Текст книги "Боярышня-попаданка, или Любовь князя (СИ)"

Автор книги: Маритта Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 56

На следующий день отец привез из города самых разных тканей – для нарядных и повседневных платьев, сарафанов и рубах.

У нас дома опять закипела работа.

Маменька тщательно пересмотрела все приданое, что было заготовлено заранее, и раздала швеям указания.

Настя носилась среди всей этой круговерти, наслаждаясь суетой и тоже пытаясь командовать.

Она чувствовала себя как рыба в воде среди бесконечных отрезов материи, ниток, тесьмы и бисера.

С легкостью, которая была присуща не каждому взрослому, Настя придумывала, как сшить и украсить сарафаны и платья.

Она же придумала и попросила сшить для меня “девичий” сарафан нежно-голубого цвета с красивой вышивкой.

Этот сарафан я, как невеста, должна буду надеть за день до свадьбы, как бы прощаясь с незамужней жизнью.

Сарафан был настолько милым и так мне шел, что я спросила у Насти, разглядывая нежную вышивку:

– А может быть, я в нем и на свадьбу пойду? Жалко такую красоту надевать до праздника…

– На праздник у тебя будут другие платья, – отрезала Настя и сделала несколько шагов назад, чтобы получше меня разглядеть, – Ты, Марьюшка, не спорь, уж в этом я разбираюсь.

Я согласилась с Настей – действительно, уж в чем-чем, а в нарядах она разбиралась.

Для венчания Настя выбрала бордовую парчу и фату такого же цвета.

Само платье было очень простого кроя, но богатая ткань глубокого насыщенного цвета, делало это платье необыкновенно привлекательным.

Маменька, увидев меня в бордовом платье, прослезилась:

– Какой же ты, Марьюшка, стала красавицей, – маменька подошла ко мне поближе и слегка прикоснулась к моему плечу, – Даже страшно притронуться к тебе.

Я рассмеялась и обняла маменьку:

– Что вы такое говорите, матушка! – я кивнула в сторону Насти, – Это все она, без нее мы бы не справились.

Настя с гордостью кивнула:

– Да, в этом деле я – мастерица, – она подбоченилась и прошлась по комнате, гордо задрав подбородок.

– Смотри, не зазнайся, – я легонько щелкнула Настю по носу и мы все дружно рассмеялись.

Следующим платьем, был сарафан ярко-красного цвета с богатой вышивкой золотыми и серебряными нитями.

И самым главным платьем для второго свадебного дня стало зеленое, расшитое жемчужинами и камнями; низ рукавов и подол его был отделан белым мехом, который подарил мне князь.

Красивый кокошник, тоже украшенный жемчугом с плетеной вручную сеткой, закрывающей волосы и сафьяновые сапожки, искусно расшитые, дополняли образ.

Примерив этот наряд, я почувствовала себя так, будто попала в сказку.

– Ой, Настя, – не сдержала я восхищения, – Это же такая красота! Спасибо тебе большое.

Настя, конечно, придумала красивые наряды и для себя с маменькой.

Настя было пыталась нарядить и отца с Матвеем, но они не поддались на уговоры и сказали, что их одежда их более чем устраивает, и велели Насте заниматься женским гардеробом и не лезть под руки к мужикам.

Настя хотела обидеться, но потом передумала – у нее хватало работы и с нашими платьями.

– Ты потом пригласишь меня к себе, Марьюшка? – спросила Настя, – Я и в доме вашем наведу красоту.

– Умерь свой пыл, – пожурила маменька Настю, – Вряд ли князю понравится, если ты и у него начнешь свои порядки устанавливать.

– Князь добрый, – заявила Настя, – Он меня любит.

– Правду молвишь, – рассмеялся князь, который стоял за дверью и с удовольствием слушал болтовню Насти, – Мы с Марьей всегда будем тебе рады.

– Вот видите? – победно посмотрела на нас с маменькой Настя, и побежала во двор.

– Не балуйте ее, княже, – улыбнулась маменька, – Она и так у нас слишком шустрая стала.

– Не ругайте девочку, – князь посмотрел вслед убежавшей Насте, – Чувствую я, что ее ждет большое будущее.

– Ох, не знаю даже, хорошо ли это, – вздохнула маменька, – Все же она – девочка, не гоже ей заводилой быть везде.

– Матушка, времена меняются, – вставила я слово, – И Настя может захотеть жить по-новому…

– Что-то вы, девки, разговорились, – маменька махнула рукой на меня, – Давай-ка, Марья, неси чугунок, будем ужином мужиков наших кормить.

Я вздохнула – не скоро еще женщины станут полноправными членами общества! Но вдруг у Насти все получится?

Князь тем временем вынул из-под плаща сверток и протянул мне:

– Это мой человек привез, который у Федора с Ядвигой дежурил, подарок от нее.

Я бережно развернула красивый платок и ахнула – в руках у меня было сверкающее ожерелье из гранатов и серьги из него же.

– Какая красота! – я прижала украшения к груди, – Спасибо Ядвиге, надену эти украшения к бордовому платью! Надеюсь, что она с Федором будут на нашей свадьбе.

– Непременно, – кивнул князь, – Они наши почетные и дорогие гости, – он привлек меня к себе и шепнул, – А по мне, так ты и без одежды еще красивее, чем в самых дорогих платьях!

Я покраснела:

– Только не говори такие вещи при Насте, она так старалась!

Глава 57

Дни летели так быстро, что я и не заметила, как осень потеснила лето и принялась по-хозяйски наводить свои порядки.

Зеленые листья деревьев понемногу краснели и желтели, ночи стали заметно прохладнее, а по утрам плечи шалью окутывал серый туман.

Все нетерпением ждали осень, ведь именно тогда справляли свадьбы, радовались урожаю и делали обильные заготовки на зиму.

Маменька была довольна, что приданое мое готово и она могла чуть выдохнуть, но ее беспокойный характер не позволял ей расслабиться и она находила все новые и новые неотложные дела для себя и остальных.

Мы снова и снова чистили серебро, перекладывали постели и взбивали перины. Маменька покрикивала на всех и так суетилась, что к вечеру у нее не оставалось сил даже на разговоры.

– Послушай, мать, – взмолился как-то отец, – Ты нас всех до могилы доведешь, поумерь пыл, богом тебя прошу.

Матвей фыркнул и бросил на меня быстрый взгляд, но, как ни странно, маменька не стала спорить с отцом, лишь устало кивнула.

Я обняла маменьку за плечи:

– Не волнуйтесь, матушка, отдохните лучше.

Настя в последние дни стала задумчива и молчалива. Я заметила, что она стала часть гулять в одиночестве или сидеть на полу и разглядывать веточки Генкоры.

– Настя, – не выдержала я, – о чем ты все время думаешь? Почему вдруг стала такой тихой?

– Знаешь, Марьюшка, – Настя посмотрела на меня глазами, полными слез, – Я смотрю на эти веточки, и иногда вижу, что с кем-то может случиться что-то плохое. Что мне тогда делать?

– Настя, наверное, тебе не стоит так часто думать об этом, – мне стало не по себе, – Убери подальше этот мешочек и забудь про него на время.

– Можно я тебя кое о чем попрошу? – Настя опустила голову и затеребила кончик косички, – Только не ругай меня, пожалуйста.

– Говори, – я присела рядом с Настей и обняла ее, – Обещаю, что не буду тебя ругать.

– Давай сходим в лес, – Настя умоляюще посмотрела мне в глаза, – Я хочу опять побывать в доме у Генкоры.

Я растерялась.

– Зачем? – осторожно спросила я Настю.

– Не знаю, – Настя пожала плечами, – Меня просто тянет туда, но я пока боюсь идти одна…

– Нет, одной тебе точно нельзя по лесу ходить, – я решила, что если Настя и задумала что-то, то обязательно сделает, и лучше я помогу ей, чем она одна пойдет в лес, – Только мы с тобой позовем Матвея, я ведь обещала, что тоже не буду одна далеко ходить, а свои обещания мы должны выполнять.

Настя радостно кивнула и мы отправились уговаривать Матвея проводить нас до хижины Генкоры.

Услышав нашу просьбу, Матвей вытаращил глаза:

– Ну ладно – Настя! Она еще маленькая и глупая девочка! – покачал головой Матвей, – Но ты-то, Марья! Куда вы собрались? Там все заросло, ты ж сама видела! Ишь, надумали они – по лесам бродить!

– Ты успокойся, – я попыталась успокоить Матвея, – Она же одна уйдет, если мы откажемся, а князя я не могу сейчас позвать – не положено нам перед свадьбой видеться, сам знаешь.

Матвей еще немного поругался на меня и Настю, но все же согласился отвести нас, взяв с меня обещание, что если дорога к домику Генкоры сильно заросла, мы не станем продираться сквозь буреломы и вернемся домой.

– И это в первый и последний раз! – рявкнул Матвей, строго глядя на нас с Настей, – Понятно?

Мы согласно кивнули.

На следующее утро мы встали пораньше и втроем с Настей и Матвеем отправились в лес.

Солнце еще не встало, на траве лежала роса, которая холодила ноги. Настя ежилась от холода, но упрямо шагала вперед, не жалуясь и не капризничая.

Как ни странно, но мы довольно быстро подошли к расщепленному молнией дубу, нам даже не пришлось продираться сквозь сухие ветки, хотя Матвей предусмотрительно захватил с собой небольшой топорик.

Мы перелезли через расщелину и остановились, чтобы перевести дух.

На этом месте обычно нас встречала волчица, но сейчас слышалось лишь воронье карканье.

Настя присела, прислонившись к стволу дерева и прикрыла глаза.

– У меня какое-то странное тепло здесь, – произнесла Настя, прикладывая ладошку к груди, – Будто кто-то гладит меня лапкой и урчит.

Я испуганно взглянула на Матвея:

– Может мы зря сюда пришли? – я взяла Настю за руку – она была холоднее ледышки, – Давайте вернемся домой.

– Если бы ты меня слушала, то мы дома бы и остались, – сердито сказал Матвей, обеспокоенно поглядывая на Настю, – Может быть, я тебя на руках понесу?

– Нет, все хорошо, – Настя поднялась на ноги, – Уже почти пришли, пойдемте скорее.

Мы пошли по тропинке дальше.

Вот деревья расступились и мы вышли на поляну, где стоял домик Гермионы.

Я посмотрела на холмик, под которым лежала волчица. И, о чудо, – цветочки, которые положила Настя на холм, проросли, и теперь покачивались на ветру, кивая головками, будто приветствуя нас.

Настя быстрым шагом пошла к дому и, не раздумывая ни минуты, вошла в двери, мы же с Матвеем шли следом.

В доме было тихо, казалось, что хозяйка отлучилась лишь на минуту и сейчас придет, усядется на свою циновку и бросит перед собой веточки, чтобы заглянуть в будущее.

Но к коврику подошла Настя, села на то самое место, где обычно сидела знахарка, погладила циновку, вытащила из кармана мешочек с веточками и бросила их тем же движением, что и Генкора.

Матвей громко сглотнул:

– Я посижу на улице, – он попятился к двери, – А вы это… давайте недолго тут сидите, надо уже домой собираться, – и он вышел, споткнувшись о порог.

– Настя, – шепнула я, – Ты чего?

Глава 58

– Марьюшка, ты подожди снаружи с Матвеем, – Настя даже не повернула голову в мою сторону, продолжая кидать веточки. – А я тут немного побуду одна, ладно?

Я кивнула, вытерла внезапно выступивший пот со лба и вышла из дома.

Свежий ветерок приятно подул на мое разгоряченное лицо, я подошла к Матвею, который сидел на низкой завалинке, и присела рядом.

– Матвей, что скажешь? – тихо спросила я, – Странно все это…

– Ох, Марья, неспокойно у меня на душе, – Матвей жевал травинку, – Зря я вас послушался – надо было не пускать Настю в лес.

– Так она бы и без нас ушла, – вздохнула я, – Ты же видел, что она сама не своя была. Может наиграется в знахарку и опять к платьям своим вернется, а?

– Ох, не знаю, – протянул Матвей, – Ты помнишь, что сегодня ночью будет?

– Нет, – по спине моей невольно пробежал холодок.

– Полнолуние, – Матвей кинул на меня быстрый взгляд. – Знаешь, старики рассказывали, что умирая, колдун или знахарка должны обязательно кому-то передать свой дар…

– Матвей, да ведь Генкора даже не знала Настю! – воскликнула я, вскакивая на ноги, – Ты что такое говоришь?!

– Просто Настя ведет себя так, будто бы вызнала все секреты ведуньи, – Матвей вздохнул, – Только бы никто не прознал про это, а то век ей одной куковать, кто ж замуж такую возьмет…

Я кусала губы, смотрела на Матвея и надеялась, что он шутит, но Матвей был серьезен как никогда:

– Ты, Марья, смотри, помалкивай про все это, – он сорвал еще одну травинку и засунул в рот, – А то кто его там знает, как повернется…

Незаметно для нас, наступила ночь. Из-за облаков выглянула большая полная луна, освещая лес бледным светом, заухали филины и тысячи звезд вспыхнули на темном небе.

– Как же мы не заметили, что день прошел, – Матвей хлопнул себя по лбу, – Иди, зови Настю, надо скорее идти домой, мать там наверное с ума сходит.

Я забежала в домик:

– Настя, пора…

Оглядевшись, я поняла, что Насти нигде нет, как и мешочка Генкоры с веточками.

– Матвей, – закричала я не своим голосом, – Настя пропала!

Матвей забежал в дом и тут же принялся обшаривать все углы, переворачивая лавки и разбрасывая в стороны нехитрые вещи бывшей хозяйки.

– Куда она могла деться?! – Матвей снял с пояса топорик, – Глянь, окна не тронуты – что за чертовщина?!

Мы метались по хижине, пытаясь понять, как Настя могла незаметно выбраться из дома, затем выскочили во двор и начали рыскать уже по нему. Матвей даже поднял тяжелую крышку колодца и заглянул в черную бездну – ни следа.

Мы встали посреди поляны и растерянно взглянули друг на друга.

После Матвей со злостью сплюнул на землю:

– Ох, и дурак я! Послушал сестриц, одна из которых маленькая девочка, а вторая недалеко от нее по уму ушла! Что я скажу родителям?!

– Подожди, – пыталась я успокоить Матвея, – Не могла же Настя сквозь землю провалиться. Врагов вокруг нет, зверей тоже… – вдруг я заметила, как в темноте сверкнули ярко-желтые глаза, я схватила Матвея за руку, – Смотри!

Он повернулся и в первую секунду ничего не увидел:

– Куда смотреть, Марья? Что ты… – Матвей осекся, когда из-за деревьев к нам вышла волчица.

Она была очень красива и молода, ее белая шерсть отливала серебром в свете луны, а глаза сияли, как драгоценные камни.

– Марья, ты видишь то же, что и я? – прошептал Матвей.

– Да, – столь же тихо ответила я и невольно вздрогнула от посетившей мою голову догадки: – Ты думаешь, это?..

– Кто? – в недоумении спросил Матвей, а после мотнул головой: – Нет, нет, господь с тобой, это не может быть…

Волчица подошла к нам и ласково боднула Матвея головой.

– Как же так, – Матвей присел рядом с волчицей и обнял ее за шею, – Настя? Ты ли это? Нет, нет, этого просто не может быть, сестренка моя… – он тихо заплакал.

Я опустилась на траву рядом с ними и обняла обоих.

– Что же будет? – спросила я Матвея, когда волчица, лизнув меня в щеку, направилась обратно в чащу. – Она теперь не вернется?

– Вернется, – вздохнул Матвей, – Но каждое полнолуние будет обращаться. А может и в другие дни – колдовские, – он поднялся на ноги. – Теперь она будет жить долго, очень долго, и надеюсь, будет добра к людям, как была добра старуха-знахарка.

– Но что же нам делать? – я схватила Матвея за руку, – Что мы скажем родителям?

– Что нам делать? – переспросил Матвей и грустно улыбнулся. – Жить, Марья. Жить своей жизнью. У Насти нашей значит судьба такая, у каждого из нас она своя, – он тяжко вздохнул, будто тяжелый груз лег на его плечи, – А родителям пока не надо ничего говорить – пусть живут спокойно. Пойдем домой.

Мы медленно пошли по лесу. Я боялась, что нас уже ищут и раздумывала, что сказать родителям о Насте, но когда мы вернулись домой, родители уже мирно спали. Мы с Матвеем разбрелись по своим комнатам и тоже легли.

Всю оставшуюся ночь я прислушивалась, чтобы услышать стук в дверь или окно, но, в конце концов, задремала.

Утром я услышала голоса во дворе, выглянула в окно и увидела Настю, которая весело прыгала вокруг маменьки, пытаясь поправить бусы у нее на груди.

– Нет, маменька, не так! – смеялась Настя, – И к этому сарафану лучше зеленые бусики надеть, правда-правда!

Я потерла глаза. Быть может, произошедшее ночью мне просто приснилось?..

Но увидев Матвея, который задумчиво смотрел на Настю, сидя на лавке, я поняла, что все было наяву.

Матвей поднял глаза, заметив, что я смотрю на него, и улыбнулся, но веселья в той улыбке не было. Лишь печаль.

Глава 59

Чарочка моя, серебряная.

На золото, на золото поставленная.

Кому чару пить, тому здраву быть.

Пей чару! Всем, всем, всем!

На здоровье, на здоровье, всем, всем, всем!!

То не лес, не дрова расстилаются,

Наши буйные головки приклоняются.

За ваши дела прокричим

Ура! Ура! Ура!

Пышной, богатой и веселой была наша с князем Добрыней свадьба.

Столы ломились от угощений и вина хмельного. Гости со всех сторон съехались, чтобы поздравить Добрыню и его молодую жену. Князья и бояре, купцы и мастеровые – все славили молодых, желали им прожить многие лета в здравии и богатстве, а также нарожать много детей, чтобы славный род процветал веками.

Гуляла и пела наша свадьба несколько дней, и были все там веселы, пьяны и сыты, и много было песен спето, и много тостов произнесено.

Мои самые любимые и дорогие люди были рядом – родители, Матвей, Настя сидели за столом и радовались нашему счастью.

Верная моя подруга Ядвига приехала вместе с Федором, чтобы разделить наш праздник. Я не могла не заметить, как расцвела и похорошела Ядвига, и как блестели ее глаза.

Настя внимательно посмотрела на Ядвигу и тихо сказала ей на ухо:

– Сын ваш весной родится. Он будет похож на тебя – темноглазый и темноволосый, а когда вырастет, то полюбит Марьюшкину с Добрыней дочку, – Настя взяла за руки меня и Ядвигу, – И вы породнитесь.

Мы с Ядвигой переглянулись.

– Ох, и выдумщица ты, Настя! – рассмеялась Ядвига.

А я посмотрела на Настю и сразу поверила, что именно так все и будет, и на душе у меня сразу стало тепло и спокойно.

Я думала о том, что не зря моя судьба сделала такой крутой поворот и привела меня в ночь на Ивана Купала именно сюда. На берег реки Итиль, чтобы я обрела свою семью и встретила свою любовь.

Теперь здесь мой дом, мои корни, здесь родятся мои дети и так же, как и я, проживут здесь свою долгую и счастливую жизнь. На берегах реки нашей Русской.

* * *

Величава, широка река Итиль. Неторопливо несет она свои воды вдоль широких степей, высоких гор, лесов и полей.

Легко дышится на берегу, вода ласкает песок и тут же торопится дальше, все вперед и вперед, следуя своему течению.

Щекотала ласточка

Этож у нас ранёшенько на дворе,

Ой, на дворе, на дворе

Щекотала ласточка на заре,

Плакала девчоночка на море,

На белом, на камушке сидючи,

На быструю реченьку глядючи,

По бережку батюшка гуляя,

Гуляй, гуляй, батюшка, здорова,

Сыми меня со камушка белова,

У батюшки жалости не многа,

Не снял меня со камушка белова,

По бережку маменька гуляя,

Гуляй, гуляй, маменька, здорова,

Сыми меня со камушка белова,

У маменьки жалости не многа,

Не сняла дв с камушка белова,

По бережку миленький гуляя,

Гуляй, гуляй, миленький, здорова,

Сыми меня со камушка белова,

У милого жалости поболе,

Он снял меня со камушка белова,

Тоненькая девочка сидела на берегу реки, скрестив ноги, и задумчиво раскидывала свои веточки, такие же древние, как та старуха, от которой они перешли девочке.

Наконец она бережно собрала веточки в холщовый мешочек, поднялась на ноги и вгляделась в реку:

– Спасибо тебе, Итиль, – девочка склонила голову, – Противостояние не нарушено, все идет так, как должно.

Девочка поклонилась реке и пошла вверх по склону.

Конец