Текст книги "Черный номер один (СИ)"

Автор книги: Мария Иванченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11. Пустынное

Лишь потом в моем воспаленном сознании возникла мысль, что это только лишь мираж.

Хруст песка под ногами, песчинки, которые забились даже в самые укромные места, шершавая, обжигающая, как плита, поверхность пустыни, и тень от парящего кондора, который действовал мне на нервы, – вот, что меня окружало. В глаза, в нос, в рот, в уши набилось столько песка, что мне начало казаться, будто я объелась им досыта, до изжоги. Тело болело и зудело, и я начала понимать Энакина Скайуокера, который тоже ненавидел песок. «Звездные Войны»? Надо же, еще одно воспоминание.

Драгоценная влага стекала по мне в виде пота, делая моё путешествие по пустыне всё более и более безнадёжным проектом. Я хотела плакать, потому что ощущала себя максимально одинокой, но не могла сделать даже этого. Не было ни сил, ни слез. На моих губах запеклась соленая корка от пота. Я еле переставляла ноги в каком-то сомнамбулическом состоянии. Я больше не помнила, зачем и куда я иду. Мне казалось, что время растянулось, превратилось в бесконечно длящееся мгновение. В секунду, за пределы которой я никак не могла вырваться.

В голове я слышала чьи-то голоса и вой, женские стоны и крики, вопли путаемых мужчин – что-то, что не могло существовать на самом деле. Возможно, именно так ощущается безумие. Безмолвная пустыня лишь шелестела под моими ногами, да порой осыпались барханы.

Из последних сил я ползла по пустыне, когда вдруг податливый песок провалился под моими руками, просел так, что образовалась небольшая ямка. Сначала ладони провалились в песок, а вслед за ними и локти. Я не смогла удержать равновесие и грохнулась на живот. Песок разошёлся под моим телом, подобно морской волне, разбившейся об утес, и я ощутила, как меня засасывает внутрь. Ком тревоги узлом завязался в животе. Меня начало тошнить от страха. Я чувствовала, как безумно быстро бьётся моё сердце, как в горле возникает спазм. Не могу больше кричать, не могу пошевелиться, не могу выбраться, спастись.

Погрузилась в песлок по бедра, попыталась выдернуть хотя бы руки, чтобы опереться на что-нибудь устойчивое, но зыбучие пески продолжали осыпаться подо мной, и я скользила вглубь. Есть ли у пустыни дно? Если да, то я утону в песках, где находятся тысячи заблудших странников, от которых осталась только гниющая плоть, которую пожирают одни бактери, даже не дикие звери и птицы. Интересно, есть ли в пустыне мухи? Должно быть, опарыши устроят сладкий пир на моих останках.

Сильный спазм всё так же сжимал моё горло обжигающе холодной хваткой. Мне казалось, что я сплю, и передо мной проносится череда видений – океаны воды и голубые льды, к которым можно прижаться губами. Сознание окончательно помутилось. Я видела чёрно-серые тени демонов пустыни, которые мелькали вокруг, как акулы, все сжимая и сжимая кольцо, они шептались, они сводили с ума, они приближались. Похоже, кто-то пришел поглотить мою душу. Я снова попыталась закричать, но только наглоталась песка, а из горла вырвалось сдавленное сипение. Прикрыв глаза от усталости, я в последний раз увидела оба светила, которые стояли в самом зените, заживо иссушая мою плоть, как опустевшую шкурку младенца у Габриэля Гарсия Маркеса, которую тащили прочь проворные муравьи. Последний Буэндия погиб именно так. Совсем некстати я подумала о гибели. Сил бороться не оставалось больше, демоны подкрались почти вплотную. Я молча погружалась в пески, и вскоре оказалась ниже уровня пустыни. Глаза тёрли острые песчинки, и я жалела, что пыталась смотреть в этой пустынной темноте. Чувствуя, как тело полностью погрузилось в песок, я начала барахтаться, и падать вниз с ускорением. Я пыталась уцепиться ногтями хоть за что-нибудь, но меня утягивало под поверхность всё быстрее и быстрее. Наверное, так же чувствует себя утопающий во льдах, когда под его пальцами обламывается лёд, хрустит, тает, дробится на мириады осколков. В чреве пустыни я ощущала невыносимый жар.

На меня накатила паническая атака, и я закричала, и тут же рот и глотка забились песком. Сдавленный вопль вперемешку с песчинками застрял в глубинге моего горла. Мне нечем дышать! Нечем дышать! Я тону! Тело начало рефлекторно биться, как пойманная ковбоем лошадь, и, хотя мозг уже сдался, тело всё равно хотело жить. Разумом я понимала, что это трепыхание бесполезно, но моя физиология – молодая, сильная – не хотела признавать смерть. Наконец, я утратила надежду на спасение и просто начала отключаться. И тут вдруг ощутила резкую боль в корнях волос. Нечто схватило меня и теперь тащило наверх. Поначалу я пробовала сопротивляться, но меня дёргало всё сильнее и сильнее. Я подумала, что это кто-то из песчаных демонов. Постепенно из песка показалась моя голова, и я увидела, что повсюду мелькает песчаная буря, застит всё вокруг, сужает млё зрительное восприятие до точки. Ещё пара резких рывков – и вот я лежу на животе недалеко от того места, где я провалилась в чрево пустыни.

Я вижу перед собой знакомые черты лица, искажённые болью. Долго отплёвываюсь от песка. Меня обильно рвёт, буквально выворачивает наизнанку, ведь песок у меня в лёгких, в желудке, повсюду. Тело сотрясают рвотные позывы, и я начинаю дико реветь. В изнеможении я опускаюсь на песок, ложусь плашмя. Закрываю глаза, чтобы буря не повредила их ещё больше.

– Эй, онна, ты в порядке?

Я немедленно открываю глаза. Очнулась от того, что мне плеснули в лицо водой. Жадно ловлю языком скатывающиеся по лицу капли, застонав от желания выпить больше.

– Пить, пожалуйста… – хриплю я.

И тут же к моим губам прижимают фляжку с водой. Я жадно пью, захлебываюсь этим жидким чудом, таким чуждым окружающему пейзажу. Раз за разом пробую подняться, но падаю на песок в изнеможении.

– Красивая девочка. Мы получим за неё больше тысячи центинариев.

– Определённо. А если она всё ещё девственница…

– Проверь её.

Мои ноги грубо раздвигают в стороны, и я чуть ли не вою от боли и унижения, когда меня трогают там, внизу. Как же это мерзко!

– Не надо, прошу вас! – кричу я, но из горла вновь вырывается только приглушённое сипение.

– Девственница, – довольно говорит тот, что осматривал меня.

– Ты не ошибся?

– Я – целитель. И на своём веку повидал множество женских о-манкли, – явно оскорбился медик.

Меня тут же поднимают на ноги. Накидывают на голову сиреневую, полупрозрачную ткань. Затем обматывают вокруг тела тогу точно такого же оттенка тогу. И, наконец, обувают меня в римские сандалии, которые завязывают вокруг лодыжек.

Наконец, я могу осмотреться. Меня окружили мужчины в точно таких же тогах, но красно-багряного цвета. Полы их тог алели закатными лучами, плечи окутывало кирпично-красное цветовое облако. На головах моих неожиданных спасителей-пленителей красуются куфии – арафатки, как их называют неформалы – точно таких же оттенков красного. Куфии придерживают двойные чёрные шнуры – экали. Мужчины носят длинные волосы цвета песка, который нас окружал, а их глаза искрятся от нежно-розового до кроваво-красного, будто они – голодные вампиры.

Чуть в стороне стоит мужчина в тоге с зеленым градиентом, который переходит от нежно-салатных травяных тонов до тёмно-зелёных, почти чёрных, словно кроны дерева. На его тоге, как знак отличия, по подолу шёл узор из переплетённых ветвей оливкового дерева.

Я сразу поняла, что зелёный – это целитель. Он хмуро смотрит на меня, а в его изумрудных глазах плещутся злость вперемешку с обидой.

– Эфир, я хоть раз позволил сомневаться в моём даре?

Мужчина с глазами цвета артериальной крови, видимо, главный здесь, Эфир, качает головой. Его длинные волосы заплетены во множество косичек. Этим он напоминает мне викинга.

– Нет, Адрос. Но мы должны быть полностью уверены в этом, потому что от этого зависит наш доход.

– Купцы! – восклицает Адрос. – Вам лишь бы что-то кому-то продать… пусть даже душу самого Ф’хтагна.

По рядам купцов пробегает нервный смешок. Эфир невозмутимо отвечает.

– Должно быть, почтенный Адрос забыл, что у хтонических тварей нет душ. Души сотворены Создателем.

Разве не Создательницей? Не Богиней? Похоже, в этих песках царит патриархальный строй, как в сообществах мусульман.

– Берите девчонку, и свяжите её покрепче, чтобы не сбежала, – приказывает Эфир.

И краем глаза я замечаю легкое колыхание воздуха, а потом вижу вижу незамеченных ранее людей, облачённых в чёрное. В отличие от их спутников, на их одежде нет ни градиента, ни узоров. Они облачены не в тоги, а в наряды, напоминающие одновременно костюмы ниндзя и одеяния самураев. Поверх ткани нашит легкий пластинчатый доспех, напоминающий чешую змей. А чёрная ткань плотно обтягивает их тела, обрисовывая каждую деталь их потрясающей мускулатуры. А вот пах этих людей прикрыт чем-то плотным, поэтому определить пол не удаётся. Лица сокрыты матовыми масками. Каждый из них держит в руках прямой длинный клинок, полуторник, выкованный из того же тёмного материала, что и доспехи. В то время, как охранники обоза приближаются ко мне, их одежда начинает переливаться на солнце, полностью сливаясь с песком. Поэтому я даже не замечаю тот момент, в который их руки касаются моих запястий, обматывая материалом, похожим на резиновые жгуты и лыко одновременно. Пытаюсь пошевелиться, и, в тот же самый момент, в мои руки словно бы впиваются сотни иголочек. Ладони сразу же безжизненно повисают, и я не могу ими даже пошевелить, так как ощущаю онемение и слабость.

Я понимаю, что эти люди принадлежат к касте наёмников, оплачиваемых особенно выско.

Большие округлые крытые повозки везут животные, похожие на грифонов, чьи перья переливаются всеми оттенками синего, зелёного и бирюзового. Вот только вместо ног из-под песка выглядывают большие раздвоенные, как у верблюда, копыта. Я насчитала семь таких фургончиков.

Один из охранников поднял меня на руки, как пушинку, перекинул через плечо и понёс к последней повозке. Раздвинул практически невесомые шторки, и посадил внутрь. Здесь уже сидели восемь напуганных женщин и один мужчина, чьё лицо скрывалось в тени. Сначала я приняла его за такого же наёмника, но затем увидела, что его руки и ноги тоже связаны этими путами.

– Спи, тебе понадобится много сил, чтобы не умереть во время этого путешествия, – ближайшая женщина, тоже одетая в фиолетово-сиреневое, погладила меня по спине. Её блестящие чёрные глаза смотрели на меня сочувствующе и горько. – В пустыне сложно выжить даже среди других людей, а в одиночку выбраться и совершенно невозможно. Здесь есть зыбучие пески, драконейши, песчаные бури… и ловушки, расставленные народом Эзур.

– Ты тоже из народа Эзур?

– Нет, – она покачала головой. – Я из Лайффу, из Мира Лайффу. Мир Сефар воюет с нами. Они постоянно посылают к нам абу-наемников, которые похищают женщин и убивают слабых мужчин и детей, чтобы те не смогли отомстить за смерть близких, не пришли к нам на помощь, не вызволили нас из плена Эзур.

– Как ты попала сюда? И как тебя зовут?

– Меня зовут Диры, я – мать четверых детей. В нашем мире женщины выходят замуж довольно рано, в четырнадцать лет.

– А сколько тебе сейчас?

– Двадцать один.

– Ничего себе! Ты старше меня всего лишь на год.

– Всех моих детей убили. Моего мужа отправили на рудники, где выживает лишь один раб из двадцати. Рабы добывают металл зуруу, из которого делают, например, доспехи наёмников. На самом деле, я не так много знаю о мире Сефар. Я здесь впервые, как и ты.

Она всхлипнула и с тоской посмотрела в сторону выхода из повозки.

– Мы должны принять свою участь смиренно.

– Что они собираются сделать с нами?

– Продать на невольничьем рынке. И молись Богине, чтобы ты попала в семью кшатри, а не к боко.

– Почему же?

– Я не могу тебе сказать, чтобы не пугать раньше времени. Потом ты всё узнаешь сама…

Глава 12. Лиор

Терпкое и пряное варево, которое полагалось есть рабам, сильно пахло апельсиновой цедрой и помоями. В итоге, аромат получался сшибающим с ног, и в голове все время звучали тревожные нотки и мелькали яично-желтые отблески, когда я пробовала есть эту гадость. Поэтому я решила поститься. С каждым днем я все сильнее и сильнее худела. Сначала купцы не замечали, что я стала тощей, но чуть позже поняли, чем это грозит, и начали пихать в меня еду насильно. Сначала я пробовала сопротивляться им, но потом осознала, что это бессмысленная трата сил. Меня хлестали по щекам, когда я отказывалась есть, а потом вставляли в рот воронку и насильно заливали в горло эту дрянь. Поэтому горло постоянно болело. Кошмар. Я никогда столько не плакала.

Моя почти ровесница Диры взялась меня опекать. Она научила меня правильно носить чадру и одеяние, похожее на тогу. Ха, да теперь я с закрытыми глазами могу обвязать свое тело так, чтобы ткань ниоткуда не сваливалась и не открывала самые пикантные места. Срамные места, как говорили мои пленители. Блин, я уже начинаю думать как они. Я имела в виду грудь и то, что там у женщин ниже… ну… вы же понимаете? О-манкли, короче. Срамные места, кхе-кхе.

Ночью в пустыне наступал жуткий холод, поэтому по вечерам нам дозволяли спать у костра. Мы очень быстро замерзали до полусмерти в этих тонких рабских одеяниях, которые были предназначены для того, чтобы показать товар лицом, а не согреться. Подобные одежды должны подчеркивать достоинства фигуры и скрывать ее недостатки, если они есть. Также у тог было одно любопытное свойство. Каждую тогу легко сдёрнуть двумя нехитрыми манипуляциями, чтобы обнажить жертву… то есть, рабыню. Выставить напоказ все наши срамные, но такие притягательные места. Вот никак не могу избавиться от этого выражения, прилипло, и всё тут.

– Милая, если ты не прекратишь упрямиться, мужчины могут решить, что твою строптивость следует укротить, – однажды сказала Диры. – Знаешь, что это значит для тебя?

– Ну и что же? – я как-то не особо переживала по этому поводу.

– А то, что Эфир устроит «ночь любований».

– Это ещё что такое? – мне стало жутко любопытно. Ничего себе, новое культурное явление.

Диры наклонилась ко мне и прошептала такое, от чего моя бледная кожа поплыла багровыми пятнами.

– Не может быть!

Диры только пожала плечами.

– Так что будь скромнее и не позволяй им заподозрить себя в том, что ты хочешь сбежать. Мужчины – они как дикие собаки. Пока ты не делаешь резких движений, они на тебя не бросятся.

И вот так вот проходил почти каждый наш однообразный день.

Я чувствовала тоску. Безжизненные краски пейзажа, озаряемого двумя багровыми солнцами, всё так же превращали мир в мертвенно-оранжевую голограмму. Порой я вспоминала блэкера. Кто же он такой? Что он значит для меня? Как ему удается влиять на мою жизнь? Почему я не могу вспомнить его имя? Возможно, это просто мои галлюцинации из прошлой жизни, ну, до того, как я умерла. Наверное, я никогда не смогу в этом разобраться.

Куда запропастился этот невыносимый Рьюга? такое впечатление, что моему собственному варакси наплевать на меня. Где же он? Я его не чувствую. Мне тут, между прочим, угрожает «ночь любований», жалкое рабское существование и таинственная каста боко. Этот бездельник шатается где-то по уже ставшему привычным Элизиуму, и, наверное, даже не вспоминает меня.

В этом странном караване я познакомилась с одним интересным мужчиной. Тот раб, что делил с нами повозку, оказывается, пришел из мира Ровари. В этм мире, который был полностью закован во льды, жили лишь бродячие народы, которые напоминали наших индейцев. Стоп, что я только что вспомнила? Это привет из моей далёкой прошлой жизни? Так вот. Он выглядел живописно: слегка раскосые глаза, густые, длинные чёрные волосы, которые он как-то умудрялся умащивать маслом, а также относительно высокий рост – это и есть отличительные черты жителя мира Ровари. Их женщины не уступают мужчинам ростом, и они столь же выносливы и сильны. Небольшие племена бесконечно воюют за территорию – редкие пастбища для их зверей цзя – как я поняла из коротких разговоров с этим рабом, это домашний скот, от которого получают мясо, молоко, кости и жир. Внешне они похожи на тюленей, однако с длинными передними лапами вместо плавников, и с рогами, как у северных оленей. Самки этих животных живут на суше, кормят молодняк молоком. Самцы обитают в ледяных морях у экватора. Дважды в год у цзя наступает брачный сезон: в день весеннего и осеннего равноденствия. Цзя живут очень долго, около 20 лет Терры. Здесь есть и свои хищники, коварные видбу. Они быстрые, как гепарды, коварные, как росомахи, огромные, как саблезубые тигры, и белоснежные. Это кошки с четырьмы зрачками, длинными костяными хвостами и висячими ушами. У них длинные когти и клыки, которые они могут по желанию втягивать и вытягивать. Так проще поймать жертву. Часто их пищей становятся маленькие амикко – дети из племени этого раба, который очень долго не хотел говорить мне, как его зовут. Но однажды проговорился, что зовут его Лиор.

Лиор выше меня не две головы. Он вплетает в свое длинные черные волосы перья птицы руух, которая живет на экваторе и является живородящей. Разноцветные перья переливаются в багровом свете двух солнц, а костяные бусины из хвоста пойманных Лиором видбу звенят на редком в пустынных краях ветру. Лиор по-своему красив. Взгляд его внимательных глаз очень часто обращен на меня. Он смотрит на меня так пристально, что я успеваю заметить обращенную в мою сторону откровенную страсть.

Диры не слепая, и однажды она сказала мне:

– Не вздумай ответить этому рабу взаимностью. Он привлекателен и силён, и был бы хорошим отцом твоих детей, но вы оба принадлежите купцам. Когда они узнают, что ты потеряла невинность, твоя цена настолько снизится, что ты точно попадёшь к боко. А Лиору отрубят голову за то, что он испортил собственность наших нынешних хозяев. Ах, да, не забывай про «ночь любований». Она грозит тебе из-за отношений с этим Ровари.

Я боялась признаться себе, что Лиор тоже начинает мне нравиться. Он каждый раз укрывал меня своим единственным одеялом, в каждую холодную ночь. Садился рядом со мной подле костра. Его горячий взгляд прожигал меня, постоянно встречаясь с моими глазами. И я отводила взгляд первая, смущенная столь пристальным вниманием. Лиор практически не разговаривал со мной, но и без того я замечала его благородную осанку, грациозность хищника и дикую красоту.

– Лиор, почему ты такой молчаливый? – иногда спрашивала я.

Он только пожимал плечами, ничего не говоря, и смотрел своими чёрными глазами мне прямо в душу, отчего мне казалось, что он видит меня насквозь. Мне становилось дискомфортно. Я чувствовала, что мне хочется провести пальцами по его грудным мышцам, прикоснуться к мускулистому телу, запустить пальцы в густые волосы, перебирая каждое перо, раковину или бусину, которые так заманчиво звенят на ветру.

Ночами я всё чаще видела один и тот же сон. Я крадусь по зимнему лесу, с ветвей деревьев свисают сосульки, вокруг никого, и снег скрипит под моими босыми ступнями. А затем в воздух взвиваются вороны, и кричат вечное «Никогда более!». Вороны затмевают собой небеса, а я бегу куда-то, и плачу, и кричу. Потом попадаю на одну и ту же поляну, которую освещает лишь лунный свет. Посреди поляны стоит огромная металлическая клетка, в которой, глядя мне в сердце, сидит облачённый во всё чёрное человек. Его волосы развевает ветер, взгляд полон боли, тоски и любви. Он раз за разом шепчет моё имя, и я просыпаюсь от своих слёз…

Глава 13. Беглецы

Два жарких светила высасывают из нас все соки, отбирают желание что-либо делать. запряженные в повозки грифоны устали везти нас, поэтому всех рабов заставили спешиться и просто следовать за караваном. Руки всё же развязали, однако сковали цепью по два человека. Оковы располагались чуть выше колен. Моя левая нога, прицепленная к правой ноге Лиора, сильно немела. Нам приходилось идти одновременно, когда он шагал левой, я шла правой, а затем мы переносили вес на скованные ноги и делали следующий шаг уже вместе. Подобное передвижение сильно утомляло. Поэтому не удивительно, что я, нетренированная, слабая, вскоре начала запыхаться. В горле пересохло, и язык начал пухнуть и трескаться от недостатка воды, в глазах мерцали разноцветные блики. Мне повезло, что голову прикрывала чадра, а то я бы уже давно хлопнулась в обморок из-за теплового удара. Мне пришлось остановиться.

– Я так больше не могу, – простонала я. – Убейте меня.

– Тише, – отозвался Лиор. – Они легко могут это сделать. Ты больше не можешь идти?

В ответ я упала на песок.

– Я не собираюсь сдвигаться с места, пока мы не отдохнем.

Лиор только покачал головой.

– Никто не остановит караван ради одной капризной рабыни. Пусть даже и девственной.

И тут он ловко подхватил меня на руки. Цепь натянулась.

– Теперь дело за тобой. Садись.

Я вскарабкалась на спину Лиору. Цепь натянулась почти до боли, но всё равно это было легче, чем идти самой. Я застонала от облегчения, размяла затёкшую шею и поясницу. Лиор продолжил идти с лишним весом на спине, как ни в чём ни бывало. Будто бы на его спине не висело пятьдесят лишних килограмм веса.

– Лиор, ты такой добрый, я даже не знаю, как тебя отблагодарить!

Лиор коротко хмыкнул.

– Если бы мы вновь стали свободными людьми, я бы пригласил тебя выпить кабббре и съесть туусаки.

Понятия не имею, что это такое. Наверное, алкоголь и еда. Но потом всё стало неважным, потому что я поняла: он приглашает меня на свидание. Нелюдимый и замкнутый Лиор хочет сблизиться со мной! В животе стало горячо-горячо. Я ещё крепче обняла его и положила голову ему на плечо. Мне страшно захотелось укусить его в шею, провести языком вдоль артерии, вдохнуть это тепло и мускусный аромат кожи, который вызывал к жизни музыку неподражаемых Lord of the Lost – Haythor. Мне даже захотелось ощутить солёный вкус его пота на своих губах. Это желание напугало меня.

Лиор начал медленно-медленно отставать от каравана. Я не понимала, что происходит. Может быть, он всё-таки устал? Мне стало неловко и неприятно, что я вишу на нём мёртвым грузом.

Оба солнца закатились за горизонт. В пустыне сразу ощутимо похолодало. Разгорались ночные костры.

– Будь тише, ты слишком громко дышишь, – прошептал Лиор.

– Вот ещё, – решила обидеться я. – Может, мне вообще не дышать?

– Да, это было бы идеально.

Я чуть не подавилась своим гневом, но Лиор шепнул мне:

– Держись крепче.

Он сильно оттолкнулся, подпрыгнул… И перемахнул через бархан.

Никто не посмотрел в нашу сторону. Наемники находились впереди каравана. Незадолго до нашего бегства я слышала, что к обозу приближается нечто. Вполне вероятно, что это были разбойники на кадди, быстрых и ловких зверях, напоминающих сказочных кдинорогов. У кадди лапы вместо копыт, передвигаются она совершенно бесшумно, легко перепархивая с одного бархана на другой. В этом им помогают крылья, как у Пегаса, только рудиментарные. Зачем дивным зверям рога, я не понимала. Однако Диры многое рассказала мне об этих разбойниках Шакти. Они охотились по ночам на одинокие караваны, особенно на те, которые не могли позволить себе нанять охранников. Один раз такая группа напала на наш обоз. Они убил двух самысх слабых рабов и одного из погонщиков грифонов, затем схватили несколько невесомых драгоценных тканей и сбежали, перекинув рулоны через седло. Догнать их не получилось.

– Я чую грозу, – едва слышно сказал Лиор. – Держись, маэрэ.

И Лиор быстро побежал в сторону. Прочь от каравана.

Он бежал с такой лёгкостью, петляя между барханами, что я удивлялась его мощи. Время от времени он поправлял свою ношу – меня, и ускорялся. Лиор озабоченно посмотрел на небо и что-то прошептал. То ли проклятие, то ли литанию неведомым богам. А потом вдруг широко улыбнулся, полуобернув ко мне голову.

– Маэрэ, нам повезло.

И я увидела далёкие отблески грозы.

– Что хорошего в ударе молнии?

– Это лучше, чем стать рабом какого-нибудь бъядхур.

Я поняла, что это очень неприличное ругательство.

– Смерть не входит в мои планы, – осторожно начала я.

– Маэрэ, слишком многое не входит в планы человека. Однако духи всегда поступают так, как велит им Колесо Судьбы.

Я сразу же вспомнила книги Роберта Джордана, но тут же забыла. Над нами громыхнуло, и пошёл дождь, который внезапно пошел сплошной стеной, я даже задыхаться начала.

– Хорошо, наши следы смоет вода. Осталось только разбить кандалы.

Лиор осторожно опустил меня на песок, и мы очень медленно побрели под ледяным дождём. Одежда мгновенно промокла и начала прилипать к телу. Несмотря на непогоду, горячий взор Лиора, глядящего на изгибы моего тела, обтянутые мокрой тканью, обжигал меня и немного пугал.

– Сюда.

И он показал на неприметную ямку, которую быстро заливало водой.

– Прямо сейчас.

Лиор резко наклонился, сунул руку в ямку и вздернул ладонь вверх. В его руках трепетало и билось многоногое и мерзкое нечто. Я завизжала от неожиданности и отвращения, но мой вопль тут же заглушил удар грома.

Он поднёс мерзкое создание к цепи. С огромных жвал многоножки, напоминающей сколопендру, сочилась кислота, мгновенно растопившая металл.

– Сейчас будет очень больно, – предупредил Лиор.

К этому я была не готова. К такому вообще никогда не будешь готов. Он поднёс многоножку к железному браслету на моей ноге, и едкие капли, шипя и пузырясь, растворили металл. Часть из них, конечно же, попала на кожу, оставляя ожоги. Это была настолько невыносимая боль, что я не просто заорала – я завыла, как волк, с которого заживо сдирают шкуру.

– Лиор, хватит, хватит, я сказала! Прекрати уже!

Лиор наотмашь бил меня по щекам.

Я поняла, что лежу. Левую ногу сильно жгло. И тогда я смогла восстановить всю картину произошедшего.

Похоже, я вновь потеряла сознание, на этот раз от ослепляющей боли. Я пролежала так достаточно долго, чтобы обеспокоить даже такого непрошибаемого мужчину, как Лиора. Он привёл меня в чувство совершенно типичным для мужчин способом – попросту избил.

– Хватит меня бить! – рявкнула я.

И он прекратил. Потупил взор. Помрачнел.

Дождь всё так же лился с небес на ненасытную пустыню. В промежутках между барханами образовались небольшие озерца.

– Нам пора идти дальше.

Лиор был беспощаден.

Я застонала, поднялась на ноги, поёжилась. В голове звучало стакатто, весь мир казался зеленоватым. Всё так же мокро, всё так же холодно, только теперь ещё дико болит кожа чуть выше колена.

Лиор взял меня за руку и практически насильно потянул за собой. Я бежала за ним, как ребёнок за воздушным змеем. Мои челюсти клацали, и я боялась, что прикушу язык.

– Ты знаешь, куда мы идём? – завопила я, в попытке перекричать гром.

Лиор ничего не ответил, и только прибавил шагу. Его мозолистая рука только крепче сжала мою ладонь. Казалось, он что-то видит в кромешной мгле, прямо сквозь непроницаемую стену ливня.

И тут это нечто увидела даже я. Я практически уткнулась носом в древесную кору. Что это такое?

Небольшое озерцо, окруженное зарослями осоки, рогоза и камыша, мягкий белый песок, ласкающий ступни, в отличие от шершавого песка пустыни. И шелестящие под дождём кроны деревьев. Всё это выглядело нереальным, чёрным, пока не выглянула луна.

Оазис засеребрился, и я увидела, что в воде плещутся русалки, или кто-то на них похожий.

– Здесь течет подземная река, которая ведет к океану. Река выходит на поверхность, образуя это озерцо, а затем течёт себе дальше. Эта вода напитала траву и деревья. Здесь есть еда.

– Откуда тут взялись эти русалки?

– Мерроу? Они свободно перемещаются под землёй по сети рек. Им не нужен кислород для дыхания, их не пугают ледяные потоки и тесные пространства. Мерроу любят быстрое движение и круговерть тут и там… везде.

– Откуда ты столько знаешь про этот мир?

– Я – сновидец. Умею путешествовать между мирами во снах. Однако, если меня разбудить посреди моих странствий, я останусь там, где оказался, и не смогу вернуться домой.

– То есть тебя поймали?

Лиор равнодушно кивнул.

– Они выследили меня, как дикого зверя. Долгие месяцы сидели гнались за мной. И однажды им представился случай, которым они и воспользовались.

– Они – это кто?

Но Лиор только промолчал, а затем жестом поманил за собой.

Оказалось, что между деревьев сокрыта небольшая пещера. Внутри, к моей радости, было сухо и тепло.

– Ты сильно промёрзла. Можешь простудиться. Стать обузой. Раздевайся.

– Что?

Я была немножечко слишком шокирована. Именно в таких выражениях.

– Я не поняла тебя…

Лиор, стягивая с себя тогу, ответил:

– Ты прекрасно меня поняла. Делай, что тебе сказали.

И он сдёрнул с меня мокрую чадру.

– Сними с себя эту ткань, она мешает высохнуть и согреться.

Он знал, что я голая под тогой.

– Нет, не буду! – упёрлась я.

– Что тебе мешает? Отринь это.

И тут он понял.

– Так ты опасаешься за свою девственность. Не бойся, я тебя не трону.

И он рванул мою тогу. Я невольно сжалась в комок и прикрыла руками грудь.

Лиор лёг на земляной пол в глубине пещеры, и поманил меня к себе:

– Иди же.

Я увидела, что он полностью обнажён. И целомудренно отвела взор от этого места.

– Ложись рядом, я согрею тебя теплом своего тела.

Интуиция подсказывало мне, что этого делать не следует. Однако я вспомнила то тепло в животе, что ощутила от его страсти, и поняла, что меня больше ничего не волнует и не останавливает. Будь что будет.

И я нырнула в его объятия. Долгое время просто лежала неподвижно, боясь даже сменить неудобное положение. Рука, лежащая под корпусом, сильно затекла. Я боялась лечь удобнее, пока Лиор не начал поглаживать меня по спине. Я невольно расслабилась и приникла к нему, жадно потянулась к его теплу. Он начал напевать долгую, монотонную мелодию. Так я сама не заметила, как начала засыпать. Сквозь сон я чувствовала, что в мой живот упирается нечто твердое и горячее.

* * *

– Что… за… черт?..

Я смотрела на голого Лиора, сидящего у входа в пещеру. Он развёл небольшой костерок, и теперь поджаривал нечто насаженное на палку. Я чётко видела его мужское достоинство, напряжённое и полное сил. Лиор улыбнулся мне, по-хозяйски оглядывая моё тело. Я невольно потрогала себя между ног, но боли не почувствовала. Он заметил мой жест и засмеялся.

– Маэрэ, ты можешь не бояться меня. Твой варакси не способен причинить тебе зло.

Я поняла, что испытываю дежа вю. Кажется, это слово я уже слышала раньше по отношению к Рю.

И вдруг я вспомнила. «Только варакси и ваш фамильяр могут быть удостоены подобной близости», – прозвучал в голове голос Гиль.

Так много чести для одной меня. Маэрэ, аннэа, бодхисаттва… И это всё я? Многолика в своём единстве? Как бы у меня расстройство личности не началось.

– Что это значит?

– Я – твой телохранитель. Твой страж. Твоя тень.

– И каким же образом ты узнал меня?

Лиор задумался.

– Я видел тебя в своих сновидческих походах много раз. Порой ты кричала от боли, иногда от кого-то убегала, но никогда не останавливалась, чтобы поговорить со мной. Однажды, когда я умер, я увидел в посмертии, что эту жизнь я проживу как варакси. И тогда я узнал, кто такая маэрэ. Избранная моего народа, призванная принести мир в наши неспокойные земли.