Текст книги "Любовь играет в прятки (СИ)"

Автор книги: Марина Попович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

– Сюда, – скомандовал Ник, но я его уже не слушала. Передо мной на выходе стояли три курящие фигуры. В одного в руках была канатная веревка, второго просто вульгарная морда, а третий уже приготовился меня ловить. Я поняла, что не успею затормозить раньше, чем эти здоровяки меня поймают. Обернувшись назад, зрелище меня еще больше испугало – Максим и Ножик, бегущие со схемой для вышивки крестиком, а за ними два охранника и та самая продавщица. Деваться было не куда: спереди и сзади – вышибалы, а у вот прекрасного блондина чувство собственного самосохранения развито на все сто – его и след простыл.

– А это не та девка? – спросила парень с канатом, указывая на меня. Куда ушло мое сердце и с какой скоростью билось – известно только ему, но мне казалось, я умру на месте от страха.

– Держите их, – кричала продавщица, ускоряясь на шпильках по кафелю.

– Вот ты где, непослушная! – шепнул мне на правое ухо Ник, взявшийся возле меня, будто подарок с неба посланный хихикающими магами. Он тащил меня за руку что есть сил между тоненькими проходами в супер-маркете на первом этаже. Удачно оторвавшись от погони, мы оббежали все отделы в поиске укромного места.

– За мной, – в очередной раз скомандовал он, на карачках залезая за холодильник, в этот раз я не стала дурой и полезла за ним. Можно только представить, как эта картина выглядела с верхней камеры наблюдения охраннику: вдвое нормальных, здравых людей, оббежав с пакетами «Все для творчества» весь пищевой отдел, стали на колени, как каракатицы, и поползли за холодильниками к черному выходу, предназначенного для персонала. Что ж! Лазили мы не долго, пока я не уткнулась носом в его пятую точку. Вот что-что, но это точно не входит в один из пунктов «идеальное свидание»! Я от стыда покраснела даже на пятках и уже приготовила целый монолог для попкиного монстра, но закончила его, не начав.

– Куда держим путь, молодые люди? – спросил мужчина, на бейджеку которого аккуратным почерком было написано: «Ельмадкт, мясной отдел, мясник». Смех удержать не удалось. Как бы это было не странно, но снова на нервной почве у меня появилась мысль, что если он меня убьет – кости правильно будут разделаны. Ник жестом призвал мясника стать тоже на колени и прятался искать что-то в себя в кармане, рассказывая нашу историю дядьке мяснику.

Ельмадкт ему не верил, только время от времени крутил пальцем у виска и помахивал разделочным ножом.

– Я потерял из-за тебя свое партмане в бегах! – укоризненно сказал Ник, проверяя еще раз все отделения рюкзака.

– Если ты такой грамотный – не бегал бы, а оставался с ними! – я села на пол, понимая, что теперь у нас есть два варианта и один хуже другого.

– Дуреха, думаешь, я бегаю тут, как последний идиот, потому что боюсь их? Я боюсь того, что когда они меня изобьют до полусмерти, их же пятеро, а я один, – примутся за тебя.

– Фонд благотворительности открой! Какой защитник и помощник!

Памятник тебе при жизни или при смерти ставить? Однако, думаю, что разница будет всего в пару минутах между этими двоими вариантами! – я разозлилась на него не на шутку, хотелось напитать ему. Как он посмел думать сдаться им, позорный лось?!

– Ты же хороший мужик, – сказал с полной серьезностью Ник, не обращая никакого внимания на мою злость с размером с город, – Проведи нас – я в долгу не останусь.

– Простите, вход только для работников заведения. – упорно повторял загорелый казбек или татар, с таким противным акцентом и недовольным, заросшим лицом.

– Проведи ее. – не дрогнув, попросил еще раз Ник, еще с более настойчивым тоном, готовясь подниматься и уходить.

– Мне нравится, – сказал дядька, останавливая Ника, придавав ножом об плечо лезвием вверх, тонорным голоском, с тремя ошибками в каждом слове, – Уважаю тех, кто идет на все ради дамы своего сердца.

Я тоже такой был в молодости. Она же дама твоего сердца? Ник промолчал в ответ, но мясник, присмотревшись в его глаза, открыл двери и провел нас по нескольким длинным складам, проходами за стенами большого торгового центра. Когда попали на улицу, следом за мастером ножа, вертящим свой инструмент в руках, чувство облегчения просто зависало вокруг меня большими розовыми тучами.

– Спасибо, я не останусь в долгу. – холодно пообещал мой спутник, пожимая руку мужчине с кровавой животной профессией и шрамом на подбородку от укуса собаки или другого крупного зверя.

– Идем, Буся, нас ждут великие дела!

– Иди, – я уперлась и стала, как прикопанная к этому месту.

Пускай валит – дальше каждый сам за себя, – Мне надо на выставку.

– Я тебе открою секрет, – Ник попытался сложить все пакеты себе в сундук с силой призакрыв его змейкой по бокам, – Тебя не дождались.

– Почему это?

– Мы почти три часа маскировались от той компании. Я недоверчиво глянула на его правое запястье и поняла, что уже восемь вечера – час, как закрылась выставка. К большому искусству пойти сегодня не удалось, но за то, вместо этого я побывала на знатном кроссе и поняла, наконец, всю боль и сущность мультфильмов о волке и зайце, а также мышки и коту. Теперь над догонялками в Диснее буду не смеяться, а плакать навзрыд.

– А я так хотела побывать на выставке, говорили, что сам художник будет рассказывать о своих творениях. У меня так всегда – каждое событие преследует чреда случайных факторов и неудач. Я же не могу ему сказать, что несколько работ этого парня висят у меня дома и являются моими любимыми, кроме «Крика», конечно. Он засмеялся так звонко и приятно, что с головы вылетело все напрочь.

– Я думаю, что Захариус не явился сегодня на выставку. – он протянул руку и попытался убрать мне локон с глаз, но я сделала это быстрее, показав ему язык.

– Почему не явился? Как можно не прийти на свою ж выставку?

– А зачем туда идти, если тебя не будет? Я ж не пошел! – Ник поправил свою шапку, перекрутившуюся набок, как взъерошенный лопух на солнце.

– Подлиза!

– Нет, – он подошел ко мне впритык, пристально смотря в глаза, но при этом его руки были сложены перед собой, – Ну, возможно, немножко. Совсем грамотуличку и только возле тебя. Мы стояли и молчали. Я – злилась, оно – лыбясь прожигало мою скромную особу, сломавшую каблук об экскаватор, параноидном взглядом. У меня было двоякое мнение: бежать и стоять тут вечно, причем эти идеи меняли одна другую так быстро, что я сама не успевала за ходом своих мыслей, как-будто мои кузнечики разделились на две группы «Поддержка блондина» и «Ненависть к блондину» и играли в бадминтон. Наверняка, еще б пару-тройку минут, и я б точно определилась с вердиктом для этого смазливого мальчишки.

– Ты можешь тут стоять, сколько влезет, а я пошла… – уже начала прощаться с грохочущим триумфом, и сожалением банды «За белобрысого няшу», прощаться, но он вместо того, чтоб стать меня задерживать, резко схватил за руку и потянул на себя с силой бегемота, побежав в переулок. Откуда у щупленького мальчика сила гиганта?

– Стооооой! – кричала я, бежав за ним, а что мне еще оставалось делать?

– Как ты смотришь на Макса?

– На кого? – в очередной попытавшись его притормозить, не поняв его речи, но он вместо того, чтоб остановиться, взял меня в коротком платье на руки и продолжил бежать, не сбрасывая ритм.

– На того, кто за нами бежит. Я бы мог тебя оставить, но ты, думаю, не оценишь этот поступок, но если очень просишь…

– Не, мне так удобно на руках! Девочки, он точно лось-батарейка! Как бежать пару сонет метров со мной на руках и тремя поломанными ребрами – мужество. Даже не знаю, почему я просто валялась на руках и смотрела на него, вместо того, чтобы слезть. Наши преследователи уже через двадцать метров сдались, скорее, вернулись за машиной, но упорный Ник тоненькими уличками между домами целеустремлено нес меня.

– Такси прибыло. – засмеялся он, ставя меня на землю, посреди огромной площади с памятником Ленину и лавочками вокруг него.

– Думаешь, они тут нас не найдут?

– Если хочешь что-то спрятать, положи на видное место. – философски процитировал бегун, осматривая содержимое пакета с хостами, которые я чудом не уронила на землю, держась за них, как за личное оружие.

– Пошли со мной. У меня идея.

– У тебя уже была идея утром – три часа бега по торговом центру.

Знаешь, я заценила во всю длину и ширину твоей идейки!

– Я устрою личную выставку для тебя! Тебе же еще не посвящали картины? – он.

– Но…

– Я рисую не хуже того художника, – самодовольно заявил он, вызвав у меня интерес. Я тоже играю не хуже Чайковского, но я не повторяю об этом на каждом шагу. Его самоуверенность и настойчивость – то, чего не хватает мне с моим «сюси-пуси характером и отсутствием упорности в принятом решении».

– Пошли! – согласилась я, наслаждаясь его ароматом в очередной раз. Ник, взяв меня за руку, осмотрелся по сторонам, чмакнув губами от недовольства, натянул шляпу себе на глаза, пряча лицо.

– Опять они! – в этот раз его баритон был не такой и приятный, в нем послышалось, сколько злости и раздраженности, что по сравнению с ней – океан маленькая точка на глобусе. Я пыталась его успокоить, сжав крепче руку, потащила на противоположную сторону.

– Эээ… мы куда?

– Ты же сам сказал, что нужно быть на видном месте, чтобы спрятаться! Он, гордо шагая следом, непонимающе смотрел на меня растрёпанную от бега, со сломанным каблуком, порванными колготками и улыбался так, что мои кузнечики не стали мелочиться и сыграли на рояле «Задорный марш букашек». Мне нравилось, быть рядом с ним, нет, конечно, ужасно бесило, но нравилось. Говорят, влюбляются не в внешность, а в душу, но я скажу, что нужно влюбляться в характер и отношения. Как говорит Виктория: «И это мы пластикой подтянем!». Но ни одна пластика в мире не сможет изменить его самодовольства, самовлюбленности, напыщенности, высокомерности и других качеств, которые я еще не успела познать в этом мужчине. Перейдя две дороги в неположенном месте, мы оказались возле тележки с надписью «Крестные молодожен» в окружении, как минимум, двухсот человек. Как же я не люблю русские свадьбы, но сегодня была готова расцеловать всех и каждого находящегося здесь, что они выбрали именно это место. Мое строгое английское воспитание не дает понять: как может быть весело, когда все мужики переодеваются в женщин, а женщины в мужиков и радуются второму дню от даты регистрации пары? Чем это круче выездной росписи и фуршета, а после молодые уезжают в медовый месяц, вместо того, чтоб напоить всех дальних родственников, особенно тех, кого они не видели до этого дня ни разу. Я считаю, что свадьба должна быть для жениха и невесты, а не для мордобоя и пьянки. Несколько смуглых девушек, одетых в цыганские наряды, заприметив меня за руку с Ником, а, вероятней всего только Ника, окружили нас со всех сторон и принялись говорить в один голос:

– Дай-дай-дай руку погадать!

– Все тебе расскажу, только ты монетку сюда положи! – та, что выше всех, протянула цыганский платок, завязанный в узел с надписью «На квартиру молодым» и ждала, пока Ник не положил туда несколько купюр.

– Ну, влюбленные, давайте вам всю правду расскажу, раз ты щедр на руку! – запела та, что стояла сзади нас, таким народным хорошо поставленным голосом.

– Д… Я перебила Ника, любезно отказавшись от гадания. Несколько цыганок сделали еще три попытки меня уговорить, но мне удалось отстоять свое решение. Я была благодарна белобрысому поддержавшему меня.

– Меня вам сам купидон послал! – крикнула в след та, что собирала деньги и продолжила искать деньги по карманам у гостей этого радостного события.

– Ты почему отказалась? – поинтересовался Ник, когда мы дошли к фонтану.

– Я сколько себя помню, сколько ко мне они пристают! Одна предупреждала, чтобы я думала холодной головой, вторая, что влюблюсь в бабника, третья – сказала, что я буду не со своим сужденным. Мне еще не хватало этих дамочек! Не верю я в это барахло и в судьбу не верю! Мне проще поверить в существование эльфов, реальность параллельной Вселенной, чем в экстрасенсов и магов. Он вытащил свою ладонь с моей и принялся раскладывать на скамейке краски и холсты, поглядывая в мою сторону как-то обижено.

– Ой, только не говори, что веришь во что-то подобное!

– Верю, – он растворил на палитре краску и принялся пальцами левой руки рисовать неуверенными движениями, – Я верю в вещие сны.

– Вещие сны? – не доверчиво переспросила я, пытаясь через холст заглянуть на рисунок, но он удачно выбрал градус наклона, чтоб обломать меня.

– Еще раз будешь подглядывать – я за себя не ручаюсь! Меня еще ни разу не останавливали такие провокационные слова, и этот раз исключением не станет. Я, сделав вид, что отсела от него, резко поднялась на ноги и перегнулась через холст. От проникающего во все клеточки удивления у меня широко открылся рот. На меня оттуда смотрела я. Насколько красивой мне себя же не доводилось видеть: детально прорисованные глаза, смешного цвета волосы, вроде и рыжего, но больше апельсинового, веснушки и те такие милые. Сегодня я поняла точно, что влюбилась не в него (спасибо темным силам), а в свой портрет. Ой, нет-нет. Рядом с ним, я начинаю терять себя и перебирать его черты на себя. «Фуэ – фуэ! Алиса» – сказала я себе, садясь назад на лавочку.

– Подаришь?

– Нет, я же обещал сделать в честь тебя выставку. Будешь моей главной картиной?

– Ага, ты потом мне рожки, вампирские зубы и хвост дорисуешь и назовешь «Чудище, которого я повстречал»!

– А это идея! – он потянулся за черной краской, но я его опередила.

– Отдай!

– Неа! – моим капризам, рядом с ним – предела не было. И откуда они берутся?

– Отдай! Обещаю, что не буду рисовать на твоих портретах ни сегодня, ни когда в дальнейшем, то, что у тебя не растет. – повторил он клятвенно, протягивая руку с надеждой. Пока я ломала голову над верить или не верить, Ник бессовестно зачерпнул в банке краски пальцем и провел мне по лицу быстрыми взмахами кистей, а после триумфально поаплодировал себе. В отражении его глаз я отлично видела свои усы и черный нос.

– Теперь у тебя есть усы, можно продолжить картину! – засмеялся он, наклонившись вперед и поцеловав меня в лоб. Я подумала отомстить гаду так же, но он предусмотрительно оградил меня картиной и запрятал краски за себя.

– Девушки, – закричал женский голос возле фонтана, отвлекая меня от мыслей беспощадной и всеядно пожирающей мести, – Ловите! Несколько восторженных девиц побежали выстраиваться в шеренгу за невестой и поднимать руки вверх, мысленно готовясь выходить замуж, только заполучат свадебный букет цветов с пионов и пшеницы.

– Замуж не хочешь? – спросил Ник, подталкивая меня идти в очередь за женским счастьем.

– Мне одной – прекрасно. Разве свобода от любовных горестных волнений не есть позитивным моментом?

– Тебя так часто бросают, что ты ненавидишь всех парней?

– Ни разу меня еще никто не бросал, – мимолетно ляпнула я, осматривая свои руки. И зачем это было говорить?

– Ты что ни с кем не встречалась раньше?

– Если ты так набиваешься мне в парни – хреновый способ.

– Говоришь – не получится?

– Нет.

– Ладно, – спокойно согласился он, словно ему было равнодушно, меня это чертовски задело, – Пока ты не пригласишь меня на свидание – мы будем друзьями.

– Не приглашу.

– Иногда мы преподносим сюрпризы самим себе. Ник так обижено насупился, отложил очередной обрисованный холст и скрестил губы, прожигая меня глазами. Я не выдержала такого и отвернулась.

– Готовы? – закричали те самые цыганки, начиная вести отсчет от десяти до нуля.

– Дааа! – ответили барышни, пища от восторга и предвкушения, думаю, у каждой с них в голове было: «Лети сюда!». Наверняка, это только моя особа бракованная, что не хочу его поймать. Когда букет начал свою траекторию полета, я услышала писклявый женский голос над ухом: «Карл, не спи, ты куда смотришь, старикан-маразматик?», обернувшись – никого рядом не нашла. Цветы летели по направлению в предпоследней девушке, но в последний момент поднялся сильный ветер и отнес букет в рядом стоящую возле меня урну. Все ловящие букет направились к урне, посмотреть, куда улетело их женское счастье, пока невеста заливалась слезами.

– Плохо это, очень плохо! – на всю площадь кричала невеста, заливаясь слезами горечи.

– Видно, замуж никому пока выйти не получится, если верить в эту примету. – констатировала одна с девушек в голубом наряде и наклеенными в тон ему ресницами.

– Ого! Вот это кинула! – восторженно крикнула девушка с первого ряда, смотря на меня, словно это я вызвала ураган, ибо лень мне подниматься.

– Не расстраивайся, бусинка, – Ник улыбаясь с трепетом, поцеловал меня в щеку, пользуясь моей временной растерянностью, – Я тебе другой куплю! Страсти за утерянным букетом не стихали около часа. За это время на улице изрядно потемнело, а заплаканную невесту силой заставили вернуться к мужу, которого она уже и видеть не хотела в порыве истерики. Бывают же такие девушки, что верят в разную белиберду!

Наверное, не мне об этом судить. Я сегодня дважды слышала голос невидимки. Второй раз он сопровождался звуком удара, скорее пощёчины и ярко выраженным эмоциональным криком: «Меткость – твой конек, мазила, Карлюша!». И что только не послышится после такого жаркого, насыщенного дня, наполненного побегов и полной смене первоначальных утрешних ожиданий. Из-за этого белобрысого балбеса мой день полетел наперекосяк! Вот поехала б я мирно в галерею, посмотрела одну из лучших выставок не только страны, но и зарубежья, обычно этот художник предпочитает устраивать свой первый дебютный показ за границей, а тут такой шанс коту под хвост! Ау, Тимон, ты где? Может, под твой хвост улетел мой шанс?

– Спусти свой нос на землю, а то застряла в облаках! – сказал Ник, хрипловатым голосом от долгого нашего молчания, став пред мной на колени так, что наши лица были всего в пару миллиметрах. Я уже и забыла, что нахожусь рядом с ним. Мы, как два полюса, сидели и занимались каждый своими мыслями. От внезапного его появления пред моими глазами я покраснела, робость пробежала по телу и осталась в районе коленок. Ух, такой так близко!

– Ты что злишься? Бусинка, я за неимением времени нарисовал тебе девять картин, они нуждаются еще в шлифовке, но, как и обещал – будет выставка.

– Девять? – я ошарашенно посмотрела на него и то место, где он сидел несколько минут назад – картин не было, – Почему девять?

– Меня всю жизнь преследует это число, кажется, для меня оно магическое, если ты веришь в такую чипуху. Ник поднялся, протянул мне руку, взывая подняться на ноги, снял шапку и надел ее на меня, приказывая не смотреть. Единственное, что мне было видно – это его руки и ноги. На руках часы показывали без десяти девять. Он принялся считать до десяти и приказал открыть мне глаза по четкой команде, после слова «Прятки». Ему казалось забавным, что он прячет от меня их.

– Десять…ноль… – считал он, в его голосе я слышала насмешку, но идти за ним не боялась, внизу ж я все видела! Только б это не понял этот дьяволенок с четкими линиями скул. Ох-ох! Вынуждена признать, что он меня околдовал, но все-равно ему ничего не светит. Алиса Тараханова не влюбляется, не возится с плохими мальчиками и всегда улыбается всем. Я самоуверенная девушка с объективным мнением о себе и окружающих, самостоятельная, тут голос внутри меня съехидничал: «Самостоятельная, а берешь деньги мачехи», но я сразу отмахнулась от таких мыслей. У меня умерла мать, умер отец, которому принадлежал бизнес, и мы с братом наши восемьдесят процентов акций отдали на управление Виктории, можно сказать, что эта женщина возомнила себя моим начальником, но формально наоборот. Терплю все это по одной причине – не хочу связываться с мачехой.

– Прятки-прятки, прием! – повторял Ник, не знаю в какой раз, пока я задумалась. Почему я такая рассеянная? Вокруг фонтана собралось немало людей, судя по ногам. Многие из них восхищенно ахали и охали, некоторые толкали меня в бок, а еще с противоположной стороны четко слышались аплодисменты.

– Можно открыть глаза? – не понимая, что происходит, переспросила я Ника, боявшись быть центром смеха людей. Мало что он сделал?

– Конечно, бусинка, это все для тебя и я буду не прочь, если после этого ты меня поцелуешь в знак благодарности, – промурлыкал Ник на ухо с таким стеснением в своем мягком, как масло, баритоне, что я не стала язвить и просто плыла вслед этому растаявшему маслу. Мое лицо оставалось полузакрытым шапкой, я не решалась ее снять и лишить себя предвкушения этой ситуации, а та часть, которая открыта – нос, щеки и губы были стеклянными, не выражая собственно ничего.

Мне не стоило это никаких усилий, словно по указу головы или ведьмы они меня не слушались, оставляя меня без эмоций.

– Можешь не целовать, – с обидой сказал Ник, не понимая, почему я не открываю лицо. Ха-ха! Я тоже не понимала, но я ж не злилась так, как он! Осторожно сдвинув шапку с лица, осмотрелась вокруг себя. У меня было такое чувство, что пытаюсь уловить хитрую бабочку сачком, которая всегда крутилась пред моим носом, а я ее не видела. Сложно было сконцентрироваться и осмотреть все вокруг. Возле фонтана сотня человек смотрело на мою реакцию, и фотографировали Ника, рядом со мной. Несколько девушек, когда я открыла лицо, прожгли во мне глазами дыры. Что ж! К этому я почти привыкла, рядом с этим мальчиком, нельзя остаться не замеченной. Я уверенна, что этот их идол мужской красоты вечерами принимает ванную не с водой, а с лучами воспоминаний от их пожирающих взглядов. Может, мне стоит поставить его в центре города и брать по рублю за фото с художником-лапой, а по десять за его картину? Работы у меня нет, денег тоже, а тут, я уверенна, первый миллион заработаю быстро. Нас только в торговом центре и на парковке двадцать девушек оценили с ног до головы. Как говорит Юрьевна: «Упустила я свою золотую рыбку!», так прозевала я свою двадцатку. Ха-ха! Но, мне кажется, он не захочет работать забесплатно музейным экспонатом. Жаль! Бррр! Нужно, пока не поздно, успокоить свою предпринимательскую жилку.

Она до добра с этим высокомерным типом не доведет. Вдох-выдох! Прогнав силой появившиеся мысли, я смогла сосредоточиться на происходящем и запаниковать. Вокруг меня стояло девять магическо красиво исполненных картин. А этот парень знает толк в художестве! Я попятилась назад, а Ник засмеялся, осматривая мои эмоции на лице, скрестив руки на груди. Мурашки при виде его силуэта, в очередной раз покраснели от восхищения и принялись делать свое дело – поднимать кожу на дыбы и волновать этим мое и без того за день растерзанное сердечко. Первая картина, которая мне сразу кинулась в глаза, была та сама, можно сказать, что тогда я впервые оценила талант художника, моя история знакомства с этим парнем началась с этого рисунка.

– Мне это очень знакомо! – протянула я руку вперед и указала пальцем с несколькими веснушками на малышку, отбивающую стрелы. Улыбка сама по себе вырвалась, а щеки растерянно покраснели. Как же это неловко!

– Мне тоже! – он широко улыбнулся в ответ и поднял плечи вверх, – Это мой сон.

– Сон? – я жадно потянула прохладный воздух с запахом дыма и влажности в легкие, одарив себя злостью, – Интересно, а что снится мне? И тут мои музыканты заиграли какую-то странную мелодию, в которой я отчетливо слышала нотки волнения.

– Я уверен, что несколько раз тебе снился! – должна признать в миллионный раз, скромность – не его конек. Вот где бы мне найти такую фабрику наглости, самодовольства, самовосхваления и прочит вещей направленных на повышение самооценки до уровня выше солнечной системы? Я бы отоварилась в таком месте оптом, не пожалела б всего. Уууу! И кто придумал дать мне старомодное воспитание? А мне теперь всю жизнь мучится. Я же девушка! Тьху!

– Почему это мне должны сниться маньяки? – еле сдерживая смешок, серьезным тоном спросила я, посматривая краем глаза как Ник злится.

Его вены на руках напряглись, кулаки сжались крепче, чем положено, а кадык нервно бегал вперед-назад. В мыслях мелькнуло, что так же злился бы и петух у нас на даче в зоопарке.

– Попрошу уточнить: спасающие маньяки. – наверное, преодолев жажду мне накостылять, ответил Ник, доброжелательным тоном. Кажется, я понимаю, в чем прелесть выводить мужчину из себя. В такие моменты ты понимаешь дорога ли ты ему и насколько. Вот последнее определяется мерой терпения ваших слов и выходок относительно его умирания нервных клеток и отсутствия возмущений.

– Вот это точно что-то новенькое!

– Я тебе снился, признайся? – его баритон низкий и соблазнительный. Почему он не певец? Я бы его слушала днями и ночами! Какой голос! Он грациозно мигом оказался у меня за спиной и провел холодной тыльной стороной ладони по руке от плеча к пальцам. Какое же это божественное чувству! Мурашки податливо стали потягивать к нему свои маленькие ручки и высокомерный Ник это заметил, довольно фыркнув мне в волосы. Для меня от прикосновения застыло время. Хотелось, чтобы часы перестали тикать, и я бы смогла жить вечно здесь и сейчас, мгновением, наполняющим мысли мечтами, душу надеждой и приятной искомой, а сердечко, сердечко – взяло отпуск по настоянию бабочек, которые и доставили его в отпуск.

– Почему ты такой уверенный? – смогла спросить я, овладев собой, мысленно закрыв бабочек в клетке. Пускай знают свое место! Нечего выпираться перед красавчиком, внутри он все равно сухарь и твердохлеб. Горе! Мне уже забылось, что мы здесь не одни! Но, кажется, люди смотрели не на нас, а на его творчество, многие фотографировали картины и выкладывали в инстаграмм. Только девушка с татуировкой грифона на правой ладони и чуть пепельным волосом и красной прядью волос спереди, смотрела на меня в укор, словно я отобрала у нее мечту и смысл жизни. Ник упрямо никого не замечал, кроме меня. О, да! Мне это льстило внутри, чего скрывать правду? Я, как и любая другая девушка, глубоко внутри ликовала и ненавидела себя за это.

Рядом с ним меня преследуют двойственные чувства.

– Таков закон вселенной, – Ник осторожно поправил мои волосы наперед, его рука несколько раз вздрогнула и я была уверенна, что он чувствует тоже, что и я, – Если судьба дает тебе шанс стать на новую ступень – будь готов не споткнуться. Думаю, ты моя ступенька.

– Вау! – я не выдержала смешка, мой дурной язык побежал вперед мыслей, – Мне сколько делали комплиментов, но ни кто еще не сравнивал меня с ступенькой, на которую хотят залезть! Браво! – я со злости захлопала в ладоши и вся толпа, ликующая и обсуждающая рисунки, не поняв моего настроения, зааплодировала вместе со мной.

Как же это было эффектно!

– Бусинка, ты меня пугаешь, как можно так растоптать мою речь? – однако, его голос не унизился ни на тон, не было ни капли разочарования, но он убрал от меня руки, находясь в непосредственной близости, не прикасаясь, – Ты мне снишься и тут еще можно поспорить: кто маньяк или маньячка преследующая меня?

– Это же ваши глаза? – спросила меня женщина лет сорока пяти в розовом облегающем костюме, – Точно, это же на всех картинах! Ах, девушка! Как вам повезло быть рядом с таким мужчиной! Надуюсь, Вы это так же, как и я осознаете. Я Вам завидую по-доброму. Вот мне мой муж только команды раздает в пьяном угаре, а ваш такой… Хотелось взять и крикнуть: «Притормозите, женщина! Я его знать не знаю!», но я вежливо сказала: «Спасибо», от удивления Ник пощелкал пальцами возле своих ушей. Да, я могу удивить не только его, но и себя. Как же мне «повезло» с преследователем-маньяком, если довериться ей. Картина, на которую таращилась женщина, была хитро сделана. Если бы мне не сказали, что там есть я – не заметила во веки. Роскошные африканские джунгли с большими листьями тёмно-зелёного и чуть салатового цвета, играющего на контрасте оранжевого солнца, выглядели волшебно. Сквозь туман, в правом верхнем углу виднелись глаза моего цвета и с точно такими же, выстроившимися в ряд, тремя веснушками под левым уголком глазницы. Чуть правее, ближе к огромной ветке сидели несколько райских птичек, казалось, что они сейчас оживут и зачирикают. А еще от нее божественно пахло. Царский запах!

Ммм! Точно! Я оглянулась к Нику, он рисовал на небольшом листочке карикатуру для девушки-гота, и ахнула от неожиданного предположения, единоверного объяснения. Вот почему я не могла понять какими духами пах мой сон, он был перебит запахом мыла и краски. Неужели мой герой сна есть этот зазнавшийся своей гордыней парень? Сложно верится. Во сне он был таким милым! На худой конец, хоть где-то его внутренний не пробивной зонт самодовольного чудовища закрылся под действиями чар ночи и помутнения моего рассудка. Третий рисунок от меня собрал больше всех зрителей. Он выполнен в оригинальной технике и сразу не поймешь, на что смотришь. Не думаю, что Ник успел нарисовать все здесь, при мне. Я была увлечена рыданьями невесты и не видела его действий. Эх! Счастливое время.

Картина напоминала картинку из квадратиков-пикселей, размером примерно с отпечаток мизинца. В каждом маленьком квадратике была изображены пары влюбленных, где целующихся в разных положениях, а где просто обнимающиеся.

– Закрой глаза и резко открой, – довольно посоветовал мне на ухо Ник, наблюдая за моей реакцией.

– Ты за мной следишь?

– Выслеживаю, – он подмигнул правым глазом и дурашливо хихикнул, а после, закрыв оба глаза, призвал меня повторить за собой. Я, поругав мысленно навязчивого художника, все же повторила его просьбу и резко открыла глаза. Казалось, что мир на картине приобрел другие краски, зажил отдельной жизнью. Размазанные пиксели с миниатюрными картинками потерялись и сложились в единый портрет мальчика в инвалидной коляске. В его глазах надежда. Я только сейчас заметила, что в серых глазных яблоках отражается по одному человеку, тянущемуся рука к руке, чтобы быть вместе. С моих глаз потекли слезы. Ком, размером с волейбольный мяч, застыл в горле и просил вырваться раздирающим криком. Я тоже хочу, как это ни в чем не повинное чудо, чтобы мои родители были вместе, рядом со мной. Мне не пришлось знать материнской любви и всеядной заботы отца, только прислуги, учителя и правила светской жизни. Во рту пересохло, и послышался вкус горечи судорожного екания сердечка. Как же не хорошо, когда запретное, которое прячешь и лелеешь под семью замками мира, вспыхивает в голове, когда смотришь фильм, читаешь книжку, слушаешь музыку или видишь картину, тогда хочется в голове нажать «в корзину» и очистить ее навсегда.

– Бусинка, какая взрослая девушка, а хныкаешь, как… – он замолчал, опустил глаза, словно эта картина – его крик, его суть жизни и он понимает мои чувства. Ник благородно отошел, направившись к кому-то. Я в который раз благодарна ему. Мне сейчас нужно побыть одной и успокоится. Переключится на другое. А что сейчас сказала моя мама, узнав, что я бросила родной дом? Интересно, у нее есть повод гордиться мной на небе, так, как гордятся своими дочерями матери? Я всегда думаю о ком-то, что он подумает, что скажет, что посоветовать, но никогда не задумываюсь о себе: чего хочу я? Слезы все больше давили меня изнутри и пытались выскользнуть потопом наружу, как это бывает, когда бобры прогрызают плотину. А моя плотина рушилась под напором этого беловолосого парня. Мурашки ехидно хмыкнули и поспешили заверить, что бобров к ним в зоопарк не надо. Я с ними согласна. Я как раз смотрю на одного зубастенького и такого приплода в придачу со всем его букетом-характером – мне не надо. Я не хочу ничего менять. Он мне не нужен.