страх. В животе завязался тугой узел, я ощущала страдание и ненависть к Кайе, которая так унизила меня. Я хотела отомстить ей, но у меня не было Силы, чтобы сделать это. Любая ведьма могла стереть меня в порошок одним щелчком пальцев. Даже те неофиты, которые ещё не прошли испытание. Даже Авва.

Гилль взмахнула рукой, и наступило молчание. Ведьмы пристально следили за её движениями. В глазах Гилль плескались боль и отчаяние. Я ощутила запах её печали: горькая полынь и дым от пожарища. Она обратилась ко мне:

– Извини, что я втянула тебя во всё это. Мы с сёстрами слишком верили в приход аннэа, и приняли простую смертную за нашу великую сестру. Увы, но, ты не можешь дальше оставаться среди нас.

– Возьмите меня хотя бы служанкой! – закричала я, пытаясь спасти себе жизнь, выторговать хотя бы немного безопасности.

Гилль с сожалением покачала головой. В её глазах я прочитала свой приговор, а потом ведьма отвернулась от меня и ушла. Две ведьмы-воительницы подхватили меня за руки, и, с позором протащив меня по винтовой лестнице, открыли ворота и вышвырнули вон. Рьюга еле успел вылететь следом за мной.

Я вновь оказалась в опасном мире. Одна. Без друзей. Без помощи. Без надежды выжить.

– Не одна ты, дурочка, я всегда буду с тобой, – потёрся о мою щёку Рьюга.

Я не смогла сдержать слёз.

Глава 6. Скитания

Я шла по пожухлой траве, в своём нелепом жёлтом платье и остроконечной шляпе. Дурацкая шляпа, она никогда мне не нравилась. Размахнувшись, я бросила её с утёса. Покружившись на ветру, медленно планируя, шляпа отлетела в сторону моря и упала на воду, оставшись плавать, как чёрный кораблик, удивительно симметричный и со странным парусом. Не успела я отвести взгляд, как из глубин океана высунулась омерзительная бездонная глотка червя, поглотившая «кораблик». Я невольно содрогнулась. А ведь это могла быть я. Теперь, проведя время в Башне, я узнала, что этого монстра на самом деле зовут коохун, серая погибель, и он служит привратником угодий морского духа, который на дух не переносит ведьм. А кто их любит-то вообще? Высокомерный Орден Дур.

Я хотела провалиться под землю от острого чувства стыда. Я чувствовала себя ничтожеством, неудачницей. Никчемная, бесполезная, убогая. В голове играла постапокалиптическая песня Orden Ogan – December. Я видела её как всполохи пламени: чёрный пепел, белая зола, багрово-жёлтое сияние. Огонь этот не согревал, как песня не ласкала слух, скорее, напоминала о безвыходности моего положения…

– Хватит грузиться! – сказал Рьюга, идущий за мной по чернозёму. Он тоже напоминал мне огонь, вот только чёрный, мрачный, хотя необычно согревающий, ласковый, обнимающий мою истерзанную душу. – Не всё так плохо, как ты думаешь.

– Ага, всё ещё хуже, – не смогла сдержать сарказм я.

– О, так у тебя есть время на шутки. Может, поделишься им со мной?

– Да ты достал. Нас только вышвырнули из башни…

– Не нас, а тебя. Я сам ушёл.

– Вот крылатая скотина!

Я принялась гоняться за ним, а он, нарочно дразня меня, неспешно прогуливался, даже не пытаясь улететь.

– Голубь чёртов.

– Почему это я голубь? – обиделся Рьюга. – У меня, вообще-то, четыре лапы. И перьев нет.

– И это всё отличие? – усмехнулась я, понимая, что нашла новый повод для троллинга. – Гусь ты общипанный.

– Какой, нафиг, гусь?! У меня чушуя… чешуя, то есть!

– Чушую ты несёшь.

– Ну всё, ты напросилась.

Он взлетел мне на плечо и начал трепать за волосы, всё больше спутывая их. Это не было больно, скорее, щекотно, на как я потом раздеру этот сеновал у меня на голове?

– Ну перестань, ну пожалуйста.

– Проси пощады!

– Ну неее…

Я упала от сильного приступа хохота, и он принялся бегать по мне, смешно щекотя лапками, и иногда цепляясь когтями за платье. В итоге, я всё же поймала его, и, пытаясь удержать, больно ударилась локтем о землю.

– Уй!

– Я – огонь, я – смерть, я…

– Милаха, – закончила я. – Крошечное дракоко.

– Да сама ты «коко»! Без Шанель.

Он извернулся, куснул меня за палец, потом куда-то исчез.

Спустя пару секунд я поняла, куда он делся.

– ААААА, больно же!

– А нефиг.

Он вновь цапнул меня за левую булочку.

– Извращенец! Хватит лезть ко мне под юбку!

Как ни странно, он смутился. Я практически различала пятна стыда на его чешуйчатой чёрной морде.

Шуточная потасовка с дракончиком так развеселила меня, что я напрочь забыла о нашем бедственном положении. Мозг работал в поисках возможных вариантов.

– А, ладно. Пошли куда-нибудь.

– Пошли, – согласился Рьюга, взлетел на плечо и уютно улёгся, прикрыв глаза. – Иди, куда хочешь.

– И ты даже не подскажешь мне направление?

– Проси.

– Что?

– Умоляй меня о помощи.

– Вот ещё, яшперица недоделанная.

– Тогда я – спать.

– Пожалуйста, помоги! – делано испугалась я.

– Ступай на северо-восток.

– Это где?

– Да на три часа.

– На какие ещё три часа?

– Ты меня утомила. Просто иди правее, а я буду тебя направлять.

«Кто ещё кого утомил», – подумала я, но бурчать не стала.

Я вновь раскисла. По щекам заструились жгучие слёзы. Глаза заболели, потому что их разъело. Я шмыгнула носом.

– Что, опять водопад соплей?

Он слизнул мои слёзы.

– Солёное. Всё, не реви.

Я удивилась его выходке, но ничего не сказала. Может, и правда ему в организме соли не хватает. Едят же беременные женщины мел. Представив себе беременного Рьюгу, я чуть не подавилась собственным языком. Хихикая, я пошла в том направлении, куда указал мне Рьюга. Вот умеет же этот парень поднять мне настроение.

Ночь укрывала нас своим тёмным, невесомым пологом. Мы брели, куда глаза глядят. Я лично не видела ни зги, но Рьюга предупреждал меня обо всех кочках, трещинах в земле и прочих неровностях. Мы брели сквозь пустое пространство, где практически не росли даже чахлые кустики травы, о которые я практически не запиналась. Практически.

В конце концов, я так вымоталась, что решила лечь спать. Усталость притупляла остроту моего разума, поэтому мне стало всё равно, съесть меня кто-нибудь или нет. В крайнем случае, Рьюга спасёт. Ага, скорее, заболтает всех потенциальных чудищ до смерти.

Жизнь потеряла для меня смысл и ценность. Я свернулась клубочком в позу эмбриона и погрузилась в мрачные, тревожные сны.

Вновь я увидела сон, что стою в Архиве Междумирья. Не стоять же мне на месте и не мёрзнуть. С неба над библиотекой сыпался мокрый снег. Крупные хлопья падали на мои руки, плечи, голову, застили взор. Я почти не различала, куда бреду. Идя мимо бесконечных лабиринтов стеллажей, я проводила рукой по книгам, чтобы ощущать хотя бы что-то реальное в этом холодном мире. Что-то подсказало мне, что нужно остановиться. Я вытащила наугад книгу, и прочла её название:

«Цельнометаллическая любовь» – да нет, бред какой-то, хотя напоминает мне фильм из того мира, откуда я пришла. Внезапная вспышка воспоминания пронзила меня.

Я лежала на траве около реки. Солнце нещадно пекло голову, и я пожалела, что не взяла шляпку. Такую соломенную, с искусственными цветками. Да, бабскую и стрёмную, но всё же. Болтая ногами в воде, я с наслаждением растирала брызги по коже. Хоть немного прохлады. Хотя купаться я не могу из-за тех-самых-дней.

Солнце закрыла тень. Рядом со мной опустился блэкер. Несмотря на жару, он по-прежнему был облачён во всё чёрное: футболка, штаны с цепями, шипастые ботинки, ошейник, как у большой и агрессивной собаки, на руках – кожаные браслеты, в руках – букет чёрных роз. Он молча протянул их его мне, затем провёл пальцами по моему предплечью. «А здесь всё такое мягкое и гладкое», – подумала я о своём любимом фильме. Потом он лёг на траву рядом со мной, смотря в небо своими глубокими серыми глазами. Их цвет менялся от его настроения. Иногда они были непроницаемо чёрными. Интересно, о чём он думал в эти моменты? От него пахло свободой, яблоками и кондиционером для волос. Мне отчего-то стало смешно. Да, металлисты так пекутся о собственных волосах. Блэкер напоминал мне знакомую, уютную мелодию, которую я так и не смогла вспомнить.

Я повернулась к нему. Он глядел мне прямо в глаза. Моё сердце начало таять. Но я тут же одёрнула себя.

Протянула руку, взяла кончики его волос и провела по ним. Мягкие, холодные, гладкие, как шёлк. Тяжёлые. Поняв, что я делаю, отдёрнула руку. Он не улыбнулся, но я поняла, что ему весело, когда услышала в сознании «Vote for love». Моя жизнь начала переливаться радужными красками, когда…

Я вновь очутилась в Архиве.

Я читала названия на корешках книг: «Как приворожить дракона», «Руководство для любимого бога», «Полнолуние: как спастись от мужа-оборотня», «Аэсолли», «Пособие для начинающих создателей миров», «Дана и Ангел», «(Не)любимая для программиста», «Двоедушник». Мне казалось, что некоторые названия действительно принадлежат книгам, которые я читала. Кажется, автором был некто М. Иванченко.

Незаметно я вышла к центру Архива. Стоило мне ступить на край концентрических кругов, расходящихся от капители колонны, стоящей в середине, как подо мной разверзлась бездна, и я с протяжным полукриком-полустоном рухнула вниз. И очутилась в другом месте, но тоже принадлежащем этой библиотеке. Передо мной оказалась дверь-зеркало во весь мой рост. Я в нём не отражалась. Невольно по спине побежали мурашки, вызванные страхом. Если честно, зеркальная гладь не отражала вообще ничего. Меня это напугало. Сердце забилось в барабанном ритме, в голове всплыл тревожный оранжевый, пальцы почувствовала холод металла, хотя я ни к чему не прикасалась. Преодолевая страх, я приложила ладонь к холодному стеклу. Внутри зеркала загорелись свечи, появился бесконечный коридор, проходящий через длинную анфиладу комнат. Бархотка на моей шее превратилась в кулон со звездой. В глубине коридора мелькнула чёрная тень. Я увидела, что это исполинский дракон с мозаики в том странном городе, где я танцевала во сне.

– Подожди! Кто ты?

В драконе было нечто знакомое, тревожное, пугающее, но притягательное. Я несмело вступила в зазеркальный коридор, ощущая запах полыни и вереска, и проснулась.

К моему изумлению, я лежала на площади старинного города. Полуразвалившиеся домишки слева, справа, повсюду, щеголяли облупившейся синей, красной, фиолетовой, белой и голубой краской на фасадах. За привстала на локтях, и оперлась спиной во что-то твёрдое и холодное. Оглянулась и замерла. Мощный чёрный обелиск возвышался надо мной на добрых три метра. На нём оказалась табличка с надписью «Звеградъ. Город тысячи ночей». Обойдя обелиск вокруг, я увидела, что он изгибается. образуя дугу, к верхней части которой прикреплен маятник Фуко. Он измерял время. Пройдя полный круг, похоже, он включил особенную магию этого места.

Я увидела ослепительное сияние, и город преобразился. На месте мрачного обелиска появился фонтан, устремляющий высокие струи в небеса. Скульптура в центре фонтана изображала плоский блин, который опирался на трёх китов, стоящих на спине черепахи. Вода лилась из дыхала китов.

Мимо меня пронеслась ватага мальчишек, которых гнала прочь девчонка с палкой. Вся компания смеялась, а некоторые из них успевали катить деревянные обручи при помощи сорванных веток. Возле самого фонтана весело щебетала влюблённая парочка: торговка тюльпанами с пышным бюстом и округлыми формами, и длинный, как жердь, овечий пастух. Овцы пили из фонтана, толкаясь боками, бекая и мекая.

Вдалеке, на холме, где возвышалась белокаменная церковь. Зазвонили колокола, собирая прихожан на утреннюю служба.

«И сыпят медью и золотом, Ты теперь в царстве вечного сна», – вспомнила песню Арии «Возьми моё сердце».

Оглядевшись по сторонам, я обнаружила, что по брусчатке весело цокают копыта коней. Повозки, украшенные лентами и цветами, сопровождали весёлые цыгане, которые крутились и плясали, звенели монистами и пели пошлые куплеты. Между пёстрых домов притаились лавочки, торгующие всем-всем на свете. Ободки из живых цветов, золотые и серебряные украшения, украшенные качающими крыльями бабочками, разноцветные плитки шоколада, ириски и карамельки, а также леденцы в виде единорогов, фениксов, кентавров и драконов. Здесь же продавались диковинные домашние питомцы: похожие на фенеков, с длинными пушистыми хвостами, ушами-кисточками, длинными белоснежными крыльями и умильными глазами, а также отдалённо напоминающие корги животные с остроконечными зубами, лукавыми глазами и когтистыми лапками, с ног до головы покрытые чешуёй. Здесь же продавался скот и большие мясные туши, над которыми вились мухи, комары и слепни. К торговцу фруктовым колотым льдом тянулась вереница покупателей, желающих освежиться в этот жаркий день. Поодаль играли вальс уличные музыканты, и пожилые пары, облачённые в рубахи, кафтаны и длинные сарафаны, медленно двигались под музыку.

Стоило мне сделать пару шагов, к торговцу льдом, как грянул гром. Церковные колокола заиграли похоронный марш, потом заскрипели, заскрежетали и рассыпались ржавчиной. Краска с домов потекла на брусчатку, как воск, оконные стёкла разлетелись тысячей острых осколков, раня мои руки и ноги. Я зажмурила глаза и прижала руки к голове. Веселье не прекратилось, и теперь под зловещие звуки шарманки вокруг меня танцевали мертвецы, смотрящие на меня чёрными провалами глаз. Остальные горожане остались лежать гниющими остовами на земле, устремив на меня молчаливые посмертные взоры. В опустевших домах гулял ветер. Виселица, воздвигшаяся на месте обелиска, скрипела верёвкой на ветру. На верхней перекладине сидел гигантский чёрный ворон, чей клюв был перепачкан кровью. Он приглушённо каркнул: «Nevermore!» и взвился к грозным небесам. На город упала ночь, и я тоже зашаталась, теряя сознание.

Но меня подхватили на руки. Краем глаза я заметила нечто чёрное. Обернувшись к нему, я увидела человека с оскаленным оленьим черепом с ветвистыми рогами. Закричала, вырвалась из его цепких объятий, и бросилась прочь из города.

Я пронеслась мимо кладбища, пугая ворон и пугаясь сама, прямо через небольшой перелесок, и лишь когда передо мной показалась река, я решила передохнуть, но мои ноги заскользили по мокрому песку. Уши, лоб и лицо вспыхнули, и я поняла, что у меня лихорадка. Посмотрев на свои руки, я обнаружила чёрные разлагающиеся раны, струпья и гниль. Температура тела всё поднималась и поднималась. Начала кружиться голова. Я упала в воду, начав задыхаться от жара. Вода вокруг меня кипела. Я отстранённо подумала, что из-за меня сварятся местные рыбы и раки. Чума меня подери…

Позволив реке нести моё воспалённое, разлагающееся тело вниз по течению, я прикрыла глаза и решила, что лучше уж утонуть, чем умереть от чумы. Мне удалось задремать.

Спустя несколько часов меня прибило к берегу. Я выползла из реки, посмотрела на свои руки, и увидела, что они выглядят так же, как и раньше: белоснежная кожа, не запятнанная следами гниения. Жар исчез, как будто его и не было. Оглянувшись назад, я увидела, как вдалеке поднимается к небесам столб пламени. Что за наваждение?

Оглядевшись по сторонам, я зябко поёжилась. Окружающие меня горные вершины, покрытые снегом и льдом, чьи острые зазубренные края вспарывали тучи, возвышались на тысячи метров вверх. Начался снегопад, осыпав меня с ног и до головы. Тело помимо воли затрясло от холода. Белые хлопья оседали на мои плечи, талая вода струилась по телу, стекая по спине. Начался дикий озноб, и я чуть не пожалела о том времени, когда вода кипела вокруг моего тела. Глупости, конечно, ни о чём я не пожалела.

С одной из дальних гор скатилась, шурша, ревя, завывая и таща за собой глыбы камней, снежная лавина. Я подумала, что оставаться на открытой местности слишком опасно, поэтому побрела по горной тропе, прихотливо извивавшейся по долине между гор. Редко попадающиеся заросли вереска и куманики радовали мой взор. Хоть что-то живое в этих унылых льдах. Тропа повела вверх, и мне пришлось, чертыхаясь, кашляя и задыхаясь от нагрузки (привет, уроки физкультуры, которые я порой прогуливала), ползти вверх.

На пути оказалась большая заснеженная пещера, которую я с трудом разглядела сквозь метель. Я заползла туда, клацая зубами и обнимая себя за плечи, чтобы спастись от зимней стужи. Внутренний холод, поселившийся во мне, когда я оказалась вдалеке от Рьюги, разъедал моё сердце. Я страдала не столько от зимы снаружи пещеры, сколько от непонятной душевной боли. Кроме того, в ушах всё время эхом отдавался звон, как будто сотни стеклянных молоточков стучали по сталактитам в огромной подземной каверне.

Я свернулась клубочком, стараясь уснуть, но сон не хотел смежить мои усталые веки. Каждую мышцу тела крутило и ломало. Потрясающе. Я так и умру здесь, посреди заснеженной пустоши, далеко от неведомого дома, горячей ванны, мягкой постели и антибиотиков. Прикрыв глаза, я начала бредить. Сначала мне мерещился Рьюга, мечущийся посреди поля, где мы заночевали, как мне казалось, миллионы лет назад. Потом я услышала голос, зовущий меня, умоляющий очнуться.

«Где ты? Где ты? Где ты?», – взывал он ко мне. Я не могла разглядеть его лицо. Оно расплывалось в бреду. Потом на моё лицо упали еле пробившиеся сквозь клыкастый ледяной зев пещеры косые лучи света.

«Никки, просыпайся».

И я открыла глаза. Надо мной склонился огромный зверь, чьи жёлтые глаза светились в темноте. Это они освещали моё лицо, подобно двум прожекторам. Зверь, чьи огромные очертания я не могла разглядеть, зарычал. Его слюна капала на моё лицо. Я затаила дыхание и не двигалась, пытаясь не закричать. Рычание зверя усилилось. Я поняла, что сейчас он бросится на меня.

Глава 7. Схватка

Инстинктивно закрыв руками лицо, я попыталась ускользнуть от его атаки. Зубы зверя клацнули, вцепившись в предплечье.

– Аааа!

Из порванной артерии зафонтанировала кровь. Я поняла, что ещё немного, и потеряю сознание от боли и кровотечения. Да что там – опять умру. Интересно, насколько символична была моя смерть, из-за которой я оказалась в Элизиуме?

Перед глазами плыло алое марево, словно сквозь толстый слой ваты до меня доносилась мелодия Silent Waters группы Amorphis, раскрашенная в цвет тиффани. Как странно это контрастирует с моими ощущениями…

Я откинулась на спину. Дыхание стало прерывистым. Пульсирующая боль в руке усилилась.

Монстр, между тем, атаковал ещё раз. Нет сил, чтобы защищаться. Кажется, теперь я умру окончательно. Прикрыв глаза, я отдалась на волю Богини. Нет смысла надеяться на милость той, что пропала из этих миров. Где же ты, когда так нужна своей бездарной аннэа?

Тени перед глазами обрели синие очертания, рябя по краям. Спиной я ощущала холодную, шероховатую стену пещеры, коричнево-песочную, высасывающую силы и энергию.

«Помогите!», – беззвучно воззвала я, сама не зная, к кому.

Рычание над самым ухом превратилось в сдавленный визг. С полуприкрытыми глазами я заметила, как две тени мечутся по пещере, то припадая к земле, то вскакивая и начиная бить друг друга острыми когтями.

Я видела их длинные рога, выгнутые дугой спины, оскаленные пасти, истекающие слюной. Одна из теней, крылатая, похоже, не находила места для того, чтобы маневрировать в тесноте пещеры. Прижав крылья к спине, она грациозно скользила в полумраке, тем не менее, было видно, что крылья мешают ей, цепляясь за свод, за стены, за сталактиты, напоминающие угрожающие пальцы судьбы.

Вот меньшая тварь прыгнула на спину большей, вцепилась в крылья и начала драть когтями. Послышался рёв боли, и я увидела большие прорехи в перепончатой ткани. Больший зверь повалился на спину, подминая под себя противника. Тот, полураздавленный, ухватился лапами за шею соперника. Они бились не на жизнь, а на смерть. Я не могла понять, на чьей стороне должны быть мои симпатии. По идее, крылаты пришёл сразиться с монстром, поранившим меня, из-за которого я истеку кровью и двину кони в этом морозном, одиноком краю. Зато больший монстр, возможно, просто хотел отобрать добычу (то есть меня), чтобы самому полакомиться человеческим мяском. Говорят, оно сладковатое… кто это говорит? Маньяки какие-то, брр.

В полузабытьи, я продолжала смотреть, как схватываются твари. Меньшая, ухитрившись вывернуться, выпростала длинный язык, растянувшийся на манер верёвки, обхватила шею крылатого, и начала его душить. Второй монстр сучил лапами, тщетно пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы спастичь. Он задыхался. Я поняла, что меньший зверь нападёт на меня сразу, как уничтожит моего защитника… он же мой защитник, верно?

Словно по наитию, я вытянула здоровую руку перед собой, и ощутила, как нежные и ласковые волны омывают моё воспалённое тело. Я купалась в океане света, исцеляющего, мягкого, но мощного, сильного, необъятного.

На границе между жизнью и смертью, я направила остатки своей воли, чтобы помочь крылатому. Ощутив прилив сил, он поднялся на лапы, и, хрипя, пытаясь вдохнуть, нанёс сильный удар когтями по голове второго зверя. Он ослепил его, судя по вою. Тот отпустил цепкий язык, мотающийся из стороны в сторону, подобно натянутой верёвке под ветром, зашипел, завизжал, начал кататься на спине, прижимая лапы к глазам. Попытавшись выползти из пещеры на ощупь, он столкнулся с сопротивлением второго монстра. Встав на задние лапы, крылатый поднял врага к пещере, а затем мощным движением перебросил его через спину, повалился сверху и начал кататься. Затем встал на ноги, прыгнул на меньшую тварь, и я явственно услышала хруст её хребта и захлёбывающийся предсмертный вопль.

«Всё кончено, Энакин, я стою выше тебя…», – успела подумать я, перед тем, как мои глаза закатились. Я сползла по стене и погрузилась в небыт…

* * *

«Никки, держись, держись, милая! Прошу тебя, услышь меня, сосредоточься на моём голосе! Я не могу потерять тебя… только не ещё раз… Пожалуйста… пожалуйста…».

– А? Что происходит? Я… жива?

Попыталась вскочить на ноги, но тело тяжело завалилось набок, и я почти ударилась головой, но ощутила чью-то сильную и тёплую конечность, подхватившую меня под затылок. Прижав к губам мокрую тряпку, он сказал:

– Тебе нужно попить. Ты сильно обезвожена.

– Кто ты? – спросила я, почти догадываясь, что услышу.

– Ты знаешь, кто я. Вспомни меня, вспомни всё.

Он склонился надо мной, и я ощутила его мягкие губы на своём лбу. От него пахло свободой, яблоками и кондиционером для волос.

– Ты? – прошептала я. – Ты умеешь разговаривать?

– Даже находясь в таком состоянии, ты продолжаешь шутить. Тебе нужно отдохнуть. Я перевязал твою рану.

– Но я потеряла много крови, почему я жива до сих пор?

– Я дал тебе свою.

– Где ты был… где ты был всё это время? – голос отказывался слушать меня, хрипя, прерываясь. Мне не хватало воздуха. – Я искала тебя, я сбежала от тебя, от своего прошлого. Где же ты был? Почему ты оставил меня?

– Я никогда бы не бросил тебя.

– Но ты сделал это.

– Я не мог, не мог, пойми это!

– Что ты не мог?

– Мне пора идти.

В груди взорвался и тут же потух светящийся шар. Я ощутила невыносимую душевную боль. Руки затряслись, губы тоже, из глаз покатились одинокие слезинки. Внутри меня появилась сосущая чёрная дыра, чьи края разрывали меня изнутри. Было так больно и плохо, что я почувствовала, как будто умираю, умираю очередной раз, но теперь умирает и моя душа.

– Не уходи, прошу тебя! Не уходи!

Но, когда я приподнялась на локтях, чтобы посмотреть ему в лицо, в пещере уже никого не было.

* * *

– И долго ты ещё будешь тут валяться? – услышала я капризный, тягучий баритон.

– Отстать, Рю, я сплю. Ещё рано идти на занятия, и ты знаешь, как я не люблю историю магии.

Почему так холодно? Я потянулась, чтобы натянуть одеяло на озябшие ноги. Но не нащупала его. Пришлось проснуться.

Рьюга, словно сонный паралич, сидел у меня на грудной клетке и укоризненно смотрел в глаза.

– Куда сбежала-то? Я искал тебя повсюду, и, если бы не зов…

– Какой зов?

И только сейчас я поняла, что хрустальные молоточки, долбившие мой мозг, замерли, замолкли, исчезли. Это связано с Рьюгой?

– Куда бы ты ни пошла, я ощущаю пустоту, когда ты удаляешься от меня. Пойми, узы варакси и аннэа очень сильны.

Он явно волновался, тревога омывала его голубовато-серебристыми волнами. Кармин плескался в тёмных глазах дракончика. Я слышала стоны и крики далёкого ветра, видела белую метель, засыпающую вход в пещеру, ставшую моим невольным приютом, а также местом свидания я… я не могу вспомнить его имя. Почему?

От этой мысли захотелось рызрыдаться. Я обхватила себя руками, и, раскачиваясь из стороны в сторону, попыталась успокоиться. Рю переместился на голову, уцепившись коготками за мои растрепанные, грязные волосы.

– От меня, наверное, пахнет, да? – спросила я.

– Ещё как. Я и нашёл тебя по этой вони.

– Рю! – рассвирепела я. – Ну, погоди, я тебя!

Рю, издевательски хохоча, взлетел к потолку.

– Ну поймай, поймай меня, презренная сухопутная дура!

– Ты не моряк, чтобы так меня обзывать!

– Я – гордый обитатель небес, а ты вынуждена ползать по земле, не зная третьего измерения.

– Люди могут летать на самолётах и звездолётах, ты, крылатая крыса!

– От крысы слышу, – немедленно отозвался он. Кто бы сомневался! – Так, всё хватит. Перейдём к делу.

– К какому ещё делу? Не может у нас с тобой нет никаких дел, ты, узурпатор, тиран, деспот…

– Замолчи! – рявкнул Рьюга.

Я заткнулась от неожиданности.

– Слушай сюда.

– Ты чё, ё**а? С какого ты района? Что на меня батон крошишь? – невольно сыронизировала я.

– Гопника будешь изображать в другом месте. Сейчас возьму, и уйду, и выкручивайся дальше так, как знаешь.

– Ладно-ладно, рот на замочек.

– Рррр! Ты бесишь.

– А ты-то как бесишь!

– Всё. Считаю до трёх и ухожу.

– Я тебя слушаю, – смирилась я. Не очень-то радует перспектива оставаться в сырой и холодной горной пещере, где бродят такие твари… Кстати, а где она?

Я обернулась к выходу, и обнаружила бесформенную серую кучу. Тело монстра уже начинало гнить. Я встала на ноги, и, шатаясь, подошла к нему, чтобы рассмотреть в свете дня.

Его длинный, как у Венома, язык, выпавший из оскаленной пасти, лежал в подсохшей лужице жёлтой слюны, вонявшей серой и тухлыми яйцами. Его глаза напоминали провалы, глядящие в бездну. Попросту говоря, их не было. На когтях твари я обнаружила куски плоти – остатки кожистых крыльев моего спасителя. Вокруг расплескалась кровь – красная крылатого, и сине-зелёная твари. Рога её, длинные и тонкие, как у газели, тоже оказались покрыты алым. Тонкие иглы шипатого хвоста монстр прижимал к животу. Он лежал в неестественной позе, вывернутый, с позвоночником, треснувшим примерно посередине. Голова монстра, вытянутая, с венчиком небольших щупалец, практически касалась перелома в хребте.

– Богиня, какая же мерзость… что ЭТО?

– А, это потомок Ф’хтагна. Причём не самый сильный. А ещё тупой. Хтонический монстр не дал ему разума.

– Вот ведь жо…

– Приличная ведьма не должна так выражаться.

– Как хочу, так и выражаюсь! Могу вообще только матом и говорить, как портовая шлю…

– Заткнись, становится противно, когда из твоего нежного ротика вырываются жабы.

– Жабы?

– Ты сказки не читала, что ли?

– Ну…

– Всё с тобой ясно. Ты будешь меня слушать, или нет?

– Да, да, да, я вся – внимание.

– Тьфу. Итак, нам нужно отправиться в Архив.

– Прямо сейчас?

– Ну а когда ещё? Вскоре сюда нагрянут твари пострашнее юрсума. А тот, кто тебя спас, похоже, уполз зализывать свои раны. Он нам больше не поможет. Кстати, вот о чём я и хотел поговорить. Ты научилась призывать других существ себе на помощь. Именно так я и услышал твой зов. К сожалению, примчался слишком поздно, потому что нас разделяло минимум километров триста…

– Примчался он, – буркнула я. – Пфф, да ты даже с кроликом не справишься.

Он подобрался ко мне и кааак вцепился в пятку!

– Ай! Ой! Ай! Хватит уже кусаться!

– То-то же. Кроме того, – как ни в чём не бывало продолжил Рьюга, – ты смогла призвать Силу. Делаешь успехи, я же тебе говорил, что ты – настоящая ведьма. У фальшивок не бывает фамильяров. У не-избранных не бывает варакси. Особенно таких сильных, как я.

Я хотела съязвить, но, глядя на прокусы в пятке, вовремя остановилась.

– Так ты будешь портал в Архив открывать, или нет?

– Я не знаю, как это сделать, – заканючила я. – Научи меня.

– Ты должна сделать это сама. Кстати, у нас гости.

– Откуда ты… – но теперь и я слышала, как снаружи воет целая стая, и нет, не волков.

– Ещё минута, и они сожрут тебя. И меня заодно.

– Ты спокойно можешь улететь, если трусишь.

– Вот ещё. Я буду защищать тебя. До последней капли крови. Сосредоточься, это важно.

Попытавшись погрузиться в медитацию, я закричала ему: