Текст книги "Дети полнолуния"

Автор книги: Марина Наумова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Эл подоспел в самую последнюю минуту. Измученный все еще не затихшей до конца болью и долгой дорогой, он с первого взгляда понял, что происходит нечто страшное, и рванулся вперед, протестующе крича – во всяком случае, так ему показалось. Протест был мыслью, беззвучным порывом, но он обрушился на Труди сильнее, чем это мог бы сделать настоящий удар. Она тотчас выпустила опрокинутую наземь жертву и сжалась в комок, дико поводя глазами из стороны в сторону.

Эл с трудом помог Ремблеру подняться и увидел его ошалелый взгляд.

– Мистер Ремблер, вы?

– Джоунс? – с трудом прохрипел Ремблер, проводя окровавленной рукой по лбу.

– Сидите... Я сейчас вам помогу... И не вините ее в том, что произошло...

Эл не без труда выпрямился и взялся за ручку двери того дома, путь к которому был так тяжел...

57

– Остановитесь!

На крик Изабеллы обернулись сразу все. Округлившимися глазами она смотрела куда-то впереди себя.

– Что случилось?

– Не надо ехать... опасность... – она словно отдалялась от происходящего, сосредоточиваясь на том, что ее испугало. – Кровь. Много крови. Много людей – "солнечных", которые хотят убивать. Сильно хотят.

– Изабелла... Ты слышишь? – Реа был едва ли не испуган этим неожиданным изменением в ее поведении.

– Они... Люди... ваши – не ваши...

Говорить было невыносимо трудно. Перед ней возникали лица... странные лица, черты которых прикрывала ткань... Эти люди ненавидели чужое. Все, не похожее на них, ненавидели с такой силой, что ей сделалось страшно. Люди в машине в оцепенении смотрели на девочку-сфинкса. Ее тело трясло, на лице застыл страх.

– Кто? Полиция? – наконец спросил Реа первое пришедшее на ум.

– Нет... – Изабелла слышала их уже плохо. – Другие... Хотя – полиция тоже. Они думают, что ночные люди убьют гангстеров, гангстеры – ночных людей – и тех и других станет меньше... Полиции нельзя убивать – и тем, и другим, и третьим – можно... Но третьи полиции тоже не нужны – они сила... просто сила, чтобы всех добить.

Губы ее двигались судорожно и странно.

– Так, – только и смог выговорить Реа.

– Их много, – сжимаясь в комок, повторила Изабелла. – Полиция... Это не просто полиция... другая, большая... Я не понимаю – только то, что они из больших городов... откуда-то из центра... из столицы... Не знаю. Это страшно... надо уезжать.

– Ну уж... – хмыкнул Реа. – Ты можешь их пересчитать?

– Попробую, – Изабелла зажмурилась и, казалось, забылась.

Реа потер виски. Ему нужно было срочно принимать решение.

Итак, кто-то странный – пока нет времени разбираться, кто именно, собирается напасть на ночной народ. Если в этот момент оказать попавшим в беду существам поддержку, ночные люди наверняка будут благодарны ему – это едва ли не единственное чувство, похожее у них на нормальное человеческое. Если верить разрозненным обрывкам сведений, они действительно способны на благодарность, а жизнь каждого своего в отдельности не слишком ценят – так что вряд ли за гибель Джоунса будет выставлен слишком большой счет. А заставить их работать на себя Реа решил любой ценой.

– Меньше полусотни, но ненамного, – наконец сказала Изабелла.

– Так... – повторил Реа. С ним было около двадцати человек, но профессионалов... Хорошо бы было узнать уровень подготовки этих ребят, которыми прикрывались спецслужбы...

– Они на машинах?

– Нет... Они идут пешком.

– Прекрасно. Значит, мы можем проскочить...

– У них есть машина. В ней полицейские. Два разных. Один из большого города, а второй... – Изабелла прикусила губу. Она с поразительной четкостью увидела знакомое красивое лицо "несчастного убийцы". В этом человеке, едва ли не единственном из всех, не было сейчас настоящей злобы – только тоска по чему-то, ей непонятному.

– И что второй?

– Неважно... Я его знаю. Хотела убить, жалко стало, – сухо ответила она.

– А как дорога?

– Там их вторая машина. Она сломалась. Грузовик. Все вышли, остались двое. За поворотом и еще немного вперед...

– Так... Едем!

За поворотом, точнее, в метрах ста он него, на самом деле стоял грузовик. Длинный автомобиль с тремя сиденьями первым промчался мимо него на большой скорости, обдав ливнем брызг из чудом уцелевшей лужи. Когда взбешенный таким непочтительным поступком шофер выскочил на дорогу с ругательствами, его встретила автоматная очередь из второй машины. Последняя одарила его напарника и гранатой – через некоторое время на этом участке дороги осталась только груда дымящихся обломков.

Вооруженная кавалькада машин неслась к ферме. Где-то по кустам любители кровавой охоты доставали из портфелей и сумок белые балахоны. А по другой, уже проселочной, дороге не спеша полз автомобиль с двумя пассажирами – режиссерами и единственными зрителями надвигающейся драмы.

58

– Вы должны ее простить – она была не в себе... А теперь – уходите.

Джоунс закончил перевязку. Рядом, как обычно, возилась со своими снадобьями Эннансина.

– Куда он теперь уйдет?.. – негромко, будто сама себе, сказала Селена. – Теперь он наш... И все равно – пусть уходит.

– Не понимаю, – Ремблер вздохнул, глядя на перебинтованные руки. Почему все так?

– А кто понимает? – усмехнулся Джоунс, глотая травяной настой из кружки Энн. – Мы все здесь... такие. Судьба свела, судьба превратила... Если бы люди чаще задумывались над тем, что такое вообще человек, может, все было бы легче... А так – у одних только тело, у других – душа, или, если вам приятней, психика, – все имеет отклонения от общей нормы. И чем эти отклонения заметней, тем больше ненависть к тому, кто не похож. Даже если его вины в том и нет...

"О чем это я?.. Наш разговор был совсем не на эту тему, – спохватился он, но остановить поток мыслей было уже сложно: Элу показалось, что здесь, рядом, и отгадка, ответ на вопрос "Как быть?". – Если бы люди – неважно, дневные или ночные – лучше бы знали себя, умели видеть правду, они бы поняли, насколько условны все эти деления. Среди дневных есть "жаворонки" и "совы" – что, тоже пережиток разделения на две субрасы? А остальные различия? Если присмотреться, то невозможно сказать, что такое человек. Человек средний... Что это – среднеарифметическая сумма статистических показателей? Можно поспорить, что такого человека вовсе не существует. И это – только по внешним критериям, без особенностей психологии. Это что, норма – хотеть завоевать мир? Или травить наркотиками детей ради собственной выгоды? Но, с другой стороны, таким же, если не более ненормальным, может оказаться и рафинированный гуманист – как особь, неспособная попросту выжить в мире, живущем по закону джунглей. Где середина? Где – человек? Если мы – другие, то знают ли остальные, какие они? Или нас отличает от остальных только необъяснимая терпимость к другим отверженным и непохожим? Тогда сразу два вопроса: является ли дневным человеком Дуглас и почему бы не привести сюда всех моих пациентов, страдающих аутизмом или просто не вписавшихся в общую массу?"

– И все же вам будет лучше уйти, – Селена подошла к Ремблеру и положила руку ему на плечо. – Здесь сейчас просто опасно. Возможно, уйдем и мы...

– Где Труди? – устало спросил Ремблер.

– Она останется с нами... Уходите, так вам будет лучше. Если все обойдется, она сама вас найдет – это я вам обещаю.

Элу показалось, что голос Селены изменился – словно постарел. Но каким же молодцом она оказалась, сказав ему, что он поступил правильно! Да, власть над миром – это то, что люди никому не прощают... Скорее маньяк-насильник найдет защитников, чем тот, кто заявит свои права на мировое господство – если он сделает это единолично или при поддержке неизвестной группы. Его возненавидят хотя бы потому, что не захотят признать себя менее совершенными, чем он. Убийца похищает только жизни, а добившийся успеха диктатор – веру человека в себя. Само его существование у очень многих вызывает свои комплексы, заставляя одних превращаться в злобных тварей, мечтающих занять его место любой ценой, а других поверить в собственную ничтожность и опуститься на брюхо – лизать чужие сапоги... Но и те, и другие будут его ненавидеть, ненавидеть так, как никого другого.

Так ли это представляла себе основательница колонии? Вряд ли. Но она поняла главное – и одобрила отказ.

Теперь предстоял бой. Или бегство – в никуда...

– Уходите, – присоединился к Селене Эл. – Потом вы поймете, что мы имели основания вас отсюда прогонять.

– Я останусь, я должен быть с Труди, – покачал головой Ремблер. На его лице была написана решимость.

– Вы погибнете, – возразила Эннансина. – Бегите. Жалко...

– Это угроза? – не понял Ремблер.

– Нет. Скоро здесь будет жарко... Ку-Клукс-Клан, мафия, полиция... Все они едут сюда расправляться с нами. – Эл решил не тратить времени на пустые разговоры. – У нас всех мало шансов уцелеть. Вас же могут пропустить через цепь... Дороги уже все отрезаны.

– Что? – Ремблер нахмурился. – А поли... Постойте, я не ослышался?

– И полиция вместе с ними, – жестко подтвердил Эл. – Люди, работающие там, ничем не отличаются от всех остальных и так же умеют ненавидеть все чужое... Сомневаюсь, конечно, что воевать с нами будет вся полиция – но ее отдельные представители уже идут сюда вместе со всей толпой.

– Но закон...

– Закон – для таких людей, как вы.

– Каким были вы, – поправила Селена. Эл бросил в ее сторону быстрый взгляд: неужели, как в легендах о вампирах и оборотнях, ЭТО может передаваться через укус? Или она имела в виду нечто большее, например способность самому прийти сюда?

– Они все равно обязаны нас защищать. Всех. Пока на нашей совести нет преступлений... – Ремблер осекся: он вспомнил о том, что Труди назвала убийцей его собственную дочь.

– Быть не человеком – уже преступление... – все вздрогнули и обернулись в сторону Труди. Бледная и растрепанная, она стояла на пороге, глядя прямо на Ремблера. – Прости... Я была не в себе, – обратилась она к нему.

Ремблер встал и подошел к ней.

– Я знаю, Труди... И сам прошу прощения, – он поднял было руку, чтобы обнять ее, но оглянулся на присутствующих и подавил в себе это желание. Ну что ж, друзья... Спасибо вам за то, что вы хотите избавить меня от риска, но... Пожалуй, я останусь с вами. Нет, я просто непременно останусь с вами. И с тобой...

– Не надо, Герберт!

– Надо, Труди. Или после этого я не смогу больше считать себя настоящим человеком. Кстати, – повернулся он уже к Селене и Элу, сидящим удивительно близко на маленьком диванчике – как король и королева на троне, – я не буду вам обузой. Мало того, не исключено, что вам понадобится моя помощь. Как-никак, я воевал...

Все замолчали, с удивлением разглядывая человека, который совсем недавно был незнакомым и чужим. Который оказался НАСТОЯЩИМ человеком.

59

Дуглас погладил ствол охотничьего ружья и задумался. Тогда, помещая в газету свое отчаянное объявление, он и не думал, что дело обернется таким образом. Вначале само явление ночных людей казалось ему чем-то странным и диким, но со временем он настолько сжился с ними, что привык считать их не просто потусторонними спасителями самого дорогого ему человека, но и членами своей семьи.

Привык... Но значило ли это, что теперь он должен был рискнуть жизнью тех, кто ему дорог, ради чужих существ?

Фло... Она была тогда такой несчастной и такой хорошенькой... Сердце сжималось при виде ее бледного и измученного лица... Они подарили ей жизнь – но теперь из-за них же она вновь могла ее потерять.

– Фло! – негромко позвал он, но она услышала – услышала через несколько комнат.

– Что, Бен? – возникла она на пороге.

– Ты можешь пообещать мне выполнить одну просьбу?

– Какую? Я не могу обещать, не узнав...

– Забери детей и постарайся уйти, – Дуглас взял ее за руки и развернул лицом к себе. – Ты сможешь пройти...

– Я останусь здесь, – тихо, но твердо возразила она. – Долги платят... или моя жизнь не стоит ни гроша.

– Но дети... Подумай о них.

– Пусть они уходят. Я не возражаю, – Флоренсия отвела взгляд, чтобы скрыть подступившую слезинку. Она знала, что не сможет уйти, но дети...

– Фло, это не шутки... Я не хочу, чтобы они росли без матери.

– А с матерью, способной предать? – она покачала головой. Одиночество лучше позора. Однажды они поймут...

– О чем вы? – спросил появившийся на пороге Алехандро.

– Подойди сюда, сын... – тяжело проговорил Дуглас. – Мне надо поговорить с тобой как мужчина с мужчиной... Не исключено, что тебе придется остаться теперь за старшего. Я хочу, чтобы ты знал все... У нас... у меня есть несколько страховок на крупные суммы: "Нешенэл Пасифик", "Юнайтед" и еще одно...

– Для чего ты мне это говоришь? – брови подростка сошлись над переносицей. Не по-детски серьезное лицо глядело строго и сосредоточенно.

– Тебе придется позаботиться о сестре и брате... Ты знаешь, что произошло? – обняла его за плечи Фло.

– Нет!!! – вскрикнул он, оскалившись на секунду почти так, как это делали дети полнолуния. Это не было ответом на вопрос – скорее протестом против того, что он узнал.

– Он знает, – отвернувшись проговорил Дуглас. – Сложно не знать. Так вот, я надеюсь на твою взрослость и сознательность – ты должен взять на себя заботу о семье. Пусть ты еще подросток – я доверяю тебе и считаю, что ты справишься. В Плейнвью у тебя есть дядя... Ты сможешь довезти младших туда?

– Я смогу – но я никуда не поеду.

– Ты должен, мальчик... – в эти слова Фло постаралась вложить максимум своего чувства.

– Нет. Почему не уходите вы? Мама... почему ты хочешь остаться? Пакита слишком маленькая, чтобы... чтобы... – он замолчал, стараясь отогнать подступивший к горлу комок.

– Вы уйдете оба! – Дуглас неожиданно стукнул кулаком по стене. – Это я сказал! Хватит мне сцен. Фло, ты должна позаботиться о малышке.

– А я останусь, па! – не допуская и тени возражения, выпалил Алехандро.

– И ты уйдешь – или я самолично сверну тебе шею! И ты, и Пепе, и Пакита... вы все сейчас соберетесь и уйдете.

– Папа... – сын скрипнул зубами, – я должен тебе кое-что сказать... Я не могу уйти. Не имею права. Понимаешь... Если бы в опасности была мама, ты смог бы уйти? Даже до того, как вы поженились...

– Что такое? – руки Флоренсии с силой впились в его плечи. – О чем ты?

– Я не хотел этого говорить, – было видно, что Алехандро смутился, но мне нравится... нет, я люблю Изабеллу! Пусть она не человек, но ведь и ты говорила, что главное – не лицо. Я останусь с ней.

– Это еще что за новости? – нахмурился Дуглас, зачем-то поднимая ружье. – Почему я впервые это слышу?

– Потому что я и сам понимаю, что это почти невозможно. Я никому этого не говорил – ни ей, ни Селене... Только Эгон знает. Он помогал мне прикрывать мысли.

– Ну что ж... – Дуглас подтянул стул поближе и тяжело сел. – В таком случае ты тем более уйдешь. Изабеллы здесь нет. Ее еще придется искать. Вот тебе и еще одна причина, чтобы убраться отсюда подальше. И поскорее.

– К вам можно? – из-за двери показалась Селена.

– Да...

– Я хотела предложить уйти детям и Флоренсии...

– Именно это мы и обсуждаем сейчас, – кивнул Дуглас. – Помоги мне убедить их.

– Фло, – Селена посмотрела на женщину своими удивительными продолговатыми глазами, – я благодарна вам всем за такую готовность к жертве... Но это ничего не даст. Вы не поможете нам, если погибнете. Честное слово – мне самой будет легче на душе, если я не возьму на себя и этот грех. В самом деле, вы ничем не поможете нам, оставшись здесь. Так что уходите всей семьей и знайте – мы благодарны вам навсегда.

– Я не уйду, – упрямо покачала головой Флоренсия.

– Не выдумывай. Своей добротой вы давно вернули свой долг, мало того – это мы ваши должники. В какой-то мере вы подарили нам надежду, что когда-нибудь наши народы и в самом деле сблизятся, если кто-то из наших еще уцелеет. А теперь – прощайте. У вас еще долг и перед вашим будущим. Перед сыновьями, перед малышкой...

– Я останусь из-за Изабеллы, – повторил Алехандро, с вызовом глядя на Селену.

– Дурак... он влюбился, – сообщил Дуглас. – Пусть убирается отсюда!

– Жаль, – Селена плотнее сжала губы, – но ее здесь нет.

– Все, кончайте трепаться. Если вы тотчас не уйдете – вам всем будет плохо! – Дуглас снова встал, отшвырнул ружье и толкнул Алехандро в сторону двери. – Поживее!

– Фло, я просто прошу тебя, – тихо сказала Селена.

– Хорошо, – женщина всхлипнула, смахнула непрошеную слезинку и крепко обняла подругу. – Прощай...

– Прощай, – нежно и чуть слышно шепнула ей Селена. – И спасибо за все... Спасибо, люди...

60

Они шли.

Сочные стебли травы хрустели под ногами. Ветки трещали. Кольцо вокруг фермы сжималось.

Говорили мало – лишь изредка слышались негромкие проклятия. Давно уже у них не было столь серьезного дела.

Пока еще цепь была редкой – между идущими порой было больше пятидесяти метров, но белые балахоны издали были видны среди невысокой зелени.

– Мне страшно, мама... – прошептала маленькая Пакита, прижимаясь к юбке Флоренсии.

– Тише... – Фло прикрыла рот девочки ладонью.

– Может, присядем, и тогда нас не заметят, – негромко предложил Пепе.

– Заткнись, – Алехандро бросил на него сердитый взгляд.

Тот разговор на ферме не был последним – в конце концов их прогнали оттуда едва ли не насильно.

– Он прав, – возразила Фло, – давайте присядем...

Они нырнули под ближайший куст. Пакита начала хныкать, но рука матери продолжала прикрывать ей рот, так что звуки получались едва слышными.

"Как скулящий зверек", – подумала вдруг Флоренсия и ужаснулась. Как зверек... как нечеловек... И это – возле охотников за нечеловеческим!

Она уже жалела, что не настояла на своем. Безусловно, ферма не была безопасным местом – но там они имели хоть какое-то прикрытие. Кто сказал, что за ее пределами безопасней? Словно только теперь Флоренсия подумала о том, кем были их враги. Подумала – и ей стало страшно.

На ферме они казались просто охотниками на ночных людей. Это было не так. Они были врагами всех тех, кто не принадлежит к их расе. Живя с Дугласом, Флоренсия и забыла, что она цветная. Рядом с существами более отличными от общей массы это казалось настолько незначительной мелочью, что об этом как-то забылось. Но оказавшись с врагом наедине и вспомнив его истинную суть, Флоренсия вновь ощутила свою отличие в полную силу.

– Мама!

– Тише... – Фло почувствовала, что дрожит. В то же время внутри ее уже зрел протест против такого положения – в жизни есть немало вещей, с которыми сложно смириться. И не только она – пожалуй, каждый в своей жизни хоть раз кричал судьбе бесполезное "нет!"...

Враги приближались. Один из них был совсем рядом – уже стали слышны его шаги.

Флоренсия бросила взгляд на Алехандро: понимает ли он, какая новая опасность грозит им? Лучше бы и не понимал... На вид он – чистокровный белый...

"Хорошо еще, что мы не негры", – мелькнуло у нее в голове, и тут же мысль заглушила волна стыда. Желание жить легко толкает человека к подлости...

Хруст травы приближался. Флоренсия видела, как тяжело и глубоко дышат сыновья – только лопатки поднимаются на потных спинах и мускулы вздуваются красивыми округлостями. Несмотря на страх и отчаяние, она едва ли не залюбовалась своими почти взрослыми мальчиками...

Ветка треснула совсем рядом, заставляя ее вжаться в землю. Все, сейчас их увидят и...

"Сейчас он появится", – подумал Алехандро, группируя мышцы. Он тоже был близок к отчаянию – но это вызывало у него злость.

Когда закутанная в белое фигура попала в поле зрения, он уже был готов к драке.

Треск веток, прыжок... Вскрик... Флоренсия оцепенела от ужаса и зажмурилась.

Две фигуры сплелись в одну и повалились на землю. Белый балахон оказался сверху: как бы ни был силен Алехандро, пятнадцатилетнему мальчишке нелегко соперничать с натренированным тридцатилетним мужчиной, весящим намного больше. Грубые руки очень быстро дотянулись до его горла.

"Нет!" – дернулась Флоренсия, заслышав жутковатый хрип, и только страх за младшую девочку не позволил ей закричать во весь голос. Хрип длился недолго – но возня еще продолжалась...

Кто-то снова вскрикнул – это Пепе пришел брату на помощь, вцепившись противнику в волосы.

"Глаза... – мелькнуло у подростка, – глаза!"

Повинуясь какому-то инстинкту, он впился руками в лицо врага, стараясь нащупать мягкие глазные яблоки. Крик боли поднялся в воздух Мистер Як вскочил, отшвыривая повисшего у него на плечах Пепе, но чуть живой Алехандро тотчас ухватил его за ноги, вновь увлекая на землю. Пыхтение, сопение и стоны слились в одно. По белой ткани поползли потоки крови...

"Как звери... – продолжала думать скорчившаяся на земле вокруг дрожащего тельца девочки Фло, – они дерутся молча, как звери..." – сердце подсказывало ей, что крик принадлежал не сыновьям. Удивляло ее и то, что молчит Пакита: Фло больше не зажимала ей рот, стараясь прикрыть глаза и уберечь от страшного зрелища.

"Мы все – как звери... С кем долго живешь..."

Под руку Алехандро попался камень, и он тут же обрушил его на колено противника. Мистер Як взвыл с новой силой. Алехандро изогнулся, отпихивая вновь подоспевшего Пепе, и врезал камнем врагу по челюсти. Из-под порвавшейся ткани, потерявшей первоначальный цвет, что-то брызнуло.

"За Изабеллу! – зло сказал себе Алехандро, вновь опуская свое оружие на голову врага. – За ту, которую я люблю!"

Камень поднимался и опускался до тех пор, пока стоны и вскрики не начали затихать. Но было поздно – к месту происшествия со всех сторон спешили белые балахоны...

61

"Изабелла! За тебя!" – услышала она, и тотчас перед ее глазами вспыхнули чужие, но знакомые ярость и боль, к которым примешивался еще чей-то страх.

"За меня..." – отчужденно проговорила она про себя, стараясь лучше рассмотреть происходящее, и тотчас почувствовала, как ее тело сразу с нескольких сторон охватывают чьи-то грубые руки и отовсюду начинают сыпаться удары прикладов.

В первый момент Изабелла опешила: она не ожидала нападения. Реа казался ей если не другом, то во всяком случае и не врагом. Тогда что же это значило?

– Проклятые ублюдки!!! – услышала она незнакомый голос и увидела перед собой белый балахон с прорезью для глаз.

– Нет! – вскрикнула Изабелла, отшатываясь, и тут же видение исчезло. Она сидела в машине, и на нее удивленно смотрели.

Потрясенная силой подключения к чужому восприятию, Изабелла заморгала. Лица плыли перед ее глазами, удалялись, таяли...

– Что с тобой?

Между нею и говорящим была вечность.

Боль... Мелькают перед глазами ружейные приклады... Страх, беззащитность...

– Там... Они там... бьют... – губы повиновались ей с трудом.

И вновь возникла машина, кажущаяся менее реальной, чем страшное болезненное видение.

Зачем все? Почему?

– Кого? Кого бьют? – жесткий взгляд Реа уперся в ее лицо. – Ваших? Уже?

– Там... – Изабелла махнула рукой в сторону поля. – Фло и...

"Изабелла... Я люблю тебя..." – услышала она вдруг гаснущий голос и вздрогнула, как от удара током.

"Любишь? Разве это возможно? Так что же ты молчал?.."

– Скорее! – едва ли не застонала она: ей не хотелось давать себе время на раздумья. Все было дико и страшно.

– Поворачиваем... – с нарочитой ленцой бросил Реа. – Нет, выходим...

Он усмехнулся: с неожиданными спасителями всегда разговаривают по-особому. Тем более, как ему удалось угадать, речь шла о спасении женщины. Значит, в глазах ночных людей он будет выглядеть благородно... Неплохое вступление.

Горохом посыпались на землю удары подошв, но прежде на асфальт опустились мягкие львиные лапы.

62

Эгон замычал, показывая рукой в сторону окна, и тотчас все повернулись к нему. "Вот и началось..." – подумал Эл, но Эгон отрицательно покачал головой. Тотчас изменился в лице и Горилла – похоже, и он уловил что-то.

– Что? – Селена шагнула вперед, впиваясь в Эгона глазами. Тот молча кивнул в сторону двери: "Выйдем".

– Эл, иди с нами...

Дуглас проводил их тяжелым взглядом. Никто другой даже не пошевелился, и эта неподвижность пугала Эла больше всего.

– Что случилось? – Селена взяла Гориллу за руку – он должен был на этот раз играть роль "переводчика".

– Фло. Дети... – Грег оскалился, его глаза наливались красным.

– Так, – Селена опустила голову. – Они... еще живы?

– Да.

По лицу Селены скользнула тень, уголки губ дернулись, но уже через секунду она вновь была невозмутима, как статуя. Статуи не меняют выражения, даже упав с постамента...

От последней мысли Эл слегка вздрогнул и отвернулся.

– Дугласу не говорим?

Вопрос прозвучал ответом...

– Убью... – просипел Грег. Мощные мышцы под волосатой кожей вздулись уродливыми буграми.

Ему никто не ответил.

63

– Что с ними делать дальше? – раздался из-под балахона нервный, ломкий голос подростка.

– Вздернуть – и дело с концом, – глухо пробасил другой.

Фло чуть слышно вскрикнула. Девочка завозилась у нее под руками. Еще секунду назад женщина больше всего боялась случайно придавить дочку, теперь же она жалела, что та осталась жива, – последняя надежда на спасение оставила ее.

– Черт... Ни одного стоящего дерева...

– А может, посеребренным ножичком их? Нечисть ведь! – прогундосил подросток.

– Успеется... Это уж если веревка не возьмет. А щенка этого я бы и вовсе придушил собственными руками... Такая сволочь!..

– Ну так и души...

– И придушу. Если он еще не сдох...

Мистер Як подошел к лежащему на земле Алехандро и носком ботинка несильно пнул его в подбородок, разворачивая лицом вверх. Из уголка губ Алехандро текла струйка крови.

Автоматная очередь протрещала неожиданно. Странно было видеть, как на белой ткани возникли вдруг темные пятна. Тело резко согнулось и повалилось прямо на свою жертву. На секунду все замолчали, резко поворачиваясь в сторону неожиданной опасности. Затем ружья разом, как по команде, вскинулись, зазвучали выстрелы. Стреляли наугад, вслепую...

Фло еще больше скрючилась, прижимая к себе девочку. А всего в нескольких метрах от нее вжималась в землю напуганная стрельбой Изабелла. Нет, не стрельбой – ее ошеломили флюиды ненависти, наполнившие собой дрожащий воздух. Лишь об одном она мечтала сейчас – оказаться где-нибудь подальше отсюда. Или ослепнуть.

Выстрелы, кровь на белом, красные точки на зелени листьев – все смешалось. Кто-то кричал, кто-то стонал... Мир превращался в ад...

– Мадам, вам помочь? – только после прикосновения Флоренсия поняла, что обращаются к ней. Откуда мог взяться этот человек с черной шевелюрой и аккуратными усиками? Чужой, незнакомый и... без белого балахона. Недоверчиво оглядевшись, Фло обнаружила вдруг, что все Яки куда-то исчезли. Вместо них на поляне хозяйничали какие-то незнакомцы с автоматами. Один склонился над Алехандро, столкнул с него труп в белом и принялся искать пульс.

– Все живы? – на поляне возник франтовато одетый человек – в представлении Фло истинный джентльмен. – Миссис Дуглас, если не ошибаюсь? – приветливо, но холодно улыбнулся он, обращаясь к ней. – Ничего не бойтесь – с вами друзья.

И Фло, забыв обо всем, с рыданиями бросилась ему в ноги...

Почти в это же время невдалеке показался еще один человек с удивительно непримечательной внешностью. Разве что черные очки – типичный аксессуар работников спецслужб – придавали ему долю оригинальности. Идущий за ним Джейкобс несколько отстал, но Смит знал, что бык не заблудится: по выстрелам и шуму ориентироваться было довольно легко.

"Надо же, сам Реа собственной персоной! – удивился он. Он как-то не ожидал, что этот человек захочет лично участвовать в разборке. – Ну что ж... ему же хуже... Но, черт меня побери, если я понимаю, зачем Реа решил так засветиться... А раз я чего-то не понимаю – значит, дело тут вдвойне нечистое".

После этой мысли Смит встревожился не на шутку. Реа не должен был появляться здесь. Не должен... Или все изначально идет не так, как запланировано.

"Принесло же его, – потея от напряжения, продолжал рассуждать Смит. Ну не вижу я никакой логики... Проклятье!"

Раздражение может сделать многое. У Смита оно всего лишь вызвало мысль, которая вряд ли пришла бы ему в голову просто так. Раз Реа пришел на горячее место, он должен был отдавать себе отчет, что делает. Так что вряд ли кто-то окажется в претензии, если этого мафиози подстрелят. А для чего здесь, собственно, находится Смит? Разумеется, для того, чтобы помочь всякой пакости, подонкам рода человеческого и нечеловеческого уничтожить друг друга. Заодно так решится еще одна проблема: не надо будет отгадывать, что делает тут этот мерзавец, какие нечистые планы затевает...

– Послушайте, мадам... – Реа наклонился, помогая Фло встать, – вам не кажется, что вы перестарались? Благодарность – благодарностью, но все же...

Фло закивала часто и быстро, ее лицо было мокро от слез.

"Черт... Стоят на одной линии! – поморщился Смит, отводя на секунду пистолет. – Или это неважно? Ладно, эта, небось, из той же нечистой компании!"

Он снова прицелился и нажал на спуск. Выстрел прозвучал удивительно тихо. Несколько секунд Реа и Фло стояли, опираясь друг на друга, а затем начали падать, медленно и плавно, словно не смерть, а простая усталость влекла их к земле. Такими и застыли они в глазах Изабеллы, появившейся у края поляны. Ей не надо было видеть смерть, чтобы узнать ее. Девушка замерла, глядя на все еще движущиеся тела, на Алехандро, залитого своей и чужой кровью, на маленькую Пакиту, пятящуюся на четвереньках в кусты, – и перед ее глазами потемнело. Изабелла зашаталась, лапы ее расползлись, и через мгновение она тоже лежала на земле. Затем, когда силы вернулись к ней, она, никем не замеченная, побрела куда глаза глядят. Всем было не до нее – перестрелка возобновилась.

64

– Они живы! – неожиданно произнесла Энн, но тут же осеклась на полуслове. Все посмотрели на нее. Женщина-оборотень сжалась под удивленными взглядами и опустилась в угол.

– О чем она? – недоумевающе уставился на Селену Дуглас.

– О Фло и детях, – вздохнув, с облегчением произнесла Селена. Понимаешь... Мы чуть не забыли, что вы, дневные люди, иногда считаете чужими и своих...

– Что? – фермер резким рывком встал с места, но тут же опустился: смысл сказанного дошел до него, но и слова Энн послужили хорошим утешением.

– Да, они рисковали, – подтвердила Селена, – но меньше, чем с нами. Так у них был хоть один шанс. И, похоже, он им достался.

При этих словах Энн съежилась еще сильнее, а Эгон отвел глаза. Да и Горилла, улыбнувшись на секунду, вновь напрягся. От Селены их реакция не укрылась: основательница жестом приказала им молчать (по счастью, Дуглас вновь наклонился к своему ружью). Понял все и Эл...

– Эл, – тронул вдруг его кто-то за плечо, – прости меня... Если мы уцелеем, я объясню тебе все: почему я так хотела, чтобы ты не был с нами, ну и все остальное... Хорошо?

Возле него сидела на корточках Чанита. Красивое личико ее выглядело осунувшимся и усталым.