Текст книги "Монстром буду я (СИ)"
Автор книги: Мария Власова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 27. В темноте.
Запах странный, от него кружится голова, а затем чувствую, как бешено стучит в груди сердце, словно у загнанного зверя. Я и есть загнанный зверь. Листья бьют по лицу, не кричу от боли, хотя кожа на лице словно горит огнем. Мне надо бежать, просто бежать, иначе смерть. Я задыхаюсь, но все равно мчусь сквозь темные заросли леса. Чувствую под ногами вязкую землю и мелкие камешки вперемешку с жухлыми листьями. Ощущение странное, я словно бегу снова от монстров, но при этом я… легче? Легче, проворнее, сильнее, словно я не я вовсе. Что я здесь делаю, от кого бегу и почему чувствую этот жуткий ужас? Мне страшно, я загнанный зверь, убегающий в лесу от охотника.
Ветка больно ударяет по животу, нога подворачивается и скользит по мокрой земле. Я падаю, не издав и звука, даже стона. Даже когда качусь по склону и останавливаюсь, врезавшись в ствол дерева животом, не издаю и звука, кроме резкого вздоха. От боли кружится голова, в боку странно тянет. Судорожно дыша, отодвигаюсь от дерева с веткой, торчащей из живота. Сердце бешено стучит в висках, кроме него ничего не слышу. Зажимаю грязными руками рану возле ветки и впервые понимаю, что я ребёнок, судя по штанам и узким бедрам – мальчик лет двенадцати. Мальчик? Что за? Сжимаю зубы и рывком достаю из живота ветку. Открываю рот в немом крике, но не издаю и звука громче своего сердцебиения. Зажимаю рану руками, но кровь хлещет через пальцы и не смывает грязь, потому что мои руки не грязные, они серые. Я маленький серенький мальчик. Это ещё одно ведение, которое насылает на меня монстр? Точно, он же меня снова поцеловал! Какие же у него мерзкие поцелуи то! И главное жестокие, боль такая, что я или же мальчик не может встать. Он ползет вниз, оставляя кровавый след по земле, с упрямством, на которую я вряд ли способна. Внизу большая лужа, скатываюсь в нее, судорожно дыша, и переворачиваюсь на спину. Холодная, вода ледяная, а перед глазами листья и ветки деревьев, которые закрывают белоснежное небо без единого облачка. Несколько раз моргаю, зажимаю рукой живот и чувствую секундное разочарование и обреченность. Сердце продолжает биться в ушах, но не двигаюсь, словно чего-то жду. Странный звук, похожий на визг какого-то животного, раздается в лесу. Земля и вода в луже дрожит, что-то приближается и чувство обреченности становится невыносимым. Кряхтя, сажусь из последних сил, рука вязнет в луже, когда становлюсь на колени и медленно, еле держа равновесие, двигаюсь дальше.
– И – ха!!! – мужской крик совсем рядом заставляет вздрогнуть и остановиться, но слишком поздно.
Громадная змеиная голова ударяет в бок с такой силой, что пролетаю несколько метров и падаю в сухую листву, лицом вниз. Наяна? Это же была она? Монстр показывает мне, как убивает детей?! Да как он…
Сжимаю грязь и траву в кулаки, резко сажусь и шиплю на громадную голову странной ящерицы. Это не Наяна, у этой золотистая чешуя, да и она больше немного. Ящерица шипит в ответ, а тот, кто сидит на ней в седле противно смеётся. Он слезает с громадной ящерицы одним прыжком и достает длинный вытянутый клинок.
– Какой это уже раз, маленький повелитель сбегает? – издевательски интересуется человек, точнее существо, которое я ненавижу.
Огромный, куда больше человека, метра в три росту, плечистый рыжий мужчина, с длинной бородой и усами и с выбритыми висками, а остальные волосы завязаны в рыжую косу. На нем красные одежды похожие на наряды сереньких, но при этом совсем другие, наплечники из золота и плащ из черной шкуры животного похожего на Наяну. Но самое главное, что привлекает внимание – бесчисленное количество шрамов на всем теле, он выставляет их, словно предмет гордости, а не дефект. Мои руки дрожат от бессильной злобы, я совершенно ничего не могу сделать, мальчик не может ему сделать. Незнакомец резко выхватывает меч, а в следующее мгновение разрезает воздух возле моего лица, и только тогда я впервые слышу голос мальчика. Он вскрикивает от боли и падает в лужу, хватаясь за лицо, которое просто пылает болью наравне с животом.
– Это восьмая твоя попытка, такими темпами, меленький повелитель станет таким же монстром, как и мы, – рыжий великан заходится смехом.
Ящерица толкает мальчика и меня заодно в лужу, из которой выныриваем с трудом, опираясь на руки. Вода в луже покрывается рябью, а затем успокаивается, и мы с мальчиком смотрим на свое отражение. Большой, ещё не заживший шрам пересекает все лицо и переносицу, рядом с ним, на щеках, бороде ещё несколько. Свежий же красуется под глазом, залил кровью пол лица, и кровь уже капает в лужу. Монстр! Это и есть монстр! Даже шрам этот узнаю, эти черты, пухлые пока что не изуродование шрамом губы, которые дрожат от злости. Он ненавидит это отражение, и я ненавижу его тоже, всем сердцем.
– Ты для своих уже монстр, мальчик, – громадная рука поднимает на ноги почти безвольное тело мальчика, а затем кладет поперек ящерицы. – Посмотрим сколько тебе нужно попыток, чтобы это понять.
Большая пятерня проходится по коротко подстриженным волосам мальчишки, а затем хлопает того по спине. Рыжий великан садится на ящерицу и под ее визг все растворяется в темноте.
Прохладная рука нежно поглаживает мою шею, хотя понятие нежности явно для него относительное. Мои запястья ноют после его недавних «ласк», он больше не удерживает их. Наоборот, наши руки сцеплены в замок на моих коленях, и кожа словно покалывает на руках. Это какая-то магия? По телу идут мурашки, не могу набраться храбрости, чтобы открыть глаза и встретиться с реальностью. Его губы теплые и мягкие, он продолжает целовать меня, медленно и нежно. Удивительно, что в нем есть хоть что-то теплое и мягкое, он же… Он же само зло.
Уверенность возвращается ко мне, открываю глаза и встречаюсь взглядом с искорками там в темноте. Резко вырываюсь и сваливаюсь на пол, ноги не держат, они словно ватные. Щеки горят, сердце бешено стучит в ушах, и это странное чувство внизу живота… Это возбуждение, я слишком много книжек девичьих читала, чтобы не знать, что это. Лучше я бы не знала, и ничего не читала втайне от отца, тогда бы не было так мерзко.
– Не смей! Не смей никогда прикасаться ко мне! – кричу в гневе, отползая подальше от стола.
– Надо же, как-то раньше я такого от тебя не слышал, – насмешливо произносит главнокомандующий, даже не поднявшись с кресла.
– В смысле? Я же…
Глотаю фразу, еле сдерживая злость, звучит так, словно это я на него вешаюсь всегда. Да как он смеет?! Чёрт! А я ведь вешалась, но не по своей воле, потому жизнь заставила! А поцелуи, его поцелуи способ наказания, мы оба это знаем. Что я должна была сделать, умолять его не целовать меня? Какой в этом смысл?
Мне кажется, или я себя оправдываю? Со стороны все будто глупая отмазка, моя гордость вконец раздавлена. Это все он, мерзкий мон… Смотрю в это изуродованное лицо, невольно считаю шрамы, и перед глазами отражение измученного мальчика. Это видение он наслал на меня, чтобы разжалобить? Да как он такое вообще придумал? Как он так может? Даже если это и было на самом деле, почему я должна жалеть его? Он же мон… Чёрт! Взбешенно толкаю ногой стул и отвожу взгляд от его изуродованного лица. Не могу смотреть на него, вижу того забитого, но упрямого мальчишку.
– Что ты видела? – ледяным голосом грохочет главнокомандующий, резко встав, от чего стул упал на пол.
Опускаю взгляд, чувствуя, как от этого его голоса на спине выступил холодный пот. Поджимаю губы и делаю шаг назад, подальше от своей опасности.
– Я спросил: что ты видела? – повторяет он свой вопрос, в этот раз не только запугивая, но и хватая за руку, чтобы не убежала.
– А что видел ты, – делаю паузу, душа жалость к этому существу, – монстр?
В дверь стучат, оборачиваюсь на звук, а затем вздрагиваю, слыша, как главнокомандующий приказывает подождать за дверью на их языке. Я поняла эту фразу, каждый звук, словно знаю этот язык с детства. Этого не было раньше, когда он позволил войти Айгуль, но сейчас я поняла, что он говорит. Почему? Опускаю взгляд на его руку, на моем запястье, прокручиваю в голове детали из сна. Сначала я понимала, что они говорили с Маратиком, так словно всегда знала этот язык, но стоило главнокомандующему меня отпустить и все словно пропало. Все дело в прикосновении? Из-за него понимаю их язык, так это работает? До жути хочу проверить свою догадку, но слишком страшно раскрыться перед монстром. Возможно это единственный мой козырь, нельзя, чтобы он узнал. Главнокомандующий словно читает мои мысли и убирает руку с моего запястья и даже делает шаг назад, вызывая моё замешательство.
С ужасом поднимаю на него глаза и теряюсь. Его глаза, они словно ожили, на короткое мгновение я там увидела что-то такое, от чего больно сжалось сердце.
– Я видел, как умерла твоя мать, – как раньше бесстрастно и без эмоций ответил монстр, но я ему не поверила. – Мы обменялись воспоминаниями о прошлом.
Что за бред, как это возможно? Откуда он знает, что она умерла? Кто ему рассказал? Настасья? Это невозможно! Его слова, нет, не так, его ложь заставляет вспоминать то, о чем не хочется вспоминать. Белая простынь, красная кровь, тонкая холодная рука мамы, и плач новорождённого ребёнка мелькают перед глазами. Отшатываюсь назад, с трудом держа равновесие, чувствую, что вот-вот расплачусь. Нельзя, мне нельзя показывать свою слабость! Отворачиваюсь, крепко зажмуриваюсь, и первые горячие слезинки стекают по щекам.
– А что видела ты? – повторяет он свой вопрос все тем же безжалостным голосом.
– Я ничего не видела, – рычу, потому что голос слегка осип, – и ты ничего не видел, меняться воспоминаниями невозможно!
Его дыхание обожгло моё ухо всего за секунду, до того, как он заговорил насмешливым голосом:
– «Теперь они твои дочери. Чтобы не случилось, ты должна думать в первую очередь о них, а не о себе».
Воспоминание затягивает в себя, теперь эти слова говорит не самодовольный монстр, а мама, ослабшим, но твердым голосом. Ее изморенное тяжелой беременностью и родами лицо было белым, как у мертвеца. Да она и была почти мертвой, ни одна повитуха не могла бы ее спасти с таким кровотечением, а врача звать было уже поздно. Жизнь угасала в ней, и на смертном одре, под религиозные завывания отца в другой комнате, мама переживала только о своих дочерях. В отце мама не видела опоры, ее вера в узы брака пошатнулась, когда он ничего не сделал, чтобы отвоевать наследство деда. С каждым годом и ребенком их отношения портились, они не ссорились, не скандалили, а просто жили в разных реальностях. Потом, напиваясь, отец звал ее по имени, все звал и плакал, говорил, что Софи была их последней надеждой. Надеждой, которой не суждено было сбыться.
Мама в последний раз коснулась свертка с маленькой Софи и навсегда закрыла глаза. Сестренка закричала, а старая повитуха оттащила меня от заляпанной кровью кровати. Она нагнулась ко мне и встряхнула, так что я перестала плакать и в испуге застыла.
«Ты слышала свою мать? Теперь ты в доме главная и должна смотреть за сестрами так, как бы это сделала твоя мать, и даже лучше. Так хотела твоя мать, а последнее желание умершего нужно исполнять.»
Последнее желание умершего? Как иронично звучат теперь эти слова. Рука сама дернулась дать монстру пощёчину, но он отклонился всего на несколько сантиметров, а я потеряла равновесие и чуть ли не свалилась на пол снова. В последнее мгновение он схватил и прижал спиной к своей груди, сжав плечи в стальных объятиях.
– Твоя мать была чрезвычайно жестоким человеком, раз приказала тебе отдать свою жизнь на воспитание младших сестер. Ей стоило подумать о том, что ты тоже ее дочь и ещё такой же ребенок, как и они.
Да что он знает о моей матери?! Кроме меня некому было смотреть за ними, никто бы не помог ни мне, ни моим маленьким сестрам. Мир жесток, а для детей без родителей вдвойне, не такого будущего я желала для своих сестер. Отец был бесполезен и беспомощен, он ничем не мог нам помочь тогда, кроме меня просто некому было о нас позаботиться.
– Не смей так говорить о ней! Ты ее совсем не зал! – кричу, стараясь отдавить ему ноги или хотя бы локтем ударить. – У такого монстра как ты нет права обвинять кого-то в жестокости!
Слишком сильный, чуть распрямился и мои ноги уже не касаются пола. Чувствую его дыхание на шее и оголенном плече, мурашки проходят по спине. Сердце ускоряет темп, моё тело как-то странно реагирует на эти «объятия». Вскрикиваю, когда во время нашей потасовки чувствую, как его губы касаются поцелуем шеи возле уха. Дергаюсь сильнее, стараясь дать ему затылком по лицу, но вместо этого он удерживает за подбородок, чтобы откинулась затылком ему на плечо. Тяжело дышу, все ещё пытаясь вырваться, но для него это ничем не больше сопротивления маленького котёнка. Его щека прижимается к моей, а в глаза лезут его длинные волосы, заставляя зажмуриться. Почему-то, кажется, что сейчас произойдет что-то ужасное, но монстр, словно в последнее мгновение передумал и коснулся губами моего уха.
– Повтори ещё раз, – тихо шепчет мне на ухо, заставляя дрожать то ли от страха, то ли от более постыдного состояния.
Не двигаюсь, пока его рука медленно спускается от шеи к вороту платья и забирается под него, сжав то, что ему не принадлежит. Почему-то вот такого поворота нашей «милой» беседы я как-то от монстра не ожидала. Хотя он такой бабник, как оказалось, что для него это вид пытки.
– Назови меня монстром еще раз! – потребовал он.
– Монстр, монстр! Грязный извращенец! Насильник, урод, эгоистичный ублюдок, бабник! – кричу во все горло, чтобы и за дверью услышали, не стесняясь в эпитетах и оскорблениях.
Доходит до того, что он сам зажимает рукой мне рот, чтобы заткнулась, для этого убрав, наконец, конечность с деликатной части моего тела. Он отпустил меня как-то резко и неожиданно. Чудом не свалилась в этих роскошных тапочках, но прибывая в эмоциональном порыве, схватилась за стул и попыталась ударить. Стул с грохотом врезался в стену, после ловкого маневра монстра, а он хватает меня за руку.
– В следующий раз ты тысячу раз подумаешь, прежде чем смотреть на меня с жалостью, чтобы не увидела в моих воспоминаниях, – он отталкивает от себя так же резко, как и схватил и добавляет ту странную фразу или слово, – Му Ре.
Натыкаюсь спиной на кого-то и с удивлением понимаю, что не заметила, как вошёл Маратик. Даже без стука появился, что-то в лесу сдохло, что ли? Это на него Настасья так влияет? Казалось бы, монстр сделал все, чтобы я не романтизировала сереньких, но Маратик как-то не тянет на такого же ублюдка, как его начальник. Может мне просто хочется надеяться на лучшее? Заместитель главнокомандующего как-то неоднозначно обошел меня и преградил путь к монстру своей не очень внушительной спиной. Он заговорил на их языке, но я не поняла ни слова. Как же все-таки действует тот переводчик? С помощью касания? А с Маратиком оно так же действует так же? Что будет, если я его сейчас коснусь? Смогу понять, о чем они говорят? Серенькие продолжают о чем-то болтать, судя по шипению и тону, они ругаться. Только не говорите мне, что Маратик монстра ко мне приревновал, потому так вот в комнату влетел без спросу? Давлю очень неуместный смешок и чуть ли не по миллиметру приближаюсь к Маратику со спины. Ну и где мне его коснуться? Пальцы на руке даже подрагивают от напряжения. По идее это должен быть прямой телесный контакт, но в этой одежде у них не прикрыты только ладони и лицо, даже шею, и те, волосами закрыл. Может, если я коснусь только слегка ладони, хоть одним пальцем то услышу, о чем они говорят? Ладно, была не была, подкралась к Маратику и в последний момент дурацкий тапочек поскользнулся и чтобы не свалиться на пол пришлось схватиться за руку Маратика двумя руками.
Чувствую себя очень глупо, ибо оба сереньких уставились на меня в недоумении, а оправдание своих действий, почему продолжаю висеть на Маратике, пока не находится.
– Маратик, – издевательски ласково улыбаюсь серенькому, – слушай, а ты случайно не женат?
Монстр резко шикнул, как и ожидалось, но я ничего не поняла. Похоже, это действует только с монстром. Мы с Маратиком поспешно друг от друга отскочили, но он ещё и зло на меня уставился.
– Вы ничего такого не подумайте, у меня просто в голове не укладывается, как за таких, как вы замуж выйти можно. Уж лучше жертвоприношение вашему богу, ей-богу! – горестно вздохнула, пятясь к двери.
– А, это ты поэтому с балкона сигануть захотела? – решил то ли меня, то ли монстра подколоть его заместитель.
– Нет, что ты, если я на такую глупость и решусь, то обязательно прихвачу кого-то из вас с собой, – обаятельно улыбаюсь и подмигиваю монстру, – а лучше толкну первым, а сама останусь целой и невредимой.
– Вот ни капли в этом не сомневаюсь, – гробовым голосом согласился монстр, а затем обратился к заместителю. – Отведи ее обратно в камеру.
Маратик опустил голову в поклоне, а затем быстро вытолкнул меня в коридор к страже, а сам зачем-то остался. Огляделась по сторонам, стража на месте, все так же подглядывает на меня, и не она одна, за углом пытается спрятаться Айгуль, но у нее в этом нарядах плохо получается. Скрипнула дверь, и явился чем-то недовольный заместитель. Он смерил меня холодным взглядом и молча повернул налево, хотя я помню, что лестница в тюрьму в правой стороне. Это что я без эскорта дойти должна? Ну ладно, ступаю в нужную сторону, но меня останавливает стража.
– Пойдем, – командует Маратик, не оборачиваясь, только остановившись.
Кошусь на дверь, а затем на спину помощника. А вот это уже интересно, ещё один факт неповиновения приказам монстра. Моих губ касается легкая улыбка, когда мягко ступаю за заместителем, невольно выбирая его сторону в дальнейших событиях.
Глава 28. Невеста при двух женах.
Тапочки скользят по полу, все пытаюсь не отставать от заместителя. Он словно проверяет можно ли мне доверять, шагая впереди, совсем не присматривая, иду я за ним или нет. Руки то и дело чешутся приголубить его одним из роскошных горшков, но вот любопытство заставляет слушаться и идти следом. К тому же, бездумно бежать я уже пробовала, ничем хорошим это не закончилось. Теперь ещё Настасья, я не могу оставить ее одну, она ведь меня не бросила, и я ее не брошу.
Он остановился перед роскошными дверями, такими же, как у главнокомандующего, с одной лишь разницей – охраны нет никакой. Какой Маратик все же беспечный, особенно после нашего последнего свидания. Сам открыл дверь, но не зашёл, кивнул, чтобы я заходила первой. Встала рядом, заглянула внутрь, роскошно обставленный кабинет и больше ничего опасного. Обменялась с сереньким злобным взглядом и вошла внутрь. Заместитель зашёл следом и закрыл дверь кабинета на ключ, что ничего хорошего для меня не значит.
– Присаживайся, – предложил он, показывая на роскошное кресло, а сам присел на стул за столом.
С опаской покосилась на серенького, но потом все же села, точнее чуть не повалилась в это шикарное кресло. После тюфяка в подвале это кресло – рай земной.
– Знаешь, Любава, никак не могу понять, ты настолько глупа или настолько умна? – постарался задеть меня серенький, расслаблено откинувшись на спинку стула, и сложил руки в замок на столе.
– Всего понемногу, – улыбаюсь, не желая в открытую нарываться, как раньше.
– Понемногу? – повторил за мной Маратик, от чего-то резко выпрямив спину и сжав руки в крепкий замок.
Кажется, бесполезный галдёж закончился, и мы перейдем к сути. В отличие от серенького расслабленно откидываюсь спиной на кресло и все так же мило ему улыбаюсь.
– Любава, а ты вообще знаешь из-за кого попала сюда? – интересуется он у меня таким тоном, словно в вопросе сразу есть и ответ.
– Из-за вас, конечно, вы же напали на мою родину, – пожимаю плечами с той же улыбкой.
Маратик неожиданно улыбнулся, заставляя меня на мгновение забыть, кто он такой, и залюбоваться на сию красоту. Действительно, слишком красив, чтобы чувствовать себя ущербной на его фоне. Приглаживаю вылезшие из косы волосы, но все равно чувствую зависть.
– Действительно, понемногу, – кивает с улыбкой заместитель, а затем резко становится серьезным. – А фамилия Ферер тебе ничего не говорит?
– Кто? – удивленно приподнимаю брови, чтобы за тем недоверчиво прищуриться. – Без понятия о ком ты, можешь уже к сути перейти?
Маратик хмыкает с усмешкой, мол, ни капли мне не верит.
– Для опытной шпионки ты уж больно несообразительная, – недовольно мотает головой. – Мы с самого начала знали, что ты опытная шпионка, подосланная Ферером. Не скажу, что играла ты деревенщину убедительно, скорее переигрывала все время. Деревенские девушки скромные и так вызывающее себя не ведут.
Опытная шпионка? Я? Уже после первой фразы невольно начали вырываться смешки, к концу хохотала во весь голос до боли в животе.
– Я же говорю, жутко переигрываешь, – недовольно насупился серенький.
– Ну, допустим, – все ещё посмеиваясь, пытаюсь говорить серьёзно, – я такой опытный-опытный шпион, и что с того? Доказательства есть, ну кроме того, что я планы украла?
Маратик вздохнул с улыбкой и расслабленно откинулся на спинку кресла, изучающе пройдясь по мне взглядом. Тишина как-то затянулась, держать беззаботное выражение лица сложно, учитывая, что сгораю от любопытства узнать, откуда ему известен Ферер.
– Этот маг, которая пришла за тобой, кто она? Какая ее роль? – стал серьёзным заместитель.
– Какое это имеет значение? – внимательно слежу за его мимикой и жестами, стараясь понять природу его вопроса.
– От твоего ответа зависит, останется она жива или нет, – нагнал пафоса заместитель.
Бровки сощурил, подбородок задрал, словно вершитель судеб, и при этом нервно бьет пальцем по столу, сдает себя с головой.
– Может, ты тоже ей придумаешь роль, как и для меня? На просто опытную шпионку Настасья потянет? – издеваюсь, пристально наблюдая, как удивленно приподнимаются бровки нашего красавца.
– Ее зовут Настасья? – воскликнул он так натурально, что мне захотелось прикусить свой язык.
Они у нее даже имени выудить не смогли, а я так просто выдала такую важную информацию? Ох, действительно, умом не блистаю. Бедная Настасья, чтобы ей боком мой трёп не вышел. Выпрямляю спину, избавляюсь от лживого веселья.
– Давай к сути перейдем, ты же не просто так меня сюда притащил, не мою же подругу и интеллект обсудить? – выжидающе наклоняюсь вперед, показывая, что готова к серьёзной части разговора.
– У тебя засос возле уха, вот здесь, – растерянно и очень неуместно поведал мне серенький, показывая на себе где именно у меня кровоподтек.
Зачем он вообще мне об этом сказал? Чёртов монстр, когда только успел?! Раздраженно выдёргиваю волосы из косы, чтобы прикрыть это непотребство, а затем натягиваю вежливо-выжидающую улыбку и сверлю взглядом заместителя.
– Любава, – наклонился он вперед, как и я, тщательно подбирая слова, – ты ведь понимаешь, что я спас тебе жизнь?
Хлопаю ресницами, тщательно пытаясь понять, о чем он говорит, но в конце только недоверчиво приподнимаю одну бровь, ухмыльнувшись. Серенький недовольно скривился, и, похоже, решил зайти с другой стороны.
– Как у вас заключают браки? – спрашивает в свою очередь со вздохом.
– Это ты мне так делаешь предложение? – ерничаю с легкой улыбкой.
– Только через мой труп, – мрачно пообещал серенький, а затем словно выжидающе на меня уставился. – Как?
Чувствую некий повтор ситуации, когда отвечаю ему:
– Жрец, ритуал и два «да» от жениха и невесты.
– Наши брачные традиции очень похожи, у нас почти так же, за исключением нескольких деталей, – поучительно заговорил серенький, явно пытаясь на что-то мне намекнуть.
Прошла секунда, потом две и я резко поднялась с кресла горя гневом.
– Я так и знала! – воскликнула, ища взглядом дверь и выход, чтобы пойти поставить лживого монстра на место.
– Стоять! – рявкнул заместитель очень похоже на своего начальника. – Я не договорил, есть исключения, и ваша ситуация с Арталом как раз относиться к ним.
– Какая ещё ситуация?! – упираюсь руками о стол серенького, нависая над ним.
Он молча начал расстёгивать ворот своей сутаны, чем невольно заставил искать метательный снаряд для его башки, пока не достал оттуда цепочку со странной подвеской. Он положил ее на стол, так чтобы я ее рассмотрела, и слегка отстранился, так же взирая на нее с некой печалью. Подвеска в виде маленького меча, похожа на ту, которой я пырнула монстра в шею.
– Это…
– Это моя, – поправляет меня сразу же серенький, все так же задумчиво ее осматривая. – Этой вещью ты пыталась ранить мон… Артала?
– В смысле пыталась? – на автомате слегка гордо отвечаю ему, чувствуя странную потребность коснуться этой вещи. – Я его ранила!
– Лучше бы ты и правда только попыталась, – устало вздыхает Маратик. – Одна из частей брачного ритуала заключается в том, что молодожены этой Гардой ранят себя, чтобы смешать кровь и так скрепить союз. После этого Гарда навсегда исчезает, показывая, что брак навсегда и второй попытки не будет.
Второй попытки не будет? Да что он здесь заливает, а Айгуль тогда кто? Что за бред?! Ударяю ладонью по столу серенького, все так же угрожающе нависая над ним.
– Может, перейдешь к сути? Зачем ты мне все это рассказываешь? – шиплю на него сквозь зубы.
– Это и есть суть, Любава. Ты просто не можешь больше отрицать реальность, от этого зависит твоя жизнь, пойми же это! – тоже слегка повысил на меня голос Маратик.
– Моя жизнь, серьёзно?! – наигранно смеюсь. – Он и тебе приказал поддерживать его бредни?
– Нет, такого приказа от него я не получал, – совершенно спокойно отреагировал серенький. – Можешь считать этот разговор проявлением жалости к тебе, все-таки уровень твоего интеллекта не позволяет тебе рассуждать здраво.
Он намерено выводит меня из себя, но зачем? Что он задумал? В любом случае он похоже…
– Хочешь, чтобы я просто взяла и поверила в бред вашего монстра? Мне что ещё и прислуживать перед ним, как та ледвижская девчонка? Может быть я и деревенщина, Марат, но точно не наивная, меня вам вокруг пальца не обвести!
Складываю руки под грудью, чувствуя, как просто кипит кровь в венах от гнева.
– Ты просто не хочешь принять тот факт, что твой муж поработитель твоего народа! – высокомерно и иронично подмечает серенький, чем бесит ещё больше.
– ОН НЕ МОЙ МУЖ!!! – кричу во все горло, ещё раз стукнув по столу, но затем срываюсь на крик боли.
Ладонь заливается кровью и как будто горит огнем, знакомое ощущение. Что меня так ранило? Снова та подвеска? Почему они такие острые, теперь ещё ладонь по вертикали рассекло. Какого чёрта они так открыто носят такие опасные штуки?! Кровь заливает рукав платья, пока в панике ищу что-нибудь, чем можно зажать рану. Серенький главное совсем не помогает, руками по своему столу проводит, словно потерял что-то.
– Где Гарда? Любава, где Гарда?! – вдруг всполошился заместитель и, подойдя, схватил меня за плечи и затряс, словно так сможет вытрясти с меня ответ. – Куда ты ее дела?
– Ты что совсем придурок?! – кричу на него в ответ, с ужасом смотря на красную от крови ладонь. – Я тут кровью истекаю!
– Это ты дура! Как ты только могла пораниться, ударив по столу рукой?! – кричит он на меня, больно сжимая за плечи, а затем резко замолкает, словно что-то понял.
Выхватывает мою руку, раскрывает пораненную ладонь и с выдохом сереет ещё больше. Вижу на его лице такой неподдельный ужас и панику, что сама смотрю на свою руку так же.
– Я что от этого умру? – вздрагиваю, нервно прикусывая губы.
– Хуже, – отвечает слабым голосом, – это я сейчас умру. Твой ревнивый монстр снесет мне голову, как и обещал раньше. Вот только тогда разговор был только о том, что мне нельзя тебя больше трогать, а теперь он ещё и перед смертью будет меня пытать.
– Чего это он тебе голову снесет? Откуда он вообще об этом узнает? – настороженно реагирую на его неожиданную истерику.
– Да как ты не понимаешь? Вы связаны, я вас связал! Думаешь, почему он бросился за тобой в пылающее поле? От безграничной любви с первого взгляда? Приди в себя, монстр не умеет любить! Ты жива только потому, что я пожалел тебя и не закончил ритуал! Вы теперь связаны и если ты чувствуешь – он тоже чувствует!
От обилия информации и истеричной реакции Маратика захотелось влепить ему пощечину, но увы моя рабочая рука не в том состоянии, а левой получилось бы слишком слабо. Но только я захотела привести Маратика в чувства, дверь в кабинет после двух ударов длинного меча развалилась, образуя проход для самого настоящего исчадия ада. Кожа покрылась мурашками, и паническое состояние Маратика перестало казаться надуманным. Тем временем заместитель отпрянул от меня, как от заразы, не отводя взгляда от монстра, а поглядеть там было на что.
– О – па, меч свой нашёл, – ляпнула невпопад, пока монстр вошёл в комнату, в которой стало как-то очень тесно для троих.
Клинок проскользнул по полу, разрезая дорогой ковер, словно масло и оставляя глубокие царапины в каменном полу.
– Му Ре, – прогрохотал Артал Устрашающий, как никогда соответствующий своему имени.
Это же он не ко мне обращается, а? Судя по его тону, сейчас здесь будут реки крови. Прижимаю окровавленную ладонь к груди, безбожно пачкая дорогое платье и замечаю, как сильно сжимает монстр рукоять меча и по его острию стекает кровь на ковер.
Чувствую себя как в том анекдоте о жене и любовнике, которых застал муж в самый разгар веселья. Вот только почему-то я не уверена, какая у меня роль неверной жены или любовницы? Пора делать ноги, пусть серенькие сами разбираются со своими ролями.
– Что здесь происходит? – рявкнул монстр так, что я невольно задрожала всем телом.
– Главнокомандующий, я могу все объяснить, – начал было оправдываться серенький куда смелее, чем ожидалось от него после такой истерики.
А была ли вообще истерика, а не как с картами, умышленный выброс лживой информации? Все эти шпионские игры с двойным и даже тройным дном уже в печёнках сидят. Кажется, что все, кто меня окружают, имеют какой-то скрытый план и что-то скрывают. Как вообще так жить можно?
– Я отдал тебе приказ, – со стальными нотками в голосе перебил своего подчинённого главнокомандующий. – Почему она здесь?
Если бы я знала, почему я здесь? Увы, это только Маратик знает, и пока раскрывать свои карты он не намерен. Пауза после этого вопроса затянулась, а от взгляда монстра все больше дрожат коленки.
– Ну, я это, пойду, – опустила взгляд в пол, как Айгуль раньше и попыталась протиснуться к выходу, бормоча глупости. – Мне срочно в камеру надо, крыс и клопов кормить.
Ноги продолжают дрожать, пока неуклюже ступаю в этих тапочках мимо монстра, смотря только себе под ноги. Вот уже до кончика меча дошла, с которого капают капли крови прямо на роскошный ковёр. Кровь стекает и по ручке с укрытой шрамами руки. Он ранен? От удивления даже останавливаюсь, у монстра ранена правая ладонь, прямо как у меня. Главнокомандующий, заметив мой взгляд, сжимает рукоять меча сильнее, так что несколько больших капель стекают по лезвию. На мгновение мне показалось, что я чувствую боль от этого движения, пока не поняла, что сама сжала руку в кулак. Зачем я это сделала?
