Текст книги "Дети полнолуния"

Автор книги: Марина Наумова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

В квартире было тихо. Какой-то неприятный, точнее, тревожный запах щекотал его ноздри. Эл нахмурился, вспоминая, что же это такое, и по его спине пробежали мурашки: так пахла кровь!

"Неужели я опоздал? – мелькнуло у него. – И шутка была не шуткой, не шантажом, а готовящимся преступлением? Ничего себе пришел..."

Ему захотелось уйти. Почти тесная квартира пугала его: мало того, что он не знал этот дом, не знал почти ничего и о его хозяине, кроме того, что тот испуган, – все здесь наводило на мысль о только что свершившемся преступлении. И все же вместе с тем Эл ощутил странную тягу: ему хотелось узнать, что именно тут произошло. Пусть это страшно, пусть рискованно – но он не сможет уйти отсюда просто так.

Эл только подивился, откуда у него взялось такое любопытство. Оно выглядело почти таким же немотивированным, как и возникший при виде Чаниты страх. Словно кто-то подсказывал Джоунсу, что он просто обязан сперва разузнать обстановку, иначе пропустит нечто очень важное для себя. В конце концов он решил не сопротивляться этому странному чувству и положиться на интуицию.

Интуиция привела его в комнату, где горел ночник. Между диваном и журнальным столиком, уставленным пустыми бутылками, что-то лежало. Эл узнал Чаниту с первого взгляда. Лужа крови тоже не слишком его удивила он гораздо больше испугался бы, обнаружив мертвого Григса. А так – его предупредили, что в доме мертвая женщина, и он теперь увидел ее сам.

"Так... – неожиданно пришла ему в голову новая мысль, – а вот об этом стоило подумать сразу... Что если не он, а сама Чанита была заранее намеченной жертвой? Тогда выходит, что Григс старался создать с моей помощью алиби. Но что тогда означают ее слова? Скорее всего, они оба вели какую-то игру. И меньше всего мне хотелось бы самому оказаться жертвой их интриг".

Эл подошел ближе к девушке, наклонился над ней и заметил торчащий под левой грудью нож – столовый, но массивный на вид и, судя по оставшемуся снаружи отрезку, довольно хорошо заточенный. По спине Эла пробежал легкий холодок – но и только. Он огляделся, подошел к окну, стараясь двигаться как можно осторожней и не задевать окружающие его предметы. Окно было приоткрыто, но даже по карнизу вряд ли хоть кто-то мог сюда забраться. Затем он проследовал в спальню, в которой царил беспорядок, но тоже не было и намека на то, что в ней прячется кто-либо живой.

Педро жил скромно – этих двух комнат ему вполне хватало.

Закрыв дверь носком ботинка (Элу почему-то не хотелось, чтобы в случае чего полиция обнаружила отпечатки его пальцев), он вернулся в коридор. Проходя мимо тела, он неожиданно почувствовал, что Чанита смотрит на него. Эл резко оглянулся и, как ему показалось, уловил быстрое движение век. Эл замер, несколько секунд внимательно всматриваясь в лицо девушки, но оно оставалось неподвижным, и все вполне можно было приписать игре воображения.

– Мистер Григс, где вы? – осторожно спросил Эл, трогая дверь кухни.

Никто не отозвался. Поколебавшись, Эл потянул дверь на себя.

Кухня была самым освещенным местом в квартире. С первого взгляда помещение казалось пустым, но почти сразу же Эл услышал чье-то сиплое дыхание – в кухне кто-то был.

– Мистер Григс... это вы? – спросил он неровным голосом. Эта игра в прятки начала его тревожить. А что если Григс прятался где-то за его спиной со вторым ножом в руке? Если кроме него и Чаниты в доме никого не было, нетрудно угадать, кто ее убил.

"Вообще все это – чистый идиотизм, – поморщился Эл, прижимаясь к стене спиной, чтобы защититься от возможного нападения сзади. – Нужно попросту вызвать полицию и все..."

Неожиданно его внимание привлекло что-то небольшое и розовое, лежащее возле стола. Нет, не лежащее, – прищурившись, Эл различил человеческую руку. Пальцы, вцепившиеся в гладкий пол, чуть подрагивали от напряжения.

– Мистер Григс, – строго произнес Эл, досадуя на себя за собственный испуг, – что вы делаете под столом?

Из под стола донесся какой-то неразборчивый звук, похожий одновременно на стон и на рычание, и скатерть зашевелилась, выпуская наружу взлохмаченную макушку.

– Кстати... добрый вечер, – Эл опустился на стул и уже сидя продолжал наблюдать за неуклюжими движениями выбирающегося из-под стола клиента.

Кое-как Григс встал на четвереньки, неловко выпрямился и принялся стряхивать с одежды сигаретный пепел, водя по сторонам шальными глазами.

– Здрасьте... док, – наконец проговорил он сдавленно.

– Ну так что тут у вас произошло? – Эл полез в карман за сигаретой и нервно прикурил.

– Ничего... Вон она... там. И так уже не первый день. Она приходит и... – Педро затряс головой и отвернулся.

Он думал о том, что, похоже, ошибся, подозревая доктора. Если бы тот хотел с ним расправиться, его бы уже не было в живых. Или это только начало?

– Так, – протянул Джоунс. – В таком случае... Вы не возражаете, если я устрою небольшую проверку?

– Делайте, что хотите, – бессильно мотнул головой Григс.

Эл встал. Разумеется, в первую очередь он собирался поговорить с Чанитой. Если Григс не врет, то она наверняка жива и может его слышать.

– Я хотел бы узнать, что здесь... – грозным тоном начал он, переступая порог комнаты, но осекся на полуслове: трупа не было. Не было и лужи крови – только слабый ее запах стоял в воздухе.

Эл вздрогнул и замер. В этот момент из-за тучи вынырнула луна и заглянула ему в глаза. Элу показалось, что он слышит отдаленный ледяной хохот...

Он попятился, потом бросился в сторону электрического света.

– Док, что с вами? – подался ему навстречу Григс.

"Доктор испуган... Значит ли это, что он не из их шайки, или он просто играет? Хотел бы я знать, что могу положиться хоть на кого-то..."

– Мистер Григс... – чуть отдышавшись, выдавил из себя Эл, – вам не кажется, что нам стоит позвонить в полицию?

Педро отшатнулся от него, словно получил пощечину.

В полицию? Уж не этого ли добивалась Чанита и вся ее компания?

– Что с вами, Григс? – уставился на него Эл.

"Нет, я положительным образом схожу с ума. Во всей этой истории нет ни капли логики..."

– Вы... – простонал Педро, – с ней... Вы заодно, да?

– Я ничего не понимаю. Что здесь произошло, в конце концов?!

Эл еще мог предположить, что труп кто-то спрятал, – если, конечно, тот вообще не почудился ему, если ему не чудились Григс, этот дом и вообще все его окружавшее. Но если посчитать труп реальностью, то куда тогда делась кровь? Почти машинально Эл посмотрел на свои ноги и вздрогнул: несколько капель темно-красной жидкости виднелись на его ботинке. Не веря своим глазам, он поднес палец к капле – и палец стал красным.

– Кровь... – прошептал он.

– Кровь, – кивнул Педро. – Из комнаты, да?

– Наверное, – устало произнес Эл. Раз уж все сложилось так по-идиотски, он мог только махнуть на все рукой и попробовать включиться в игру, пусть даже не понимая ее правил.

– Настоящая, да? – тоскливо спросил его Педро.

– Наверное... – повторил Эл, встречаясь с ним взглядом. Его уже не удивило то, что по лицу Григса текли слезы.

– Проклятье! – пробурчал Григс. – Я так надеялся, что я просто сошел с ума...

– Или я, – самому себе сказал Эл.

– Вы? Док, что вы такое говорите? – слегка оживился клиент.

– А как иначе? – развел руками тот. – Хотел бы я поручиться, что вы сами мне не мерещитесь.

– Я? Док! – Педро расхохотался заливистым нервным смехом.

– А что вы прикажете думать? Сперва вы записываетесь ко мне на прием, рассказываете какие-то истории о нечеловеке, затем, прежде чем я успеваю понять, больны вы или нет – уж простите за откровенность, – приходит эта ваша Чанита и требует, чтобы я послал вас подальше. – Эл поморщился. Потом этот ваш звонок, открытая дверь, труп в темной комнате, который загадочно исчезает... Как это можно оценить по-другому, а?

– Замечательно! Я лично подозревал, что вы из одной компании с Чанитой... Просто здорово, док, да? – По лицу Педро заскользили, появляясь и мгновенно исчезая, невероятные гримасы. – А что должен думать я? Я бы очень хотел быть простым и заурядным сумасшедшим и убедиться...

– Что вам все это привиделось?

– Вот именно. А вы, вместо того чтобы мне помочь, заявляете, что она приходила к вам в мое отсутствие.

– Знаете, – Эл попробовал-таки собраться с мыслями, – мне кажется, что этим делом все же должна заняться полиция. – При этом слове Педро дернулся. – В самом деле, происходят события, которые никоим образом нельзя назвать нормальными. Но поскольку мы видим их независимо друг от друга и, похоже, оба пребываем в здравом рассудке, есть только одно объяснение всей этой чертовщине. Вас кто-то специально морочит, хочет довести до сумасшествия. Или добивается, чтобы вас объявили таковым.

Эл замолчал – в этот вариант визит Чаниты в приемную не вписывался. Она-то как раз старалась опровергнуть наличие психического заболевания у Педро.

– Зачем? Зачем им это надо?

– Шантаж. Месть. Мало ли...

– Месть... – Педро тыльной стороной ладони вытер слезы с левой щеки; правая, как ни странно, выглядела сухой. – Вы думаете, мне от этого легче?

– Во всяком случае, вы можете обратиться за помощью.

– Я уже обратился – к вам. Только раз вы не можете мне помочь, никто другой не поможет тем более.

– А полиция?

– Далась вам эта полиция! – взвизгнул Педро. – Забудьте о ней! Что они могут против нечисти? Скорей уж я обращусь к священнику... Вот только жалко, что мои родители принадлежали к церкви методистов...

– А какая разница? – тупо переспросил Эл.

– Тайна исповеди... Понятно? Вы свободны, док... Повеситься я могу и сам.

– Не болтайте глупостей! – одернул его Эл.

– А что мне остается делать? Они все равно до меня доберутся. Или она – хотя что-то подсказывает мне, что тут орудует целая шайка.

– Я уже говорил. Если надо, я сам пойду и засвидетельствую, что некто разыгрывает вас с непонятной, но, по всей вероятности, преступной целью. Во всяком случае, я могу доказать, что эти глупые шутки могут принести непоправимый вред вашему психическому здоровью. Вас устраивает такая формулировка?

Педро шумно втянул воздух в себя, потом посмотрел на Эла сухо и отчужденно:

– Док... Если я не сумасшедший – это не розыгрыш. И я это знаю, да и вообще расследование получится не в мою пользу. Идите лучше домой... И выпейте как следует. За вызов я заплачу – мне теперь деньги не нужны... На кой черт они сдались покойнику?

Он всхлипнул и потянулся за бутылкой.

– Не болтайте чепухи, – безнадежно возразил ему Эл. – Вы живы, и я не вижу причин для вашего самоубийства. Может, они на это и рассчитывают...

– Они... На душу мою они рассчитывают, вот что. На душу! – Педро пошатывающейся походкой подо-шел к шкафу и достал оттуда рюмку. – Что будете пить, док?

– Мне все равно... Лучше виски с содовой...

– Хорошо, – Педро поставил рюмку на место и вынул бокал.

На некоторое время в кухне воцарилось молчание.

– Так вы говорите, она уже ушла? – спросил Григс через некоторое время.

– Похоже, – пожал плечами Эл.

– Тогда пойдемте в комнату.

– А вы... Вам это не будет тяжело?

– А что я теряю? – махнул рукой Педро. – Я конченый человек, док. Мне бы напиться...

– Не говорите так, – снова возразил Эл, но уже без прежнего энтузиазма.

Педро приложился прямо к горлышку. Постепенно его лицо приобрело прежние краски и вскоре покраснело.

– Ничего-то вы, док, не знаете, – пьяным голосом заговорил Григс, вставая и зовя жестом Эла за собой. – А я вам... не расскажу, вот. Или расскажу?

– Расскажите, – предложил Эл. – Вам самому станет легче на душе.

– Не верю... Ладно, еще по капле – и посмотрим, – он подмигнул и снова вытер слезинку с левой щеки. – Это не я плачу, док... Это глаза...

– Тик?

– Да...

– Ясно, – глухо произнес Эл только для того, чтобы не молчать.

Они уселись на диван, то и дело поглядывая на ковер. Его длинные ворсинки даже не были примяты.

– Вот так-то, док, – очень тихо проговорил Педро. – Здесь она и умерла...

– Сегодня? – тоже почему-то тихо произнес Эл.

– Да нет, – пьяный Педро перешел на неразборчивый шепот, – год назад еще... Я вынес ее и закопал. А она вернулась...

Смысл сказанного не сразу дошел до Джоунса, но, поняв, Эл поежился и спросил, тоже почему-то шепотом:

– Так это ты ее?

– Да...

– А... – начал он, но тут же замолчал, стараясь сообразить, что делать теперь с этим признанием.

– И никто не видел... – глядя куда-то в сторону, закончил Педро. – О том, как это произошло, и где, знал только я... Ну, и она, конечно.

– А за что? – выдавил наконец Эл.

– Так получилось... – Григс болезненно поморщился. – Я испугался... Когда ее глаза зажглись... ну, хуже, чем у кошки, – не по-человечески, я испугался. Она начала шипеть: "Молчи!" – я не выдержал, схватился за нож. Я давно его держал у себя на всякий случай... Не на такой, конечно, но так уж получилось. Когда она оскалила зубы, я не выдержал. Вот и все... Завтра будет ровно год. И она заберет меня с собой...

Он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, продолжая что-то бормотать, но Эл не мог разобрать больше ни одного слова.

"Бежать... – думал он, – скорее бежать отсюда... Мне действительно нечего здесь делать".

Он осторожно встал – пьяный Педро только всхрапнул – и выскочил на лестницу. Сердце его бешено колотилось.

"Как это все нелепо, – думал он, прыгая через три ступеньки, – как странно! Нет, если я и захочу в этом деле разобраться, это лучше делать на свежую голову... Лучше просто бежать, забыть обо всем, бежать отсюда подальше. Посчитать, что я ничего не видел и ничего не слышал..."

Эл пробкой вылетел на улицу – и только скорость его и спасла. Возле подъезда его уже ждали: какая-то невысокая фигура метнулась ему наперерез. Он не видел лица Чаниты, но каким-то шестым чувством угадал, что это она, и пустился бежать со всех ног.

Она гналась за ним молча, только каблуки постукивали по асфальту. Эл не оборачивался – его гнал вперед страх.

"И все же она не привидение, – думал он на бегу, – иначе давно догнала бы меня. Но кто она? Почему она за мной гонится?"

Где-то в глубине души у него теплилась мысль, что можно попробовать остановиться и поговорить с ней, но страх не позволяя сделать это.

Эл пробежал мимо своего автомобиля и помчался вверх по улице. Добраться до дома он мог и пешком. Мог, если ему хватит сил, если не предадут ноги, если никто не нападет спереди... Эл не поручился бы сейчас ни за что.

"Сколько я смогу выдержать такой темп? – спрашивал он себя. – Не знаю..."

Думать было все сложней и бежать тоже – но Чанита не отставала ни на шаг. Ее каблучки опускались на асфальт с точностью часового механизма через ровные интервалы. Элу оставалось только надеяться, что эта скорость была для нее максимальной.

Надеяться – сильно сказано. Даже если он угадал, это ничуть не облегчало его положения – он чувствовал, что с каждым новым прыжком растет усталость, и отвоеванный было в самом начале разрыв между ними начинает сокращаться.

В студенческие годы Эл некоторое время увлекался бегом, но давно потерял форму. Зато он кое-что запомнил. Например, то, что ни один человек не может сохранять одинаковую скорость ни на одной из дистанций. Ни один ЧЕЛОВЕК.

Чанита могла это делать. Она мчалась за ним с той же скоростью, что и стартовала.

Вскоре Эл понял, что вспотел. Не холодным потом – самым обыкновенным. Кроме того, начало колоть в боку – он уставал.

Ровный стук каблуков приближался.

Собрав последние силы, Эл заставил себя взглянуть в сторону: мимо него проносились уже знакомые строения, до дома оставались считанные метры. Если как следует рвануть вперед...

Он рванул. В глазах потемнело, когда тело перешло на другой режим движения, все вокруг запрыгало, затряслось, отбрасывая сознание в какое-то полубеспамятство, и Эл очутился возле своего дома. Он сам не понимал, как это ему удалось, – провал в памяти скрыл последний бросок.

Ноги Эла коснулись дорожки из желтого кирпича, в руках оказался ключ и... Он чуть не упал, когда ему навстречу кто-то шагнул. Как в полубреду Эл успел заметить звериную маску с торчащей во все стороны шерстью, блеснули зеленым горящие глаза, и он упал. Топот каблучков приблизился и замер в паре шагов от него.

"Вот и финиш", – подумал Эл, приоткрывая глаза.

Прямо над ним висела усмехающаяся луна.

Затем наступило беспамятство.

9

...И еще кто-то сказал: "Он свой..."

Эл дернулся, вырываясь из объятий темноты, и в глаза ему ударил яркий свет. Нет, не слишком яркий – обыкновенный солнечный. Эл открыл глаза. В открытое окно просачивался запах роз, пока еще терпимый и свежий. Где-то рядом колыхались ярко-зеленые, как глаза Чаниты, кусты.

Приподнявшись на локтях, он огляделся. Все находилось на своих местах. И вообще он лежал на собственной кровати в собственной комнате; все было, как обычно, как каждое утро, только икры ног слегка побаливали, словно после долгого бега.

"Я дома, – удивленно констатировал он. – Значит, весь этот бред мне приснился... Что ж, Эл, с добрым утром!"

Он еще раз недоверчиво посмотрел в окно, на колышущиеся верхушки кустов, на притаившуюся за первым рядом кустов агаву, – и вздохнул.

Сон... Приятное открытие, хотя догадаться об этом можно было и раньше – слишком уж нелогично он ведет себя для действительности. Ну в самом деле – кто начнет осматривать квартиру, обнаружив в ней труп? Любой тотчас же уберется оттуда подальше, да и вообще не станет входить без хозяина. Правда, даже по условиям сна он был немного не в себе после "лунной ревизии", учиненной его душе, но все равно... В жизни Эл не стал бы корчить из себя такого идиота.

От воспоминаний его сердце снова заколотилось. Это еще кто сказал, что не стал бы... Если проанализировать с точки зрения логики поступки большинства людей, то окажется, что каждого второго можно зачислять в разряд хронических дебилов или в шизофреники. Едва ли не восемьдесят процентов действий человек осуществляет не задумываясь, и, хотя большинство из них просто привычны, найти в них логику тяжеловато. Да и остальные действия в большинстве своем диктуются мгновенными эмоциональными порывами, избежать которых может, наверное, только робот...

"Ладно, черт с ним. Лучше радоваться жизни, пока есть такая возможность", – Эл принципиально не хотел копаться в собственном сне и искать его толкование. Он опустил ноги на коврик, поискал глазами ботинки, и вдруг солнечный свет померк: на светлом пластмассовом рубчике ботинка явственно виднелись красноватые пятна, одно из которых оказалось размазанным. Кровь?!

"Да нет, – холодея, попробовал возразить себе он, – невероятно. Я просто вымазал их в обычную краску, и именно это натолкнуло меня на все остальное. Подсознание заметило и зафиксировало пятна; пятна, по аналогии с детективными историями, ассоциировались с кровью, затем последовало все остальное... Только так, не иначе. И если я хочу себя успокоить, достаточно провести небольшой анализ. Думаю, в лаборатории мне не откажут..."

"Вот только где бы ты нашел эту краску?" – возразила ему другая, менее отчетливая, но более тревожная мысль.

"Неважно, – продолжил дискуссию с самим собой Эл. – Главное проверить, и тогда все встанет на свои места..."

10

Около полудня весь город, казалось, погружался в сон. Исчезали с улиц гуляки, смолкал шум детских голосов, редели ряды завсегдатаев баров, и лишь выгнанные служебными обязанностями люди продолжали толочь своей обувью расплавленные от жары тротуары.

Эл вышел из лаборатории – у него было немного времени, пока будут готовы результаты, – и принялся искать глазами подходящее укрытие. Он не слишком любил выбиваться из общей массы – здесь это никем не одобрялось и могло нанести ущерб его практике. Ближайшим открытым заведением оказался бар при ночной дискотеке. При той самой, в которой работал Григс. Не исключено, что он стоял за стойкой именно этого бара.

"Прекрасно, – отметил Эл про себя, – заодно я смогу выяснить еще кое-что..."

Он вошел внутрь небольшого, насквозь прокуренного помещения – ни работающие кондиционеры, ни раскрытые окна не могли выветрить этот устоявшийся запах. За столиком сидели двое парней, усатых и смуглокожих, одетых в одинаковые белые рубашки не первой свежести; возле стойки скучала неестественно рыжая девица с вытянутым бледным лицом – даже косметика не могла скрыть синюшные пятна под ее глазами.

Бармен – тоже смуглый и черноволосый паренек с тенью выбритых усов над верхней губой – приветливо заулыбался ему навстречу. Казалось, он один был свободен от общей дремоты.

– Добрый день, мистер... Что будете пить?

– Кофе.

– Хорошо, – улыбнулся паренек, хотя эта просьба его несколько удивила. – Еще что-нибудь?

– Нет, спасибо...

– Отлично! – обнажил крупные белые зубы бармен. – У нас замечательный "капучино".

– Нет, простой, черный.

– Ждете кого-нибудь? – паренек включил сразу же зашипевший автомат, и сочный аромат кофе прогнал на какое-то время запах табака.

– Да нет, – улыбнулся Эл.

Он не знал, почему ему нравится этот бар. Скорее всего, он напоминал ему тот, куда он, будучи еще школьником, ходил украдкой. Тогда он усаживался возле стойки, стараясь вытянуть ноги до пола, закрывал глаза и представлял себя взрослым. Свободным и независимым от всех взрослых...

У него были сложные отношения с родителями. Если мать действительно не чаяла в нем души, но выражала это в основном неусыпным контролем за каждым его шагом, чтобы Эл выглядел не хуже других воспитанных детей, то отец зачастую просто игнорировал его существование. Эл никак не мог забыть тот случай, когда он, совсем еще ребенок, лет шести, прибежал домой рассказать о том, что выиграл приз на соревнованиях по бегу. Сам попечитель школы посоветовал ему пойти и похвастаться отцу, и Эл с радостью бросился на шею своему родителю. Отец удивленно приподнял брови и брезгливо отстранился... Даже спустя много лет эта его реакция вызывала тяжесть и боль. Впервые Эл понял, какими чужими могут быть близкие люди...

После смерти матери отец рассказал ему правду. Она была удивительно проста: он не был его отцом. У Элизабет Джоунс не могло быть детей, и она отыскала Эла в каком-то приюте... Отыскала для себя – тот человек, которого Эл привык считать своим отцом, просто смирился с ее желанием, хотя никогда особо его не одобрял. Он коротко и официально уведомил Эла, что не собирается лишать его законных прав и оставит ему в наследство все имущество – но при жизни им будет лучше не общаться, он и так слишком занят. Деньги на учебу в любом колледже или университете он даст – и точка. Да, он действительно дал ему деньги и время от времени высылал еще, хотя Эл ни разу об этом не просил. Его отец мог позволить себе такие траты.

И все же сейчас Эл предпочитал вспоминать о другом. О том, как он удирал из дома от мелочной придирчивости любящей матери и холодного безразличия его опекуна и сидел вот так, возле стойки, принюхиваясь к "взрослому" запаху курева и тонкого аромата спиртного. Удивительно, но в этом месте спиртным не пахло, хотя полки украшали десятки бутылок. А тогда, в детстве, в баре пахло...

– Послушай, Педро... ты не можешь передать мне еще бутылочку? вопрос одного из усачей заставил Эла очнуться.

"Педро? Вот этот мальчик? Но как же так?"

– Гляди-ка на него... – лениво присматривалась к врачу девица. – Как встрепенулся! Вспомнил что-то? Или это имя произвело на него такое впечатление?

– Простите... – обратился Эл к бармену, вернувшемуся на свое место после выполнения просьбы усача, – ваша фамилия случайно не Григс? – Он сам удивился тому, как напряглось в ожидании ответа все его тело. Если тот клиент не Педро... Ой-ой-ой что получается!

– Нет, мистер! – расплылся в белозубой улыбке паренек. – Григс работает в вечернюю смену. Если, конечно, хозяин не выставит его за вчерашний прогул. Он очень не любит, когда прогуливают, мистер.

– Но ведь вас зовут Педро?

– Так повелось, мистер... Меня называют так. Какой-то Педро прослужил в этом баре много лет, и к нему слишком привыкли. А зовут меня Пако, если вы хотите знать...

– Спасибо! – Эл почувствовал облегчение. – Вот что... Налейте-ка мне еще чашечку...

– Конечно, мистер! – расцвел Педро-Пако.

Эл опустил взгляд и вернулся к своим рассуждениям.

Итак, Григс действительно здесь работает. И имя его, сначала вызвавшее подозрение, прекрасно объяснялось – он и сам мог догадаться, что во многих барах и ресторанах существует традиция, подобно той, когда в публичных домах многие женщины носят получившие популярность имена своих предшественниц. С этим все просто. А вот остальное?

– Послушай, Пако, – обратился он к пареньку, – ты не откажешься со мной побеседовать?

– А вы что, коп?

– А что, похож?

– Да нет...

– Понимаешь... Ты не станешь никому рассказывать о том, что я с тобой разговаривал? – Эл положил на стойку купюру.

– Конечно! – просиял Пако, впиваясь взглядом в портрет президента.

– Тогда давай отсядем, чтобы нас никто не мог слышать.

– Все намного проще... Бетти!

– Что? – зевнула накрашенная девица.

– Пойди погуляй минут пять.

– Скотина, – беззлобно бросила Бетти, нехотя сползая с места.

– Ну, так что вы хотели узнать?

– Понимаешь, – замялся Эл, – я врач. Вообще-то я не должен об этом рассказывать, но... Ко мне обратился человек, назвавшийся Григсом. Педро Григсом.

– И вы решили проверить его платежеспособность? – расхохотался Пако.

– Да вроде... – не стал вдаваться в подробности Эл. – Просто я хотел узнать о нем немножко побольше... Иногда для лечения нужно знать всякие подробности: условия работы, отношения в коллективе...

– Понятно. Если вы не Райсман, который, как говорят, уже в возрасте, могу биться об заклад, что ваша фамилия Джоунс. Так? – глаза Пако лукаво заблестели.

– Ну что ж... сознаюсь.

– У нас все всегда считали, что Григс чокнутый. Локо – так его обычно называют... Так что, у него окончательно поехала крыша?

– Простите, – кашлянул Эл.

– Ладно, замято, – Пако снова показал свои зубы. – Так что вы хотели узнать?

"Стоит ли ему рассказывать? Странно, но парень вызывает у меня доверие. Ладно, была не была. И так можно считать, что я лишился лицензии, нарушив тайну истории болезни... ненаписанной истории болезни..."

– Так вот, только при условии, что это останется между нами. У меня сложилось впечатление, что его кто-то специально хочет довести до нервного срыва. Кто-то достаточно хитрый и умный. Я советовал Григсу обратиться в полицию, но он отказался. И поскольку он обратился за помощью ко мне, я хочу раскопать это дело.

– Но вы же всего лишь врач! – восхищенно выпалил Пако, устремляя на Эла пораженный взгляд.

– Речь идет и о моей профессиональной чести. Я знаю, что он не болен. Во всяком случае – не болен психически. Значит, выходит одно из двух: или он симулянт, что бессмысленно и глупо, или у него есть очень серьезный и жестокий враг. Если учесть некоторые факты, мне уже известные, больше похоже на второе. Я не знаю, какие у вас взаимоотношения с Григсом, но если стоящий за этим человек работает у вас, неизвестно, кто станет его следующей жертвой. – Эл замолчал, решив, что и так загнул слишком крепко.

Пако на минуту призадумался, улыбка сползла с его лица, но уголки губ все равно задорно поднимались кверху.

– Нет, не знаю... – проговорил он наконец после небольшого раздумья. – Хотя он и псих, серьезных врагов у него нет. А так... всякое бывает. Иногда Григс начинает психовать по мелочам, а люди, вы сами знаете, разные, многие обижаются. Но так, чтобы мстить... Нет, уж поверьте мне он просто чокнутый.

– Нет, мы называем это немного иначе: он очень возбудимый. И этим кто-то пользуется.

– Не знаю, чем я смогу вам помочь... Скорее всего – ничем.

– Ну ладно... А может, ты знаешь одну девушку, на вид ей не больше двадцати пяти, зеленоглазая брюнетка, предположительно зовут Чанита. Во всяком случае, я и Григс знаем ее под таким именем.

– Зеленоглазая? – слегка нахмурился Пако, перебирая что-то в памяти. – Нет... Одна зеленоглазая в соседнем квартале есть, но той уже под тридцать. Она толстушка, да?

– Я бы сказал – у нее идеальная фигура. Да... еще, по ее словам, она страдает одним заболеванием, из-за которого не переносит прямые солнечные лучи.

В глазах Пако мелькнуло удивление:

– Как вы сказали, ее зовут?

– Она представилась как Чанита, – насторожился Эл.

– Понимаете... В ночном клубе у Кампаны есть одна женщина, которая не переносит прямых солнечных лучей, и у нее действительно чудесная фигура. Но это голубоглазая блондинка, ей тоже лет тридцать, как и толстушке Чане, и зовут ее, если не ошибаюсь, Гертруда. Довольно интересная особа. Она певица, не гениальная, но довольно сносная для этих мест и, как многие утверждают, в жизни ведет себя на порядок скромнее, чем на сцене.

– В клубе у Кампаны... А где это? – Эл вдруг смутился, что не может вспомнить, что это за клуб. Почему-то заведения подобного рода никогда его не интересовали.

– Клуб Джулио Кампаны... На самом деле он, как ни смешно, принадлежит какому-то фермеру, а Джулио только директор. Сейчас вспомню фамилию... Так, кажется, Дуглас.

– Это фамилия Гертруды?

– Нет, настоящего хозяина. Да вы спросите вечером кого угодно – вам его покажут. Вот только вряд ли это та женщина, которую вы ищете.

– Ладно, тогда последний вопрос. Кто здесь у вас считается знатоком по женской части? Может, мне проконсультироваться, так сказать, у специалиста?

– Бросьте... Я сам считаюсь знатоком. Я могу рассказать вам про любую девочку из трех ближайших кварталов, да и про всех, кто зарабатывает себе на жизнь таким образом в нашем городе. Так вот, такую, как вы описали, я сразу бы заметил. Не знаю, что вы считаете идеальной фигурой, но даже с терпимыми фигурками здесь не слишком много красоток. Тем более, что вы прибавили к этому любопытные приметы...

– У нее очень яркие глаза. Ярко-зеленые.

– Нет, не знаю... Но, если хотите, я могу поспрашивать здешних посетителей. Идет?

– Я заплачу, – кивнул Эл. Он уже предчувствовал, что вряд ли добьется чего-то нового.

– Прекрасно. Ваш телефон я найду в справочнике, – крикнул ему вдогонку Пако.

Крашенная Бетти с равнодушным видом стояла возле дверей и при виде выходящего Эла не спеша заковыляла обратно в бар. Со стороны казалось, что ей очень лень переставлять ноги...

– О, это вы? – встретили его в лаборатории. – Мы уже заждались. Да, вы не ошиблись: на пробу вы действительно дали кровь...

– Спасибо, – выдавил из себя Эл.

В висках у него застучало. Больше ничего не видя и не слыша, он опрометью выскочил на улицу. Буквально через несколько шагов он столкнулся со взбешенным Григсом. Не поздоровавшись, тот загородил ему дорогу и процедил сквозь зубы:

– Ты что, следил за мной, сволочь? – и двинул Эла по лицу. Каким-то чудом Джоунсу удалось уклониться от удара и подставить руку.