Текст книги "Любовь играет в прятки (СИ)"

Автор книги: Марина Попович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

– Выйду. Не за тебя. – она брезгливо скорчила рожицу, поправляя прядь волос за ухо.

– Это ты так думаешь, наивная.

– Хочу избавиться от твоего общества! Меня, между прочим, Валера любит – вот и буду с ним.

– Это твое третье желание?

– А нифига! – она вернула лицу серьезность и улыбнулась. – Не проведешь!

– Проведу, еще как проведу, милая! Я уже решил, что ты хочешь в третьем желании!

– И что же?

– Меня! Женька молниеносно поднял бокал левой рукой с французским шампанским над собой, трижды постучал в него серебряной вилкой для мороженного, призывая всех присутствующих посмотреть на него.

– Минуточку внимания! – вежливым, нежным голоском проговорил молодой хозяин ресторана, – Сегодня, в этот день, я хочу вам сообщить о своей помолвке с Натали. – он добродушно улыбнулся и что есть силы обнял Наташу за талию, – Прошу моих родителей принять ее, как еще одну родную дочь, а вас, дорогие гости, быть свидетелями нашего союза, а я, в свою очередь, обещаю быть для моей невесты опорой во всем. Толпа, которую еле помещало заведение, воздалась криками:

„Поздравляю!“, после они переменились в: „Горько молодым!“ и, конечно, Женька, так ждавший в душе этого момента поцеловал остепенившуюся, не понимающую девушку, что все это происходит сейчас и здесь. Как не странно, Наташка внешне изображала полное спокойствие и даже не пыталась причинить незаметно хоть какой-то вред Птичке, только ее личный купидон знал бы, что творится в черноволосой бестии в душе. Знал бы, если б не напился и не уснул на втором этаже за восемь минут до этого события.

– Сынок, – тут же сквозь толпу пролезла Мария Эдуардовна, на ее глазах виднелись слезы радости, – Сынок, ты почему нам не сказал? Мы бы все подготовили! А подарок? Я так счастлива! Одного сына женила, теперь и младшенький вырос!

– Мамочка, да что ты говоришь! Какие подарки? Все еще успеется! – но Мария Эдуардовна сняла свое кольцо и протянула Наташке, – Девочка, вот, возьми! Померяй! Юрьева не охотно взяла кольцо, подумав, что за этот бриллиант, если продать, можно жить всю жизнь на Мальдивах и горя не знать.

После в голове еще промелькнули три разных варианта как свалить домой с кольцом, но, как честно воспитанная девушка, (хотя, кого я обманываю?) почти честно воспитанная девушка, она вернула назад будущей свекрови кольцо, искрение огорчившись, что оно слишком большое.

– Не расстраивайся! На следующей неделе сходим к мастеру, подгоним под твои худощавые ручки! Я так счастлива! – и Мария Эдуардовна поцеловала по очереди Птичку младшую и Птичку будущую в виски, а после прижала к себе. Когда „молодым“ удалось избавиться от настырной, довольной мамаши, тут же к ним стали подходить все присутствующие и желать разной всячины: от детей до личного острова. Одна дама лет семидесяти пяти в розовом платье по колено и соломенной шапочке в тон платью пообещала составить все завещание на эту пару. Наташка так растрогалась с радости забыв, что это спектакль и даже поцеловала в щеку незнакомку-бабушку, пропитавшись к ней неземной любовью.

– Напомни мне, бибигончик, тебя придушить за углом, без свидетелей! – через час прошептала на ухо Женьке Наташка, наблюдая, как к ним снова идет Мария Эдуардовна, сделала вид, что целует будущего мужа.

– Дети мои! Приглашаю вас на дачу! Поехали на несколько дней?

– Мам, а как же ресторан?

– Домка завтра приедет со своей семьей и присмотрит!

– Я согласна! – выпалила неожиданно Наташка, поправляя прическу по отражению в бокале, том самом, что час назад стучал и сообщал о ее помолвке.

– Тогда решено! – радостно завизжала Мария, обняв в очередной раз новоиспеченную дочь и убежав в толпу, искать фотографа. Женька озадачено обернулся, уставился в глаза своей спутнице и нервным хихиканьем спросил:

– Ты же понимаешь, что нас поселят в одну комнату на несколько дней?

– Знаешь, я же должна тебе отомстить за все! – и она протянула руки вперед, сделав то, что больше всего хотела за это время – потянула со всей силы его за бороду, – Я б, на твоем месте, боялась спать в доме со мной, а то вдруг лысым проснешься или борода отпадет сама по себе?

– Я больше боюсь, что у меня нет отдельной кровати для твоего длинного языка, женушка. – и он повел ее под бурные аплодисменты присутствующих к машине.

– Для моего языка бабуля подарит двухэтажный дом в пригороде!

Знаешь, а ты, с этого ракурса если посмотреть, не такая и плохая уже партия. – шептала по дороге девушка, наслаждаясь моментом, – В честь чего было все это гуляние? – неожиданно спросила Наташка, осмотревшись назад, садясь в машину.

– В честь… – он замялся, засутулился, нервно вдохнул противный аромат разных духов, лаков для волос вперемешку с едой, – Меня.

– У тебя сегодня день рождение? Ты б предупредил! У меня пунктик – я по ДР не хамлю людям. – возмущенно ответила черноволосая и протянув руки к ушам вынужденного новоиспеченного полумужа проговорила: – Поздравляю!

– Еще как хамишь!

– Да, хамлю, но и солгать не дашь! Мария Эдуардовна поблагодарив всех гостей, села в свою машину, а за ней и отец Женьки покинул этот девятнадцатый день рождения сына.

И только Милен с Валерой нервно пересматривались, думая, как помешать кортежу отъезжающих машин, обиженно понимая, что плоди их союза не принесли пользы.

– Ты за сваталась и меня не пригласила? – засмеялась я, представляя лицо подруги, когда все зашло к этапу поздравлений от родственников и примерке кольца.

– Иди ты…в Евр-опу! – кинула в меня Наташка подушкой и нервно засмеялась, как лошадь. – Ты будешь моей свидетельницей?

– Ты что реально за него замуж выйдешь?

– Конечно, – она наблюдала за моим непонятливым взглядом, так и ждущим подвоха в всей этой ситуации, – Конечно, нет! Он вариант хороший, но я не могу выйти за него чисто принципиально – он не входит в список журнала „Форбс“ и не является депутатом ГОС думы.

– М-да….– лишь смогла протянуть я.

– Мне надо мужика, который был бы от меня без ума, иначе зачем он мне?

– А тебе мало, что ты сама от себя в восторге?

– А так мы оба будем в восторге от меня!

– Юрьева, ты пипец!

– Агась, я знаю! – она перевела взгляд на часы, которые показывали десять минут до прихода моего прикрепленного медбрата, и громко заныла, думаю, соседи всех нижних этажей это слышали: – Ой, ой, оёй!

Пора – пора!

– Ты мне не расскажешь, как на даче были?

– На даче? – Юрьева облизала аж от наслаждения губы, – Нормально.

– И все?

– Мамочка у него хорошая, папа тоже нормальный, не пойму только откуда такие отклонения у сынка? – она уловила мое недовольство, летающие в воздухе, – Я-то, понятно, у меня два не родных отца со мной живут, мама вечно на работе, бабушка одна – профессиональная врунья, вторая – эксперт по замужеству, а родной отец вообще тюремщик. Не лучшая наследственность!

– Наташа! Что было на даче? – назойливо повторила я вопрос, уже забыв о головной боли, так сильно бьющей в висках.

– Что-что… скажем так, у Женьки появилась новая татуировка на ягодице, но он сам виноват! Зачем оставлять тату машинку на видном месте?

– Как ты вообще смогла ею пользоваться?

– Спасибо Ютубу! – она подскочила к зеркалу и стала крутиться возле него, как хомяк в колесе.

– И что ты набила ему?

– Ой, я так опаздываю! – Наташка быстро соскочила с кровати, закатила довольно глаза вверх, и принялась поправляться, так и не ответив мне на вопрос. – У тебя телефон вибрирует.

– Я не буду отвечать.

– Ну и правильно. Если мужик плохо целуется – нету смысла даже с ним знакомится.

– Я не хочу ни с кем встречаться, мне хорошо одной.

– Сказала умирая сто двадцати трех летняя женщина..

– Типун тебе на язык! Наташка тяжело вздохнула, стала в любимую позу Ольки – руки в боки – и попыталась спародировать ее довольно писклявый голос:

– Иногда нужно давать себе шанс быть счастливой! – она посмотрела на меня в упор полными серьезности и взрослости глазами, – И не надо говорить, что обычно это фраза Ольки, просто после знакомства с Хоттабом я стала более уязвима к эмоциям. Разве он не выведет из себя?

– Может, ты поделишься опытом? Чего тебя там научил Женька? – я медленно перевернулась на живот, моля про себя о обезболивающем.

– Не– не. Маленькая еще! Мне пора, но… Она выхватила белый телефон у меня с руки, воспользовавшись ситуацией, что я не могу подняться с кровати и стала несколько минут всматриваясь в экран.

– Готово! – довольна оповестила она меня уже на выходе с комнаты, маша мне рукой, – Сама решай, что делать с ним.

– Женьке привет! – в ответ заныла я ей, пытаясь в голове проигрывать успокаивающие мелодии.

– А я его не увижу сегодня.

– А куда ж ты опаздываешь?

– Как куда? На свидание!

– Ну…

– К Валерке! Нельзя его так взять и добровольно отдавать Милен! Я еще с этой выдрой не разобралась по-женски. Как я это умею! – Наташка моментально поменялась в лице – стала более серьезной, добродушно улыбающейся девушкой, вернув себе маску второго своего „я“. Входные двери монотонно оповестили – подруга покинула квартиру, а после щелчки замочной скважины полностью подтвердили мое одиночество в большой квартире. Следующую неделю я так и слушала, как отрываются и закрываются двери моей квартиры. Не знаю, что я ждала такого волшебного не шевелясь, уткнувшись носом в подушку, но от бездействия, от постельного режима мне стало тошно, захотелось подняться и сесть за синтезатор, закрыть уши берушами и играть, играть до изнеможения, до обезвоживания организма, до онемения пальцев. Еще до приезда в этот город я обожала тишину, спокойствие и одиночество, но сейчас мне хотелось чтоб кто-то все-время был рядом: хандра Ольга или стервозная Наташка, даже тот самый Алекс иль хотя бы Домка. К последним, я не имею ни каких претензий и намеков на пару, мне просто нужен рядом друг, человек, которому я могу позвонить и не боятся помешать его личной жизни, тому, кто будет ждать моего звонка. Тишина давит на виски, а пустота в комнате вызывает холодный ком в горле, как после выпитого горького сиропа от кашля или другой болезни. На противоположной стороне кровати, в тон свалившейся на меня зеленой меланхолии, завибрировал телефон и я лениво переместилась к нему. „Я нашла Ваш телефон“ – Доставлено!» – сообщал мне экран мобильника, текст оправленный Юрьевой. Я, поискав в контактах, нашла сотни номеров, как дозвониться мобильному оператору по разным причинам: проверить счет, заказать вместо гудков музыку, попросить помощи и так далее, и только один номер без подписи, будто кто-то оставил это место, что б я сама написала. «Вы забыли еще кое-что дописать» – Ответ, не заставивший себя долго ждать, меня удивил и в тот же момент заинтриговал, я не отрывая двоих рук принялась быстро печатать, но то и дело делала опечатки своими трусливыми, трясущими руками. Они тряслись вместе с стучащими друг об друга зубами, как после аэропрыжка с девятого этажа дома. «И что же?» – я запряталась под одеяло, мне казалось, что если я согреюсь, то не стану так трястись, но чем больше я ждала ответа или думала, что ответить – тем мандраж все больше и больше усиливался. «…И своровали мое сердце» – голова тут же заныла: «Как это банально!», но губы, ох, уж эти губы, – они довольно растянулись от уха к уху, но только я поняла, что улыбаюсь – они попытались сложиться в что-то похожее на трубочку. Как же это только не ловко было для меня понимать, что рой бабочек проснулся в душе и трясет меня изнутри, чтоб растормошить меня и вырваться на волю. А предатели мурашки снова собирались на внеочередное собрание, темой которого, я подозреваю, должно было стать: «Гуманитарная помощь товарищам бабочкам». В этом колотящем внутреннем моем зоопарке, я удивляюсь – как не пришла жаба и белочка? «Уж, простите, – застучала я очень быстро по клавишам, решив, что нужно закругляться с этим парнем и успокаивать тайфун внутри, а то я знаю, на что способен мой зоопарк, – но я не занимаюсь прозапас консервацией внутренних органов. Вам телефон вернуть иль выбросить в урну?» Перевернувшись на спину под одеялом, я, в ожидании ответа, уложила телефон на себя и сложила руки в крепкий замок. Что я хотела получить в ответ? Скажу честно – не знаю, но я не была готова к этой переписке. Мурашки, вот уже редкие гады, приходящие не вовремя, каждый раз, когда я думала: «Почему он так долго не отвечает?», они в такт моей тревожности пробегали роями на коленках и спине. Замочная скважина дважды щелкнула и дверь глухо открылась. Тимон, испугавшись гостя, мимолетно прибежал ко мне и пролез рядом под одеяло, улегся недалеко от телефона и, довольно собой – замурчал, как стадо котиков в мартовские дни.

– Алиса, – прошептал знакомый мне голос, которого я не хотела сейчас ни видеть, ни слышать. Я печально про себя отметила, что его грубоватый бас меня не успокоил и ни на секунду, не отвлек от мыслей о телефоне.

– Да, – я осторожно выглянула с-под одеяла, приводя свои до сих пор улыбающиеся губы в трубочке в порядок.

– Как ты, дорогая? – он наклонился над кроватью, еле держась на одной руке на краю кровати, и поцеловал своими холодными, шершавыми губами. От Алекса повеяло цветочным запахом, больше похожим на тот, что издает лаванда в последние дни цветения, а может, на раздумья о лаванде меня подтолкнул одетый на нем сиреневый спортивный костюм?

– Как больная! – меня всегда удивлял этот вопрос, особенно, когда явно видно – как я. – Вам что всем мои ключи раздали?

– Нет, твои ключи хранятся у бабули на первом. – я представляю как округлились мои глаза, что Алекс быстро поспешил поведать остальную часть предложения, тараторя быстрее обычного: – Она выдает их всем под паспорт! Черт, у нее даже есть список – кого пускать к тебе!

– Не люблю эту бабулю! – вообще я не люблю всех людей, которые лезут во все, кроме Юрьевой, она – это святое для меня, без нее я б пропала в этом городе, а скорее даже и никогда не переехала сюда. Алекс придвинул ко мне кресло – качалку и медленно уселся на нее, положив одну руку на мою, а второй стал нервно поглаживать свои еле видные усы, смотря мне в лицо не мигая. В его коричневых глазах была видна такая жалость, неизбежность, что я, эмоционально не выдержав к себе такое отношение отвернула голову у Тимону, играющему с телефоном, как с игрушечной косточкой.

– Ненавижу такую ситуацию! – отчаянно сказал Леша, запуская пальцы себе в волосы, боковым зрением было видно, как от силы сжатия их, на больших руках, в районе пальцев, просвечивались вены, – Ненавижу безысходность! Ненавижу, когда я не могу ни чем помочь тому, кого люблю. – и он замолчал, прикрыв рот ладонью, сморщив и без того сморщенный лоб, и крепко закрыв глаза, под которыми стали отчетливо видны синяки от недосыпа. Наше молчание длилось долго, может десять, а может и двадцать минут, – я не знала, что ему ответить, а он делал вид, что меня возле него нету, оглядывая то меня, то комнату, то Тимона.

– Глупо вышло? – он, громко проглотив ком в горле, нарушил тишину.

Я насколько озаботилась ответным сообщением от неизвестного мне человека, обязанным прийти мне, что совсем позабыла о присутствии Алекса, для меня как-будто его не существовало рядом. Странно! Меня аж передернуло от этой мысли. Очень странно, что человек, который еще вчера был для меня лучшим другом, таким приятным и нужным, сейчас просто стал частью оформления комнаты – не больше и не меньше, пока я для него, судя по его нервозному сжатию кулака, досадных морщин на лбу с капельками пота, ставала больше, чем подруга формально оформленной дочери. Почему магнетизм между людьми завоевывается днями, месяцами, годами, а пропадает моментально? Мобильный телефон завибрировал именно в этот момент, я от неожиданности подскочила в постели и вскрикнула так громко, что Леша не на шутку испугался и кинулся мне помогать, даже если причины моего крика и не понял. Он выкинул недовольно шипящего Тимона в кухню, осмотрел катетер в руке и нервно поинтересовался:

– Что такое? Тебе очень плохо?

– Алекс, ты очень обидишься, если я попрошу тебя уйти? – на эмоциях переполняющих меня от злости и испуга, громко прокричала я ему в ответ, ожидая, что он просто так не уйдет, а будет расспрашивать до посинения. А он поднялся, поправил спортивный костюм и молча направился к двери, честное слово, обиженный, как маленький ребенок, от того мне стало еще хреновей, на душе кошки– юмористки, поддерживая меня худо-бедно нацарапали: «Парень тебя продинамили! Петиции пиши бабочкам и мурашкам!».

– Я… – заикаясь протянула я, пытаясь ему улыбнуться, – Я позвоню тебе, просто ты не вовремя, – закончив свою фразу, моя рука резко обыскала всю кровать, пока нога шарилась под одеялом ища телефон. Он медленно ушел, добродушно попрощавшись и указав, что все принесенное им – лежит на кухне, добродушно пожелал быстрого выздоровления и послал воздушный поцелуй, скрывшись в дверном проеме. Только двери стукнули сердечный ритм стал просто божественно зашкаливать – ни одна тренировка в зале не сравнится с этим стуком, мне кажется, этот стук отдавался в висках, в щеках, во всей грудной клетке, я уже молчу о руках и ногах, и не слушающей моих приказов успокоится челюсти. Найдя телефон, я увидела на нем ответ, которого совсем не ждала:

«Я прошу, сделайте мне одолжение…» «И что мне с этого одолжения будет?» – лихорадочно спросила я, уже пожалев, что просто не выкинула телефон, а теперь с каждой смс стаю зависима от этого чудака незкомца, мастака поцеловаться, на том конце провода. Сложно объяснить, но я была уверенна, что мне нужно с ним общаться. Возможно, виной моей уверенности и пиком всей этой сложившейся ситуации стал сегодняшний сон, оживающий в моей памяти все ярче.

«Я обещаю – Вы останетесь довольны =Р» – пообещал мне телефон через полчаса судорожного молчания. Хм, «вы останетесь довольны» – эхом дрожи прошло от кончиков пальцев до покраснения щек, я аж чувствовала, как щеки, словно валяются на разжаренной сковороде без антипригарного покрытия и накаляются с каждой секундой. Когда я, наконец, слегка взяла себя в руки, переступив через ураган эмоций, вызывающих воспоминания сна и поцелуя в тот день с пантомимистом, смогла решительно ответить и отложить телефон в сторону: «Очень мило. Раз не хотите, чтоб я пристала Вам курьером вашу вещь – до свидания!». Двери квартиры в который раз за день открылись, Тимон примчался снова ко мне и улегся на телефон, мурлыканием жалуясь мне на безобразников, которые шныряют у нас по квартире, как у себя дома и пугают моих животных.

– Ваша соседка с первого – женщина нечто! – смеясь сказал доктор, которого я окрестила, как Пятачок, – Такой допрос мне устроила!

Сразу видно, что молодость провела работая в милиции. Должен признать, с такой бабулей-соседкой тебе не о чем беспокоится.

– Угу.

– Что с тобой случилось? Ты вся дрожишь! – он быстро подошел и приложил холодную ладонь мне на лоб, а за тем, извиняясь, поцеловал меня в лоб, – Да ты вся горишь! У тебя есть градусник? Я категорично кивнула ему головой.

– Хорошо, что к тебе Домка с Гаичкой…

– Поночкой, – я его поправила.

– Ты ж сама знаешь, что спорный вопрос, – он набрал в синие шпицы из ампул лекарств, уложил их на тумбочку рядом со мной и достал с кармана поцарапанный телефон, неизвестной мне марки: – Димитрий, ты?… Да, случилось…Нет-нет, я же с Алисой эту неделю…Я понимаю…Дело в том, что у нее поднялась температура, у нее огромный жар, а я не могу выйти сам в аптеку…Ты же понимаешь, что заказать по интернету и ждать – не надежно?… Домка, привезешь мне… Ха-ха! Он никогда не согласится ради незнакомого человека глаза перевести в другую сторону! Нет… Да, я знаю, что ты очень занят, но Натали тут нету, она пошла на свидание… А я откуда знаю с кем она пошла, если Женька сейчас с тобой? Хорошо, подожду… – я отчетливо услышала разрывающий телефон крик Домки брату: «А ты не забыл про свидание с женой?…Точно не назначал?…Тогда можешь с уверенностью надевать те рога, что валяются у меня в подсобке! Они не чертовые, а настоящее, коллекционерные оленьи рога! Ты куда прешь на мой мотоцикл? Крякозяблик стооооооой! А друг там криминал будет, а свидетелей не найдется?».

– Алис, – обратился ко мне доктор, ожидая, пока на том конце провода вспомнят о телефоне, – Ты сможешь сама побыть, пока я сбегаю в аптеку? Я согласно кивнула и попыталась сказать в полный голос: «Деньги надо?», но в горле все пересохло до такой степени, что даже язык отказывался проговаривать слова.

– Не переживай, – доктор понял, что меня так забеспокоило, – Мне дали кредитку для таких случаев, нужно записать, что тебе нужно, что б ни чего не забыть. – он стал печатать на телефоне названия препаратов, осматривая меня, опрашивая и называя. Иван еще долго называл не знакомые мне названия препаратов и диктовал все необходимое, но я чудом уснула ненадолго, сфокусировшись на капле пота, который стекала со лба по носу. Проснувшись я первым делом проверила не пришло ли сообщение и очень удивилась, когда ответ все-таки последовал: «Вы такая быстрая!

Это не входило не в один из моих продуманных вариантов! Не думал, что Вы так быстро назначите мне свидание! Я согласен?». Свидание? Я раз двадцать прочитала это сообщение! Свидание? Я же не дворовая девица таить от любого мужика, который меня пригласит! У меня есть гордость, достоинство и принципы, которые я ради этого не собиралась нарушать. Какое свидание еще? Я попыталась привести себя в порядок, успокоить мысли и настроить себя правильно, накрыв лицо обеими ладонями с пересохшей кожей, максимально расправила спину и потянула носочки пальцев ног подальше, глубоко вдохнув воздуха, как меня учили в университете.

Как-никак, я психолог, и если я не могу успокоиться сама, то кому смогу помочь в будущем? Вдох – от рук и правой щеки послышался запах лавандовых духов Алекса, выдох – запах насколько заполнил альвеолы, что сложно было избавится от него.

– Вот блин! – переворачиваясь на бок, прокричала я от злости на всю квартиру, эхо пролилось несколько раз по дому, испугав Пумбочку, вернувшуюся после поедания на кухне вкусняшек к креслу, – Больше ты ответа не получишь! Хам и невежда! – я со всей силы бросила телефон в дверь, будто во всем повинный был именно он. Тимон испугался, насторожился и как только аппарат для общения долетел до назначенной мной точки и упал, он побежал за ним и принялся буксировать его лапой назад в мою сторону. Я дважды протерла глаза, убедится, что это не приступы моего маразма от сорокаградусного жара.

– Но отвечать я ему все-равно не буду! – Тимон посмотрел на меня такими жалкими глазами, не свойственными моему главному хозяину в доме, – Не смотри на меня так! Я замуж не собираюсь еще шесть лет!

Зачем мне тогда парень? – Тимон еще злей на меня посмотрел и издал возмущенное «Муууррр!», – Лучше волосы обстригу под парня, чем пойду с ним на свид… – и тут я замолчала, понимая, что говорю с котом, но больше меня поразило, что кот мне мордой отвечал. – Хорошо, поговорим после горячки… – меня передернуло от холода, плечи прижались к телу, было в таком состоянии тяжело адекватно мыслить, но я попробовала быть такой, отвечая: «СВИДАНИЕ? О. о Мне приятно Ваше внимание, но я откажусь!» «Сами пригласили – сами отказались! Сразу видно – самостоятельная девушка!» «Да. А Вы кто?» Моему негодованию не было предела! Да кто он такой, что б выворачивать мои слова против меня? «Давай на ты? Что ж мы целоваться – целовались, а теперь выкаем, как в фильмах советской закалки» – тут же спросил он, и я не стала отказывать, мне стало жалко, напрягать хитрожопого хама, пишущего, не бойсь, сообщения с книги этикета. «А ты кто?» Молчание. Такое пустое молчание полностью опечалило меня. Внутри произошел крах всего: ожидания, мечты, осознания, что мной заинтересовались Мне казалось, что сегодня впервые меня продинамят и я могу смело переводить себя с категории востребованых к первому старческому порогу маразма. Всегда надеялась, что у меня он наступить после тридцати девяти, но судя по всему, года говорят мне:

«Ту-ту-ту – гудбай, Алисонька! Надо было брать, что давали! Теперь ищи парня с категории „Черный Чай“. Всех парней я делю на три категории: латте (редко встречается, считается премиум-класса, например, богатенький мачо), кофе с молоком (не каждый будет пить кофе с молоком – это на любителя, при добавлении главного ингредиента оно меняет цвет, вкус, но по сути это тоже кофе, например, бывший парень или бывший друг, одноклассник) и черный чай (который пьют все потому что дешево и доступно, например, ботан потерявший надежду или разведенный брошенка). А еще, поза категорией, есть такой тип, как „баба“, одно название говорит о значении. Баба оно и в колхозе, и в городе – женскоподобный мужик или просто тряпка, подстилка. Как мне Лизка говорила: „Главное, чтоб он с тобой не выбирал тушь и не ждал от тебя цветы, иначе нужно будет тебе подкачать бицуху и брать за шкирку защищать его. Вот так пошли в клуб, ты с подкачанной бицухой, разбросала толпу гопников, собравшихся ему вмазать. И мило, и смешно, и ему приятно“». А сейчас валялась и ждала – кем окажется мой собеседник. Нет, я понимала, что логика у меня сейчас работает поистине женская и не адекватная: с ним общаться не хочу, но ему первому меня продинамить – нельзя. Попробовав свой лоб, который сообщал о том, что мне смело можно разогреть своим телом вечные льды в Артике, принялась от нервов, как те тупые блондинки с кинофильмов наматывать себе на нос пряди волос. Толи в порыве ожидания, толи в гарячке запах духов, того парня с волшебным голосом, выбивающем меня одним звуком сколии, даря счастья, нежность, а щиколоткам – трусливость, – ожил на яву. Я стала отчетливо слышать каждую волшебную нотку, наполняющую меня его запахом, сейчас мне казалось, что это ваниль, больше похоже на мелису вперемешку с восточными пряностями. Безумно приятно видеть сны, особенно, когда они такие живые. Телефон заверещал в тон бьющему по окне дождю и грохочущему грому, как ненормальный, несколько сотен раз, за которые я успела проклясть режим без звука, снова не работающий из-за попадания в стену, но из меня громко вырвалось: «Ессс!». И кто ж меня просил бросать-то телефон в дверь? На экране мигали извещающие сообщения: «Сообщение частично не доставлено»; «Сообщение в пути»; «Невозможно отобразить содержимое»– и так далее. Когда я, позабыв обычную лексику, заинтригованная интересом, переругала мысленно всех работников сотовой связи, кусочек смс-ки все-таки открыть смогла: «Прости, что сразу не представился. С моей стороны – это бестактно. Обычно на визитной карточке пишут телефон и фамилия-имя-отчество.

Номер мой ты знаешь, а я – Ник (…сообщение загружается…)»…