Текст книги "Любовь играет в прятки (СИ)"
Автор книги: Марина Попович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)
– А да, мне доктор сказал, – она посмотрела на врача, – Не, не этот – другой, – Ната написала Женьке смс, тот не брал трубки, – Так вот, тебе снотворное дают. Спи, моя маленькая! – и она, как над ребенком наклонилась и поцеловала меня в щеку, – Люблю тебя. Прости.
– Что?
– Прости, что так тебя ударила. Я не хотела. Женька сейчас пришлет мне одежду и машину, я переоденусь и поеду домой, завтра утром вернусь или Алекса пришлю, – она коварно уставилась на меня, подкидывая вверх и ловя телефон, – Он – скучает. Молчаливый доктор убрал от меня лекарство, волнительно отлаживая его на столик возле камина. Я через силу протянула руку вниз к полу и схватила в ладонь подушку, дабы кинуть в подругу, но передумала.
– Да ты у нас девочка фурор! Алешка запал – поцеловал (а он редко втюривается!), актер (раз ты мне не говоришь кто это) – поцеловал, а байкер твой тебя не целовал? Оля с ним шептались об этом, но я ничего не поняла, потому что тут кто-то богиня кровавый нос! – она попыталась мне в рот запихнуть селедку с пластиковой упаковки, чтоб я не смогла ответить.
– Утютю! Римский профиль заговорил! – У Наташки был пунк насчет ее носика, ей казалось, что он похож на клюв, но на самом деле он довольно небольшой и женственный. – Ни кого я не целовала!
– Агась! Я же видела!
– Лешу просто в спину кто-то двинул, он споткнулся, так вышло. Мы же тебе говорили! – Наташка, конечно, верила мне, но достать свою подругу до белой горячки – дело чести.
– Пантомимист черненький тоже споткнулся? – В этот момент не только Туся сама от себя рассмеялась, загнав меня в красную краску, но и врач закашлялся. Представляю, что он там решил обо мне в голове, стоя к нам спиной, набирая очередную дозу снотворного. – Да вы как две пиявки присосались, – все не успокаивалась Туся, – Если б не Олька, вы установили мировой рекорд по длительности поцелуя! Он хоть хорошо целуется?
– Отлично, таись нет, плохо! Он просто извращенец.
– А байкер тоже споткнулся или просто извращенец?
– Его лицо ближе двадцати сантиметров моего даже в помине не было!
Он спросил: почему я расплакалась, и предложил развеять слезы на ветру, я отобрала байк, и мы, как друзья, поехали прямо, бензин закончился и пришлось остановилась. Напротив заправки был караоке бар, мы посидели, я переобулась и все! В чем проблема?
– Не верю. – Провоцировала меня Наташка, изучая страничку в „Вконтакте“ Женьки.
– По трассе и в баре были камеры – флаг в руки, проверяй.
– Помогло? – Хихикая спросила Наташка, когда я уже собиралась устроить молчаливый бойкот, моля себя запомнить причину обиды, а не как всегда взять трубку и только тогда понять, что я еще строю из себя обиженную девочку.
– Что?
– Я тебя отвлекла от боли?
– Иди ты… погуляй…. – А ведь правда помогло отвлечься от головной боли! Пускай и таким противным способом – ссорой с одной с любимых подруг, но это действует. В двери позвонили три раза, ненавижу уже свой звонок, от него голова болит еще больше, и Туся поспешила попрощаться:
– Только не обижайся, мне просто очень нужно взять переодевачку, тем более ты поспишь, и этот доктор останется приглядывать. Только чур тебя с ним целоваться Мисс Присосись Пиявка „нечаянно и негаданно“.
– Давай, брысь, отсюда! И я хочу знать: какого лысого ты целую неделю была у того бородатого парня? Та, что не собиралась никуда идти! – Туся сквозь смех сделала удивленное лицо, расширив глаза до невозможности и убежала, обещав рассказать все в деталях по возврату ко мне. С трудом и помощью доктора, я перевернулась на левый бок, укрылась полностью в одеяло, закрыв глаза. Под действием успокаивающего, обезболивающего и снотворного уснуть было легко и просто.
Алиса уснула быстро, едва закрыв тяжелые веки, время от времени добродушно улыбаясь сну, удачно подаренного Лорой рыжеволосой пострадавшей девушке от влюбленной парочки. Маленькая купидонша в алом платьице с накрахмаленным низом сидела в кресло качалке, как охранник, кусая ногтевую пластинку на мизинце в раздраженно-возмущенном состоянии на себя ж саму. Неделю жена ворчливого Карла, мечтающего на словах о пенсии, а на деле быть полезным – делать любимую работу – сводить пары и нарушать небесный кодекс особых любовных дел (разве законы писаны не для того, что б нарушать их отдельные пункты во имя достижения своих целей?), наблюдала за своей подопечной, лежащей в постели, скрывавшейся от внешнего мира после представления в университете. Да еще, как назло, Амур вставил палки в колеса и пытался свести девушку с веснушками на щеках с суженным. Благодаря упорной работе обоих купидонов и работе разведки, все звонки, сообщения от него были перехвачены и не доставлены. Лора привыкла к вечно мечущимися ангелами под ногами, но в конкретном случае опасалась нависшей угрозы надвигающейся со стороны. Карл, любимый старикан, тоже был такого мнения и, как обещал, при удобном случае заставил своего подопечного поцеловать девушку. Побочные эффекты проявились сразу. Алиса упала духом, пребывая в состоянии фрустрации, потерянности и самокритичности за нарушение собственных принципов. А он неделю жил не в привычном ритме в клубах с разными ненаглядно красивыми, накачанными силиконом, долгоногими девушками, не знающими себе цены и тающими перед образом мажора с поведением хама. Он всегда был с теми, полными противоположности той, что стала появляться в него перед глазами, видеться на каждом шагу, после каждого поцелуя с нимфами-красотками, взгляда на рыжий цвет, каждого запаха, похожего морскую свежесть, исходившую от Алисы в тот день. Этот парень неделю провел дома, впервые за много лет, в кругу друзей и сероволосой.
Последняя целую неделю поднесено бегала по дому, приговаривая: „У нас будет все, как прежде“. Купидонша пять дней валялась рядом с Алисой, играя с Тимоном и лелея Пумбочку, делала три попытки заставить позитивно мыслить синеглазую, нарушившую личные принципы, но максимально смогла только поселить в ней двоякость мнения, пока Карл просто наблюдал за плодами своей попытки в планшет и ругался матом за лишение его любовной магии на неделю. В это утро розоволосая устала сидеть на земле и отлучилась вверх проведать свой домик в виде зеленого гриба высоко в небе. Если б она только знала, как придется туго ее любимой девочке – не бросила. Теперь остается только посылать приятные сны и ждать выздоровления Алисы, коря себя. Дверь комнаты открылась, Лора с большим удивлением посмотрела на врача, смотрящего на спящую пациентку и снимающего при этом защитную маску и докторскую шапку.
– С ума сойти! – завопила маленькая девушка, выполняющая волю зова любви, закрывая себе рот ладонями, вглядываясь в темноту. Парень медленно подошел к кровати, сел рядом на пол и стал через темноту всматриваться в черты лица молодой леди. Алиса чувствовала на себе внимание и улыбалась еще с большей силой сну, протянув руку в направлении к лицу парня от которого веяло легким нежным ароматом мужских духов с отдаленным привкусом ванили.
– Ты спишь? – чуть шевеля губами, спросил он, боясь услышать ответ на свой вопрос. Лора принялась махать рукой в их сторону и посылать воздушные поцелуи, зная, сейчас за этим наблюдает ее муж и хочет заглянуть на „огонек“. Карл не заставил себя долго ждать, плюхнулся с потолка рядом с женой. На его левой руке виднелся циферблат с отсчетом времени до возвращения полных возможностей, сейчас часы показали два дня и восемь часов. Ответом врачу оказалась тишина, несомненно, порадовавшая парня.
Его рука тут же провела по щеке рыжеволосой, а губы безмолвно жестикулировали фразу: „Прости меня, не думал, что эти двое тебя угробят. Птицу бородатую я уже наказал. Просто хотел узнать: нашла ли ты мой телефон, поэтому и попросил Гаичку приехать к тебе. Если б я только знал, что она притащит всю эту компанию к тебе…“.
– Видишь? – спросила у мужа, убирая мизинец ото рта, меняя его на очередную порцию „Монпансье“, купидонша, – Они не безнадежны, она его чувствует.
– Она же не спит. – Хмыкнул карлик со стрижкой вспышкой, отбирая одну конфету с рук жены и подкидывая ее вверх, чтоб поймать на лету ртом.
– Угу, но она так не считает, верит в сон, и это главное. – Довольно разжёвывая пахучий апельсиновый карамельный шедевр от людей, ответила Лорка. Лже-доктор провел кольцом с драконом, обматывающего хвостом вокруг пальца, по губам девушки и отпрянул назад. Алиса встревожено улыбнулась и взмахнула глазами так быстро, что Лора тут же добавила ей эффекта сна. Вот уж эти особые купидоны! Крутят людьми как хотят!
Обычному ангелу, исполняющему приказы свыше, не дано и четверть этого. Рыжая тяжело вздохнула и больше не открывала глаз, но парень испугался своей смелости и решительности подменятся с врачом на два часа. Он, которого Карл без перестану называл самыми отвратительными словами на всех языках мира в том числе на забытых и стародавних, достал такой точно телефон, как на прикроватной тумбочке и написав смс на неподписанный номер, решил уйти. Супруги купидоны, не видимые людям, уловили от него боязнь обнаружения, страх не избавится от этой девицы в мыслях и горечь. Последнее с чем связанно мог сказать только старикан в подтяжках, имея свою силу в полной мере, сейчас он мог только читать его мысли.
– Поцелуй меня. – Прошептала Алиса, переворачиваясь на спину, заставив тело своего гостя занеметь. – Я сказала: поцелуй меня! – Еще более требовательно и громче настояла курносая, не понимая, что ей это не снится. Парень не шелохнулся. В нем боролись: хочу, опасаюсь и нельзя. Первое движение – взмах ресниц, пушистых светлых ресниц, глаза проверили, где находится. Во-первых, хотелось целовать, притронутся к ее коралловым мягким губам, быть ближе. К губам, о которых он так мечтает (днями и ночами с рядом другими девчатами) и которые так ненавидит за свою притягательность, за тот поцелуй, пьянивший разум, как молодое вино. Он никогда не придавал значение поцелуям, пока под гримом пантомимиста не притронулся к ее губам, так бережно, как по одуванчику проводят дети, чтоб не рассыпать бутон, он впервые хотел просто увидеть девушку, сидеть рядом, обнимая и выполняя все капризы. Влюбился? Парень и сам не знал, как это назвать и не понимал своих поступков, действия в противоречие своему разуму.
Только в одном был уверен: если он робеет, подойди познакомиться, волновался, говоря по телефону в роли менеджера музыкального магазина, не только из-за собранной информации о ней его заботливыми друзьями и белокуро-сероволосой девушкой, а и по внутреннему упрямому щелчку и ничего умней не придумал, как начать с малого – подкинуть телефон. Во-вторых, опасался, что Алиса проснется, увидит незнакомого парня и вызовет милицию, снизив его шансы на минус пятисот градусов Цельсия. А еще… он строго запретил себе понимать насколько хочет быть с ней, насколько сходит с ума от девушки, потерять безразличный облик, маску, которую он придумал и удачно использовал.
– Я не понимаю, – прошептала Алиса с открытыми глазами, – Если передо мной стоит тот парень с милым голосом, что звонил и, как я и думала, он оказался симпатичным, почему тогда он не хочет меня поцеловать? Это же мой сон и я тут командую! Парень улыбнулся, пряча телефон в задний карман. Доктор предупреждал о возможном потери осознания, где находится пациентка.
– Лорисиента, – прошептал завороженно Карл на ухо жене, которая играла с колючим шариком, – Не делай этого, если тебя тоже лишат магии – мы проиграем Амуру.
– Что? – у Лоры затряслись руки, – А! Дак… тьху!.. Это не я! Не понимаю, что происходит? Карл пожал плечами и довольно улыбнулся, пожиная дары своего труда.
– Ты хочешь, чтоб я тебя поцеловал? – нежный баритон раздался трижды эхом по комнате, осветленной луной.
– Почему в моем сне не делается того, что я хочу? – обидчиво спросила Алиса, сжимая глаза от головной боли, – Даже во сне болит голова! Парень тихонько подошел к кровати, опустился на корточки и бережно, волнуясь, провел рукой по голове, шепча:
– Так лучше? Девушка согласно кивнула глазами и прошептала:
– Жаль, я никогда не запоминаю снов!
– Никогда – никогда? Она снова только кивнула глазами.
– Тогда можно я похозяйничаю в твоем сне? – Алисе непонимающе одарила его взглядом, но согласно кивнула, протянула, сжав губы „уммм“ от боли ломающей тело. – Закрой глаза, бусинка.
– Почему бусинка? Я что толстая, как мячик? – по-детски наивно спросила рыжеволосая, смеша парня и привлекая его внимание еще больше.
– Предположим, первый раз, когда я тебя увидел, я зацепил тебя, и рассыпал твое жемчужное колье, а ты еще тогда извинилась, не смотря мне в глаза. Лора довольно потрепала старичка за волосы и протянула вверх девять пальцев.
– С тебя букет роз! Девять!
– Когда это было? – не понимал Карл.
– Вспоминай старик или жди, пока он ей в следующий раз расскажет. Карл по привычке вытянул язык и переместился прочь с комнаты.
– Закрой глаза. – Целуя руку Алисы, попросил мальчишка.
– Зачем закрывать глаза во сне? – риторически поинтересовалась Алиса, выполняя просьбу.
– Я расскажу тебе сказку, и голова перестанет болеть, – парнишка пересел на краешек кровати и продолжил водить рукой по разбросанным по всей кровати волосам девушки с блаженно закрытыми глазами. – Жил был царь, да царь был насколько богат, что не знал, куда свои деньги девать. У царя была царица, привезенная по заказу, красоты небесной с ирландскими чертами лица, хотя светловолосая, худощавая, хозяйка очага и художница. Да, царица была и рада своему замужеству – рисовать могла днями, песни петь и не нуждаться ни чем, только было одно „но“, она должна во всем повиноваться. В последний день зимы, февраль, родила девица господину батюшке сынка, а спустя еще пять лет – у него появилось еще две доченьки, копии мамочки. Сыном тогда восхищались все в округе: сестер любил, лелеял и играл с ними, учил иностранные языки, любил кататься на велосипеде и рисовал, как и мать, да только царь считал это делами не достойными настоящего мужчины. По исполнению восемнадцати лет, царь батюшка отдал Василия служить, дабы дурь с головы прогнать.
– Мне не нравится имя Вася, – приоткрывая глаза, сказала Алиса.
– Как скажешь. Матвей отслужив два года в славном полку грозного воевода, собирая вещи он домой, получил письмо с мольбой от сестры родной: „Приезжай, скорее мчись, тут отец гнев на мне сместил!“.
Парень, славный малый, знал, как царь лютует грозно и не жалеет ни жену, ни дочерей, под руку попадавших и помчал скорей спасать милых девушек домой. Переступив порог родного дома пахнущего вечно городской суетой … Парень замолчал и прибрал руку с волос девушки. Она уснула, тяжело дыша и всхлипывая. Он посмотрел на циферблат своего роликса и медленно направился к двери, оглядываясь. Ноги не хотели уходить, как и ум, просили остаться и успокаивать девушку, прогоняя боль и плохие сны. Вот так просто сидеть, рассказывать сказки и быть другим собой, таким, которого он сам себя не знал до нынче. Он не понимал, как девушка, сама не стараясь, меняет его мировоззрение, делала более мягким, человеком с принципами и желанием быть лучше. В его плеере все чаще играла песня со строчкой: „Думай обо мне лучше и может я действительно стану таким?“ неизвестной ему группы. И главное, его это раздражало, выводило с себя, когда он задумывался, что будет при долгом времяпровождением с ней вместе, как он изменится?
– Так не правильно уходить! Я не люблю, когда уходят по-американски – не попрощавшись. – Алиса перевернулась на левый бок, положив руки под голову, – Поцелуй меня. Светловолосый парень вернулся назад, наклонился над девушкой и чмокнул ее в губы, быстро отклонившись, чтоб ее руки не обвили его шею, иначе будет сложно себя сдерживать от животного желая целовать ее днями напролет.
– Ты сделал это, как ребенок. Хочу поцелуя! – закапризничала Алиса, протягивая руки в сторону уходящего парня.
– Бусинка, я сейчас сделал второй взрослый поступок завсегда. Мне пора, – он набрал полные легкие воздуха смешанного с медицинским спиртом, бурбоном и лекарствами, наполняющими комнату, добавил: – Если запомнишь наш совместный сон – ты знаешь, где меня найти. У тебя есть подсказка.
– Где? – Крикнула вслед Алиса, пропавшему с ее вида образу и тут же уснула под руководством Лоры, летающей над постелью и произносящей заклинания снятия боли, защиты от ангелов и поиска старикана мужа Карла. До утра девушка спала непробудным сном, не слыша, как настоящий доктор вернулся в квартиру и проведывал пациенту три раза.
Зубная и головная боль – самые противные вещи придуманные шутниками на небе во время изобретения нового организма, поселяемого на землю – человека. Я проснулась в половине двенадцатого от громких криков под ухом: „Я тебе покажу, как побеждать, амеба локаторная!“, адресованных Наташкой в сторону моих ног. Подруга не скучала, находясь у меня уже третий час, заставила врача перенести телевизор с прихожей в спальню и заботливо привезла свою приставку с шестью джойстиками, отказавшись комментировать – зачем сколько. С другой от меня стороны в кресле качалке сидел доктор, посматривая то на черноволосую, то на телевизор, глазами извиняясь перед мною, но продолжая играть с Наташкой в гоночки, пока мое зрение не пришло в норму, не могу сказать точно какие, ибо звук с лучших намерений был выключен.
– Проснулась? – завизжала Туся, проигрывая своему напарнику и размахивая джойстиком в разные стороны, словно она в жизни оседлала машину и является гонщиком мирового уровня, – Эй, док, сделай ей укол! Пускай поспит!
– Не, еще надо проверить Алису! – грубым низким басом отозвался доктор, добавив, что его зовут Сергей Кириллович, но можно просто Серега. Сегодня доктор был не во врачебной форме: без халата, защитной маски и дурацкого белого колпачка. Сфокусировав зрение на сидящем парне в кресле качалке, я искрение пыталась не рассмеяться, прикрывая рот одеялом. Доктор выглядел, как один из героев мультика „Три поросенка“: пухленький, как новорожденное дите, круглолицый, выпученные серо-зеленые глаза, нос пятачком с сильно вздернутым краешком, когда он сидел на стуле – пузо сидело у него на коленях.
Одетый в темных джинсах и бело-красную майку, плотно облегающею верхнюю часть тела.
– Леша передавал тебе: „Привет, красотка! Выздоравливай быстрее, ты мне обещала составить компанию на петушиные бега и те-че-ка“, – Наташка отложила джойстик в сторону и поцеловала меня в лоб с громким противным звуком, специально сделанный подругой для усиления эффекта передачи прямой речи, – Это тоже тебе передал мой фазе, мазер.
– Что за те-че-ка?
– Фу! Ты не правильно ударение поставила! Это „и так далее“. Вот за что я люблю свою подругу, что перед ней можно показывать свои истинные желания, рассказывать все-все наболевшее, а еще, что есть сейчас важное, врезать этой паршивице в порыве гнева. Последнее я так и сделала: вытащила втихаря левую руку с-под одеяла, протянула к ее ляшке, обтянутой коричневыми блестящими лосинами и ущипнула, отомстив за „мазер“. Подруга взвыла, как волк на полнолуние, на все этажи дома.
– Вот те и на! – потирая одной рукой больное место на ноге, возмущалась Туся, пока второй выключала консоль нового поколения. – Но, ты можешь даже не надеяться, что я обижусь и съеду! Ты живешь в центре, больная, одинокая, как я могу тебя бросить? Ты меня так просто не избавишься, козулька крутая! – пригрозила Наташка, указательным пальцем смотря вперед на корзинку со сладким, больше похожую на корзину для белья, откуда-то взявшейся в спальне, и с криком: „Оооо!“, поднялась на ноги и перескочила через мои ноги, добавляя:– Теперь ты не вырастешь, даже если в тебя положить тонну „Растишки“, пока я назад не переступлю. Я перевернулась на бок, улыбнулась солнышку и головной боли, ослабевшей сегодня в половину. Главным достижениями этого утра, которое войдет в топ пяти лучших утренних пробуждений в моей жизни, стали две вещи: рядом со мной заботливый человек – подруга, которая, хоть и корчит с себя большую железную леди с чертами сладкоежки, но никогда не даст меня в обиду, не предаст и будет рядом, даже в ущерб себе (хотя, это я уже наверное загнула), и вторая – я помню частички своего сна. Должна сказать, приятного сновидения, загоняющего в краску и вызывающего мурашки по телу, словно это было не в моем буйном воображении, а наяву. Мои губы довольно пытались расползтись в улыбке, но я тщательно пыталась сдерживаться. Для меня б запоминание любого сна стало феноменом, даже если б снилось, что я стригу овечек, большим в квадрате удивлением, но этот особенно грел изнутри и крутился перед глазами, даже открытыми. Что ж в нем было, спросите вы? Я вот так, как и сейчас, лежала на правом боку с закрытыми глазами и ругалась с головой, разрывающей на осколки от неугомонной боли в передней лобовой части и тут раздался он, голос моего умиления, успокоения, тот самый, что звонил сообщить о выигрыше (или не выигрыше, а подарке, если верить Катерине). Как и наяву, так и во сне, его голос пробивал меня до радостной дрожи, своими бархатными нотками. Открыв глаза, меня постигло разочарование – он сидел спиной к окну, единственному источнику света в комнате, и поэтому было только очертания, но мне сложно вспомнить их. Нету в жизни справедливости! Увидела его и то забыла. Ах, как же приятны прикосновения рук с легкими ароматом духов с ярко выраженным привкусом мужчины своим тонким набором сочетаний в букете восточных приторных благовоний с ванилином, не резких и не бьющих в легкие, заграждающим потоком остальные запахи комнаты. Я, вдыхая полной грудью запах своих волос, небрежно раскиданных подомной, кажется, аромат со сна оживает, и чувствую его благоухание на себе. В таких бережных красках аромата, соблазняющего голоса, нежных прикосновений его рук обычно принято переводить отношения на новый уровень.
Знаете, что я сделала? Я попросила его, меня поцеловать! Поцеловать!
Вот уже „Мисс Поцелуй Года“, как говорит Наташка! А он? Парень занемел от нахальной просьбы, отмахивался от меня, рассказывая сказку, чтоб я отстала, и потом чмокнул, как дите, и убежал, как мышка в норку! Я что такая пугающая баба? От меня мужик во сне сбежал! Дожилась! А если б такое наяву было? Вот переступила свои принципы и мужик такой в норку и сидит, ест морковку, приказывая:
„Не ешь меня, Колобок…“. Офанареть и не жить! После такого еще и слушай нотации Юрьевой о „нужно быть современной девушкой, а не холопской вшой с хутора“! Я перевернулась на другой бок, пока доктор приготавливал очередную дозу лекарств, а подруга одной рукой управляя джойстиком, удачно и мастерски, наверное, научилась этому приему, когда руку ломала, упав с трехметрового турника на уличном чемпионате среди парней, кто больше подтянется, пока второй набирала сообщение на телефоне.
– Ты кому пишешь? – поинтересовалась я, прокручивая в голове сон.
– Одному черножопому кальмару Хоттабычу! – она положила телефон на кровать, схватила с вазочки виноградину, подкинула вверх и пока она ее ловила на лету, рука продолжила писать очередной ответ в пикающую аську. – Алиска ты моя! Будем думать, что я тебя сейчас обняла дружески! Я улыбнусь, представляя эту картину. Обнимать подруг больше по части Ольги, чем Юрьевой.
– Не чего лыбу тянуть! Хочешь, я на тебя ноги закину, и ты такая подумаешь, что это мой приступ нежности?
– Сначала помой их! – Наташка повелась на мою фразу и элегантно подняла ногу к носу, хотя, что я лгу? Совсем не элегантно, а как кобель увидевший самку и быстро бегущий к ней, – Фуууу, Юрьева!
– Если что – это твой гель воняет! – доктор с любопытством смотрел на Тусю, исполняющею несколько функций сразу, но она, уловив его глаза боковым зрением, умирая в игре, на эмоциях прокричала: – Не смотри на меня так, Пятачок, или прижарю тебе бочок. Делай свои грязные дела – уколы, и даю выходной до следующих пункций, когда там они будут?
– В четыре, – изучая циферблат с кукушкой, обеспокоено проговорил молодой доктор, но Наташку это не устроило:
– Я, конечно, люблю свою подругу, но у меня свидание на пять, в полчетвертого приди.
– Хорошо. Серега в катетер запихнул „дозу“ и радостно покинул квартиру, припевая „УуУуу“ в стиле потопающего человека. Наташка провела его глазами, сказав: „Даже если тебя переедет трижды машина – не смей опаздывать!“ и перескочила через меня в очередной раз, оседлав сверху одеяло, валяющегося на голеностопах, как лошадку.
– Ты у меня не хочешь спросить, как я докатилась до такой жизни? – поинтересовалась смуглянка, ее распирало от радости и уверенности.
– Нет. Не хочу. – Я проговорила ей на зло, вытаскивая онемевшие ноги от ее веса, моим костяшкам не нравилось преднамеренное издевательство.
– Отлично! А я все-равно расскажу… Кто бы сомневался? И Наташка поведала мне историю, как она попала в узурпаторские лапы своего новоиспеченного друга, парнем Юрьева, не решилась назвать милого бородача, объяснив: „Он не предлагал встречаться!“, хотя при этом она у него неделю прожила, в рассказе преувеличив мне, пояснив: „меня насильно держали и не ржи, как конь Пржевальского!“ и сама залилась озорным смешком, слышным через открытое окно на несколько кварталов.
Наталья в тот день, попрощавшись на остановке с Алисой и Поночкой, пожелав всех добрых слов Оли за предоставленную халяву в кафе и два кило торта с собой, поехала с одноклассницей Миленой домой. В салоне авто стоял стойкий аромат лилий, вызывающей у хозяйки восторг, а у ее спутницы словестный запас не цензуры. От доброты душевной полного желудка, она не стала спрашивать у блондинки свои ли у нее детали тела или мастерский подход врача, заранее знав ответы, уткнулась в экран мобильного, занялась форумами. Около шести часов десяти минут к седьмому часу Милен остановила машину и прокуренным басовитым женским голосом оповестила:
– Мы на месте, – Наташка не оторвала головы, зная, что к ее дому, даже учитывая дорогу без пробок, еще ехать пятнадцать минут, подумывая, что Милена разговаривает по телефону, – Мы приехали! – Повторила блондинка, тыкая в плечо Наташу пальцем. Широко улыбнулась и нажала на сигнализацию, блокирующую все двери. Юрьева к своему горю, может, к радости или любопытства распирающего внутри: „Ждет ли бородач у ресторана? Какая у него будет реакция, когда я не приду?“, недоумевающие оглянула Милену, громко недовольно чмакнув, и перевела глаза в лобовое стекло черного внедорожника. Картина спереди, через тонированные стекла, ни как не отвечала ожиданиям и уверенности, что она на трассе к дому и придется несколько остановок еще переться на общественном транспорте или звонить „своим“ мальчикам. Здание впереди черноволоска знала хорошо и бывала в нем постоянно, но никогда не заказывала ничего кроме кофе, даже если счет оплачивали. У нее с этим связано три страха: во-первых, маленькие порции для привыкшей есть с таза, во-вторых, опозорится с этикетом перед будущим долларными донором, третье, воспользоваться всеми ложками, вилками и бокалами, лишая себя удовольствия пощупать еду руками, обмазаться пищей вокруг рта и молчать пока жуешь – нереальная задача. Можно сказать, что этот ресторан входил в пятерку, как говорила сама Ната: „Топ рассадника богатеньких и голодненьких холостячков или будущих одиноких мужчин“.
Построенный шикарный ресторан „Tynis“ в прямоугольной форме с двумя этажами 1834 года стиля неоренессанса для мало известного банкира, как усадьба приема уважаемых гостей, но ближе к девяностым годам хозяин бежал со страны и отдал дом на благотворительном аукционе в треть цены. От стоянки к входу заведения вела десятиметровая дорожка, хорошенько оглядев ее, Наташка с огорчением заскрипела зубами, как бобер, хотя, даже он не мог бы повторить всю отвратительность звука, который отдался ей эхом – пронизывающей болью в деснах. Где этот самоуверенный паренек с козлиной бородкой, завязанной гривой сзади и татуироваными кистями рук в стиле биомеханики. Что эти рисунки на коже переходили в цветной рукав, Наташка узнала на второй день общения. Не честно назначать три раза свидание и самому не приходить. До этого дня самоуверенную сторону характера девушки еще не подставляли так откровенно и не заставлял колебаться.
– И? – не разжимая зуб, спросила разочарованная Юрьева, медленно поворачивая голову в сторону Милены и мысленно готовясь показать, зачем она наращивает ногти и все остальные болевые известные приемы.
Улыбка блондинки, не обращающей никакого внимания на свою пассажирку и красящую губы в зеркало заднего вида, только подогревала настроение боевой черноволосой.
– Вот и я сижу и думаю: „И?“, – вытягивая губы уточкой, ответила она, когда Наташка уже хотела выместить на ней обиду, – И что он в тебе нашел?
– А ты кто такая, что б я тебе давала полный обзор моих многочисленных плюсов? – Юрьева резко повернула в свою сторону зеркало, и оно, случайным образом, оторвалось. Глаза Милены возмущенно смотрели, как ей вручают ее ж зеркало со словами: „Так будет удобней любоваться собой, зачем ты его туда повесила?“. Отойдя молча от шока, силиконовая леди спокойно продолжила словестную перепалку с оппонентом:
– Лучше начни с минусов, думаю, их побольше.
– Минусы есть только у блондинок выживающих свои волосы водородом перекиси вместе с последними зародышами намеков на мозги, а я – идеал. – Наташка громко сглотнула и опечалено положила свой телефон в сумочку, даже словестная перепалка не восстанавливала ей, как обычно это бывало, настроение. Таких, как Женька, у нее было не мало, но именно этот ее продинамил. Что больше огорчало любительницу шоколада: что парень не пришел, а Милена привезла показать это или что парень засел в голове – она не понимала, тем более, отказывалась верить во второй вариант развития событий.
– А…тогда понятно, – светловолосая поправила заколку – розовый бантик в волосах, – Когда мы с ним встречались, меня в Птичке бесила именно эта черта. – Наташка ошарашено посмотрела на бейбу и тут же в голове нарисовала, как эта парочка выглядела вместе, а еще их возможную свадьбу и детей, внуков, правнуков.
– Птичка? – Теперь у всех детей и правнуков в голове Юрьевой появились клювы, когти и губы мамочки – беловолоски.
– Это его прозвище из-за фамилии.
– И какая фамилия у Хоттабыча?
– Птичья. – Наташка перебрала в голове все известные птичьи фамилии, каждую примеряв к своему имени рефлексивно: Ворон, Соколов, Кукушкин, Грачев, Гусин, Тетерин, Чайкин, Щеголов и поняла, что нет ничего страшного в таком сочетании, хотя, Кукушкиной ей быть не хотелось, если что.
