Текст книги "Суд Джульетты"

Автор книги: Марина Рощина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– Девушка погибла случайно? Настоящей жертвой должен был стать Мирошников?

– Неизвестно, – пожал плечами Андрей. – Согласись, это довольно необычный способ устранения конкурента. И как видишь, неэффективный. С другой стороны, я вообще не представляю, за что можно убить человека прямо на собственной свадьбе. Не понимаю. К чему эта показуха, эти театральные эффекты? Будто кто-то обчитался дешевых детективов и решил воплотить их в жизнь.

– А что тебе рассказал таксист? Что он делал на свадьбе? – Анна задавала вопросы, продолжая проворно стучать по кнопкам клавиатуры.

– Это довольно странная история. – Андрей пощелкал зажигалкой и закурил. – Он исполнял роль отца невесты. Накануне свадьбы девушка заказала такси на целый день, а когда таксист приехал, рассказала, что сегодня у нее свадьба, а ее родители, к сожалению, не могут присутствовать. И попросила, чтобы он сыграл роль ее отца. Собственноручно купила ему костюм и оплатила день работы. По двойному тарифу, между прочим. Мужик не мог нарадоваться выгодному заказу. И вот такой облом. Знаешь, по-моему, он единственный из всей компании, кто искренне горевал. Остальные попрятались в машинах и были опечалены только тем, что им предстоят бесконечные допросы и связанные с этим неприятности. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.

– Таксист рассказал, что произошло на свадьбе?

– Ничего путного. Сплошные эмоции. Девушка выпила вина из ритуальной чаши и тут же упала замертво. Как в сказке, – добавил Андрей с усмешкой. – Гораздо больше его впечатлило… ну, все приметы указывали на то, что ничем хорошим свадьба не закончится. В конце концов так и вышло.

– Какие приметы?

– Когда они заходили в часовню, невеста споткнулась на ступеньках. Потом, во время церемонии, она уронила кольцо – самая дурная примета, какую только можно придумать. Ах да, и самое главное. По дороге на свадьбу их остановил гаишник и оштрафовал за превышение скорости.

Любая, даже самая разумная женщина подсознательно верит в приметы. Старцеву дурные предзнаменования также впечатлили.

– Чушь, – отрезал рационально мыслящий Ветров. – На лестнице я тоже споткнулся. Во-первых, скользко из-за дождя, а во-вторых, там одна ступенька выщербленная. Кольцо уронила, потому что волновалась, с девушками такое часто случается на свадьбе. А вот в гаишника верю безоговорочно. Это примета железная. С утра с гаишником пообщался – считай, день пропал, – добавил он без тени усмешки.

Анна продолжала трудиться. В условиях, которые смело можно было назвать боевыми, и в состоянии цейтнота. Тем не менее, работалось ей легко и споро, мысль не терялась, а нужные слова сразу находились, словно кто-то надиктовывал их на ухо.

– Не удалось выяснить, кто присутствовал на свадьбе? – спросила она.

– Из родственников – мать и сестра. Остальные – близкие друзья. Народу немного, человек десять. Кстати, когда я заходил в церковь, нос к носу столкнулся с героем одного из своих репортажей. Денис Круглов, если я не ошибаюсь.

– Длинноволосый красавчик? – уточнила Аня и, припомнив историю, которую Андрей рассказал ей сегодня в редакции, спросила: – Он что, тоже автоугонщик?

– Да нет, – усмехнулся Андрей. – Это совсем другая история. Прошлой весной во время алкогольно-наркотической вечеринки золотой молодежи от передозировки героина скончался сынок одного высокопоставленного чиновника. Дело было за городом, на даче этого самого Дениса Круглова. Разразился жуткий скандал, так как среди участников пирушки оказались детки очень известных родителей, в том числе и Лина Станкевич, дочка полукриминального дельца Бориса Станкевича. – Аня кивнула. Несмотря на свою слабую просвещенность в делах бизнеса, это имя было ей знакомо. – Родители погибшего мальчика требовали расправы, искали козла отпущения. Единственным, за кого некому было заступиться, оказался Денис Круглов. Парнишка и протрезветь не успел, как очутился под следствием по обвинению в непредумышленном убийстве. Ему грозила тюрьма, и надолго. Но неожиданно в дело вмешался Борис Станкевич и быстренько уладил все вопросы – и с родителями погибшего мальчика, и с правосудием. Он хоть и уехал в Штаты лет десять назад, но связи с родиной не терял, и прикормленные чиновнички у него имелись абсолютно во всех структурах власти.

– А в чем причина такой трогательной заботы о Круглове? Он что, его внебрачный сын?

– Все намного проще. Оказывается, дочка всемогущего Станка чуть ли не с детства влюблена в Круглова. А для папы любая ее прихоть – закон. Вот он и постарался. Кстати, вскоре после этого Круглов и Станкевич поженились. Уж не знаю почему. То ли у Круглова после счастливого освобождения проснулась пламенная любовь ко всем без исключения Станкевичам, то ли он просто сообразил, что подобное родство может оказаться весьма полезным в будущем. Такой вот хеппи-энд у довольно грязной истории.

– Интересный случай, – согласилась Аня. – Но какое это имеет отношение к убийству Насти Полуниной?

– Скорее всего, никакого, – пожал плечами Андрей. – Просто странно, когда второй раз встречаешь человека при таких трагических обстоятельствах.

Рискованная гонка Андрея Ветрова увенчалась успехом – к зданию расцвеченного неоновыми огнями бизнес-центра, где располагалась редакция газеты «Репортер», они подъехали без пяти десять. Оставшихся пяти минут хватило, чтобы пересечь просторный вестибюль, подняться на восемнадцатый этаж и добежать до комнаты «выпускников». Опытная Лидочка сразу оценила убойную силу привезенного материала.

– Ого! – присвистнула она. – Неужели тот самый Мирошников? За что же его так? – Она повернулась к Ане: – Молодец, Старцева! Отличная работа. Извини, Андрюша, – Лидочка обратилась к Ветрову, – но этот материалец пойдет на первую полосу, а твоего охочего до науки наркокурьера придется отправить в загон. Не обижайся. Дружба дружбой, конечно, а первая полоса одна. – И, не дожидаясь прощения Ветрова, обратилась к макетчикам: – А ну, ребятушки, за работу. Быстро!

Аня с восторгом наблюдала, как созданное ею творение обретало самостоятельную жизнь. Вот оно, свершилось! С седьмого класса она мечтала стать журналисткой. Сначала писала заметки в школьную стенгазету, участвовала в бесконечных литературных конкурсах, потом печаталась во всевозможных «Вестниках», «Хрониках», «Голосах» и везде, где удавалось пристроить свои детские произведения. После школы Аня приехала в Москву штурмовать престижный факультет журналистики, не имея при этом ни денег, ни влиятельных знакомств – ничего, кроме веры в себя и невероятного упорства – единственное, что могла противопоставить отчаянная провинциалка самоуверенным столичным деткам, имеющим по десятку репетиторов и приезжающим на экзамены на собственных авто. Пусть не сразу, но она добилась своего. И вот еще одна цель достигнута. Завтра утром ее материал появится на первой полосе лучшей газеты. Завтра утром миллионы людей прочтут ее репортаж и узнают имя журналистки Анны Старцевой. Есть от чего закружиться голове! Все сегодняшние неприятности и даже мысли о несчастной Насте Полуниной ушли на второй план. Аня откровенно наслаждалась своим триумфом.

Из состояния блаженства ее вывел невыносимый Ветров.

– Ты сейчас похожа на О. Бендера, который прочитал в газете, что он отделался легким испугом, – сообщил Андрей со своей противной улыбочкой. – Не забывай, кое-кому пришлось умереть, чтобы обеспечить тебе сенсацию. Ладно, поехали домой. Если хочешь, подвезу.

Еще бы не хотеть! Аня снимала квартиру на окраине города, в Северном Бутове, и добраться туда, особенно ночью, было непросто. Узнав, где она обитает, Андрей присвистнул и предложил перед дальней дорожкой чего-нибудь пожевать. Пешком они дошли до Тишинского переулка, где в подвальчике одного из старинных особняков приютился уютный бар с романтическим названием «Ночное рандеву». Несмотря на поздний час, Аня и Андрей с трудом отыскали свободный столик – кафе пользовалось успехом у обитателей густонаселенного бизнес-центра, арендовать помещения в котором было в деловых кругах последним писком моды.

– Отличное место, – пояснил Андрей. – Живая музыка, хорошая кухня и совсем недорого. Заказывай, не стесняйся. Я угощаю.

– Я не ем по ночам, – гордо ответила девушка. – Разве что стакан сока.

– Не ешь по ночам, не куришь, ведешь здоровый образ жизни. Молодец. Уважаю прогрессивных людей. Ну а я как-нибудь по старинке.

И, ничуть не стесняясь, он заказал себе котлету по-киевски, с аппетитной, хрустящей корочкой, порцию жареной картошки, обильно политой кетчупом, и бутылку пива. Аня пришла в ужас, увидев это безобразие, – она действительно была яростной сторонницей здорового образа жизни, и не в последнюю очередь из-за пресловутой склонности к полноте (каждый съеденный на ночь бутерброд напоминал о себе на следующее утро внезапно уменьшившимися джинсами).

– Кажется, кто-то обещал отвезти меня домой, – робко напомнила Аня.

– А я и не отказываюсь.

– Ты что, собираешься ехать пьяным?

– Бутылка пива, не смеши меня, – искренне расхохотался Андрей. Ему доводилось садиться за руль после куда более обильных возлияний. – Впрочем, если ты так опасаешься за свою драгоценную жизнь, топай пешком, я не навязываюсь.

– Знаешь, Андрей, я все думаю об этой девушке… Насте. – Аня поспешила сменить тему разговора. – Почему она погибла. Действительно ли она – настоящая жертва или умерла только потому, что первой выпила вино, предназначенное жениху. Если так, представь, каково сейчас Мирошникову. Знать, что из-за тебя погибла любимая женщина, остаться в живых только потому, что она умерла. Я думаю, это преступление будет раскрыто. Мирошников не пожалеет ни денег, ни связей, чтобы найти убийцу.

– Да не будет он ничего искать, – спокойно ответил Андрей, потягивая пиво. – И другим не даст.

– Почему не будет? – опешила Аня.

– Потому. Замнет скандал, чтобы, не дай бог, ничего в прессу не просочилось. В большом бизнесе свои законы и свои правила игры. Для них что главное? Реноме. И Мирошникову совсем ни к чему, чтобы его зарубежные партнеры или инвесторы прознали, что в его семье случилась такая, мягко говоря, неприятность. Сама подумай, кто доверит свои капиталы человеку, в окружении которого есть «экземпляр», способный заявиться на свадьбу с цианистым калием в кармане и без всяких проблем пустить его в дело. Да, конечно, Мирошников искренне огорчен, потрясен и все такое, но, тем не менее, он не пожалеет ни денег, ни связей, чтобы история поскорее заглохла.

– Постой, – сообразила Аня, – а ведь действительно… Выходит, убийца был на свадьбе!

– Не факт. Если яд подсыпали прямо в бокал, значит, убийца действительно присутствовал на церемонии. Но если отраву намешали в бутылку, тогда убийца мог сделать свое дело заочно. Только вот установить сей факт затруднительно.

– Почему?

– Ребята из следственной группы сообщили по секрету, что бутылка странным образом исчезла с места преступления.

– Значит, на свадьбе присутствовал сообщник убийцы, он и спрятал бутылку.

– Не знаю. И знать не хочу, – отмахнулся Андрей. – Убийцы, сообщники, какие-то отравленные бутылки. Не увлекайся. Между прочим, уже почти двенадцать, а завтра некоторым на работу. Давай поехали.

Пустынными улицами, освещенными лишь окнами домов, они вновь вернулись к бизнес-центру, где Андрей припарковал свой джип. Открывая дверцу автомобиля, злыдень Ветров на всякий случай уточнил:

– Ну как, рискнешь? Или пешком потопаешь? Все-таки Северное Бутово, не Южное. К утру будешь.

Аня не удостоила шутника ответом. Недолго раздумывая, она забралась в уютный салон и с удовольствием устроилась на удобном кожаном сиденье. «К хорошему привыкаешь быстро», – подумала девушка.

– Мужественный поступок, – усмехнулся Андрей. И вдруг притворно забеспокоился: – Боюсь, как бы нашей тете Лиде не пришлось в третий раз перекраивать первую полосу. – Андрей передразнил Старцеву: – Предлагаю заголовок: «Роковая случайность или конкурентная борьба?» Подзаголовок: «В автомобильной катастрофе погибла восходящая звезда отечественной журналистики Анна Старцева. За рулем машины-убийцы находился ее коллега репортер Андрей Ветров».

Аня сама удивлялась, как она могла смеяться после всего, что ей довелось сегодня пережить. Должно быть, журналистский цинизм – это болезнь, и болезнь заразная.

Уже далеко за полночь Аня наконец-то добралась до дому. Открыла дверь своим ключом и, стараясь не разбудить спящую соседку, прокралась на кухню. Девушка снимала однокомнатную квартиру на паях с подругой – отдельная была ей не по карману, а житье в университетской общаге с вечно занятым душем и попойками через день за три года учебы осточертело ей до невозможности. С Иркой Калинкиной Аня училась в одном классе в родной Твери – это единственное, что сближало девушек. В остальном они были совершенно разными. Если Аня приехала в столицу одержимая одной целью – получить образование, найти работу и наконец-то выкарабкаться из унизительной бедности, то Ирка ни о чем таком не помышляла. Все эти Анькины феминистские наклонности она считала блажью, побочным эффектом чтения пропагандистских статей в модных женских журналах. Кстати, глянцевую макулатуру тоннами покупала именно Ира. Но читала избирательно, в основном разделы, посвященные приручению мужчин, так как, не стараясь оригинальничать, свое счастье видела в удачном, обеспеченном замужестве. Успехи, правда, имела более чем скромные. Избалованные столичные мальчики охотно проводили время в обществе хорошенькой веселой провинциалки, но любые попытки обозначить дальнейшую перспективу их отношений приводили к одному результату – мальчики спешно прощались и исчезали навсегда. Несмотря на солидную разницу в мировоззрении, девчонки жили дружно, не ссорились и не дрались и по мере необходимости поддерживали друг в друге веру в лучшие времена, которые непременно наступят.

После вечернего пиршества с очередным бой-френдом Ирка, как обычно, оставила горы грязной посуды, – вот еще одна счастливица, которая спокойно объедается по ночам без малейшего ущерба для фигуры. В другой раз Аня взбесилась бы и обязательно устроила взбучку неряхе, но сейчас даже обрадовалась. Не спеша перемывая посуду, она постепенно успокаивалась и наконец-то смогла проанализировать события сегодняшнего дня. В целом начинающая репортерша осталась собой довольна. Еще вчера она была обыкновенной Анькой Старцевой, двадцати двух лет от роду, не первой красавицей – это правда, зато начисто лишенной проблем, как бы повыгоднее пристроить свою красивую рожу, и не самой лучшей студенткой – это тоже правда, зато именно она почти целый день провела бок о бок с кумиром пишущей молодежи Ветровым, запросто с ним спорила и огрызалась и вообще чувствовала себя на равных. Но это так, подробности. А самое главное – именно она раздобыла информацию об убийстве на свадьбе. Завтра их газету раскупят неслыханными тиражами, в этом будет и ее заслуга, и сам Гудковский похвалит и пожмет ручку – Ветров твердо обещал.

Аня проговорила про себя все эти глупости и вдруг обнаружила, что ничуть не успокоилась и никуда не исчезло жуткое видение красивой девушки в свадебном платье, полуприкрытой грязной казенной простыней. Начинающая журналистка поняла, что просто не сможет успокоиться, пока не узнает, кто совершил чудовищное преступление. Решение пришло мгновенно. Андрей сказал, будто Мирошников сделает все, чтобы замять дело. Что ж, а она постарается придать расследованию максимальную огласку и не допустить, чтобы убийца остался безнаказанным. Андрей ее поддержит, она уверена. Ветров – супержурналист, настоящий профессионал и своей работой давно доказал, что никого и ничего не боится.

День был долгим и напряженным, и Аня Старцева уснула, не успев коснуться головой подушки. Засыпая, она, совсем как в детстве, прошептала: «Скорей бы завтра».

Глава 4

1

Утром Анна Старцева узнала, что такое успех. Добираясь на работу в переполненном вагоне метро, она с удовольствием обнаружила, что большинство счастливых обладателей сидячих мест с головой погружены в чтение ее репортажа. Аня скромно отвела взгляд и тут же обратила внимание на девушку рядом с собой. Та, удобно пристроившись на чьей-то широкой спине, увлеченно изучала ее статью. Читать стоя на одной ноге, в битком набитом вагоне – занятие малоприятное, но девушка, целиком поглощенная подробностями убийства невесты бизнесмена Мирошникова, не обращала внимания на мелкие неудобства. Высоко подняв над головой газету, она напряженно вглядывалась близорукими глазами в маленькие буквы, не замечая неодобрительных покашливаний владельца широкой спины. «Что-то будет в редакции», – думала Аня, и сердце ее сладко замирало от предчувствия триумфа.

Как оказалось, беспокоилась она напрасно. Никто не встречал ее цветами и овациями, никто не поздравлял с успешным дебютом. Газетчики, а репортеры в особенности, – люди, живущие одним днем, и их успех длится ровно столько, сколько живет газетный выпуск. Наступает новый день – и все нужно начинать с белого листа.

В репортерской все было как вчера – люди бегали и с ругательствами наталкивались друг на друга, кто-то куда-то звонил, кто-то что-то распечатывал, а посреди комнаты на стуле стоял долговязый рыжий парень и обещал повеситься, если сию же минуту ему не вернут красную папку, которая «вот только что была здесь». На месте Лидочки Годуновой, отдыхающей после ночного дежурства, восседал пожилой дяденька бухгалтерского вида в очках и сатиновых нарукавниках и по старинке яростно правил текст красным карандашом. Андрея на месте не наблюдалось.

– Ветрова не видел? – обратилась Аня к макетчику.

– Не помню, – честно признался тот, не отвлекаясь от экрана. – А ты спроси у Княжева. Он обычно в коридоре работает и все про всех знает.

Совет оказался дельным. Стас Княжев действительно все видел, все знал и даже услужливо проводил Аню к редакционному архиву, где, по его словам, Ветров прятался с самого утра. Старцева с любопытством открыла обитую жестью дверь и была несколько разочарована: она-то воображала увидеть супермощный сервер в окружении десятка терминалов (что-то подобное Аня видела в кинофильме про американских студентов), а оказалась в маленькой тесной комнатушке, уставленной металлическими стеллажами, допотопными тумбочками, ящиками для хранения каталожных карточек и с непременной пальмой в деревянной кадке, которую обихаживала маленькая опрятная женщина в белом халате, хранительница всего этого добра.

Андрей сидел в углу возле самого окна и заносил в ноутбук какие-то сведения, черпая их, видимо, из раскрытой папки с пометкой «1972 год». Аня вдруг подумала о том, как отличается реальный Андрей Ветров от образа, который она себе нарисовала, судя по его репортажам. Внешне девушка воображала его смуглым, темноволосым, небольшого роста, сильным и ловким, способным пролезть даже в замочную скважину. Ей казалось, что он должен быть развеселым бесшабашным парнем, разгильдяем без царя в голове, эдаким солдатом удачи от журналистики, всецело полагающимся на волю случая. Старцева ошиблась почти во всем. Андрей Ветров оказался светловолосым, высоким, худым, с тонкими, аристократическими чертами лица. Кроме того, он всегда был аккуратно подстрижен и хорошо одевался. Да и в поведении его не наблюдалось и тени авантюризма – во всем, что касалось работы, Ветров проявлял себя собранным, дисциплинированным и крайне расчетливым.

Андрей был всецело поглощен работой. Тем не менее, Старцева, абсолютно уверенная, что дело ее не терпит отлагательства, решительным шагом направилась к нему.

– Андрей, я вот что подумала. Нам нужно обязательно посмотреть видеозапись свадьбы. Камера могла зафиксировать подозрительное поведение кого-либо из участников церемонии или хотя бы выражение их лиц. По лицам можно многое понять. Я сейчас же постараюсь связаться с Гариком и добыть у него пленку. Вполне возможно, она все еще у него.

– Постой, Старцева. Какая пленка, какие лица? – Ветров с искренним непониманием уставился на нее. – Ты, вообще, о чем?

– О господи, ну конечно об убийстве Насти Полуниной, – возмутилась Аня. – Ты сам вчера сказал – правда об этом деле никому не нужна, и родственники приложат максимум усилий, чтобы никто ничего не узнал. Значит, мы сами должны провести расследование и разоблачить убийцу. В конце концов, в этом и состоит наш профессиональный долг перед обществом!

– Послушай, Старцева. – Андрей жестко прервал се пафосную речь. – Здесь тебе не уголовный розыск и не частное детективное агентство. Мы не занимаемся расследованиями убийств, ограблений, шпионских заговоров и так далее, а только освещаем их – быстро, четко и по возможности достоверно. Тебе никто не давал задания искать новые факты в деле Анастасии Полуниной. Для этого есть соответствующие органы. И если у них появится новая информация, если они сочтут возможным поделиться ею с прессой и если это будет интересно нашим читателям, мы обязательно вернемся к этой теме. Возможно, ее поручат тебе, а возможно, и нет, все зависит от производственной необходимости. И еще. Тебя взяли в нашу редакцию для того, чтобы ты на практике изучила основы газетного дела, а не заниматься расследованиями. Если тебя больше интересуют игры в детективов, обратись с просьбой о стажировке в убойный отдел милиции.

Получай урок, студентка! Она, можно сказать, полночи не спала, обдумывая, с какого конца лучше подойти к расследованию, летела на работу как на крыльях, уверенная, что Андрей ее поддержит и поможет. И что в итоге – глупые нотации и просьба не играть в детектива? Да, с Ветровым сенсации не сваришь. У нее всего-то неделя. Неужели до конца практики она будет лепить колонку городской хроники? Многому ли научишься, повествуя о пожарах, потопах да мелких кражах в общественном транспорте? Аня почувствовала легкое раздражение. Может, зря не пошла в культуристки?

– Кстати, ты сегодня в репортерской была? – вдруг спросил Андрей.

– Ну, была.

– Слева от двери видела большую пластиковую доску с наклеенными бумажечками?

– Кажется, видела.

– Советую приглядеться внимательнее. С утра там вывешивают редакционные задания для мелких сошек вроде тебя. Найди свою фамилию и прочитай – тема, срок подачи материала и все остальное. И свой рабочий день, будь добра, начинай с изучения этого стенда. Если ты, конечно, не передумала стажироваться.

Андрей вернулся к чтению, давая тем самым понять, что аудиенция окончена. Аня угрюмо поплелась в указанном шефом направлении – к таинственной стене в репортерской, где вывешивают приговоры мелким сошкам вроде нее, по дороге обдумывая, где отоваривают крупных мух вроде Ветрова.

На пестром ковре из разноцветных бумажек Аня с трудом отыскала свою. «Старцева А., – прочитала она. – Ботанический сад Академии наук. Выставка экзотических растений. Срок подачи материала – 17.00. Размер – 20 строк».

– Что за ерунда! – возмутилась девушка. После вчерашнего триумфа ей поручают расписывать про какие-то цветочки. Не иначе козни зловредного Ветрова, не сумевшего пережить ее блестящего репортерского дебюта.

– Не по душе задание? – Аня услышала за спиной тихий насмешливый голос.

«Гудковский, – ужаснулась девушка. – Фу, как стыдно! Я ведь обещала не выламываться и делать все, что прикажут».

– Да нет, почему же, нравится…

– Сделать интересный захватывающий репортаж об убийстве, да еще и во время свадьбы, совсем нетрудно. Мастерство журналиста в том и состоит, чтобы не менее ярко осветить события простые, даже обыденные. А уложиться в размер и при этом написать так, чтобы у читателя сложилось впечатление, будто он сам побывал, ну, скажем, на выставке цветов, – это и есть высший пилотаж репортерства. Кстати, ваш кумир Ветров в свое время немало побегал по таким вот на первый взгляд неинтересным заданиям и, полагаю, сейчас нисколько об этом не жалеет.

Девушке не удалось дослушать про молодые годы Ветрова. В очередной раз зазвонил телефон, и недобрый дяденька в очках, продолжавший без устали править, громко поинтересовался:

– Здесь есть кто-нибудь по фамилии Старцева?

– Я, я Старцева! – заорала Аня и бросилась к телефону: – Алло?

– Здравствуйте. – Аня услышала незнакомый женский голос. – Я прочла вашу статью о вчерашнем происшествии на свадьбе Виталия Мирошникова и решила позвонить. Дело в том, что я близко знакома с семьей Мирошниковых и могу рассказать много интересного. Вдруг это поможет найти убийцу девушки… Насти Полуниной.

– А на каких условиях вы готовы поделиться информацией? – осторожно спросила Аня. Она знала о существовании особой касты журналистов, которые любыми способами, в том числе и незаконными, добывают информацию, а затем продают ее за большие деньги. Возможно, таинственная особа принадлежит к их числу.

– О, это совсем не то, что вы думаете, – быстро смекнула незнакомка. – Я просто хочу сделать вам интересное предложение. Кстати, в данный момент я нахожусь недалеко от вашей редакции. Если вы не слишком заняты, мы могли бы поговорить прямо сейчас.

Аня задумалась. С одной стороны, ее чертовски занимала таинственная история, с другой стороны, Ветров недвусмысленно дал понять, чтобы она не лезла в это дело, ежели хочет остаться в редакции.

«В конце концов, ничего плохого не случится, если я выслушаю интересное предложение, – подумала Аня. – И потом, отказаться всегда успею».

– О’кей, – согласилась Аня. – Мы можем встретиться прямо сейчас. Как я вас узнаю?

– Моя машина припаркована прямо на площади. Темно-синий джип «тойота»…

Прослушав про номерные знаки, Аня поспешила на улицу.

Нельзя сказать, чтобы начинающую репортершу не мучили угрызения совести. Но она твердо знала – послушным, примерным девочкам, строго соблюдающим инструкции и указания начальства, в журналистике не светит ничего. К тому же ее страшно заинтересовал тот факт, что позвонившая особа приехала в редакцию на собственном автомобиле.

«Думаю, она не откажется подвезти меня в Ботанический сад, – рассуждала практичная Старцева. – И я успею побывать на выставке и сдать материал в срок».

Площадь перед зданием бизнес-центра была плотно заставлена множеством автомобилей всевозможных расцветок, марок и конфигураций. И хотя Аня не слишком хорошо разбиралась в иномарках – не было опыта, – она с легкостью отыскала нужную. Девушка уже видела эту машину – вчера, перед часовней, где убили Настю Полунину.

2

Таинственная незнакомка, желающая пристроить информацию о семействе Мирошниковых, оказалась юной особой лет двадцати, ничем не примечательной наружности, за исключением волос, которые почему-то выкрасила в ядовито-оранжевый цвет. Нечего и говорить, что выканье и расшаркивания были ни к чему.

– Татьяна Мирошникова, – представилась оранжевоволосая. – Виталий Мирошников – мой брат, так что я не преувеличивала, когда говорила, что знаю много интересного об этой семье. Я прочла твою статью. – Девушка взяла с заднего сиденья свежий номер «Репортера» и звонко щелкнула по передовице. – Лихо написано! Маменька была в шоке.

– Чья маменька?

– Моя, чья ж еще. Больше всего на свете она боится скандалов. А тут такая статья, да еще и на первой полосе. Сначала она хотела звонить в редакцию и требовать опровержения, потом проехать по городу и скупить весь тираж. Тренер еле-еле отговорил. Даже сбегал за сигаретами, а потом ходил за ней с пепельницей. Я так смеялась…

Аня вежливо слушала неразборчивую болтовню, не особенно вдаваясь в подробности. Девушка поняла только одно: своей статьей она угодила Тане Мирошниковой и очень сильно не угодила ее матери.

– Ты, кажется, хотела сделать мне какое-то предложение, – напомнила Аня. – Понимаешь, у меня очень мало времени. Я ведь на работе. Мне еще в Ботсад ехать, отчет с выставки писать.

– Да-да, я помню. Сейчас мы заедем в одно стильное местечко и там поговорим. А потом я отвезу тебя куда нужно. У меня-то времени навалом.

«Один-ноль в мою пользу, – с удовлетворением улыбнулась практикантка. – Барышня-то из догадливых, сама предложила».

Очень скоро Аня перестала считать, что ей повезло. На дороге Таня Мирошникова вела себя так, будто управляла не мощным джипом, очень похожим на танк, а игрушечным автомобилем в парке отдыха – толкалась, пихалась, отважно бросалась на встречную полосу, яростно гудела на светофоре, а на знаки дорожного движения обращала внимание, только когда они не противоречили ее собственным планам. Еще на стоянке Аня заметила две основательные вмятины на корпусе Таниной «тойоты» и теперь подумала, что на выставку она, пожалуй, доберется на метро. Здоровее будет.

– Быстро доехали, – единственное, что смогла вымолвить Аня, когда страдальчески взвизгнули тормоза и машина остановилась.

– У меня природное чувство руля, – похвасталась Мирошникова. – Я даже не училась водить – просто села и поехала.

Модное местечко оказалось обыкновенной забегаловкой, наспех сооруженной в подвале старого дома. Стильность же заведению обеспечивали яркие картинки, лихо намалеванные местными граффитчиками прямо на неоштукатуренных стенах.

«Мудрое решение, – мысленно похвалила Аня предприимчивых владельцев. – И на ремонте сэкономили, и нужную репутацию приобрели. Теперь золотые мальчики и девочки вроде Тани Мирошниковой слетаются сюда со всех концов столицы».

В кафе народу почти не было, за исключением двух балбесов, с утра пораньше насилующих игровые автоматы, и задумчивого юноши, который исправлял утреннюю тоску бутылкой «джин-тоника».

– Знаешь, я ей ужасно завидовала, – без всяких предисловий начала Таня.

– Кому? – не поняла Аня.

– Да Насте этой, Виталькиной невесте, – с раздражением ответила девушка. – Вчера в церкви смотрела на нее и завидовала. Думала: «Ну почему со мной ничего такого не случается?» Сама посуди, все произошло как в сказке. Или как в фильме «Красотка». Жила-была себе девчонка, продавщица из супермаркета, нищая, голая, спала с охранниками и мелкими клерками, никаких перспектив, и вдруг – бах! – невеста Виталия Мирошникова со всеми вытекающими отсюда последствиями. Дорогие рестораны, шмотки из бутиков, уик-энды в Париже… И все потому, что у нее классная фигура, роскошные волосы и пустая голова. Разве это справедливо?

Про себя Аня подумала, что Тане, пожалуй, не стоит кипятиться и сетовать на всеобщую несправедливость, она ведь вообще ничего не сделала, чтобы стать Мирошниковой со всеми вытекающими последствиями – просто родилась, как говорится, в нужном месте и в нужное время. Но вслух Анна, разумеется, этого не сказала.

– Ты, наверное, думаешь: «Кто бы жаловался! Богачка, наследная принцесса империи «ВитаМир». Живет как сыр в масле катается!» – будто прочитала ее мысли Таня. – Да ничего подобного. Мамочка держит меня в ежовых рукавицах. Боится, как бы я не разбаловалась. И ничего у меня нет. Машина не моя, а брата, деньги выдают раз в месяц и строго по смете, ровно столько, чтобы я ничем не отличалась от своих друзей. Но даже эти копейки я могу получить только в том случае, если буду беспрекословно подчиняться маменьке – дружить с нужными девочками и мальчиками, учиться в нужном институте, ну и так далее. Я так и делала. С детства мечтала стать модельером, даже отправила свои работы в Милан, в Институт моды, и получила очень хорошую рецензию. Но мамуля сказала, что ни копейки не даст на эту блажь, и я как миленькая потопала в экономический изучать теорию мясомолочной промышленности, чтобы в будущем продолжить семейное дело, хотя всем сердцем ненавижу этот бизнес…