Текст книги "Дети полнолуния"

Автор книги: Марина Наумова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Спасибо.

– За что?

– Просто так... спасибо, – он сказал это от всей души.

– А? – Изабелла на мгновение замолчала, ее глаза стали большими и круглыми, потом вновь вернулись к нормальному размеру. – Тогда... И тебе спасибо. Ты хороший... Лучше, чем кажешься. Правда! А теперь закрой глаза – и чур не подглядывать! Пока!!!

Ремблер зажмурился. Когда он вновь взглянул на балкон, на нем уже никого не было.

Спустя еще минуту он пораженно смотрел вниз через перила.

"Черт возьми! Но ведь это же девятый этаж!!!"

19

– И все же вы меня с кем-то спутали! – отчаянно выкрикнул Эл, чувствуя, что на его руках затягивается веревка.

– Угу! – иронически хмыкнул Роббер.

– Нет, я серьезно говорю!

Ловким пинком Роббер швырнул Джоунса на стул; Эл и ахнуть не успел, как его прикрутили к спинке.

– Вы чего? – испуганно зашептал он. – Честное слово... я ничего не знаю! Надо полагать, про Григса вы знаете не меньше меня, а Чаниту я видел всего лишь раз.

– Он не понимает, – хмыкнул Роббер и отошел, чтобы подать стул Большому Рудольфу. – Ну ничего, сейчас мы тебе все объясним. Ты не волнуйся – если будешь паинькой, уйдешь отсюда на своих двоих... А нет тут уж пеняй на себя!

– Не горячись, – остановил его Большой Рудольф. – Так или иначе, он нам нужен для разговора с их шефом. Послушай, парень... как там тебя?

– Джоунс, – процедил сквозь зубы Эл. – Эл Джоунс...

– Ты смотри! – заржал какой-то громила, до сих пор не попадавшийся Элу на глаза. – Психиатр!

– А ты откуда знаешь? – с любопытством посмотрел на него Рудольф.

– Так на то его и зовут Локо Эрнестино! – засмеялся за спиной Эла Гас. Роббер тоже выгнул губу в кривоватой улыбке.

– Все заткнитесь! – Рудольф закинул ногу за ногу. – Так ты врач?

– Да. Я же говорю – вы меня с кем-то спутали...

– Эй, может двинуть ему по хавалке?

– Заткнитесь, я сказал! Ну так вот, Джоунс, я предлагаю тебе неплохую сделку. Ты ведь следил за нами, и ты не из полиции – это уже кое о чем говорит. Значит, ты – из "невидимок", и нечего отпираться, тем более, что мы это запросто проверим.

– Не знаю я никаких... – голос Эла сорвался и захлебнулся. Он понял вдруг, что эти люди действительно не шутят. – Я искал... Я не следил за вами!

Он не слышал собственных слов – внутри все колотилось. Эти люди шутить не станут, они всерьез приняли его за кого-то другого. И Селена здесь ни при чем. И мистика вся побоку – перед ним были звери совсем другой породы, но едва ли не более страшные.

– Замолчи! Сейчас я говорю, – Рудольф уже начал терять терпение. Ему действительно было бы очень неприятно признать, что он мог и ошибиться. Но уж слишком все складывалось не в пользу этого докторишки. Не смотрят ТАКИМ взглядом случайно – а он смотрел, еще как смотрел, словно в самую душу старался проникнуть.

"А он – психопат... – мелькнуло вдруг у Эла в голове, и неприятный холодок пробежал по спине. – Настоящая патологическая личность. Рассудительный вменяемый психопат, возомнивший себя большой шишкой..."

– Так вот. То, что ваша база расположена в этом ночном клубе, ясно и ребенку. Не знаю, какое отношение к этому имеет ваш фермер, но то, что вы все крутитесь вокруг Кампаны, и то, что вас легко вычислить, – это факт. Так что хватит играть в прятки. Если ты добровольно перейдешь на нашу сторону – ты хорошо заработаешь. Если нет – на этот раз ты сможешь унести отсюда ноги, но только после того, как все нам выложишь. Так или иначе, твои примут тебя за предателя – и будут правы. Так что выбора у тебя нет. Или почти нет. Так как? Ты нам помогаешь?

– Я не смог бы сделать это даже при всем желании. Я оказался в клубе случайно...

– Отлавливал сбежавшего пациента! – хихикнул Гас.

– Почти. Я действительно был там... по просьбе одного из клиентов. И к вам это, поверьте, не имеет никакого отношения.

– Ты в этом уверен?

Эл уже хотел сказать "да", как вдруг до него дошло, что в таком случае его шансы выйти отсюда живым сведутся к нулю. Если этот "хищник" и обещал ему свободу – то только лишь потому, что надеялся на его знакомство с каким-то другим бандитом.

"Ну, Эл, теперь думай... Если ты согласишься им помочь – у тебя будет шанс сбежать по дороге. Если ты просто смолчишь – ты или убедишь их в своей невиновности и отправишься на тот свет, или..."

Представив себе то, что может означать это "или", он содрогнулся. Можно было не сомневаться, что эти люди без всяких колебаний прибегнут к пыткам. Но – согласиться? Эл понял, что и это не выход, ведь им нужна какая-то информация, дать которую он не в состоянии.

Пока он раздумывал, время выбрало за него.

Рудольф понял одно: Джоунс колеблется. Раз так, то ему есть из чего выбирать, пусть даже это выбор между добровольным и принудительным предательством.

– Советую не тянуть долго, парень!

– Мне больше нечего вам сказать, – выдавил Эл и зажмурился.

Отсутствие ответа – тоже ответ. Рудольф не преминет истолковать это по-своему.

– Дать ему по морде, шеф? – снова осведомился Локо Эрнестино.

– Нет. Пусть им займется Очкарик... Здесь нужна работа профессионала...

Эл оцепенел. Сейчас должно было начаться самое худшее. Не стоило труда догадаться, профессионала какого рода они имели в виду.

"Господи, помилуй! За что?! – безмолвно взмолился он, слушая, как приближаются к нему неумолимые шаги. Теперь он предпочел бы умереть сразу – было уже поздно уверять бандитов в своей невиновности и непричастности. Вряд ли эти гангстеры смогут теперь в нее поверить...

Чьи-то пальцы затеребили веревку, и вскоре одна рука Эла освободилась – но тут же ее схватили, зажав пятерней, как стальными тисками...

20

Нельзя сказать, что Джейкобс вернулся в участок в хорошем настроении. Конечно, он сделал главное – вычислил Джоунса, но все же... Слишком неубедительно прозвучит его доклад. Чтобы человек с его внешностью так быстро раскрыл преступление... точнее, чтобы в это поверили, нужно было иметь более серьезные доказательства. А что было у Джейкобса? Услышанная издали, но ничем не подтвержденная фраза одного из гангстеров? Маловато... Прямо скажем, маловато.

Думать о том, что Джоунс похищен – а догадаться об этом было несложно, – Джейкобсу не хотелось. Это был уже совсем другой вопрос, его лично не затрагивающий, зато порождающий ряд претензий со стороны начальства.

Джейкобс не имел права вмешиваться, пока Рудольф и его компания просто слонялись по заведению. Но в тот момент, когда они окружили беднягу Джоунса, он был просто обязан вмешаться. Хотя, с другой стороны, доктор последовал за ними так покорно, что можно было заподозрить и полюбовное соглашение...

– ...Докладывайте, Джейкобс, – рядом с начальником участка уже восседал сам шериф.

– Разборка не состоялась. Люди Рудольфа Грюнштайна во главе в самим Большим Рудольфом пришли в клуб, но вели себя так, что к ним нельзя было предъявить претензий.

– Претензии можно предъявить к кому угодно, и не мне вас учить... буркнул под нос шериф.

– Продолжать?

– Да, будьте добры, – от последних слов так и разило сарказмом.

– Мы не делали этого еще и потому, что собирались в первую очередь установить личность их противников.

– И что, вам это удалось?

– Частично. На моих глазах Грюнштайн встретился с Джоунсом, назвав последнего "мистером Невидимкой".

– С каким Джоунсом? Судя по вашему тону, вы имеете в виду Джоунса Кенди, судимого за...

– Никак нет! Эла Джоунса, психиатра, проходящего в качестве потерпевшего по делу Григса! – злорадно выпалил Джейкобс.

Это был его миг – миг его триумфа. Желание насолить доктору, способному проникнуть внутрь его натуры, превзошло даже честолюбивые стремления изловить "невидимку" и лично доставить его в участок.

– Этого Джоунса? – приподнялись от удивления брови начальника участка.

– Помните показания Григса по поводу "нелюдей", "зомби" и тому подобного? Я полагаю, он имел в виду "невидимок", – высказал Джейкобс свою заветную мысль и замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.

Некоторое время все молчали. Более удачливые коллеги Джейкобса давно прислушивались к его докладу, чтобы высмеять его, но при этих словах у них пропало такое желание. Брови начальника поднялись еще выше, но затем вернулись в исходное положение.

– А что... В этом что-то есть. Картер, принесите мне дело Григса!

– Слушаюсь, сэр!

Глядя на самого молодого сотрудника, сорвавшегося с места выполнять поручение, Джейкобс оскалился. Сегодня он был в выигрыше.

– Ну а дальше? – спустил его с небес на грешную землю шериф. – Чем закончилась их встреча?

Этот элементарный вопрос оказался едва ли не ударом в спину. С этого момента миг торжества остался позади и о нем можно было только вспоминать, сетуя на быстротечность дел мирских.

– Джоунс вышел с ними. Некоторое время мы следовали за ними, но Рудольфу удалось оторваться. Кроме того – не забывайте, меня никто не уполномочивал арестовывать ни одного из... – Джейкобс сбился и замолчал.

Он сам был виноват, что испортил собственный триумф. Если бы он не начал оправдываться, а отнесся к происшедшему свысока, будто все так и было задумано, он остался бы в выигрыше. Но Джейкобс сам выставил на обозрение свою слабину, и теперь, как ему показалось, в его спину иглами уткнулись презрительные взгляды коллег.

– Больше вопросов нет, – сухо отозвался начальник участка. – Садитесь составлять письменный отчет. И в следующий раз будьте порасторопнее.

Когда красавчик Джейкобс возвращался на место, уши его горели от стыда.

"Ну ничего, Джоунс! – скрипнул он зубами. – Мы еще с тобой рассчитаемся!!!"

Что поделать, ненависть в человеке часто бывает сильнее любой логики...

21

...Как глубоко проникает в душу лунный свет!

Кожа Селены холодна, как мрамор, и так же бела. К ней можно припасть губами, как к камню, потереться щекой... Живая и неживая, существующая и несуществующая. Не человек – луна, сон, призрак...

– ОН БРЕДИТ... Я НЕ МОГУ ПОНЯТЬ НИ СЛОВА.

– ПУСТЬ ПРОДОЛЖАЕТ. НАПОМНИТЕ ЕМУ!

– НЕВИДИМКИ, ДЖОУНС... ЧТО ВЫ О НИХ ЗНАЕТЕ?

Невидимки... Невидимки-мысли, невидимки-чувства... Они руководят душой человека, незаметно подталкивая его под локоть, – и вот уже он совершил безрассудный, нелепый поступок или... Или преступление. Они хитры – эти невидимки. Они неуловимы. Чтобы вытащить их на свет и рассмотреть, следует перевернуть человеку всю его душу. А он не хочет, не хочет...

Луна – моя невидимка, моя, Эла Джоунса. Она следит за мной, направляет поступки, требуя отчета. И все же невидимка – я сам. Часть меня. Непознанная, затаившаяся часть.

Они невидимы не сами по себе – они просто хорошо умеют маскироваться. В человеческой душе очень много всякого хлама. И грима тоже много. Вот если его снять, тогда бы они вышли наружу. Только это невозможно сделать: грим въелся в кожу, стал уже частью человека... Там, где в жизни человека наступает пора правды, там невидимкам места нет. Точнее, они вылезают наружу и начинают открыто говорить о себе...

Невидимки есть всюду – не только внутри у каждого. Есть невидимки городов, есть невидимки стран, всего человечества, наконец. Все то, что люди отвергают, с чем не хотят считаться, что заставляют себя забыть или прячут от чужих взглядов, – все превращается в невидимок.

Иногда они сидят тихо, иногда вылезают наружу и подчиняют себе человека. Когда им это удается плохо, человек попадает в психиатрическую лечебницу. Невидимки могут все: сделать человека маньяком – но и героем; разрушить в нем все доброе и светлое – но и оказаться единственным источником внутреннего света. Разные бывают невидимки – и лишь невидимость их роднит...

– ОН ХОЧЕТ СКАЗАТЬ, ЧТО НЕВИДИМКИ – ЭТО НЕ ОРГАНИЗАЦИЯ, А НЕЧТО, ЗАСТАВЛЯЮЩЕЕ ЛЮДЕЙ ПОДЧИНЯТЬСЯ ЧУЖОЙ ВОЛЕ?

Почему же – чужой? Собственной. Слишком разные стремления живут в одной оболочке одновременно. И слишком многие из них оказываются в тени. Больше фальши, игры – больше и невидимок... Больше искренности – и их меньше.

А когда они на виду, с ними легко сладить...

– Я ЖЕ ГОВОРИЛ, ЭТО НЕ БРЕД... ПРОДОЛЖАЙТЕ.

– КТО МОЖЕТ УПРАВЛЯТЬ НЕВИДИМКАМИ?

Как – кто? Если ими можно управлять – значит, они уже не невидимки. И все же это реально. Если человек знает себя... Или раскрылся достаточно полно перед другим... Все просто, все легко. У меня как у врача много таких возможностей. Собственно, и профессию психоаналитика можно определить как "ловца невидимок". Чем занимается такой врач? Ищет скрытые мотивы в поведении, тайные источники мучающих человека проблем. Человек странно устроен: он сам не знает, сколько кнопок скрыто у него внутри. Если кто-то умело нажмет на одну... Только зачем все это? Врач не имеет такого права. И тот, кто рискнет этим механизмом воспользоваться, уже не врач – преступник.

– АГА... ЧИСТЕНЬКИМИ ХОТИМ КАЗАТЬСЯ!

Что это за голос в голове? Вроде знакомый, а вроде... Открыть бы глаза – да веки слишком тяжелы...

А почему бы мне и не хотеть быть чистеньким? Луна чиста... Пятна это ложь, бред. Это тени на ее лице, светлые и чистые тени... Она сама свет, а к свету может прикоснуться только самое чистое...

Луна, прекрасная Луна с глазами сфинкса...

– У НЕГО ОПЯТЬ НАЧАЛСЯ БРЕД. ОЧКАРИК, ТЫ МОЖЕШЬ ЧТО-НИБУДЬ СДЕЛАТЬ?

– ВСЕ... СЕЙЧАС ОН ОТКЛЮЧИТСЯ. ОН И ТАК МНОГОЕ РАССКАЗАЛ.

– НО БРЕД...

Слова уплывали, уходя вдаль.

Бред...

А что – бред?

Разве вся жизнь – это не бред, скажите пожалуйста...

22

– Значит, ты утверждаешь, что вместо организации "невидимок" мы имеем дело с одним человеком – предположительно, с хорошим гипнотизером?

Серо-зеленые, неровной окраски глаза Рудольфа холодно смотрели на Клайта. Хотя последнего и называли Очкариком, это относилось вовсе не к его внешности – кличка скорее отражала тот факт, что, в отличие от остальных членов банды, он был ученым-химиком. В свое время Клайт защитил научную работу по наркотическим и психотропным веществам.

– Я ничего не утверждаю, но если выстроить все высказывания этого человека в логический ряд, получается приблизительно такая картина. Он говорил о том, что человека можно заставить сделать все, если правильно задействовать его подсознательные мотивации, и признался, что способен на такое. Впрочем, это вовсе не говорит о том, что Джоунс – одиночка. Почти наверняка у него есть помощники. Кроме того, не исключено, что и его самого используют просто как оружие. Может быть, за всем этим стоит более сильный гипнотизер... В таком случае есть вероятность того, что сам Джоунс действительно непричастен ко всей этой истории и занимался в клубе тем же, что и мы, – выслеживал "невидимок"... Кроме того... женщина, о которой он упоминал... вам что-нибудь говорит ее имя?

– Нет, это совсем другое... Это имя певицы, которая выдала очень эффектный номер перед тем, как мы все оттуда убрались. Признаться, эта Селена – странно, что я не видел ее здесь прежде, – умеет произвести впечатление...

– А! Ну я, в общем, сделал все, что мог. Теперь стоит дождаться, когда он придет в себя и попробовать поговорить начистоту. А мне пора в лабораторию... СКОРО ВЫ СМОЖЕТЕ СНЯТЬ ПРОБУ С ТОВАРА.

– Хорошо, иди, – кивнул Рудольф... Только... Эрнестино, проверь улицу. Я не поручусь, что за нами не увязались фараоны. Не стоит слишком уж мозолить им глаза.

Как ни странно, после объяснений Очкарика Клайта он почти потерял интерес ко всему происходящему. Такое решение казалось ему просто скучным, хотя, с другой стороны... Конечно, доктора можно будет убедить работать на них, можно и самим воспользоваться таким беспроигрышным вариантом, постепенно отделываясь от лишних людей, которые его так раздражали. Можно было даже повосхищаться человеческой фантазией – но она обычно не вызывала у Рудольфа энтузиазма. Чем проще люди – тем легче иметь с ними дело, считал он...

– Эрнестино!

– Что?

– Что ты копаешься? Там все в порядке? – Локо Эрнестино приоткрыл дверь и заглянул в комнату. На его лице был написан испуг. – Что случилось?

– Там тихо, но...

– Что "но"? – взвился Рудольф.

Он сам не мог понять, что его вдруг напугало, но выражение лица Локо ему не понравилось.

– Я не могу найти Хулио и Медосу. Они пропали, – выдавил Локо. – И еще... Мне показалось, что там, в кустах, – волк.

– Идиот! – зашипел Рудольф – и тут же расслабился. Вечно этому Эрнестино лезла в голову всякая чушь. Парень был совершенно невыносимо суеверен, за что его и прозвали Локо. Кроме того, он боялся всего – кроме людей, разумеется, с которыми мог обращаться, как хотел.

– Я пойду проверю, – кивнул Гас.

– И возьми с собой этого идиота! "Волк"!!! Мерещится черт знает что...

Рудольф не договорил. Протяжный волчий вой раздался за окном, затем перешел в угрожающее рычание и смолк.

Лицо Локо позеленело. Вздрогнул и сам Рудольф.

– Это собака... – неуверенно прошептал Очкарик, тоже повернувшись в сторону двери. – Большая собака...

Потом наступило недолгое, но глубокое молчание – все слушали, не повторится ли вновь жуткий звук.

Волк молчал.

– Гас, Эрнестино... Проверьте. Без крайности – не стрелять, – голос Рудольфа прозвучал глухо. Почему этот вой так напугал его? Он искал ответ – и не находил. Или дело было не в самом вое, а в чем-то другом? Может, доктор и на него успел напустить "невидимку"? Хотя нет – страх знают все, страх осязаем, он смеется над человеком и заглядывает ему прямо в глаза, хотя и любит выскакивать из темноты. Но тут же комната, свет... Или "невидимка" спустил страх с невидимой же привязи? Похоже на это... Очень похоже!

Улицу заливал ровный лунный свет. Причудливо торчали по обе стороны дороги силуэты пальм, чуть ближе сплошной темной массой чернели аралии. Загадочно поблескивали на асфальте впечатанные в него мелкие осколки стекол. Только одно окно горело на всю улицу – и то находилось за спиной вышедших из дома людей.

Все молчало кругом, ни одни листок не шевелился, придавленный тревожной ночной жарой. Казалось, картина специально застыла, чтобы помочь замаскировать притаившуюся во тьме засаду.

– Смотри! – дернулся вдруг Локо, хватая Гаса за локоть.

– Что?

– Вот там, у куста... Видишь?

В самом деле – куст двигался. Нет, не куст – его нижняя ветка... даже не ветка – тень под ней. Она ползла, выдвигаясь на лунный участок... И вместе с ней на двоих замерших у порога людей наползал страх. Им приходилось убивать и рисковать своей головой, и все же никогда ни один из них не испытывал такого странного ужаса перед ночью, молчанием и еще неизвестно чем, притаившимся во мраке ночи.

Темное пятно выползало на асфальт – и вдруг на нем вспыхнул синеватый лунный блик. То, что они приняли за тень, было лужицей какой-то жидкости.

– О мадре миа! Это же кровь! – сделал шаг назад Локо Эрнестино.

– Закрой рот... Ты что, никогда мертвяков не видел?.. – Огастес сделал паузу и крикнул во весь голос: – Эй, кто там? Вылезайте!

Кусты молчали, только лужица крови продолжала потихоньку расти.

– О, черт! – сплюнул Гас. – Пошли! Сейчас мы им покажем.

– Постойте... – дернул плечом Локо. – Может, позовем еще кого-нибудь... или... Слушай, у меня есть фонарь!

– Да ну его на фиг! – шагнул вперед Гас. У него тоже тряслись поджилки, но привычка сбивать страх действием давала о себе знать. Хотя... – он запнулся, тревожно вглядываясь в неподвижную массу кустов. Тащи фонарь!

Какой прекрасной показалась Эрнестино залитая электрическим светом комната!

– Что еще стряслось? – недовольно уставился на него шеф.

– Я... я за фонарем! – Эрнестино двигался порывисто, руки и ноги отказывались ему повиноваться сразу, что делало его похожим на сильно разрегулированного робота.

– Давай, только быстро!

Рудольф сжал кулаки. "Почему я боюсь? Зачем я боюсь? Что же там происходит, черт побери?!"

То и дело оглядываясь, словно собираясь запомнить вид этой комнаты навсегда, Эрнестино, прихватив фонарь, поплелся к наружной двери. Его вид окончательно вывел Рудольфа из равновесия – он уже и сам не мог скрыть испуганной гримасы.

– А-а-а-а!!! – раздавшийся из-за двери вопль заставил Большого Рудольфа вскочить с места.

И не только его – на дверь мгновенно уставились пистолетные стволы.

– А-а-а-а! – в приоткрывшуюся дверь влетел Локо с расширенными от ужаса глазами.

– Что?!

– Его... его тоже нет!!! – Эрнестино закрыл лицо руками.

– Кого?

– Гас... Его унес волк!

– Ты видел?

– Нет... Там никого нет.

– Идиот!!! – Рудольф взревел с такой силой, что можно было подумать окна повылетают из рам. – Роббер, врежь ему... и проверь сам.

– Вот что, шеф, – Роббер демонстративно положил руки в карманы, может, не стоит? Я, конечно, не верю ни в каких волков, только... Может, дождемся утра?

– Там кровь... там лужа крови! – простонал Локо. – Волк забрал уже троих...

– Кретины! – от испуга Рудольф потерял способность говорить нормально. Он мог только орать и ругаться. – Я сам сейчас выйду, и тогда берегитесь!!!

Он ринулся в сторону двери, но Роббер перехватил его на полдороге:

– Не стоит, шеф... Зачем? Лучше подождать. Здесь мы, во всяком случае, в безопасности.

– В какой безопасности? – взвился Рудольф. – А там что – не в безопасности? Какая-нибудь парочка устроила спектакль – а вы уже готовы поджать лапки и шлепнуться на брюхо? Идиоты, недоноски! И вы еще хотите, чтобы вас кто-то уважал?!! Слюнтяи, маменькины сынки!!!

– Потише. Надо разобраться, что происходит. Но раз что-то не так, можно поступить проще, – голос Клайта звучал тихо и неуверенно. – Локо, где ты их видел?

– Я? Еще не хватало, чтобы я их видел! Они в кустах.

– Кусты справа, слева?

– Ты что, сам не знаешь? Справа, конечно! – Эрнестино колотило.

– Прекрасно. У нас есть окно и фонарь... Только... Можно выглядывать буду не я? У меня есть и другие дела, с которыми вы вряд ли справитесь.

Химик выглядел сейчас неловким и жалким, но Рудольф немного успокоился. Все же голова у Очкарика работала – а большего от него никто и не требовал. Тут он прав: каждому свое...

– Роббер, в окно-то выглянуть ты можешь?

– В окно? Ладно. Эй, придурок, давай свой фонарь!

Роббер подошел к окну, и его голова исчезла из виду. Все нетерпеливо и испуганно уставились на него.

– Не молчи! Рассказывай, что ты там видишь!

– Сейчас... Возле куста – лужа какой-то жидкости. Не исключено, что это кровь... Ветка... метелки... Так!

– Что?

– Нога... Две ноги. Не могу понять, кто это: голова в кустах, торчат только ноги. Ботинки на светлой подошве, размер большой...

– Это Хулио! – снова дернулся Локо.

– Что еще?

– Сейчас...

Желтый круг фонарика полз по кустам, пока не уткнулся во что-то непонятное. Можно было подумать, что на ветках растянули мокрую тряпку, а сверху развесили связку скользких, мокрых колбас.

Когда фонарь опустился ниже, Роббер вскрикнул и отшатнулся.

– Что случилось?

– Бог мой! Видели бы вы это... – он сполз по стене на пол и начал рассеянно озираться. – Кто-то развешал по кустам кишки! Ноги целы, но выше... Это что-то жуткое. Если бы я хотя бы слышал взрыв...

– Волк! – взвизгнул Локо, начиная креститься.

– Заткнись... Дай сюда! – нервным движением Рудольф вырвал из рук помощника фонарь и рванулся к окну.

Развешанные кишки под растянутой на ветках рубахой (по крупной клетке на ткани Рудольф узнал рубашку Огастеса Ворма) он увидел сразу и не стал долго задерживаться на этом зрелище.

Луч фонарика полз дальше, в сторону более густой тени, смыкающейся с тенью дома, дополз до стены и опустился вниз.

Кровь застыла в жилах Большого Рудольфа, когда в неровном круге света возникло еще одно тело. Оно лежало на земле и странно дергалось, как может дергаться только неживой предмет, который кто-то трясет. Луч света передвинулся еще немного – и в него попала огромная волчья морда с оскаленными зубами.

При виде света зверь на мгновение зажмурился, кусок мяса вывалился у него изо рта. Мгновением позже глаза открылись и вспыхнули. Раздалось негромкое рычание, и волк пошел прямо на Рудольфа, который оцепенел под взглядом горящих звериных глаз.

Первым перемену в хозяине заметил Роббер. Он резко дернул шефа за шиворот и втянул его в комнату. И вовремя – в этот момент волк прыгнул и челюсти клацнули всего в нескольких сантиметрах от лица Рудольфа.

– Что это было? – дрожащим голосом спросил Роббер.

– Окно... – хриплым голосом выдавил из себя Большой Рудольф. Закройте скорее окно... И опустите штору... Нет, жалюзи!

Окно захлопнули мгновенно – и вовремя: как только жалюзи закрылись, в них что-то ударилось со страшной силой.

– Все наверх! – не своим голосом выкрикнул Рудольф. – Эта штука долго не выдержит! Если зверь прыгнет еще раз...

Зверь прыгнул – но Рудольф несколько преувеличивал его силу. Только несколько щепок отлетело от рамы от удара, но этого оказалось достаточно, чтобы все мгновенно взлетели по лестнице.

Лишенную окон комнату удалось найти только одну. Очень быстро Рудольф и Очкарик придвинули к двери письменный стол, в то время как Роббер поспешно набрасывал сверху попавшиеся под руку более или менее увесистые предметы. Об иерархии в этот момент уже никто не вспоминал.

Вскоре звон стекла подтвердил целесообразность предпринятых мер: чудовище, по всей вероятности, ворвалось в комнату.

– Нет! – взвизгнул Локо Эрнестино и принялся шептать себе под нос то ли молитву, то ли заклинание.

– Заткнись, – прохрипел Рудольф. В этот момент он выглядел просто страшным.

– Так что там такое, шеф? – поинтересовался Роббер, которому были чужды любые глубокие эмоции, даже такие, как страх.

– Оно похоже на волка, но... это какой-то демон! – с трудом двигая челюстями, проговорил Рудольф. – В жизни не видел ничего подобного...

– Дьявол! – простонал Локо.

– Тише! – прошипел Роббер и скользящей походкой осторожно направился к двери.

По лестнице кто-то шел – но шаги отнюдь не походили на звериные.

– А-а-а, – негромко завыл Эрнестино, и тут же получил затрещину от Очкарика.

– Я тебя придушу, ублюдок! – шикнул на Локо Рудольф. Он и в самом деле с удовольствием бы проделал это прямо сейчас. Мало ли, что Эрнестино хорош в драке на кастетах и в ближней перестрелке, – никому не нужны люди, способные от испуга наложить себе в штаны.

– Идет, – скрипнул зубами Роббер.

Шаги остановились на их этаже. Похоже, неизвестный стал проверять все двери подряд. Когда он остановился напротив их комнаты, Роббер был уже к этому готов.

Пуля вошла в дверную фанеру, вслед за тем кто-то вскрикнул, и шаги, уже торопливые и неровные, опять зашлепали по лестнице.

– Ушел... – выдохнул Рудольф.

– А я думаю о том докторе... – проговорил вдруг Очкарик. – Между прочим, он остался внизу...

– Ну и пусть его сожрут, – рявкнул Рудольф. – Невелика потеря... Может быть, он их на нас и натравил.

– М-да, – хмыкнул Роббер. – Невидимки и волки-оборотни... Веселый рэкет... Вот только как мы отсюда будем вылезать? Может, позвоним в полицию? – последние слова прозвучали иронически и истерически одновременно.

– Позвонить... А ведь это идея! Дай телефонный справочник! – взялся за аппарат Очкарик.

– Ты что, спятил?

– Да не в полицию, успокойся... На наш дом напало бешеное животное вот и все... Во всяком случае, это объяснит развешанные на кустах кишки. Очкарик даже попробовал улыбнуться, но это у него получилось плохо.

– Звони куда хочешь, – устало зажмурился Рудольф. – Будем надеяться, что к тому времени, когда они приедут, доктора уже не будет!

23

Сознание возвращалось вместе с невероятной головной болью. Собственно, боль возникла первой, и уже вслед за ней Эл начал различать что-то вокруг себя. Например, то, что он лежал на низенькой, сильно пахнущей псиной койке в комнате, совершенно ему незнакомой.

Эл пошевелил руками (они не были связаны), и ему удалось даже сесть, но тут его голову словно стянул раскаленный обруч. Эл невольно потянулся рукой к виску. Разумеется, никакого обруча не было. Просто болела голова. Перед глазами поплыли красные круги.

Эл застонал, но с облегчением подумал, что все могло закончиться и хуже. Если оно, конечно, уже закончилось. Кости не поломаны, его вообще не били... А голова – это пройдет. Интересно только, какую чепуху он им наплел под воздействием психотропика.

Эл посмотрел на дверь. Она была слегка приоткрыта. Далекий петушиный крик сообщил ему, что, по всей видимости, его уволокли куда-то за город. Да и сама комнатка выглядела немного странно: взять хотя бы навешенные на стены пучки незнакомых сильно пахнущих трав. Интересные, должно быть, здесь жили обитатели. А звериный запах? Не иначе как собачье логово. Эл бросил взгляд на свою постель в поисках приставшей шерсти. Ему в самом деле удалось найти несколько длинных серых волосков.

"Ну и что дальше? – подумал он, когда боль немного отпустила. – Что они будут со мной делать? Отпустят? Убьют? Почему они не сделали это раньше? Везли куда-то... Дверь не закрыли..."

– О! – раздался у двери глуховатый женский голос. – Наш гость пришел в себя!

В комнату неровной походкой вошла женщина в странной красной хламиде – на первый взгляд, та самая, из ночного клуба.

– Добрый день, мадам, – морщась, проговорил Эл.

– Скорее уж доброе утро. – Лица женщины не было видно, но Эл понял, что она улыбнулась. – Выпейте-ка вот это... У вас болит голова, да?

У нее была интересная манера разговаривать. Эл подумал, что похоже на незнакомый акцент. Чуть воющие гласные, особенно "у", четкое "р", произносимое скорее по-испански, чем по-английски, и мягче, чем в немецком языке. Остальные согласные смазывались, и их приходилось угадывать.

– Зверски болит, – согласился Эл. Женщина не проявляла к нему враждебности, и он не хотел грубить. Вот только подыграть было сложно: и обстановка, и головная боль, и недавно закончившийся допрос (Недавно? Ну-ну, если верить ее словам, уже утро!) ничто не настраивало на благодушный лад.

– Выпейте это, – протянула она стакан, и сквозь сделанные в хламиде прорези для глаз Эл заметил два зеленых огонька. Когда женщина шевелилась, от нее пахло псиной – еще сильнее, чем от постели.

Еще раз поморщившись, Эл взял протянутый стакан. В нем был какой-то травяной чай – чуть теплый, сладковатый и в общем приятный. Напиток и в самом деле хорошо освежал: не прошло и минуты, как Эл ощутил значительное облегчение.

Женщина присела на край кровати и молча чего-то ждала.

– Спасибо, – кивнул ей Эл. Он чувствовал, что должен сказать что-то еще, но голова работала плохо и он никак не мог подобрать нужные слова.

– Ульфнон, – неожиданно произнесла женщина.

– Что?

– Тебя спас Ульфнон. Завтра ты уйдешь...

– Что?

– Все. Больше я ничего не могу сказать.

Она встала и молча пошла к двери. Эл ошалело смотрел ей вслед.

– Постойте! – окликнул он ее. – Как вас зовут?

Вопрос звучал нелепо, но Эл не мог допустить, чтобы она ушла просто так.

– Это важно?

– Да! – едва ли не закричал он.

Женщина остановилась и снова повернулась к нему:

– Эннансина.

"Ну и имечко... Хотя и Ульфнон – под стать..."