Текст книги "Главный герой против развода (СИ)"

Автор книги: Марина Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Порой казалось, что все в этой девушке – другое. Словно перед ним сидел совершенно чужой и незнакомый человек.

Однако внешность была той же, манера речи, жесты и даже мимика были ему знакомы. Они стали более выраженными, грубыми, уверенными и резкими, но это все еще была Беатрис Харт, которую он знал всю ее жизнь.

Но при этом кардинальное смена поведения, вкусы в одежде, интерьере, макияже – не могли не встревожить. Настолько, что Дион всерьез изучил этот вопрос и даже нашел подобному конфузу вполне логичное оправдание: девушка была настолько шокирована новостью о том, что Дион достанется другой, что это потрясло ее до глубины души, вызвав изменения в личности. С медицинской точки зрения подобные случаи встречались и даже имели место официальные записи, которые довольно точно описывали изменения в поведении морально травмированного человека. Симптомы были очень схожи со случаем Беатрис.

Сама Биа, как однажды подслушал Дион, любила объяснять свою перемену тем, что она всегда была такой, просто намеренно вела себя, как учили ее, чтобы понравится Диону. А теперь, когда надобность в этом отпала, она просто перестала притворяться.

Это объяснение тоже имело место быть, так как после серьезного расследования Азеф доложил о манипуляциях Беатрис ее прежней горничными и Клары, что сейчас отбывают свое наказание в прачечной.

Оба объяснения были логичны и имели право на существование, но Дион в них, отчего-то, совершенно не верил. Потому все больше ловил себя на мысли, что излишне часто следит за Беатрис с неявной целью поймать ту на… чем? Он и сам был не уверен, что пытается найти и в чем уличить девушку, но в любом случае, оставалось признать, что эта версия Беатрис его не любит. Более того, он ее раздражает.

Но и обиды от нее он не ощущает, словно его умалчивание о скорой суженной стало для нее не более, чем удачным предлогом использовать ситуацию – не более.

Незаметно подоспело время их первого выхода в свет, как официальной супружеской пары. Как и было оговорено в контракте, на торжество они явились под ручку, но сразу после объявления об их приезде… та, кто все годы, не отлипала от него и очень болезненно относилась на каждую его отлучку даже на пять минут, самостоятельно и бескомпромиссно отпустила его руку и, небрежно бросив ему через плечо о времени и месте встречи для отбытия домой, скрылась в толпе, оставив его одиноко и беспомощно смотреть ей в след.

Диону ничего не оставалось, как встретиться со своими приятелями и деловыми партнерами, но то и дело отвлекался, с тревогой выискивая среди толпы знакомый силуэт в весьма выделяющемся платье. Тревога Диона не была беспочвенной, ведь в том, что прежде Биа не отходила от него, была причина. А именно: непопулярность девушки в светских кругах. Из-за того, что ее интересы сводились лишь к одному Диону и ее патологической ревности на этом фоне, девушка за все двадцать лет так и не смогла влиться в общество и найти себе, если не друзей, так приятельниц. С молодыми людьми ей общаться не позволяли правила приличия и воспитание, у взрослых дам были свои темы для разговоры и по правилам незамужней девушке в их обществе делать было нечего. А всех своих сверстниц она намеренно избегала, так как в каждой видела потенциальную угрозу и соперницу.

Сколько он сам или ее семья ни пытались ей объяснить необходимость связей в социуме, Биа категорически отказывалась думать рационально и не прекращала глупую мантру о том, что ей достаточно одного только Диона, чтобы прожить жизнь счастливо.

Все это неминуемо привело к тому, что девушка, несмотря на внешность, статус и богатство стала изгоем, которой ни в одной компании не было место и ей оставалось либо коротать время в одиночестве, либо не отходить от самого Диона, который был хоть каким-то щитом.

Прежде это обременяло, сейчас же вызывало справедливое беспокойство. Видеть Бию в роли изгоя, одиноко стоящую в сторонке, наблюдать, как о ней неприкрыто сплетничают или провоцируют на конфликт, он не хотел, потому готовился в любой момент вмешаться.

Но, это не потребовалось. В очередной раз поискав жену глазами, тот обнаружил ее в довольно кучной компании всех возрастов и статусов. Только он подумал, что Бия в невыгодном положении и подвергается травле, как его опасения развеялись ее громким, звонким смехом, которому вторили десятки других.

Как оказалось, девушка вполне спокойно сплотила вокруг себя свою собственную компанию, умело и ловко ведя беседу сразу с несколькими представителями знати: молодых девушек она смогла заинтересовать своим необычным платьем, старшее поколение было увлечено ее рассуждениями относительно исторических и политических событий, а молодые люди… молодые люди смотрели на нее слишком пристально и говорили излишне фривольно, как вдруг подумалось Диону.

Впрочем, Беатрис мастерски игнорировала чужой флирт, прикрываясь своим замужним статусом, как щитом. В этом она не изменилась, и не видела мужчин вокруг себя, как и прежде. Разница лишь в том, что в это число теперь входит и сам Дион, когда прежде она смотрела лишь на него.

Торжество супруги покинули довольно рано. Однако, если Беатрис была в приподнятом настроении, после всеобщей похвалы ее умом и красотой, Дион каждое поздравление со свадьбой на жене-красавице и умнице, отчего-то воспринимал похвалу двояко и лишь в карете понял, что злился все это время.

Хотя бы потому, что жена, которая полчаса назад щедро раздаривала ослепительные улыбки кому ни попадя, стоило им остаться в карете одним, перестала улыбаться и, безразлично прикрыв глаза, попросила разбудить ее, как только они доберутся до дома. После чего безмятежно задремала, прислонившись виском к мягкой обивке кареты.

Диону отчего-то захотелось выругаться, но вместо этого погрузился в свои невеселые и мрачные думы, сохраняя гробовое молчание, как только попросил кучера ехать медленно и плавно, дабы Беатрис не укачало.

По прибытии будить жену он не стал, взял ее на руки и лично вынес из кареты под удивленным взглядом ожидающего их возвращения дворецкого.

С некоторых пор Азеф, которого Дион считал почти, что родным дедушкой, стал так же раздражать своей чрезмерной увлеченностью новой хозяйкой поместья.

Помимо прочего, несмотря на то, что Биа, как и обещала, вмешивалась в дела поместья по самому минимуму, вся прислуга, которая была к ней безразлична, в том числе и дворецкий, внезапно стали ею почти что одержимы.

Сказывалось то, что она раскрыла злодеяния Клары, прекратив издевательства той над подчиненными, за что все служанки были ей благодарны и признательны за то, что Беатрис оказалась весьма лояльной и не придирчивой хозяйкой.

Повар, который прежде ее недолюбливал, теперь каждый день только и занимается тем, что экспериментирует блюдами, дабы угодить вкусовым предпочтениям Беатрис. А порой и вовсе воплощает в жизнь рецепты, переданные и придуманные Бией, что сделало ее практически Музой для повара, который славился своей страстью к кулинарии и новым вкусовым открытиям.

Но самое важное Азеф. Прежде он был к ней подчеркнуто вежлив, но все же холоден. Теперь едва ли ни на руках носит и завел привычку по финансовым или юридическим вопросам поместья консультироваться именно с ней. При этом, к месту и не к месту, нахваливая ее со всех сторон.

Вот и теперь Дион не сомневался, что старый дворецкий ждал их вовсе не из преданности Краунам, а из переживаний за Биатрис и ее самочувствие после первого крупного мероприятия.

– С госпожой все хорошо? – как и предполагалось, тревожился старик, заглядывая в лицо спящей Бии.

– Все хорошо, она просто спит, – ответил Дион. – Я отнесу ее в комнату, прикажи служанкам прийти, чтобы помочь подготовиться ко сну и переодеть.

– Как прикажете, – кажется, удивился Азеф инициативе молодого господина.

Отмечая излишне легкий вес жены, Дион недовольно нахмурился. За последний месяц Беатрис перестала ограничивать себя в еде, слегка прибавив в весе, отчего ее фигура заметно округлилась. Но даже так, она была все еще слишком легкой, по мнению мужа.

«Сколько же она весила, когда голодала? – проворчал он мысленно, вспоминая ее абсурдное сознательное голодание, дабы понравиться жениху. – С чего бы мне вообще должны нравиться женщины, похожие на живой скелет?» – недоумевал Дион, вспоминая сколько раз лично просил ее есть больше, беспокоясь за ее здоровье из-за запавших щек и опасно выступающих ключиц.

Сейчас она больше походила на женщину, избавившись от этой подростковой угловатости из-за чрезмерной худобы и округлившись в нужных местах, а ее кожа наполнилась красками и теперь не вызывала опасений болезненной бледностью и кругами под глазами.

Незначительные недостатки Биа на удивление умело маскировала нарядами или макияжем, виртуозно акцентируя внимание лишь достоинствах. Таких, как ее неожиданно глубокие блестящие глаза богато-зеленого цвета.

Прежде они если и блестели, то только от слез во время ее капризов, либо от голода. В остальное время глаза были тусклыми, как и сам ее облик. Потому Дион сильно удивился, обнаружив, что темно-зеленые глаза, могут быть настолько притягательными.

Войдя в комнату жены с ней на руках, он заприметил ребенка, которую Беатрис после свадьбы сделала своей личной горничной. Худощавая служанка, как и ее хозяйка, со временем менялась и хорошела под чутким присмотром Беатрис, потому сейчас Дион с удивлением понял, что то не ребенок, а уже довольно взрослая девушка. Та преданно ждала возвращения хозяйки и была сильно удивлена и встревожена появлением ее на руках мужа.

Все в поместье знали, что Дион с Бией не живут, как настоящие супруги, потому удивление горничной было объяснимо.

– Помоги ей переодеться. Она сильно устала и уснула, – приказал Дион, укладывая жену на кровать, которая так и не стала супружеским ложем.

Служанка кивнула и проворно засуетилась, выполняя поручение. Диону ничего не оставалось, как отступить, уступая место служанке.

Нужно было покинуть комнату Беатрис, в которую она заселилась после свадьбы, однако мужчина отчего-то медлил, смотря на свою спящую жену. В сиянии приглушенного света он находил ее удивительно красивой…

Поймав себя на этой мысли, Дион мотнул головой, а после резко отвернулся и вознамерился стремительно выйти в коридор, чтобы глупые мысли больше не посещали его сознание. Однако, стоило отвлечься, как взгляд упал на убранство комнаты.

Не так давно Биа полностью избавилась от всех своих старых вещей, включая мебель и перебралась в новую комнату… которую, судя по всему, обустраивать под себя даже не думала.

Спальня была точно такой же, какой он запомнил ее до женитьбы. Ни одного предмета не было поменяно или добавлено. Несмотря на небольшую расточительность его жены, которая в последний месяц не отказывала себе в покупках на деньги супруга, Биа так ничего и не купила для своей комнаты, ограничиваясь украшениями, гардеробом, а так же подарками для своих приближенных. На символические сувениры для прислуги, повара и дворецкого она не скупилась.

А недавно даже Арсиан Краун, заявился на службу в столичное управление в странно приподнятом настроении, ведя себя несвойственно. Лишь чуть позже Дион понял, что его вечно сдержанный отец нагло выпячивает грудь, украшенную драгоценной брошью на галстуке. И, стоило указать на это, Арсиан точно только этого и ждал, стал почти неприкрыто хвалиться перед коллегами, что это – подарок его внимательной снохи, которая заметила, что его галстук вечно сбивается в сторону.

Вместе с удивлением, Дион так же ощутил и раздражение. Хотя бы потому, что за весь месяц, единственное, что ему подарила Биа – это сугубо вежливые, дежурные и неискренние улыбки.

И вот теперь он еще удостоверился в том, что обживать эту комнату она не собиралась. Весь интерьер просто кричал о том, что хозяйка этой комнаты может в любой момент просто… испариться.

И, судя по всему, так и было: Беатрис действительно готовилась налегке и без сожалений покинуть это место в любой момент, который мог случиться когда угодно.

Почувствовав неприятный ком в горле от последнего умозаключения, Дион все же вышел прочь и отправился в свою комнату, которая была дальше по коридору.

Отказавшись от помощи камергера, молодой господин заперся в своей комнате и стал рывками снимать с себя одежду. Настроение было окончательно испорчено, а вместе с тем захотелось что-то разбить. Температура тут же подскочила, отчего ему становилось не только жарко, но и тесно в груди.

Потому Дион поторопился раздеться, но резкая резь в груди застала его врасплох. Это было неприятное, колющее чувство, как от острой шпильки. Но не успел он отойти от удивления, как его грудь словно сжало тисками, а место на правой грудине обожгло огнем, заставив мужчину вскрикнуть.

В нетерпении мужчина просто порвал на себе рубашку, отчего по полу с треском рассыпались пуговицы, и обернулся к зеркалу. Увиденное заставило его пораженно отшатнуться и даже забыть про боль.

Мужчина, замерев, мог лишь с мукой и беспомощностью наблюдать, как на его коже проявляется рисунок парной метки.

Глава 6

Глава 6

– Госпожа! Госпожа, что с вами? Врача, скорее врача! – засуетилась горничная, наблюдая, как ее хозяйка с внезапным криком согнулась пополам, руками сжимая место на своей груди под сорочкой. – Кто-нибудь, скорее пошлите за доктором!

– С… стой, не… надо врача, – отдышавшись, прохрипела молодая девушка и с некоторым трудом выпрямилась, как только боль отпустила. – Помоги подойти к зеркалу! – со странным, лихорадочным блеском в глазах потребовала девушка.

Горничная с сомнением посмотрела на госпожу, но ослушаться не посмела и, придерживая ту, подвела к напольному зеркалу, перед которым девушка нетерпеливо стала развязывать тесёмки на своей сорочке, после чего бесстыдно распахнула ворот.

Но как только она это сделала, служанка пораженно задохнулась, в священном страхе и благоговении.

– Матерь божья… – с придыханием произнесла она, возводя глаза, наполненные благоговением, к небу, пока ее госпожа придирчиво рассматривала свою грудь. По мере осмотра, ее губы расплывались в широкой, восторженной и предвкушающей улыбке. – Госпожа… – хотела служанка поздравить девушку, но та ее перебила:

– Сейчас же отправляйся, скажи готовить карету. Я еду в Великий храм!

– Сейчас? – изумилась служанка, посмотрев в окно на ночное небо.

– Не хочу больше терпеть ни минуты. И без того слишком долго ждала! – отчеканила девушка непривычно холодно и строго, не сводя завороженного взгляда со своей груди, с трепетом прикоснувшись к ней кончиками пальцем и любовно обвела контуры причины недавней острой боли.

– С… слушаюсь! – поклонилась служанка и выбежала из комнаты.

– Наконец-то… Наконец-то ты будешь моим… – послышалось служанке напоследок.

***

– Это странно… – пробормотала я, наблюдая за тем, как Надя распаковывает энную подарочную коробку, принесенную по требованию моего муженька, который в последнее время вел себя совершенно несвойственно, задаривая меня подарками под всевозможными предлогами, которые больше походили на бред сумасшедшего.

Все началось после того торжества, когда Дион помог мне вернуться в комнату, дотащив на своих главногеройских дланях мою спящую тушку. Вот на утро я и стала замечать за ним очевидные странности. Он и до этого проявлял себя как крайне приставучий тип, при каждом удобном случае стараясь вывести меня на разговор. Но если прежде я его вежливо игнорировала и увиливала, то с того дня Дион стал куда более требовательным и настырным.

И ладно бы хотел обсудить что-то действительно важное, типа условий скорого развода, так нет же! Этого отчего-то бледного и дерганного красавчика очень интересовало мое… декольте.

Поняв, куда он все это время смотрел во время завтрака, пытаясь выяснить, захотело запустить ему тарелкой с овсянкой в лицо. Но после я вспомнила, что мужики даже в романах остаются мужиками, и просто смирилась. Хочется ему на мою грудь смотреть, пусть смотрит, мне не жалко, законный муж, опять же, имеет право. В нашей супружеской жизни правила простые, но строгие, прямо как в музее: смотреть можно – трогать нельзя.

Да и питательная диета в последний месяц сделал мою бюст весьма примечательным. Теперь, по крайней мере, не было необходимости ломать голову, что класть в лиф платья, как несколько недель назад. И, раз спустя месяц главный герой заинтересовался, для меня это было своего рода комплиментом и гарантом качества.

Потому, почувствовав поднявшееся настроение, грудь выпятила и продолжила завтрак.

Именно тогда это было первым звоночком, на который мне следовало обратить внимание. Но я не обратила на свою голову и не пресекла весь дальнейший бедлам в зародыше.

С каждым днем его вопросы относительно моего самочувствия были более докучливыми, а взгляд все пристальнее, способным прожечь на моей груди дырку. Потому уже на третий день накинула шаль, что мужа, кажется, сильно огорчило. Его бледное лицо с темными кругами под глазами в то утро наполнилось досадой и… подозрением?

Но, словно что-то для себя решив, настаивать он ни на чем не стал. Вместо этого уже через несколько часов Дион отправил мне комплект из драгоценных колье и сережек. Подарок был шикарным, тут надо признать, однако причины такой щедрости я не понимала. Неужели мое декольте настолько потрясное, что Диона так огорчило мое желание его немного прикрыть?

Я не была настолько невежественной, чтобы в это поверить, потому подарок приняла (в будущем пригодится), но оголять декольте не собиралась, намеренно выбирая наиболее закрытые платья, чисто из вредности, в желании понаблюдать за тем, что муженек предпримет дальше.

Как я и подозревала, странности не закончились, а только набирали обороты: на одном комплекте украшений Дион не остановился и снабжал меня ими на ежедневной основе. К ним же добавились еще и платья, которые, по правилам приличия, я должна была хоть разок примерить. Что я делала строго за закрытыми дверями, чем еще сильнее огорчала супружника. После третьего платья я и примерки прекратила, отправляя платья напрямую в гардеробную.

Но хуже того, что мой муж стал донимать моих служанок, в чем мне недавно призналась Надя. По ее словам моего мужа очень интересовали любые следы, родинки и даже шрамы на моем теле.

Я уже было заподозрила того в фетише и едва не окрестила извращенцем, но что-то не складывалось. А сегодня, после очередного набора подарков, я поняла, что конкретно меня смущает. Все его дары, так или иначе, связаны с декольте. Что платья, что крашения подразумевают оголения верхней части тела, чтобы были открыто как можно больше кожи.

Помня, как Дион отреагировал, впервые увидев мой измененный стиль в одежде, было очевидно, что он не большой поклонник «голых платьев». А теперь лично снабжает меня ими.

И его допросы моих служанок…

Более того, с каждым днем Дион выглядел все более болезненным: бледным, осунувшимся, усталым и зачастую с испаренной, точно испытывал жар и боль. На мои справедливые замечания и предложения показаться к врачу, он только отмахивался.

Более того, слышала, что его камергер жаловался Азефу относительно того, что Дион в последние дни запрещает заходить к нему в комнату и помощь от слуг во время одевания и мытья не принимает.

– Это определенно странно, – хмурилась я все сильнее, так как мое внутреннее чувство буквально кричало о том, что Дион что-то от меня скрывает.

Но что он может скрывать?

Перебрав в уме все последние события и странности, возникла абсурдная, но наиболее вероятная догадка.

– Да быть не может, – нервно усмехнулась я, вызвав взволнованный взгляд Нади, которая стала свидетелем моих внутренних дебатов и разговоров сама с собой. – Слишком рано, – приводила я разумные аргументы, но тревога не отпускала.

Так, что я помню про парную метку в романе?

Во-первых, она появляется одновременно у двоих людей достигших совершеннолетия, предназначенных друг другу. Редко, но мудрецам их храма приходят откровения, как было с Дионом, которому предсказали скорое появление суженой.

Как только метка появится на теле, человек должен в тот же день прийти в ближайший храм, который так же служил посредником. Именно храм и занимался тем, чтобы сводить две половинки, даже если те находились в разных частях королевства. Если не обратиться в храм в первый же день, магия метки будет вынуждать своего носителя это сделать, причиняя невыносимую, нарастающую боль в теле своего носителя. Все ради того, чтобы как можно скорее объединить двух человек.

Вторая причина поскорее обратиться в храм в том, что церковники способны заглушить эту боль, пока ведется поиск второй половинки метки.

Ну и последнее, сила метки – абсолютна. За всю историю не было ни одного случая, когда люди отказывались от своей второй половинки.

«Оно и понятно, учитывая, что каждый день промедления будет стоить тебе невыносимых физических мучений… Попробуй тут отказаться…» – проворчала я мысленно, а после вспомнился непривычно бледный и болезненный вид Диона.

Все, казалось, указывало на то, что у него появились симптомы метки… Но разве это возможно? По канону она должна появиться только через два месяца, когда главная героиня достигнет совершеннолетия. Помнится, именно на празднестве по случаю дня рождения, где Дион столкнулся с именинницей, оба поняли, что предназначены друг другу, чему стали свидетелями все присутствующие гости. Законная жена Диона, с кем он прибыл на празднество, в том числе.

Более того, зачем ему ее скрывать и мучиться?

Да и боль должна быть невозможной… зачем бы ему так мучиться?

«Может, боится, что узнав про метку, я тут же потребую развод, как говорилось в контракте, и тогда условия для получения наследства будут нарушены? – предполагала я. – Звучит логично. Не то, чтобы я так хотело подгадить герою, просто условие о разводе с появлением парной метки назначила из своих знаний сюжета, где появление метки совпадало с условием получения наследства.»

Но, если у героя есть достаточно весомая причина для замалчивания, хоть и основанная на недопонимании, то что делать с героиней?

Даже если он совершил такую глупость, то главная героиня, получив метку, тупить бы не стала и тут же зафиксировала наличие метки в храме, потому к Диону бы уже наверняка наведались, помня, что он первый на очереди за последние годы…

«Черт, он же скрыл пророчество, полученное месяц назад, подчистив за собой все концы. А те, кому он заплатил за молчание, будут держать язык за зубами. Даже если знают, кого именно ищет девушка с парной меткой, дабы скрыть коррупционный момент они не проговорятся. Потому, пока Дион сам не обратиться в храм, никто о нем и не подумает!» – рассуждала я мысленно, отчего почувствовала нарастающую мигрень.

– Нужно ли проверить? – задумчиво потерла я свой рот и посмотрела на Надю, точно та могла ответить. Но девушка лишь с тревогой поглядывала на меня, выглядя при этом несчастной.

Приняв меня за свою благодетельницу, Надя очень переживала, когда я была не в настроении, принимая это слишком близко к сердцу. Преданность, это, конечно, хорошо, но все же, несколько обременительно. Хотя бы потому, что теперь приходится тщательно следить за своим поведением, ибо чувствую вину, за тревоги приближенных.

– Надя, когда господин должен вернуться домой? – задала я вопрос.

Прислуга в доме уже давно смирилась и не удивлялась тому, насколько мало я интересуюсь личной жизнью своего мужа. Потому занимались этим вместо меня, на случай, если мне все же потребуется какая-нибудь информация, как, например, сейчас. Порой мне кажется, что Надя реально начала сталкерить Диона, судя по ее информированности.

Хотя, когда успевает, учитывая, что она чаще всего подле меня?

А, плевать, неважно. Главное – продуктивность, а она у моей горничной на высоте!

– Господин только что вернулся. Сейчас наверняка переодевается в своей комнате, – с готовностью отозвалась Надя, полностью уверенная в своем ответе, хотя последние полчаса была занята тем, что разбирала мой гардероб и ни разу даже не отлучилась.

Как она это делает?!

– В-вот как? – нервно улыбнулась я, подумав, о том, как удачно получилось, что заручилась преданностью Нади раньше главной героини.

По сюжету именно главная героиня вызволяет Надю из ее бедственного положения и наказывает Клару изгнанием. Надя после этого становилась верной и преданной подчиненной суженой Диона. Теперь же ее преданность принадлежит мне. Впрочем, не то, чтобы я руководствовалась именно этим мотивом, когда помогала ей. На тот момент я даже не помнила роль Нади в сюжете, это осознание пришло уже после всех событий с разоблачением злодеяний экономки.

Теперь же просто радуюсь тому, как удачно все получилось. Хоть Надя меня порой и пугает немого...

– Вы хотите навестить господина? – проницательно уточнила девушка.

Она теперь и мысли читает?!

– Да, так и есть. Хотела бы кое-что уточнить у него, – поднялась я с места.

– Мне сходить предупредить о вашем желании встретиться? – с ревностным энтузиазмом предложила Надя, которая, как я поняла, недолюбливала Диона. Не то, чтобы ненавидела того, как человека, просто после того, как прониклась ко мне симпатией, действительно стала очень остро реагировать на все, что связано со мной. Потому не могла не знать о довольно холодных отношениях между нами, как супругов.

– Нет, все в порядке, – улыбнулась я, все же немного умилившись ее слегка обиженному выражению лица. – Это ненадолго, потому не требует дополнительной подготовки, – заверила я ее, хотя на деле просто решила воспользоваться моментом неожиданности.

Это даже к лучшему, если сейчас Дион переодевается. Это то, что мне нужно! А учитывая его скрытность, если того предупредить заранее, у меня и шанса проверить свою догадку не будет!

– Я скоро вернусь, – выходя из комнаты, попрощалась я с поникшей девушкой, что не любила оставлять меня вне поля своего зрения.

После прошла знакомой дорогой по коридору и деликатно постучала в нужную дверь.

– Кто там? Я сейчас занят! – выкрикнули мне в ответ на стук.

– Господин Дион? Вы могли бы уделить мне минутку? Я не отниму у вас много времени.

– Биа? – послышалось потрясенное, а после звуки возни. – Я… я не одет для встречи.

– Все в порядке, мне просто нужно кое-что уточнить, – настаивала я, уповая, что после всех его усилий, Дион не проигнорирует мой чистосердечный порыв обратиться к нему первой.

Я была права. Не знаю, почему он в последнее время так жаждет моего внимания, но отослать меня не посмел, и после нескольких мгновений, в которые я слышала звуки спешных сборов, дверь мне открылась.

Взору моему предстал Дион, еще более бледный и болезненный, чем я запомнила того утром, запыхавшийся после скорых сборов и встревоженный моим появлением. Одежда его была в беспорядке, однако, несмотря на это, свежая рубашка плотно прикрывала весь торс застегнутая под самое горло.

Все это только подстегивало мое любопытство, ибо по воспоминаниям метка Диона проявилась именно на груди.

– Что вы хотели, Беатрис? – спросил мужчина хрипло, заметив мой задумчивый взгляд.

Я же подняла на его лицо глаза, а после уверенно шагнула вперед, наплевав на нарушение личных границ и незаконное проникновение в чужую комнату.

Дион, кажется, сильно удивился моей наглости, однако ничего сказать против не успел, так как не сбавляя темпа, я приблизилась к тому вплотную, заставив мужчину вжаться в стоящий поблизости комод, поймав мужа в ловушку.

– Биа? – спросил Дион с сомнением, отчего-то сглотнув. А после и вовсе вздрогнул, когда я положила ладони на его грудь и провела ими вверх, пытаясь тактильно проверить возможные странности. Но кожа под тканью рубашки была ровной, а грудь твердой.

«Неужели я ошиблась?» – думала я с сомнением, и от нервозности прикусила нижнюю губу.

Тело мужчины под моими руками вновь напряглось, однако мужчина не оттолкнул, что я приняла за разрешение.

Скользнула пальцами по линии шеи и расстегнула верхнюю пуговицу.

– Биа…

Я промолчала, сосредоточившись на расстегивании рубашки и, судя по его покорности, уже начала подозревать, что действительно ошиблась, как Дион внезапно остановил мои ладони, накрыв их своими.

Подняла взгляд на лицо мужчины, который внезапно, помимо очевидного жара, что сказывался на лице лихорадочным румянцем и затрудненным дыханием, увидела отголоски боли в рассеянном взгляде.

И в этот момент я вспомнила еще одно побочное действие метки: она причиняет боль своему носителю при тесном физическом контакте с кем-то помимо своей половинкой, дабы исключить измены на корню.

Потому многоженство и многомужество среди пар, в которых есть суженые – редкость даже среди дворян, несмотря на то, что законом не запрещено. Ибо второй супруг был буквально третьим лишним в паре суженых, обделенный даже минимумом физического контакта со своим супругом.

Поняв это, я грубо рванула полы рубашки в стороны, наплевав на порчу чужой одежды.

Дион попытался прикрыться, но было поздно.

– Я так и думала, – отступила я на шаг, с осуждением и непониманием посмотрев на поникшего мужчину, который, поняв, что прокололся, больше не пытался скрыть парную метку, которая черными, воспаленными прожилками разрасталась по грудине, говоря о том, что мужчина намеренно игнорировал ее несколько дней подряд. – Почему вы молчали? Какой в этом смысл? Вам же больно! – выкрикнула я в раздражении, так как смотреть на метку, что опасно сияла на фоне темных прожилок было неприятно. А уж ощущать такое на себе – и подавно страшно.

– Я… просто хотел убедиться… – повинно опустил Дион голову, пристыженно отведя взгляд.

– Убедиться в чем? – нахмурилась я.

– Что… возможно, вторая метка будет… у вас?

Услышав это, я на мгновение растерялась и оцепенела.

Что? Почему он так решил? Да и к чему бы это?

Но после выбросила эти вопросы из головы, а после расстегнула пуговицы на своем платье, и отвела ворот, открывая ключицы и часть груди, чтобы показать идентичное место, на котором находилась метка Диона.

– Как видите, у меня ее нет. А коли была, я бы не стала терпеть эту боль, чтобы скрыть ее! – процедила я сквозь зубы, позволяя мужчине внимательно осмотреть мою кожу без единого пятнышка или даже шрама.

Удивительно, но Дион казался расстроенным.

Нелепость какая!

– Одевайтесь, я распоряжусь подготовить экипаж, – грубо и с досадой приказала, удостоверившись, что он налюбовался и убедился, что я – не его суженая. Потому спешно застегнулась и поправила свою одежду.

– Что вы собрались делать? – нахмурился он.

– Исправлять вашу дурость, – огрызнулась я. – Мы отправляемся в храм. И это не обсуждается, – прошипела я с угрозой, видя, как мужчина собирается возразить, после чего стремглав вышла из его комнаты.