Текст книги "Дети полнолуния"

Автор книги: Марина Наумова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Наумова Марина
Дети полнолуния

Марина НАУМОВА

ДЕТИ ПОЛНОЛУНИЯ

1

Его разбудила луна. Располневшая, нахальная, чванная, как серебряная тарелка, – и вместе с тем вечно лирическая и женственная (будто и этот напыщенный вид она приняла, стыдясь своей исконной утонченности), она заглянула в окно и остановила на лице спящего свой оценивающий взгляд.

Взгляд женщины – таким почувствовал его Эл Джоунс сквозь полусон. Женщины прекрасной и кокетливой, изменчивой и властной... Будто наяву увидел он и женское лицо с правильными чертами и чуть раскосыми глазами сфинкса. Эл потянулся к незнакомке – но увидел лишь висящий в небе за окном сине-серебристый диск.

– Снова ты? – негромко прошептал Джоунс.

Луна преследовала его уже давно. В его фантазиях она действительно была женщиной, наделенной как всеми чертами человеческого существа, так и мистическими свойствами небесного светила.

Она сводила его с ума.

Он был влюблен.

Женщина-луна дразнила и манила к себе. Особенно это ощущалось в полнолуние. Она мучила его, жестокая, близостью и недоступностью одновременно. Она смотрела на него свысока.

А он?

Его любовь граничила с ненавистью. При несколько другом раскладе он давно обратился бы к психиатру – но Эл и сам был психоаналитиком. Как только лунный свет угасал, прогоняемый утренними лучами, рвущее душу чувство уходило и трезвый рассудок ставил все на свои места. Эл мог относиться к своему сумасшествию критически, мог над ним смеяться, значит, был здоров. Незачем путать жизнь реальную с полусонными грезами...

– Зачем я тебе нужен, Луна? – спрашивал Эл, открывая окно и подставляя лицо свежему ветерку.

Луна отвечала – дрожанием воздуха, чуть уловимым изменением света но он не мог расшифровать ее молчаливые знаки.

Вокруг небольшого коттеджа, купленного в рассрочку, росли деревья; они то и дело старались навязать свои услуги в качестве переводчиков, но явно брались за задачу им непосильную: только шелест листьев усиливался, когда Эл задавал свои вопросы.

На этот раз "свидание" с луной продолжалось недолго: ее лицо затянула рваная черная туча, и Эл сразу же вздохнул с облегчением – наваждение закончилось. Во всяком случае, так ему показалось.

Когда он вернулся в кровать, вытянулся, поудобнее раскидывая уставшие за день ноги и руки, и, уже засыпая, принялся вдыхать пересыщенный запахом роз воздух, женское лицо с неправильными глазами сфинкса появилось снова. Легкий свет исходил от молочно-белой кожи, полуприкрытые веки с длинными ресницами приподнялись, и два ярких луча упали Элу на лицо.

– Я жду тебя! – произнесла лунная незнакомка – вслед за ее словами тянулось серебряное эхо. – Теперь мы встретимся скоро...

"Скоро... Скоро..." – затухли вдалеке искрящиеся отзвуки, и Эл ощутил, что куда-то летит.

Через секунду он уже спал глубоким сном.

2

На картине была изображена одинокая чайная роза, стоящая в стакане. Совсем рядом, за окном, жарился под лучами солнца целый куст ее сестер, наполняя все пространство вокруг себя запахом настолько густым и тяжелым, что он начинал терять свою прелесть и очарование. Сейчас от него можно было задохнуться.

Роза в стакане выглядела особенно неприкаянной еще и потому, что никаких других картин в комнате не было. Помещение представляло собой скучную коробку, по бытовавшей здесь традиции выкрашенную в белый цвет. У себя дома, на севере, Эл ни за что не допустил бы подобного "безобразия" но здесь побелка не являлась чисто больничным атрибутом и с ней пришлось смириться.

Сейчас Эл смотрел на стену и думал, сколько же раз можно повторять одну и ту же затертую фразу: "Что вас беспокоит?".

– Что вас беспокоит? – спросил он расположившегося в кресле человека.

Его занимали глаза клиента: их взгляд уходил от встречных взглядов Эла, постоянно прыгая с предмета на предмет; глаза эти отличались особым, почти лихорадочным блеском, именуемым в просторечии "огнем безумия". Впрочем, Эл определил состояние визитера несколько иначе: тот был испуган. Испуган до невменяемости... Судя по лицу, уже кое-где исполосованному одиночными резкими морщинами, этому человеку сложно было дать меньше сорока лет, но одежда и прическа отличались чисто молодежной экстравагантностью, что заставляло Эла предположить, что перед ним или третьеразрядный музыкант, или преждевременно состарившийся наркоман.

– Я... я, кажется, схожу с ума, док, – выдавил посетитель. Его голос звучал хрипловато, но в то же время чувствовалось, что в свое время он был поставлен: Эл легко вычислял по тембру актеров и певцов.

– Ладно, давайте по порядку. Как вас зовут?

"Наркоман... Почти наверняка", – решил Эл для себя.

– Питер Григс... но чаще меня называют Педро... Это важно, док? Я ведь обратился именно к вам, потому что хотел бы сохранить... Это... Я не хочу, чтобы о моем визите к вам кто-либо узнал...

– Ясно, – кивнул Эл. – Не волнуйтесь. Я гарантирую, что ваши интересы не пострадают.

– Да... Я – бармен... Знаете дискотеку "Вечерний огонек"? Я работаю там... Это тоже имеет значение?

В морщинках на лице Педро заблестел пот.

– Да как вам сказать... Если вы хотите, чтобы я сумел вам помочь, я должен знать о вас как можно больше. Возраст, работа, семейные отношения все это составляющие вашей личности.

"Я несу какую-то чушь", – устало подумал Эл. Ему не хотелось сейчас заниматься проблемами этого человека – у него самого была своя проблема: после ночи и слов лунной женщины он чувствовал себя совсем разбитым. Да и стоило ли вообще что-либо объяснять этому Григсу? Эла поражал уровень осведомленности о медицине и специализациях врачей в этом городишке почему-то здесь упорно путали психоаналитиков с простыми психиатрами. Здоровые, но зашедшие в психологический тупик люди практически не обращались к нему; зато многих других приходилось переадресовывать к невропатологам, наркологам или специалистам еще более отдаленных отраслей. Вот и сейчас Эл подумал, что это не его клиент. Некоторое время он поморочит голову, а потом отправится дальше, может, в какой-то более крупный город.

– Сколько вам лет?

– Тридцать восемь...

– Ладно, давайте вернемся к самому началу нашего разговора. Какого рода помощь вы ожидаете от меня получить?

Взгляд Григса заметался по комнате:

– Я... не знаю, как объяснить. Все слишком необычно...

– Каждый человек необычен, – скучно проговорил Эл. – И в то же время почти все проблемы можно разделить на несколько, так сказать, тематических групп. Наркотики, неприятности на работе, женщины, семья, включая взаимоотношения с родителями, друзья, враги, зависть, месть...

– Нет, нет, доктор! – оборвал его Педро. – Ничего подобного, уверяю! Хотя это дело связано с женщиной, но это... другое, не то, что вы подумали. И вообще... врагов у меня нет, живу один, работа устраивает, от наркотиков я всегда держался подальше – я себе не враг. Пить – пью, но в меру... даже меньше меры, как считают многие. Тут другое. – Он зажмурился и после недолгого молчаливого гримасничанья выпалил: – Доктор, вы верите в зомби?

– Во что? – удивился Эл. Этого вопроса он не ожидал.

– В зомби... в живых мертвецов, – капелька пота перевалила за край нижней морщинки на лбу посетителя и поползла по переносице. – Женщина... о которой я сказал, – она умерла. Уже давно, год назад. Я видел ее труп и хоронил ее, вот так... А теперь она приходит.

Григс закрыл лицо руками. Последние слова он произнес через силу.

– Вы сильно любили ее? – уже мягче спросил Эл. Ему стало вдруг стыдно перед этим человеком. В самом деле, нельзя всех равнять под одну гребенку... А если у человека настоящее горе? Пусть подобными проблемами все же должен был заниматься психиатр, но и самому Элу следовало подойти к делу тактичнее.

– Кого? – недоуменно уставился на него Педро, вызвав тем самым новое замешательство.

– Эту женщину, которая умерла и...

– Никогда! – с жаром воскликнул бармен. – Это была простая шлюха! Я позвал ее с собой всего один раз... Вот и все отношения. Знаете, док... Я лучше пойду... Не волнуйтесь, этот визит я оплачу.

Вот это Элу совсем не понравилось. Мало того, что у клиента галлюцинации, – он явно врал. Никто не будет просто так присутствовать на похоронах проститутки, переспав с нею всего лишь раз. Да и не станет человеку просто так мерещиться малознакомая женщина. Значит, пациент или просто что-то путает, или их взаимоотношения были намного сложнее и глубже.

– Вот что, – Эл слегка повысил голос – в общении с этим человеком такой поступок был вполне уместен, – сядьте и успокойтесь. Я не намерен брать с вас деньги ни за что, и вообще, раз уж вы имели глупость ко мне прийти, я помогу вам – вне зависимости от того, хотите вы этого или нет.

Эл взял верный тон. Педро вначале вздрогнул, как от удара, но тут же сник и вернулся в покинутое было кресло. Или все было не так и Эл перестарался? Джоунсу показалось вдруг, что в глазах клиента мелькнул неподдельный ужас.

– И еще. Запомните, – поспешил смягчить тон врач, – если вы хотите, чтобы вам стало легче, не лгите мне, хорошо? Все, что вы скажете, останется между нами. Ясно?

– Ясно... – Педро кивнул с обреченным видом. Он уже давно жалел, что решился прийти сюда, но уйти теперь боялся еще сильнее.

– Ну, так начнем по порядку... Расскажите мне об этой девушке и о том, как у вас начались галлюцинации.

– Док, – вяло и безнадежно попросил Григс, – может, не надо? Может, скажем друг другу "до свидания" и разойдемся?

– Надо! – возразил Эл тоном, не терпящим никаких возражений.

– Док... Она еще тогда показалась мне немного странной... Было уже поздно, когда я ее встретил...

Педро зажмурился – перед его глазами всплывала сцена знакомства.

3

– Успокойтесь и говорите первое, что придет вам в голову...

Но он уже не слышал слов врача – эти были последними. Педро шел по темной улице, поеживаясь от холода, – его работа заканчивалась в два часа ночи. Большая часть фонарей не горела: некоторые просто не работали, другие были разбиты по самым скверным традициям этих грязных кварталов, в которых испокон веку ютились отбросы общества. Цветные, эмигранты, опустившиеся алкоголики и наркоманы. И – женщины. Григс не любил называть их по профессии – просто женщины и все.

Он шел уже сонный и замерзший: похолодания Педро не ожидал и потому не позаботился о более подходящей одежде. Собственно, и идти ему было недалеко, а после уличного холода вернуться в квартиру с теплой ванной казалось вдвойне приятно. Если бы добавить к этому еще и девочку...

Педро с грустью посмотрел на угол, где обычно местные красотки выстраиваются рядком в ожидании клиента. Сейчас он должен был пустовать: непогода, да и не то время...

"Надо было пригласить кого-нибудь прямо на дискотеке", – с сожалением подумал он, но одна мысль, что придется возвращаться с полдороги по такому холоду, а потом проделывать тот же путь еще раз, заставила его поежиться. Дороговатая цена получится за удовольствие – так ведь и воспаление легких можно подхватить...

Итак, Педро сосредоточился на знакомом углу, стараясь представить себе женскую фигуру в легком платье, едва прикрывающем пышные формы. Он начал придавать темному пятну у стены человеческие черты: дорисовывать линии, кое-где "подсветлять", кое-где подчеркивать рисунок – и вскоре он уже хорошо различал стоящую подбоченясь в "профессиональной позе" красотку. Его даже удивило, до чего хорошо сработала фантазия: теперь пятно казалось ему настоящей девушкой. По мере того как стена приближалась, черты проститутки прорисовывались все отчетливей, но при этом оказывались совсем не такими, как их представлял Григс вначале. Она была хорошенькой, даже очень: большие, на пол-лица, глаза, зеленые и чуть раскосые, крупные, но аккуратно обрисованные губы, мелкие черные кудряшки – о них Педро совсем не думал. Каково же было его удивление, когда он понял, что там, у стены, действительно стоит молодая девушка!

Он растерялся настолько, что даже не решился с ней заговорить. Лишь пройдя мимо, он почувствовал, что за ним кто-то идет, оглянулся – и увидел ее...

Она шла плавной походкой; белые открытые босоножки изящно переступали по подернутому инеем тротуару. Заметив его взгляд, девушка улыбнулась, подбадривающе и приветливо. Через секунду они уже шли рядом и Педро бережно поддерживал ее под локоть.

А потом...

4

Педро вздрогнул и открыл глаза. Что из этого он успел рассказать доктору?

– Ну, так я вас слушаю... Итак, вы встретились поздно...

– Да... У нее была очень холодная кожа... Просто ледяная. Но я тогда не подумал, что она... может быть не человеком. А потом... Потом мы расстались.

"Расстались, – отметил про себя Эл. – Так не говорят о проститутках..."

– И все? Когда вы с ней встретились снова?

– Недавно... Но она мертва, док! – едва ли не закричал Григс.

– Успокойтесь... Вы ведь могли и ошибиться...

При этих словах Педро нервно хихикнул. Ошибиться? Он? Да, знал бы доктор, что он видел своими глазами... Она лежала у него на полу, мертвая, с оскаленными зубами, в кровавой луже, медленно расползающейся сперва по ее блузке, потом по ковру...

– Хорошо... Давайте вернемся к другому вопросу, – примирительно заговорил Эл, видя, что расспрашивать напрямую о самом больном еще рано. Почему вы считаете, что она – не человек?

– Док... не спрашивайте! – он снова закрыл лицо руками, и плечи его задрожали. – Не спрашивайте...

– И все же?

– Я... я получил доказательство, – вымученно пробормотал Педро. – Она заснула потом, я тоже... Но я проснулся и увидел... – Он замолчал, и Эл некоторое время ожидал продолжения, не понимая, что Григс не собирается продолжать вообще.

– Я не хочу вас торопить, но... – напомнил ему Эл, но Педро только отрицательно помотал головой.

– Не надо, док... Я лучше приду к вам еще раз... или не приду – тут уж как получится. Но больше я ничего не скажу.

Он страдал, и каждая черточка на его лице буквально кричала об этом.

– Может, все же вы попробуете себя пересилить? Вот увидите, вам сразу станет легче...

Эл понял вдруг, что ему действительно хочется узнать окончание рассказа. Сложно понять, почему, – но хочется.

– Нет, док... – Педро встал. – До свидания... или прощайте. Как получится...

Эл вздохнул и сделал вид, что углубился в чтение своих записей. Встреча действительно была закончена. И он это прекрасно понимал.

5

Когда-то Эл Джоунс был уверен, что в этом городке он сумеет добиться признания и успеха. Еще бы – у него здесь практически не было ни одного конкурента. Кроме него, частной практикой занимался еще один человек, на визитной карточке которого стояло сперва "доктор психологии", а уже потом – "психоаналитик". Звали психолога Альберт Райсман. Практиковать он начал, когда Эла еще и в помине не было, и, естественно, вряд ли был в курсе последних достижений науки о человеческой душе (во всяком случае, так думалось Джоунсу). Вооруженный новыми методиками и огромным зарядом самоуверенности, Эл вступил на "неколонизированную территорию", но очень быстро убедился, что его знания здесь почти никому не нужны. За первый месяц у него не нашлось даже одного пациента, затем практика вроде начала налаживаться, но все равно оставляла желать лучшего, не говоря уже о том, что большинство людей, как уже было упомянуто, приходили к нему по ошибке. Зато в этом было и свое преимущество: Эл получал больше шансов познакомиться с клиентами поближе, многие стали считать его едва ли не другом семьи. Он постоянно встречал на работе одни и те же лица, и явление новых клиентов для него всегда оказывалось сюрпризом. Каково же было его удивление, когда вслед за Григсом в комнату вошла молодая женщина, которую он еще ни разу не встречал не только у себя в кабинете, но и в городе вообще.

– Здравствуйте, мисс...

– Не надо! – сразу отмахнулась она. – Называйте меня Чанитой.

Она уверенно подошла к стулу и опустилась на него. Эл кивнул на кресло, намекая ей, что можно найти и более удобное место, но Чанита не обратила на его жест никакого внимания. Зато она закинула ногу за ногу, подчеркивая достоинства своего положения. Без преувеличения можно было сказать, что ни одна из его клиенток не имела такой фигуры – даже "Плейбой" не отказался бы поместить ее фотографию на своих страницах. А вот лицо... Впервые Эл видел такую густую вуаль – разобрать черты не представлялось возможным.

"Будет обидно, если эта крошка при такой фигуре обладает каким-нибудь уродством, – но иначе зачем ей занавешиваться?"

– Доктор... Вы не можете задернуть занавеску? – задала посетительница совершенно неожиданный вопрос. Словно прочла его мысли и решила подшутить.

– Отчего же, – усмехнулся Эл, опуская штору, – так лучше?

– Благодарю, – небрежно бросила Чанита. – Дело в том, что... моя кожа не переносит прямого солнечного света.

Эл сочувственно кивнул. Только сейчас он обратил внимание на то, что даже ее руки, несмотря на жару, скрыты перчатками.

– Надо полагать, для молодой девушки это нелегко, – проговорил он. Эл уже представлял, о чем может пойти речь: ее заставляло страдать какое-нибудь кожное заболевание. Иные в таких случаях доходили и до самоубийства.

Чанита откинула вуаль и улыбнулась, показывая небольшие острые зубки. Она действительно была хорошенькой – но при виде ее лица сердце Эла тревожно встрепенулось, словно почувствовало опасность. Наверное, это было проявление ненормальности – Элу никогда не приходилось пугаться молодых девушек, к тому же таких хрупких и беззащитных на вид. Абсурд какой-то... И все же он уверенно мог сказать, что боится. Неважно, ее – или чего-то связанного с ней.

У Чаниты были продолговатые глаза неестественного ярко-зеленого цвета. Похожий оттенок могла иметь молодая трава или анилиновый краситель, но уж никак не человеческие глаза.

– Прекрасно... – вдруг хмыкнула Чанита. – Похоже, вы и так кое-что поняли... Так вот, если Григс придет к вам еще раз – откажите ему в приеме. Он нормален – если вас это интересует – и не нуждается в вашей помощи.

– Что? – привстал Эл.

Чанита снисходительно улыбнулась:

– Я надеюсь, что он больше не придет... Это не в его интересах. И не в ваших тоже.

– Послушайте, вы...

– Я все сказала. Не верьте никаким сказкам. Не верьте тому, что он ненормален. Прощайте.

Чанита встала и покачивающейся походкой пошла к двери. Только на секунду она приостановилась, чтобы поправить вуаль, – и ушла, оставив Эла изумленно таращиться на дверь.

"Так, – сказал он себе через несколько секунд. – Что бы это значило? Я схожу с ума, не иначе... Вот будет забавно, если окажется, что ни его, ни ее в действительности вообще не существует... А я на самом деле схожу с ума, и мне даже не у кого проконсультироваться... Не у Райсмана же..."

"А почему бы не у него? – подумал он через несколько минут, открывая штору. – Тоже ведь специалист... Правда, он вряд ли захочет меня видеть... Хотя что я о нем знаю? Ничего, кроме того, что таковой существует и живет в этом проклятом скучном городишке. И все равно обидно..."

Он развернул кресло к окну и сел, подставляя лицо под солнечные лучи. Постепенно его глаза начали закрываться и...

Увидев знакомое лицо с глазами сфинкса, Эл вскочил и долго хлопал ресницами, стараясь прогнать видение.

Его Луна оказалась чем-то похожей на Чаниту! Может, она была ее гротесковым изображением – та же форма глаз, очень тонкая длинная шея, рисунок скул и щек, губы, нос... Нет, они не были идентичными, но если бы кто-то взялся рисовать с Чаниты шарж, у него наверняка получилось бы нечто похожее на Селену...

"Так, совсем хорошо, – вздрогнул Эл. – Теперь я уже называю ее по имени. Я выдумал их обеих. Наверняка выдумал!"

Он встал, протягивая руку к телефонной книге.

Вскоре Эл уже набирал номер – но не своего конкурента. Он звонил в здание дискотеки "Вечерний огонек".

– Питер Григс? – после недолгого молчания спросила трубка. – Да, работает... Вы что-то хотите ему передать?

– Да нет... – смутился Эл. – Я просто его знакомый, но потерял адрес...

– Посмотрите в телефонной книге, – посоветовал ему все тот же голос.

– Спасибо... Я сам как-то не догадался, – промямлил Эл и бросил трубку.

Разумеется, он не нуждался в такой подсказке. Просто ему хотелось услышать от кого-то подтверждение, что Григс вообще существует. Хотя это "доказательство" все равно ничего не стоило. Как он мог придумать, что видит его фамилию в справочнике, так он мог и услышать слова, никем не сказанные, а просто прозвучавшие где-то в его собственной голове. Сумасшествие – хитрая штука... Ну вот с чего бы, например, человека по имени Питер начали называть Педро, пусть даже больше половины города латиноамериканцы? Нелогично. Вообще все нелогично.

Эл снова взялся за справочник и некоторое время боролся с искушением позвонить Райсману и записаться к нему на прием. Жалко, что тот знает его в лицо: лучше всего было бы посетить его анонимно. А еще лучше – доехать до любого из ближайших крупных городов.

От густого запаха вялящихся на солнце роз у Эла начала кружиться голова. Еще немного – и он навеки возненавидит эти любимые всеми цветы...

"Ну а с другой стороны – почему я вдруг решил, что это так? – спросил он себя. – Почему вдруг я так спешу записаться в больные? Наверное, я просто устал... Или это от того, что я перестал справляться со своей работой. Остыл. Надоело... А раз так, у этой истории должно быть очень простое объяснение. Скорее всего, мерзкое – но простое. Может, это шантаж, может, что-то подобное. Да грубая шутка, наконец! Или месть. Что я знаю? Какая-то женщина умерла, потом Педро ее увидел. Кто сказал мне, что Чанита и есть та его покойница? Да никто! Я сам выдумал это, потому что вспомнил его слова о нечеловеке... Так. А это еще что за чушь? Почему вдруг она не человек? Хотел бы я это знать. Из-за зеленых глаз, что ли? Так японцы, например, считают, что человеческие глаза имеют несколько тысяч оттенков. Почему бы среди них не найтись и травянисто-зеленому? Все нормально, все логично..."

И все же не все было нормально. Эл чувствовал, что с Чанитой не все в порядке, – на каком-то другом, не поддающемся логике уровне. Он просто ЗНАЛ, что она не является человеком. Знал – и все.

"Вот это и есть моя ненормальность. Я вижу нормальную реальность, но вкладываю в увиденное иной смысл. Я придумываю какие-то свои правила. Так? Похоже. Вот о чем стоит поговорить с Райсманом... если я сам до завтра не справлюсь с этими дикими идеями".

От размышлений его отвлек стук в дверь.

Стучаться мог только один человек – остальные пользовались звонком.

Вздохнув и глотнув по пути воды из стоящего на окне стакана, Эл пошел открывать. Во всяком случае, его новый – точнее, старый, но новый на сегодня – посетитель был совершенно нормальным. Нормальным психом.

6

"Луна... дура проклятущая, ты когда-нибудь дашь мне покой? Молю тебя, заклинаю: пощади... Я больше не могу тебя терпеть, не могу видеть твой взгляд. Он проникает в меня насквозь, выворачивает изнутри, шарит по закоулкам моих мыслей... Я не люблю, когда мои мысли кто-то читает. Ты слышишь? Доктор, скажите, что мне следует делать? Правду говорят, что все психиатры, психологи и психоаналитики – первые кандидаты в лечебницы для душевнобольных. Ну чего ты пялишься на меня, толстуха ты последняя?!"

Эл застонал. Громко. Вместо сна на него нашло какое-то мучительное полузабытье, через которое лунный свет мог свободно прорываться, копаясь в его внутренностях. Липкий, неприятный лунный свет.

Луна обшаривала его – и делала это грубее, чем таможенник азиатской страны, испытывающий вечную неприязнь к иностранцам. Что она искала? Эл только содрогался от ее неощутимого физически, но в то же время явственного прикосновения.

Луна изучала. Она что-то забирала, что-то просто запоминала, просмотрев своим холодным взглядом. Она делала это не по-женски – жестоко и грубо. Можно было подумать, что она испытывала его, прежде чем куда-то зачем-то забрать.

"Да отстань же ты... вот я, весь перед тобой... Что тебе еще от меня надо, сучка?" – катался он по кровати, сбрасывая на пол простыню и одеяло.

Его спас звонок. Простой телефонный звонок.

Эл вскочил, опуская босые ноги на прохладный пол, – и луна превратилась в обыкновенное пятнышко на небосклоне, такое же далекое и безучастное, как и окружавшие ее звезды.

Эл провел рукой по лбу, – лоб оказался сухим.

Телефон продолжал звонить.

Уже окончательно придя в себя, он прошлепал босиком к дрожащему от зуммера аппарату и поднял трубку.

– Док, – захрипел в ней знакомый хорошо поставленный голос, – она здесь... Если можете – приезжайте. Или я просто сумасшедший и успокоюсь, это узнав, или...

– Да, кстати, я хотел вам посоветовать обратиться в полицию... начал было Эл, но тут же спохватился: в такой ситуации подобный совет звучал неуместно и глупо. – Постойте... Вы сказали, что она у вас дома?

– Да... Она в комнате... Мертвая! – голос Педро перескакивал с шепота на крик и обратно.

– Она, Чанита?

– Да! – закричал Григс и вдруг осекся. – Но откуда вы...

– Неважно! – оборвал его Эл. – Я сейчас к вам приеду. Как найти ваш дом?

– Знаете старую баптистскую церковь? Второй дом от нее в сторону площади, третий этаж, желтая кожаная дверь.

– Ясно. Я выезжаю. – Эл вдруг поймал себя на том, что его руки, сжимающие трубку, дрожат. – И еще... В той комнате, где вы находитесь, есть какой-нибудь запор, задвижка или что-то в этом роде?

– Я уже заперся... Только не знаю, надолго ли... – в трубке раздался странный звук, похожий на всхлипывание.

– Успокойтесь... Я скоро буду у вас.

7

Педро сидел на кухне и дрожал. Никогда раньше он не представлял себе, что от страха дрожат на самом деле и что это не книжная выдумка. Дергались икры, дергались бицепсы на руках, подрагивала спина. Иногда мышцы дрожали по отдельности, иногда его всего скручивало одной судорогой.

Он не пошел в этот день на работу и некоторое время старался напиться для храбрости, ожидая, когда, наконец, в дверь снова позвонят и на пороге возникнет знакомая фигура. Обычно Чанита появлялась под утро, звонила, дожидалась, пока он откроет дверь, после чего резко падала и замирала на лестничной площадке в той позе, в которой он впервые увидел ее мертвой. Но он не ожидал, что увидит ее намного раньше – и в своей комнате.

Он зашел к себе, опустошив больше половины бутылки, и по привычке с размаху упал на кровать. Именно в этот момент он увидел лежащее на кровати тело, из-под которого расползалась кровь. Чанита умирала – точь-в-точь на том же месте и со всеми врезавшимися в память деталями. Она вздрагивала, хрипела, в ее груди что-то булькало, потом последним движением она свернулась в клубок и замерла.

Когда она застыла в неестественной позе и из ее рта полилась тонкая струйка крови, Педро вскочил и вылетел на кухню.

Впервые Чанита появилась у него за несколько дней до годовщины своей смерти. Теперь с каждым днем "юбилей" приближался. Вместе с ним рос и страх. Может быть, Григс легче пережил бы появление обыкновенного привидения – но самым худшим было то, что Чанита таковым не являлась. Еще раньше утром он нашел ее следы – и тому были свидетели, хотя бы домохозяйка, возмутившаяся разведенной на лестнице грязью. Привидения таких следов не оставляют. Значит, перед ним была зомби, точнее, зумбези существо мертвое, но материальное и потому способное на самое худшее.

Первый раз Чанита показалась на одну секунду и сбежала по лестнице вниз. Каждый новый ее визит оказывался длиннее предыдущего. На этот раз она возникла прямо в комнате.

С замирающим сердцем Педро посмотрел на календарь и обмер: роковая дата приходилась на завтрашний день. Значит, покойница должна была разделаться с ним не позднее чем завтра. Иначе для чего бы ей затевать весь этот спектакль?

"Ее там нет, – уговаривал себя Педро, стараясь хоть немного унять дрожь. – Сейчас придет врач и меня заберут. Заберут в больницу, куда этому существу не проникнуть... Или она может проходить сквозь стены?"

Он мечтал сейчас о сумасшедшем доме, о тюрьме, о чем угодно – лишь бы только оказаться подальше от мертвой Чаниты. Да, даже о тюрьме... Но еще больше он хотел выглянуть и убедиться, что ее нет. Не существует. И никогда не было.

Конечно, она примерещилась ему. Нервы, вымотанные на работе: на дискотеке случается всякое, а он уже не мальчик... Или, может, совесть... мало ли.

"Я сумасшедший. Я просто сумасшедший. И я не хочу, чтобы было по-другому... Сумасшедшим можно все..."

По лицу Педро катились влажные струйки. Нет, это был не холодный пот – предавали слишком слабые слезные железы. Во время одной из драк ему подбили глаз. У большинства людей это проходит бесследно, но у него удар задел какой-то нерв, отвечающий за слезовыделение, и теперь Григс практически не мог сдерживать слезы и начинал "плакать" при малейшем волнении.

"А завтра она меня убьет... Или я сам пойду в полицию. Что там говорил этот доктор? Или он тоже в сговоре с ней? Он странный... у него был очень безучастный вид. Может, он тоже зомби? – при этой мысли у бармена взмокли волосы. – А я его еще пригласил!"

Педро опустил голову на руки и по привычке принялся незаметно вытирать слезы.

Он был в ловушке. Одно чудовище ждало его в комнате, чтобы обнажить свои острые вампирьи зубки и вцепиться в горло, второе спешило на помощь... Кому? Чаните? Наверняка... Педро постарался вызвать из памяти все подробности разговора с доктором Джоунсом. Равнодушие, отрешенный взгляд, особое выражение, похожее на то, что он видел у Чаниты... И тут из памяти вылетела наружу одна словесная характеристика: "Хороший специалист, но с придурью: бродит в полнолуние по дому и с кем-то разговаривает". Так отзывался о Джоунсе его сосед.

"В полнолуние... – Педро бросил взгляд в сторону окна. Круглая луна нахально висела посреди неба и, казалось, усмехалась. – Время оборотней и прочей нечисти... Сегодня как раз второй день полнолуния. А завтра... Как я не понял, что они из одной компании! Конечно, к кому в первую очередь бежит человек, увидевший вампира, оборотня или кого-то подобного? Разумеется, к психиатру, чтобы убедиться в собственном здравом уме. А психиатр-то – как раз из НИХ. Следит, чтобы не было утечки информации об этой нечисти, потому что... потому что..."

Педро вздрогнул и сжался: из соседней комнаты донесся негромкий звук. Наверное, Чанита встала... Или не она? Григс прислушался и отчетливо различил шаги.

– Мистер Григс, где вы? – раздался вдруг негромкий мужской голос. Педро вздрогнул, его взгляд заметался и остановился на столе. Через секунду он уже скрючился между четырьмя ножками и прислушивался к ударам собственного сердца в ожидании момента, когда его найдут и...

8

Дом Григса Эл нашел сразу. Поднялся по лестнице, потрогал ручку двери – и та неожиданно качнулась в его сторону. Квартира была не заперта. Секунду поколебавшись, Эл шагнул в полутемный коридор. Только прямоугольник застекленной кухонной двери да небольшой огонек ночника позволяли различить дорогу.