Текст книги "Суд Джульетты"

Автор книги: Марина Рощина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Аня внимательно посмотрела на схему. С такими приметами найти дом, где жила Настя Полунина, вполне реально. Завтра она этим и займется. А сейчас нужно заняться Мирошниковой. Ее ни в коем случае нельзя отпускать на новые подвиги.

– Слушай, может, переночуешь у меня? – предложила Аня. – Куда поедешь-то на ночь глядя?

– Спать в такую рань? – удивилась Татьяна. – Да ты что! Столица веселится. Ночь только начинается…

– Но тебе нельзя ехать в таком состоянии!

– Ты об этом, что ли? – Таня щелкнула себя по горлу. – Брось. На дорогах ни машин, ни милиции. Доеду как-нибудь. А если и сверну шею, то только себе.

Таня уехала. А журналистка еще долго смотрела вслед. Ей отчего-то было ужасно жаль маленькую бедную богачку.

3

Шила в мешке утаить не удалось. Весть о похищении из морга тела Анастасии Полуниной быстро разнеслась по репортерскому братству, и с утра пораньше все газеты наперебой судачили об этом странном происшествии. Анна Старцева скромно помалкивала, стараясь не замечать подозрительных взглядов Ветрова.

Андрей никогда не был домоседом. Прибегал в редакцию с утра, пил кофе и исчезал до самого вечера, имея скверную привычку привозить материал за пятнадцать минут до сдачи номера в печать. Сегодня на него вдруг напала странная усидчивость. Он просидел в редакции почти до обеда, придумывая для студентки все новые и новые задания, и тщательно контролировал их выполнение. Не иначе как что-то почувствовал, хитрый лис!

Наконец Ветров откланялся. Первым делом Аня метнулась к компьютеру, загрузила карту города и включила максимальное увеличение интересующего ее района. Сверяясь с планом, нарисованным Татьяной, она отыскала несколько подходящих перекрестков и быстро прикинула оптимальный маршрут предстоящих поисков.

Девушка прошла уже три перекрестка из четырех намеченных, но никакого магазина белья так и не встретила. Вполне возможно, его уже и не существует – эти расфуфыренные частные лавочки стремительно сменяют друг друга, и там, где вчера продавали женское белье, сегодня вполне могут бойко торговать собачьим кормом. Конечно, можно обойтись и без этой приметы. Но кто знает, насколько тогда затянутся поиски. Она уже приближалась к последнему перекрестку, когда увидела, как откуда-то из подвала выпорхнула стайка разгоряченных девушек. А вот это уже примета верная. Аня прибавила шагу. Точно – в полуподвале дома притаился магазин женского белья «Моника», напротив – жилые дома. Увидев угловой дом, репортерша ахнула – длинный шестиэтажный домище, никак не меньше пятидесяти квартир! Эдак ноги отобьешь, пока отыщешь таинственную Анну Аркадьевну.

Она не удержалась, заглянула в магазин и надолго приклеилась к прилавкам, окунувшись в волшебную кружевную феерию. Вздохнула – носить все эти нарядные штучки ей совсем не по карману – и тут же успокоилась, подумав, что ей, предпочитающей спортивный стиль одежды, вся эта романтика решительно ни к чему.

Аня перебежала дорогу, свернула в арку и во дворе искомого дома обнаружила весьма неприятный сюрприз. Джип. Точь-в-точь как у Ветрова. Впрочем, возможно, и не его, таких машин немало бегает по улицам столицы, но все же девушке очень не понравилось совпадение. Чтобы изловчиться и рассмотреть номера, оставаясь незаметной для водителя, она опустилась на корточки и поползла почти на четвереньках.

Зря старалась. В самый разгар ее экзерсисов дверь джипа гостеприимно распахнулась, убив тем самым последнюю надежду на ошибку. Ветров! И какого черта ему тут понадобилось? Нет, здесь как раз все понятно. Пожаловал он сюда за тем же, что и она. Но как ему удалось пронюхать про этот дом? Кто его информатор?

– Привет, – вяло поздоровалась Аня.

– Привет! Что это ты сейчас такое выделывала? – Андрей попытался изобразить ее хитрые маневры.

– Не твое дело, – огрызнулась уязвленная сыщица. – Скажи лучше, что ты здесь делаешь?

– Тебя жду.

– Как мило! – усмехнулась Аня. – Только с чего бы это? Неужели сам бы не справился?

– Справился бы.

– Тогда в чем же дело?

– А с тобой веселее.

– Правда? – удивилась Аня. – А я думаю, дело в другом. Ты сам знаешь, для того чтобы найти соседку Насти Полуниной, придется обойти никак не меньше пятидесяти квартир. Незнакомого мужчину никто и на порог не пустит, а вот если он будет с девушкой, то, возможно, и согласятся поговорить.

– Да нет, дело в другом, – засмеялся Андрей. – Я просто не знал, что именно ты здесь собираешься искать. А теперь ты мне все так популярно объяснила.

– Как не знал? – обомлела Аня. – А чего ж ты тогда сюда приперся?

– Узнаешь? – Ветров достал из кармана листок с нарисованным планом. – Ты так торопилась, что оставила свою карту прямо на столе. Конечно, я сразу поехал. Правда, немножко помучился с аббревиатурой «ж. б.»: то ли железобетон, то ли женская баня… Но в конце концов догадался. Кстати, кто рисовал схему?

– Мирошникова, – мрачно ответила Аня. Она не понимала, как могла так глупо угодить в расставленную Ветровым ловушку. Еще и голову ломала, раздумывая, кто надоумил его заинтересоваться этим домом.

– Мирошникова, – удовлетворенно повторил Андрей. – Отлично. Теперь, Аня, вернемся к нашему делу. Предлагаю заключить перемирие. Хотя бы временное. Я думаю, мы скорее распутаем это дело, если будем действовать сообща. Да, конечно, это твой материал. Ты его нашла, ты его разрабатывала. Причем сделала это классно, я тебе как профессионал говорю. Но и я не по своей воле встал у тебя на дороге. Пусть это будет наше общее расследование. Мы работаем в одной газете, мы не только конкуренты, но и товарищи.

Если бы Аня услышала такое предложение каких-нибудь четыре дня назад, она бы умерла от счастья. Обязательно умерла. А теперь ей хватало совести сидеть и долго обдумывать слова Андрея. Хотя, конечно, больше для виду – в душе она сразу и безоговорочно согласилась. Ее практика заканчивается через три дня. И кто знает, будет ли у нее еще возможность поработать в тандеме с классным журналистом Андреем Ветровым.

– Вот и отлично, – правильно понял ее молчание Андрей. – А теперь еще раз и подробно, что мы ищем в этом доме.

– Настя Полунина жила здесь. И судя по всему, жила достаточно долго, потому что знала, что некая Анна Аркадьевна каждый год высаживает на балконе цветы. Наверняка в доме живут люди, которые хорошо знали Настю. Вот их нам и нужно найти.

– М-да, поисковых признаков маловато, – покачал головой Андрей. – Ничего не остается, кроме как методично обойти квартиру за квартирой. Бог знает сколько времени на это понадобится. А в семь, самое позднее в восемь, мне нужно быть на одном торжественном мероприятии.

Только сейчас Аня заметила, как расфрантился Ветров – темно-серый добротный костюм, белоснежная накрахмаленная рубашка, галстук в тонкую серебристую полоску. С ума сойти, какой приличняк!

– Ничего, – поспешила успокоить его Аня. – Вдруг нам повезет и мы в первой или во второй квартире отыщем тех, кто нам нужен.

Но им не повезло. Они обошли два подъезда, этаж за этажом, квартира за квартирой, но безрезультатно. Некоторые особо бдительные граждане и вовсе не пустили их на порог. Другие, из тех, что посмелее, дверь открывали, но, взглянув на фотографию Насти, лишь разводили руками – эта девушка была им незнакома. Среди жильцов дома вообще было удивительно много новоселов: большинство из тех, с кем им удалось переговорить, жили здесь не более года. Поразительное невезение!

– Я не думала, что будет трудно, – призналась Аня. Она выросла в небольшом городе, для которого характерна, пожалуй, чрезмерная осведомленность людей друг о друге, нежели полное незнание даже собственных соседей.

– Все нормально, – успокоил ее Андрей. – Время еще есть. Не найдем сегодня, найдем завтра.

Они сидели на скамейке, отдыхая перед следующим подъездом, когда прямо перед ними, выпустив облачко дыма, остановилась ярко-красная спортивная машина. Из нее выскочила симпатичная девушка и принялась бойко выгружать покупки. Девушка была совсем молода, лет двадцати, не больше. Она вполне могла быть Настиной одноклассницей или подругой по двору. Может, им наконец повезет?

– Вряд ли смогу вам помочь, – огорченно улыбнулась девушка. – Я живу здесь недавно и почти никого не знаю.

– Какое удивительное место! – воскликнул Андрей. – Кого не спросишь, все живут в этом доме недавно. А куда подевались старые жильцы?

– Ничего удивительного, – ответила девушка. – В этом доме приобрел квартиру один очень известный футболист, к тому же холостой, после чего спрос на жилье резко повысился. От желающих поселиться рядом со знаменитостью отбоя не было, и многие местные жители сумели воспользоваться моментом и выгодно продали свои квартиры.

– Значит, никого из старожилов в доме не осталось? – упавшим голосом спросила Аня.

– В последнем подъезде осталась одна коммуналка, – ответила девушка. – Там живет одна очень упрямая бабушка, которая ну никак не хочет расселяться. Попробуйте поговорить с ней. Правда, она немножко того, – девушка покрутила пальцем у виска, – с приветом. Ее все тут побаиваются…

Поблагодарив девушку за помощь, детективы устремились в указанном направлении. Они так торопились, что едва не сбили с ног ангельского вида старушку в кружевном чепчике и с облысевшей от старости болонкой на руках.

– Извините, пожалуйста! – затараторила Старцева. – Мы очень торопимся. Вы не подскажете, на каком этаже находится коммунальная квартира?

– На четвертом, – приветливо ответила старушка и вдруг расхохоталась, сверкнув белоснежными вставными зубами. – Только она не продается! Ни за какие деньги! Я хочу умереть там, где родилась. И где родились мои родители. Оставьте меня в покое!

Только сейчас репортеры заметили, что, кроме собачки, в руках бабушка держала облезлый веер из страусиных перьев, которым время от времени энергично обмахивалась. Аня и Андрей переглянулись. Похоже, их угораздило налететь на очень ценную свидетельницу, от показаний которой зависела дальнейшая судьба расследования.

– Вы нас неправильно поняли, – любезно начал Андрей. – Мы не собираемся ничего покупать. Мы журналисты и всего лишь хотим поговорить с хозяйкой квартиры.

– Этот дом в Печатниковом переулке был известен всей Москве, – причитала старушка. – Какие люди здесь жили! Писатели, музыканты, ученые… Прямо над нами была квартира одного известного врача, доктора психиатрии. Там собирался весь цвет общества, – с тоской вспоминала старушка. – А кто теперь здесь живет? Э-ли-та, – по слогам произнесла бабка и смачно сплюнула. – Тьфу, пакость!

– Мы не элита, бабушка. – Андрей чувствовал, что начинает терять терпение. – Мы журналисты.

– Не элита? – подозрительно переспросила бабка и добавила тоном, не терпящим возражений: – А ну, предъявите-ка ваши документы!

Репортеры послушно полезли за удостоверениями.

– Ага, ага, – придирчиво изучала бабка их документы. – Значит, вы из «Репортера»? Как же, знаю. Мерзкая скандальная газетенка. Как-то раз меня угораздило купить нумер этого вашего «Репортера», после чего я зареклась тратить деньги на подобное бумагомарание. Типичный образчик бульварной прессы, цель которой – угодить низменным вкусам обывателей. Мерзкие подробности из жизни мерзких людей! – Бабушка распалялась все больше и больше. – А как вы пишете, бог мой, как вы пишете. Писаки! Пишу, как топором машу! Гнать вас надо из журналистов в три шеи.

Старушка воинственно поглядывала на них, очевидно желая продолжения. Скандал был главным источником ее жизненных сил и хорошего настроения. Ей доставляло большое удовольствие наблюдать, как теряются и спешат ретироваться при виде ее новые хозяева дома, несмотря на вооруженную до зубов охрану.

– Идем. – Андрей взял Аню за руку. – Здесь ловить больше нечего.

– А что вам здесь нужно? – закричала старушка им вслед. Она никак не ожидала, что схватка закончится так быстро. Ей страсть как хотелось побоксировать.

Несмотря на протесты Ветрова, Аня вернулась. Если есть хотя бы один шанс узнать хоть что-то, его нельзя упускать из-за глупой гордыни.

– Мы ищем кого-нибудь, кто знал эту девушку. – Аня в сотый раз достала фотографию. – Она вам, случайно, не знакома?

Старушка взглянула на фотографию и вмиг переменилась. Черты лица внезапно разгладились, смягчились, от былой агрессии не осталось и следа, а вместо нее появилась бесконечная нежность и печаль.

– Бедное дитя, – вздохнула старушка. – Мне так тебя не хватает…

– Вы ее знали? – не веря в удачу, прошептала Аня.

– Конечно, – спокойно ответила старушка. – Она ведь жила в нашей квартире. Сначала с матерью, потом одна. Кстати, давайте познакомимся. Меня зовут Анна Аркадьевна. Как Каренину, – прибавила она горделиво.

Глава 17

1

Трудно было поверить, что словесная перепалка между парочкой любопытных репортеров и любительницей скандалов Анной Аркадьевной едва не закончилась рукопашной. Теперь они сидели совсем по-домашнему, в маленькой уютной гостиной и пили восхитительный свежезаваренный чай – «добавьте веточку полыни, несколько можжевеловых ягод, и чай заиграет новыми красками», – уплетали теплые ванильные булочки и лакомились вареньем из абрикосов, сваренных в меду с кусочками лесных орехов. Как приятно снова почувствовать себя ребенком! Аня напрочь позабыла о калориях, а Ветров – о банкете по случаю юбилея профессора Белостоцкого (мобильник он предусмотрительно выключил, чтобы – упаси бог! – не загреметь в ряды ненавистной элиты). Между тем Анна Аркадьевна неспешно, словно хороший роман, рассказывала историю Насти Полуниной.

– Они появились в нашей квартире десять лет назад – хрупкая, маленькая женщина, по виду сама почти ребенок, и ее дочка, очаровательная белокурая девочка с лицом ангела. Раньше я сдавала комнату одному очень неприятному типу. Инженер по пусконаладке. А на самом деле пьяница и хам, к тому же жуткий неряха. Каждое утро жарил яичницу на отвратительном свином жире и вечно ее пережаривал. Как я подозреваю, делал это специально. Натерпелись от его стряпни мои бедные цветочки! – На глазах Анны Аркадьевны натурально выступили слезы. – Но он щедро платил. К тому же ремонтировал любую бытовую технику и безропотно исполнял все мои поручения. Потом женился и уехал. А на его место я взяла Настеньку и ее несчастную мать. Знаете, как только она вошла, я сразу разглядела на ее лице печать крупной личной драмы. У меня безошибочное чутье на такие вещи! – похвасталась старушка. – Известный психиатр Кандинский пророчил мне блестящее будущее. Он говорил: «Душенька, у вас великолепная интуиция и замечательное безразличие к людям. Это два столпа, на которых держится психиатрия». Он тогда волочился за мной и не скупился на комплименты, – кокетливо сообщила Анна Аркадьевна. – А я была влюблена в одного художника и не замечала его ухаживаний…

– Кандинский Виктор Хрисанфович? – уточнил Ветров.

– Он самый. А вы что, с ним знакомы? – обрадовалась старушка.

– Нет, что вы, – отчего-то смутился Андрей.

– Так о чем я? Ах да, о драме. Отец Насти бросил их на произвол судьбы, исхитрившись оставить жену и маленького ребенка без жилья и средств к существованию. Редкий подлец, но, бог мой, какой красавец! Настенька как две капли воды похожа на него. Внешне, разумеется, – уточнила старушка.

– И все это время Настя с матерью жили в вашей квартире?

– С первого до последнего дня. Надежда, так звали Настину мать, страшно переживала предательство мужа, и с годами эта боль не стихала. Чтобы заглушить ее, она частенько прикладывалась к бутылке. Я не терплю пьяниц и могла в два счета выкинуть ее из квартиры, но не сделала этого только из-за Настеньки. Что сталось бы с ней на улице, ведь больше идти им было некуда. Настенька все это понимала и старалась, чтобы мать как можно реже появлялась у меня на глазах, – укладывала ее спать пораньше, выполняла всю домашнюю работу и при этом всегда улыбалась, чтобы никто не видел, как она страдает. Я пыталась вразумить Надежду. Убеждала, что жизнь не кончается из-за мужской подлости, что ей нужно вырастить и воспитать ребенка… Но она и слушать меня не хотела. Я чувствовала, что это плохо кончится, и в конце концов так и случилось. Однажды после очередной порции спиртного она легла спать и больше не проснулась.

– Что с ней случилось?

– Сердечный приступ. Умерла в тридцать семь лет, оставив свою единственную дочь круглой сиротой. – Анна Аркадьевна замолчала. Видимо, вернулась мысленно в тот страшный день.

– Сколько лет было Насте? – спросила Аня.

– Пятнадцать. Ее мать умерла, не оставив девочке ничего, кроме мелких долгов и кухонной утвари. Что ей было делать? Нашлись какие-то дальние родственники в Челябинске, которые вроде бы соглашались взять сиротку к себе, но она не хотела ехать за тридевять земель, к совершенно чужим людям. И тогда я подумала: а почему бы не оставить Настю себе? Я уже немолода, к тому же одинока, а она девочка смышленая, расторопная, честная, будет мне и помощницей и компаньонкой. К тому же обещала стать удивительной красавицей. Выйдет удачно замуж, и мне, старухе, не придется на старости лет корки сухие жевать. Если б вы знали, как она обрадовалась, когда я предложила ей жить по-прежнему. Руки мне целовала, обещала, что вырастет и отплатит мне за доброту и ласку.

– И отплатила? – поинтересовался Андрей.

– Мои предположения снова оправдались! – воскликнула старуха. – Но об этом чуть позже…

– Вообще-то мы в курсе, – начал было Андрей и тут же замолчал – Аня весьма чувствительно пихнула его ногой. Она очень боялась вспугнуть разговорившуюся старушку.

– После окончания школы я предложила ей поступить в институт. У меня есть кое-какие знакомства в академических кругах. Но Настя решительно отказалась. Она уверяла, что хочет годик-другой поработать, чтобы встать на ноги и не быть мне обузой. Голубку мою сильно угнетало, что она живет за мой счет. На самом деле Настенька словно предчувствовала, что жизнь ее будет короткой и образование, увы, ей не понадобится.

Анна Аркадьевна вытащила из рукава вышитый платочек и тщательно промокнула глаза. Аня и сама чувствовала предательское пощипывание в носу. История бедняжки тронула ее до глубины души.

– С утра она разносила почту, – продолжала старушка. – Днем продавала овощи с лотка, а по вечерам работала официанткой в кафе. И так каждый день, с утра до вечера, без единого выходного. Так много работать грешно. Человек создан, чтобы любить, наслаждаться жизнью, познавать себя, мир… А работать нужно совсем чуть-чуть, только для того, чтобы заработать на хлеб насущный. Я пыталась объяснить ей, но Настя только грустно улыбалась. Сейчас мне кажется, что она знала свое будущее и не суетилась. Потому как верила – все, что ей на роду написано, обязательно исполнится. Другие девушки из кожи вон лезли, чтобы понравиться мужчинам. А она ничего не делала. Просто шла однажды вечером с работы и встретила его.

Разговор постепенно принимал формат женских посиделок. Андрей скорчил трагическую гримасу, чтобы скрыть зевок, и покосился на Анюту. Та глаз не сводила с рассказчицы, будто слышала эту историю впервые.

– Признаюсь, я не сразу сумела в нем разобраться. Он показался мне высокомерным себялюбцем, холодным, расчетливым карьеристом, уверенным в собственной исключительности, а значит, и в безнаказанности. И я подумала: «Он разобьет моей девочке сердце и, не оглядываясь, пройдет по осколкам». Но время показало, что я ошибалась. Он оказался тем мужчиной, о котором мечтает любая, даже самая эмансипированная женщина. Мужчина, который подчиняет женщину себе, лишает ее воли, делает своей рабой и в то же самое время возносит на пьедестал и поклоняется как богине. Вас что-то беспокоит? – обратилась старушка к Ветрову, который что-то уж совсем извертелся.

– Если позволите, я выйду покурить, – извиняющимся тоном промямлил Андрей.

– Курите здесь, – великодушно разрешила Анна Аркадьевна, не подозревая, что повергла Андрея в полное отчаяние.

Но тут ему в голову пришла спасительная мысль.

– Вот незадача, зажигалку в машине оставил, – выкрутился он и решительно встал из-за стола.

Не тут-то было. Старушка царственным жестом усадила его место.

– Сидите, – приказала Анна Аркадьевна и вышла из гостиной.

– Ты чего? – недоуменно спросила Аня.

– Не хочу я в тысячный раз слушать эту романтическую историю, – ответил Андрей.

– По-моему, интересно, – пожала плечами Аня. – Если бы я не знала Мирошникова лично, то по рассказам бабушки точно бы в него влюбилась.

– Да? – оживился Андрей. – А как же Погодин?

– Что-что? – возмущенно переспросила девушка, но закончить не успела. С зажигалкой вернулась Анна Аркадьевна.

Ветров с удовольствием закурил и стал рассматривать зажигалку. Оригинальная вещица – выполнена в форме кинематографического дядюшки Оскара, к тому же раритетная, если, конечно, не подделка. Андрей где-то читал, что такие сувенирные зажигалки были выпущены фирмой «Ронсон» специально к пятидесятилетию самого главного киношного приза и входили в знаменитые «мешочки с подарками», которые по традиции вручаются всем участникам церемонии.

– …это было новое воплощение прекрасной любви Галатеи и Пигмалиона. Он любил ее, баловал, покупал красивую одежду, дарил дорогие подарки, но в то же время был требователен и строг: заставлял ее учиться, читать книги, изучать историю искусств и заниматься с утра до вечера. Он утверждал, что у Насти огромный артистический талант, и считал, что их ждет великое будущее.

– Настя хотела стать актрисой? – удивилась Аня. Почему-то Мирошников ничего об этом не говорил.

– Да. Точнее, он этого хотел. А она больше всего на свете хотела быть его женой. В тот день, когда он сделал ей предложение, Настя стала самой счастливой девушкой на свете. И я успокоилась. Будет, думала, теперь у Настеньки опора и защита до конца жизни. Только не знала, что конец так близок, – всхлипнула старушка. – Бедная моя девочка! Она так ждала этого дня, а выходит, ждала своей смерти, – заплакала Анна Аркадьевна.

Она снова выудила из рукава платок и шумно высморкалась. Аня тоже украдкой вытирала слезы обрывком салфетки. И только толстокожий Ветров продолжал невозмутимо плести косички из бахромы скатерти.

– Впрочем, это было неизбежно, – решительно заявила Анна Аркадьевна. – И очень символично. История великой любви всегда заканчивается свадьбой. А продолжения у нее быть не должно. Неубранная посуда, грязные пеленки, ссоры из-за мусорного ведра и прочие бытовые подробности здесь неуместны. Эта страшная авария только поставила точку в красивой истории, – подвела она итог и трагически закрыла глаза.

От неожиданности Андрей уронил столбик пепла прямо себе в чашку. Он посмотрел на Аню. Ну да, разве ей до того? Сидит как ни в чем не бывало и хлопает мокрыми ресницами. Андрей деликатно покашлял и спросил:

– Простите, о какой аварии идет речь?

– Они попали в автомобильную аварию. Их мотоцикл на огромной скорости врезался в машину, которую вынесло на встречную полосу. Муж Насти погиб на месте, а она сама умерла чуть позже в госпитале. Я даже не смогла попрощаться с моей бедной девочкой – сама в это время лежала в больнице.

Тут уже и практикантка переполошилась и озадаченно уставилась на Андрея.

– А вы ничего не путаете? – осторожно спросила Аня.

– Я никогда и ничего не путаю, деточка, – надменно ответила старушка. – И потом, у меня сохранилась газетная вырезка. Если хотите, я могу ее для вас найти.

– Постойте. – Аня, кажется, начала понимать, в чем дело. – Это он? – Она достала из папки вырезанную из журнала фотографию Мирошникова.

Анна Аркадьевна нацепила очки и внимательно посмотрела снимок.

– Ну что вы. – Она вернула вырезку. – Этого человека я не знаю. Кирилл выглядел куда более эффектно.

– Кирилл?! – в один голос воскликнули Аня и Андрей.

«Вот баба-яга, – с раздражением подумал Ветров. – Все рассказала, и про Галатею с Пигмалионом, а то, что мужа Полуниной звали Кириллом, упомянуть забыла».

– А когда это случилось? – спросил Андрей.

– Когда? В мае прошлого года, – ответила старушка.

Что ж, теперь хотя бы понятно, почему Настя Полунина так тщательно скрывала свое прошлое. Просто чуть больше года назад она умерла.

2

– Прошу. – Анна Аркадьевна гостеприимно распахнула двери. – Вот здесь она и жила.

Со странными чувствами они вошли в комнату Насти. Комната как комната, вполне соответствует рассказу о жизни сироты: убогая старая мебель, на полу потертый коврик, основательно поеденный молью, несколько фотографий на выцветших обоях, настольная лампа в самодельном бумажном абажуре. Правда, несколько предметов нарушали общую гармонию. Огромных размеров телевизор с плоским экраном и стереосистемой, видеомагнитофон и музыкальный центр были явно чужими на этом празднике нищеты. Андрей подошел к этажерке, плотно заставленной видеокассетами в разноцветных коробочках. Ого! «Умберто Д.» Чезаре Дзаватини, «На последнем дыхании» Жан-Люка Годара, «Голубой ангел» с восхитительной Марлен Дитрих, почти весь Хичкок, режиссерский дебют модного нынче Ларса фон Триера «Элемент преступления», «Дикая банда» Сэма Пекинпы, кстати, самый лучший вестерн в истории кино, «Гибель богов» Лукино Висконти, «Ходячий мертвец» с Сьюзен Сарандон. Ничего себе репертуар! Одна классика, модных голливудских блокбастеров нет и в помине. Кто-то из этой парочки был большим киногурманом.

– Вы говорили, что Кирилл не сомневался в своем великом будущем. Он был кинорежиссером? – вдруг догадался Андрей.

– Учился на режиссера. А Настю готовил в идеальные актрисы. Он много занимался с ней. – Анна Аркадьевна кивнула на высоченную стопку книг на письменном столе. – Актерское мастерство, сценическая речь, хореография… Все происходило у меня на глазах. Кирилл не ладил с матерью и подолгу жил у нас. Однажды она приходила к нам. Нервная, истеричная женщина. Не любила Настю и была против их брака.

– Прекрасная видеотека! – похвалил Андрей коллекцию. – Вы позволите мне взять один фильм? Я ищу его долгое время. Перепишу и верну в ближайшие дни.

– Пожалуйста, – разрешила Анна Аркадьевна. Кириллу, увы, она больше не понадобится. А где искать его мать, я понятия не имею.

– Спасибо, – обрадовался Андрей.

Он опустился на колени, чтобы достать из нижнего ряда вожделенный «Забриски-пойнт», и вдруг увидел какой-то предмет, тускло поблескивающий в расщелине между этажеркой и письменным столом. Он пригляделся – ключ! Ключ зажигания от мотоцикла. Интересно, как он здесь оказался?

Поблагодарив старушку за вкусный чай и беседу, репортеры откланялись. Андрей взглянул на часы. Ни на какой банкет он уже не попадет. К счастью. Дома Наталья устроит жуткий скандал, но это пустяки по сравнению с перспективой два часа слоняться в душном зале в компании гостей профессора Белостоцкого, большинство из которых депутаты или их помощники, серые, ничем не примечательные личности и скучные собеседники.

– Тебя домой? – спросил Андрей, когда они сели в машину.

– Домой, – машинально кивнула Аня и вдруг воскликнула: – Андрей, я ничего не понимаю!

– Я тоже ничего не понимаю. – Андрей пытался развернуться на маленьком пятачке, заставленном машинами. – Но теперь хотя бы понятно, куда пропало тело из морга. Она просто ушла. Судя по всему, девица проделывает фокус не первый раз.

– По-твоему, это смешно? – с упреком спросила Аня.

– По-моему, нет. Но и ты не впадай раньше времени в мистическую панику. Я не верю в истории про ходячих мертвецов. Либо Настя Полунина не умерла, либо девушка, которая собиралась выйти замуж за Мирошникова, не Настя Полунина. Одно из двух. И лично я склонен предполагать первое.

– А как же Анна Аркадьевна? Она ведь твердо уверена, что Настя умерла.

– Анна Аркадьевна – милая женщина, которая готовит необыкновенно вкусный чай. Но к ее словам я бы относился очень осторожно. Слышала, что она рассказывала про психиатра Кандинского?

– Он пророчил ей блестящую медицинскую карьеру. Ну и что здесь такого?

– Только то, что великий российский психиатр Виктор Хрисанфович Кандинский скончался в 1889 году. Даже если предположить, что он решил приволокнуться за новорожденной девочкой и к тому же сумел заподозрить в ней будущее светило психиатрии, то и тогда любезной Анне Аркадьевне должно быть сто двенадцать лет. Неплохо она сохранилась, а?

Сомневаться в сведениях, предоставленных Ветровым, не приходилось. О его феноменальной эрудиции в «Репортере» ходили легенды.

– Держу пари, больница, где наша бабуся лежала прошлой весной, обыкновенная психушка, – заявил Андрей. – Кстати, оттуда и фантазии о знакомстве с великими психиатрами.

– Думаешь, она все придумала? – вздохнула Аня.

– Да нет. Просто не все знает. Смотри, что я нашел на полу в комнате Насти. Ключ зажигания от мотоцикла. Если они оба погибли, как он мог там оказаться? Кто-то должен был остаться в живых.

– Или оба, – закончила его мысль Аня. Она покачала головой. – Мы ничего не знаем.

– Ничего, узнаем.

– И все же странно, что обе трагедии произошли с Настей Полуниной в день ее свадьбы, – вдруг заметила Аня.

– В виде исключения готов с тобой согласиться. Вряд ли это просто совпадение.

Аня улыбнулась. Взгляд ее упал на видеокассету, которую Андрей взял напрокат у хранительницы коллекции таинственного Кирилла.

– «Забриски-пойнт», – прочитала девушка. – На фига тебе это старье?

– Такое старье лучше всякого новья, – возмутился Андрей. – Это же Антониони.

– Да знаю я, что Антониони, – отмахнулась Анюта. – Классик итальянского неореализма, режиссер фильмов «Блоу-ап», «Красная пустыня», «Профессия: репортер»…

Ветров ошарашенно уставился на свою студентку.

– Знаешь, Старцева, иногда ты меня просто поражаешь, – наконец выдавил он из себя. – Порой ты не знаешь самых элементарных вещей. И вдруг такое глубокое знание итальянского неореализма.

– Я открою тебе страшную тайну, – серьезно отозвалась Аня. – Я ужасно корыстная девица. Когда знакомлюсь с парнем, сразу думаю, какую пользу смогу от него поиметь. Впрочем, так думают большинство женщин. Только я беру не деньгами, а знаниями. Я ведь из провинции, уму-разуму учить, на выставки-концерты водить меня было некому. Да и некуда. Вот и приходится выкручиваться. А Микеланджело Антониони любимый режиссер небезызвестного тебе Гарика Данилова, – добавила она напоследок.

– Какая интересная методика, – восхитился Андрей. – Значит, мужчин ты себе подбираешь исключительно по образовательному признаку. А что же, прочие параметры во внимание не принимаются?

– По моему убеждению, принципиально мужчины друг от друга не отличаются ничем, – глубокомысленно заметила девушка. – Я заподозрила это со вторым и окончательно убедилась с третьим.

«Дурочка, – с жалостью подумал Андрей. – Совсем еще глупая. Влюбишься когда-нибудь по-настоящему и сразу позабудешь все свои рассуждения». Но вслух этого не сказал, чтобы не быть уличенным в стариковской сентиментальности. И все же не удержался и съязвил: