Текст книги "Фотографирование осени"
Автор книги: Мария Ботева
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
пронзительно, но мы не смотрим на них. Мы гуляем.
Они сигналят нам, чтоб вам всем. Больше не хочу расска-
зывать, нельзя уж выйти погулять.
Манящие дали
Вот что ни день – хочется отправиться в манящие дали.
И немедленно, только проснёшься – сразу же. А что там, в этих
далях, – бог весть. Вот идёт парад, куда он идёт? Едет спортс-
мен на велосипеде, куда он едет? Бежит бездомная собака, ку-
да? Летят облака по небу, куда летят? Неизвестно.
И вот всё, что мы не знаем, назовём это всё манящими да-
лями. Можно с большой буквы назвать, можно с маленькой.
Можно и не так, но говорить не буду, как. Остановимся на этом
названии – манящие дали.
Летит комар, откуда он летит? Начинается родина – от-
куда она начинается? Дантист выкидывает вырванный зуб, ку-
да он его выкидывает? Всё, всё это имеет отношение к маня-
щим далям. Может быть, не прямое, может быть, очень даже
косвенное, может быть, опосредованное, можно не верить, но
отношение такое есть.
Вот идёт жизнь, куда она уходит? В манящие дали.
Яре альт
Вот почему не знаю иностранного. Спросили меня: ви
хайст ду? Я сказала, как меня зовут. А потом спросили: вифель
яре альт? Что же это делается? Это сейчас каждый начнёт у ме-
ня такое спрашивать? Да ни за что! Никогда! Распоясались. Нет.
Нет.
Вот и не знаю языков.
Писатели
Вот писательница Лидия Чуковская говорила, чтобы я
пригласила на день рождения Анну Андревну. Говорит, она
стихи вам почитает, говорит, проведёте время культурно. А я
думаю – ну как её позвать, да ещё в кафе, когда денег нет даже
на своих. Соотечественники и так сами будут тратиться, а на
Анну Андревну у меня денег нет.
Это сон был.
Пивом обошлись.
Деньги
Вот все говорят: деньги, деньги. А чего это – деньги. Это
так грязно бывает, что и не представить. Например, было
громкое убийство, показывали даже по центральному телеви-
дению, говорила страна. А никто не знает, что там были ещё
деньги. Этот убитый упал прямо на деньги, на свои. Убийцам
велели ничего не брать. Но мимо шла старая нищенка. Мили-
ция ещё не приехала, убийцы уже убежали. Она взяла эти день-
ги, хоть были нечисты. Пришла домой, положила их себе в са-
поги, так и жила дальше, не тратила их никуда, так же просила
подаяния, так же впроголодь жила, хотя могла бы припеваючи,
но она припеваючи не захотела. Потом померла, упала где-то в
городе под забором, тоже, кстати, по телевизору показывали,
потому что нашли у неё в сапоге миллион. Но ими никто вос-
пользоваться уже не смог, потому что прошла реформа, и ни-
кому не нужны были эти деньги. А так могли бы в детский дом
сапоги купить. А говорят: деньги, деньги, деньги…
Диета
Вот какие бывают диеты.
На ночь не есть. День начинать с кефира. В обед кефир. На
ужин кефир. На следующий день повторить, плюс сто граммов
куриного мяса несолёного. На следующий – минералку весь
день. Снова кефир. Снова минералка. И так неделю. Остаётся и
дальше вести здоровый образ жизни, немного есть.
Или такая. Водка. И минералка, чтобы здоровье не поса-
дить. Неделю. И после этого не знаю какой поддерживать образ
жизни.
Контрольные
Вот так проходит наша молодая жизнь. Приходится на
контрольных писать ерунду про мучнистую паршу, про чёрную
росу. А нам так мало лет. Мы так хотим жить, носить белые
кофточки, гулять, наконец, просто пройти по карнизу. А нет.
Культура
Вот идём мы как-то по улице. И навстречу идёт тётка в
ватнике, выползла откуда-то посреди лета. А в руках – бала-
лайка. И она не играет на ней никаких произведений из музы-
ки, а прохожих по спине ударяет. Раз – ударила, раз – удари-
ла. Я стала на неё пальцем показывать. А мой любимый мне по
рукам стучит и говорит: некультурно так делать, нельзя. Я не
стала. Потом тоже ходили по музею. Мне сказали, ты же там не
бываешь, с тобой уже не о чем разговаривать. В музее неинте-
ресно, но ради культуры можно вытерпеть. И там вдруг встре-
тилась знакомая, с которой мы не виделись много лет. Стали
радостно разговаривать, только не о чём-то там большом и вы-
соком, а о себе. А любимый сказал, что это некультурно. И мы с
ней спустились на первый этаж, где буфет был. И там сидели,
все деньги вышли. И тоже оказалось, что это некультурно – в
музее все деньги просиживать. Ну и ладно.
Карандаш
Вот как поступать в таких случаях – я не знаю, и никто
не знает. Идёшь по лесу, видишь, валяется карандаш. Кому рас-
сказать – не поверят. Или поверят, но скажут так: и подума-
ешь, карандаш. А хочется же, чтобы поняли. Просто так каран-
даши в лесу никто не находит.
Во-первых, его мог потерять шпион. А разве нет такого у
нас, разве не стоит теперь задача перед любым и каждым в
наше суровое время: увидел неопознанный карандаш – стучи!
Подбегаешь к дереву – туки-туки-туки! – я первый, как в
прятках в детстве. Тот и молодец. Тому попутный ветер. Даже и
не в том дело. Можно и не быть первым, но карандаш – это не
просто. Если его оставил шпион. А как же наша любимая роди-
на? Во-вторых, если всё чисто, если это не шпион, уже хоро-
шо. Тебе достаётся карандаш, а шпион остаётся ни с чем. И пла-
чет. Надо, чтобы плакали враги наши. Хорошо, если они плачут!
Мы будем смеяться.
В-третьих, карандаш – полезная вещь. Особенно в лесу.
Спросите дедов наших – да ни разу такого не было, чтобы они
в лес ходили без карандашей. Это ещё раз доказывает, сколько
на протяжении всей истории у нашей родины было врагов.
Давайте беречь её!
Цветы
Вот однажды мне подарили цветы. То есть, дарили не од-
нажды, это чтобы никто не сомневался, я говорю, будто одна-
жды. Красивый букет, большой, в прозрачной обёрточке. Так
вот, подарили цветы и просили, чтобы пока замуж не выходила
ни за кого. И кто дарил, ушёл в армию. Я обиделась и не пошла
замуж. И теперь тоже не иду, хоть он уже вернулся.
Клоуны
Вот если кто-то думает, что клоуны у магазинов – это
хиханьки и хаханьки, тот далеко не прав. Далеко.
Это сложно объяснить, но бывает такая болезнь, которую
вот эти самые клоуны и разносят, да уж. Простуда обычная, но
какое коварство! На себе испытала. Это получается так. Идёшь
мимо магазина, а там уже прогуливается клоун. В рекламных
целях. Или доктор, около аптеки. Или ещё какой—нибудь чу-
дик, вот лапоть, бывает, гуляет. Идёшь себе, идёшь. И тут —
ветер. И неуклюжий клоун (или кто там) падает на землю, пря-
мо на пыльный асфальт. А что остаётся – приходится его под-
нимать. И вот в это самое время простуда пристаёт к тебе, за-
раза. И приходится болеть.
Тогда два выхода. Или она так пройдёт, что вряд ли. Или
нужно искать клоуна (или кого вы там поднимали) и снова его
ронять. Вот тогда придёт выздоровление. Только тогда.
Любовь
Вот как бывает. Никогда не угадаешь, никогда не пой-
мёшь. Любишь-любишь. Любишь-любишь. Свидания там и так
далее. Цветы, ириски, записочки, плюшевые зайцы. Свири-
стель.
Весна уж не весна, уж больше, чем весна. Голова болит,
простуда, мокрые ноги, а всё равно свидание не пропустишь.
Потому что любовь. Нет, если кто-то не согласен, можно и по-
другому называть. Но тянет же к человеку! Не всех, конечно, к
нему тянет. И это даже хорошо бывает, а то бы плохо, ревность
там, всякое такое.
А потом всё, тебя тоже не тянет. А его, бывает, тянет. Или
тоже. Это хорошо, если так. Легче разбежаться тогда. Всё.
Ириски
Вот ириски, допустим, застревают в зубах. Вкусные, но
приставучие. Что там с ними делать, ещё неизвестно. Только
отлипнет, как берёшь следующую. Если есть. И снова та же мо-
рока. Так и в жизни.
Прятки
Вот мы играли в прятки. Холодно-горячо, весело-грустно,
белое с чёрным не берите, да и нет не говорите, вы хотите по-
играть? Солнце, небо, ветер, высокая трава, прятки на дереве,
прятки во дворе, прятки в тёмном подвале, забитый пылью
нос, драка на подушках, ходули, рогатки, ножики, пробки, све-
тофор, стрелки и одиннадцать палочек. Догони меня, кирпич.
Халихало. Думай, думай, голова. Думай, думай. И хоть бы что.
Потом бежали и стучали, кто быстрее. Кто предложа, тот и во-
жа, кто последний – молодец, так нечестно, я так не играю, не
ходи к нам во двор.
А если кто не возвращался, того искали, но только для
порядка, в самом начале, недолго. Он уходил в манящие дали.
Когда возвращался, молчал, никому не рассказывал, где был и
что видел. Но мы-то знали.
Если кто-то возвращался из туманных далей, то зачем?
Что он здесь-то потерял? И что видел там?
Гадания
Вот фиг ли гадать, когда не сбывается? Я не знаю. А то со-
берутся соотечественники, кресты поснимают, зеркала расста-
вят, воску наплавят, чё к чему? Напишут имена, ботинками
прохожих закидают, ниток на пороге нажгут, кольца из стака-
нов надостают. Так и так – по-своему выйдет.
Бог
Вот о чём жалею, так это о том, что подругу потеряла.
Может, так говорить ещё рано, но, видимо, я права. У меня была
подруга, мы с ней дружили сильно, просто даже за руки держа-
лись, особенно в тёмное время. Так дружили. Я ей даже завидо-
вала. Она была в классе самой умной, потом поступила, куда
хотела. Красавица такая, не как я, чего уж там. Сейчас-то, ко-
нечно, я хороша, тогда – нет. И одевалась хорошо моя подруга.
И всё было у неё. Кто-то подумает, что это враки, так не бывает.
Бывает.
А потом она чего-то задумалась, задумалась. Ходила так
несколько недель. Спросишь её: ты чего. А она только отмах-
нётся. А потом говорит мне: ты чё, некрещёная? Мы вместе
оказались некрещёными. Пошли и окрестились, это недолго.
Ладно. Дальше она думает. И как-то редко ко мне заходит, ред-
ко стали видеться. Говорила, что ей некогда. Смотрю, она каж-
дое воскресенье из церкви приходит. Ушла со своей хорошей
работы (уже тогда она работала), устроилась уборщицей в ико-
нописную мастерскую куда-то. Мы почти не видимся, а если
видимся, она всегда говорит, что она жила неправильно, что
наконец-то знает, как надо. С ней разговаривать о человече-
ских вещах уже просто невозможно. Она не слышит просто. Ко-
гда она уходит, мне плакать хочется.
Вот что она говорит: всё, что вокруг, – это сделал Бог.
Даже если у тебя плохо на душе – это сделал Бог. Попросишь
его – и станет легче. Если у тебя не ладится на учёбе или на
работе – это испытание тебе даёт Бог. Мы с тобой редко обща-
емся, но у нас есть Бог, поэтому и грустить не надо.
Я всё понимаю, но терять подругу жалко.
Крыша
Вот полезла я на крышу. Хотелось, а тут как раз чердак
был открыт. Не знаю, кто как, а я пользуюсь любым удобным
случаем, чтобы на крышу залезть.
Или вот видела рекламный щит, чтоб все знали, в городе
прямо. Написано: спасибо за надёжную крышу, наш дорогой
мэр. И подписано строительной компанией.
Это я с крыши увидела, на которую вылезла погулять.
Чердак кто-то закрыл, а на крыше уже темно и страшно. Надо
как-то слазить. Дальше не знаю, надо ли рассказывать. Но ко-
нец у этой истории неожиданный. Подходит ко мне один чело-
век и говорит, чтобы я прыгала. С крыши, с пятого этажа. Снег,
конечно, но где уж тут разбежишься. Нет, я не прыгнула. Он
обиделся и заплакал. Потом уже, через несколько лет понятно
стало, что он давно живёт на крышах и проказничает. Отсюда
все самоубийства.
Пришлось прыгать по чьему-то потолку, чтобы открыли
чердак. Ну не с крыши же!
Грусть
Вот отчего она приходит, грусть. Это так: целый день бе-
гаешь, бегаешь. Стараешься, чтобы получше. Если работаешь —
чтобы работу получше сделать. Если учишься – выучить луч-
ше, понять. Если бездельничаешь – тоже так качественно.
И вот так целыми днями, днями. А никто не понимает, че-
го ты бегаешь, чего суетишься. И такие найдутся, кто скажет,
что суета это, суета. И если кто думает, что это не обидно, когда
говорят про суету, – неправ совсем. Потому что обидно. Тут и
так бегаешь, а тебе ещё такие вещи говорят. И, главное, правда,
суета всё.
Вот и грустно.
Зубы
Вот, кажется, чего там проще, бери да вырывай зубы. Но
жалко же. Вот мама моя. Давно могла бы вырвать все зубы и не
иметь больше обязанностей ни перед собой, ни перед обще-
ством. Так нет, она ходит так. И никто не заставит её идти к
врачу. Так и я.
Швартовы
Вот раньше я была ненормальная, правда. К примеру, как-
то услышала такое выражение: отдать швартовы. И так оно по-
нравилось, что я целый день ходила и говорила: отдать швар-
товы! А ну отдать швартовы! Не отдам швартовы! Нет, отдай!
Какие ещё швартовы, нету у меня, не отдам. Отдай швартовы! А
сколько надо? Пять. А у меня столько нет. Тогда давай, сколько
есть. Не отдам!
И так целыми днями я ходила и говорила. Потом перешла
уже на другие слова и их тоже говорила. Родители чуть не вы-
звали врачей. Окончательно их доконало, когда я сказала, что
счёт в футболе 3:0:5. Это совсем их вывело из себя. Они решили,
что дочь ненормальная у них. От врача меня спас отцовский
ремень. Он выпорол меня и на том успокоился.
Я обиделась на швартовы. Мало того, что меня выпороли,
у меня из-за этого нет ни брата, ни сестры. Я всё время просила
сестру, но родители говорили, что им и одного сумасшедшего в
доме хватает, и смотрели на меня с жалостью.
Друзья
Вот что значит – друзья, соотечественники. И не так себе
на словах, а на самом деле. Настоящие друзья. Эти не бросят.
Пить хочется – на тебе воды. Холодно – на тебе одеяло. Изо
рта пахнет – на тебе жвачку. Это я понимаю.
А не так что – ну что пришла, ну как твоя жизнь? Может,
хорошо, а может, плохо. Что-то ты грустишь? Может, что слу-
чилось? Надо ли помочь? Или радость? Пойдём праздновать.
Вот этого не люблю.
Рашпиль
Вот так нежданно-негаданно узнаёшь новые слова. Раз
вылезет какой-нибудь рашпиль. Бабушка тебе говорит: возь-
ми-ка пасхальное яичко, похристосуйся. А нет, так вот тебе ра-
шпиль. А что такое рашпиль – узнаешь, когда свои будут вну-
ки. Без рашпиля ты никуда тогда. Нет, пропадёшь без рашпиля.
Возьми-ко. Когда-нибудь ты поймёшь.
Сами посудите, какая бабушка без рашпиля! Не бывает
таких, даже в глухих деревнях редкость.
А ну как придёт советская власть! А бабушка мало того,
что в ночнушке, да ещё без рашпиля.
Или настанут чёрные дни. Хвать – а рашпиля нет! Даже
если и не настанут – как же без него? Хоть в светлые, хоть в
тёмные времена без рашпиля не обойтись.
Или захочешь подарить что-то китайским гостям – а тут
как тут и рашпиль. Хорошо и культурно, сувенир – не гвозди
же они им будут забивать. Оригинально опять же.
Наследство без рашпиля тоже попробуй оставь. Что же
вы, издеваетесь, что ли, над старым человеком?! Тоже мне.
Нет, рашпиль незаменим.
Дыня
Вот иду по улице, где продают дыни, а иду я вся такая ви-
тальная и пассионарная отчасти, а тут дыни такие витальные.
Ну и купила, раз они витальные. Ещё думала: может, не надо
покупать, денег жаль, но потом всё-таки купила. Плохо, что ли?
Нет уж. Вот разные есть дыни. Я дорогую купила. Можно бы и
дешевле. Вот есть люди с другим складом ума, мышление у них
совсем не то, что бывает. А у меня вот так.
И тут я с этой дыней иду. Через стадион. Завтра мне дадут
пейджером по башке, а сегодня я буду дыню есть. Иду и несу
дыню соотечественникам. Съедим мы её, витальность разо-
льётся по нашим отчаянным жилам, и мы громко и радостно
крикнем: мать твою!!! Сразу все увидят, какие мы витальные. И
пассионарные на каждом углу. Что ни угол, то стоит на нём мой
пассионарный соотечественник. Вот так. Бывают всякие. И не
бывают. Я ещё и не то могу сделать. Были бы дыни.
И вот я прихожу домой, приношу дыню своим соотече-
ственникам, мы едим её, и витальность разливается по нашим
упрямым жилам. И мы громко и радостно кричим: мать твою!!!
Ну мать же твою!!! Громко и радостно.
Ну не пророк?
Армия
Хорошо, мне не надо бриться. Парням я не завидую. Каж-
дый день, это же каждый день. Нет, нет. И машину водить не
обязательно. Даже и не надо. И драться на улицах. Бывает, ко-
нечно, но реже, значительно реже. И с девушками на улице зна-
комиться не надо, это со мной надо знакомиться. И цветы мне
будут дарить. И можно плакать. И не надо в компьютерные
машинки играть сидеть. И пить с мужиками на работе тоже не
надо.
Но больше всего радует, что в армии служить не надо. И
бегать от военкомата не надо. Один служил, да не вернулся.
Убили. Один служил, да пришёл психом. Один бегал от воен-
ных, да его поймали, но он обманул их и сбежал. А врать не лю-
бит. Нет, нет, мне этого ничего не надо. И мама плакать из-за
этого не будет. Хорошо у нас жить. А вот если бы в Израиле…
Ракушка
Вот простая радость – раковина морская. Приложишь её
к своему уху – шумит в ней море. Такая простая история, что
можно её и не рассказывать. Ракушка когда-то была в море,
была красивой утопленницей, горько плакала. Хотелось ей
быть снова живой.
Странная была история. Очень смешно она утонула. Как-
то была на корабле с любимым, и говорит ему: а теперь я ки-
нусь в море, а ты меня спасай. Он говорит: давай, не поверил.
Она и кинулась. Он не стал спасать её, забыл, наверно. И рако-
вина теперь грустит, зовёт море. И от этой её грусти тебе ра-
дость.
Правда
Вот зачем я это написала, могу сказать, не таясь. Прямо, в
полный голос могу заявить. Сначала-то и сама не понимала,
зачем это всё. Но вот только что, только что вот поняла. Уйду я
в манящие дали, и всё. Вам всё равно, конечно, вы тоже уйдёте.
А кто-то и расстроится. Но я точно уйду, стопроцентно. Вот для
того чтобы меня немножечко вспоминали, это всё. Для этого.
Ещё немного осени
Конец октября в электричке
В самую грустную пору осени – в конце октября – ехать
на электричке, почти совсем пустой вагон, на скамейках спят
пассажиры, иногда проходят по вагону железнодорожники в
оранжевой форме. Кто-то сзади грызёт семечки, но не выплё-
вывает очистки, а складывает в пустую пачку от сигарет. За ок-
ном темнеет, но ещё видно осенние беззащитные деревья,
сухую траву, провода над железной дорогой. Самая тоска, в это
время неважно, куда ехать, но лучше всего ехать. Сидеть дома
плохо, ещё хуже, чем ехать – как же нам увидеть ещё немного
осени?
Книга и лес
Однажды осенью мы ехали на машине. Водитель был в
ударе, он разгонялся всё быстрее и быстрее, мы ехали и видели
дорогу, по которой едем. На дорогу смотреть приятно почти
всегда. Но ещё лучше было смотреть на то, что находится по
краям от дороги, на смешанный лес. Была золотая осень. Все
мы знаем, что это такое, это самая красивая осень. Когда зелё-
ные ели стоят вперемешку с жёлтыми берёзами и красными
осинами, то ты просто не можешь оторваться от вида за окном,
у дороги. Меня спрашивали о чём-то, водитель шутил и смеял-
ся, музыка в его машине громко играла, но мне было не до того.
Только что мы проехали мимо одного человека. Он сидел на
опушке леса на табуретке и читал какую-то книгу. Что можно
читать в таком месте?
Почти что ива
Есть интересное дерево, название которого я не знаю, по-
тому что увидеть его вблизи мне пока что не удавалось. Всё
время я его видела из окна автобуса, зато в больших количе-
ствах. Дерево похоже на иву, может быть, это и есть ива, только
какого-то другого, незнакомого мне сорта. Оно растёт на обо-
чинах дорог, так же, как растёт обыкновенная ива. Она так же
похожа на иву, из одного места на земле выходят несколько
стволов. Но осенью у обычной ивы уже ничего не остаётся,
кроме листьев. Потом они облетают, конечно. Но сначала ниче-
го нет. Все вербы или сломали за неделю до Пасхи, или они уже
давно распустились и прошли свой жизненный цикл. А это де-
рево стоит как будто бы всё в вате. На ветках у него что-то бе-
лое, какие-то клочки. Это и наводит на мысль, что когда-то тут
была верба. Мне всё время хотелось выйти из автобуса, по-
смотреть, что это за дерево, но всегда было некогда, приходи-
лось ехать дальше.
Осеннее письмо
Самое странное – получать письма осенью. Я говорю про
письма, которых ты не ждёшь. Например, ещё в самом начале
весны вы расстались с любимым человеком, разъехались в
разные города, а кто-то, может быть, поехал в деревню. И вот
выходишь в свой пустой осенний сад, даже не в сад, а просто
стоишь под навесом и смотришь на мокрые деревья, только
что прошёл дождь, по небу летит чёрная ворона, и тебе вспо-
минаются разные хорошие вещи. Ты смотришь на черноплод-
ную рябину, всю в красных листьях, смотришь на мокрый ствол
яблони, на самой верхушке ещё висит яблоко. Изо рта идёт пар,
хотя на улице даже выше ноля градусов. Кажется, если посмот-
реть ещё немного на эту осень, то упадёшь на землю, и станешь
травой, станешь смотреть на небо до тех пор, пока не пойдёт
снег, и не скроет тебя до весны. А весной – известно, что про-
исходит с травой каждую весну. Её остатки сгребают граблями
и жгут в кострах. Но до этого не доходит, ты не становишься
травой, не получается, а всего лишь возвращаешься домой. Это
довольно просто – открываешь дверь, переступаешь порог —
и ты дома. И тут приходит письмо, от которого ты как будто
перестаёшь дышать, но на самом деле дышишь. Всё оттого, что
твой любимый вспомнил о тебе, написал письмо, и ты читаешь
и читаешь его несколько раз, до тех пор, пока не заслезятся
глаза. Но потом ты всё же ложишься на спину и так лежишь до
вечера. Правда, не на землю, а на свою кровать, дома. Вечером
приходят люди, включают свет, и ты смущённо встаёшь. Ещё
немного, и можно было бы раствориться в этих сумерках. Но ты
встаёшь, чтобы жить, и продолжаешь наблюдать осень.
Фотографирование осени
Эту историю давно рассказывают в наших краях. Но мож-
но ли в неё верить, трудно сказать. С одной стороны, она до-
вольно странная, но с другой стороны – у нас и не то происхо-
дило.
Одна молодая женщина, фотограф, она как будто всё вре-
мя была в спячке, а осенью просыпалась. То есть, конечно, она
не была ни в какой спячке, просто чаще всего её видели именно
осенью. Она фотографировала и в другие времена года, и это
получалось у неё всегда отлично, постоянно проходили вы-
ставки, все газеты в городе печатали её снимки, часто их поку-
пали столичные издания. Но она так редко бывала где-то, не
догадаешься даже, когда она работает. Но зато в конце августа,
когда в воздухе появляется что-то едва осеннее, и паутин на
деревьях становится всё больше, все жители её постоянно ви-
дели. Причём, невозможно было понять, где её можно увидеть
чаще, в городе или за городом. Самые ранние дворники гово-
рили, что видят её с первыми лучами солнца, работники же-
лезнодорожных станций рассказывали, что она вдруг возника-
ет у них почти на закате, когда кажется, что ничего невозмож-
но увидеть и сфотографировать. Она бывала и за городом, и на
кладбищах, забиралась на городские крыши, висела на столбах,
заходила в лес, гуляла по полям. Всё для того, чтобы зафикси-
ровать на свою плёнку игру света и тени на осенних деревьях,
листьях, траве. Самое странное начиналось в пору туманов, в
сентябре-октябре. Известно, что тогда влажный воздух как
будто ложится на землю, закрывая собой все предметы. Это са-
мое интересное в фотографии, естественное контровое осве-
щение. Женщину с фотоаппаратом в костюме «Горка» видели
то там, то тут. Горожане даже делали ставки, откуда она вый-
дет в следующий момент, куда отправится, искали самые кра-
сивые места, поджидали там. Но никому никогда не удавалось
угадать это. Фотограф появлялась всегда не там, где её ждали.
И снова исчезала в тумане. Только после этого люди замечали,
что она права – в том месте, откуда она вышла, там было
намного красивее.
И вот однажды осенью она куда-то пропала. Где-то по до-
роге в Кстинино она вышла из автобуса, надела свой костюм
«Горка» и ушла в лес. Опасно надевать зелёный брезентовый
костюм, ей всегда это говорили. Спасатели с собаками искали
её до снега, но так и не нашли. Известно, что если тело в лесу не
трогать, оно может пролежать без гниения очень долго, ни од-
на собака не почует запаха. Может быть, так случилось и с ней.
С тех пор на этой дороге каждую осень кто-нибудь пропадает.
Мне тоже надо быть осторожной, это очень красивые места,
меня часто заносит туда с фотоаппаратом. Всё потому, что хо-
чется сохранить для себя хотя бы немного осени.
Облака на земле
Как выглядят облака на небе, наглядно можно увидеть
осенью на земле. Для этого необходимо отыскать место с не-
большим углублением в земле, примерно метра два, а может
быть, побольше. Но это не всё. Нужно, чтобы в этом углублении
рос борщевик. Это встречается довольно часто, особенно у до-
рог, так что найти будет просто. Вот мы стоим на краю этого
углубления и видим, что высохшие чёрные зонтики борщевика
будто висят над землёй, а на самом деле держатся на толстом
сухом стебле. Можно представить, что так же и облака висят
над землёй, только намного выше.
Особое осеннее воспоминание
Это случается не каждую осень, но иногда происходит.
Допустим, ты идёшь по улице, после работы ты идёшь по улице
домой. Ещё не поздно, можно сказать, что уже темно, да, пожа-
луй, уже темно. Осень выдалась на удивление тёплая, можно
идти в расстёгнутой джинсовой курточке, и не простынешь.
Скоро ты придёшь домой, за поворотом будет остановка, час
пик уже закончился, а автобус может подъехать быстро. Но вот
ты поворачиваешь голову налево. Или направо, неважно, это
зависит от каждой отдельной ситуации. И видишь, что в каком-
нибудь окне горит свет, но шторы ещё не закрыли, это первый
этаж, у них довольно старые, чаще всего жёлтые обои, сильно
пахнет жареной картошкой. Честно говоря, запах и заставляет
обернуться. Ты останавливаешься, стоишь и смотришь, хотя
понятно, что неприлично смотреть в чужие окна, но что-то по-
делать с этим решительно невозможно. Темнота, тёплая осень,
кругом полно дел, но светится окошко без шторы. Вспомина-
ются слова: и свет во тьме светит. Правда, они были написаны
не про это, но всё равно.
Трудно удержаться и не вспомнить своё детство, как вы с
родителями шли из бассейна, и вот так же однажды увидели
окно на первом этаже, вся семья собиралась у стола, и такой же
точно был запах жареной картошки. Родители не задержались
у окна, но это надолго запомнилось, потому что дома, как толь-
ко все разделись, мама очень быстро приготовила ужин, это
была не картошка, нет. В комнате закрыли шторы, все сели за
стол. Вечер прошёл обыкновенно и быстро закончился. Но он
вспоминается всякий раз, как видишь свет из чьего-то окна
осенним вечером.
Ещё немного осени
Меня позвали приехать на осенний слёт туристов. Это со-
ревнования школьников. Они вязали узлы, перебирались по
навесной переправе, спускались и поднимались по крутому
склону. Сами понимаете, что слёт проходил в красивом месте.
Казалось бы, взрослому человеку там делать нечего.
Но речка Быстрица, но брусника, но поваленное дерево в
лесу, осиновые красные листья, запах сосен. Осень только
началась, но вовсю шли дожди, казалось, вот-вот пойдёт снег.
На один день можно бросить дела и посмотреть на осень за го-
родом, я поехала в лес на один день, не взяла ни тёплую одеж-
ду, ничего. Думала, что к вечеру вернусь домой. Но вокруг было
так хорошо, прохладный воздух, блеск реки, и, главное – ни-
кто не мог сказать, когда ещё удастся выбраться осенью в лес.
И я осталась ещё на один день, мне нашли место в палатке, да-
ли тёплые вещи. Это был такой подарок – ещё немного осени.
Коза и картошка
Осенью всё намного вкуснее, не зря же урожай поспевает
только в это время. Самое лучшее, конечно, яблоки и черно-
плодная рябина. Но это десерт. А самое главное, что нужно
успеть сделать осенью – выкопать картошку. Однажды я ко-
пала картошку за городом, в Столбово, где красивый пруд с ле-
бедями. Наш участок земли был у самого пруда. Грело осеннее
солнышко, мы всё копали и копали, картошка небольшими
кучками сушилась от земной сырости, из которой её достали.
Всё было спокойно.
И тут появилась коза. Вместе с хозяином они ходили по
чужим участкам. На них, на этих участках, уже ничего не росло,
мешки с картошкой увезли, но на земле остались совсем ма-
ленькие картофельные корнеплоды. Такие называют горохом.
Никто их не берёт, неохота возиться с этой мелочью.
Но мы в тот год собирали всю свою картошку, даже такую
маленькую. У нас не было денег, и надо было как-то дожить до
следующего урожая. Свежая картошка выросла из старой, про-
шлогодней. Осенью она уже гнилая, неинтересная. Эти старые
картофелины мы и оставили на участке. Ела их коза?
Брусника
Самое достоверное осенью – это ягоды и листья брусни-
ки. Нет, листья брусники достоверны всегда. Ранней весной,
как сойдёт снег, вы можете приехать в лес и набрать бруснич-
ных листьев, заварить из них чай, тут же, на костре, или отвез-
ти домой и заварить их дома. Попробуйте сделать то же и ле-
том, и осенью – чай всегда получится, его всегда можно пить.
Даже зимой, если сохранятся веточки брусники, вы всегда бу-
дете с этим чаем. Сомнений в бруснике нет.
Ягода появляется ещё летом, но собирать её лучше всего
осенью. Это упругая красная ягода самого настоящего вкуса.
Уверена, вы не пробовали более настоящего вкуса. Даже клюк-
ва немного отдаёт чем-то не очень настоящим, правда, далеко
не всякая, но это встречается. А брусника – никогда. Особенно
хорошо это видно у собранной брусники. Ягоды могут лежать
хоть в ладошке, хоть в корзине, хоть в пластиковом ведре. Это
не играет никакой роли – брусника всегда брусника. Конечно,
лучше всего есть бруснику в лесу, насобирать горсть, сдуть ли-
стья и хвою из ладони и положить всё в рот. Но можно также
точно сделать это и дома.
Брусника всегда останется брусникой и не подведёт вас.
Кровь
Каждую осень моя знакомая сдавала кровь. Она приходи-
ла в маленькое здание на Красноармейской улице, сдавала в
гардероб одежду, надевала тапочки, проходила в регистратуру.
Там она заполняла анкету и в графе, не имела ли она контактов
с больными гепатитом или ВИЧ, всегда отмечала, что не имела.
Потом у неё брали кровь из пальца, определяли гемоглобин,
измеряли давление, поили сладким чаем и отправляли сдавать
кровь. Надо было хорошо вымыть сгибы обеих рук, снять та-
почки и надеть бахилы, подняться на второй этаж, лечь на ку-
шетку. Врачи крепко завязывали на руке резиновую трубочку,
вставляли иглу в вену и брали кровь. Взамен она получала не-
много денег и два дня отгулов. А кто-то, наверное, получал
надежду увидеть даже не одну и не две осени. А также осталь-
ные времена года, не все же любят осень, хотя чего уж любить,
если не осень.
Белое осеннее небо
Осенью, где-то незадолго до первого снега, вы можете не
узнать своё небо. Весной оно голубое, летом синее, в облаках,
осенью бледнеет. Но есть время, когда его становится совер-
шенно не видно. Вы идёте домой, спускаетесь с горочки между
двумя домами, обычно здесь бывает видно так много неба. Но
вот в какой-то день вы замечаете, что неба как будто нет. Даже
не как будто, а его совсем нет. Есть только прозрачный воздух,
