Текст книги "Суд Джульетты"

Автор книги: Марина Рощина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Марина Рощина
Суд Джульетты

Глава 1

Маленькая часовенка, надежно укрытая подмосковными лесами, в жизни не принимала таких великолепных гостей. Один за другим к воротам подкатывали сверкающие роскошные автомобили и горделиво строились в линеечку, плотно прижимаясь друг к другу, очевидно по городской привычке, ибо места вокруг было предостаточно. Намечалась свадьба, да не простая, а золотая. Виталий Мирошников, умница и красавец, удачливый бизнесмен, хозяин молочной империи «ВитаМир», намеревался наконец-то расстаться с поднадоевшим титулом самого завидного жениха, а завтра все газеты не сговариваясь окрестят это событие свадьбой года.

Впрочем, гостей на столь многообещающем мероприятии собралось совсем немного. Да и те не торопились покинуть надежные убежища своих авто – уж слишком мрачным и неуютным выглядело место предстоящего торжества. Пример подал сам жених, первым покинув салон джипа. За ним тенью проследовал охранник.

– Кажется, здесь. – Виталий неуверенно и с надеждой посмотрел в сторону переливающегося всеми цветами радуги перламутрового «мерседеса».

За рулем сидела его мать. Но она и не подумала прийти на помощь растерявшемуся сыночку.

А старая часовня между тем не торопилась принимать посетителей, словно с первого взгляда определила чужаков. Двери ее были наглухо закрыты. Никто не вышел на звук подъехавших автомобилей, никто не отозвался и на стук. Мирошников саданул по двери еще раз, потом еще…

Назревал конфуз. В предвкушении дополнительного развлечения из машины выскочила Таня Мирошникова, младшая сестра жениха, и тоже принялась энергично колотить в дверь. Шум стоял такой, что проснулась птица, доселе мирно дремавшая на ветке старого дуба, и начала встревоженно кружить над головами нарушителей ее покоя. И только из часовни по-прежнему не доносилось ни звука.

– Ну-ка, дай я попробую, – выступил вперед охранник Мирошникова.

Как и положено «телку» важного лица, Максим Полищук был высок ростом, широк в плечах и имел отменную физическую подготовку.

Охранник разбежался, высоко подпрыгнул и, на мгновение зависнув в воздухе, изо всей силы ударил дверь ногой, будто собирался выбить ее, – а в этом он толк знал. Однако проделать номер Максу не удалось – дверь была сработана давно и на совесть. Но ему повезло больше, чем остальным: где-то внутри часовни послышались торопливые шаги, тяжелая дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился худенький бледный юноша, в рясе и черной остроконечной шапочке.

– День добрый! – приветствовал всех служитель. Он с ходу определил виновника безобразий и укоризненно взглянул на Максима: – А шуметь в храме не следует. Все готово к обряду? Прошу!

Дальше отсиживаться в машинах было неудобно. Из белого «мерса» неохотно выбралась Лариса Николаевна Мирошникова, мать жениха, женщина средних лет, но далеко не средней наружности, тщательно одетая и причесанная, хотя и не более тщательно, чем обычно. Эффектный облегающий брючный костюм цвета спелых оливок удачно подчеркивал не только достоинства ее не по годам стройной фигуры, но и прочность материального положения. В руках она держала несколько крупных желтых роз, идеально гармонирующих с цветом ее костюма, из чего можно было сделать вывод, что букет хоть и предназначался невесте, но выбирался с учетом собственного гардероба.

Лариса Николаевна с отвращением огляделась: мрачное облупленное строение, погост с деревянными покосившимися крестами, да еще черная птица, упрямо кружащая над головой. Ужасное место! Разве так она представляла свадьбу своего единственного сына? А впрочем, какая разница: этот брак все равно обречен на развод. К ней подошел Евгений Ратников, персональный тренер по теннису и по счастливому стечению обстоятельств бойфренд, красивый холеный мужчина. Его внешность портило лишь выражение безграничной угодливости, никогда не исчезающее с лица в присутствии Ларисы Николаевны. Он был помладше своей ученицы, но ровно настолько, чтобы разница выглядела не смешной, а пикантной.

– У твоего сына необычный вкус, – заметил Ратников, внимательно оглядываясь по сторонам. – Я много раз проезжал мимо этой церквушки и ни разу не видел здесь ни одного человека. Мрачное местечко. Нужно быть большим оригиналом, чтобы устроить здесь свадьбу.

– У моего сына никогда не было желания оригинальничать, – раздраженно ответила Лариса Николаевна. – По крайней мере, пока он не связался с этой девицей. Честно говоря, я опасаюсь заходить внутрь. Эта часовня выглядит так, будто через пару минут окончательно развалится.

– Что ж, тогда ненавистная тебе свадьба не состоится. – Евгений посторонился, пропуская даму вперед.

Следом за ними к часовне прошествовала еще одна парочка – высокий, нескладный парень в круглых очках и грязно-коричневом костюме, цветом и фасоном навевающем ностальгические воспоминания об ассортименте советских универмагов, и темноволосая, модно подстриженная девушка – безупречная фигура и походка выдавали в ней профессиональную модель. Олег Савченко (так звали очкастого нескладеху) был другом детства Виталия Мирошникова и, как полагали многие, благодаря именно этому обстоятельству многие годы занимал должность менеджера в компании «ВитаМир», а красотка, которую он весьма предусмотрительно держал за руку, была небезызвестной Дианой Каширской, победительницей всевозможных конкурсов красоты и преуспевающей моделью. Трудно найти более не подходящих друг другу людей, и, тем не менее, что-то удерживало их вместе.

– Это и есть сюрприз, который обещал нам Виталик? – обратился Савченко к подруге. – Узнаешь часовню?

Диана промолчала. Лишь презрительно скривила губки. Как и Ларисе Николаевне Мирошниковой, ей не казалась удачной идея устроить свадьбу в таком, мягко говоря, непривлекательном, а возможно, и опасном месте.

Чтобы скоротать время до начала обряда, гости столпились возле иконостаса, разглядывая иконы и выдвигая предположения об их возрасте. Однако занятие это ничуть их не увлекало – на лицах читалось томительное ожидание и непонятная тревога. Ничто не предвещало праздника. Близилась очень странная свадьба.

В превосходном настроении пребывала лишь Таня Мирошникова. Она не испытывала трепета по поводу предстоящего события, а ожидала только очередного развлечения. Специально к свадьбе Таня выкрасила волосы в сочный оранжевый цвет, облачилась в коротенькое ярко-зеленое платье, натянула неприличного вида красные чулки и теперь бродила по часовне как свихнувшийся светофор. А пока шоу – так эта легкомысленная девица называла свадьбу брата – не началось, она решила немного поразвлечься. Первой жертвой стал служитель храма.

– А правда, что часовне триста лет? – напустила на себя серьезность Таня.

– Часовня построена в начале девятнадцатого века, – ответил священник, не поднимая глаз. Должно быть, здорово робел в присутствии таких важных гостей.

– И все это время вы здесь работаете? – округлила глаза девушка.

– Нет, я служу здесь совсем недавно. – Служитель упорно не замечал, что гостья изволила шутить.

Таня с интересом разглядывала юношу. «Ну и жизнь у этого бедняги, – думала она. – И на фига ему эти дела? Он ведь совсем еще молодой. К тому же очень симпатичный. Снять бы с него ужасный балахон, приодеть по-человечески и завалиться с ним на дискотеку – все девчонки умрут от зависти!»

– Знаете, я вам немного завидую, – доверительно зашептала Таня. – Вы живете здесь в одиночестве, вдали от городской суеты, в тишине и покое, где ничто не препятствует совершенствованию души. Иногда мне тоже хочется удалиться в какой-нибудь уединенный монастырь. Как вы думаете, меня примут?

– Боюсь, что нет, дочь моя, – тихо ответил служитель.

– Но почему? – в притворном отчаянии воскликнула Таня.

– Рожей не вышла, – четко произнес священник и отвернулся, оставив опешившую девушку уговаривать себя, что последние слова ей послышались.

Молодой священник подошел к жениху, который напряженно смотрел в окно, и тихо спросил его:

– Вы все привезли с собой?

– А? Что? – вздрогнул Виталий. Он не сразу очнулся от собственных мыслей и несколько секунд непонимающе смотрел на священника. – Ах да! Привез, конечно. Макс!

Подошел охранник, из внутреннего кармана пиджака достал бутылку свадебного вина и небольшой конверт. Священник смиренно принял и то и другое, затем удалился в ризницу подготовиться к обряду.

Таня Мирошникова, ничуть не обескураженная неудачей со служителем, подошла к матери, уверенная, что на этот раз ей точно повезет.

– Эта деревенская свадьба просто прелесть, – защебетала она. – Такая миленькая церквушка. А ты видела священника? Ну просто лапочка. Правда, здесь немножко грязно, – она задрала голову вверх и посмотрела на потолок, – и довольно сыро. Зато так романтично!

– Не могу дождаться конца этой романтичной истории, – довольно грубо заметила Лариса Николаевна. – Какого рожна ты нацепила эти отвратительные чулки? И это жуткое зеленое платье?

– Ну, я же не невеста, – резонно заметила Таня. – Кстати, я тоже приготовила сюрприз. Специально для новобрачных.

– Ты? Сюрприз? – ужаснулась мать. – Таня, я умоляю, давай хотя бы сегодня обойдемся без приключений.

– Никаких приключений, босс, – отрапортовала дочь. – Только маленький и очень миленький сюрприз. Виталик будет в восторге.

Сюрприз, обещанный Таней Мирошниковой, не заставил себя ждать. Послышался звук подъехавшего автомобиля, и вскоре в часовню вошел новый гость, судя по выражению лиц присутствующих, гость нежданный и неприятный. Денис Круглов, давний друг жениха. Несколько лет назад их отношения испортились, причем настолько, что привели к весьма неприятному инциденту – пожалуй, единственному темному пятну в блестящем паблисити Виталия Мирошникова. К счастью, известный скандалист и драчун Круглов сегодня был настроен исключительно мирно. Он поздоровался с гостями, чинно поздравил жениха и подошел к Тане.

– Все в порядке? – тихо спросил он.

– Да! А у тебя?

– У меня тоже.

– Ты видел их вытянутые рожи? – с довольной улыбкой спросила Таня. – Особенно у мамочки. Если бы здесь появился наш папочка-алкоголик, она бы и то меньше удивилась.

– То ли еще будет. Ладно, пойду почирикаю с мамулей.

«А не почирикать ли мне с папулей?» – подумала несносная Мирошникова-младшая и направила стопы к Евгению Ратникову, оживленно беседующему с Олегом Савченко. Отношения матери и ее тренера всегда были излюбленным предметом насмешек со стороны дочери – она подозревала, что мать содержит молодого красивого мужчину, и не упускала случая «укусить» Ратникова.

– Вы удивительно угадали с букетом, – сообщила она Евгению. – В этом году модны именно такие, в стиле бильдмайер. И не больше трех видов цветов. А у вас ровно три – примулы, ландыши и цикламены. Невероятно. Вы специально интересовались или случайно попали в точку?

– Случайно.

– А как мне понравилась ваша машина! – восхищенно закатила глаза Таня. – «Лексус-LS400», если не ошибаюсь? Говорят, на такой ездит Павел Буре. Неужели рядовой инструктор по теннису зарабатывает как звезда НХЛ? Или у вас есть другие источники дохода?

Грубый намек достиг цели. Рядовой инструктор по теннису на мгновение превратился в действующего боксера – пальцы сжались в кулаки, губы превратились в узкую полоску, а в глазах вспыхнул злобный огонь. Таня не ожидала подобного эффекта и не на шутку испугалась. Впрочем, Ратников быстро опомнился и превратился в самого себя.

– Кажется, я забыл закрыть машину, – торопливо пробормотал он и вышел на улицу.

Беседа Дениса Круглова и Ларисы Николаевны проистекала не менее приятно. Мирошникова сначала вполне благожелательно слушала Дениса, но вдруг нахмурилась и в спешке покинула часовню. Должно быть, тоже забыла запереть машину.

Чтобы никто не чувствовал себя обделенным, Таня подошла поприветствовать Олега Савченко и Диану Каширскую. С первого взгляда было ясно – с Дианой что-то не то. Уцепившись за руку Олега, она напряженно смотрела в одну точку, нервно кусала губы и вообще выглядела так, будто вот-вот собиралась грохнуться в обморок. Таня сделала вид, что не заметила ее состояния.

– Обратите внимание на Виталика, – улыбнулась она парочке. – Стоит как тень отца Гамлета, серо-зеленый от страха. Если честно, я его никогда таким не видела. По-моему, он совсем свихнулся от любви к своей курице. Утром заявил, что боится, как бы она не передумала. Вы такое можете себе представить?

Неизвестно, что представила себе Диана Каширская, но ей стало совсем худо. Она вдруг побледнела, прижала руку к губам и, пробормотав: «Мне плохо, мне нужно на воздух…» – пулей вылетела из часовни.

– Переживает Диана, – с притворным сочувствием заметила Таня. – А чего переживать? Подумаешь, не ее первую, не ее последнюю Виталик бросил. Уже почти год прошел, пора бы и забыть.

– Давно пора, – согласился Олег. Он не подал виду, как взбесили его слова этой язвы Мирошниковой. – Пойду поищу Динку, она что-то совсем расклеилась.

Таня с сожалением осмотрелась. Народу в часовне почти не осталось, а свадьба все не начиналась. Делать было абсолютно нечего, разве что прогуляться по окрестностям этого новоявленного памятника архитектуры.

Невеста запаздывала. Традиция запрещает жениху видеть невесту в день свадьбы, а Настя Полунина (так звали невесту Виталия Мирошникова) строго настаивала на соблюдении всех свадебных обычаев. Виталий немного волновался. Насте давно уже пора быть на месте. Конечно, женщины есть женщины, у них всегда найдется тысяча уважительных причин, чтобы не прийти вовремя, а уж в день свадьбы и подавно. Но его невеста – необыкновенная девушка. Она не вписывалась в привычные рамки и не походила ни на одну женщину в мире. Только с ней он понял значение многих простых слов, известных ему с детства. Только она заставила забыть его слово «я» и научила говорить «мы»… И сегодня она станет его женой. Несмотря ни на что. А если уж быть честным – вопреки всему.

– Макс, – обратился он к охраннику, по-прежнему не отрывая взгляд от окна. – Я что-то беспокоюсь. Почему ее нет? Как думаешь, ничего не случилось? Сегодня дождь, дороги скользкие…

– Успокойся, шеф, – сочувственно глянул на него Макс. – Женщины есть женщины. Наверняка какой-нибудь бантик не может прицепить. А что дождь, так это даже кстати. Примета хорошая.

Слова хозяина разбудили в душе Максима смутную надежду. А если правда по дороге что-нибудь случится и Настя не приедет? Без невесты свадьба точно не состоится, и тогда… Впрочем, какая разница, сегодня или через неделю случится то, что должно случиться! Глупо мечтать об отсрочке, которая ничего не изменит. И потом, он давно принял решение и больше не отступится.

– Приехала! – истошно завопила Мирошникова-младшая. – На свадебную церемонию стройся!

Она подскочила к Виталию и повисла у него на шее:

– Братик, дорогой, поздравляю! Теперь ты уже точно не отвертишься, она приехала. – Таня чмокнула брата в щеку. – Эй, да что с тобой! Очнись, братишка. Ты даже не отругал меня за жуткое платье.

– Действительно, кошмарное. Я и не заметил. А как Настюша? Ты ее видела?

– Супер! Она правда супер. На собственную свадьбу приехала на такси!

Гости, коих одного за другим разогнала Таня, постепенно вернулись в часовню. Служитель заканчивал последние приготовления, раскладывая на специальном столике необходимую утварь. Жених, измученный ожиданием, наконец-то смог оставить пост возле окна и занял свое место, а его верному охраннику пришлось покинуть шефа и присоединиться к гостям. Откуда-то из глубинных уголков храма полилась тихая торжественная музыка. Решетчатая ажурная дверь в притвор со скрипом отворилась, и, легко опираясь на руку пожилого мужчины, под сводами часовни появилась невеста.

Свадебный обряд начался.

Глава 2

1

Чашка кофе и свежая почта возникли на столе главного редактора газеты «Репортер» словно из воздуха – этот талант бесшумно появляться и исчезать Игорь Борисович особенно ценил в секретарше. Вот и сейчас Гудковский не услышал, а скорее почувствовал ее присутствие.

– Что-то еще, Юленька?

– Там в приемной сидит студентка. Ждет. Вы просили не беспокоить…

– Студентка! Черт, как некстати. Ладно, пусть заходит.

В дверь кабинета редактора просунулась русоволосая хорошенькая головка.

– Здравствуйте! Можно? Моя фамилия Старцева. Вы мне назначили на сегодня, в десять.

Игорь Борисович Гудковский оторвал усталый взгляд от экрана ноутбука и без всякого удовольствия посмотрел на посетительницу. В кабинет бодро вошла светловолосая девушка лет двадцати, небольшого роста, спортивного вида, в голубых джинсах, такого же цвета куртке и ультрамодных ботинках на толстой подошве. На плече у нее висела большая спортивная сумка на длинном ремне, что и подтверждалось надписью: «The Big bag 4 sport».

– Да-да, проходите, присаживайтесь. Я помню, – как можно приветливее отозвался он. А про себя подумал: «Делать мне больше нечего, что ли, кроме как возиться с сопливыми студентками». – Не возражаете, если вы будете рассказывать, а я продолжу работать? И если можно – покороче.

– Конечно, конечно! Я совсем коротко, – успокоила его девушка. – Меня зовут Анна Старцева, я студентка факультета журналистики. Сейчас у нас производственная практика. И я бы очень хотела пройти ее в вашей газете.

– Вот как? – усмехнулся Игорь Борисович. – А почему не в «Таймс»? Или, к примеру, «Шпигель» – тоже очень хорошая газета, и тираж у нее побольше нашего.

– Я понимаю вашу иронию, Игорь Борисович, – покраснела Старцева. – Студентка-недоучка рвется попасть в газету, где работают лучшие журналисты. Стас Княжев, Андрей Ветров, Даша Поклепова… Для меня они как боги. И мой единственный шанс добиться такого же мастерства – это повкалы… потрудиться рядом с ними.

– Ваше стремление к профессионализму очень похвально, милая барышня. – Игорь Борисович вновь отвлекся от компьютера. – И я охотно пошел бы вам навстречу, если бы не одно обстоятельство. Наше издание коммерческое, и мы существуем исключительно благодаря тиражу и, соответственно, вниманию рекламодателей. Это не может не влиять на стиль работы нашей газеты. Например, мы не в состоянии позволить себе держать неопытного неквалифицированного сотрудника, которого нужно обучать, опекать, проверять его работу. Нам это просто не по карману, вы понимаете?

– Да, конечно, я понимаю, – кивнула Старцева. – Но вы не волнуйтесь, у меня есть опыт. Я сотрудничала со многими газетами. Конечно, не такими солидными, как ваша, но тоже очень хорошими. Кстати, у меня с собой несколько работ. Я могу показать. – Девушка сунула руку в свою огромную сумку.

– Не надо, – жестом остановил ее Гудковский. Он уже двадцать лет работал главным редактором и отлично знал, о чем, а главное, как пишут такие юные и милые девушки. Способности способностями, амбиции амбициями, но только труд и время делают из новичка настоящего профессионала.

– Что же мне с вами делать, милая барышня? – вздохнул Игорь Борисович. – Лично мне вы глубоко симпатичны. И потом, за вас хлопотал сам Лихтарников, а ему я ни в чем не могу отказать. Я ведь тоже у него учился, правда, тогда он был еще не деканом, а совсем молодым преподавателем. А что, собственно говоря, привлекает вас в журналистике? – вдруг спросил Гудковский.

– Репортаж, – поспешила с ответом Старцева. – Я хочу быть репортером. Хочу делать новости. Оказаться первой в экстремальной ситуации и рассказать об этом так, чтобы каждый почувствовал себя очевидцем.

Гудковский вдруг почувствовал легкое раздражение. «Похоже, барышня самая обыкновенная искательница приключений. Работу репортера представляет себе исключительно по американским сериалам. Трюки, погони, стрельба и главная героиня – красавица журналистка, которая умудряется сделать великолепный материал, не запачкав белоснежный костюмчик». Соблазн распрощаться с милой барышней прямо здесь и прямо сейчас был велик, но… что-то остановило Гудковского. Он задумался, почмокал губами, позакатывал глазки и наконец изрек:

– Хорошо. Я даю вам возможность одну неделю поработать в нашей газете. Но при соблюдении ряда условий. Во-первых, вы не должны требовать к себе повышенного внимания. Учитесь, набирайтесь опыта, но так, чтобы это не было заметно другим. Во-вторых, будете выполнять любую работу, какой бы непривлекательной она вам ни казалась. И в-третьих, я оставляю за собой право расстаться с вами в любой момент. Ну как, милая барышня, устраивают вас такие условия?

– Вполне, – серьезно ответила студентка. – Я могу приступать к работе?

– Можете. Сегодня у нас пятница. Приходите в понедельник утром. Руководителем вашей практики я назначаю… А впрочем, можете назначить его сами, – умыл руки Гудковский, не желая портить отношения ни с кем из подопечных.

– Я бы хотела поработать с Андреем Ветровым. – Старцева почему-то покраснела. – Но это, наверное, невозможно?

– Ну почему же, – широко улыбнулся Игорь Борисович. Он на мгновение представил себе вытянутую физиономию Ветрова, когда тот узнает о возложенной на него миссии, и подумал, что упускать такой случай нельзя. – Андрей Ветров действительно классный репортер. У кого же учиться, как не у него. Что ж, решено. Да и он, я думаю, не будет против и охотно передаст свой опыт младшему поколению. Действуйте. Желаю удачи!

– Спасибо, – расцвела студентка. – Только у меня есть две маленькие просьбы, Игорь Борисович. Во-первых, я хотела бы приступить к работе прямо сегодня. А во-вторых, не называйте меня, пожалуйста, милой барышней. Тем более, что это совершенно не соответствует действительности.

Старцева улетучилась так же стремительно, как и появилась. Игорь Борисович задумчиво посмотрел ей вслед. Любопытная девица. Может, из нее действительно выйдет толк. Он нажал кнопку селектора:

– Юленька, набери-ка мне деканат журфака. И принеси еще кофе, этот уже остыл.

Надо же! Хронический кофеман с многолетним стажем, Игорь Борисович Гудковский забыл выпить кофе. Похоже, девица действительно оказалась занятной.

2

Газета «Репортер», куда так стремилась попасть студентка Анна Старцева, действительно была весьма популярна. Не претендуя на роль серьезного аналитического издания, она специализировалась на городских новостях, историях из жизни знаменитых и обычных людей, описаниях спортивных баталий, светской хронике, то есть, называя вещи своими именами, потакала невзыскательному обывательскому вкусу. Обыватели платили газете за это не только пламенной и верной любовью, но и звонкой монетой – свежие выпуски «Репортера» улетали с газетных раскладок мгновенно. Стать сотрудником «Репортера» было профессиональной мечтой не только желторотых студентов, но и маститых журналистов. И не в последнюю очередь по причине высоких гонораров, самых высоких из предлагаемых на сегодняшний день для пишущей братии.

В коллективе редакции подобрались преотличные ребята – умницы, эрудиты, неутомимые весельчаки, а главное, профессионалы высшей пробы, везунчики, из тех, для кого работа – главное удовольствие в жизни.

К появлению студентки в редакции отнеслись по-разному: некоторые равнодушно – пусть сидит, лишь бы не приставала, иные подозрительно – не иначе как чью-нибудь сиятельную дочку пристроили. Впрочем, это не помешало им тут же подкинуть студентке непыльную работенку – подготовить колонку «Этот день в истории». Работа эта в редакции считалась чем-то вроде наказания. Между собой газетчики ее так и называли – «15 суток». Охотников копаться в энциклопедиях и справочниках вроде «Календаря знаменательных дат» никогда не находилось, но колонка пользовалась спросом у пенсионеров и учителей, а желание читателей – закон для журналистов «Репортера». Старцева не посмела отказаться. С кипой справочников и энциклопедий она пристроилась в уголке просторного светлого зала, который газетчики между собой называли репортерской, и погрузилась в работу.

В редакции между тем наступила обычная для этого времени суток запарка. Примерно каждые тридцать секунд звонил телефон, ему охотно вторили пейджеры и мобильники, а их, в свою очередь, старались переорать сами газетчики, которые, не стесняясь в выражениях, обвиняли друг друга в собственных проблемах. Царила невообразимая суета.

«Чувствуешь себя чужой на этом празднике труда», – подумала Аня, с завистью наблюдая за всей этой беготней. Чтобы никому не мешать, девушка оккупировала самый дальний угол комнаты и постаралась вжаться в стену. Но это мало помогло – через нее регулярно кто-то переступал, наступал, спотыкался. А один раз ей на голову свалилась тяжеленная папка, но никто даже не заметил. Кроме самой Старцевой, конечно.

В очередной раз прогудел телефон.

– Андрей звонил, – сообщила ответственный секретарь Лидочка. Говорила она густым басом, и весу в ней имелось никак не меньше центнера, но все почему-то звали ее Лидочка. – Везет убойный материал, на вокзале задержали наркокурьера. Поставим на первую полосу.

– Как всегда, – отозвался кто-то.

Андрей Ветров заслуженно считался звездой издания. В газету он пришел еще студентом и сразу блеснул, показав себя классным репортером, которому одинаково хорошо удавались и крутые криминальные сюжеты, и трогательные истории о буднях и праздниках простых людей. Его репортажи, написанные легко, остроумно, читались как хороший рассказ и сразу пришлись по вкусу читателям, а сам Андрей сделался их всеобщим любимцем. Его статьи обсуждали, ему безоговорочно доверяли. Ветров регулярно получал заманчивые предложения от других изданий, желающих заполучить популярного и удачливого журналиста, но Андрей упорно хранил верность «Репортеру». Главный редактор Гудковский высоко ценил патриотические чувства Андрея, но для верности регулярно повышал ему зарплату. Гонорары Ветрова тоже были беспрецедентно высоки. Андрею исполнилось тридцать, но он ощущал себя живым классиком и преспокойно почивал на лаврах, поскольку имя его было уже неотъемлемой частью «Репортера».

Но и в жизни звезд бывают трудные дни.

В лифте Андрей поднимался вместе с Дашей Поклеповой, бессовестной и безнравственной девицей, непревзойденной добытчицей светских новостей, – кстати, Поклепова была ее настоящая фамилия, – и ему совсем не понравилась ее улыбочка.

– Ты чего? – забеспокоился Андрей.

– Ничего, – кротко ответила Поклепова, и Ветров окончательно убедился, что дело нечисто.

На восемнадцатом этаже, где располагался офис редакции, первым Андрею встретился его приятель Стас Княжев, экономический обозреватель «Репортера». Он, как обычно, курил и трепался по мобильному, и поэтому только помахал Андрею ручкой, и вдруг как-то пошловато подмигнул.

«Значит, не показалось», – понял Андрей.

Преисполненный дурными предчувствиями, он осторожно открыл дверь редакции.

– Андрей, ну наконец-то, – радостно пробасила Лидочка. – Показывай скорее, чего ты там нарыл. – С легкостью белого мотылька, удивительной для ее могучего телосложения, ответсекретарь подлетела к Андрею, конфисковала дискету с заветным репортажем и быстро втиснула файл в наполовину сверстанный номер.

– История довольно банальная, – начал рассказ Андрей. – Курьеров, нагруженных героином, сейчас десятками снимают с поездов. Но тут есть одна интересная деталь. Мальчишка этот, а он действительно мальчишка, ему только-только исполнилось семнадцать, решил таким образом подзаработать, и на что ты думаешь? На собственное образование! Оказывается, с детства парень мечтает быть врачом и, хотя он отличник и в свободное от учебы время работает санитаром, справедливо решил, что его шансы поступить в медицинский без денег минимальны. Парень не отпирался, все честно рассказал. Это его десятая ходка, и до заветной цели оставалось совсем немного.

– Супер! – восхитилась Лидочка. – Материальчик будет супер, в меру криминальный, в меру сопливый. А назовем мы его, ну, скажем, «Благие намерения». По-моему, нормально.

– Бедный мальчик, – послышалось откуда-то из угла. – Что же, его посадят в тюрьму?

Андрей обернулся, не узнав голоса любопытствующего. Вопрошало синеглазое длинноволосое чудо полутораметрового роста, в потертых джинсах и дешевых китайских ботинках. Андрей хотел было ответить, но не успел.

– Андрей, забыла тебе сказать, – радостно объявила Лидочка. – Эта любознательная девушка твоя практикантка. Соображаешь, как тебе повезло? С такой помощницей ты просто обязан выдавать как минимум вдвое больше материалов.

– Не понял, – процедил сквозь зубы Андрей, хотя именно теперь он понял, что означали идиотские ухмылки и подмигивания. – Что значит «моя практикантка»?

– Меня зовут Анна Старцева, – отрапортовала девушка, не дожидаясь официального представления. – Я студентка факультета журналистики и буду проходить практику в вашей газете. Под вашим руководством, – добавила она не очень уверенно.

– Здóрово, – без всякого выражения произнес Ветров и пулей вылетел из репортерской.

Не сбавляя скорости, он ворвался в приемную главного редактора. Секретарша Юленька прилежно разгадывала японский кроссворд.

– Гудковский у себя?

– Гудковского нет, – не поднимая головы, отозвалась Юленька. – Уехал к издателю, будет нескоро. А тебе просил передать, во-первых, привет, а во-вторых, пожелание успехов в деле воспитания подрастающего поколения. И еще сказал, что вопрос со студенткой решен окончательно и пересмотру не подлежит. Так что иди воспитывай, вожатый!

Андрей с трагической миной на лице плюхнулся в мягкое кожаное кресло. Спорить с Гудковским бесполезно. Несмотря на внешнюю мягкость и интеллигентность, он человек слова и решений своих без должной мотивации не меняет. Ну за что ему такое наказание! Свои отношения с главным редактором Ветров считал почти идеальными. Гудковский всегда давал ему полную свободу творчества и мужественно отбивал нападки сиятельных особ, коим частенько доставалось в статьях Андрея, да еще и хорошо за это платил. И вот такая подножка со стороны любимого шефа! Спятил он, что ли?!

Сердобольная Юленька нашла в себе силы оторваться от кроссворда ради убитого горем Андрея:

– Да успокойся ты, Андрюха. Может, все обойдется. Хочешь кофейку? – Это была неслыханная щедрость. Кофе Юленька варила замечательно, но исключительно для шефа.

– Гад он, Гудковский твой, – жаловался Андрей, прихлебывая ароматный горячий напиток. – Проучить меня решил, что ли? Только не пойму, за какие грехи. В последнее время я и так веду себя аки паинька, самому противно.

– Ты зря расстраиваешься, Андрей, – продолжала ворковать красавица Юленька. – За нее просил сам Лихтарников. А ведь она не дочка депутата или банкира. И шефу понравилась. Гудковский мне так и сказал: «Ветров еще благодарить меня будет за то, что такую работницу ему сосватал».