Текст книги "Причуды непутевой артефактницы (СИ)"

Автор книги: Мария Фролова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Но, только не в случаи с Ажаром, последним из рода Фиелгорн. Он был единственным драконом, чья масть могла прожить три тысячи лет, а размеры драконьей ипостаси оставляли далеко позади всех собратьев. И, словно бы в насмешку за силу, его виду солнцекрылых уготовили кару. Дети этих драконов не рождались в яйце, а развивались, как человеческие. Рождались, как и у людей, через девять месяцев. Но, буйство энергий при формировании дракончика всегда чудовищно и если магия драконессы недостаточно сильна, чтобы без помощи яйца защитить себя и ребенка гибнут оба во всепожирающем живом костре. Так же от пламени младенца можно сгореть и во время родов, а не только во время ношения.

Это и случилось с Алерной. Прекрасная, бирюзовая драконница, чудесная целительница погибла сегодня именно во время родов и Ажар ничего не смог сделать. Сила малыша была так огромна, что мгновенно уничтожала любое его заклятье. Он видел, как заживо сгорела его восьмая супруга и восьмой ребенок! В мире не осталось ни одной драконессы с таким большим запасом внутренних сил, чтобы дать жизнь еще одному солнцекрылому.

Ажар залечил свои раны, нарастил новую кожу, вымылся и переоделся. В иных обстоятельствах, быть может, он и испытывал бы боль от роста новой плоти, но сейчас он был опустошен настолько, что не заметил процесса быстрой регенерации. Перед глазами стояло искаженное лицо Алерны и пламя, буквально разрывающие ее тело. В ушах нарастали ее крики и вопли лекарей. Она была хорошей женой, пусть и не долго. Она была красива и умна. В ней было все, что только мог пожелать правитель – и она погибла в пламени не рожденного солнцекрыла, как и семь ее предшественниц.

Дракону казалось, что он падает в Бездну, где ему и место. Перед глазами все плыло, а внутри нарастал холод.

– Милорд, – тихо обратился старый слуга от двери.

Ажар вздрогнул и обернулся, выныривая из воспоминаний в бесцветную реальность.

– Архимаг Яродан прибыл, – сообщил слуга и отошел, пропуская в кабинет мужчину в балахоне.

Архимаг прошел пару шагов и удивленно оглядел сгоревший дотла кабинет. Дракон только сейчас понял, что стоит на пепелище. Уничтожено было все, вплоть до металлической заслонки камина. Дракон моргнул и попытался понять: когда и как он уничтожил собственный кабинет но, ничего в памяти так и не всплыло.

– Вы уже знаете, что произошло? спросил Фиелгорн.

– Да, – осторожно ответил архимаг. Мне уже сообщили. Примите мои соболезнования.

Дракон поморщился.

– Мне не нужно ваше сочувствие, мэтр Яродан. Вы говорили, что есть способ найти нужную драконессу.

– Не найти, а создать, – наставительно поправил маг. Таких драконесс, боюсь, в нашем мире больше нет. Я знаю обряд поиска и заклятье зова. Мы сможем найти подходящую душу, а после поместить ее в тело драконессы.

– Я согласен! не задумываясь, ответил дракон.

– Поймите, – поднял руку маг. Магия найдет душу с достаточным запасом внутреннего света, но она может не понравится вам, к тому же сотворение нового тела для нее, потребует риска для вашей жизни. Это весьма долгий и сложный процесс.

– Да пусть она будет хоть орчанкой, хоть гномой. Мне плевать! Лишь бы это спасло жизнь ей и моим наследникам!

Архимаг долго всматривался в лицо дракона, потом все же медленно кивнул.

– Должен предупредить, что эта магия сопряжена с решением Богов, поэтому никаких гарантий я дать не могу.

Дракон застонал.

– Мэтр, мне нужен шанс. Шанс чуть больший, чем был у них

Маг снова кивнул.

– Тогда я начну подготовку. Вам нужно отдохнуть, потому что еще до основных обрядов от вас потребуется много магии.

Ажар скривился, но промолчал. Какое ему сейчас дело до себя и своей магии? Пусть берут все, если это нужно.

– Еще кое-что Нам нужны артефакты. Ни один маг не проделает задуманное без мощнейших артефактов!

– Делайте! так же уверенно ответил дракон.

– Вы не понимаете, моих сил не хватит на то, чтобы сотворить что-то, хоть отдаленно такое же сильное, какое требуется нам. Здесь нужен артефактор.

Ажар почувствовал подвох и нахмурился.

– И где мне его найти?

– Лучшие, а нам нужен, именно, лучший – в Империи.

Лицо дракона застыло гримасой ненависти.

– Вы хотите сказать

– Да! решительно ответил маг, предугадывая вопрос. Причем, я очень советую вам лично отправится в Кирану и найти нужного разумного. Моих скромных сил хватит на то, чтобы создать амулет, который укажет на самого подходящего из них.

Дракон помолчал, свыкаясь с мыслью, что придется отправляться туда, куда, как он был уверен, он не вернется никогда.

– Сколько вам нужно времени на подготовку, мэтр?

– На все обряды думаю, пару лет. А на создание амулета три или четыре месяца.

– Пусть будет так!

Когда архимаг ушел Ажар отправился в подземелья замка и сменив ипостась, кричал под каменными сводами пещер, пока силы не оставили его. Ярость, боль, гнев, стыд, скорбь – все выплескивалось в струях огня и чудовищном реве.

«Значит, империя Кирана артефактор » – эта была последняя мысль перед тем, как сознание покинуло последнего солнцекрылого Аарды.

П.А.:

Возможно, это заготовка для нового, будущего любовного романа, но совсем не факт.

Глава 11. Волк и артефакт.

Глава 11

Волк и артефакт.

У глупости есть формы кстати:

Дурак есть круглый и в квадрате.

От удара в ушах зашумело, а лоб заныл. В голове всплыло воспоминание о том, как я точно так же не так давно врезалась в дверь кабинета деда. У самой земли за спину придержала широкая мужская ладонь и вернула в вертикальное положение. Солнце не давало рассмотреть лицо мужчины, а пальцы потирающие лоб нащупали в коже ровную круглую ямку, подозрительно похожую на пуговицу камзола незнакомца.

– Спасибо, лурон, – вежливо пробубнила, пытаясь соответствовать приличиям.

А когда удалось сфокусировать взгляд и отрешиться от боли во лбу, подавилась воздухом. Передо мной, на площадке у храмового входа, стоял до мурашек знакомый волк. Точнее, по лицу я его не узнала, лишь по ауре и смутно знакомому аромату. Юноша был примерно моего возраста, может чуть старше. Загорелый, с черными прямыми волосами, неровной длинной челкой, которая сейчас почти полностью скрывала его глаза. Зрачки оборотня были почти черными в обрамлении коричневых ресниц. Это создавало такой удивительный редкий контраст, что не запомнить его было невозможно. Тот самый волк, которого я попыталась полоснуть ножом и, который успешно чуть не оторвал мне руку. Бросились в глаза не только его странный оттенок зрачков, но и необычно широкие ладони с крупными фалангами. Даже если бы я не могла видеть расу разумных с первого полувзгляда, то по одним рукам узнала бы в нем волка. И в человеческом теле его ладони слишком сильно напоминали лапы, просто своим строением.

Подавила в себе рвущийся крик, следом отвесила подзатыльник. С этим древним артефактом что-то явно не так – уже не в первый раз ловлю себя на том, что печальная, вышибающая жалостливую слезу, биография Ристит, влияет на меня. Юноша понял, что напугал, моментально отпустил, опустив руки, отошел на два шага назад, к самой лестнице.

Если сейчас запустить в него заклятье, то он, скорее всего не успеет правильно отклониться и покатиться со ступеней, а у меня будет несколько секунд для хорошей форы. Но я покосилась себе за спину устраивать драку у храма, тем более после того, как сам Создатель хвостатых снизошел до внимания к моей персоне? Нет, нельзя так хамить Богам. Они ведь не гордые, легко пришлют приветливый ответ.

– Простите, лура, я напугал вас. Но, и вы меня, стоит признать. Вы так выскочили из храма, что я подумал было: нет ли за вами погони.

Говорил волк очень чисто, но были в его оборотах легкий выговор восточных провинций, где, до сих пор, видимо под влиянием малых народов, речь украшают всевозможными завитками и ненужными смысловыми конструкциями. Хотя, это только с моей точки зрения, а с его, наверное, моя речь, выглядит простой и выдающей большие прорехи в образовании.

– Лура, с вами все в порядке? чуть нахмурился волк, но не пытаясь приблизиться.

– Да, лурон, простите за столь вопиющее поведение, свидетелем коему вы имели неудовольствие стать. За мной не было погони, просто я имела глупость не рассчитать время, и сейчас страшно опаздываю по неотложным делам, – привычно подстраиваясь под собеседника, ответила я, все еще потирая лоб. Благодарю за помощь, мне пора.

Я стала бочком, подобно морскому гаду, пробираться к лестнице, огибая волка по большой дуге и стараясь, чтобы с каждым шагом расстояние между нами увеличивалось.

– Мне пора, – повторила я.

Волк приоткрыл рот, даже приподнял правую руку, в попытке меня задержать, но потом передумал и одернул себя. А взгляд почти черных глаз стал каким-то обреченно-решительным. Я повернулась к нему спиной и быстро спустилась на две ступени.

Нет! Ноги сами остановились А в Бездну все!

Обернулась и, сама не веря в то, что говорю, озвучила вопрос:

– Вы что-то хотели от меня, лурон? Дура, Боги, какая же я дура, куда лезу?! Но, всполохи нарастающего горя в его ауре

– Лис, – машинально представился оборотень, – Лис Уэндлит.

Я кивнула.

– Приятно слышать ваше имя, лурон Уэндлит. Мое, как я полагаю, вам известно?

Волк вздрогнул, но кивнул.

– Вы имели ко мне вопросы, лурон? напомнила я.

Лис открыл рот, потом, так же как и я, минуту назад, покосился себе за спину. Как я его понимаю, устраивать скандал на пороге дома Создателей неприемлемо. Но, он так опасался, что я сбегу. Эта мысль читалась на его лице. В нем боролись двойственные эмоции, с одной стороны: он никак не желал меня отпускать, а с другой: явно решил, что больше пугать и нападать не станет. Я мысленно вздохнула. Милостивая Астарта, ну почему ты беспрестанно испытываешь меня?

Парню было так плохо. Я не могла понять, что с ним случилось, но бурю самых разных чувств в глазах рассмотрела хорошо. Ему было так тяжко. Да, это самое подходящее определение. Тяжесть будто давила на этого юношу, что для буйных нравом молодых волков, по меньшей мере – странно.

Я чуть опустила веки и мысленно, на выдохе, позволила чуть проступить подлинной натуре, сквозь полог магии артефакта. Плечи распрямились, лицо приняло уверенно-расслабленное выражение, ощутила как из глаз исчез вечный затаенный испуг, а к щекам, бледным от того же внутреннего напряжения, вернулся легкий румянец спокойного и уверенного в себе разумного. Приятной внутренней истомой скрылся почти постоянный страх и ожидание самого плохого. У реальной девочки Ристит, как и у подобных, никогда не могло бы быть такого выражения на лице. Мысленно помянула недобрым словом Синего Дракона и его Пергамент Души.

В свое время, изучала многих из правящих домов разных рас. Видела на лицах тех, кто не был аристократом по праву крови, а был выбран и принят в род, именно такие затравленно-напряженные выражения, которое я вынуждена постоянно ощущать на собственном лице, с того момента, как перенеслась сюда. Чаще всего это были женщины, которые когда-то давно были никем: младшими дочерьми дальних ветвей родов, из обедневших или вовсе не аристократических семей. Их выбрали сильные, властные мужчины и привыкшие повелевать семьи. Таких женщин одевали в красивые наряды, учили подавать себя, их переделывали, жестко ломали, вытравливая ненужное и прививая необходимое, но все равно, даже спустя века жизни в аристократическом роду, такие женщины не приобретали подобного выражения спокойной, мирной уверенности. В глубине их глаз был страх, наигранное высокомерие или агрессия. Но, никогда не было спокойствия, который есть в душе и разуме разумного, если он с рождения знает о своем положении, обязанностях и ответственности. Если поставить рядом две иллюзии с портретами дам с разным происхождением, то эта разница становилась хорошо видна.

Только деревенские простаки могут думать, что аристократия это просто повелевание. На самом же деле, течение времени вывело в аристократах волевую породу, ибо аристократ это в первую очередь разумный с сильным, постоянно клокочущим даром, без сильной воли и самоконтроля его не удержать. Вот и вышло, что чем старше был род тем все более и более спокойные, уверенные отпрыски в нем выживали. Ибо, порченных детей, чей разум не смог обуздать дар, никто, в нашем мире, не отменял. Конечно, это же не отменяет и того, что разумные склонны к самолюбованию, аристократ может злоупотреблять властью или мирно растрачивать состояние, нажитое предками, но умения контролировать себя и эмоции сей факт не отменяет.

Как не печально, это признавать мне, артефактору, но на мышление каждого из нас оказывает слишком большое значение воспитание. А если девушку или юношу растить с тем, что они должны знать свое место и не гордиться этим местом, а стыдиться и втягивать голову в плечи, то в какие тряпки не наряжай и как не учи держать спину, а страх не уйдет из глаз. Потому что стоит закончиться приему или званому обеду, как слабой или слабому укажут на его место. Смятение может превратиться в злость, но не исчезнет, не станет никогда внутренним спокойствием, как и истинной уверенностью в себе, в своих силах.

Если только сам разумный не пожелает расти над собой, не пожелает наработать в себе нужные качества, необходимую мудрость а это желание может вырасти в любом, только если на пути встретиться наставник, танар, способный показать, как следует мыслить, но таких мудрецов во все времена было мало. Кем бы я была, если бы не безмерная забота деда и непоколебимое влияние Даремора, привившего порченному магией ребенку слишком много вампирского хладнокровия и твердой решимости?

Будь я Ристит, то легко могла бы не заметить муки в глазах волка, но я артефактор, Ратри, а мы не умеем не замечать аур, а я не имею права отворачиваться. Голос совести и позыв расы, что б их !

Это как бросить тяжело раненного, будучи целителем. Не то, чтобы это был грех, ведь оправдание себе всегда можно найти, но огромная, несмываемая с сердца души подлость. А учитывая, что я слишком мало контактировала с внешним миром, то просто не научилось закрывать глаза на то, что вижу.

Шевеление повадок моей расы глубоко в голове каждый раз заставляет делать то, что делать не стоило и влезать туда, куда никто кроме нас не влез бы. Может, это еще одна причина, почему артефакторы вымирающая раса. Наши порывы спасти, уберечь, вмешаться Жаль, что я не человек могла бы не заметить серо-черных переливов в ауре волка. И жаль, что не вампир могла бы проигнорировать. Но, в ушах тут же прозвучал жалобный скулеж молодого оборотня, когда вожак готовился его убить.

Лис чуть округлил глаза, заметив перемену в выражении моего лица и изменение в ауре я больше его не боялась.

– Не окажите ли мне честь в небольшой прогулке? спросила я, уверенно глядя в его глаза.

Он чуть повернул голову и едва заметно принюхался. Оборотни всегда больше нюху верят, чем глазам. Я приветливо улыбнулась.

– Д-да, – чуть запнувшись, отозвался юноша, явно не веря, что беседа все-таки состоится: – лура, мне будет несказанно приятно ваше общество.

Лис одним прыжком перемахнул через три ступени и предложил мне руку. Я с улыбкой взяла ее и спустилась с последней. Мы шли молча. Волк быстро приноровился к моему шагу и, бросив на меня внимательный взгляд, замедлился, оказываясь на полкорпуса назад. С трудом подавила в себе признаки удивления. Для оборотней, женщина всегда должна идти чуть впереди. Это знак вежливости и почтения. Если девушка отказывается от такого положения мужчины, то это явный знак недоверия и отказа, если речь идет о намеке на ухаживание. Вот уж чего не ожидала, так это того, что волк будет выказывать такое уважение простой луре.

Скосила глаза и заметила настороженный взгляд Лиса, который явно ждал моей реакции. Я сделала вид, что не заметила его маневра.

Несколько минут шли молча, пока одна из тропинок не вывела в укромный закуток из каменной скамейки и пары вазонов. Со стороны основной аллеи этой лавки было невидно. Я присела и выжидательно посмотрела в глаза Лиса.

Пауза затягивалась. Волчонок мялся и не знал с чего начать.

– Вы хотели мне что-то сказать? спросила я.

– Лура, я хотел бы принести вам свои извинения, – тихо и медленно выговорил юноша, глядя на меня из-под челки.

У меня отвисла челюсть. Нет, я, конечно, многое могла предположить, но чтобы волк-оборотень просил прощение за выполнение приказа своего альфы?! Быть не может

– Что случилось? уже чувствуя, что в очередной раз чего-то не учла, проговорила я.

Лис вздрогнул.

– Как вы ?

– Что?! повысила голос, но тут же догадалась, что могло привести молодого чистокровного ко мне с извинениями: – Марк?

Лис еще раз вздрогнул, отошел на шаг и посмотрел на меня круглыми, звериными глазами.

– Я не знаю, что вы сделали, но Поймите, лура, я понимаю, что не имею права просить вас о прощении для него. Понимаю, но он мой наставник. Волк, не бросивший меня в самое трудное время моей семьи. Я не мог не попробовать вымолить у вас прощение для него! Умоляю, простите его, избавьте

– Молчи! я подняла руку. Ты можешь толком объяснить, что случилось за несколько часов такого, что ты бросился меня искать по запаху?

Лис пару мгновений внимательно всматривался в мои глаза, а потом как-то обессиленно присел рядом на лавку и выдал:

– Он умирает, лура, и я знаю, что это действие вашей магии.

Второй раз отвисла челюсть, а потом я почувствовала, как на голове зашевелись от страха волосы.

– Где он? я вскочила на ноги. Вы сообщили лекарям? Он у целителей?

– Нет, Марк запретил обращаться к ним, а пока в нем есть жизнь – никто из стаи не ослушается приказа.

Я только отмахнулась и быстро пошла по тропинке.

– Где он?

– В убежище, – как-то сдавленно ответил парень, нагоняя меня.

– Веди!

Мы практически выбежали на главную аллею. В голове метались самые разные мысли. От желания: придушить дракона, если это все-таки он достал оборотня. До желания: прямо сейчас вызвать тень – и сорвать, ко всем исчадьям Инферно, всю свою маскировку. Столько трудов, столько сил было вложено в артефакт. А еще, набатом в голове билась мысль, что это я виновата, я опять что-то не учла в своем плане и упустила драгоценное время на пространный треп с магами, девушками, драконами и вампирами.

– Я ничего не делала твоему альфе! твердо сказала я. Быстро, коротко и по существу, что случилось после нашей встречи?

– Ему стало нехорошо, лура, почти сразу после того, как мы ушли. Так плохо, что уже через пару часов он уже не вставал. И становилось все хуже и хуже. Сначала лихорадка, а потом началось магическое истощение Это правда не вы, не ваши чары?

Я выругалась. Нет, не имеет смысла разговаривать с этим волком. Почему Марк не соизволил обратиться к лекарям – мне, тоже было понятно. Без щитов и собственной маскировки всем станет ясно, что в его теле слишком много чуждой ауры, которой у оборотня просто быть не может. А его ошибка ляжет несмываемым пятном на стаю. На всех волков, которые примкнули к нему. На душе стало тепло от понимания, что этот мужчина может и был глупцом, но уж точно не подонком. Он заботился о своих, как и должен вожак зверолюдей. А значит, чутье не подвело.

В голове расцвела очевидная догадка того, что все-таки случилось с волком. А от понимания, всей опасности и собственной глупости в душе вспыхнул гнев.

Мы бежали долго. Достаточно скоро отдалившись от основных широких аллей и переместившись на тонкие, почти незаметные тропки. Скоро в зарослях парка пропали и корпуса факультетов, а тропки окончательно размыло в грязевую кашу. Я не сразу сообразила, что эта часть Школы отгорожена многочисленными заклятьями. Тут были и плетения для отвода глаз, и сигналки, и слабые боевые заклятья. Мой проводник легко огибал выставленные ловушки, а я старалась наступать с ним след в след, потому что привлекать внимание к стае молодых оболдуев мне не хотелось, так же как и Марку. Пока бежали, я мысленно перебрала все знакомые мне заклятья исцеления и все силилась понять, что же случилось?

Школа была так стара, что тут имелись не только территории, нанесенные на карты, но и многочисленные тайные ходы, подземные переходы и укромные уголки. Оборотни, как и вампиры, склонны к скрытности и клановости, но оборотни особенно тяготеют к укромным уголкам. Марк, наверняка, подозревая, что может умереть, сделал все, чтобы скрыть свои слабости. В воздухе хорошо чувствовались стирающие следы, совсем свежие чары. Когда мой проводник резко повернул в заросли темного кустарника, я едва не рухнула в грязь, попытавшись так же резво повторить его маневр. Поскользнулась, и с трудом удержав равновесие, почувствовала, как заныла правая нога.

Мы выбрались на большую поляну, хорошо перерытую звериными лапами. В стороне стоял почти разрушенный одноэтажный дом, с провалами окон и рухнувшей крышей. Когда-то это место было чьей-то лабораторией или зверинцем, а сейчас логовом дурных волков.

Лис легко запрыгнул в одно из окон и подал мне руку. Мы прошли к противоположенной стене и волк, поглядывая на меня блестящими звериными глазами, прошептал заклятье. Морок спал, открывая проход в подвалы забытого здания. Я без приглашения прошла первой и постаралась быстро спуститься, насколько позволял полумрак и нарастающая боль в подвернутой ноге. Пришлось обезболить растянутую лодыжку.

Логово оказалось просторным нижним этажом добротной кладки, из-за чего я уверилась, что когда-то это была алхимическая лаборатория Второго Потока. Здесь не было влажно, а в воздухе неуловимо пахло магией. Стены большой залы, по размерам не сильно уступающие общей тренировочной арене, были украшены многочисленными светильниками с тусклым белым сиянием. Я ошарашено замерла, оглядывая многочисленные плоские спилы, явно созданные магией земли, устланные шкурами. Это было не просто укромное место, коих, на территории Видьят у этой стаи немало, а место для отдыха. Здесь явно не проводились тренировки. Только шкуры и плиты для отдыха в звериной форме.

– А где все? удивленно спросила я. Быть не может, чтобы стая не знала про состояние своего альфы.

– На учебе, – буркнул, спускающийся за моей спиной, волк. Приказ Он не пожелал, чтобы стая была рядом. Особенно, когда Карла, она у нас знахарничает с детства, попыталась его исцелить. Разгневался – и отослал всех отсюда.

Я кивнула.

– А ты, значит, ослушался?

Лис сверкнул глазами, но стиснул зубы и отвернулся.

Привкус моей магии я уловила почти сразу. И непроизвольно скривилась от подтверждения опасений. Бросилась на источник такого знакомого и такого ненавистного мне аромата, который никто из волков просто не смог бы уловить. За одной из опорных колон, в темном углу, подпирающих высокий потолок, было устроено очередное ложе из шкур и подушек.

В свете тусклого кристалла на мокрой от крови и пота шкуре лежал Марк, хотя узнала я его только по аккуратной бородке.

За моей спиной сдавленно охнули, но прежде чем обезумевший младший бросился к своему вожаку, я запустила заклятье сна. Парень даже не успел понять и буквально влетел в круги вспыхнувшей магии. Издал какой-то невнятный звук и осел на пол в глубоком сне.

Посмотрела на волка, который настолько привязан к своему альфе, что переступил через звериную гордость и силу его флюид при приказе. Присела на корточки у его головы и почти без усилий провалилась в его разум. Быстро стерла последние изменения его вожака, который тот, все-таки успел увидеть, и встала.

– Тень! приказала я.

Черный сгусток отделился от пола и вытянулся каплей, вставая передо мной.

– Его, – кивок в сторону спящего, – в угол и укрыть. Шкуры убрать.

Пока послушная тень выполняла поручения, я присела на краюшке каменного ложа и принялась рассматривать грозного убийцу и шантажиста. Марк сейчас не выглядел тем красивым и злобным чудовищем, которым так уверенно предстал передо мной в беседке. Он вообще не выглядел человеком, да и волком тоже.

Мужчина застрял в какой-то жуткой, движущийся вариации промежутка между двух форм. Нагое тело без шерсти, но череп по-звериному выдвинут чуть вперед, что в сочетании с халеной бородой, смотрелось удручающе. На руках когти, а ноги неестественно длинные с волчьими ступнями, когда пятка намного выше и дальше от пальцев, чем у человека. Мужчина беззвучно хрипел, дышал прерывисто, а на коже вместе с потом проступали и кровавые капли, смешиваясь бурой коркой на синюшной коже. Под кожей бугрились и опадали беспрестанно меняющиеся мышцы и кости. Будто тело, никак не могло выбрать: каким ему быть, и какую форму, из двух, выбрать.

Повинуясь моему мыслеобразу, под телом волка раскрылась пентаграмма обезболивания, потом похожим заклятьем расслабила мышцы и заставила сердце, готовое в любой момент разорваться от нагрузки, успокоиться. Потом пришлось повторять цепочку снова и снова. Только через четверть часа и уйму магии процесс разрушения удалось остановить. И только, когда рваное дыхание волка стало равномерным и плавным, я позволила себе улыбку.

– Эко, тебя корежит, страшный зверь!

Марк приоткрыл глаза и посмотрел на меня мутными разными зрачками. Один глаз у волка был вполне человеческим, а вот второй уродливой вариацией незаконченной трансформацией в зверя, и лопнувшими от напряжения сосудами.

– Ты что ты здесь делаешь? то ли прохрипел, то ли прорычал альфа.

Я опустилась на колени, чтобы ему было удобнее смотреть мне в глаза.

– Пришла, – пожала я плечами с грустной улыбкой. Ты уже понял, что тебя убивает?

Я положила руку ему на грудь и принялась восстанавливать разодранные магопотоки в теле.

Мужчина всмотрелся в мои глаза. Я не стала его мучить – и открыла одну из внутренних иллюзий. Марк сначала ничего не понимал, потом его зрачки расширились, а из груди вырвался изумленный возглас.

Я только и могла еще раз невесело улыбнуться и восстановила внутренний маскировочный щит.

– Быть не может Мертвая душа

– Как видишь, – я запустила еще несколько заклятий на восстановление, не отрываясь от работы с его даром. И не «Мертвая душа», а «Белая Пелена». Ты же почти выпускник уважаемой Школы, как можешь употреблять деревенские названия ?

Я укоризненно покачала головой.

Марк устало прикрыл веки.

– Значит, это все

– Ну, зачем же так сразу? возмутилась я. А как же стая?

Марк ухмыльнулся.

– Я знаю, что это за проклятье, девочка. Не стоит меня успокаивать

– Нет, представления не имеешь, – уверенно парировала я.

Волк открыл глаза. И в его уже совершенно человеческих глазах появилось то самое выражение, которое я часто видела в глазах слуг поместья, некоторых танаров и немногих знакомых, которые были посвящены в тайну. Жалость слабая, ничего не значащая жалость, без каких либо сильных примесей. Без скорби, без сострадания, без желания помочь, без понимания, просто легкая грусть. Терпеть это не могу!

Скривилась и отвернулась, уставившись на свои руки.

– Можешь не спешить молить Праха о прощении за свои великие прегрешения, волк! иронично проговорила я, укрепляя корни его дара в теле. Белая Пелена штука послушная, и подчиняется своему вместилищу.

Я вынырнула из его тела, подняла влажную от крови ладонь и раскрыла в стороны пальцы, безошибочно определив точку выхода магии из тела.

– Пасть прикрой и постарайся не орать, – жестко сказала я. Будет больно!

Сжала ладонь в кулак и дернула ее вверх, призывая споры Пелены. Марка выгнуло дугой в жуткой, корежащей тело, судороге. Ощущения, конечно, не сравнить с впечатлениями от застывшей трансформации, но тоже не слишком приятно. Когтистая рука прошла в опасной близости, едва не срезав мне половину лица. Несколько мгновений я смотрела, как под сжатым кулаком собирается маленький, не больше ногтя большого пальца, комок магических спор грязно-белого оттенка. Внимательно оглядела, застывшее в чудовищной скульптуре, тело мужчины, высматривая упущенные споры, и только убедившись, что оборотню несказанно повезло не помереть до моего прихода, позволила спорам вернуться на свое место.

Перетерпела, замораживающий изнутри холод, магической смерти и открыла глаза. Наверное, момент всепоглощающего холода длился несколько дольше, чем я думала, потому что когда белая муть перед глазами рассеялась, меня встретили внимательные глаза Марка. Волк уже был полностью в теле человека, только бурые разводы на коже говорили о том, что еще минуту назад мага ломало в корчах проклятья. Большая, уже по-волчьи горячая ладонь мужчины сжимала мою руку.

Я вздрогнула от понимания, что даже не почувствовала его прикосновения. Скривилась от того, что споры все-таки уничтожили часть моей плоти, возвращаясь на свое исходное место, и отдернула руку. Смотреть на это лицо, на котором сейчас читались не совсем нужные мне эмоции, было откровенно противно. Тем более, внутри все еще жег смертельный холод, а я в такие моменты люблю быть одна.

Волк попытался подняться, но я легко вернула его обратно.

– Лежи смирно, альфа! А то, усыплю!

Марк всмотрелся в мое лицо и подозрительно быстро затих. Пока заклятья облегчали работу его регенерации я задумалась о насущном.

Проклятье Белой Пелены имеет препоганую особенность передаваться магическими спорами, но в очень редких случаях, иначе бы я уже давно убила всех вокруг себя. По здравому размышлению я пришла к простому выводу: на Марка мое проклятье среагировало, потому что в нем произошло слишком много магических искажений, за время его игр с нашей кровью. Он перестал быть волком, но еще не дорос до чудовища со своей защитой и своим собственным излучением. Вот проклятье и обратило внимание на такой редкий деликатес. Или же, что более вероятно, волк сам использовал на мне магию, в попытке утянуть побольше из крови. Вот и получил по полной.

Большинство жертв этой гадости ждет мучительная смерть в течение пары дней. Мне повезло только потому, что у артефакторов нет магорезерва и уничтоженная магия, достаточно быстро восстанавливается. Ну и конечно, неведомый могущественный друг деда, который не дал мне окончательно раствориться в белой мути, а связал проклятье внутри тела, что уже само по себе удивительно и повод для написания академического фолианта.

Белая Пелена получила свое название потому, что последним, что видит умирающий, способный говорить, – это белая мутноватая, дрожащая дымка. Да, и магоспоры этой гадости тоже белесые. Изначально проклятье задумывалось, как средство защиты от некромантов. Еще в те времена, когда их было не в пример больше чем сейчас. Многим из аристократии, власти, торговли, магических орденов не нравилось перспектива, что любого умершего можно вызвать на разговор в виде призрака, а тот некроманту не сможет солгать.

Стараниями неизвестного темного умельца, предположительно некроманта, чье имя история не сохранила, было-таки создано средство уничтожающее эфир, как структуру, из которой состоит призрак. Умирающие сначала познавали на своей шкуре смерть дара, а потом и угасание тела. Чуть позже выяснилось, что процесс невозможно остановить или хотя бы замедлить. Проклятье неумолимо уничтожало разумного, стремительно выжигая изнутри.