Текст книги "Монстром буду я (СИ)"
Автор книги: Мария Власова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
– Вы странно себя ведете. Что вы скрываете? – мы вышли на верхний этаж, миновав этаж главнокомандующего.
Для себя отметила, что стражи возле его палат не было видно. Хорошая возможность, вот только серый следит за мной.
– Ты уже видела эти чертовы планы? Умоляю, скажи, что ты знаешь, как достать их!
Молчу, не решаясь сказать Настасье, что без понятия, как они должны выглядеть и где их толком искать. Помощник монстра монстров пошел по коридору, открыл дверь в одну из комнат. Здесь всего три двери, но судя по ним, тоже покои, но уже не такие роскошные, как этажом ниже. Он открыл дверь, пропуская меня вперед. С опаской зашла в какой-то пыльный кабинет. Повсюду книги, либо раскрытые, либо аккуратно сложенные в стопку. Похоже, серенький занимался чтивом по ночам. Взглянула на фолианты с завистью, у нас дома имелась только одна книга – сборник стихов и наставления Спасителя. Отец еще в детстве заставлял ее учить на память, все пятьсот семьдесят три страницы мелким шрифтом. Стоит ли признаваться, что я в этом не преуспела и не помню ни строчки?
– Любава? – слышу в своей голове обеспокоенный голос подруги, но не могу ей ничего ответить.
Серенький сел в кресло за стол, убрав свои шикарные волосы за плечи. Моя грязная и растрёпанная коса с его патлами никогда не сравнится. Почему глядя на этого мужика у меня появляется чисто бабская зависть? Если бы у него еще грудь была больше моей и бедра шире, я бы уже ему в лицо плюнула и с громким криком «стерва» волосы повыдирала. Не то, чтобы я так раньше делала, но с жестокими захватчиками можно, да?
– Я так понимаю эта ваша «травма», часть коварного плана? – глазки его посмотрели на меня с прищуром.
– Любава? – повторяет подруга, пока я судорожно жду момента, чтобы ей ответить и ищу для этого подходящие слова.
– Или Вам просто нравится доставлять мне неприятности своими выходками? – он повысил голос, как будто я его обижаю своим молчанием.
– Мне вообще нравится доставлять всякие нужные предметы, – на ходу придумываю, что ляпнуть и своей подруге и этому серенькому.
Слышу, как скрипят его белоснежные зубы, мне бы такую гигиену рта.
– Любава! Ты меня напугала! Время поджимает! Они нужны срочно, не знаю, смогу ли тебя вытащить, даже завтра! Эти их машины, вырабатывающие тьму, развернули обороты! Не знаю, что будет дальше, мы несем колоссальные потери! Вся живность из лесов сбежала, из-за этой тьмы. Можешь сейчас их достать?
Нервно зажимаю руки, не обращая внимания на боль от ожогов.
– Слушай сюда, женщина! Не знаю, откуда ты взялась здесь и что тобой движет. Но неужели ты думала, что сможешь так легко обмануть меня? – серенький приподнялся, упираясь обеими руками в стол.
– Нет, – отвечаю, как можно спокойней.
Меня что ли раскрыли? Нет, этого я допустить не могу.
– Чем ты вообще две недели занималась? Любава! Ты хоть не повелась на этих монстров, как бабы с той деревеньки?
Настасья впадает в нервную истерику и выдает мне интересную информацию. Это что всю деревню убили из-за сошедших с ума по красивым серым личикам баб?
– За кого ты меня вообще принимаешь?! – выкрикиваю зло, от только одной мысли, что она посмела обо мне так думать.
– За легкодоступную деревенскую бабу, которая чуть ли не с разбега в постель к нашему главнокомандующему залетела! Вот только что-то тут не вяжется, чтобы наш монстр сам тебя к себе в постель позвал! Ты же… страшная!
– Ну, ты парням всегда нравилась, – начала отнекиваться «подруга».
А ничего что у нас тут война, жизнь родственников на волоске висит? Я что ли по ее мнению настолько тупа? Ну и не взяли меня в маги, ну и что?! Просто я готовлю хорошо, а этот их монстр монстров все нос воротит от моей стряпни! Вот и сегодня ни ложечки не съел, скотина! Уже надеюсь, что эта тварь с голода сдохнет!
– Я?! – визгнула в голос со всем негодованием, сжимая от злости кулаки!
– Ты! А кто еще? Толстая и… грязная! Только на одну ночь от скуки развлечься и можно! Может, и меня развлечёшь? – с ироничной улыбкой спрашивает где-то там далеко от моего внимания, помощник главнокомандующего.
– Ты последняя наша надежда, Любава! Так что надеюсь, что ты не забудешь, зачем тебя послали! Мне нужно точное время, мне пора возвращаться за линию фронта. Когда ты сможешь достать планы?
– Сегодня ночью, в полночь, – отвечаю неуверенно.
До меня доходит, что я сказала что-то не то, только когда обращаю внимание на странное выражение лица серенького Маратика. Да еще его щёки от чего-то лиловые.
– Хорошо, я буду ждать тебя у подножья горы ровно в полночь. Я приду раньше, свяжусь с тобой, будь готова! – услышала слова Настасьи и, наконец, почувствовала, как запястье, на котором метка, перестало болеть.
Шикарно, и что мне теперь делать? Кажется, этот серенький что-то мне говорил, но я совершенно не слушала, занятая разговором с Настасьей.
– Мне можно идти? – спрашиваю нерешительно, когда наше молчание затягивается.
Он кивает, я поворачиваюсь к дверям, но меня останавливает его оклик.
– Возьми, – говорит, протягивая какую-то позолоченную баночку, как для мазей.
Нерешительно беру ее, когда наши пальцы касаются друг друга, он вздрагивает и поспешно убирает руку. Какое-то плохое чувство вызвало это действие, и взгляд, который за ним последовал.
– Что это? – переспрашиваю слегка заторможено.
– Залечит твои ожоги, – отвечает Марат, как-то уж больно пристально смотря на меня.
Кажется, пора делать ноги, так что быстро поворачиваюсь, нажимаю на ручку двери, и чуть не спотыкаюсь от брошенной мне в спину фразы:
– До встречи ночью.
Глава 14. Ночное свидание.
Из покоев выбежала, как ошпаренная, прижав подол платья дверью. Только когда вытянула грязный конец из щели, смогла ясно мыслить. Смотрю перед собой какое-то время, судорожно соображая, от чего этот серенький так себя ведет. Разворачиваюсь лицом к двери, не хорошо прищуриваюсь. У нас молодой мужчина может сказать такие слова разве что любовнице. Вот кого-кого, а меня к этим гулящим девка нельзя причислить. Да я и повода не давала! Что там говорила Настасья об их красоте? Ну, на баб красивых похожи, этот помощник особенно, но кто в своем уме захочет жить с «таким»? У меня все время возникало чувство, что он красивей меня. Даже проходящие мимо мужики свистели бы в след ему, а не мне. Да еще этот цвет кожи, серий – «фу»!
Что он вообще говорил, а я ему, по его мнению, отвечала? Тяжело вздыхаю, почему-то чувствуя злость на себя. Надо было и его слушать, а я только о словах Настасьи думала! Ладно, черт с ним, с Маратиком! Собралась, нужно пользоваться удачным моментом!
На этаж ниже полетела на всех парах, стражи там все так же не наблюдалось. Наверное, они там стоят, только когда главнокомандующий внутри. Вошла в покои тихо, на цыпочках, сразу направилась к двери кабинета, прислушиваясь к каждому звуку. Дверь стояла на месте и была заперта, что не удивительно. В этот раз у меня было время, так что опустившись на колени посмотрела в замочную скважину. Судя по размерам ключ от двери должен быть большим, похожим на тот, который был в отца, от храма. Длиной в мою ладонь, не меньше. Ну и как мне дверь взламывать? Под рукой не было ничего подходящего, начала шарить взглядом по гостиной, но и здесь не было ничего подходящего. Мои нервы сжались в комок, состояние на грани истерики. Ну и как, чёрт побери, эту дверь открыть?! Впервые пожалела о том, что меня воспитал жрец, а не какой-то разбойник. Когда уже в отчаянье решила выломать дверь к чертям, для этого схватилась за кочергу, жизнь опять мне напакостничала.
В коридоре послышался топот, и определенно зная, что идти здесь могу только в одну комнату, нервно забегала взглядом по интерьеру. Где бы спрятаться? Вокруг стол, кресла, диванчики, книжные шкафы, в углу большой громоздкий шкаф. Раскрыла и слегка ошалела от вида дорогих женских платьев на вешалках. Я тут в грязном фартуке и платье хочу, а тут целый гардероб пылью покрылся! Что вообще женская одежда делает в гостиной? Но думать об этом было поздно, дверь с грохотом открылась, как раз, когда я забралась в шкаф и еле успела прикрыть дверцу, оставив узкую щель. Да уж, за время своего злоключения, я научилась многим навыкам. Вот только не знаю, что я буду делать с таким интересным опытом сидения в засаде и подслушивания чужих разговоров потом? Собирать сплетни для деревенских бабушек? Хорошо хоть в этот раз это не сортир или ширма в ванной.
Двери громыхнули, ударившись о стену, пропуская монстра монстров. Он был в своем странном обмундировании, но почти сразу сбросил шлем прямо на пол. Длинные волосы укрыли плечи, и чисто женская зависть к шелковистым и главное чистым волосам заставила с негодованием прикусить губы. Он что-то зашипел со злым выражением лица.
– Вот чёрт! – автоматом подменила его шипящую фразу на более понятную для меня.
Серенький монстр начал сдирать с себя части амуниции и бросать куда попало. Перчатка попала в вазу на камине, разбила ее на кусочки. Вот же гад, а кто это убирать будет? От снятой амуниции поднялась какая-то фиолетовая пыльца. Учитывая то, что я и так сижу в шкафу, полном пыли, вполне вероятно, что после этого мой нос противно зачесало изнутри. Вот только чихнуть здесь не хватало! Зажала нос руками, и входная дверь опять с грохотом открылась, не щадят ее совсем серенькие.
– Монстр! – выдал Маратик, так что я сжалась в комок.
А он-то тут какими судьбами? Заговорил он конечно на их языке, может и с уважением, но глазки совсем о другом говорят.
– Еще одна недобаба, – шипит их монстр монстров, слегка обернув голову, на своего помощника.
– Я не баба! – шипит резко этот помощник и вдруг хватает главнокомандующего за плечо, поворачивая к себе лицом.
Это что за панибратство с начальством? Совсем что ли с катушек слетел? Кажется, их главный монстр о том же подумал, расправил свои огромные плечи, я его теперь только со спины видела, сложно сказать какие эмоции играли на его страшном сером лице, когда он шипел новую фразу. Но раз уж это просто моё развлечение, решила представить, как хмурятся его черные брови и серьёзным видом спрашивает:
– Правда, что ли?
Маратик резко опускает голову, как будто провинившийся солдат. Которым он и является, хотя мне кажется, что он как наши генералы, уже забыл, что такое пыл сражения. В отличие от страшного главнокомандующего, у которого, по-видимому, одни бабы в голове, даже несмотря на хорошие навыки боя. Похоже, ни в одном сером мужике нет идеала, да и позитивных качеств тоже. Не то что бы у наших не было изъянов, пьют, ходят налево, иногда и колотят, как грушу, своих жен.
У нас же как? Мужик всему голова, он чуть ли не царь и бог в своем доме, делает что хочет. Только Спаситель все видит и судит их, по заслугам, но на деле, все не так. Мне часто приходилось помогать принимать роды у беременных женщин с синяками на лице, или лечить выкидыш от побоев ревнивого мужа. Пускай в храме это порицается, называется грешным делом, но звучит это так, как будто можно и даже нужно колотить женщину, но только чтобы никто об этом не знал. А наши бабы дуры, терпят, оправдывают и мертвых детей прощают… «Бьет – значит, любит!» – есть у нас пословица. Гадкая вещь, но красноречивая по сути. Подруга моя, Анапа, от мужа через неделю после свадьбы вся в синяках пришла и с блаженной улыбкой давай рассказывать, как муж ее любит, да только ревнует очень. А синяки? А что синяки, это она сама виновата, не так на мужчину посмотрела, за что дома и получила. Ну и где тут любовь? Может и правда лучше богу в жертву приносить, чем всю жизнь издеваться, ломая каждую косточку в теле, чтобы женщина превратилась в серое нечто, содрогаясь при каждом громком звуке.
Вздыхаю тяжело. От того то я и замуж не спешу, оно мне надо? Видела я этих мужчин в гробу, с бантиком на лбу! Бросаю взгляд в щель, а то в мысли слишком углубилась. Видать много пропустила, поскольку монстр монстров снял с себя амуницию и остался в темной тонкой рубашке и в таких же штанах. Но и этого ему оказалось мало, судя по движению рук, он начал расстегивать рубашку, очень медленно. Жара что ли в голову ударила? Как мой больной мозг заменил следующее шипение монстра монстров при таком интересном занятии, не сложно догадаться:
– А давай я сейчас это проверю и … потеребонькаю?
– Не надо! – почти сразу отозвался Маратик.
Бедняжка, он даже к двери на шаг отступил. На симпатичном личике, так сильно похожем на женское, был испуг, натуральный такой. Даже лицо стало еще более серым, слегка подпортив его красоту.
– Что «не надо»? – поинтересовался с иронией главнокомандующий.
– Не надо теребонькать! – решительно заявил помощник и сжал свои изящные ручки с длинными пальцами в кулаки.
– Надо, Маратик, надо! – уверено выдал монстр, ну или что-то подобное, резко распахнув рубашку.
В шкафу стало нереально тесно, дернулась назад, чувствуя странное желание блевать и ржать как лошадь. Нет, ну что со мной не так? Щеки покрылись густым румянцем, сердце отбило несколько ударов в бешеном темпе и только потом успокоилось. Что вообще значит эта фраза: «теребонькать»?! Нерешительно взглянула в щель, чтобы увидеть голую спину главнокомандующего монстра. Рубашка покоится в камине, скомканная как будто тряпка. Вот же зажрался, честное слово! А дедушкам и бабушкам убирать у этой свиньи недоделанной
– Сам разденешься или мне помочь? – выдало это широкоплечее двухметровое существо в моей фантазии.
Ох, как же у меня глаза на лоб полезли, когда Маратик для чего-то начал закатывать рукава своего одеяния. Оно вообще странные у сереньких, как будто платье какое-то или ряса, только всегда и штаны под ним имеются. Это он так не умело раздеться хочет? Дальше не отводя от монстра взгляда, положил одну свою руку на оголенное плечо, а вторую куда-то на уровне груди. На лбу серого выступил пот, он поджал губы и посмотрел куда-то в низ.
– Потеребонькай! – зашипел резко и громко главнокомандующий.
Конечно, он не говорил на своём языке это загадочное требование, ну или я на это надеюсь. Но от звучания его голоса, я подпрыгнула с большим риском выдать себя с потрохами. Хорошо хоть никто не заметил, серенькие были заняты друг другом. По спине пробежали мурашки, что-то в последней мысли было не так.
– Будь нежным, – прошипел снова главнокомандующий, но в этот раз по-другому, мягко и прося, что ли.
Моя психика начала меня подводить, где в черепушке кто-то открыл кран смешинок, и вот-вот начнется, по меньшей мере, всемирный потоп. Маратик начал водить свободной рукой туда-сюда с сосредоточенным напряженным лицом, а в моем мозгу всплыла полная понимания мысль, описывающая его действия: теребонькает. И, казалось бы, сама себя развлекаю, это слово тоже сама придумала, но смеяться хочется так, что все лицо сводит от напряжения мышц. Вот что значит, не выдерживают нервы непосильной задачи и ужасных условий. Схожу с ума, а сумасшедших у нас на кострах жарят. Плохи мои дела, плохи! Может они там чем-то серьёзным занимаются, ну, не знаю… Целуются? От сдавленного смеха меня согнуло пополам, да так не удачно, что дверь шкафа приоткрылась еще больше. Только это и смогло слегка закрыть мои краны смеха и вспомнить о том, что, если меня здесь найдут, уже будет не до смеха.
Высунуться посмотреть, что там происходит, и как далеко зашли эти двое, раньше не могла – боялась. Только когда что-то громко скрипнуло, нарушая пугающую тишину в этой комнате, смогла, наконец, взглянуть на то, что там происходит. И то, пришлось прикрыться полностью каким-то длинным платьем. Теперь главнокомандующий сидел на стуле за столом, все так же без рубашки. Марат стоял не далеко от него, как-то боком, соединив руки в районе паха. Мои губы нервно задрожали, но я сдержала желание засмеяться. Даже когда недомужик недовольным тоном изрек в моей голове: «не кончил» – не засмеялась. Да меня теперь Царевной Несмеяной из сказок можно называть, и это при том, что в деревенских компаниях я всегда смеялась громче и чаще остальных. Не то что смешливая была, просто не смеяться, когда смеются остальные сложно. Ну что поделать, часто в истории попадаю, и часто они мне боком выходят. Ну и что? Унывать что ли теперь? Плакать? Нет, я уже наплакалась, да и не помогут мне сейчас слёзы.
– Ты был хорош, – выдал в моей голове главнокомандующий.
Лицо уже чесалось от пыли, возможности вытереть его не было, это бы сразу заметили в комнате.
– Да, но я не получил удовольствия от нашего теребоньканья. Так что может, продолжим?
Маратик указал рукой на дверь кабинета, и я чуть не дернулась, желая увидеть все лично. Да я не о теребоньканье! Мне хотелось увидеть, у кого был ключ от этой двери и где они его прячут. К запретной двери подошел помощник и ловким движением из потайного нагрудного кармана достал толстый ключ длиной с мою ладонь. Это как я его оттуда достану? Мужчины вошли в кабинет, но дверь за собой не закрыли. Их шипение разобрать невозможно было, да и желания развлекаться так дальше в себе не нашла. Не знаю, сколько времени просидела в шкафу, не двигаясь, но спина и мышцы уже ныли от неудобной позы. Да и свет в комнате почти полностью погас, солнце зашло, а это означает только одно – у меня осталось мало времени. А мне, ведь, надо было предупредить дедушек и бабушек, такими темпами мы просто не успеем ничего сделать. Уже молчу о том, что обо мне могли спохватиться и начать искать! Не факт, что сейчас не заявится какой-то серенький с криками, что я сбежала. Было бы хорошо, если бы оно так и было. Вот только есть проблема, я тут еще, да и старики могут пострадать, как мои подельники. Словом, решилась, наконец, уходить. Дабы ни светить ярким фартуком, даже несмотря на полумрак – сняла его. Платье стало уже совсем грязным, пускай под фартуком и оставалось таким же белым, как раньше. Чтобы скрыть свою одежду сняла самое темное платье, которое нашла в этом гардеробе. Затем очень медленно открыла полностью дверь шкафа. Еще медленней и нерешительней выдвинулась сама оттуда и застыла перед шкафом, решая нужно ли закрывать дверцу, или не стоит. Решила оставить открытой, на всякий пожарный. Придвинулась к противоположной стенке, выставила перед собой платье, как будто оно может меня спрятать и медленно двинулась в сторону выхода. Сказать, что я нервничала, не сказать ничего. Каждый шаг давался с трудом, в полном страхе. Когда же сровнялась с дверью в кабинет, затаила дыхание. Только сейчас, еле рассмотрев сереньких в темноте, наконец, заметила одну странность: в кабинете не горел свет. Там царил полумрак, но при этом две мужские фигуры продолжали стоять возле стола, рассматривая какой-то большой свиток – скорее всего карту. Это же планы! Те самые планы, которые я должна украсть. Желание сделать это сейчас даже не появилось в голове, зато какое-то больное предвкушение и радость остались со мной. Когда прошла самый опасный участок, медленно начала обходить стол, чтобы добраться к двери. Смотря на светлую полоску под дверями, сразу поняла, что просто так выйти из этой комнаты не получится. Когда же за дверями мелькнули тени стражников, поняла в каком плане «ж» оказалась. Ну и что теперь? Решение как-то само в голову пришло, пускай и рисковое, но что есть, то есть. Моё платье для плана не подходило, но то каким я прикрывалась – вполне. Стянула свою грязную одежду вместе с нижней рубашкой, слегка озябла, почувствовав себя голой полностью. Натянула платье из тонкой дорогой ткани, с кружевами, такое невесомое, что даже не привычно. Свое платье пришлось спрятать под комодом, чтобы не мешало антуражу. Кстати именно для него развязала косу, вспушила волосы, так как будто с кровати только встала, пощипала свои щеки и шею, так что было больно, а кожа раскраснелась. Уповала на случай, когда резко открыла дверь и прыгнула в него, прикрыв сразу за собой дверцу, чтобы свет из коридора не успели заметить. Стражники уставились на меня во все глаза, ибо от прыжка волосы свалились мне на лицо, закрывая тот самый антураж. Один из стражников настороженно посмотрел на меня, еще немного и спросит, что я тут делаю, а правдоподобного ответа у меня не было. Я хотела сыграть на том слухе, что сама и создала, но сейчас момент был уже не тот, так что пришлось судорожно придумывать что-то новое. И как-то так не вовремя мой кран прорвало, платину снесло, страну и весь мир затопило волной моего смеха. То ли нервы не выдержали, то ли пора на костер, то ли просто дура. Стражники уставились на меня, но, даже зная, что дверь не приглушает моего веселья, не смогла себя заставить перестать смеяться.
Стражники застыли в недоумении, не зная, как со мной быть и как ко мне обращаться. Вроде как в дорогом платье, а всего лишь кухарка – парадокс. Гордо вскинув голову, ударилась затылком о дверь за спиной и убрала тем самим волосы с лица. Меня еще не пробивало на смех, но, даже зная, как громко я смеюсь, без понятной для себя причины, медленно пошла к лестнице. Не бежала, чтобы не вызвать подозрений, а просто шла, не прекращая хохотать, как сумасшедшая. Да, костер меня ждет как никогда сильно. Даже когда возле самой лестницы знакомо скрипнула дверь в покои главнокомандующего, не подала вида, просто спустилась по лестнице, не прекращая смеяться. Моя истерика оборвалась резко, когда дошла до дедушек, к тому времени столпившихся возле кухни для своей очереди поесть.
– Что случилось дочка? Откуда платье сие странное? – спросил один из дедушек взволнованно, и только тогда до меня дошло, что только что я была на волоске от провала.
Судорожно вздохнув, вдруг поняла, что это не так страшно и трудно, как себе представляла. Сердце бешено стучало в груди, так что аж было больно, но мне нравилось это ощущение. Никогда не ощущала себя более живой и почему-то сильной.
– День «Зю», мои дорогие! День «Зю» настал! – объявила им тихо, наконец, собравшись с мыслями.
– Как? Уже? – прохрипели в испуге дедки, слегка вгоняя в ступор их сереньких стражников.
– Да, уже, так что будьте добры, соберитесь! У нас на ужин уха, и я очень надеюсь, мы не задохнемся в нашей камере ночью от ваших газовых атак!
Последнюю фразу я говорила только, чтобы отвлечь стражников, хотя те и так на меня странно смотрели, даже сильнее чем обычно. Мы зашли в кухню шумной толпой, где меня обступили бабушки, перепуганные моим длительным отсутствием.
– Ты где была? – выдал наш суровый повар, на этот раз с надетыми штанами.
– Платье искала, – с невинным видом ответила ему, – как Вам? Красавица?
Закружилась посреди кухни, только для того чтобы отвлечь внимание толпы от взволнованного шепота стариков.
– Не то слово, – услышала за спиной и резко остановилась.
Маратик смотрел на меня с прищуром, как-то очень нехорошо. На спине выступил холодный пот, это не он ли шел по моим пятам, после моего вероломного смеха? Чувство, что сейчас случится что-то очень плохое, так и застыло в воздухе.
– Тебе бы только бездельничать, – выдал повар недовольно, не замечая, как напряглись все старики и я.
– Что есть, то есть, – согласила с издевкой и только после этого отвернулась от помощника главнокомандующего, как, будто не замечая его тяжелого взгляда.
– Скорей бы поесть, – выдала с улыбкой, как можно более не натянуто.
Есть на самом деле не хотелось, даже для того чтобы серым меньше досталось. Возможно это такой психологичный фактор, но я винила во всем не только Ферера, но и свою толстую задницу, раньше принимаемую у меня за фигуру. Если бы была худой, как эта швабра серая, никто бы не сказал, что я ворую еду при штабе. Не для себя старалась, а они решили, что себе брюхо набивала. Козлы, что есть козлы!
– Держи, внученька, – пробормотала баба Люба с улыбкой, подсовывая мне уху в большой тарелке.
– Вы, – резко выдал Маратик, заставляя вспомнить о том, что он никуда не ушел.
Судя по тому, что меня еще не скрутили, о том, что я была в покоях главнокомандующего, он не знает. Или нет? Ведет он себя больно странно, с ним все время приходится быть на стороже. Поворачиваю к нему свою голову, показывая, что понятия не имею, что он хочет.
– Нашу встречу придётся ускорить, так что пойдемте.
Странная фраза, странная интонация, но главное это возможность достать ключ и планы. Не раздумываю ни секунды, поднимаясь из-за стола, следую за сереньким. В этот раз до его кабинета мы шли быстро, никем не остановленные. Это я сначала думала, что до кабинета, только на нужном этаже он неожиданно открыл другие двери, пропуская меня внутрь первой. Это была спальня, а после увиденного в покоях главнокомандующего я даже испугаться не смогла. В комнате царил полумрак, пока серенький лично не подошел и запалил несколько свечей возле кровати. Огромной такой кровати, с голубыми расшитыми золотом простынями и одеялами. Да у его главнокомандующего было попроще, черное из шёлка, вот об этом поведала помощнику, без зазрения совести садясь на кровать. Как его глазки то заблестели, женское лицо скривилось, но ничего не сказал. Очень бодренько подошел ко мне и попытался тронуть, но тут же получил по рукам.
– У вас, сереньких, не принято ухаживать за женщинами? Вином бы вашим угостил, или что вы там пьете.
Говорила я это с улыбкой, старательно изображая безучастность и надменность. Серенький отвернулся и пошел к камину, где на маленьком столике стояла бутылка с тем винцом, которое я так и не попробовала толком. Он взял его надменно, как будто делая мне огромное одолжение. В тот момент, когда он за ним наклонился, моя рука полыхнула болью. Метка жутко заболела, но в этот раз я не кричала, только зубы сцепила со всей силы на мгновение.
– Сколько времени? – спросила, озираясь по комнате в поисках часов.
– К чему нам считать время? – с иронией произнес Маратик.
Поджала губы, мне не нравилось выражение его лица. Склонила голову на бок, ожидая, когда, наконец, услышу Настасью.
– А бокалы где? – произношу, чтобы отвадить его.
– Из горла брезгуете? – произносит он снова с иронией и пальцем пробивает пробку вовнутрь.
– Ещё как, – слегка бешусь от его надменного тона.
Выхватываю у него бутылку, чтобы не успел ее отпить.
– Бокалы, – напоминаю, про себя отмечая, как приятно ставить этого серенького на место.
Он поворачивается к столу, в углу комнаты, где аккуратной стопкой составлены бокалы.
– Любава! – наконец слышу в голове измученный голос подруги и резко вздыхаю.
– Слава Спасителю! – выговариваю по привычке с облегчением.
Маратик поворачивается ко мне лицом, держа два бокала, и удивленно подняв брови. В этот раз решаю, что слишком опасно не обращать внимания на слова помощника.
– Неси их сюда, – командую ему прохладно.
– Кого нести? – раздаётся удивлённый голос Настасьи в голове.
– Бокалы, – требовательно протягиваю руку, чувствуя раздражение.
С каждым моим требованием его лицо более серело, кажется, он злился все больше и больше. Этот факт отдавал приятной теплотой в сердце, как и тот факт, что бутылка в моих руках осталась не просто так. Бокалы он мне не отдал, поставил на прикроватный столик, а затем резко схватил своими холодными пальцами за подбородок.
– Неужели наш монстр позволял тебе вести себя и говорить так с ним? – обратился он ко мне с плохо скрываемой злостью.
– Ты достала карты? – спрашивает подруга в свою очередь.
– В процессе, – отвечаю для нее, смотря на красивую мордашку серого с пренебрежением.
Понимаю, что фраза звучит странно, так что улыбаюсь холодно и добавляю:
– Ему даже нравилось.
Подтекст был очевиден, но я все равно подмигнула серенькому с фиолетовыми щеками и укусила за палец, дабы руку от меня убрал. Хорошо так укусила, до крови. Да так, что, шипя, отпрыгнул от меня, как от прокажённой. Засмеялась, наливая в бокал вино, нарочито медленно.
– Кому ещё ему? Какие еще бокалы?! Ты чем вообще там занимаешься, вместо того чтобы своровать планы? – набросилась магесса на меня.
– И чем же вы занимали нашего главнокомандующего, кроме своей странной ролевой игры? – не хорошо так прищурился серенький такой.
Это что, ревность что ли? Вот значит, была я права, и теребонькает он ему, чтобы не значило это слово.
– Я этим сейчас и занимаюсь, – отвечаю Настасье, заставляя серого несколько раз моргнуть.
– То есть ты и меня сейчас занимаешь? Так что ли получается? – опять его ирония, вот только мне наплевать.
Поднимаюсь с кровати, делаю шаг к нему и протягиваю бокал с вином.
– Да слышу я, чем ты занимаешься! Любава! Время поджимает! – вопит в голове Настасья.
– Думай, что хочешь, – отвечаю этим двоим, а то реально надоели со своими наездами.
– Да что тут думать? Наших родных убьют! – визжит эта снова.
– Я думаю, что ты не та, за кого себя выдаешь. То, как ты вела себя при первой встрече, как глупая деревенская баба, и то, как ведешь сейчас – колоссальная разница. Мне интересно, откуда ты взялась, и кто тебя сюда прислал?
Он хватает меня снова за подбородок, не обращая внимания на бокал в моей руке. В этот раз пальцы свои держит подальше ото рта, бережет их. Лучше бы он за бокалом в моей руке смотрел.
– А я и есть, глупая деревенская баба, – говорю с улыбкой и разбиваю об его серую рожу бокал с вином.
Плевать, что осколки впились в руку, главное, что он не ожидал такого хода событий настолько, что даже отпустил моё лицо. Заношу вторую руку с бутылкой вина и разбиваю ее о его голову. Все это происходит очень быстро, что толком и сообразить не успеваю. До меня доходит, что этого мало, когда он, отшатнувшись, начал шипеть, а его кожа мерцать. Зная, что ничего хорошего это мерцание для меня не значит, швырнула в мужчину вторым бокалом, жаль увернулся. Серенький зашипел и резко двинулся на меня, так что пришлось спасаться бегством, запрыгнув на кровать и схватив со второго прикроватного столика подсвечник с горящими свечами. Взмахнула им – подожгла балдахин над кроватью. Взмахнула еще раз, но перед лицом серого, на что тот отшатнулся.
– Ну что ты, Маратик? Иди сюда, я тебя приголублю! – с нездоровым весельем интересуюсь в него.
– Любава! Ты чем, твою мать, там занимаешься?! Какой еще Маратик?! – завизжала Настасья в моей голове, так что виски заболели.
– Да заткнись ты! – ору на нее, но получается, что на него.
Ну да хрен с ним, он же тоже шипел что-то. Но, видать, я это сделала зря, потому что серенький резко выхватил меч из-под своего одеяния. Замахнулся и срезал горящие свечки с моего подсвечника. Бросаю подсвечником в него, но он увернулся.
– Так не честно! – визжу, отпрыгивая назад, и чуть не обжигая ноги о горящие подушки.
– Ещё как честно! – с нездоровой улыбкой и окровавленной головой вещает этот монстр.
Замахивается мечом снова, и я еле успеваю с визгом перепрыгнуть на столик. Серенький сам падает на кровать, в попытке достать меня мечом, который рассекает подушки и в воздух взлетают горящие перья. Быстро забираюсь на шкаф, чтобы он не достал меня со своего положения. Шкаф подо мной страшно заскрипел, выказывая тем самым простую истину – пора худеть.
