Текст книги "Принцесса (СИ)"
Автор книги: Мария Степанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– А может тебе двойную сделать? А что – Мельникова-Филатова, прям как Мамин-Сибиряк, хорошо звучит. Или этот… Григорьев-Апполонов!
Юлька прыснула.
– Придумаешь тоже! Еще двойной фамилии мне не хватало!
– Ну вообще да, – Лерка задумалась, – тогда тройную надо делать, ты же в девичестве – Ройс. Прикинь – Юлия Вячеславовна Ройс-Мельникова-Филатова, принцесса Сибирская, княгиня Подгорская, собственной персоной!
– Очень смешно! – Юлька скорчила дочери рожу и забрала паспорт, – дай сюда! Посмотрим, сколько у тебя будет фамилий!
Она кое-как высидела банкет в ресторане, на который собрались все, кого они с мамой так мучительно обзванивали. На само деле, ей хотелось видеть только родителей, тетю Лизу, Илькину маму, которая была ей как родная, и Лерку с верным Максимом. Остальные, незнакомые ей люди, совершенно не поднимали настроение бесконечными "горько!", а только больше утомляли. когда же появилась возможность покинуть гостей, которые, судя по всему, расходиться не собирались, Юлька тут же этим воспользовалась. По случаю первой брачной ночи Лерка ночевала у бабушки с дедом. Юлька сняла туфли, с наслаждением встала на пол босыми ногами, потом аккуратно подобрала длинный подол платья и направилась в спальню. Илька догнал ее, подхватил на руки и донес до постели. Встав у края, он сделал вид, что хочет бросить ее на кровать, Юлька взвизгнула и ухватилась за шею мужа.
– Платье! – выкрикнула Юлька, и Илька, смеясь, поставил ее на пол. Потом он аккуратно расстегнул длинный потайной замок и платье разошлось на спине. Илька наклонился и коснулся губами теплой кожи между лопатками, Юлька поежилась. Он помог ей вынуть руки из тонких рукавов, а затем долго разбирал волосы, вынимая из локонов шпильки. Когда с раздеванием было покончено, он за полминуты скинул костюм, разделся до трусов и плюхнулся в постель. Юлька села рядом, потом откинулась назад, уперевшись головой Ильке в живот.
– Юль, – проговорил Илька, расчесывая ее волосы пальцами.
– Что? – ей было неимоверно хорошо и спокойно.
– А давай родим ребенка…
– Ребенка? – Юлька приподнялась на локте и с удивлением посмотрела на мужа, – ты не шутишь?
– Нисколько, – Илька был серьезен, – роди мне девочку. Такую же умную, как Лерка. И тогда я буду окончательно и безоговорочно счастлив!
31
Осень как-то быстро закончилась. Теплый август сменился дождливым сентябрем, Лерка уехала в Питер, и жила там в свое удовольствие. Сначала она звонила каждый день, потом раз в три дня, потом раз в неделю. К началу зимы Юлька начала звонить сама. Ей было грустно. Она пыталась бороться со своей печалью, мысленно уговаривая себя, что дочь нашла свое место, что ей хорошо, но ничего поделать с собой не могла и почти ежедневно, втайне от Ильки тихонько плакала. И вообще, ее накрыла осенняя тоска. Вечерами она довольно часто сидела одна, и если бы не работа, которая занимала не только день, но и вечера, то пришлось бы совсем плохо. Илька часто пропадал на работе до ночи, а когда приходил, она уже спала. Он чувствовал свою вину, и в свободные дни водил ее в кино или просто посидеть в ресторане, но ощущение вселенской печали не отпускало. Незаметно для себя Юлька втянулась в работу. В конце ноября их модельная школа открылась, и Юлька в первый раз за последнее время почувствовала радость. Она приходила самая первая, и уходила последняя. В общем, все повторялось, только простая деревенская школа сменилась на дорогой детский центр. Юльке в школе нравилось все – молоденькие красавицы-преподавательницы с идеально ровной спиной и стройными ножками, звуки музыки из залов, яркие стены, запах цветов, щебетание девчонок, перебегающих из класса в класс. Кстати, цветы это была идея Мельницкого. Однажды они столкнулись в холле, Юлька была еще в пальто, а в руке держала зонт, с которого стекали тонкие струйки. Она переходила из зала в зал, включая свет, и вместе с яркими светильниками загоралась радость в ее душе. Двери в ее кабинет были открыты, и Юлька удивилась, обычно уборщица тетя Катя приходила позднее. Входя она направила зонт вперед себя и тут же услышала сдавленное «ой» и увидела Костю, в которого и ткнула наконечником зонта-трости.
– Ой! – Юлька бросила злополучный зонт на стул, – Костя, ну как же так? Извини, я тебя не заметила!
– Ничего страшного, – Костя махнул рукой и протянул ей букет, – на!
– Цветы? – Юлька приняла в руки охапку темных роз, наклонилась, понюхала, – м-м, божественный запах! Это зачем?
– Ну-у, – Костя окинул ее своим пронзительным взглядом, – я подумал, неплохо бы немного раздвинуть наши эстетические границы, так сказать. Почему бы воспитанницам не ощущать аромат цветов каждый день?
– Это замечательно! – Юлька посмотрела с благодарностью, – конечно, все девушки любят цветы!
Она прошла в кабинет, вынула из шкафа высокую вазу, наполнила водой и опустила туда толстые стебли. Потом вышла и установила вазу на столе в главном холле. Костя вышел за ней, и стоял рядом, пока Юлька любовалась красотой роз. С тех пор в вазе все время стояли цветы. Не только розы, иногда там были герберы или ромашки. Костя появлялся не часто, чаще Юлька общалась с его секретарем – улыбчивым приветливым молодым человеком или командой бухгалтеров и юристов. Их всех Юлька знала по имени и встречала с удовольствием. Они же благоговели перед Мельницким, и когда поизносили его имя, это звучало как часть молитвы. Юльке Мельницкий тоже казался каким-то уж слишком святым. С некоторых пор она стала приглядываться к нему в поисках недостатков, и, к своей досаде, не находила. Он был хорош собой, высок, строен, подтянут, не курил, был не болтлив и не заносчив. Кроме этого, весьма корректен с персоналом и вежлив с женщинами.
– Он какой-то слишком правильный, – рассказывала Юлька Ильке, – представляешь, кроме того, что он красив, богат и приятен в общении, он еще и не женат!
– Ну и что, – Илька не видел в этом ничего странного, – может он был женат, разочаровался, и теперь посвящает себя только работе. Или наоборот, может он тайно влюблен, а его избранница например замужем! Вот он и живет один. Может он однолюб!
– Может быть, – Юлька пожала плечами, – но все равно, это так странно… Лерка бы предположила, что он гей! – Юлька засмеялась.
– Может и гей, – кивнул Илька.
– Да ну, ты чего! – Юльке вдруг захотелось защищать своего компаньона, – никакой он не гей!
– Может и не гей, – согласился Илька, – тебе не все равно?
До нового года оставался месяц. Это был первый новый год без Лерки, и поначалу Юльке казалось, что ничео хорошего из этого не выйдет. Но декабрь выдался загруженным, отчего ей просто некогда было тосковать. Наконец-то из деревни выбралась на свет божий Нина со своим обожаемым сыном Петечкой. Малыш Петя, которому был без двух месяцев год, очаровал всех. Юлька любовалась крепышом, уверенно ступавшим толстенькими ножками, ей вдруг тоже отчаянно захотелось своего такого же шустрого, пищащего и познающего все ребенка. Петя был светловолос и курчав, и Нина, приглаживая беленькие вихры, смеялась и называла ребенка Володей Ульяновым. Она вообще оказалась страшной наседкой, хотя Юлька и раньше подозревала в Нине это качество – врожденное материнство. Она и с Леркой возилась не меньше. Юльке хотелось, чтобы Нина задержалась подольше, но Нина погостила всего два дня, а на третий Илька увез ее с ребенком на вокзал.
– Петечка такой милый! – вспоминала Юлька кудрявого малыша, – очень на Нину похож!
– Да? – сомневался Илька, – а мне кажется, совсем не похож!
– Ну, на Дениса он точно не похож! – уверенно заявляла Юлька.
А потом начались подготовки к новому году. К радости всех родственников Лерка обещала приехать на зимние каникулы. Это явилось хорошим двигателем для Юльки и она бегала как заведенная, покупала подарки, что-то планировала. В центре было решено устроить для девочек елку, и Мельницкий лично привез пятиметровую красавицу и долго устанавливал ее в главном зале.
– Надо будет купить искусственную, – вздыхал он позже в Юлькином кабинете, – у меня иголки даже в тру…, в общем, везде! И все руки в смоле!
– Зато как она чудесно пахнет! – Юлька была счастлива и хотела делиться счастьем с окружающими.
– Да, – кивнул Мельницкий, – и я теперь буду пахнуть как елочка до середины марта!
Юлька смеялась над его словами.
Потом они вместе ездили покупать игрушки на елку и подарки детям. Юлька совершенно не ожидала, что крупный бизнесмен будет заниматься подобной ерундой сам, она вообще не понимала, зачем ему все это, но тем не менее, Костя довез ее до огромного гипермаркета и терпеливо ходил сзади с тележкой вдоль рядов с елочными украшениями. Юлька время от времени показывала ему что-то яркое и блестящее, Костя утвердительно кивал.
– А для сотрудников подарки будут? – поинтересовалась Юлька.
– Для сотрудников? – наморщил лоб Мельницкий.
– Ну да, для детей сотрудников, – пояснила Юлька, – у нас в школе были..
– Ну, если у вас в школе были, то чем мы лучше, – улыбнулся Мельницкий.
Однако, когда достали списки сотрудников, выяснилось, что на всех сотрудников всего три ребенка – Юлькина Лерка, и еще двое совсем маленьких детей у хореографа и визажистки. Остальные преподаватели были сами недавние дети.
– Ну что, они конфеты что ли не любят? – решил вопрос Мельницкий, – подарки будут всем!
Через три дня к зданию, где располагалась школа юных моделей, подъехала машина с логотипом известной кондитерской фабрики, и мужчины в синих комбинезонах начали ловко выгружать коробки и таскать их внутрь.
Юлька набрала телефон Мельницкого, он ответил после второго сигнала.
– Костя, приехали подарки, – ей хотелось как-то очень душевно поблагодарить его за доброту, – вы очень хороший человек! И я вам благодарна!
– Юля, – голос Мельницкого был как обычно спокоен, – я рад, что вы счастливы. Слушайте, приезжайте в офис, у нас сегодня корпоратив…
Юлька удивилась приглашению. Офис Мельницкого был в самом центре, в шикарном здании, украшенном новогодней подсветкой. Она была там несколько раз, и ей показалось, что это какой-то человеческий улей.
– Ой, не знаю… – она мялась, не зная, как вежливо отказать, – я не собиралась…
– Приезжайте ненадолго, наряжаться не обязательно, – Юлька услышала в голосе Кости просьбу, и, смирившись кивнула.
– Хорошо, только ненадолго.
Корпоратив был шикарным. На сцене пел кто-то знакомый, Юлька не могла вспомнить имени, шампанское лилось рекой. Она чувствовала себя неловко в простом шерстяном платье рядом с женщинами в вечерних нарядах, и уже сожалела о том, что согласилась, но вдруг почувствовала прикосновение. Полноватый мужчина средних лет, достаточно пьяный, чтобы подойти к незнакомке, приглашал на танец.
– Нет, извините, – Юлька развернулась, чтобы отойти и с размаху врезалась в другого человека. Она ойкнула и подняла глаза – это был Костя. Пьяный мужчина невнятно извинился и ретировался поскорее с глаз начальника.
– А со мной потанцуете? – спросил Мельницкий.
– Я не танцевала уже сто лет, – улыбнулась Юлька кривовато, – свадебный танец не считается.
– Я тоже, – Мельницкий протянул руку и не убирал ее, – давайте вспоминать вместе.
Юлька вложила свою руку ему в ладонь и пододвинулась ближе, позволив мужчине вести.
Лерка вышла из терминала и Юлька ахнула, глядя во все глаза на дочь. Она была такая… другая. Очень похудевшая, и от этого казалась выше ростом, в модном пальто, которого Юлька в ее гардеробе не помнила, с толстым шарфом вокруг шеи и с непокрытой головой в двадцатиградусный мороз. Лерка отстригла свои шикарные локоны, и теперь, с короткой стрижкой смотрелась очень взрослой.
– Мамуля! – Лерка подскочила, обхватила Юльку за шею, и прижалась. От нее пахло какими-то легкими духами, которые удивительно подходили Лерке. – Я ужасно соскучилась! Лютик, привет! Как жизнь молодая?
Илька распахнул объятия и обхватив любимицу, приподнял ее над полом.
– Или мне тебя теперь папой называть? – ехидничала Лерка.
– Здоровая вымахала, – добродушно проворчал Илька, – а какая была дурочка, такая и осталась!
Он выдвинул ручку чемодана и двинулся вместе с толпой из автоматических дверей аэропорта. Лерка повисла на Юлькиной руке и они так и шли, не отрываясь друг от друга.
– Лерочка, – заволновалась Юлька на улице, – а почему без шапки в такой холод?
– Потому что в Питере плюс два, – ответила Лерка.
Илька довез их до дома, высадил и уехал на работу. Лерка бродила по квартире, осматривалась, и вообще, вела себя как гостья. Юлька хлопотала на кухне, потом, заставив стол едой крикнула дочь, чтобы шла обедать. Лерка села на стул, оперлась щекой на руку и смотрела, как Юлька домовничает.
– Ты какая-то странная стала, – задумчиво произнесла она, – совсем другая. Готовить научилась…
– То же самое могу сказать про тебя, – улыбнулась Юлька и поставила перед дочерью тарелку с супом. – Ешь, худоба!
– Ты хоть счастлива с ним? – спросила Лерка позже, развалившись на разложенном диване.
Юлька кивнула.
– Знаешь, мне кажется, ты стала как он. Такая спокойная, медлительная.
– А это плохо?
– Может и не плохо, но мне кажется, что ты это не ты. С Андреем ты была другая, и это было заметно. Ты светилась, когда видела его. А с Лютиком…
– Лер, – Юльке было неприятно слышать такое от дочери, – мне казалось, что ты любишь Лютика…
– Мам, да я люблю его! Очень! Он клевый, и добрый, но, прости, мне кажется, он не для тебя.
– Ну, – Юлька поднялась, желая прекратить неприятный разговор, – время покажет. А теперь давай вставай, поехали, там бабушка уже с ума наверное сходит. И, между прочим, после твоего отъезда она усыновила твоего Фунтика и окончательно его избаловала!
Остаток дня они провели у родителей, а вечером, когда Илька наконец освободился, Лерка отказалась ехать домой, как ее ни уговаривали.
– Мам, отнекивалась она, – ну чего я поеду? У вас там и так места мало, еще и я. Поживу тут, бабуля будет рада!
Мама отчаянно закачала головой, и Юлька почувствовала подступившие слезы.
– Ну хорошо, – глухо произнесла она, стараясь сдержать горячие капли, – если хочешь – оставайся. Я завтра с утра приеду.
Она быстро оделась, и бросив "пока" вышла в подъезд. Всю дорогу в машине Юлька молчала, потому что открой она рот, то разревелась бы в голос. Илька, чувствуя настроение жены, вопросов не задавал, только поглядывал сочувственно. Дома они, изредка перебрасываясь фразами, поужинали, а потом, сославшись на головную боль, Юлька ушла спать, оставив Ильку в гостиной. Лежа в постели она слышала, как он стучит по клавиатуре и шуршит бумагами, и под этот монотонный звук незаметно уснула.
Проснулась она от поцелуев. Илька нежно касался волос, заправляя отросшие пряди за ухо, и целовал ее в шею. Юлька улыбнулась, повернулась к нему и подставила губы. Его прикосновения зажгли ее, и вскоре она сама уже тянулась к нему, прижимаясь к горячему торсу мужа. В постели им не нужны были слова, все происходило само, по наитию. Когда она, расслабленная и удовлетворенная, сидя сверху в позе наездника, упала к нему на грудь, Илька прижал ее к себе, перевернул и аккуратно уложил на подушку.
– Ну ты как? – спросил он, – сегодня лучше?
Юлька кивнула.
– Расскажи мне, что тебя расстраивает? – Илька лег рядом, подпер голову рукой и замер в ожидании.
Она не знала, о чем говорить. До вчерашнего разговора с дочерью ей казалось, что она счастлива безмерно. Но Леркины слова, словно ядовитая зеленая жижа, какую рисуют в комиксах, прожгла ее уверенность, и теперь, не желая этого, Юлька каждую свободную минуту, принималась анализировать. Она знала свою склонность к рефлексии, и боялась углубиться в этот никому не нужный анализ. Мало ли, что показалось девчонке, которая ничего не смыслит в отношениях.
– Да все хорошо, – улыбнулась она, – так, что-то накатило вчера. Лерка очень изменилась, ты же знаешь, как я на такое реагирую. Деловая стала, советы раздает. Самостоятельная!
– Да уж, – кивнул Илька.
– Они с Максимом расстались, – добавила Юлька.
– Да ты что?! – ахнул муж, – жалко, хороший парень…
– Ага. Говорит некогда ей с ним встречаться, а он требовал внимания. Не понимаю, чем она там занимается, что ей так некогда.
– Ну так учится наверно, – предположил Илька, – она ж у нас девка серьезная!
– Наверно, – кивнула Юлька.
Они еще поговорили о Лерке, и Юлька почувствовала с облегчением, что желание копаться в собственной жизни постепенно уходит, возвращая на место уверенность в себе и в жизни в целом.
– Ты сегодня занята? – спросил Илька, – у меня днем есть два часа, могли бы втроем пообедать где-нибудь.
– Ой, – махнула рукой Юлька. – у меня сегодня елка для девочек, никак не могу пропустить.
– Ну хорошо, – покладисто согласился Илька, – тогда я подберу тебя вечером.
Юлька кивнула. Она так и не научилась водить автомобиль, с одной стороны это было неудобно, а с другой, ей совсем не хотелось взваливать на себя еще и заботу о машине.
Они позавтракали и Илька отвез ее к родителям. Лерка еще спала, а мама суетилась на кухне, готовя для внучки блинчики с творогом на завтрак. Она положила два блинчика на тарелку, поставила перед Юлькой.
– Я завтракала, мам, – Юлька отодвинула тарелку, – лучше чаю выпью.
Она встала, взяла с полки свою любимую кружку с ромашками, налила чай.
– Ты какая-то бледная, – заметила мама, – то ли уставшая, то ли больная. Все хоршо?
– Все нормально, – Юлька отпила из кружки, – замоталась.
– И зачем тебе эта работа, – мама покачала головой, – Илюша хорошо зарабатывает.
– Мам, ты хочешь, чтобы я сидела дома? – Юлька с удивлением посмотрела на маму.
– Зачем сидеть? – мама говорила, а сама методично заворачивала в блинчики творог, – ездила бы к Лере почаще, девочку надо контролировать, занялась бы наконец продажей квартиры.
– Мамуль, – Юлька старалась говорить спокойно, – я люблю свою работу.
Мама только покивала. Эти разговоры происходили раза два в месяц, почему-то мама была очень негативно настроена против из с Костей совместного бизнеса. Она ворчала, что Юлька взвалила на себя непосильную ношу, и предрекала, что бизнес развалится, а в долговую яму попадет она, Юлька. Аргументы, что все хорошо и под контролем, мама старательно не замечала.
Лерка вышла из спальни заспанная, в своей старой пижаме, которая ей была коротка. Она потянулась, и Юлька ахнула.
– Лера, что это?! – и указала на живот дочери.
В пупке колыхалась маленькая круглая сережка.
Лерка одернула пижамную кофту и села на табурет.
– Мам, ну скажи еще, что ты против всего такого, – она улыбнулась и протянула руки к поросенку, который услышал голоса и вышел, постукивая копытцами.
– Вообще-то я против! – серьезно произнесла Юлька.
– ну, – развела руками Лерка, – уже поздно, все сделано! Но обещаю, никаких туннелей и всего такого. Вообще, это уже не модно сейчас, пережиток двадцатого века.
– Я жила в двадцатом веке, – напомнила Юлька, – и не помню у себя ни туннелей ни пирсинга в пупке!
– Это потому, – ответила Лерка, – что ты была принцессочка, а принцессы туннелей не делают и пупок не прокалывают.
Юлька покивала, соглашаясь.
– Они только замуж выходят в восемнадцать лет и детей рожают в этом же возрасте, – добавила Лерка и захихикала.
– Коза, – миролюбиво бросила Юлька, – недраная!
– Ты же меня любишь! – прищурила Лерка глаз и послала матери воздушный поцелуй.
– Я сегодня на работе весь день, – Юлька встала со стула, – ты со мной или будешь с бабушкой сидеть?
– С тобой, – кивнула дочь, – только дай мне час, собраться и накраситься.
– Полчаса! – сказала Юлька, глядя на часы, – я и так опаздываю уже.
В центре уже горел свет и ходили сотрудники. Они улыбались и приветствовали начальницу, и с любопытством разглядывали семенящую за ней дочь. Лерка тоже с удивлением осматривалась.
– Ничего себе вы развернулись! – с восхищением воскликнула она, – я бы в такой центр тоже походила! А Костя здесь? Хочу с ним поздороваться.
– Он редко приезжает без звонка, – ответила Юлька.
Лерка быстро заскучала в кабинете, и Юлька повела ее по центру. Они заходили туда, куда можно было заходить, и заглядывали через щель в двери туда, где шли занятия. Визажист Кристина, миниатюрная девушка, почти девочка, усадила Лерку в кресло и, стерев косметику, накрасила заново. Потом отошла и взглянула как на только что написанное полотно.
– Ну как7 – спросила она довольным голосом у Юльки и та не могла не признать, что дочь просто восхитительна. И сама Лерка долго рассматривала себя в зеркало, потом повернулась к Кристине.
– Можно пару уроков?
Визажистка кивнула.
Юлька взглянула на часы.
– Мне нужно отлучится на час, побудешь в кабинете? – спросила она.
Лерка была не против.
Вообще, этот визит был формальностью, потому что, в отличие от себя восемнадцатилетней, теперь Юлька знала свой организм. Она смотрела, как гинеколог заполняет карту и выписывает направления на анализы. Наконец врач закончила и подняла на Юльку выпуклые глаза.
– Все сдадите и запишитесь ко мне, – она протянула кипу бумажек.
Юлька поблагодарила, взял бланки и вышла из кабинета. В окно такси она рассматривала зимний город и одновременно прислушивалась к себе. Ребенок, о котором еще никто не знал, уже был там, и она пыталась привыкнуть к мысли, что она беременна. Потому что предстояло еще объявить это родным.
За дверьми кабинета послышался заливистый Леркин смех. Юлька вошла, стряхивая с шапки снег. Лерка сидела в кресле, а напротив, за столом на Юлькином стуле сидел Мельницкий. Увидев Юльку, он встал, подошел, помог ей снять пальто.
– Здравствуйте, Юля, – Мельницкий пересел на стул для посетителей, хотя Юлька и махала рукой, позволяя ему остаться в кресле, – вот, заехал посмотреть, как вы тут.
– Ты звонил? – удивилась Юлька, – я не слышала.
– Не звонил, – тряхнул головой Мельницкий. – мимо проезжал. Так рад, что застал Леру! Совсем красавица стала!
Лерка кокетливо улыбнулась.
– Я вот что хотел сказать, – Мельницкий постучал пальцем по столу, – один мой знакомый женат на Саше Пивоваровой… Вы же знаете, кто это?
– Конечно! – воскликнула Лерка, вскакивая с кресла, – это же супермодель!
– Да, – кивнул Костя с улыбкой, – она самая. Девушка она простая, поэтому я попросил, а она согласилась, провести у нас день и показать мастер-класс. Они прилетят шестого января.
Юлька ошарашено, пытаясь переварить информацию.
– У нас получится шестого? – встревожено спросил Костя, видя реакцию компаньонши, – можно перенести, если нет.
– Конечно получится! – Юлька вышла из ступора, – что за вопрос?! Но нужно же столько сделать! Подготовиться!
– Если понадобится помощь – звони, – Мельницкий встал со стула, – Лера, рад был увидеть тебя! Ты тоже звони, не стесняйся! – он протянул Лерке карточку с золотым тиснением, – я буду рад.
Когда он ушел, Юлька обессилено упала в кресло.
– Мама, это не человек, это ураган! – восхищенно воскликнула Лерка.
– И не говори! – кивнула Юлька, – и каждый раз с сюрпризом!
– Отличный мужик! – резюмировала дочь, – Вот такой! – она показала два больших пальца вверх.
