Текст книги "Любовь играет в прятки (СИ)"

Автор книги: Марина Попович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

„Это мне пригодится, прости меня!“ – прокряхтел про себя он, забирая одну таблетку себе в карман с которого послышались звуки звонка домашнего телефона.

– Алло, милый, – передразнивая голос Яны, поприветствовал Женька друга.

– Любимая моя! – заржал в ответ кремовым смехом он и, придя в себя, продолжил: – Как дела?

– Не могу понять: почему девушки так любят таких, как ты, любимчеков-пофигистов, строящих из себя джентльменов?

– Ты задаешь этот вопрос каждый раз, когда нашел новую девушку.

Что в этот раз?

– Я… – он замялся, присев на кровать, – Мне кажется, она мне нравится.

– Где твой брат? – равнодушно перебил друг, не желая говорить о таких деликатных вещах в этот момент. Женька понял и отложил свои раздумья на потом.

– Он сегодня, как премьер-министр, востребованный!

– Кто его еще искал? – на заднем фоне послышался удар и звук сигнала машины.

– Жена, наша мать, Милен и ты. – Женька открыл шампанское и растворил в нем таблетку, хотелось позлить малышку и уложить рядом, чтоб проснулась – обнимала его и злилась. Когда она злится – правая бровь так забавно поднимается вверх, а ямки на щеках берутся полосками морщинками.

– Жена? Ты же знаешь, они женаты формально. Почему ты ее так называешь?

– Я не знаю, на ком он женат.

– Он сам не знает, – оба друга засмеялись, обмениваясь подколами общего лучшего друга, но тут на том конце парня осенило: – Милен вернулась? Нужно будет навестить, если ты не против. Она так же помешана на себе для тебя?

– К сожалению, да. – Птичка посмотрел на время и протер глаза, – А ты почему не в клубе? Ты время видел?

– Я искал Домыча, но уже, кажись, нашел. – парень на той стороне провода с силой ударил по датчикам скорости, от чего и послышался звук сыплющего стекла.

– Где ты? – в ответ тишина, но Женька продолжал вести монолог:– Ты долго будешь ездить к ее подъезду или тебе там лучше, чем в мастерской рисовать эскизы для нашего салона? Что за цирк? Большой Никуля, славный мальчишка – влюбился? Влюбился впервые в жизни, да?

– Любовь – это сказки для девочек. – не довольно заверил парень на том конце трубки Женьку и добавил: – Я нашел его – министра. Домка тут точно не к бабушке приехал с рыжей девушкой с полночь.

– Я с ним поговорю. – Женька прислушался к звукам воды в душе и спокойно продолжал: – Все, что кажется простым, имеет тайные сюрпризы и особую технику появления.

– Всегда предлагал тебя записать в философы или мудрецы, а не в стаю птичек! – разозлено прорычал Никуль, стараясь внести добрые нотки в не слушающийся его голос, поддающийся волнению и досады.

– Ник, он приехал с девушкой, не значит, что этому не последовала череда историй и событий.

– Твоя чреда второй раз за день! Я ему нос сломаю! Хотя, знаешь, я больше не хочу вести себя, как маньяк, следящий за жертвой. Все кончено с этими дурными идеями и планом „Прятки“ – раз и навсегда! И как она меня надоумила? Всегда удивлялся этой девушке, видящей во мне только благородного рыцаря, закрывающую на все перед ее носом глаза. Рррр… Собеседник положил трубку. Женька не перезвонил, зная, иногда нужно воздержаться от успокоения и дать человеку понервничать.

Может, он надеялся на то, что в гневе друг станет предприимчивей и перестанет играть в свою игру, объясняя это принципом. Он, в отличие от друга, понимал к чему приводит простая заинтересованность девушками, особенно в таких мужчин как его друг Никуль. Наташа, пробыв под теплой водичкой душа, думая-размышляя о принце Хоттабыче приняла четкий план действий, включающий в себя побег с гостиницы и промывку собственных мозгов от сваливших с неба в них не подвластных желаний и странных мыслей. Она пару раз поднимала голову к верху, протягивала руки к потолку и горестно приказывала шепотом:

„Я тебе твой арбалет со стрелами запихну не в столь отдаленные места, достав им в глубину твоей души!“, не зная, что современные ангелы уже пользуются другими методами и приемами в работе. Жаль, ее купидон – Елампий, еще тот редкий пьяница и завзятый курильщик, не слышал девушки угрозы, а то б поддал огоньку ей в голову, усилив мечтания. Плотно замотавшись в белый халат, принесенный любезно Яной, Ната приоткрыла дверь, опасаясь непредвиденной ситуации – очередной каверзной подставы от горе-парня, но обнаружила только поднос со сладким, шампанское и записку, написанную печатными буквами черными глеевыми чернилами: „Я уехал, как ты и просила“.

– Уехал он! – бес эмоционально проговорила Наташка, еще не осознавая, что ей радоваться или сердится на Птицу, – Уехал! Она рассмотрела свой наряд, не подходящий, чтоб ехать домой через полгода в полночь, но если одежду можно было и просить себе, то куда идти без макияжа и укладки? Съев пару конфет и раздумывая о том, кому позвонить в это время суток, кто меньше будет вопить и быстрее привезет одежды и косметичку, она с бокалом шампанского подошла к своей женской сумочке, единственной выжившей после погрома в „Тунисе“, и обнаружила отсутствие телефона и записку: „Я так и думал, что ты решишь меня дождаться! Кстати, дверь сама захлопнулась, а телефон у меня в кармане: D“. „Ага! Жду не дождусь!“ – иронически процедила та, мысленно подарив телефон своему мучителю и пошла к запертой двери. Три попытки открыть замочную скважину и восемь убедительных проб выбить увенчались крахом. „Вернешься – побрею рожу твою козлиную!“ – мысленно пригрозила Наташка, отпивая большими глотками шампанское так, что несколько капель потекли по подбородку и скатились на халат. Необычный вкус французского игривого напитка с обычным запахом нежности, флирта и кокетства. Не отличающаяся особыми манерами девушка, особенно, когда пришлось остаться одной, сняла жаркий, мокрый халат и разлеглась на диван. Поначалу Ната про себя ругала Женьку: за то, что появился утром в маршрутке, за преследование в магазине, за разбитую витрину, за несправедливое воровство с супермаркета, за ужин в „Тунисе“, за то, что она прицепилась и упала, убегая и за этот номер в готеле. Девушка придумала миллиарды причин ненависти на него не только за поведение, но и за внешность, матеря и обзывая его. Эх, что только готова думать девушка, только б обходить причину настоящей злости, злости кроющейся не в ненависти к парню, а к ее первым зародышам любви к парню-антимечте. Шампанское в бокале зверски ударило в голову, клоня в сон. Широко зевая и при этом жуя курагу в шоколаде, Туся определила для себя первое правило – не думать о нем. Так вышло, что никто не может подсказать, как не думать о нем, если даже произнося себе: „Не думай!“ – думаешь, а после размышляешь: „О чем не думать?

О ком не думать?“ и находишь ответ: „О нем“ и обдумываешь причину своего запрета. После тридцать второй попытки, а может и триста двадцатой, перестать вообще думать не только о нем, но и обо всем на свете, слово „свет“ ограничилось размышлениями о играх, сладостях и снова вспыли запретные мысли. Наташка невольно отчаялась, зевнув и потерев глаза, уснула. Если б этот момент ее купидон Елампий, не отмечал очередную свадьбу в придорожном кафе, крича: „Горько!“ с остальными не видящими его гостями, он не дал бы спокойно поспать и наслал кучу снов, усилив привязанность подопечной к второй половинке, но так как пьяница занят, забыв, а может и не вспоминав, свои прямые обязанности после первой встречи молодых людей, черноволосой снилось, что она работает в роддоме. Поведение Туси с беременными не чем не отличалось от обычного, но глаза так и смотрели в их животы.

– Доброе утро, кикимора моя! – промурлыкав знакомый голос возле уха, а после, как будто железной мочалкой, протер бородой по нежной смуглой коже, со звуком поцелуя, оставшейся покраснением на щеке. Наташка перевернулась на другой бок и дальше продолжила спать как не в чем не бывало. Птичка не потерял надежду разбудить девушку, поменяв полностью план пробуждения. Он закричал во весь голос, дергая ее за нос в такт речовке, придуманной на ходу:

– Я еду на такси: Бум – бум – бум! Я еду за рулем: Пи – пи – пи! Обгоняю всех вокруг: Буц – буц – буц!

– Я сейчас поднимусь, открою окно и помогу тебе добраться к прямому месту твоего обитания! – еще громче него закричала Туся, подскакивая на кровать ногами и протягивая руки со скрученными пальцами, как хищник, – Готов?

– Мне кажется, нету такого прекрасного и достойного места для моего обитания, – он тяжело наигранно вздохнул, наблюдая, как капелька холодного пота появившаяся от злости, под Наташиной челкой стекла прямо на длинные ресницы, накрашенные большим слоем туши.

– Нету? – Юрьева ехидно выкатила глаза, – Я тебе сейчас покажу, где живут удоды! Хуже Туси не в настроении бывает только она же после сна. Схватив с подноса первое попавшееся, чтоб кинуть в виновника, она перевела взгляд на свою руку, где находилась горсть шоколадных конфет в золотой обвертке, тяжело вздохнув, сердце ей не позволило разбрасываться вкуснейшим лакомством. Следующим под руку попал халат. Наташка с радостью кинула его в Женьку, обозвав косым хреноподобным чувачелом с рогами-ногами, обросшими метровой шерстью, на что он любезно подправил: „Пухом, а не шерстью“ и получил еще раз по голове халатом. Осознание того, что она находится в нижнем белье и бьет халатом, снятым с себя ночью из-за жары, пришло через час словестной перепалки с невозмутимой Птичкой.

– Как ты посмел с меня его снять! – сообразила Туся, натягивая на себя одеяло и поедая конфетку. Женька потер за ухом и с чувством прощения проговорил:

– Так уже и быть – прощу тебя! – и тут же закрылся руками от возможного очередного удара взбаламученной девушки, прищурив глаза.

– О, великий государь семи морей, трех гнезд и восьми квадратных метров на кроне дерева! Да будет тебе худо, чтоб ты жил-поживал, да и меня не знал.

– Уже поздно – знаю. Поклонись пред мною и я – забуду. Пока она раздраженно имитировала поклонение до земли лбом, он схватил ее за губу, так неожиданно, что девушка не успела уклониться. На всю комнату эхом раздался звук хлопка нижней губы об верхнюю и зубам. Так, как этот парень, Юрьеву не бесил еще ни один человек в мире. Обычно роль девушки портящей всем настроение и наслаждающейся этим сполна и вдоль – приходилась ей. Сама черноволосая считала – это ей перешло от бабушки, той, что мать Юрки. Первые чувства симпатии к молодому человеку улетучились и заменились злостью.

– Губошлеп ты Натали! – ноздри Наташки вполовину раздулись, как у быка, не хватало только серьги кольца. – Собирайся.

– Разогналась!

– У нас нету времени! Через три часа нужно приехать к началу приема, а еще тебя в порядок приводить.

– Не скажешь ли ты, Птичка, куда это ты и я должны идти? Почему мне нужно идти с уютного номера с каким-то бледным лешим, не умеющим кукарекать? Женька гордо поднял голову и громко, на пару этажей, прокричал:

– Ку-ка-ре-ку! Довольна?

– Нет.

– Выбирай: или мы идем, или мы идем.

– Как оригинально! Наташка демонстративно еще больше окуталась одеялом, показывая свое нежелание вообще выбираться с постели на прием с этим неудачником. Птичка шепотом прокомментировал: „Я так и думал!“ и уже привычно забросил свою занозу через плечо вместе с одеялом.

– Опусти!

– Пожалуйста…

– Что?

– Ты забыла сказать: „пожалуйста“.

– Еще чего. Она так опрометчиво со всей силы ударила его коленкой в грудь, что он чуть не упустил на землю смуглянку, но все ж Женька донес ее до лифта, нажал на кнопке первый этаж и отпустил на землю.

– Что ты хочешь? – тяжело дыша, но скрывая боль под маской настоящего мужчины, спросил тот, опираясь на стенку.

– Больше не видеть твою харю!

– Банально!

– Банально? И в придачу три ящика тех конфет в золотой обвертке.

– Хорошо. Предлагаю баш на баш. – он вытянул вперед руку для рукопожатия и гордо предложил: – Мы собираем тебя, как куколку, идем на прием, показываем, что между нами неземная любовь и даже смерть, болезнь не разлучит нас и я исполняю три твоих желания, а если бы учудишь что-то, то ты моих три. Идет?

– Я с извращенцами не подписываюсь, договорятся, убери свою раклю от меня! – она деловито убрала его руку подальше, боясь поддаться соблазнительному предложению, – Бери с собой крысу Миленку и вали!

– Рррр! Люблю женщин с характером, ну, на крайний случай, подобие женщин. Наташка хотела ударить Женьку, показать, почему так Юрка не любится драться со своей падчерицей на ринге, но дверь лифта открылась и на них смотрело девять интуристов. Птичка деловито покрутил пальцем у виска, показывая вторым пальцем на обмотанную в одеяло Юрьеву и насмехаясь в кулак, поспешил покинуть здание, обернувшись только возле двери.

– У тебя есть настырные бывшие? – прокричал на весь холл, не выдержав взгляда девушки готового отправить его на мясокомбинат начинкой для колбасы на себе.

– Я согласна!

– Что? Юрьева подошла вплотную голыми ногами по холодному полу, замотавшись еще больше в одеяло. Руки дрожали от нахлынувшего случайного решения, появившегося в голове неоткуда. Она испугалась, как боялась раньше, что уйдет Ден и больше не вернется. Сейчас на его месте был Женька и не хотелось отпускать, такого дурного, приставучего паренька, бесящего ее каждую секунду рядом.

– Я согласна. – и она протянула руку для пари с Птичкой, повторив еще и третий раз: „Я согласна“, чем сильно поразила парня.

– Я знал, что тебе нравлюсь! – поднимая на руки свою тяжелую ношу, сарказничал Женька, надеясь на правдивость своих слов в душе.

– Еще чего! – она прижимая руки за его шеей, небрежно показала язык задев им жесткую бороду, принялась скривившись демонстративно, как среда на пятницу, вытянув язык, поглаживая, приказывала своему единственному органу без костей каждые десять секунд: – Он к тебе приставал? Он на тебя покушение совершил? Бедняшка моя! Хохот Птички заразил прохожих, и еще больше взбесил саму черноволосую девушку. Он не выдержал и случайно уронил ее на землю прямо в лужу, образовавшуюся тут от ночного дождя. Списав минутную слабость в принятии решения заключить пари на ненависть к девушкам подобии Милене, часть маски идеалистки которой жила и в душе Наты, и на прием, где можно обзавестись новыми поклонниками.

– Когда я попросила его руку, – рассказывала Наташа, поглядывая на часы, – Он дал с такой рожей свою волосатую разноцветную клешню, будто час фанфары были час триумфа. Птичка до конца траппа злорадствовал, пока я его не ущипнула… – она довольно посмотрела на сломанный большой палец правой руки. – В машине нас ждала Милено-колено, расфуфыренная доска-треска, помахала ручкой, подбежала такая, поклонилась нам до земли, вывалив искусственных два высший образования. – она замолчала, переведя глаза на левую руку с тремя сломанными ногтями, продолжила: – Хоттаб вернулся оплатить номер, а это чудо-юдо рыба-кит, сделало тупое лицо, ошибалась я до этого, думая, что тупее уже быть не может, хрякнуло что-то неразборчивое и схватило меня за волосы.

– И??? – я просто не слышала раньше, чтоб Наташку кто-то осмелился тронуть за святая святых – ее волосы.

– Не знаю, что оно там пищало мне, думаю не доброе: „Привет!“, губу я ей разбила с первого удара. Оттуда силикон фонтаном пошел! – преувеличила она, показывая необъемный круг обеими руками, – Со второго – она упала, а третьего…она такой неудачный вышел! Женька подошел как раз, когда мои три ногтя не хотели вытягиваться с ее шеи. Вот скажи, не попадос ли это часом?

– Что ты сделала?

– Сделала вид, что это не моя рука и прыгнула в такси, а он запрыгнул за мной с криком: „А меня научишь?“. Всю дорогу этот бородатый комок с запахом ацетона от некачественного алкоголя, разлитого на рубашку, в руках с чемоданом и фирменным кофе, читало лекцию о нормах поведения в общественных местах так скучно и нудно, что я уснула прямо там, где и седела. Проснулась я уже когда эта борода вытаскивал меня с такси. Ну как вытаскивал? Этот придурок не учел, что двери такси нужно держать руками, иначе они сами закроются и они закрылись! – она поохала-поахала поглаживая колено. – Тут был такой синяк и опухло, как словно через мясорубку меня пропустили. Наташа продемонстрировала свой живот со слезлой и сама у себя спросила:

– Почему моя карма счастливчика рядом с ним спит, превращая меня в мазохистку?

Когда Хоттаб получил по правому коленку той же дверцей, он отметил про себя, что в этой чертовке живет определенно садист высшего ранга и сам себя проклял что придется таскать ее за собой еще целые сутки.

Ах, знал бы только Женька, чем закончиться их история! В магазине Наташка собиралась нещадно компенсировать все свои унижения за жизнь разорив спутника от и до, но Хоттаб сам прикупил ей сколько одежды, сколько она перемеряла.

– Ты что все это покупаешь? – изумилась Наташка, делая носом ежика.

– А что не нужно?

– Нужно – нужно! – быстро закричала она и еще жменей доложила украшений, сюсюкая довольно: – Ты такой щедрый!

– Меня моя сестра обучила правилам шопинга три года назад, когда выбирала из двух платьев одно, а потом жаловалась год, что нужно брать было третье.

– Сестра плохому – не научит! – одевая на себя купленный сарафан промямлила Наташа и так же себе под нос, тихо добавила: – Все-таки в его дрыщавой сестричке есть приятные моменты.

– Милая, я все слышу! – ехидно подметил Женька, играя на смартфоне.

– Тогда прикрути свои локаторы! – громко прокричала в ответ Наташа, споткнувшись об свою ж ногу в примерочной.

– Вай-вай! Я просто удивляюсь, как можно быть такой милодушной?

– Я, иногда, сама удивляюсь, какая я лапа!

– Может ты откроешь свою лавку и будешь продавать свой яд? Хорошое настроение – полезный яд в мазь, плохое – для преступлений. Я б купил…

– Убиться хочешь? – Наташа выглянула за ширмы и посмотрела с надеждой на своего спутника.

– Нет, проверить…умрешь ли от своего же яда?

– Не дождешься! Не для того мой цветочек рос и пах, чтоб так глупо окончилась моя история

– Пончик, нужно уехать, давай быстрее. Наташа выглянула снова с примерочной кабинки, в которой одевала купленный наряд, и показав рукой на дверь нежным тоном и доброй улыбкой, сказала:

– О, великий, давай вали отсюда! Женька хмыкнул:

– Что это было?

– Благословление в путь дорожку! Птичка возмущенно поднял брови, спросил:

– А поцеловать в путь?

– Только тапочком, только тапочками!

– Наташ, – Женька, под звуки играющего в магазине радио, исполняющего композицию „Ах, какая женщина“, поднялся и зашел к Наташе в кабинку, взял ее за талию и нежным тоном произнес: – Знаешь, что мне больше всего хочется? Туся насколько растаяла от близости с этим парнем, что потеряла дар речи и просто выкатив глаза смотрела на него пухлые, большие губи.

– Я хочу… – он провел по ее шеи руками, скрепляя на затылке в замок, – Хочу, чтобы… Он приблизился еще больше и коснулся жадно губами ее губ. Юрьева этого только и ждала. Нет, слово „ждала“ не передаст и половины той надежды, это был ее триумф, по крайней мере, она это так назвала Алисе, когда описывала этот момент. В ответ, вместо ожидаемого горячего поцелуя, которому должна была покориться по плану бородатого черноволосая, Наташка просто подула со всей силы, так, что щеки Птички раздулись, как шарики.

– Лети, Птичка, лети! – быстро отстраняясь от раздутых щек, выговорила Туся.

– Тебе хана! – сдув щеки назад, прокричал Женька, вслед убегающей спутнице, столь опустившего его настроение ниже плинтуса. Про себя он отмечал, что она ему нравится своей дерзостью, дикостью и детством, но она его первая со всех знакомых могла вывести с себя одним лишь взглядом с-под бровей. Женька достал назад свой телефон и набрал номер друга:

– Соскучился? – ответил мужской голос на той стороне провода, с очень тяжелым дыханием.

– Прекрати свои приступы нежности! Фу!

– Утютюттю! – засюсюкались в ответ.

– Значит так, ты сделал, что хотел? Я могу избавиться от этой девушки?

– Я думал, она тебе нравится!

– Она меня бесит! Бесит!

– От ненависти к любви один шаг…Хм… – и голос в трубке шепотом произнес, – Милен, ты мож мне подать мою футболку?

– Ты что с Миленой?

– С какой?

– Ладно, забудь. Сегодня в восемь вечера в „Тунисе“, только не перепутай.

– Ты говоришь в Тунисе быть восьмого?

– Иди ты… – в шутку послал друга Жека, отключая телефон. Оплатив все по счетам новый почти бойфренд направился вниз, рассчитав в голове, что никуда Наташка от него не денется, ибо у нее нет денег на транспорт с собой.

– Мне нужен маникюр и педикюр!

– Хорошо, поехали в салон?

– Нет, только к Гальке. – сложив руки перед собой требовала Наташка.

– Какой Гальке?

– Моему мастеру.

– Зачем нам ехать через город к твоему мастеру, если мы можем зайти в ближайший салон и одеть тебя, как куколку? И кто там говорил про женскую логику?

– Ты не понимаешь!

– Конечно, не понимаю!

– Галька – это бывшая моего бывшего и ко всему еще была первая красотка в моей школе. Вечно мне приходилось ее попускать. Когда она делает педикюр, я то и дело себе повторяю: „Твое место у моих ног“.

Это как к психотерапевту сходить!

– Как у вас, у баб, все сложно! Может ты сегодня морально поунижаешь другого мастера? Я к Маргошеному затолкаю тебя и уверяю – лучшего нету в округе, судя по цене, уж точно!

– Или Галька, или сам иди на прием!

– Галька? Так Галька! Но это будет минут одно твое желание!

– Сука Галька…кикимора рогатая, – заныла Наташка из-за поставленного ей ультиматума.

– Отлично! – вынес вердикт Хоттаб, вдыхая прокуренный воздух улицы, – Едь к Гальченку! Я тебя оттуда заберу…

– А ты со мной не поедешь?

– Мне нужно уехать по делам. – он посмотрел на ролекс, отметив про себя, что на все про все осталось два часа.

– Каким таким грудастым делам?

– Ревнуешь?

– Еще чего! – быстро заверила Юрьева Птичку, почесывая ему за ухом ногтями.

– А надо! – уловив укоризненный глаз, бородатый незаметно ехидно улыбнулся и продолжил, как ни в чем не бывало: – Машину и шофера нужно взять плюс переодеться. Позвони мне, когда освободишься.

– Я тебя ненавижу! – громко, на всю улицу заявила она, усаживаясь снова в очередное такси, пока он оплачивал ее проезд.

– Я рад, что это взаимно! Пончик, не вредничай!

– Валим! – скомандовала Наташка водителю, после назвав адрес той самой Гальки, больше известной, как Сванцева. Сколько длился сеанс психотерапии, точнее маникюра, ни кто и не понял, но когда в забитый глубинкой салон зашел импозантный парень в серых брюках, подвязанных ремнем с золотой застежкой и фиолетовой рубашкой с запонками, все находящиеся девушки внутри устроили перестрелку и не простую, а глазную перестрелку. Кто как умел, так и пытался привлечь к себе внимания, столько милого и богатого парня: одна уронила на пол ножницы и медленно поднимала, еще две, если б имели глаза лазеры, пропалили б насквозь его, а та самая Галька даже вместо ногтя Наташи накрасила свой. Одна только Юрьева закатила глаза и нервно перебирала пальцами в сушилке.

– Милая, – Женька подошел к ней, наклонился и поцеловал ее в щеку,

– Не гоже, моей будущей супруге, делать маникюр в таком не благополучном районе. Наташка подавилась слюней от неожиданности, боковым зрением наблюдая за выходками свалившегося на голову человека-головной боли.

Хотя, кто кому еще с неба свалился на руки – спорный вопрос.

– Отойди от меня на два метра! – прошептала Наташа, когда Женькины руки уже обнимали ее за плечи.

– Любимая, – Хоттаб наслаждался каждой минутой представления, – Нам пора, мы опаздываем на помолвку. Наташка осмотрела свои руки с пристальной внимательностью, морщась от запахов лака для волос витающего в пространстве.

– Иди в машину, там наш водитель возле входа тебя проводит, а мне пока нужно оплатить.

– Хорошо, – еще не понимая поведения Женьки, подыграла Наташа, уходя к выходу.

– Гальченок, – обратился к белобрысой, круглолицей, лупатой девушке он, протягивая сто баксовую купюру, – Сдачи не нужно.

– Она ваша невеста? – писклявым голосом, не веря своим глазам спросила Галька.

– Она моя жизнь. Что б я без нее делал? – ответил Женька, уходя прочь, однако, про себя знал ответ, чтоб он делал без этой девушки и этот вариант ему нравился больше, чем предстоящий вечер в кругу с ненавидящей его девушкой.

– Извините, – догнала его Галя у двери, заламывая пальцы, – Если у Вас появится свободный вечер – Вы б могли мне дать знать? Я б составила компанию.

– Простите, Галина, но я, как порядочный мужчина, вынужден отказаться. Знаете, Наташа – то, что мне нужно. – и он закрыл двери перед ее носом, спехом побежал в машину, где „супруга“ уже успела переодеться в платье.

– Что это было? – восклицательным тоном протянула Туся каждую букву, – Что за спектакль?

– Это не спектакль! – хихикнул Женька, потирая руку об руку, – Это ушло твое второе желание!

– Ты что сбрендил? Я тебя об этом просила? – она толкнула его в бок во всей силой, но Птичка и не шелохнулся, – Отвечай: я тебя просила выпендриваться там?

– Прямо – нет, а вот косвенно – да! Теперь твоя Галька себе локти целует от зависти! Ай, какой я молодец! Ай, да я! Да? Дааааа!!!! – восторженно, самодовольно закричал на весь салон машины Женька.

– Ай, да… ты колибри волосатое, лилипут бородатый, глист банный!

Да я тебе щас… – и она замолчала, выглянув в открытое окно, где Галька провожала их машину слезным, ненастным взглядом. – Хотя, ради этой придурковатой – двух желаний не жалко. Тем более у меня есть еще одно! Кто бы мог подумать, что двое, в душе не признающих, что влюбленных вдруг друга, на яву – ненавидящих один одного через сорок минут подъедут к входу и будут изображать влюбленных так естественно, что сами поверят. Серый Порш, особо не выделяющийся с толпы приехавших на этот вечер машин возле ресторана, припарковался в центре. Птичка, дождавшись пока водитель откроет дверцу с его стороны, элегантно вышел на улицу, поправляя бабочку, и направился протянуть руку своей даме.

Наташка, не ожидала, что театр под названием „любовь“ начнется именно с первой секунды и поэтому немножко ошалела, осмотрев внимательно его руку на наличие электрошокера.

– Ты, когда молчишь, совсем такая лапочка! – сквозь улыбку ехидничал Женька, пока люди у входа внимательно смотрели на его спутницу.

– Не будь такой клизмой вазелиновой, будь проще и люди к тебе потянутся! – таким же добродушным тоном промямлила ему на ухо Ната, крепко держа его под руку.

– Они и так ко мне все сегодня пришли!

– К тебе? – Наташка остановилась и в уме расчетливо стала переценивать своим виды на парня и приорететы.

– Да.

– А не мал ты для такого бизнеса? С папочкой повезло?

– Да, повезло мне с родителями.

– А ты случайно не знаешь, – Наташка заклепала глазами и приветливо улыбалась окружающим, – Клещи пьют кровь птиц? – она протянула руку к подносу официанта и через секунду уже отпивала с длинного фарфорового бокала вино.

– И не надейся, что я тебя паразита буду всю жизнь кормить!

– Что? – удивленно спросила Милена, выпучив глаза от неожиданности, как овца. Хотя, если откровенно говорить об этом инциденте, нужно сказать, что описание этого животного вполне сегодня подходило под ее искусственные, гламурно уложенные белые прядки волос.

– Милен, ты так прекрасна! – тут же бросилась спасать ситуацию Натали, хотя в душе она уже проиграла картину, как после этой фразы, случайно сказанной Женькой не Наташе на ухо, а вместо привета белокурой бывшей, – У тебя такие волосы, как с сказки!

– Да, у тебя тоже ни чего! – Милен протянула руку назад и ловко из-за спины вытащила парня, – Познакомьтесь с моим спутником…

– Валера? – крикнула Наташка и тут же бросилась обнимать нечем не повинного своего бывшего, – Вот это сюрприз! Валерочка! Валерочка не ожидал таких эмоций со стороны Наташи, да что уже говорить о нем, когда все четверо не ожидали и не понимали ровным счетом ни чего.

– Натали, – Валера нехотя избавился от объятий черноволосой, – Ты, как и всегда, изумительно выглядишь!

– Мне тебя сегодня сам Бог послал…Какой улов! Какой улов! – шепотом проговорила Наташка на ухо Женьке так, что больше ни кто не услышал. Женька и Милена заметно изумились. Если первый, сославшись на жару в ресторане, закатил по локоть рубашку с пиджаком, оголив напряженные, выпирающие вены, то вторая довольно хихикнула, проиграв в голове план по обмену мужиками. Ох, знала бы она, знала, сколько коварства живет в ее сопернице – не стала б и связываться.

– Вы знакомы? – вежливо спросил Женька, еще крепче, чем нужно, обнимая за талию черноволосую.

– Да. – просверливая глазами Птичкину спутницу, сказал Валера, еще несколько недель назад готовый пойти за ней на край света.

– До встречи, – смотря на соперника в упор проговорил озабочено хозяин вечеринки и с силой потащил от парочки общих бывших к барной стойке.

– Ты ревнуешь? – крепко, наигранно прижав к себе Птичку, спросила Наташа, наблюдая с далека за парой Милен и Валерки.

– Конечно, ты ж моя пара. – максимально равнодушно ответил Евгений, заказывая сильный спиртной коктейль. – И мой тебе совет, – он, наконец, опустил назад рукава, – Меньше пялься на ее живот. Я понимаю, что с твоей комплекцией, пресс – мечта, но это странно.

Даже очень, милочка.

– Я на клубничку смотрела! На пирсинг!

– Нравится клубничка, моя сладкоежка? – тут же подобрел Женька, в ответ горячо обнимая свою спутницу, демонстрируя всем, что она с ним. Не зря же он сделку заключал о свидании с незнакомкой.

– Я б туда череп твой поместила, как трофей! Он немножко отстранился, осмотрев тревожно Наташу с головы до ног трижды и продолжил словесную перепалку, от которой кайфовали оба, восстанавливая свои эмоциональные силы, как вампиры:

– Хе-хе, – закашлялся Птичка, потирая шею, – Это бы была первая в мире нелепая смерть, когда череп утонул бы в недрах пещерного жирка.

– Чего пиксель там ворчишь? – переспросила Наташка, обняв, что есть силы Женьку и протянув руку к его волосам на затылке, что б потянуть.

– Жира. – он приложил пальцы ей на живот и демонстративно стал трясти его со всей силы, прихихикивая при этом.

– Даю третий шанс: что ты падлюка там сказало? У Наташки от злости задрожало над левым глазом так сильно, что все окружающие тут же стали внимательно смотреть на нее, ожидая обморочного падания. Женька тоже это заметил и лихорадочно отметил про себя, что перегнул палку.

– Говорю: скушай клюююбничку! – он взял с подноса клубничку и протянул ее Нате, заботливо смотря ей в глаза и совсем уже позабыв о своем мнимом конкуренте.

– Иди ты!

– И пойду! – он осмотрел зал в поисках свободного столика. – Ну, не дуйся, как гиббон на вшу, может, мохито?

– Хирито! Рахито, вон идито!

– Ахаха, – добродушно засмеялся Женька, – Все-таки ты такая прелесть! Моя прелесть. – он вытянул губы в трубочку и поцеловал ее в нос, – А замуж выйдешь?