Текст книги "Принцесса (СИ)"
Автор книги: Мария Степанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
25
Она была такая горячая, будто у нее поднялась температура. Илька чувствовал кожей, как колотилось ее сердце, и его сердце, слыша этот стук, тоже начинало биться быстрее.
– Нина, послушай… Нина… – он что-то нелепо бормотал, а она прижималась еще сильнее, потом подняла заплаканные глаза и он впервые рассмотрел цвет ее глаз под мокрыми ресницами.
– Но тут… Мы не можем… Лера…
Нина оторвалась от него, схватила за руку и потянула на улицу, запахивая на ходу полы рубахи.
– Пойдем, пойдем! – шептала она горячечно, и он шел за ней, повинуясь. Ильке было странно, он будто наблюдал за собой со стороны. Обычно он был лидером в отношениях, он был главным, а женщины подчинялись. Этому пришлось долго учиться, но в итоге он представал перед возлюбленными уверенным в себе лидером. Но не сейчас. Сейчас он чувствовал, что Нина – главная, и он послушно шел, держась за ее руку.
Она притащила его в баню, где было темно и холодно. В потемках предбанника скинула рубашку и прижалась снова. Это было невыносимо, потому что Илька держался изо всех сил. Жгучее Нинино желание передалось ему, и хотелось касаться ее тела, мять упругую грудь, почувствовать жар ее плоти. Он отпустил девушку всего на секунду, чтобы расстегнуть ремень, сбросил брюки и подхватил Нину на руки. Она прильнула к нему в полном доверии, и Илька, отбросив все мысли, наклонился, чтобы поцеловать нежные губы.
Полок был твердым, но в первый раз они даже не обратили на это внимания, распластываясь на гладких струганных досках. Нина, маленькая Нина, такая милая и скромная, зажигала его так, что он видел свет в темноте. Она отдавалась самозабвенно, и Ильке казалось, что и он, первый раз в жизни отдается так по-настоящему. Нина постанывала, и это заводило его еще больше. Когда они, горячие, обессиленные, в испарине, наконец упали на полок, Нина, ударилась затылком о доски, вскрикнула и тут же засмеялась. Илька подложил ей под голову ладонь, а сам, держась на локтях, нависал сверху, накрывая тело девушки. Он чувствовал, как она медленно успокаивалась, выравнивала дыхание.
– Ты сумасшедшая, – прошептал Илька. Нина хихикнула и потянула его к себе.
Начинало светать, в небольшое окошко пролился голубоватый свет, который быстро желтел. Ильке казалось, он на секунду прикрыл глаза, как Нина, уже тормошила его.
– Пойдем, – торопила она.
Кое-как натянув брюки, он вышел из бани и сощурился. Нина выскочила тоже, пытаясь одновременно запахнуть рубашку на груди и одернуть сзади подол, чтобы не сверкали обнаженные ягодицы. Они на цыпочках вошли в дом, Нина, смущаясь, подобрала с пола трусики, неловко натянула их, надела платье, пригладила волосы руками. Илька смотрел, как она одевается, и первый раз за все время подумал, что теперь надо как-то продолжать отношения с девушкой, которую он знал ребенком, которая была как сестра его Юльке, и с которой он провел сногсшибательную ночь. Глубоко вздохнув, он шагнул вперед и перехватил ее. Нина, неловко изогнувшись, пыталась застегнуть "молнию", Илька заставил девушку выпрямиться, взялся за бегунок и одним движением закрыл замок. Нина старательно отворачивалась, он взял ее за подбородок и повернул к себе.
– Нина, – голос охрип, пришлось откашливаться, и Илька долго хрипел, стараясь сделать это потише, – ты чудесная!
Нина порозовела.
– То, что произошло, было просто потрясающе, – продолжил Илька, мучительно соображая, что сказать дальше, – и я очень тебе благодарен, что ты доверилась мне, и…
Он не договорил, Нина прикрыла ладошкой ему рот.
– Это я тебе благодарна, – девушка выбралась из кольца его рук, подняла платок, повязала на голову, – мне это было очень нужно. Ну, знаешь, похороны и все такое… Стресс… Спасибо, что не отказал, не отпихнул. И ты не думай, – она с улыбкой замахала рукой, – что я рассчитываю на что-то большее! Нет-нет! Ты, правда, оказался рядом очень вовремя! Но никаких дальнейших планов.
Нина протянула ему рубашку.
– Я пойду, – проговорила она, там, наверное, бардак, и полный дом пьяных спящих людей. А ты поспи, время еще есть. Вы во сколько поедете?
– Ближе к обеду, – растерянно ответил Илька.
– Ну и отлично, – Нина улыбнулась, – я еще прибегу попозже.
Она на цыпочках вышла в сени, а он остался стоять, держа в руках рубашку. Потом бросил рубашку на спинку и прилег так, не расстилая. Рукав свисал и от него шел легкий аромат Нины.
Они уехали только ближе к вечеру. Лерка отоспалась и чуть повеселела, отпросилась навестить подружек и пропала на полдня. Илька сходил к Осиповым, посидел с дядей Лешей, который никак не мог осознать потерю жены и то и дело повторял "Ну как-так-то, Илюха, а?". Илька терпеливо слушал пьяные дяди Лешины рассказы, как он познакомился с Татьяной Петровной, как они стали жить вместе.
– Она ведь не любила меня, Илюха, не любила, – горестно вздыхал дядя Леша.
– Ну что вы такое говорите? – возражал Илька.
– Не любила! – настаивал дядя Леша, – но уважала! И ценила, потому что взял ее с дитем, не попрекнул ни разу. Девка вон у нас какая красивая получилась! – указывал он на Нину, копошащуюся в кухне, – Нинок, иди, посиди с нами!
Нина мотала головой, отказывалась. Потом, видя, что отец совсем разомлел от выпитого, подхватила его под руку, пыталась поднять. Илька вскочил, взял под другую, и вместе они отвели дядю Лешу в спальню.
– С Танькой лягу! – отбивался дядя Леша, потом лег в постель, где недавно лежала жена, поджал худые колени и уснул.
… Они не виделись почти полгода. Из рассказов Юльки Илька знал, что Нина успешно победила перманентные отцовские запои, и даже, вроде, начала встречаться с Денисом, который не оставил затеи охмурить Нину. Об этом поведала Лерка, она была в курсе этого безнадежного романа. Она же и рассказала о том, что Нина с Денисом расстались. Расстояние сделало свое дело. Денис настойчиво звал Нину в город, и даже нашел ей работу, но девушка не могла бросить отца, а тот, в свою очередь, переезжать из родных мест отказывался категорически. Парень поездил еще сколько-то, а потом сама Нина решила за них двоих.
– Что с ней не так?! – изумлялась Юлька, – ведь и красивая, и умница, и работящая, а от мужиков шарахается, как от чумных. Они продолжали общаться, хотя Юлька, кое-как восстановившаяся после стольких жизненных ударов, в деревню не приезжала. Она приглашала Нину, и та обещала приехать. И однажды приехала.
– Нина приезжает, – сообщила Юлька по телефону, – придешь?
Илька не знал, хочет он или нет видеть Нину. Он до сих пор испытывал неловкость за ту безумную ночь. Но все же решил заехать после работы. Юлька теперь жила в его квартире. Квартира с некоторых пор пустовала, после того, как он перевез маму к себе, и Юлька с удовольствием там поселилась, вызвав потоки слез у тети Даши.
– Почему вы должны жить отдельно?! – взывала Дарья Сергеевна к жалости Юльки, – чем вам у нас плохо?
Юлька объясняла, что в родных пенатах ей хорошо, но она привыкла жить отдельно. И Илька помог им переехать, хотя, помогать было не обязательно, из багажа у них было всего несколько сумок с вещами, переноска с поросенком и Гаврила.
Гаврилу привезли они с Леркой. Пес скучал, и увидев молодую хозяйку залаял и заметался по двору. Лерка обнимала пса, чесала за ушами и обещала, что обязательно его заберет с собой. Илька привел сотню аргументов против этой затеи, но упрямая девчонка стояла на своем – собаку она заберет в город. Гаврилу усадили на заднее сидение, и всю дорогу он дышал Ильке в затылок, а Илька боялся, что Гаврила на какой-нибудь кочке откусит ему ухо. Но понятливый пес вел себя словно всю жизнь катался в автомобилях, сидел тихо и только вздыхал от счастья.
Это был еще один повод перебраться в квартиру Илькиной мамы, родители были в шоке от появления в доме дикого злобного пса. Но, Гаврилу словно подменили. Он послушно носил намордник, на прогулке шагал чинно возле ноги хозяйки, мыл лапы после улицы и не рычал на любопытного Фунтика.
В тот день Илька вошел, привычно открыв дверь своими ключами. И услышал смех. Он снял пальто, встряхнул его от холодных капель, и вошел в комнату. Девчонки пили чай.
– Лютик, привет! – помахала рукой Лерка, – садись, Нина варенье привезла, офигенное, клубничное!
– Наливай! – скомандовал Илька с улыбкой, – привет, Нина!
– Привет, – улыбнулась девушка.
– Ой, ты себе не представляешь, что она еще привезла!
– Что? – общее веселье передалось и ему.
– Нин, покажи! – попросила Лерка, а Юлька улыбалась, глядя на Нину.
– Ну вот еще! – отмахнулась Нина.
– Ну покажи, покажи! – Лерка потянула девушку за руку, и та неохотно поднялась со стула, явив глазам Ильки округлый беременный живот.
– Денис – дебил! – объявила Лерка, – я предложила Нине написать ему это на стене в контакте, но она отказывается.
С этого момента Ильке не было покоя. он то и дело поворачивался и смотрел туда, где за столом Нина прятала свое положение, и мучительно придумывал повод остаться с ней наедине. Повод не находился, и он уже почти был готов спросить в открытую, но тут Юлька предложила ему проводить Нину завтра на автовокзал.
– Не надо, зачем?! – всполошилась девушка.
– Я провожу, – произнес Илька так, что Нина осеклась и не стала больше возражать.
Ребенок был не от него. Так сказала Нина. И в какой-то момент он даже испытал разочарование, потому что беременная Нина выглядела такой светлой. Она была похожа на Мадонну с картин – нежная и женственная.
– Почему отец ребенка не с тобой? – спросил Илька и тут же пожалел, что влез не в свое дело.
– Это я не с ним, – ответила Нина с легкостью в голосе, – ничего хорошего у нас не получилось. Кроме этого, – похлопала она себя по животу.
В начале февраля пришло известие, что Нина родила мальчика, и назвала его Петей.
***
Они припарковались довольно далеко от школы.
– Так и знала, что опоздаем! – ворчала Лерка, выбираясь из автомобиля. – Еще бы за три улицы остановились!
– Ты бы собиралась подольше, вообще бы от "Пятерки" шла, – ехидно парировала Юлька, и когда Лерка уже вытаращила глаза и набрала в грудь воздуха, чтобы начать обороняться, махнула головой в сторону пришкольного парка, – тебя уже ждут!
Лерка моментально сменила недовольное лицо на улыбку, обернулась и помахала туда, где у ограды стоял высокий молодой человек в синем костюме с красной бабочкой. Юноша тоже взмахнул рукой, Лерка кинула "пока" и, покачиваясь на высоких каблуках, поспешила к молодому человеку,
Илька достал из машины три пышных букета, один протянул Юльке, два других перехватил левой рукой, а правую подставил подруге. Юлька взяла его под локоть и они двинулись туда, куда стекались выпускники в окружении близких родственников. На широком школьном дворе было все приготовлено для торжества, но ни дети, ни родители не занимали своих мест, а перемещались от группы к группе, обнимались, мужчины приветствовали друг друга рукопожатием, женщины обнимались, парни и девчонки сбивались в кучки. Двор гудел общим радостным гулом. Лерка тоже была там, рядом и чуть сзади стоял тот самый молодой человек и обнимал ее за талию.
– Она ведь так и не подружилась с классом, – печально произнесла Юлька, глядя на дочь.
– Ну и что, – ответил Илька, – ей и с "математиками" неплохо.
Юлька еще раз взглянула на Лерку, довольную, улыбающуюся.
– Максим – очень хороший парень, – заметила она.
Илька кивнул.
Когда они вынужденно вернулись в город, Юлька жила только своими ощущениями. Она покорно позволяла окружающим заботиться о себе, потому что сил что-то делать с самой собой не было. Она спала, ела, и снова спала. Два месяца в больницах пролетели незаметно, потому что она действительно не замечала ничего. Родные навещали ее каждый день, но, с таким же успехом они могли не приходить ни разу. Ей было все равно. Иногда она будто включалась, и в те моменты вспоминала все события последних дней мая, и накатывала такая тоска, что от этого спасали только успокоительные препараты. Которыми ее пичкали вволю. Потом ее выписали, и она оказалась дома. У себя дома. В том доме, в котором выросла и провела первые восемнадцать лет жизни. Дома ей не нравилось, потому что было шумно, казалось, что круглосуточно с ней кто-то разговаривает, просит что-то сделать или что-то посмотреть. Как-то незаметно наступила осень, но это ничего не меняло. Но однажды вдруг что-то изменилось. Илька накричал на нее. Да-да, не просто громко разговаривал, а по-настоящему орал, еще и обзывал разными обидными словами. Он говорил, что она распустеха и бездельница, что она квашня и распустила сопли, что она – некудышная мать. Ну, это уж было слишком, и Юлька нашла в себе силы вяло обороняться, доказывая, что мать она как раз очень даже ничего. И тогда Илька рассказал, что Лерку, ее Лерку невзлюбили в новом классе, обзывают "колхозницей" и всячески выживают из класса. От этого Лерка стала хуже учиться и пребывает в не меньшем стрессе, чем ее мать, которая настолько эгоистична, что ничего не видит, кроме своих переживаний.
И Юлька пришла в себя. Ей показалось, что она вынырнула из топкого, вязкого, липкого болота, и в первый раз сделала полноценный вдох. То, что она увидела, потрясло ее. Совершенно седые родители, полный дом живности, малоприятный запах сердечных капель, тот запах, который она на дух не переносила. И Лерка…
Прошло целых пять часов, пока Лерка пришла, наконец, из школы. Юлька вышла в прихожую, Лерка посмотрела на нее, ничего не сказала, бросила куртку на стул, стянула сапоги и, дрыгнув ногой, отправила их к самой входной двери. Второй сапог полетел туда же. Юлька не знала, что сказать. Здороваться было как-то глупо, а начинать разговор с фразы "как дела в школе" еще хуже.
– Как дела в школе? – выдавила она, и Лерка замерла на секунду.
– Ты разговариваешь? – спросила она равнодушным тоном, и, обойдя мать, прошла в комнату, которая раньше была ее, Юлькиной, а теперь там жила ее дочка.
Юлька пошла следом, вошла, постояла, потом присела на край кровати.
– Лер…
– О! – нарочито удивленно произнесла Лерка, – второе слово за день! Если будет третье, боюсь, бабушкино сердце не выдержит такой радости.
– Прости меня, – Юлька чувствовала боль дочери, и ее разрывало от вины, – я оказалась такой слабой… Но это не извиняет меня! – тут же быстро произнесла она.
– А ты в курсе, что бабушка Таня умерла? – спросила Лерка и пристально посмотрела на мать.
– Что-о?! – ошарашенно переспросила Юлька, и в голове запульсировало.
Лерка смотрела на нее и молчала, потом ухмыльнулась.
– Надо же, не вырубилась. Уже хорошо, может и не придется тебя снова сдавать в психушку.
– Лера! – произнесла Юлька шепотом, – как же так?!
Лерка вдруг утратила всю нахальность и воинственность, и перед Юлькой снова сидела ее Лерка.
– Мама, это было ужасно, – ответила она глухо, – но мы сделали все как надо, Лютик ездил со мной на похороны, я купила букет. Очень красивый! Бабушка лежала там… Будто спала. А потом ее закопали.
– Лерочка, – прошептала Юлька и заплакала. Она протянула руки и Лерка плюхнулась на пол возле ног матери, обхватила ее за талию, уткнулась в грудь и зарыдала тоже. Юлька целовала дочь в волосы, в щеки, в уши, гладила по растрепанным прядям, а потом сползла на пол тоже, и они сидели так, обнявшись очень долго.
Казалось, дом вымер. Мама, которая до этого нервно похаживала по узкому коридору, прислушиваясь к тому, что происходит в детской, тихо ушла в спальню, и даже большие настенные часы в коридоре вроде бы тикали тише. Вдруг дверь приотворилась и в комнату заглянула лохматая собачья морда. Лерка оторвалась от матери и засмеялась.
– Хорошо, что ты выздоровела, а то я уже устала три раза в день гулять с Гавом. А он, между прочим, если его не прогулять, может наделать кучу в коридоре. Проверено!
Гаврила вошел и лег у Юлькиного бедра. Она погладила его по голове и вдруг вспомнила, что все то время, которое она находилась в печальном забытьи, Гаврила был рядом. Он приходил и залезал на кровать, согревая ее своим теплом.
Вернувшись в жизнь, Юлька поняла, что нужно что-то менять. Первым делом она подстриглась. Мама, да и остальные домочадцы, ахнули, когда увидели, что копна русых кудрей исчезла, а им на смену пришли короткие пряди. Новая стрижка невероятно молодила ее, а главное, Юлька почувствовала какую-то нереальную свободу. Она набралась сил и позвонила в школу. Ее звонку были рады, Алла Петровна пыталась выложить все новости за пять минут, но Юлька, вежливо перебив, сообщила, что она увольняется. Сейчас на ее месте была Татьяна Викторовна, завуч, которая, казалось, родилась для этой должности. Конечно, ее не называли новатором, но школа работала, и прошлые происшествия никак не повлияли на ее функционирование. Разве что появилось нововведение – пропускная система. В управлении ее отпустили легко. Теперь оставалось решить проблему с Леркой. Но, проблема разрешилась сама. У Лерки появился ухажер. Максим учился в параллельном классе, но это не помешало ему успокоить агрессию Леркиных одноклассников, а главное, одноклассниц. Рядом со своим защитником Лерка снова расцвела, и, наконец-то, показала, на что она способна в учебе, выиграв первое место в областной олимпиаде по химии и биологии. В свободное от уроков время Лерка совсем не общалась с классом, предпочитая более позитивных и открытых "бэшек". Это с ними она теперь щебетала на школьном дворе.
26
Юлька оглядывалась, невольно сравнивая этот широкий школьный двор с подстриженным газоном, и двор школы, которую она оставила так внезапно. Здесь было красиво, а тот двор был ей милее. Здесь цвели петунии, высаженные неделю назад, там все заполонили одуванчики. Здесь висела табличка, запрещающая выгул собак, там иногда забредали не только собаки, но и свободолюбивые куры. Юлька скучала. Но, она понимала, что не сможет жить и работать там, где пережила столько потерь. Та дверь закрылась, позволяя ей распахнуть следующую.
– Ты как? – Илька заметил перемену в настроении и участливо дотронулся до ее локтя.
– Все хорошо, – кивнула она, и отвернулась, скрывая непрошенную слезу.
Тем временем выпускников и их родителей расставили в аккуратную "коробку", мероприятие началось. Юлька знала поминутно весь ритуал – сначала выступит директор, потом первоклассники почитают стихи, потом выпускники споют песню и выпустят шарики. Потом начнется подношение букетов и фотографирование. Она почти не слушала, что говорят представители администрации, и только смотрела на свою дочь, которая переминалась с ноги на ногу и придерживала короткий подол плиссированной юбки, взлетающей от малейшего ветерка. Туфли все же жали, и Лерка незаметно от остальных снимала то одну туфлю, то другую. Юльке было смешно и жаль ее. Что ж, красота требует жертв.
Когда все закончилось, Лерка, уже слегка прихрамывая, подошла и заявила, что они могут ехать домой, а она задержится, и домой ее привезет Максим. Молодой человек подошел тоже. Юльке нравился этот сероглазый серьезный юноша, он внушал какое-то доверие и от него исходил флер надежности. Ему уже было восемнадцать, и Лерка разболтала, что весь прошедший учебный год он обучался в автошколе. С начала весны он уже свободно ездил по городу, и Лерка частенько отпрашивалась покататься с ним.
– Ну хорошо, – Юлька согласно кивнула, – только не забудь пристегнуться! Максим, – обратилась она к юноше, – я тебя прошу, аккуратно…
– Не волнуйтесь, тетя Юля, – молодой человек махнул длинной новомодной челкой.
Прежде чем уйти, Юлька отозвала Лерку.
– Ну что, классно тебе в новых туфельках? – спросила она ехидно.
– Ой, мам, – Лерка сморщилась, – я сейчас подохну, честное слово! Ноги горят, сняла бы и пошла босиком!
– На уж, – Юлька открыла вместительную сумку, достала сверток и протянула дочери.
Лерка развернула и вскрикнула от радости – внутри лежали любимые растоптанные балетки.
– Мамочка, я тебя обожаю! – Лерка запрыгала на одной ноге, снимая туфель, надела балетку и застонала, закатив глаза.
– Господи, как хорошо! – она переступила, сняла вторую туфлю, надела вторую балетку и, сложив красивые "лодочки" в пакет, протянула его матери. – Спасибо, мамуля! – Лерка потянулась, чмокнула Юльку в щеку.
Всю дорогу Юлька молчала. Она думала о том, какая у нее была насыщенная жизнь, она жила многими целями, и вдруг раз – все закончилось, и она теперь безработная домохозяйка. Где-то наверное с нового года она раздумывала, чем ей заняться и куда пойти работать. Советчиков вокруг было много: мама категорически требовала не придумывать и сидеть дома.
– Мы с папой позаботимся о тебе! – мама напирала даже слишком, но она всегда делала так, когда боялась, что ее не послушают.
Папа предложил поискать связи в мире педагогики и "пристроить" Юльку в какую-нибудь в элитную школу. Лерка звала в свою, хотя школа была не элитная, а самая обычная городская, правда с уклоном. "Влево", как добавляла Лерка. И только Илька не давал советов. Он выслушивал все Юлькины размышления и сомнения, и только говорил, что поддержит любую ее идею, даже самую бредовую.
– Пойду дворником, – говорила Юлька.
– Физический труд на воздухе очень полезен, – поддерживал Илька.
– Или в "Пятерку" продавцом…
– Ну хоть научишься сдачу считать.
– Или заправщиком на автостанцию…
– Не забудь мне делать скидку!
Они смеялись, как в детстве, когда играли в любимую игру "скажи наоборот". Тогда "да" было "нет", а "хочу" это "не хочу", мама была папой, а зима – летом.
– О чем думаешь?
Юлька очнулась, повернулась на Илькин голос. Они почти подъехали, за окнами мелькали знакомые вывески магазинов. Илька припарковался.
– Зайдешь? – Юлька готовая выйти из салона, дотянулась, прихватила пакет с Леркиной обувью.
– Нет, – отрицательно махнул головой Илька, – поеду на работу. И так уже на сорок минут опаздываю.
– А мне Мельницкий звонил, – вдруг сообщила Юлька.
– Чего хотел? – Илька знал всю историю знакомства Юльки с Мельницким, а так же то, что Лерка с некоторых пор стала богатой невестой.
– Поговорить, – пожала плечами Юлька, – может подписать что-то надо.
– Тебя подвезти? – Илька поглядывал на наручные часы, но не уезжал.
– Нет, спасибо. Он пригласил в "Два мельника", это же тут, недалеко.
– Ну-у… – с сомнением протянул Илька, -.. ты звони, если что.
– Обязательно, – Юлька вышла, захлопнула дверцу, и, наклонившись, помахала другу.
Илька выехал со стоянки и коротко посигналил на прощание.
Она не стала вызывать такси, до ресторана с оригинальным (хотя для Юльки понятным теперь) названием "Два мельника" было десять минут ходьбы. Она вошла в холл, метрдотель тут же подошел, словно ждал только ее.
– Добрый вечер, – произнес он, – вас уже ждут.
Юлька с любопытством разглядывала интерьер. Она ни разу не была тут, и приятная атмосфера ей определенно нравилась. Метрдотель повел ее по лестнице наверх, где располагались приватные зоны для особых клиентов. В одной из них и сидел друг ее мужа. Мельницкий, увидев входящую Юльку, приподнялся.
– Здравствуйте, Юля, – поприветствовал он.
– Здравствуйте, – суховато ответила Юлька. Она все никак не могла привыкнуть, что их с Леркой жизни теперь тесно связаны с этим мужчиной, хотя встречались они уже несколько раз, когда Мельницкий и пара его юристов устроили ей полный разбор собственности, которая им принадлежит, и функций, которые ей, Юльке, придется исполнять, пока Лерке не исполнится восемнадцать.
Мельницкий неуловимым движением головы остановил служащего ресторана, и сам помог Юльке устроиться за столиком.
– Обедать будете? – спросил он, – сегодня очень вкусный день! У нашего шеф-повара родилась внучка, и по этому поводу он в ударе!
На его лице вдруг появилась широкая улыбка, которая удивительно украсила Мельницкого. Юлька с самого начала не собиралась рассиживаться, но обстановка была настолько расслабляющей и собеседник, похоже, пребывал в прекрасном настроении, что она кивнула.
– Олег, – обратился мельницкий к метрдотелю, – что у нас сегодня?
– Щи из утки, – начал перечислять молодой человек, – осетрина с овощами, медальоны из телятины с соусом из лисичек, пельмени домашние, пирожки с яблоками и блинчики с клубничным вареньем.
– О-о, – закатив глаза произнес Мельницкий, – и блинчики! Все мое самое любимое! Вы что будете? – спросил он Юльку.
– Не знаю, – замялась она.
– Олег, – скомандовал Мельницкий, – неси все! Пельменей две порции! И бутылку "Ле Роман" Сансер.
Метрдотель ушел. Мельницкий смотрел на Юльку, смущая ее пронзительностью взгляда. Она не знала, куда деть глаза, это очень раздражало.
– Как Лера? – нарушил молчание Мельницкий.
– Все хорошо, – Юлька с облегчением вздохнула, когда разговариваешь, не так ощущается неловкость. – Сегодня у нее был последний звонок.
– Совсем взрослая стала, – задумчиво произнес Мельницкий, и Юлька вдруг вспомнила, что этот мужчина знал об их жизни все.
– Куда собирается поступать? – в глазах мужчины была искренняя заинтересованность.
– Не знаю, – Юлька пожала плечами, – в основном потому, что Лера сама не знает. В десятом классе она планировала поступать в ветеринарный, потому что жутко любила животных и собиралась спасать их всю оставшуюся жизнь. Сейчас планы изменились, потому что у нас, – Юлька подняла брови и улыбнулась уголком рта, – появился Максим. А он собирается ехать в Питер, поступать в архитектурный.
Метрдотель принес вино, разлил по бокалам и так же тихо удалился. Мельницкий приподнял свой бокал и чуть наклонил его в сторону Юльки. Она сжала пальцами тонкую ножку и чуть коснулась о край. Тонкое стекло нежно дзынькнуло. Юлька отпила глоток – вино было терпкое, но приятное.
– Да, любовь вносит коррективы в любые планы, – кивнул Мельницкий, – и вы готовы отпустить девочку в другой город?
– Не готова, – честно ответила Юлька, – и я не знаю, что буду делать, если она все же решится.
– Если вдруг надумает, я всегда могу… – начал Мельницкий, но Юлька перебила его.
– Костя, – ей было неловко звать его по имени, но по-другому он не представился, – вы и так делаете для нас много, мне бы не хотелось утруждать вас еще и по этому поводу.
– Мне хочется помогать вам, Юля, – честно признался Мельницкий, – я чувствую себя обязанным перед Сергеем за вас, за Леру.
Имя Сергея вызвало у Юльки нервные мурашки, но она взяла себя в руки.
– Спасибо, – просто сказала она.
В это время в кабинку вошли официанты. Принесенные блюда пахли умопомрачительно, но настроение испортилось и она опять передумала есть. Мельницкий же наоборот, с аппетитом принялся за еду. Глядя на него, Юлька тоже взяла приборы.
– Знаете, – с улыбкой произнес мужчина, – были времена, когда пельмени считались для меня наивысшим деликатесом. С тех дней прошло много времени, но я до сих пор всей душой люблю пельмешки, а уж как их делает наш Валентин Дмитрич – пальчики оближешь! Попробуйте!
И он пододвинул ей глубокую тарелку, накрытую крышкой.
Юлька приоткрыла крышку, и из-под нее вырвался пахучий пар.
– Правда потрясающе пахнет? – спросил Мельницкий, – не смотрите на меня, и на пельмени не смотрите! Берите вилку и ешьте, пока горячие!
Юлька давно так не объедалась. Она вообще ела мало, сохранялась давняя привычка, но в этот раз каким-то странным образом этот мужчина заворожил ее и накормил до отвала.
– Я сейчас лопну! – призналась Юлька.
– А пойдемте прогуляемся? – предложил Мельницкий, – заодно и наеденное растрясем!
Они покинули ресторан, и неспешно пошли вдоль длинного проспекта.
– Вы о чем-то хотели поговорить? – напомнила Юлька.
– Да, – будто бы вспомнил он, – у меня есть деловое предложение к вам. Я собираюсь вскоре расширить сферу своих интересов и прикупить одну франшизу. Однако, дело обстоит так, что я в этом мало что понимаю, и мне нужен помощник, а точнее, управляющий.
– Но я, – растерянно перебила Юлька, – мало что понимаю в бизнесе, и вряд ли смогу вам помочь.
– Думаю сможете. Я собираюсь открыть модельную школу.
Это было неожиданно. Юлька посмотрела на Мельницкого – как-то его внешний вид совершенно не вязался с желанием открыть школу моделей.
– Я вас правильно поняла? Вы хотите открыть модельное агентство?
– Нет, не агентство, а именно школу, куда нафуфыренные мамочки будут приводить своих девочек, а иногда и мальчиков, и там, в нашей, – он сделал упор на слове "нашей", – школе детей будут обучать основам работы моделями. Мне показалось, что вы как раз сможете руководить этим процессом, так как вы модель и директор школы! Бинго! Правда я здорово придумал?
Мельницкий улыбался как ребенок, который вытащил из игрального автомата плюшевого медвежонка.
– Ну какая я вам модель? – смутилась Юлька.
– Говорили, что когда-то была прекрасная!
Он опять вспомнил Сергея. Похоже, что бы ни делал этот человек, он делает это во имя старой дружбы и обещания погибшему товарищу.
– Ну, я не знаю… – она почему-то сомневалась в своих возможностях.
– Обещайте хотя бы обдумать, – мужчина становился и взял ее за руку.
Юлька посмотрела туда, где запястье обхватывали сильные пальцы.
– Хорошо, – вздохнула она, – я подумаю.
Ей показалось, что Мельницкий тоже вздохнул с облегчением.
– Тогда давайте под это дело перейдем на "ты", – предложил он.
– Давайте, – согласилась Юлька, – давай, – поправилась она.
