Текст книги "Боярышня-попаданка, или Любовь князя (СИ)"

Автор книги: Маритта Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9

Проснулась я от звуков, которые доносились со двора.

Громко смеялись девушки, маменька что-то говорила, но ее слова прерывались громким хохотом.

Среди общего смеха, выделялся Настин смех, звонкий, как колокольчик.

Я решила посмотреть, что так развеселило народ и выглянула в окно.

Увидела, что Параша с Настей соорудили большое чучело, чтобы поставить в огород.

Ветер шевелит рукава рубахи, надетой на деревянный скелет чучела и кажется, что этот, набитый соломой человек, сам машет руками, будто танцует.

Девочки хохотали, дергали чучело за рукава. Настя угольком нарисовала чучелу лицо, и засмеялась еще громче.

Настя увидела меня в окне, и замахала рукой, мол, видишь, какая у нас красота получилась.

Я тоже помахала Насте, задернула занавеску и поспешила умыться и одеться.

Мы быстро позавтракали. Папенька и Матвей уехали в поля, маменька хлопотала по дому.

Насте стало скучно, она ходила по пятам за маменькой и канючила:

– Маменька, ну, пожалуйста…Такая ведь жара, вода в речке теплая, ну, маменька…Пусти нас купаться, я так давно на речке не была…

Маменька строго взглянула на дочку:

– Настасья, ну что ты под ногами путаешься. Матвея нет дома, кто с вами пойдет? Река все же не в трех шагах.

– Маменька, мы с Марьюшкой и Парашей пойдем, чай не маленькие. Там поди еще девчонки купаются, ты же знаешь.

Маменька неуверенно покачала головой:

– Что скажешь, Марьюшка? Эта егоза ведь не отстанет.

Я пожала плечами:

– Как скажете, маменька.

Настя, поняв, что маменька почти сдалась, запрыгала на месте. Потом чмокнула маменьку, и понеслась во двор, звать Парашу.

– Ну, что ты с ней поделаешь! Огонь – девка, – маменька ласково посмотрела вслед Насте, – Сходи, Марьюшка, может скупнешься тоже, вода то и правда уже теплая должна быть. Или на бережку посидишь. Только с Насти глаз не спускай, – маменька погладила меня по плечу и пошла на кухню.

Я вышла во двор, зажмурилась от яркого солнца, как же хорошо!

Вдоль высокого забора растут мальвы, вокруг них летают пчелы, изредка присаживаясь на яркие цветки.

Весело болтая, прибежали Настя с Парашей. Параша несла на плече циновку, чтобы постелить ее на траву, дабы не испачкать платья, объяснила нам девушка.

Мы вышли за ворота и пошли через зеленый, усыпанный цветами луг, к реке.

Девочки обогнали меня, а я шла, глазея по сторонам. Красота вокруг была сказочная!

Множество цветов шевелились от ветра, словно волшебный живой ковер. Высоко в небе проносились птицы.

Мы подошли к реке. Я вдохнула полной грудью запах большой воды.

Какая же широкая и полноводная была та река!

Вдоль берега росли плакучии ивы, в тени которых, мы и расстелили нашу циновку.

Настя с Парашей тут же скинули платья и остались в рубахах.

Девочки с визгом побежали к воде и принялись брызгать друг на друга водой.

– Марьюшка, иди скорее к нам! Вода теплая, вот сама попробуй, – кричала мне Настя.

Я подошла к реке и зачерпнула воду в ладони, чтобы умыться. Вода была чистой и прохладной и приятно охладила, нагретое жарким солнцем, лицо.

– Вы купайтесь, а я на берегу посижу, – я села в тени дерева и смотрела на то, как резвились девочки.

Накупавшись до синих губ, девочки уселись обсыхать на солнце.

Настя, смеясь вытащила из карманов красные яблоки и сушки. Девочки принялись весело хрустеть яблоками, а я решила пройтись.

Я взяла одно яблоко и пошла вдоль берега.

Обогнув низко свисающие ветки, я увидела, что в этом месте река делает небольшой крюк, образуя уютный заливчик, скрытый от глаз деревьями.

Я, держась за ветки, чтобы не свалиться в воду, вышла на песок и увидела, что к берегу кто-то плывет, разрезая воду мощными гребками.

Вот он уже встал на ноги и резко отбросил назад волосы. Добрыня? Сердце заколотилось, я отступила в тень дерева, и не отрываясь смотрела, как князь выходил из воды.

Солнце освещало его сзади, и мне хорошо было видно, как он медленно выходит из воды.

Его плечи и руки были словно выточены из камня, мускулы перекатывались под покрытой каплями воды, кожей. Узкая талия, высокие ноги и…

Добрыня был голый. Я отвела взгляд от его мужских прелестей, весьма внушительных, кстати.

Я посмотрела на его лицо.

Красив. А его глаза… действительно, никогда мне не доводилось видеть глаз такой бесконечной синевы.

Под моими ногами хрустнула ветка, и вот уже Добрыня, в один миг оказался рядом со мной.

Он отодвинул рукой ветку, за которой я пряталась, и притянул меня к себе.

Не успела я и слова произнести, как князь накрыл мой рот своими губами, я чувствую, как растет его напряжение… Добрыня прижимает меня к себе все крепче, и, признаться, мне совсем не хотелось отталкивать его…

Вот ведь понесла меня нелегкая прогуливаться по берегу!

Я приложила палец к губам и кивнула в сторону, где остались девочки. А вот уже и они окликнули меня.

Добрыня властно поцеловал меня еще раз и наконец разжал свои объятия. Я невольно бросила взгляд на его ноги и…Он такой большой…Я покраснела, протянула князю яблоко. Он медленно откусил кусок, затем протянул яблоко мне, чтобы я тоже откусила.

Голоса девочек уже совсем близко, я подхватила подол платья и побежала.

Упаси боже, нас увидят, сердце стучало все сильнее, щеки пылали.

– Ой, Марьюшка, как тебя припекло, совсем красная ты. Маменька ругаться будет. Скажет, что негоже девушкам на солнце сидеть, – Настя взяла меня за руку.

– И, правда, боярышня, идемте домой, а то вы совсем сомлели.

Девочки подхватили меня за руки и повели к дому.

Я шла молча, во рту у меня пересохло, а в глазах стоял князь, выходящий из вод, как золотой викинг в лучах солнца.

Глава 10

Увидев меня, маменька всполошилась, проводила меня в комнату, уложила в постель:

– Да что ж такое, опять ты вся горишь.

Параша, принеси лед из ледника, да заверни в тряпицу, надо Марьюшке на лоб положить. Вот сколько раз я говорила, что нельзя на солнце сидеть. И кожа белизну потеряет, и голову припечет, – маменька положила мне на лоб лед, завернутый в ткань, – Что тебе принести, дочка, может отвару травяного?

– Маменька, не волнуйтесь, ничего со мной не сделается. Подумаешь, чуть припекло, к утру все пройдет.

Маменька покачала головой, приказала Параше смазать мое лицо сметаной, чтобы прошла краснота и ушла готовить отвар.

Мне было стыдно, что я доставляю столько хлопот этой милой женщине.

А еще я стыдилась того, что горю я, в большей степени, не из-за солнца, а от мыслей о Добрыне.

Вот только не хватает из-за этого красавчика заболеть.

Я твердо решила, что постараюсь выкинуть из головы все мысли о князе.

В конце концов, я могу никуда не ходить одна, посижу дома или буду с Настей гулять.

Чуть успокоившись, я даже задремала. Ну и, конечно мне, приснился Добрыня, во сне он бесстыдно осыпал поцелуями мое тело, а я почему-то была совсем раздетая. Я тихо постанывала от его поцелуев и мое тело хотело продолжения…

Я проснулась вся в поту, дыхание мое было частым и прерывистым.

Наконец, я осмотрелась и поняла, что лежу в своей кровати и князь мне только снился.

Вот и хорошо, что это был сон…Но все же жалко, что не досмотрела тот сон до конца.

Прибежала Настя, присела рядом со мной и, как всегда, рассказала множество новостей:

– Наша соседка по правую руку, ну та, которая прошлой зимой упала и руку повредила, помнишь? – я кивнула на всякий случай, – купила поросят. До чего же хорошенькие! Так бы расцеловала их в пятачки, – Настя уселась поудобнее, и принялась болтать ногами, – Катька с Полькой ездили с их папенькой в город. Говорят, что тканей новых накупили, будут платья шить, – Настя фыркнула, – Поди все надеются, что Матвей наш поведется на их наряды. Вот ведь глупые девки, – я улыбнулась, не по годам умна наша Настя.

Настя, по привычке, накручивала кончик косы на палец и продолжала:

– А боярин Салтыков, ну тот, у кого князь гостил, – Настя бросила на меня быстрый взгляд, – уехал вместе с князем. Говорят, что в Москву.

Я постаралась не показать виду, что эта новость меня заинтересовала больше остальных.

С одной стороны, я облегченно вздохнула, теперь я могу без опаски везде ходить, не опасаясь, что Добрыня застанет меня врасплох.

С другой стороны, я была слегка разочарована. Вот просто взял и уехал. Наверное, не одной мне он речи сладкие говорил, да поцелуи свои дарил.

Не удалось мной воспользоваться, так развернулся и забыл.

Ну и скатертью тебе дорога, князь.

Я посмотрела на Настю:

– Пойдем, сестренка, посмотрим, может маменьке какая помощь нужна. Не все же нам с тобой сидеть, да болтать.

Настя быстро вскочила на ноги:

– А и, правда, пойдем. Там маменька пироги поставила, с грибами и с ягодами, пойдем скорее.

В кухне вкусно пахло выпечкой.

Маменька ловко месила тесто, проверяя время от времени, готовность уже выпекаемых пирогов.

Заметив нас с Настей, маменька вытерла передником лоб и сказала:

– Идите, лучше на двор, здесь душно очень, как бы Марье опять плохо не стало.

Маменька протянула нам по красивому горячему пирожку и выпроводила вон.

Мы сели на скамью во дворе и с удовольствием принялись есть пирожки.

– Насть, вкусно-то как, – я даже глаза прикрыла от удовольствия.

– Ага, маменька наша завсегда пироги печет вкусные. Ни у кого таких не пробовала!

Мы съели наши пирожки и хотели было идти за добавкой, как увидели Матвея, который шел к дому быстрым шагом.

Матвей был взволнован, волосы его растрепались, верхние пуговицы рубахи были расстегнуты. Мы с Настей кинулись к брату:

– Матвей, что случилось? Что-то с папенькой, не молчи ты, бога ради, – я теребила Матвея за рукав, а Настя молчала, но глаза ее наполнялись слезами.

Матвей судорожно сглотнул:

– Там…Меланья…Она утопла.

Я невольно прижала руки к груди. Как такое могло случиться? Боже, Меланья…Тихая, добрая. Я вспомнила, как она пела свою песню и слезы брызнули из глаз:

– Как же так, Матвей? Она, что плавала что ли? Как такое случилось?

Матвей покачал головой:

– Говорят, что сама…Утопилась она, – Матвей тяжело вздохнул и сказал:

– В девках она засиделась, вот ее и стали в чернички готовить, она вроде бы и не против была…Но вот слышал я, что любовь у нее случилась, – Матвей наклонился ко мне, чтобы Настя не слышала его шепот, – И говорят, что человек тот не спешил жениться на ней, а Меланья поверила ему…Ну и…Понесла она от него, а он возьми, да откажись от нее. Вот Меланья и решила…

Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

Бедная Меланья! Не нашла она другого решения для себя, как жаль, как больно…

Глава 11

Мы пошли в дом. Аппетит пропал. Не до пирогов, когда беда такая приключилась.

Маменька тоже расстроилась, поплакала, мы сидели за ужином молча. Уверена, что каждый из нас вспоминал Меланью, но обсуждать ее смерть мы не могли.

На третий день Меланью похоронили вблизи леса. Хоронить самоубийц на кладбище было нельзя, ее даже не отпели и никакого креста не поставили на могиле. Лежали только цветы, которые принесли родители и подруги Меланьи

С места ее последнего приюта была видна река, которая все так же спокойно и гордо несла свои воды…

Как-то днем, мы с Настей, Парашей и другими девушками, собрались в лес, за дикой малиной.

Маменька сказала, что малина та особенно помогает при простудах и других хворях, еще она наказала нам нарвать листьев с кустов малины, для того, чтобы заваривать чай.

Мы взяли туески, полотняные мешочки для листьев, и пошли в лес.

Я заметила, Наталью, которая присоединилась к нам, обрадовалась девушке.

Наталья выглядела печальной, она шла, склонив голову, будто думала о чем-то своем.

Увидев меня, Наталья, подошла поближе, и дальше мы пошли рядом.

– Что думаешь о Меланье? – спросила наконец Наталья.

– Грустно это все, не знаю, что и думать, – я сорвала травинку и зажала ее в зубах.

– А ты не задумывалась, кто мог быть тем…ну кого Меланья полюбила? И почему он не захотел жениться на ней? – Наталья продолжила шепотом, – Разве, что он женат был…Или каким-то важным боярином.

Мы пошли дальше молча. Я думала о том, что сказала Наталья и опять мысленно оплакивала бедную Меланью.

Незаметно мы вышли на большую поляну, заросшую малиновыми кустами.

Девушки разбрелись по поляне. Изредка слышались визги, кусты были густыми и колючими и больно царапали руки.

Кто-то завел песню:

– Шинкарочка молода,

Дай мне меду и вина,

Дай мне меду и вина.

– А скинь же ты синь жупан,

Тогда тебе меду дам,

Тогда тебе меду дам.

– На что тебе синь жупан,

Коли у меня грошей жбан,

Коли у меня грошей жбан?

Девушки подхватили:

– Коли у тебя грошей жбан,

Я за тебя дочку отдам,

Я за тебя дочку отдам.

Мы продолжали собирать ягоды, продираясь сквозь кусты.

Когда наши туески были полны, девушки присели отдохнуть в тени дерева.

Все немного устали, было жарко, девушки растянулись на прохладной траве. Я заметила, что некоторый девицы, даже задремали.

Настя с Парашей тоже прикрыли глаза, прислонившись к стволу старой липы.

Мы с Натальей сидели и потихоньку разговаривали.

– Послушай, Наталья, а что у тебя с Матвеем нашим…Я ведь примечаю, какие вы взгляды бросаете друг на друга.

Наталья покраснела и пожала плечами:

– Кто ж нам разрешит быть с Матвеем вместе.

Я горячо зашептала:

– Но скажи мне, почему? Ведь Матвей наш такой хороший, он добрый, и семья наша не бедная. Почему не разрешат?

Наталья снисходительно посмотрела на меня:

– Ты, Марья, как будто не знаешь, как все делается. Мои родители давно сговорились с семьей, куда меня замуж отдадут, – Наталья тяжело вздохнула, – Отец то мой батюшка в церкви, он слово свое назад не возьмет.

Наталья встала, отряхнула подол и уже громко сказала:

– Девки, ау, пошли до дома, если не хотите в лесу заночевать.

Девушки начали нехотя вставать и мы медленно пошли в сторону деревни.

Всю обратную дорогу мы молчали.

Перед тем, как попрощаться, Наталья, пожала мне руку и сказала:

– Приходи ко мне на посиделки, в субботу. Придешь? – я кивнула, – Я буду тебя ждать, – Наталья грустно улыбнулась, – Коль не придешь, придется мне с Катериной и Полиной втроем вечерять.

Я заверила Наталью, что приду непременно и мы разошлись по домам.

Мы занесли свои лукошки в кухню. Маменька похвалила нас и сказала, что придется нам еще раз сходить по малину, раз в этом году ягоды удались.

Уже темнело, мы разошлись по комнатам, чтобы отдохнуть после жары.

Настя позвала меня в баню:

– Пойдем обольем друг друга водичкой. Она в бочках там за день прогрелась, можно помыться, даже без растопки.

Я обрадовалась, все же жить без ванной и душа было очень непривычно.

Мы с Настей зашли в баньку, там пахло деревом и листьями от веников, которые аккуратно лежали на лавках.

Я окунула руку в большую бочку, и правда, вода была теплой.

Настя мигом скинула с себя одежду и я ее облила водой, которую черпала большим ковшиком. Настя повизгивала и смеялась:

– Ой, как же хорошо, Марьюшка!

Наконец Настя вытерлась полотняной простыней, и спросила у меня:

– Теперь я тебя поливать буду, да?

Я посмотрела на Настю, вряд ли она сможет поливать меня, ведь я намного выше девочки.

Я заметила, что в углу бани стоит невысокий деревянный чан или широкая бочка:

– Настя, а можно я налью воду в это чан и помоюсь?

– А чего, нельзя то?

Я обрадовалась, отправила Настю домой, а сама наполнила чан водой.

Раздевшись до нижней рубахи, я медленно легла в прохладную воду, боже, как же хорошо.

Почему я не сняла рубаху? В баню в любой момент мог кто-нибудь заглянуть, вдруг Матвей или еще кто мимо пройдет? Как то я уже привыкла, что здесь не принято раздеваться догола.

Я лежала в воде, прикрыв глаза, шевелила ступнями и вода тихонько плескалась от этих движений.

Вдруг дверь приоткрылась и высокая фигура, нагнув голову, шагнула в баню.

Я ойкнула.

Откуда он здесь взялся? Он же уехал в Москву?

Глава 12

Я мгновенно вскочила на ноги, схватила с лавки простыню и прикрылась этой тканью.

– Не подходи ко мне, а то я закричу, – зашипела я на князя. Я схватила веник и выставила его перед собой, как щит.

Тот отступил на шаг и насмешливо спросил:

– Не в настроении, Марья? Веником меня сегодня встречаешь?

– И сегодня и всегда! Выйди вон отсюда, сколько можно преследовать меня. Я сейчас батюшку кликну или Матвея. Как думаешь, что они с тобой сделают? – я махала веником перед лицом князя.

– Чего ты шумишь, я разве тебя обидел чем? – Добрыня попытался притянуть меня к себе, но я резко оттолкнула его руку:

– Не обидел, потому что я тебе воли не давала. Вон Меланья тоже кому-то доверилась. Поди, ее тоже обещали не обидеть. И где сейчас Меланья? Не знаешь? А я тебе скажу – в земле сырой, и даже не на кладбище, а в чистом поле, – я почти кричала, а князь молча слушал мои упреки, – И даже креста нет на могиле бедной Меланьи…А скажи мне, не ты ли был тем молодцом, что сумел соблазнить бедную девушку, оплел ее словами сладкими, да поцелуями горячими? Не от тебя ли она ребенка носила? Уж больно ты горазд по девкам бегать! – я даже притопнула от негодования.

Услышав эти слова, князь взбеленился. Он подскочил ко мне, сгреб простыню, в которую я куталась, в свой огромный кулак, и чуть приподнял меня над полом:

– Ты, девка, совсем меры не знаешь, – Добрыня схватил меня второй рукой за шею, и надавил так, что я едва дышала, – Я, что по твоему к каждой девке под юбку лезу? – он почти рычал и тряс меня, как грушу, – Мне окромя тебя не надо никого. Как заноза ты застряла в моем сердце, ни о ком больше думать не могу…

Не знал я Меланью и не ведаю, кто ее обидел. Но теперь постараюсь узнать, можешь даже не сомневаться. А ты окороти свой язык. Не трону я тебя боле.

Добрыня тряхнул меня еще раз и оттолкнул от себя. Он вышел из бани, даже не оглянувшись на меня.

Я села на лавку и заплакала.

Плакала я долго. Мне было стыдно, что я напрасно обидела Добрыню. В том, что он не имеет отношения к смерти Меланьи, я, конечно, верила. Зачем я наговорила ему столько гадостей?

Не зря он так разъярился.

Вдруг Добрыня и вправду поможет наказать обидчика Меланьи? Может все узнают, кто же соблазнил бедную девушку, а потом и вовсе бросил ее, да еще и беременную.

И еще мне было немного обидно, что князь больше не подойдет ко мне, никогда не поцелует и не прижмет к своей груди…

Прибежала Настя:

– Ты чего сидишь? И плачешь почему?

– Я ударилась сильно…Темно же…ничего, все пройдет, пойдем домой.

Мы зашли в терем, я поспешила переодеться, попросила Парашу развесить мокрую рубаху и простынь на веревках, чтобы все просохло завтра на солнце.

Мы сидели за столом и ужинали, но я не могла заставить себя проглотить и кусочек.

Глаза мои наполнялись слезами, я старалась не заплакать, отщипывала маленькие кусочки хлеба и лепила из них пальцами шарики.

Маменька изредка поглядывала на меня. Потом вздохнула и сказала:

– Кажется мне, что пора о сватовстве подумать, не дай боже, засидится наша Марьюшка в девках. Что думаешь, отец?

Папенька кивнул:

– А ты правильно говоришь, мать. Хоть нам и хорошо, когда все дети рядом с нами, но пора нам подумать, – папенька взглянул на меня, – о дочке старшей.

Я испугалась:

– Не хочу я замуж. Не будете же вы меня неволить?

– Неволить не будем, но о подходящем женихе будем думать, – папенька встал из-за стола, показывая, что разговор окончен.

Я убежала в свою комнату и дала наконец волю слезам.

Что же мне делать?

Я не хочу выходить замуж за незнакомого мне человека. Не представляю себе, какой мог бы быть тот жених, чтобы я согласилась на свадьбу.

А если бы ко мне посватался князь? Нет, этого не может быть, я вздохнула.

Бежать?

Бежать тоже нельзя. Куда в этом мире может сбежать девушка без денег, без защиты, без мужчины наконец?

Наплакалась я в тот день от души. Но для себя решила, что замуж не пойду. Не верилось мне, что любящие родители смогут выдать дочку замуж против ее воли. А родители были хорошими людьми и любили детей своих искренне, я это видела. Так что сдаваться я не собиралась, авось сумею как-нибудь убедить папеньку, что не стоит спешить с моим замужеством.

Глава 13

Лето было очень жаркое и сухое. Огороды приходилось поливать из больших леек или из ведер, и это было тяжелой работой. Я часто думала, как в той, своей прежней жизни, я не обращала внимание на тысячи вещей, которые были привычными и будничными, но которых так не хватало мне сейчас.

Как же, оказывается, здорово просто открыть кран и налить в стакан или чайник воды.

Зайти в ванную и принять душ тогда, когда тебе хочется.

И какое удовольствие просто одним нажатием на выключатель мгновенно сделать комнату светлой.

Я, конечно, постепенно привыкала к бытовым трудностям, но с некоторыми было очень трудно смирится.

Папенька опять уехал по своим делам.

В последнее время он часто хмурился, о чем-то потихоньку перешептывался с маменькой.

Та тоже больше помалкивала, мало улыбалась, я даже подумывала, не заболела ли она.

В субботу, как я и обещала Наталье, я собралась к ней на посиделки.

Я взяла свою корзину с рукоделием, которое, кстати, больше ни разу не брала в руки, надела нарядный сарафан.

Настя, как всегда, проследила за тем, чтобы я оделась соответственно случаю.

Матвей вызвался проводить меня. Я с радостью согласилась.

Матвей подхватил мою корзину и мы с ним не спеша пошли к дому Натальи.

Я попыталась разговорить Матвея:

– Мне нравится Наталья…В отличии от Полины с Катериной, – Матвей хмыкнул, – а ты как к ней относишься?

Матвей пожал плечами.

Я продолжала:

– А вот к примеру, ты бы мог жениться на такой девушке, как Наталья?

– К чему ты это говоришь? – Матвей ускорил шаг, – Что-то ты, Марья, стала шибко разговорчивая.

Я тихонько пожала Матвею руку:

– Не сердись, братец, я только хочу, чтобы ты был счастливым. Да и Наталья очень хорошая девушка.

– Ты же знаешь, что Наталья сосватана давным давно? Так зачем об этом говорить?

Кажется Матвей сердился на меня.

– Но ведь можно пойти против воли ее отца? Если она не любит того жениха?

Матвей остановился и даже топнул ногой:

– Нельзя! Не узнаю я тебя, Марья, видать головой ты сильно ударилась, где это видано, чтобы девица против воли отца шла.

Мы уже подошли к дому Натальи, Матвей пообещал прийти за мной, сунул мне в руки корзину и поспешил домой.

Меня встретила старушка, одетая в черное и проводила в светелку.

Дом Натальи был не таким большим, как наш, но тоже довольно просторным.

В каждом углу висели иконы, горели лампадки, пахло воском и ладаном.

Это было неудивительно, так как отец Натальи был местным батюшкой.

Я видела его мельком и мне он не очень понравился. Небольшого роста, с длинными редкими волосами и такой же бородой, батюшка этот смотрел на всех с каким-то недоверием, будто пытался углядеть в каждом человеке скрытые нехорошие мысли.

Сегодня я, к счастью, его не увидела. В доме только суетились монашки, которые приходили помогать в дом к священнику.

Я вошла в светелку, улыбнулась Наталье, поздоровалась с сестрами, которые уже сидели и, по своему обыкновению, о чем-то судачили, подталкивая друг друга локтями.

Я села на скамью поближе к Наталье, достала свою вышивку и принялась усердно вышивать очередной цветок на льняной ткани.

Полина начала разговор. И, конечно же, она первым делом вспомнила о Меланье:

– Девушки, что вы думаете о том, кем мог быть соблазнитель нашей Меланьи?

Катерина подхватила:

– Вот тихоня то какова оказалась? Все сидела, как мышка за печкой, а потом оказывается, что мышка то с приплодом была.

Сестрицы захихикали.

Наталья попыталась их остановить:

– Давайте мы не будем обсуждать это…Мы же не знаем, что и как было. Может и не виновата Меланья была. Обманули ее или снасильничали.

Катерина фыркнула:

– Чай сама она кого и снасильничала. Не хотела в чернички идти, вот и решила, что…

Я прервала Катерину:

– Хватит сплетничать! Не можешь ты знать, чего она хотела, а чего нет. Давайте лучше поговорим о другом.

Полина усмехнулась:

– Ну давай, Марья, о другом поговорим. Вот слышала я вчера, что сваты к тебе скоро приедут. Говорят, что из самой Москвы. А еще говорят, что папенька твой много денег потерял от торговли своей неудачной, и замуж тебя хорошо выдать, это будет для него большой удачей. А жених то говорят хоть и богатый, но шибко молодой… – Полина прыснула в кулак.

Я оцепенела:

– Что ты там болтаешь языком своим поганым? Откуда ты можешь знать о моем отце того, чего я не знаю?

Я готова была вцепиться мерзкой сплетнице в волосы, но Наталья положила руку мне на плечо и сказала:

– Девки, успокойтесь уже, а то сейчас кто-нибудь придет и окатит вас колодезной водой.

Шейте уже, а то только болтать горазды.

Сестры примолкли. Я тоже молчала, но чувствовала, что ком в горле становится все больше, глаза наполняются слезами.

Не выдержав этой пытки, я встала, взяла свою корзину:

– Наталья, я пожалуй пойду. Голова болит…Меня Матвей за воротами вашими ждет, – я обняла Наталью и быстро выбежала из светелки.

За моей спиной опять затараторили сестрицы, но мне было все равно, я хотела лишь поскорее добежать до дома и расспросить отца о том, что только что узнала.

Конечно, я не должна была идти одна, да еще и в темноте, но ждать Матвея у меня не было сил.

Я бежала по дороге, слезы рекой текли из моих глаз, и почему то я совсем не удивилась, что почти около наших ворот, я попросту врезалась в широкую грудь князя.