Текст книги "Монстром буду я (СИ)"

Автор книги: Мария Власова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 24. Сложнее чем ты думаешь.

Холодно так, что зубы стучат то и дело, норовя прикусить язык. Даже вцепившись в шею Наяны руками и ногами, чувствую, что сейчас свалюсь. Кожа этой твари гладкая, чешуйчатая, все время с нее сползаю, а монстру хоть бы хны, сидит себе сзади и в ус не дует. Нет в этой жизни справедливости, я в который раз мучаюсь, а он ещё ни разу не получил по заслугам. Он просто нуждается во вселенском наказании.

– Приехали, – прогрохотало за спиной, а затем монстр слез.

В отличие от него, мне понадобилось время для того чтобы отцепится от шеи осы и разогнуть спину. Адова зверюга бежала так быстро, что смотреть было страшно, и теперь я неловко оглядываюсь. Мы уже в лагере, только теперь он разбит в ущелье между горами. Странно, мне казалось, что по дороге на воздушном корабле мы не пролетали таких гор. Палатки расставлены не повсюду, похоже, лагерь только еще обоснуется, но огромную палатку для штаба уже поставили, мы как раз возле нее и остановились. Серенькие забыли о своей работе и остановились поглазеть на мои страдания, стоило мне закопошиться, соображая, как слезть с этой трехметровой осы размером с сарай. Монстр, словно ещё один зритель, выжидающе смотрит на мои потуги, пока у меня не сдают нервы, и я молча тяну к нему руки, чтобы снял. Надо же, подхватил за талию и опустил на землю, даже ничего не сказал, развернулся и пошёл в палатку. Какой-то он очень смирный, что-то подозрительно. С отвращением смотрю на руку, кожа возле укуса потемнела, но конечность онемела максимум до локтя. Тем не менее, где-то вдалеке на кроны деревьев опускается закат. Мы так быстро приехали, или просто монстр преувеличил, чтобы меня напугать? Из-за ступора пропустила тот момент, когда Наяна повернулась ко мне. Опомнилась только, когда ее противный язык прошелся по моему лицу. Дернулась назад и чуть не упала, тварь не дала, поддержав хвостом. Это что, теперь я ей нравлюсь? Или она уже ждет не дождётся, когда меня сожрет? Опасливо обхожу ее и с чувством глубокой западни вхожу в палатку.

Внутри палатка ещё больше, чем казалось снаружи, но при этом в ней ничего толком и нет. Плетеное кресло с небольшим столиком, две большие кровати в ледвижском стиле – низкие и укрытые одеялами из сшитых шкур, несколько тяжелых сундуков и деревянная ванна в сочетании с множеством горшков, расставленных чуть ли не на каждом шагу. Это же, сколько отравы для сереньких пропадает. Их священное растение просто создано, чтобы кого-то им травить. Мой плотоядный взгляд на их священное растение не остался незамеченным, Маратик громко и значимо кашлянул. Взглянула на него только мельком и расстроилась. Он привел себя в порядок, на лице не осталось и следа от синяков и ожогов, а волосы выглядят ещё лучше, чем раньше. Как так? Магия, что ли какая? Точно, он же маг, не честно! Тоже так хочу, махнул рукой, тарабарщину сказал и красавица, без синяков, ран и ссадин. И как Маратику не противно быть столь женственным? А то вдруг не только у меня хорошая фантазия и странные наклонности? Серьёзно, он заслужил какого-то морального садиста, чтобы порол его плетью и обзывал девочкой. Скосила взгляд на главнокомандующего и чуть не ухмыльнулась. Монстр безучастно обошел стол и остановился напротив входа в палатку, по левую руку от заместителя.

– Какая же она страшная, – выдал Маратик с кривой улыбкой, упираясь руками о стол и провожая монстра взглядом. – Зачем ты ее вернул? Мы же, кажется, решили, что от нее только одни проблемы.

О, это у него, что ли ревность? Зачем он на моем языке заговорил, а не их? Только не говорите, что моя больная фантазия в первый раз не ошиблась? Мой смешок прозвучал неуместно, и слегка удивил сереньких монстров.

– Я не возвращал, она сама, – снисходительно произнес монстр, снимая шлем и ставя его на стол рядом с картой.

Вот, а этот с синяком ничего не сделал, вон как Маратик уставился на его подбородок. Или у него какие-то другие причины? Прикусываю и так прокушенную губу, чтобы не ляпнуть ничего и не ухмыляться все время. Надо больше позаботиться о том, зачем я здесь, а не амурных делах этой серой парочки.

Что за ещё одни планы и карты у них на столе?  Я же все должна была украсть, может не те украла? Нужно прочитать надписи, чтобы разобраться, но сделать это незаметно будет сложно. Кажется, я знаю, чем можно отвлечь сереньких.

– Противоядие, – требую у заместителя главнокомандующего, – отдай его мне!

Знаю, что не имею права требовать, и эти двое легко меня по стенке размажут, но так надо, чтобы мой образ недалекой девчушки подействовал. Что-то здесь определенно не так, монстр не должен был идти на уступки, а тем более спасать меня из пожара. Даже не подыгранное удивление в глазах Маратика говорит о том, что никакого противоядия у него нет. Не уверена, что оно вообще существует и нужно мне. Монстр меня переиграл, сыграл на моём страхе, и я сама попросила его привести себя в ловушку. Ну не дура ли?! Хочется со всей силы треснуть себя по лбу, ибо я все же та самая недалекая деревенщина, раз приняла его слова о яде на веру.

– Противоядие? – повторил за мной Маратик и вопросительно уставился на своего начальника.

Монстр даже не думал скрывать своего злорадства, лицо безучастное, но глаза с головой сдают. Не знаю, что и делать, смекалка подводит в самый неподходящий момент. Чувствую, что на выходе из палатки меня ждут солдаты, и теперь точно не убежать! Но это не все, мой взгляд все время косится на карту. С трудом разбираю надписи на ней, но и моих знаний хватает, чтобы понять, они замышляют фронтальное нападение на столицу, с нескольких сторон, в том числе и с Ледвиги. Этого не было на тех планах, что я выкрала для штаба. Может быть, мне с самого начала позволили их украсть и все это только подстава? Так, тихо, Любава, тихо, не впадай в панику! Возможно, это просто моя паранойя, после всего, что я пережила странно, что бабулек и дедулей к врагам не причислила.

– Его слоноподобная оса меня укусила, у тебя есть противоядие, отдай мне его! – подсказываю Маратику вместо монстра, не до конца понимая зачем.

– Наяна укусила? – как-то уж больно сильно изобразил недоверие заместитель, все время, оглядываясь на молчаливого начальника. – И ты до сих пор жива?

Последний вопрос он задал с таким искренним удивлением, что моя паранойя чуть не рассыпалась на осколки, меняясь на страх.

– Ну, как видишь, – развела руками, или, по крайней мере, попыталась продемонстрировать следы от укуса. – Я пока что жива и монст… начальник твой питает надежду, что ты отдашь мне противоядие в честь той незабываемой ночи, что мы вместе провели.

Ох, я в жизни ни видела ничего смешнее поперхнувшегося вином главнокомандующего. Уверена, Маратик тоже такого не видел, ибо уставился на монстра с открытым ртом. Монстр молча отставил их странное вино и перевел взгляд на своего заместителя. От такого взгляда впору и штанишки намочить, но Маратик даже не дернулся, неплохая выдержка.

– Ну что, Маратик, поможешь? – пользуюсь тем, что ко мне внимание не приковано приблизилась к столу, тайком изучая карту. – По пылкой дружбе?

Я подмигнула краснеющему от злости серенькому, прекрасно зная, что ничем хорошим это не закончится. К моему удивлению, монстр не проявил собственнических замешек, даже не шелохнулся.

– Я тебе не друг, женщина, – кое-как оправился серенький, смотря на меня с холодом.

– Да, действительно, друзья не зовут на ночные сви…

Договорить я не успела, ибо Маратик резко зажал мне рукой рот. Прикусываю губу, чтобы не улыбнутся в руку. Монстр что-то прошипел, и Маратик поспешно убрал от меня руку и отошел на добрых два шага. С прищуром смотрю на главнокомандующего, собственник, как я и думала!

– Так что, – ласково улыбаюсь заместителю, медленно наступая на него, – что там с противоядием?

Маратик отступает только на шаг, а затем останавливается, тяжело смотря на меня, словно пытаясь разгадать загадку.

– Отдай ей противоядие, – скомандовал монстр спокойно, а затем добавил что-то на их языке.

Оглянулась на монстра, тот вовсю вглядывался в карту, и не давал признаков заинтересованности в происходящем. Оборачиваюсь на заместителя, когда слышу скрип сундука, он достал из него небольшую бутылочку с чем-то желтым внутри. Подозрительно кошусь на нее, ибо вообще сомневалась в существовании противоядия. Маратик не спешит мне отдавать бутылочку, наоборот словно дразнит меня, покачивая ее в руках.

– Ты же слышал, – тороплю его, протягивая руку за противоядием, – отдай мне его.

По взгляду Маратика понимаю, что он знает, там не противоядие и потому не торопится его отдавать. Заместитель вдруг протягивает мне бутылочку прямо в руку. Или нет, и он просто делал вид, чтобы я поверила, что это настоящее противоядие. У меня скоро нервы сдадут от этих игр разумов, не к такому я привыкла. Осматриваю бутылочку на предмет этикетки или хоть какой-то надписи и нахожу ее. Возле крышечки, на выцветшей бумаге, приклеенной к стеклу, на языке монстров было только одно слово. Понять, что это за слово я так и не смогла, но уж больно похоже на символы, что означают «сон», только длиннее. Не снотворное ли они пытаются мне подсунуть? На яд не похоже, при желании меня уже бы тысячу раз могли убить и без него. Маратик выжидающее смотрит на меня, словно я должна сразу же его выпить, а монстр все ещё уставился на свою карту. Что он там такое смотрит, я тоже поглядеть хочу. Обхожу монстра и становлюсь по другую сторону, так что можно было видеть и его и Маратика. Монстр и не сдвинулся, наверное, в карте что-то интересное нашёл. Беру его бокал с недопитым вином и залпом допиваю, чтобы опустошить. Ну вот, сбылась моя мечта, я попробовала их иноземного бухла. Жаль только, что вкуса его совсем не почувствовала, горло до сих пор болит от разгорячённого воздуха. Наверное, должно быть вкусным и приятным, но не алкогольным, иначе бы горло заболело ещё больше. Наливаю в пустой бокал зелье и ставлю его прямо перед носом монстра.

– Сначала ты отпей, – требую, опираясь рукой о стол.

Что-то спать хочется, хотя закономерно, учитывая, как давно я спала. Монстр медленно повернулся голову в мою сторону, и я поняла, что в борьбе взглядами явно проигрываю.

– Маратик, пей! – поспешно исправляюсь, чуть двигая бокал в сторону серенького при этом немного разливаю на карту.

Монстр шипит ругательство, и непонятно это из-за карты, или из-за того как я заместителя его обозвала. Брови самого заместителя поползли вверх, и он забрал бокал с легкой заминкой.

– Пей, – приказал ему монстр, все ещё сверля меня взглядом.

Маратик так и сделал, выпил глоток, но какой-то маленький.

– Ещё, – требую нервно, следя за ним, – выпей ещё.

– Боишься, что отравим? – с легкой издевкой произносит он. – По себе судишь?

Не отвечаю, просто молча смотрю, как он выпивает еще, но уже больше. Возможно то, что в той бутылке не действует на сереньких, или просто не опасно. Маратик презрительно хмыкнул и протянул мне бокал, тянусь через стол к нему и даже беру, но в последнее мгновение пальцы немеют, и бокал падает на стол. Желтая жидкость заливает карту, пока я испуганно упираюсь руками о стол, чтобы не упасть. Голова мучительно кружится и тяжелеет. Чёрт! Я же не пила, я не пила этого зелья, так какого… Смотрю на стол, на бутылку на нем, вино в нем куда прозрачнее того, что я выпила из бокала монстра. Когда, когда он успел? Все вокруг падает, или это я теряю равновесие и падаю на стол, а потом с него прямо в руки монстру. Он подхватывает меня за плечи, даже несмотря на то, что упираюсь из последних сил. Глаза то и дело закрываются, сил нет, вместо того кричать, я еле мямлю, губы не слушаются. Холодная ладонь накрывает мои глаза, словно хочет, чтобы я сдалась, успокоилась.

– Это было так необходимо? – слышу раздражённый голос Маратика где-то в дали.

– Упрямая, – чувствую, как большим пальцем поглаживает щеку, – слишком упрямая и уже на пределе. Белые очень хрупкие, если продолжить, сломанного не починишь.

Странно, я слышу, как они говорят на своем языке, но понимаю, что они говорят, словно знаю этот язык.

– Это все моя ошибка, Арталси, мне не стоило, – виновато шипит заместитель где-то совсем близко.

– Ты слишком слаб Маратси. В этом твоя главная проблема и пока ты не искоренишь эту слабость, не сможешь исполнить свой долг.

Монстр переместил руку с лица на шею, и подхватил под колени. Паника заставляет дернуться в последней попытке вырваться, еле открыв глаза, но он не обращает внимания. Меня положили на кровать, почувствовала шкуры под собой, в уголке сознания зародилась паника. Холодная, покрытая шрамами, ладонь снова закрыла мои глаза, словно убеждаясь, что я уже сдалась.

– Но все же, не было бы проще, если бы мы просто ей сказали, – предложил заместитель все на том же их языке, но я его по-прежнему понимала.

– Нет, – очень резко шикнул на него монстр, – ты даже не представляешь насколько все сложнее, чем ты думаешь.

Ладонь монстра прошлась по моей щеке, а затем он, похоже, отошел и зашипел что-то, в этот раз я не поняла, что. Совсем скоро мысли растворились и исчезли, и сознание покинуло тело.

Глава 25. Суженная монстра.

Жарко настолько, что кажется, я снова в охваченном огнем поле. В этот раз нет раскалённого воздуха и дыма, наоборот, я словно сама горю. Жарко, очень жарко, а простыни такие холодные, прижимаюсь к ним лицом. Хорошо, они такие нежные и прохладные.

Грудь разрывает кашель, от которого искры в глазах. Я простудилась? Уж больно похоже на пневмонию, которой я болела в детстве. Даже спина болит там, где легкие, мне нельзя болеть, а как же сестры? Они же, наверное, и не ели ещё, я сейчас же должна встать и приготовить для них хотя бы кашу. Подрываюсь с кровати, даже сажусь на ней, но голова кружится настолько, что снова ложусь, зарывшись в подушку лицом. Какая мягкая, все тело ломит, вставать не хочется совсем.

«Любава» – кажется, слышу жалобный крик своей младшей сестренки и рассеянно открываю глаза.

Сажусь снова, но не могу понять, где я и откуда звала сестра. Все такое мутное и кружится, а ещё я хочу пить, сил нет, как сильно хочу пить! Протягиваю руку влево, обычно возле кровати на столике стоит кружка с водой, но сейчас там ее нет. Что-то стеклянное падает со звоном на пол, но без понятия что, на бутылочки больше похоже. Неужели, отец сходил к врачу в город мне за лекарствами? Скорее всего, это ему кто-то привез, сам отец таким бы не занимался. Нехотя спускаю ноги с кровати, какая-то она низкая, да и пол холодный, каменный что ли. Куда подевались доски? Поднимаю с пола бутылочку, наверное, это и есть лекарство. Опять сотряс кашель, так что чуть не свалилась с кровати, пока открыла бутылку и выпила лекарство. Странное какое-то оно на вкус, даже не могу ни с чем сравнить, сладкое и совсем не горчит как все лекарства. Жаль только, что от лекарства пить захотелось ещё больше, но хотя бы кашель уменьшился. Надо выпить воды, но я так устала, глаза слипаются.

«Любава» – услышала снова голос, и узнала Софию.

Она голодная, я должна о ней позаботиться, больше некому. Со стоном поднимаюсь, меня шатает, и ноги не держат. Оступаюсь и нахожу боком стену. Прохладная, прижимаюсь к ней лбом, надеясь, что мне это поможет чувствовать себя лучше – не помогло. Собралась с силами, почти видя перед собой образ Софии, что просит покушать. Держусь за стеночку и медленно иду туда, откуда мне кажется, слышен звук кухни. Кажется, и дверь нашла, странно не помню, чтобы дома были такие двустворчатые двери. Ручка на двери поддалась не сразу, только когда я на нее всем телом навалилась. К несчастью, дверь открылась во внутрь, и я полетела следом за ней на пол и буквально распласталась там с грохотом.

Тяжело дышу, смотря на потолок, красивый, на нем пляшут жар-птицы. Такие красно оранжевые, с длинными черными клювами и нарисованные маслом. Кажется, у меня начались галлюцинации, надо полежать, но София… Кто-то заступил мне жар-птиц, не могу рассмотреть его лица.

– Вставай, – потребовал он такой интонацией, как требует папа.

– Сейчас, сейчас я встану, – вяло обещаю, с трудом перекатываясь на бок.

Подняться на локотки не получилось, меня подняли на ноги раньше. Вертикальное положение телу не понравилось, снова занесло, но в этот раз меня подхватили. Перед глазами темные точки и все кружится, зажмуриваюсь, ожидая, когда все перестанет кружиться. Кто это, папа? Папа не такой высокий. По телу мурашки, хочу позвать отца, пока не замечаю какие прохладные руки у того, что держит меня за шкирку, словно котенка. Открываю глаза и кричу во все горло от увиденного.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – кричу, пытаясь отбиться от самого настоящего чёрта.

Чёрт с волосатой моськой и носом пяточком скривился, но шкирку не отпустил, наоборот удержал за нее, когда я чуть не свалилась на землю.

– Любава! – рявкнул на меня чёрт резко, так что замерла в испуге.

– Хан Артал, что здесь происходит? – подал голос кто-то с ледвижским акцентом.

Нерешительно попыталась разглядеть собеседника чёрта, но не смогла, сам адский приспешник вцепился мне в подбородок, не давая даже повернуть голову.

– Хан, я провожу Хатун в ее опочивальню, – в этот раз заговорила женщина с тем же ледвижским акцентом.

– Пошла вон, – скомандовал чёрт резко, нервно дергая своими пушистыми усиками.

Кому это он сказал: мне или той ледвижке, что за спиной? Откуда дома народ Ледвиги и самый настоящий чёрт? Он конечно в дорогом халате, но все же чёрт, волосатый, патлатый, уши торчат. Невольно потянулась пощупать уши, но так и не дотянулась до них. Щеки, щеки то какие холодные! Чуть не завизжала от удовольствия, резко подавшись вперед, прижалась к прохладной щеке лицом. Колючая, но прохладная, словно мясо из хлодника.

– Хорошо, – простонала, прикрыв глаза.

Холодный, такой холодный, что даже сквозь одежду чувствую прохладу. Если подумать это всего лишь моя галлюцинация, так что могу пожелать, что угодно и это исполнится. С неохотой оторвалась от чёрта, держусь за ткань его одежды, чтобы не упасть.

– Сними одежду, – потребовала у своей галлюцинации.

Где-то там за черными глазами чёрта вскрикнула женщина и замолчала. Мужчина засмеялся и проговорил что-то на ледвижском с насмешливой интонацией. Чёрт сменился в лице, сразу как от ступора отошёл.

– Пошли вон! – рявкнул он как-то знакомо, что даже пробрала дрожь.

Что-то я не то сказала, судя по тому, как чёрт на меня смотрит, не отрываясь и даже не мигая. Это что он такое надумал себе, пошлый чертяка?! Отцепилась от его странного халата, даже на шаг отошла, чуть не свалившись. Чёрт ручки свои загребущие ко мне потянул, ну вот тогда я, дочь жреца, не сдержалась. С размаху ударила кулаком ему в челюсть, точнее попыталась, он отклонил голову в последний момент, меня занесло, и я свалилась ему на руки.

– А ну отпусти, пошлый чертяка! – кричу, пытаясь вырваться или хотя бы встать. – Ты хоть знаешь, что с тобой мой папа сделает?!

Чёрт заглянул в мои глаза, уголки его губ подрагивают, так сильно он пытается скрыть ухмылку. Вот же бес, смешно ему от моих угроз! Какой бы там прохладный не был, адово создание, но больше меня этим не соблазнишь!

– Он тебя изгонит, нечисть проклятую! – пламенно пообещала ему, смотря с ненавистью.

Чёрт никак не отреагировал на моё высказывание, но вот глазки то сказали, что разозлился.

– Маратси, она мне надоела, – обратился монстр к кому-то на другом языке, который я почему-то поняла. – Разбирайся со своей ошибкой сам.

С этими словами чёрт, казалось бы, поставил меня на ноги, но на самом деле толкнул. Меня, словно мячик с водой, подхватил кто-то ещё, в отличие от чёрта он был деликатен, и поставил на ноги ровно, почти сразу убрав от меня руки. Возможно, я бы была даже благодарна, пока что-то не зашипело.

– Змея! – завизжала с ужасом и отпрыгнула спиной на чёрта, затылком двинув ему в челюсть.

Огромная змея удивленно прошипела что-то, размахивая патлами до задницы. Уродливая змеюка ростом под два метра, в таком же халате, как и чёрт, потянула ко мне свои укрытые чешуйками руки. Я завизжала с такой громкостью, что сама чуть не оглохла. Прохладная ладонь чёрта зажала мне рот, пока я пыталась за него спрятаться, но он не дал. Огромная, слегка вытянутая, змеиная морда показала язык и от испуга закружилась голова. Терпеть не могу змей!

– Что это с ней? – удивленно прошипела змеюка, растягивая слова.

– Убери ее! – потребовала у чёрта, освободив свой рот и спрятавшись у него за спиной. – Убери эту змеюку!

Змея говорит, цветочки двигаются, чёрт огромный и плечистый, по-моему, мне пора обратно в кроватку. Нога жжет, там, где у меня шрам от укуса змеи, что я получила ещё в детстве. В ушах стучит собственное сердце.

– Эй, женщина! – зашипела на меня змея, чем заставила испугано закричать.

– Убери ее! – кричу в испуге, тряся чёрта за руку.

– Её?! – разозлилась змея.

– Ее? – оглянулся на меня чёрт с подозрением.

– Да сколько тебе повторять: я не баба! – рявкнула на меня басом змея, чем ввела меня в ступор, за которым последовал ещё один крик.

– А змеи бывают мужиками? – вырвалось у меня в замешательстве.

– А ну тихо! – пробасил чёрт, чем заставил вздрогнуть и отпустить его конечность.

Он повернулся ко мне слегка боком и приложил руку к моему лбу. Странное чувство, словно такое уже было. Туман в голове на мгновение начал отступать, и вроде я начала просыпаться от кошмара. Моргнула несколько раз, смотря в бездонные черные глаза чёрта, и будто увидела там яркие искорки. Они становились ярче, с каждой секундой его молчания, словно кто-то распалил огонь в старом костре. Меня накрыли жуткие глюки, не иначе, нужно идти прилечь, но я как заколдованная накрываю его руку на моем лбу своей. Мои руки такие же холодные, как и его.

– Главнокомандующий, – подала голос змея, и я вздрогнула, поспешно убирая руку, чёрт поступил так же.

То, как назвала змеюка чёрта, что-то вызвало в памяти, но голова заболела так, что думать невозможно. Чёрт что-то зашипел змее, обернулся к ней, явно ругая. Если так подумать, он же чёрт, а папенька всегда говорил, что змеи приспешники нечистого. Отшатываюсь назад, надеясь, что галлюцинации уйдут.

«Любава» – услышала где-то сзади голос Софии и повернулась.

Какой-то странный кошмар, хватаюсь за спинки кресел, чтобы не упасть и иду к двери, за которой слышу сестру.

– София? – еле шепчу, стараясь не замечать шипение черта и змеи сзади.

– Любава? – кричит змея, когда рывком открываю дверь.

По инерции чуть не заваливаюсь назад, но наткнувшись на кресло, падаю на колени, прямо на заснеженный балкон. Меня обдает холодом и прохладой, но я не замечаю этого. Там внизу, за фигурным поручнем тысячи людей на огромной площади. Все они собрались вокруг огромного круга, размером с сарай, из белого камня и странными горящими символами. Он наполнен чёрной водой, что кружится так словно там водоворот. Солдаты в черной амуниции что-то кричат по ледвижски, подгоняя людей в очереди.

Узкоглазые, с черными волосами в основном, девушки из Ледвиги плачут. Среди них молодые девушки, женщины и даже совсем ещё девчонки и девочки. Мужчины, мальчики, пожилые мужчины и женщины стоят в сторонке, кто-то и них кричит и громко плачет, смотря на девушек, но ничего не делают. От круга с черным водоворотом их отделяют солдаты в черной амуниции, их в разы меньше, но никто на них не нападает. Ледвига сдалась? Когда это случилось? Главнокомандующий, монстр, задание, яд…

С ужасом смотрю на свою руку там почти заживший след от укуса Наяны. Он почти зажил, сколько времени прошло? Как так? Это просто кошмар? Это ведь просто кошмар?!

Резкий полный отчаянья крик заставляет посмотреть на площадь. Испуганные женщины кричат, угрожая им копями, солдаты подталкивают к водовороту. Несколько мужчин из Ледвиги пытаются прорвать оборону монстров, но они маги, одна вспышка и мужчины падают на укрытую снегом брусчатку. Две девушки вначале ряда заливаются слезами, огладываются на них, наверняка это были их родственники, братья, может даже мужья. Солдат что-то кричит, подталкивает их к водовороту и те спрыгивают в воду и исчезают. Они просто исчезли, словно их сразу же затащило туда. За ними последовали и остальные, они плакали, кричали в ужасе, а затем просто исчезали под крики и плач близких, которые на это смотрели.

– Узинари получает свою жертву, – безжалостно прозвучало за спиной, но я даже не обернулась.

Среди толпы черноволосых ледвижек, выделяюся три белых головы, светло-русые девочки. Они держатся за руки и тихо плачут, толпа несет их к водовороту и совсем скоро они исчезнут так же, как и остальные. Я узнала голубые ленточки на голове у старшей из девочек, помню, как завязывала их Орысе. Красный свитер на средней из девочек, который сама связала для Сары и… И мамин медальон, на шее у младшей, который она всегда берет без спросу. В том медальоне единственный портреты мамы, София показывала его, когда детвора обижала ее за то, что у нее нет мамы.

«Вот она, моя мама! Самая красивая!» – гордо, надув губки и топнув ножкой, кричала моя сестренка.

Теперь она кричит от страха, когда толпа подталкивает моих девочек, моих детей в черный водоворот, в жертву дурацкому богу монстров.

«Нет» – проносится мой крик отчаянья и ужаса над площадью, пока рывком перепрыгиваю через поручень балкона, несмотря на высоту.

Крепкие руки схватили меня раньше, и даже отталкиваясь босыми ногами от поручня, не могу ничего сделать, он сильнее. Под мой крик отчаянья исчезают в чёрном водовороте мои девочки, а затем исчезает и весь свет для меня.

***

Резко вздрагиваю от жуткого ощущения падения и просыпаюсь. Руки трясутся крупной дрожью, пока хватаюсь за голову и сжимаюсь в комочек, судорожно дыша. Этого не было на самом деле, ничего из моего кошмара не было на самом деле! Первое что заставляет открыть глаза и поверить в эти слова по-настоящему запах, пахнет сыростью и влагой. Судорожно открываю глаза и ничего не вижу, слишком темно. Осторожно сажусь, чувствую под собой какую-то грязную и вонючую, сложенную вдвое, тряпку. Оглядываюсь по сторонам, и замечаю еле выделяющуюся в темноте решетку, а за ней коридор с единственным источником света где-то вдали. Тюрьма – возникает название этому месту с сырыми стенами. Вот это куда больше похоже на реальность, чем роскошные палаты и круг жертвоприношений. Одно хорошо, с сестрами все в порядке. Закрываю глаза и складываю руки на груди, молюсь Спасителю. Видел бы меня отец, посмеялся бы, он всегда говорил, что о Спасителе вспоминают только, когда становится плохо, никто не благодарит его, когда хорошо. Он и его религия ещё никому не помогли, даже наоборот. Фыркаю, опершись спиной на холодные камни, и сразу отстраняюсь. Одежда промокла от влаги на камнях. Секундочку, на мне же должна быть кожаная броня и нижняя сорочка, а это что? Ощупала себя с ног до головы и с тревогой поняла, что на мне платье, причем не моё. Изо рта вырвался мат, от понимания, что меня не только трогали, пока я была без сознания, но и раздевали. Прислушалась к своему ощущению и удивилась ещё больше – ничего не болит. Вот абсолютно ничего, ощупала лицо, там ни одной раны или царапины. Затем потрогала ладонь и только там нашла зарубцевавшийся шрам, как след моей отчаянной попытки выжить. Длинный рукав скрывал запястье, но и там остались два небольших шрама от укуса Наяны. Хоть в этом я могу быть уверена, не кошмар и не галлюцинация.

Что происходит? Где я и почему ещё жива? Меня будут пытать? Конечно, будут, а зачем я еще им? Вот только зачем для этого надо было залечивать мои раны и переодевать? Что-то тут не вяжется, вся история попахивает маразмом.

Тяжело вздыхаю и по привычке провожу рукой по косе и вздрагиваю, когда дохожу до тяжелой металлической заколки на конце. Кто заплел мне косу и чья эта заколка?

– Эй, здесь кто-нибудь есть? – раздался эхом неуверенный женский голос.

– Кто-нибудь есть, – соглашаюсь, а затем подползаю к решетке, пытаясь увидеть собеседника. – Эй, а где мы?

Совсем близко слышен шум, кто-то так же, как и я подполз к решетке где-то слева.

– В Ханси, столице Ледвиги, – слышу усталый женский голос совсем рядом, в соседней камере. – Твой голос кажется знакомым, кто ты?

Последнюю фразу женщина произнесла в приказном тоне, так что я невольно отклонилась от решётки. Брякнули кандалы, а затем мне протянули грязную тонкую руку со странными кандалами на запястье.

– Давай познакомимся, сестра по несчастью, – грустно проговорила собеседница, снова брякнув кандалами. – Настасья.

– Любава, – на автомате пожала протянутую руку, пока не поняла, от чего голос казался таким знакомым. – Стоп, что?!

– Я думала, ты умерла! – хором произнесли мы, в следующий миг, припав к решётке, чтобы разглядеть друг друга.

В темноте почти ничего не видно, но и этого хватило, чтобы разглядеть испачканное и изможденное лицо Настасьи. По щекам потекли слезы, не могу поверить и сжимаю руку подруги, чтобы убедиться, что это не очередная галлюцинация.

– Ты жива, монстр тебя не убил! Поверить не могу! – вздыхаю с облегчением.

– Монстр? – повторяет Настасья с легкой ухмылкой. – Все они здесь монстры. Это сейчас мы здесь одни, а раньше камеры были переполнены, а ещё позавчера здесь было много девушек и женщин, всех на рассвете в жертву принесли.

Мы замолчали, каждая по своей причине. У меня перед глазами снова возникла картина с сестренками, которые исчезают. Не все в том сне было сном.

– Насть, а сестры, они, правда, в безопасности? Они ведь не могут к ним добраться? – слегка сжимаю ее ладонь, стараясь о плохом не думать.

– Они далеко от линии фронта, – устало вздыхает магесса, – не скажу, что их не могли схватить, сейчас же война. Но думаю с ними все в порядке, иначе мне бы сообщила моя птица.

Птица? Точно, она же создала с помощью магии и своей крови птицу. Настасья же талантливый маг!

– Настасья, а ты не можешь просто вынести решетку? – неуверенно спрашиваю, пока подруга отпускает мою руку.

– Не могу, у них есть кандалы, которые не дают колдовать, – в подтверждение она мотнула рукой. – Этот их главный…

– Монстр, – подсказала ей, почему-то вспомнив чёрта и то, как просила его раздеться.

Как стыдно то, хорошо Настасья ничего не знает. Прячу руку, сжимая прутья решетки, и закрываю глаза, прижавшись лбом к холодному металлу.

– Главнокомандующий быстро резонировал моё заклинание, все, что я могла, только задержать, но и этого у меня не получилось.

Настасья поджала губы, стараясь сдержать злость и что-то ещё.

– Его помощница вырубила меня подло, исподтишка, – тоном, словно никогда такого не забудет, проговорила подруга, и я слегка зависла.