Текст книги "Сердце Волка (СИ)"

Автор книги: Мария Бурбовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7. Убийство

– Я же просил… – Пашка метал молнии. – Почему? Неужели так сложно было просто пойти со мной?

– Иначе он бы ушел! – почти крикнула Лера и добавила уже чуть спокойнее. – Я не могла позволить ему этого.

– Покажи руку, – потребовал Пашка. – Это было очень опрометчивое решение. Ты же могла погибнуть…

И на этот раз он знает о ране? Да что у него за суперспособность!

Лера еле сдерживалась, чтобы не сбежать. Ей не удалось убить Волка, так может, в следующий раз повезет? Она медленно протянула руку с красной полосой на запястье. Пашка бережно взял ее и оглядел.

– Успокойся. Я ведь жива.

– Да не могу я успокоиться!

– Что на тебя нашло? Ты весь какой-то… дерганый, что ли.

– Я не знаю, – пробормотал Пашка и опустил голову. – Такое ощущение, будто… черт. Словно в меня залили целую тонну злости и волнения. Так фигово я себя еще никогда не чувствовал.

Ник подкрался просто мастерски.

– Ты опять влезла в какое-то дерьмо? – пробормотал он. Лере хотелось засмеяться, но сил уже совсем не осталось.

– Можно и так сказать. Что там с Дианой? – спросил Пашка.

– Постепенно отходит от испуга. Но сколько бы ее мама ей ни говорила, толку нет. Она все равно верит в эти большие желтые глаза.

Лера воспользовалась заминкой и спрятала руку в карман. Пашка некоторое время смотрел на нее, словно оценивал, затем вдруг спросил, глядя на зажатое оружие в ее руке:

– Что у тебя с ножом?

– А, это… сломался. Прямо в лапе Волка.

– Ты все же смогла его поранить? – встрепенулся Ник.

Лера кивнула.

– Ладно, идем. Рана сама себя не вылечит, – сказал он.

Пока Ник зашивал, Лера рассказывала сны. Получалось так себе, потому что на запястье было кудабольнее, чем на ноге. Пашка здорово подействовал ей на нервы, и она теперь чувствовала себя провинившейся. Волк куда-то сбежал, а Лера не смогла его остановить. Ей было стыдно, потому что она не выполнила просьбу друга, умудрилась отломать кусок ножа и упустить оборотня.

– И потом… последнийсон был самым странным, – дрожащим голосом сказала Лера.

– Самое смешное – это то, что сны эти снятся только тебе, – сказал Пашка. – И ты так говоришь, будто все это обязательно должно случиться.

– А почему бы и нет? – растерялась Лера. – Это слишком похоже на правду, чтобы быть ложью. Серьезно, все эти сны… они такие странные, но при этом… да, и я теперь боюсь засыпать, но… вдруг они как пророчество? Может, это все будущее… вещие сны. Не знаю.

– Я закончил. Может, еще ногу посмотреть? – предложил Ник. – Точно симптомов заражения нет?

– Посмотри, – тут же откликнулся за Леру Пашка, не дав ей и рта раскрыть. – Это было бы очень кстати.

Ник работал так аккуратно и спокойно, что глядя на него, можно было смело сказать – мастер в своем деле. Каждый второй пациент при входе в операционный блок нервничал, хотя бы чуть-чуть, но хладнокровие Ника в любой ситуации быстро успокаивало. Он снова размотал бинт. Лера затаила дыхание.

– Гляди-ка, – воскликнул тот. – Да у тебя отличный организм! Гноя не вижу, да и края царапины почти стянулись. Бычье здоровье, быстрая регенерация, поздравляю! – Ник похлопал ее по плечу.

Лера облегченно рассмеялась. Один из крупных булыжников свалился с плеч. Пашка расплылся в улыбке.

– И снова: если случится что-то подобное, не молчи, – наставлял Ник. – Тебе же хуже. А, вспомнил, еще: не позволяй ему трогать твой нож. Возьмет, чуть выше своей головы поднимет, и все, ты уже не дотянешься и драться не сможешь, – он улыбнулся, вел себя так, как будто разговаривал с маленьким ребенком после проведенной операции. Причем так умело, как будто Ник проделывал этот фокус много раз: расположить к себе пациента, заверить в том, что ничего страшного не случится, прооперировать, сказать: «Я же говорил», улыбнуться и отпустить к родителю, что Лера даже сама почти повелась, но вовремя опомнилась.

– Ник! – с укором воскликнула она.

– Да ладно, ладно. Молчу.

– Так как же ты заставила его уйти? – вернул разговор к теме Пашка.

– Мне достаточно было садануть его ножом по лапе, а потом закричать: «Пошел прочь». И… стойте, как думаете, у него могут быть блохи?

– У вас тут такой штурм мозга, – пробормотал Ник. – Что я даже подумываю, а не присоединиться ли к вам.

– Боюсь, ты ничего не поймешь, Ник. Да я и сам ничего не понимаю. Иногда… мне бывает страшно, что мы не справимся. Что я потеряю кого-то… как тогда. И… что не успею вам сказать.

– Что сказать? – Лера дернулась. Она не чувствовала себя лишним, непосвященным в какие-либо тайны человеком, если ей недоговаривали. В такие моменты ей просто хотелось узнать: считают ли эти люди ее по-настоящему близким человеком, если их связывает что-то большее, чем система начальство-работник или знакомый-должник.

– Но сейчас еще не время, – быстро проговорил Пашка. – Я… когда-нибудь… вы об этом узнаете. Обещаю.

– Не стоит разбрасываться обещаниями, – процедила Лера.

– Ладно. В любом случае, я не перестану просить тебя прекратить. Волк опасен. И если у тебя есть нож, это не значит, что ты можешь защититься. Я не знаю, что я сделаю, если ты опять сбежишь, но это меня и пугает. Надеюсь, нам обоим хватит ума не делать глупостей…

Пашка осекся и посмотрел на Леру: та сверлила его взглядом.

– Что?

– Она ждет извинений, – тут же сказал Ник.

Некоторое время Пашка переводил взгляд с брата на Леру. Ник выразительно поднял брови, будто говоря: «Ну не тупи, делай что тебе говорят». Наконец до Пашки дошло, и он сказал:

– Черт. Прости за тот день… Мне надо получше следить за собой и за своим языком. Я вообще могу наговорить чего лишнего, поэтому… да, прости меня.

– И ты обещаешь… – подсказал Ник.

– И я обещаю, что больше такого не повторится.

Ник победно и гордо улыбнулся, как будто его брат только что стал чемпионом города, а не извинился.

– Я тебя прощаю.

Уже давно сгустилась ночь. Лера с трудом дошла до дома. Глаза слипались почти так же, как утром, перед тем, как произошло короткое замыкание. Раза два или три ей казалось, что кто-то упрямо преследует ее, и так до самого дома, но это оказалось лишь игрой перепуганного воображения. Сегодня был трудный день.

Лера утром едва продрала глаза. Швы болели, голова кружилась, а в глазах темнело каждый раз, стоило ей встать. И при этом она не решилась выпросить выходной. Не посмела.

Ольга Дмитриевна крутилась вихрем. Похоже, сегодня у нее удачный день. И вся как будто светится от счастья… ну да, вчера выяснилось, что ее дочь жива и невредима. И даже Саня словно был рад… в таком состоянии Лера его еще никогда не видела, потому что его обычное настроение – мрак. Хмурое выражение лица, сдвинутые брови. Но так даже лучше. Оказывается, с его желтым ежиком на голове ему очень шла эта острозубая улыбка.

А сама Лера была причиной всех несчастий. Она свалила несколько мешков с мукой, когда проходила по тесному помещению и чуть не обсчиталась с ценой. Ужас.

Кроме происшествий, описанных выше, ничего больше не случилось. Лера решила пораньше лечь спать, чтобы нормально выспаться. Засыпая, она подумала о тех слухах, которые до нее дошли, – что Ольга Дмитриевна сняла номер в отеле для дочери и теперь каждый день ее навещает. Но никто не знал, почему бы ей просто не привезти дочь домой… семейные обстоятельства.

Зато утром было намного лучше. Боль на ранах еще не прошла. И стоило кому-то случайно коснуться руки или ноги Леры, она снова вспыхивала с новой силой.

– Алло?.. Алло-о, – Лера не понимала, зачем Пашка ей позвонил и молчал. Но спустя несколько секунд с другого конца линии раздался голос.

– Это я, Ник. У нас опять кое-что… на этот раз давай сразу к Пашке домой.

Лера бросилась одеваться. Вот что за привычка – вещи раскидывать… когда вернется, сразу попытается отучиться. А пока…

Дождь мягко шлепал по улицам. В мокром асфальте отражались выключенные фонари, пасмурное, затянутое тучами небо смывало все краски с мира.

Одышка разрывала легкие.

Крики оглушали. Даже дождь, и тот, казалось, присоединился к школьникам. Ноги гудели от безостановочного бега.

Мальчик на последнем издыхании бежал по улице, прыгая через лужи и стараясь не оступиться. Разъяренные вопли все приближались. Он обернулся.

Длинной вереницей по улице растянулось двадцать человек. Его одноклассники. И все бежали. Бежали за ним. Он не боялся. Только чувствовал боль.

– Гоните сатаниста! – завопила Щепкова и прибавила ходу.

– Гоните в шею! – подхватил Луженко.

– Тебе здесь не место! – крикнула еще одна девочка.

Эти слова стояли в ушах мальчика. Он повторял их про себя. Он уже давно не был новеньким. Он стал чужим.

Стоило лишь подумать о Щепковой, как его тут же захлестывало горькое чувство. Он думал, что хоть она среди всех этих остолопов будет мыслить нормально, но увы – и ее поглотил раздор.

Предала.

Но мальчик прекрасно понимал, что в этом есть и его вина. Не стоило так привязываться к людям, прежде чем узнавать об их змеиной сущности.

Предан.

А ведь началось все с одного – с Луженко. Ведь именно он развязал конфликт почти из ничего. Новенький пришел в класс, ну и что с того, что необычная внешность? Нет, надо было ему обязательно нагрубить, прогнать и еще порадоваться сверх этого.

Предан.

И Панов вслед за ним. Не захотел показаться добродушным идиотом, поддерживающим всех и вся. Не захотел показаться глупее какого-то Луженко и упасть в глазах всего класса.

По щекам мальчика текли слезы. Но счастье, из-за дождя этого никто не видел.

Чувство гнева, грусти и одиночества бурлили уже у самого горла, готовясь вырваться наружу.

Мальчик не заметил торчащего из земли железного прута, оставшегося после смены водопроводных труб, споткнулся и с воплем упал. Штанина у лодыжки разошлась, на коже показался глубокий порез. Толпа за его спиной, стремительно приближаясь, взорвалась оскорблениями.

– Нытик!

– Маменькин сыночек!

– Слабак!

«Они меня ненавидят,» – подумал мальчик.

– Да, – ответил ему голос.

– Они меня презирают.

– Да.

– Но почему я должен терпеть все их выходки?

– Я рядом. И я не дам тебя в обиду.

– Я не могу… – прошептал мальчик, качая головой. Силы вдруг оставили его. Хотелось остаться так и лежать здесь, в уличной грязи, под градом пинков и ударов. Он обернулся. Оставалось всего каких-то десять метров до угнетателей.

– Позволь помочь тебе. Вместе мы сможем наконец жить нормально… ты же этого хочешь?

– Да… – мальчик дрожал от злости.

– Вы только посмотрите! Он сам с собой разговаривает!

– Тогда расслабься…

Мальчик повиновался. Уставшие мышцы болели. Несколько секунд ничего не происходило.

И тут он почувствовал, как какое-то тепло разливается по всему его телу. Заполняет всю его сущность. Усталость как рукой сняло. Мутные мысли тут же осветились ярким лучом энергии. Мальчик чувствовал, что ему становится лучше.

Он встал. И обернулся. Злость запульсировала бешеным огнем, сигнализируя о том, что пора нападать.

– Что опять? – спросила Лера с порога.

– Волк опять, – протянул Ник. – Даже не знаю, как именно все случилось, но… мне это ох как не нравится.

И Лере тоже не нравилось. Она уже заметила разложенную на столе аптечку – бинты, стаканчик с водой, йод и зеленка, пинцет. Потихоньку чувство тревоги стало распространяться…

– О, боже… – выдохнула она, когда вошла в комнату.

Пашка сидел на табурете перед столом. Ник склонился над ним и пытался что-то достать из его руки с помощью второго пинцета, который держал в руках. У первого, похоже, обломался кончик.

– Ч-что произошло?!

– Пока Пашка не может говорить, – протянул Ник. – Надо подождать.

Прошло несколько минут молчания. Лера облокотилась о стену и сложила руки на груди, стараясь скрыть трясущиеся коленки. Пашка зарычал.

– Спокойно, братик, – пробормотал Ник. – Осталось немного.

– А-с, – выдавил Пашка.

– Ник, долго еще? – спросила Лера.

– Если бы Пашка не дергался, я закончил бы гораздо быстрее, – проворчал Ник.

– Гр-р, – захрипел тот, напрягся и вцепился руками в стол, да так, что он со скрипом сдвинулся с места.

– Вот-вот, – продолжал бормотать Ник. – Осколок вошел глубоко… Очень глубоко. В следующий раз будь осторожен, ладно?

Пашка промолчал. Он сидел с крепко сжатыми зубами, стараясь вынести боль.

Осколок?!

– Есть! – вдруг прошептал Ник и повернулся к столу. Пинцет, который он держал в руках, сжимал окровавленный кусочек металла. Ник опустил его в стаканчик с водой и положил пинцет. Затем принялся за бинты.

Лера подошла ближе и уперла руки в колени, рассматривая осколок. Затем разогнулась, достала нож и покрутила им возле стаканчика, сравнивая. Он. Определенно. В ее воображении уже строились всевозможные догадки, но она не смела даже думать о самой страшной из них. Но… слишком долго она пряталась за тем, что это все могли быть лишь предположения. Со знакомства с Пашкой прошло немало времени, и Лера не один раз убедилась в том, что в чем-то они с Волком похожию. Эта мысль давила на нее изнутри. И она тянет время, пока Волк вершит свой план…

Лера всеми силами скрывала беспокойство, грызущее ее изнутри, и выходило пока, вроде, убедительно.

Может, настало время просто взглянуть правде в глаза?..

– Ну теперь-то ты можешь рассказать, что случилось? – Лера готова была зарыться в землю от стыда, потому что это прозвучало с таким жестким металлом. В душе ей сразу стало неприятно от собственного тона. Но, раз уже решила играть роль беспристрастного судьи, придется мириться. Она погладила нож по лезвию.

– Не помню, – понурив голову, пробормотал Пашка. – Хоть об стенку башкой бейся, я ничего не могу вспомнить.

– Ты меня так не пугай, – нахмурился Ник. – Нам твоей амнезии тогда по горло хватило.

Пашка вяло улыбнулся. Лера не знала, так ли это на самом деле, но выглядел он так, будто тоже сильно устал и понимал не больше, чем все остальные.

– Под каким, говоришь, углом ты всадила нож Волку? – Ник внимательно изучал рану. Кожа вокруг нее сильно покраснела и опухла.

– Примерно… сорок пять градусов, – растерянно ответила Лера, дезориентированная этим вопросом.

– Так-так… рана свежая, потревоженная. Осколок был под углом… сто восемьдесят градусов. На глаз определять сложно, но на сорок пять это никак не катит.

Ник замолчал.

– Я был дома. Мы оба слышали вой, и возможно, это был Волк. На моих глазах ты вышел из дома, чтобы проверить ловушки, а потом ввалился сюда с этой штукой. И ты… правда не помнишь ничего об этом вечере?

– Да.

– Значит, Волк решил навести подозрение на Пашку, – Ник сложил руки на груди и хмуро посмотрел на Леру. – Другого предположения у меня нет. Сразу после драки с Волком мы говорили, помнишь? И знаешь, Пашка не выглядел раненым, больным или что-то в этом роде. Волк его еще и головой приложил, – он указал на пятнышко крови под волосами на затылке брата. Лера только сейчас заметила это. – Неудивительно, что ты не помнишь.

Лера провела пальцем по краю ножа, откуда откололся кусочек.

– Ладно, допустим, – Лера убрала нож и снова сложила руки на груди. – Но зачем Волку это делать? Он ведь знает, что мы догадаемся? – но в глубине души она была так рада тому, что это было лишь недоразумение.

Вот же черт… Лера уже настолько привязалась к Пашке, что просто надеетсяна то, что это ошибка. На то, что все уладится… глупо это. И она… она размякла. И уже не желает и не может смотреть этой самой правде в глаза, даже если это можетоказаться ложью.

– Похоже, он отчаялся, – вставил Пашка. – С таким противником, как ты, не каждый день… сталкиваешься. Если тыего так саданула, то на мне он, похоже, решил выместить свою злость. Не представляю, как он до сих пор тебя не разорвал.

Лера не сдержала улыбки. Она опустила голову и покачала ею, но все равно ликовала в душе. Эти слова здорово подняли ей настроение.

– Волк же не дурак. Он затеял какую-то опасную игру… нужно быть осторожнее, – сказала Лера. – А ты еще и обвиняешь меня в том, что я постоянно с ним дерусь. Он сам нападает.

– Лера… – тихо позвал Пашка. – Ты же помнишь. Когда ты пошла драться с Волком… в тот момент, когда я увидел глаза в лесу, это ощущение… усилилось. Как будто я ощущал собой присутствие оборотня там. И это… – он потупил глаза. – Прости меня. Когда тебе нужна была помощь, я искал тебя и даже не додумался пойти в лес. Можешь считать, эта твоя рана из-за меня. И еще раз прости.

Лера подошла ближе к Пашке. Тот мгновенно сгорбился во все позвонки, словно ожидал удара. Ник смотрел на все это с явным удовольствием. Лера растрепала рыжие волосы и сказала:

– Прощаю.

Пашка поднял голову. Взгляд у него в этот момент был щенячий – счастливый и облегченный.

– Спасибо, – выдохнул он. – Что… почему ты так на меня смотришь? – Ник довольно ухмылялся. Затем усмехнулся, отвел взгляд и по-настоящему рассмеялся.

– Да нет, ничего. Просто… ребята, да вы хоть знаете, как мило смотритесь вместе? – Пашка тут же отвернулся и покраснел.

– Заткнись, – пробормотал он.

Наверное, Лера должна была немного разозлиться, обидеться или что-то в этом роде. Но благодаря Нику камень на ее сердце раскололся на такие же мелкие кусочки, как осколок ножа. Интересно, когда она в последний раз так хорошо себя чувствовала?

– Ладно, – сказала она. – Извините, но мне пора. Пока, братья Гримм, – попрощалась с друзьями Лера и вышла на улицу.

В воздухе витала тревога.

Она ощущалась не так легко, как обычно.

Казалось, она клубилась здесь целыми облаками, вдыхать которые было тяжело и страшно. Но самый сильный эффект они имели уже после, когда ощущается этот лютый ужас… Напряжение наэлектризовало атмосферу. Теперь, со сгустившейся тьмой, видеть было невозможно.

Все лампы разбиты. Под ногами ощущается звонкий хруст чего-то – так сразу и не поймешь, стекло это или что-то более страшное. Где-то рядом произошло убийство… и даже невозможно понять, кто убит и убит ли вообще.

Даже припав к полу не спасешься. Начинаешь шарить руками по нему в поисках тела или чего-то еще. Но вместо этого натыкаешься на багровую липкую лужу… И постепенно в твоей памяти пробуждаются странные образы – призывный вой, за которым следует появление больших желтых глаз…

Диана дышала часто и напугано. Ей постоянно мерещилось, что опасность рядом… что сейчас она выступит из мрака и тогда уже не останется никого, кто мог бы доказать его виновность… и что рядом… он.

Она подняла руки. Кровь натекла целой лужей и теперь неприятно высыхала на пальцах и ладонях. Диана испуганно обернулась – за стеной послышался какой-то шорох, и снова уперлась руками в пол. Свежая кровь… Она еще горячая. Диана ахнула, когда вдруг почувствовала под своими ладонями что-то теплое и мягкое.

Внезапно чья-то быстро слабеющая, по ощущениям почти призрачная рука коснулась ее запястья пальцами. От страха и неожиданности Диана закричала… все посторонние шумы тут же стихли. Даже лесные звуки за окном словно прекратили свое существование. Она молниеносно отдернула руку, отскочив в сторону и наткнувшись в темноте на опрокинутый шкаф.

За дверью послышался топот. Диана громадным усилием воли заставила себя замолчать. Кто знает… помощь это или подкрепление убийцы.

Дверь резко распахнулась и глухо стукнулась о стену ручкой. Чья-то рука несколько раз щелкнула выключателем, затем вдруг в глаза Диане ударил яркий и чуть голубоватый свет фонарика. На пороге стояла черная тень. Она быстрым движением оказалась за спиной Дианы и подхватила ее на руки. Та снова закричала, пытаясь отбиться. Чей-то успокаивающий голос шептал ей на ухо ласковые слова, но она уже ничего не слышала от безумного ужаса и снова пыталась ударить. Ее ноги оторвались от пола, фонарик упал на пол, осветив чудовищную картину. Диана обернулась и снова закричала, с новой силой ударяя того загадочного спасителя… Свет фонарика несколько раз моргнул, затем померк.

Еще более яркий свет ударил ей в глаза. Это место было ей знакомо. По левую руку от нее стояла широкая лестница, по правую – коридор с множеством таких же дверей.

Диана почувствовала, как эти руки аккуратно опустили ее на пол. Паника понемногу улеглась, но сердце до сих пор бешено колотилось. Снова кто-то сказал ей неразличимую фразу.

В комнате с побитыми лампами была абсолютная тишина. И теперь эти звуки за пределами комнаты оглушали, не давая ничего расслышать. Лишь пол содрогался от походки нового человека, который спешил подойти ближе. Диана хотела исчезнуть с глаз и провалиться пусть даже в более яркое окружение, лишь бы не знать, что совсем рядом с ней номер с отворенной дверью, в котором она это увидела… лишь бы не знать.

Кто-то опустился на колени рядом с ней. Свет бил незнакомцам прямо в спины, отчего лица казались абсолютно черными. Кто-то мертвой хваткой вцепился в ее плечи, как будто не собирался больше никогда и никуда отпускать. Диана еле удержалась, чтобы не ударить его. Потому что… потому что в памяти снова пробудилось страшное ощущение.

Диана невидящими глазами уставилась в потолок, в слепящую лампу. Она чувствовала сильную, режущую боль, которая продолжала раздирать ее… изнутри. В душе. Да, где-то там еще сохранилась частичка ясного разума, не затуманенная паникой. И она еще понимала, кто оказался убит, а кто оказался убийцей, хоть и смутно.

Затем снова кто-то поднял ее, и на этот раз Диана оказалась в комнате, которая выглядела точь в точь как та, из которой ее недавно вынесли. Здесь свет не был таким ярким. Но темнота на улице, даже такая далекая и недосягаемая, снова напомнила ей о зловещей смерти в номере.

Страх, ужас, паника… все эти слова повторяются здесь неоднократно, потому что, как думала Диана, уже никто не сможет понять ее. Никто…

Но она так думала. Наверное, один человек все же испытывал все эти чувства и даже больше, и все перед своей смертью. Но сейчас он мертв… Даже в таком состоянии параноика Диане было легче справляться с мыслью, что она только что потеряла близкого ей человека. Намного легче.

– Надеюсь, Пашка не влезал в очередную ловушку, подстроенную Волком, – устало вздохнула Лера, когда ей позвонил Ник, на этот раз со своего номера. – Что там у вас? Все хорошо?

– Нет, – Ник дышал часто, как будто только что бегал. – Хуже. Намного. В отель, быстро!

Намного хуже? Лера даже не знала, что уже может быть еще хуже. Волк сплясал татарскую чечетку или что? Но все-таки, как Лера ни старалась приободрить себя и одновременно заставить собираться быстрее, беспокойство не замедлило проявить себя.

«Я начинаю привыкать к его выходкам,» – подумала она и побежала вверх по склону, стараясь экономить силы.

Суета была еще больше. Несколько постояльцев обеспокоенно обсуждали что-то возле входа, выкуривая сигареты. Несколько стояли в самом коридоре, сбившись в такую же кучку. Пашка практически пулей прошелся по всем ступенькам лестницы, перепрыгивая через каждые три или четыре и по-птичьему вертя головой во все стороны. Наконец его взгляд зацепился на Лере. Пашка облегченно выдохнул, и они двинулись навстречу друг другу.

– Скорее, – сказал он и бесцеремонно потянул ее за руку.

Что вообще здесь произошло? Что ж, однозначно что-то интереснее, чем татарская чечетка в исполнении оборотня.

Или страшнее…

Лера невольно скользнула взглядом по полу и заметила кое-какую неприятную деталь – он был вымазан в чем-то коричнево-красном. Мысленно содрогнувшись от одного предположения, что это, Лера оказалась в одном из номеров «Вулфиана». На кровати, опять же, сидела Диана. Выглядела она намного хуже, чем в прошлый раз. Глаза словно затуманены какой-то дымкой…

– О боже… ты ранена? – все ее руки были в крови.

– Нет! – жалобно дрожащим голосом ответила Диана. – Это… это не моя кровь.

Лера обменялась взглядом с Пашкой. Оба подумали об одном, хоть было возможно и другое, пожалуй, даже ужаснее.

– Что случилось?

Диана уронила голову на руки и заплакала. Ответить она смогла только через несколько минут, когда немного успокоилась:

– Мы… с мамой были в номере, – всхлипывала она. – Как вдруг я услышала на улице вой и там снова были эти… желтые глаза, – Диана прошептала последние слова и покачала головой.

– Так… а дальше?

– Я отошла всего на несколько минут… потом услышала какой-то треск и вернулась, и все лампы были разбиты. И окно тоже. Мне было так страшно, я пыталась найти маму, но нашла совсем не то, что искала… – Диана подняла окровавленные руки. – Там была целая лужа крови.

О, черт…

– А потом, – она снова заплакала. – Я нашла что-то теплое… и мягкое, – ее плач скоро перешел в настоящее рыдание. – И там было еще больше этой горячей крови.

Лера аккуратно положила руку на плечо Дианы. Она не знала, что даст ей понять. Может, то, что готова поддержать. Может, то, что все будет хорошо…

– И тут меня что-то схватило за руку, – продолжала Диана. – Я так напугалась, что закричала… а потом… потом…

– Потом пришел Ник и вынес ее оттуда, – закончил Пашка.

Ник вообще не отреагировал, как будто ничего не слышал. Лера даже не заметила, как присела на одно колено, чтобы видеть глаза Дианы, и встала. Как в прошлый раз… Одного взгляда хватило, чтобы попросить Пашку показать номер.

– Только… спокойно.

Первые несколько минут Лера не могла продохнуть от ужаса, который она испытала. Все не так… этого просто не должно быть!

Она видела большое количество фильмов, в которых кого-то раздирали на куски прямо перед камерой. Но тогда… тогда, даже если искусственной крови и бутафорских кишок было не отличить от настоящих, Лера могла себя успокоить тем, что все это выдумка и этого не было по-настоящему… но как бы ни правдоподобно выглядели эти моменты… они существенноотличались от реальности.

– Лера, – тихо окликнул ее Пашка, словно боялся, что стоит ей оказаться там, внутри, и темнота поглотит и ее. Она исчезнет у него на глазах, всего за две секунды, а он не успеет ничего сделать. А потом будет винить себя всю оставшуюся жизнь. Голос его звучал приглушенно, как будто тот находился за толстой пленкой. – Не надо.

Она не услышала.

Пришлось воспользоваться фонариком. На улице сгустилась еще большая тьма, чем до прихода Леры. Весь пол был усеян обрывками ткани и крупными осколками стекла. Были и мелкие, каждый размером с песчинку. Все вещи были перевернуты и разодраны, а на деревянной мебели выцарапаны следы гигантских когтей. Стекло захрустело под подошвой, когда Лера шагнула внутрь номера. Окна разбиты, от ламп остались одни подставки.

Но ни один кусочек стекла не был измазан в крови. Странно…

В самом углу комнаты и была причина ужаса… все осколки и щепки от перемолотого дерева были отброшены немного назад, а к углу спиной прислонился человек. Его глаза застекленели, от тела все еще немного веяло теплом, и в воздухе уже чувствовался тошнотворный запах смерти.

Кровь багровой лужей покрыла весь пол вокруг тела. Ее было так много… Лера сделала еще несколько шагов по битому стеклу и задрожала.

Ольга Дмитриевна?!

Спустя ровно секунду после этого послышались воющие сирены.