Текст книги "Боярышня-попаданка, или Любовь князя (СИ)"

Автор книги: Маритта Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 5

Я долго ворочалась в кровати, пытаясь уснуть и размышляя, как мне поступить в этой ситуации.

Наконец я решила, что осторожно расспрошу Настю. Она девочка смышленая и наверняка знает больше, чем ей следует. Постараюсь расположить ее к себе и узнаю Марьюшкины секреты.

А когда буду знать, кто этот бесстыдник, то постараюсь держаться от него подальше.

Я чуть успокоилась и сумела даже немного поспать.

Утром я подошла к маменьке:

– Маменька, у меня все еще побаливает голова. И иногда я не все могу вспомнить. вы меня простите, если я не так делаю, как надобно…Подскажите, чем помочь вам?

Маменька посмотрела на меня чуть испуганно:

– Марьюшка, я и вправду не узнаю тебя, не помню, чтобы ты сама вызвалась помогать…Ну да и хорошо, выросла ты, дочка, – она ласково обняла меня за плечи, – Коли хочешь помочь, то пойди приготовь ткани для платьев, что будем шить, скоро швея приедет. Да для вышивки нити надо смотать. Посиделки ведь будут у нас в светелке, девушки придут, а ты ничего так и не приготовила.

Маменька поспешила во двор, а стояла столбом посреди комнаты и не представляла, куда мне идти, где те ткани и нити, на что их мотать и зачем?

Я вздохнула и пошла искать Настю, на нее у меня была вся надежда.

Настю я нашла на заднем дворе, где она плела венок и напевала какую-то песенку.

Девочка с радостью пошла со мной в дом. По дороге я ей рассказала, что мне велела сделать маменька:

– Поможешь мне? Я, если честно не совсем понимаю, что надо делать, что-то моя голова плохо работает.

Настя снисходительно взглянула на меня, решительно взяла за руку и повела в небольшую комнату. Видимо это было что-то вроде гардеробной. На лавках лежали рулоны с тканями всевозможных оттенков и разной плотности, здесь были и простые ткани, такие, как хлопок и лен, а также тяжелые бархатные и парчовые материи. Тут же стояли сундуки с тесьмой, нитями, пуговицами, бусинами.

Я разглядывала все это великолепие и представляла, какое впечатление бы произвело такое богатство на портного или модельера в наше время.

Но хватит думать о том, что могло бы быть:

– Как ты думаешь, что нам выбрать, – спросила я у Насти.

Девочка серьезно и вдумчиво поторогала отрезы и рулоны с тканями и указала пальчиком:

– Вот эту голубую парчу тебе на нарядное верхнее платье, к нему по рукавам оторочку из голубой норки, – Настя ловко вытащила из еще одного сундука голубоватые шкурки,

– Батист на нижние рубахи, лиловый бархат для второго выходного платья, к нему жемчуг подойдет, и сетка с жемчужинами на волосы. Вышивка должна быть серебристой. Для домашних платьев вот этот хлопок хорош, а еще сарафан нужен алый с золотой вышивкой и шелковые рубахи к нему…

Я с уважением смотрела на Настю, как она это все ловко придумала!

– Настя, а ты сможешь все это маменьке рассказать? А то я боюсь, что все забуду, ну у меня голова болит, ты же понимаешь?

Настя кивнула:

– Не волнуйся, все покажу. Я и для себя уже наряды задумала, и для маменьки тоже, не знаю, правда, послушает ли она меня, – Настя рассмеялась, – Но вот хоть ты сейчас со мной соглашаешься!

– Конечно, ты так все хорошо придумала, как тут не согласиться!

Настя мечтательно теребила свою косичку:

– А знаешь, Марьюшка, я мечтаю, что будет у меня свой большой дом, и будет в том доме много разных материй и ниток, и бусин, и тесьмы. И будет у меня много девушек – швей, а я буду придумывать всякие наряды невиданные, а девушки те будут их шить, а вышивальщицы будут вышивать.

И нарядим мы много девиц и женщин в красивые платья, и даже из других стран будут приезжать к нам, чтобы купить те платья.

Как ты думаешь, может такое когда-нибудь быть наяву?

Я обняла Настю:

– Когда-нибудь так и будет, а сейчас покажи, что за нитки нужно смотать.

Настя вытащила из угла сундучок, где лежали всевозможные нити в больших мотках:

– Вот, нам нужно сделать маленькие клубочки, чтобы было удобно вышивать.

Я тяжко вздохнула и мы принялись за дело.

Мы перематывали нитки, складывали получившиеся клубочки на поднос, и болтали о разных пустяках.

Но я хотела свести разговор к вчерашнему происшествию во дворе:

– Настя, а какие девушки придут к нам на посиделки?

Настя слегка задумалась:

– Ну, наверное, как всегда, Меланья, Наташка– поповична и Полина с Катериной, эти завсегда приходят.

– А ты, что про них думаешь?

– Меланья больно тихая, молчит вечно, будто мешком накрытая, – Настя фыркнула, – Это, наверное, оттого, что она всех старше и уже в девках почти засиделась.

Наташка, попа нашего дочка, хорошая, веселая, всегда истории смешные рассказывает, веселит всех, хоть и папенька у ней строгий очень.

А Полина с Катериной противные…Не люблю этих сестриц, глазищами зыркают, все высматривают, с ними надо ухо востро держать. Зато, как Матвейку нашего увидят, так и начинают соловушками заливаться, глазки ему строят, хихикают, тьфу, бесстыжие!

– А он, Матвей, что он? Нравится ему кто? – Мне стало интересно.

– Ну уж точно не Полька с Катькой. Мне кажется, – Настя зашептала мне в ухо, – Мне кажется, что ему Наташка нравится, она красивая. Но она попа дочка, а это…Ну ты сама понимаешь.

Я ничего не понимала, но на всякий случай кивнула:

– А про меня ты что скажешь? – Я подтолкнула Настю локтем в бок, – Не стесняйся, мы ж теперь с тобой подруги!

Настя нагнула голову и принялась еще усерднее мотать свой клубок.

– Насть, ну говори же, ты что, как не родная.

– Не рассердишься? – Я замотала головой.

– Тебе Добрыня нравится…Да и ты ему похоже тоже.

Так, почти горячо. Теперь бы еще узнать, кто тот Добрыня.

– Настя, продолжай. Ты что-то знаешь? Говори без утайки, я не обижусь, правда.

Настя вздохнула:

– Я видела, как ты бегала к нему на свиданку…

Господи, что же там было?

– И что… мы с ним…там на свиданке делали?

– Ты и правда не помнишь?

– Нет, не помню, чистая правда. И расскажи мне еще про Добрыню этого…Он кто?

Настя посмотрела на меня, широко открыв глаза:

– Марьюшка, ты сама на себя не похожа, как будто подменили тебя.

Я сидела и боялась дышать, что, если девочка расскажет кому-нибудь об этом, кто знает, что со мной может случиться, вдруг в костер кинут.

– Но ты мне сейчас больше нравишься, – улыбнулась Настя, – Наверное, и правда на Ивана Купала всякие чудесные вещи случаются.

А про Добрыню…Он богатый князь, из самой Москвы приезжает в гости к соседям, он им родичем приходится.

Уж не знаю, где он с тобой столкнулся, но я видела, как он тебе что-то нашептывал через плетень на заднем дворе, а ты смеялась.

– И все?

– Не знаю, я больше ничего не видела. Но папенька потом тебя ругал, что с мужчиной посторонним разговариваешь.

Я чуть расслабилась, если только разговаривала, то не страшно, наверное.

– Настя, а этот Добрыня-он каков из себя? Вот те крест, не помню его. И да, где наш папенька?

Настя рассмеялась:

– Папенька по делам уехал, завтра должен вернуться. А Добрыню этого ты ни с кем не спутаешь– огромный мужик с широченными плечами и большими ручищами, никогда не улыбается, брови хмурит, а глаза у него такие синие, что страшно делается…

Я повела плечами. Да, силу его ручищ я вчера почувствовала. Сила и опасность исходила от этого неведомого мне Добрыни.

Глава 6

На следующий день приехал папенька.

Это был довольно высокий, крепкий мужчина с пронзительными серыми глазами, пшеничными волосами и небольшой бородкой.

Я сразу поняла, на кого похож Матвей, он был почти точной копией своего отца.

Судя по тому, как все домочадцы радовались, встречая хозяина, я поняла, что человек он добрый и веселый.

Одарив всех гостинцами, папенька внимательно посмотрел на меня:

– Марьюшка, не нашел я в городе того, что ты просила. Может искал плохо, а может и нет того неведомого мне попугая, уж прости меня, дочка.

Но вот посмотри, какой подарок я для тебя купил.

Папенька вручил мне, обернутый в красивую ткань, сверток.

Я развернула подарок и ахнула. Это были необыкновенной красоты сапожки. Сшиты они были из сафьяна или парчи, украшены вышивкой, расшиты каменьями и бусинами.

Я тут же примерила сапожки, они пришлись впору, мягкие, удобные на невысоких устойчивых каблуках.

Никогда у меня не было подобной обуви. Я понимала, что место этим сапожкам в музее, за стеклом, чтобы ненароком не повредили такую роскошь.

– Папенька, спасибо большое! Мне очень нравится ваш подарок! Это же красота какая. А попугай мне на что? Это я ляпнула, не подумав.

Папенька улыбнулся, он подошел ко мне и поцеловал в макушку:

– Вот и славно, а то я всю дорогу думал, как моя старшенькая расстроится…

Давайте-ка пообедаем и я займусь работой, дел накопилось много, надо все разгребать.

Быстро накрыли стол и дружно пообедали. К приезду хозяина было приготовлено вкусное мясо с какими-то травами и специями.

Потом папенька немного рассказал о каких-то знакомых, с кем он встречался, чуть нахмурившись сказал маменьки, что у Фрола дела плохи и что его многие лекари лечат, да без толку пока.

Папенька понизил голос и говорил почти шепотом, придвинувшись к маменьке. Та лишь кивала и теребила край скатерти.

Я не поняла о чем говорил папенька, да и не особо вникала в смысл его слов.

Меня больше занимало то, что сегодня на девичьи посиделки соберутся неведомые мне девушки и я должна постараться вести себя естественно.

Я подумала, что на худой конец, смогу всегда прикрыться головной или зубной болью.

Немного успокоившись, я поднялась в свою комнату, рассмотрела наряды, которые аккуратно лежали в сундуках и перебирая платья и сарафаны, думала, что уместнее всего будет надеть вечером.

На мое счастье в комнату заглянула Настя.

– Настя, как думаешь, что мне надеть вечером?

Девочка проскользнула в комнату и деловито начала пересматривать одежду:

– Вот посмотри, рубашка с вышивкой и этот синий сарафан будут в самый раз, – она положила выбранные вещи на кровать и из сундука поменьше вынула что-то наподобие ободка для волос, тоже расшитого жемчугом, – А это, чтобы Полька с Катькой завидовали, у них такого точно никогда не было, – Настя довольно улыбнулась.

Я обняла девочку за плечи и чмокнула в щеку:

– Спасибо, что бы я без тебя делала. А ты там будешь?

Настя расстроено помотала головой:

– Мне еще рано…Маменька сказала, что пока нельзя.

– Ну ничего, скоро вырастешь, а пока может и лучше для тебя, подальше от тех девиц держаться.

Мы с Настей аккуратно уложили одежду в сундуки и она мне помогла сложить в корзину нитки, иголки и ленты для работы. Также Настя положила поверх деревянную раму с натянутой тканью, на которой уже была начата незатейливая вышивка.

Я повнимательнее пригляделась к работе, вроде не очень сложно, разберусь.

Настя вызвалась отнести корзину в светелку, я поблагодарила ее и начала переодеваться.

Запуталась в длинном платье, на счастье прибежала Параша и ловко помогла мне с одеждой.

Параша даже переплела мне косу и надела на голову мне, выбранный Настей ободок.

Отступив пару шагов, Параша удовлетворенно улыбнулась:

– До чего вы, боярышня, хороши! Прямо, хоть сейчас сватов зови.

– Нет уж, не надо мне никаких сватов, – засмеялась я, – Мне пока и в девках хорошо.

Параша сложила на груди руки и вздохнула:

– Эх, боярышня, все одно придется замуж идти, главное, чтобы муж попался не злой.

– Ладно, Параша, давай мы пока не будем о грустном, – я повертелась так, что сарафан приподнялся вокруг меня, – Как я тебе? Все хорошо?

Девушка одернула на мне платье и кивнула:

– Ну я побегу, мне еще на кухне хозяйке нужно помочь.

Параша убежала, а присела, чтобы собраться с духом перед приходом гостей.

Так я просидела в задумчивости с полчаса, наконец снизу донеслись голоса, послышалось хлопанье дверей и Настя, заглянув ко мне, прошептала:

– Иди, уже приехали, – она скорчила смешную гримасу и убежала.

Я вздохнула, перекинула косу на спину и решительным шагом направилась в светелку.

Глава 7

Гостьи мои уже сидели на лавках, обитых мягкой тканью. Параша расставляла на столике в углу светелки, сладости, орешки, небольшие аппетитные пирожки и кувшины с напитками, чтобы девицы могли перекусить.

Я вошла в комнату, девушки на минуту примолкли и тут же снова затрещали, как сороки.

Внимательно приглядевшись, я поняла, что серьезная девушка с с темной косой, скорее всего Меланья. Она уже достала свое рукоделие и опустив голову, быстро работала иглой.

Ее рука буквально летала над пяльцами.

Две девушки, похожие друг на друга, с острыми, вздернутыми носами и тонкими губами болтали, перебивая и подталкивая друг друга локтями. Они еще не начинали ни шить, ни вышивать, но уже успели посмеяться над Меланьей.

– Слышь, Меланьюшка, ты чего так спешишь, то?

– Она, Кать, боится, что к свадьбе не поспеет, – и обе девушки громко рассмеялись, видимо своими словами они пытались намекнуть на то, что Меланья уже должна была давно выйти замуж, но засиделась в девках.

– Уймитесь, вы, сестрицы, – осадила их четвертая девушка. Она была очень милой, с рыжеватой косой, из которой выбивались мелкие завитки, с ямочками на щеках и множеством веснушек на носу и щеках.

Наташа, поняла я, так вот, кто нравится нашему Матвею. Что ж я вполне одобряла его выбор.

Мы расселись и вытащили из корзин свое рукоделие.

– Что-то ты сегодня тихая, Марьюшка, – наконец сказала Катерина, – прям на себя не похожа.

– Зуб болел весь день, не хочу много говорить, вдруг опять разболится, – я не глядя на девиц, вдевала красную нить в ушко иглы.

Наталья вдруг фыркнула:

– Девушки, помните, как у Лукерьи зуб болел? Она промаялась три дня, а потом побежалу к кузнецу, чтобы тот зуб выдернул, – Наталья опять засмеялась, да так заразительно, что даже Меланья не сдержала улыбки, – Кузнец щипцы только достал, а Лукерья испугалась и унеслась от него, только пятки сверкали. А на следующий день ее папенька, который устал слушать Лушины стоны, привязал к ее зубу веревку, а веревку накинул на их кобылу, – тут Наталья расхохоталась так, что у нее выступили на глазах слезы, – Папаня ее стегнул кобылу, та понеслась, а Лукерья… – Наталья уже задыхалась от смеха, и мы тоже хохотали, глядя на нее, – А Лукерья побежала так, что обогнала ту кобылу…

Наталья отложила свою вышивку, утерла глаза платком. Затем она налила себе в стакан компот, залпом выпила его, затем кинула в рот орешек и с хрустом его разгрызла.

– Наталья, ты все смеешься, как бы плакать не пришлось после, – проворчала Полина.

– А чего нам и не посмеяться? Чай все живы-здоровы, а что будет после, так того никто не знает, – Наталья беззаботно махнула рукой и пряинялась за работу.

Мне определенно понравилась Наталья, было понятно, что характер у нее легкий, нрав веселый и беззаботный.

Мы склонились над работой, изредка перебрасываясь словами. Иногда девушки подходили к столу с закусками и что-нибудь пробовали или пили прохладный компот.

“Только телевизора не хватает”, – подумала я.

Меланья негромко затянула песню.

Щекотала ласточка

Этож у нас ранёшенько на дворе,

Ой, на дворе, на дворе

Щекотала ласточка на заре,

Плакала девчоночка на море,

На белом, на камушке сидючи,

На быструю реченьку глядючи,

По бережку батюшка гуляя,

Гуляй, гуляй, батюшка, здорова,

Сыми меня со камушка белова,

У батюшки жалости не многа,

Не снял меня со камушка белова,

По бережку маменька гуляя,

Гуляй, гуляй, маменька, здорова,

Сыми меня со камушка белова,

У маменьки жалости не многа,

Не сняла дв с камушка белова,

По бережку миленький гуляя,

Гуляй, гуляй, миленький, здорова,

Сыми меня со камушка белова,

У милого жалости поболе,

Он снял меня со камушка белова.

Я заслушалась, голос у Меланьи был не сильный, но очень приятный, пела она чисто, хотелось, чтобы песня не кончалась, так хорошо и светло становилось на душе.

Наталья тоже заслушалась, положив вышивку на колени, казалось, что она унеслась в своих мыслях куда-то далеко от нас.

Только сестрички, Полина с Катериной, продолжали шить, изредка перешептываясь друг с другом.

– Меланья, – проговорила Катерина сладким голосом, – Не в чернички ли ты готовишься?

Полина фыркнула, а Наталья покраснела и гневно взглянула на хихикающих сестер.

Меланья же продолжала молча шить, казалось, что она не заметила ехидных замечаний сестриц.

В светелку заглянул Матвей, он кивнул девушкам, мне показалось, что на Наталью Матвей смотрел чуть дольше, чем на остальных.

Наталья же ничем не показывала своего интереса, если он, конечно, есть, она усердно вышивала, не поднимая головы.

Полина с Катериной завертелись на своей лавке, они стреляли глазами и глупо хихикали, подталкивая, по своему обыкновению, друг друга локтями.

– Марьюшка, поди к маменьке на минуту, она просила тебя помочь. Там козленок родился, его поставить надо, а маменька с козой возится, беги скорее, – Матвей ушел, и я тоже поспешила в сарай, где жили козы.

Надо сказать, что козы были очень красивы и любимы всеми домочадцами. Мне раньше не приходилось видеть этих животных вблизи и я поначалу побаивалась подходить к ним близко, но заглянув как-то в глаза белой козочке, я влюбилась в этих красавиц. И похоже, что они платили мне взаимностью.

Я прибежала в сарай, где маменька обтирала белую козочку, родившую слабенького козленка. Она ласково с ней разговаривала, шептала что-то, рядом лежал маленький козленок.

Я увидела, какой он слабенький, глаза его были полуприкрыты и дышал он с большим трудом.

– Марьюшка, пришла, спасибо, милая. Попробуй поставить козленка на ноги, ежели останется лежать, то уже не встанет, а я Липку пока вымою, с ней все хорошо будет, но хочется и козленка сохранить.

Я присела на корточки возле козленка, подула ему в мордочку, тот чуть приоткрыл глазки и попытался встать на ножки, но был слишком слабым для этого.

Я подхватила легкое тельце под животик и, придерживала козленка, чтобы тот понял, что ему делать. Липка тоже подошла ближе, мы с маменькой направили головку козленка к вымени и он наконец понял, что мы от него хотели. Стоя на своих качающихся ножках, козленок сосал мамино молочко и косился на нас. Мы выдохнули, вроде обошлось.

– Вот и славно, – маменька утерла вспотевший лоб передником, – пойдем Марьюшка, – теперь я за них спокойна.

– Идите, маменька, я чуть посмотрю на малыша, такой он славный.

Маменька улыбнулась:

– Там за подругами твоими уже приехали. Не хочешь проститься?

Я помотала головой:

– Скажите им, что я важным делом занята.

Маменька кивнула и вышла.

Я же присела, прислонившись к деревянной стене. Странно, но здесь не пахло ничем, кроме молока, сено же, на котором я сидела было теплым, чистым и источало аромат луговых трав.

Я прикрыла глаза и даже кажется задремала, как вдруг меня подхватили крепкие руки и и горячие губы накрыли мой рот поцелуем.

Глава 8

Я охнула и попыталась выскользнуть из железных объятий Добрыни. Теперь я не сомневалась, что это был именно он.

Крепкие мужские руки подняли меня, как пушинку, так что мое лицо оказалось вровень с его лицом.

– Милая моя, какая же ты…

– Ну нельзя же так…Что же ты, как разбойник на девушек в ночи набрасываешься, – я отчаянно толкала железную грудь князя, но тот только тихо посмеивался и продолжал осыпать жаркими поцелуями мое лицо и шею:

– Ох, девка, больно ты стала гордой, да несговорчивой, раньше ведь нравились тебе мои ласки…

Добрыня тянет меня за косу и я невольно поднимаю лицо. Вот уже его язык раздвинул мои губы, и словно пробуя меня на вкус, властно вторгся в мой рот. Я невольно всхлипнула. Меня никто не целовал так, как Добрыня – жестко и в тоже время нежно.

Добрыня прижал меня к стене сарая так сильно, что я почувствовала твердую мужскую плоть…Боже, помоги мне сбежать от этой силы!

Его поцелуи становились все более горячими, и признаться, я невольно отвечала на эти безумные ласки.

Вот уже его рука под рубахой стискивает мою грудь, он проводит пальцами по соскам…

Я сглатываю, мое тело отвечает. Но нельзя позволять втянуть себя в этот омут!

Добрыня уже покусывает мочку моего уха. Его дыхание все жарче, сердце стучит молотом. Вот уже он стискивает мое бедро и рука его настойчиво пытается задрать мой сарафан.

Мне страшно, что Добрыня потеряет контроль на собой. И тогда может случится…Нет, надо выбираться из ситуации. Попробую по-хорошему, ну, а если не получится, то вон в углу лопата стоит. Авось поможет привести в себя добра молодца.

Я попыталась уговорить Добрыню:

– Послушай, ну в самом деле, не в сарае же миловаться, пусти, сейчас маменька придет козленка кормить…

Добрыня чуть отстранился от меня. Я плохо вижу в полутьме его лицо, но глаза его сверкают, будто они подсвечиваются изнутри:

– Ты из меня веревки вьешь, Марья, – он опять подхватывает меня и целует так нежно и пылко, что тысячи искр взрываются в моей голове, – Только моей будешь!

Добрыня растворился в темноте. И очень вовремя, потому что в сарай вошла маменька, за ее спиной подпрыгивает Настя.

– Ой, какой козленок! Можно я поглажу его?

Хорошо, что маменька с Настей заняты козленком и не обращают внимание на меня. Наверное, видок у меня тот еще! Коса растрепана, рубаха распахнута, глаза безумные. А вдруг на шее следы поцелуев Добрыни остались? Скорее надо идти к себе.

– Я побегу, устала очень, лягу спать. Спокойной ночи, маменька, – я поспешила убежать в свою комнату, пока маменька с Настей не смотрят на меня.

Показалось мне, или Настя оглянулась мне вслед и прыснула в кулачок? Оглянулась, но Настя уже смотрела только на козленка, что-то ласково нашептывая малышу в ушко.

К счастью, я никого не встретила на пути в свою комнату. В доме было тихо.

Забежала, прикрыла за собой дверь, и бросилась переодеваться и переплетать косу, не ровен час, кто войдет и поймет, что дело нечисто.

А если папенька узнает? Страшно даже подумать, какая разразится буря.

Только переодевшись в ночную рубаху и причесав волосы, я позволила себе думать о том, что произошло в сарае.

Я лежала на мягкой перине и мне было душно от того, что окно было закрыто.

А от воспоминаний сегодняшнего вечера, меня и вовсе бросало в жар.

Мягкие губы, жаркое дыхание, такие крепкие, и в тоже время нежные руки Добрыни – я не могла не думать об этом. А потом он прижался ко мне…

Хватит, Марья! Я вертелась на простынях, пока не сбила их в большой ком.

Встала, поправила постель, налила себе воды из кувшина, выпила эту теплую воду.

Взбила подушки, улеглась поудобнее, опять натянула на себя одеяло, закрыла глаза.

Мысли мои скакали, как бешеные, но ничего стоящего я не придумала.

Мне было страшно от того, что этот князь так настойчиво добивался Марьюшки…или меня? Добрыня пугал меня, но в то же время меня тянуло к этому мужчине, он был таким сильным и таким притягательным, как ураган или смерч. Стоит только попасть в центр этого торнадо, как тебя унесет, и кто знает, сумеешь ли ты вернуться обратно?

Но ведь, наверное, так приятно отдаться на волю бушующего моря, чтобы волны ласкали тело, и держали тебя в своих крепких и нежных объятиях.

Я уже засыпала, и во сне меня крепко прижимал к себе князь, он осыпал меня жаркими поцелуями, а его невозможно синие глаза смотрели на меня так нежно, что я хотела утонуть в них.