Текст книги "Любовь играет в прятки (СИ)"
Автор книги: Марина Попович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)
ПРОГУЛКА?
Как же вчера устала после прогулки-экскурсии по городу устроенной мне Алексом. Эти три недели мы с ним виделись почти через день. Мне нравилось общаться с этим взрослым, воспитанным, мудрым мужчиной, смотрящим на мир с высоты своих лет, но при этом скрупулёзно скрывающим свой возраст за молодежной одеждой, подобранными со вкусом деловыми костюмами, уходом за собой и объективом фотоаппарата. Лешка излучал заряд позитивной энергии, после общения с ним, я часами не могла успокоиться и перестать улыбаться, как дура, шла по улицам, скверам и широко растягивала губы. Наташка подшучивала на эту тему: «Я уникальный ребенок с двоими отцами.
Теперь еще с двоима мамами!». Выведя меня окончательно с себя такими лживыми фразами, она, прикрываясь планшетом, как щитом, спросила:
«Можно я тебя не буду называть мамой?». На все доказывания, что мы просто друзья с ее папашей, подруга пропускала мимо ушей и продолжала гнуть свою линию, любя доставать до белой горячки моральные качества людей, даже близких. Раз мы ездили в кино в компании с Оли и Наташи, еще раз с Наташей и ее новым хахалем и последний – вдвоем, изучая город. Сегодня мой настырный будильник звонил, как позже оказалось, девять раз, на что я совершенно не реагировала. Так бы проспала до позднего вечера, если бы не боязнь Тимона вибрации телефона. В тот самый злосчастный девятый звонок будильника Тимон решил не испытывать свои нервы на прочность, грубо прыгнул на кровать, попав передними лапами на предплечье и массажными движениями острых когтей разминал мое горло при этом зло мурлыкал. После несколько беспамятных попыток убрать наглеца кота на пол, Тимон разозлился не на шутку и укусил меня за руку. Взвыв волчьим воем на все двенадцать этажей нашей многоэтажки от боли и неожиданности, я, наконец, услышала звонящий звонок «Луция Попп – Ария царицы ночи (музыка Моцарта – Волшебная флейта)». Осознав, что опаздываю на лекцию к самой требовательной преподавательнице, о которой так много легенд рассказывала Наташка, пулей слетев с ложа, я принялась мстить коту, неожиданно для себя решив тоже укусить его за лапу. Пускай побывает в моей шкуре! Тимон еще тот беглец, запрятался в самый недоступный угол кровати, смотря на стоящую меня на коленях, глазами размером в два пятака каждый, мяукал от ужаса, криком хора майских котов, предвкушая, если его поймают. На счастье серого кота наглеца и на мое разочарование будильник зазвонил в десятый раз, чем полностью выбил всю дурь с моей головы отомстить, тем же пятаком трусишке забияке. Схватив без оглядки развешенные вещи со стула, мои ноги быстро побежали в ванную, где темпу сборов на учебу позавидовал бы сам древнеримский политический деятель Гай Юлий Цезар, который делал пять вещей сразу. На принятие душа, макияж, сушку и укладку волос, а также по совместительству едя при этом и гладя платья с платком, ушло, если быть точной, двенадцать минут. Для меня это почти мировой рекорд! Если бы не безумно вьющиеся волосы от воды я бы уложилась в шесть. К моему платьицу с белым строгим верхом и пышноватым красным низом безумно шли стоящие белые босоножки на семисантиметровом красном устойчивом каблуке. С истерическим криком на всю квартиру: «Только не это», я сквозь убедительные доказательства мозга, что этого не стоит делать, обула их, ехидно про себя заметив: «для бега в столь раннее время это самое то» и завязала красный платочек в белый горошек вокруг шеи. Ария царицы ночи заиграла, уже сама сбилась считать какой раз, оповещая о кошмарном пятиминутном опоздании к порогу кабинета. Лифт приехал сразу, забыв о ненавистном зеркале, я на ходу вскочила в этот железный катающийся туда– сюда коробок, вытащив телефон с кармана кожаного небольшого бледно серого портфеля, почти белого, мокрыми пальцами принялась клацать по клавишам на благо не сенсорными. С сенсорными телефонами у меня была особенна не любовь.
Эти планшетоподобные телефоны с совсем ненужными функциями ужасно не удобные, ненавижу просто. Не успев даже дописать текст Оле, а уже пришло нервное сообщение от темноволосой: «Ты где? Горгулья (кличка нашей преподавательницы) сегодня особенно недовольная, пробежала только что мимо меня с раздутыми ноздрями на все лицо». «Наташ, я опоздаю, придумай что-то, ты у меня умная» Славно! Фортуна отвернулась от меня задом не только с утром, но и с транспортом на остановке: маршрутки, троллейбус, даже такси категорично не хотело ехать в нужную мне сторону. Почему же я не купила тогда машину? Мне что помешал бы стоящий транспорт в гараже?
Еще несколько драгоценных минут было потеряно напрочь. Паника просто шаром каталась по телу. Как я могла проспать семинар? Придется пешком идти. Вот это облом! Мой мозг нарисовал картину, где мои зубки стали, как у гиены, и съели саму себя. К радости метушащьихся машин на дорогах города почти не было. Я так быстро побежала в сторону университета, на сколько сильно проклиная «удобную» обувь, что на перекрестке даже не посмотрела на светофор. Теряюсь в догадках, как и почему я не заметила сразу с правого бока выскочивший мотоцикл на бешенной скорости? Еще больше не понимаю, как я успела уклониться от столкновения с ним на две секунды до столкновения и прокручивание меня колесами транспорта в мясной фарш. Правда, я все же упала во всем беленьком на асфальт, изрядно поцарапав коленку. Но коленка не беда, по сравнению с возможными травмами головы, тела, а той вконец к летальному исходу.
Как можно быть такой рассеянной? Мотоциклист резко затормозил, решив, что моя особа упала по его вине, и помог подняться. Поднимая медленно голову на снимающего шлем парня, тихо проворча «Спасибо, извините, я так опаздываю», то узнала старого знакомого курьера – оператора. Теперь я точно пойду в эту профессию! Нет, не то что бы мне хочется снова богатства, но денег на покушать оставалось очень мало, а с работы так и не позвонили.
Курьер был одет в профессиональную спортивную одежду для гонок из натуральной кожи. Больше всего меня удивило в нем – это ухоженные руки, будто только с маникюрного салона.
– Если я не ошибаюсь, ты Алиса? – беспокоясь, спросил мотоциклист. Я кивнула в знак согласия.
– С тобой все в порядке? – продолжал допрос грубым голосом парень. Я снова кивнула и поспешила бежать дальше, продолжая свое путешествие опаздывающей лягушки, но молодой человек был иного мнения. Оставив свой бюджетный мотоцикл среди дороги, побежал вслед, крича:
– Стой! Сколько мне за тобой бежать? Я остановилась. Если я через минут восемь не буду за два километра от сюда дела мои словом «хорошо» тогда точно нельзя будет назвать.
– Что? – разворачиваясь в сторону настырного курьера, я зло закричала на него, слышно было на пол улицы.
– Называй адрес, раз сбил, довезу. А то убьешься с такими темпами. Выкаблучиваться и делать с себя в этот момент гордою, честное слово было не время и не место, но мой дурной язык, сказал, прежде чем сама сообразила:
– Я за рулем! И выхватит ключи с рук ошарашенного курьера, помчалась к его железному другу, а тот естественно бежал за мной. Думаю, со стороны для правоохранительных органов это выглядело весьма забавно! Отведя мотоцикл к обочине, я решила, что имею на него все права и принялась лезть в коробок стоящий на «багажнику». Эту заднюю часть так можно называть?
– Стой! – Во все горло завопил, заикаясь, тяжело дышащий настоящий водитель этого транспортного средства, – Там посылка, второго шлема нету. Поэтому ты оденешь мой и хорошо прижмешься ко мне, иначе упадаешь.
– Ага, это не я к тебе там прижалась, впрямь приклеилась?
– Правда, говорят, женская логика – это очередное чудо света! Она опаздывает, еще и истерит мне, своему спасителю. Вот так и предложи помощь! Пока этот прохиндей возмущался, я уже успела сесть за руль и забрать его шлем. Не портить же прическу на ветру? Длинные кучеряшки на ветру будут так развиваться, хлопая его по лицу, что этому мужику точно не понравится данное действие представления. Ровно за три с половиной минуты, да я дотошно засекла время на ролексе курьера, бешеной скоростью, чудом маневрируя от машин, мотоцикл затормозил возле учебного здания. Должна признать гонки с братом Лизы не прошли зря, руки еще помнят, как водить. В общей сложности, учитывая все утреннее обстоятельства, из-за быстрой доставки к нужному месту, я даже сократила опоздание до трех минут.
– Ты зверь! – Восхищенно выговорил курьер, потирая потный лоб тыльной стороной левой ладони, – Где ты такому научилась?
– Я же не спрашиваю, почему ты работаешь курьером…
– Если спросишь, ответом будет – воспитательные меры и просьба лучшего друга… – и он неловко отвел взгляд в другую сторону, молчание затянулось.
– А, мне это знакомо! – я засмеялась, вспоминая мачеху, – Именно так я попала в этот город. Прости мне нужно … Я вскрикнула от неожиданности воем. У моего собеседника зазвонил телефон со звонком тяжелейшего рока, уши невольно повернулись на сто восемьдесят градусов, чтобы захлопнуться и не слышать этого кошмара.
– Алиса, только не уходи, – подняв трубку, попросил у меня парень.
А что мне делать? Да, я стояла и ждала, как – никак он помог мне.
– Да! – стал тараторить в трубку парень, прикручивая динамик так, чтобы было не слышно ответов собеседника. Невольно, скорее, на рефлексивном уровне, я посмотрела на прикручивающую громкость правую руку и удивленно заметила на безымянном пальце кольцо. Данной находке мое внутреннее «я» очень обрадовалось! Значит, можно вычеркнуть этот вариант из списка «Почему я должна его подождать?»
– Прекрати орать! Вечно ты додумываешь все! – с бешенством крикнул курьер, а после извинился перед мной не понятно за что, – Я утром очень опаздывал, ехал по Лермонтовской и на перекрестку одна рыжеволосая музыкантша, как сумасшедшая, пренебрегая правила дорожного движения попала мне под колеса, вот к чему приводит бег, – он снова укоризненно посмотрел на меня, – Да, она чудом жива осталась, даже почти не поцарапана… Ага… Да… Хорошо. Что ты сказал? Закончив разговор, хозяин мотоцикла злорадно улыбнулся телефону и перевел свое внимание на меня.
– Больше так не бегай!
– Не буду, – опустив виновато глаза вниз, пообещала я в ответ. Его же могли посадить за мою глупость! О чем я только думала? А, да, точно о паре психологии! Какой кошмар моя пара! И мои ноги, снова вступили в кипяток, побежав в аудиторию на третьем этаже, даже не попрощавшись с кричащим в след курьером: «Бегунья стой! Говорю, стой!». Стукнув большими деревянными входными дверьми, переживания понемножку уходили в небытие. В холле стояла та самая преподавательница, беседуя по телефону, а значит, я еще успевала незаметно проскочить мимо зловредной преподши и сесть за парту, как ничего не было. Тихонько приоткрыв скрипучую дверь, как шпион, проникла внутрь кабинета больше похожего на кинозал. Большие окна были закрыты черной тканью, чтобы свет не мешал смотреть студентам в центр, своим отблеском. В центре, где обычно находятся доски, была мультимедийная доска громадных размеров. Однажды Наташа рассказывала, что данный кабинет был подаренный государственному учреждению от спонсора и по совместительству одного из родственников, теперь уже нашей одногрупницы, только кем именно фамилию не помню. На экране на паузе завис большой фрагмент обнимающихся людей с надписью «Роль эмоций в жизни людей». Оглядев кабинет, слабо освещенный, где находилась не только наша группа, я обнаружила единственное свободное место за первой партой, рядом с каплоухим русым парнем, лет восемнадцати – девятнадцати с проблемами лишнего веса. Парень приветливо мне улыбнулся, только масса моего тела нашла упор на стуле, представился:
– Я Олег, – протянул руку для мужского рукопожатия, но вовремя остепенился.
– Очень приятно! – Мысленно добавив: «А тебе Олег своего имени не скажу, хватит с меня на сегодня приключений! Мало какие у тебя там задние мысли появились». Высокая, худощавая преподавательница с недовольным лицом и сведенными губами в небольшую трубочку чуть левее, чем по центру лица, зашла в аудиторию.
– Извините, студенты. Обычно я себе такого не позволяю, но это звонили с самого корпуса ректора. Сзади кто-то громким шепотом ехидничал: «Неужели нас помилуют и ее уволят?», но Горгулья не услышала и дальше говорила:
– Мы с вами смотрели видео о важности… Сегодня был не только не мой день, но и Ирины Алексеевны. В дверь постучали очень тихо. Все студенты повернули в ту сторону голову.
Снова постучали еще громче.
– Войдите, – крикнула преподаватель, направляясь посмотреть на стучащего героя, осмелевшего прервать драгоценные минуты пары в кабинете, который она ненавидела. Сегодня утром оказалось, что ее родной класс занял сам ректор для важной деловой беседы с очередным спонсором, и женщине пришлось идти «в царство технологий и мрака». Дверь, наконец, распахнулась и все дружно от студентов до самой Ирины Алексеевны широко открыли глаза и рты от удивления. На пороге стояли трое парней, возможно даже среди них была одна девушка, мне так и не удалось это установить, выстроенные в шеренгу по росту: от малого до большого. Стукачи в дверь заявились сюда в довольно интересном амплуа: черные чуть свободные джинсы, довольно новые, поддерживали подтяжки, одетые поверх кофт матросов в бело-черную или черно-белую полоску, кому как больше ближе, вместо обычной обуви на ногах виднелась специальная обувь для степа, подбитая металлическими пластинами. Однажды мне приходилось быть в Ирландии на фестивале чечетки и мне довольно понравилось.
Воспоминания на пару секунд звуками нахлынули, унося с собой в прошлое.
– Вы к кому? – спросила взволновано раздраженная Горгулья. В ответ первый в строю поднял палец к губам, прося женщину замолчать. Я только в этот момент заметила лица и руки наших гостей. Вы любите пантомиму? Лица троих были закрашены толстым слоем краски: у первого и последнего – белой, а тот, что стоял по центру – черным. У белых лиц довольно мастерски сверху нарисованные черным брови в виде веточки сакуры, а также красные щеки и губы, а вот у чернолицего под глазом, где обычно рисуют артисты слезу, виднелось красное сердечко, над глазами возвышалась белая монобровь, подчеркивая спонтанный вид удивленного человека окружающего его мира. Образ дополняли шапки с зебры и руки с раскрашенными белыми ладонями и черной тыльной стороной с противоположным цветом орнаментом, как у индийских народов мира. Тем временем первый парень начал развлекать аудиторию. Показав преподавателю новую сцену молчаливого диалога. Открыв широко рот, первый с белым лицом, демонстративно рукой вытащил со рта язык и прикусил его зубами, выпучив глаза «за орбиты» и сведя лоб в удивлении, перекривляя Ирину Алексеевну. Достав с кармана сигареты и зажигалку, одну сигару он с сильной запихнул в ладонь Горгульи, вторую взял себе и предложил прикурить, указывая на место преподавательского кресла. Второй белолицый, самый высокий, выхватил с их рук сигареты, поклепав глазами и, опустив кончики губ вниз, в точности копируя грустный смайлик, выбросил в рядом стоящую урну.
После чего переместился между преподавателем и первым белым, развел их руками жестом «брейк», пригрозив Ирине правым указательным пальцем, а первому – левым, развернул преподавательницу и с силой помог дойти на свой стул подождать, заверяя большим пальцем вверх, что все будет окей. Ирина согласно кивнула, и все трое тут же синхронно ей поклонились, хотя по складочкам на лбу и недовольным губам преподавательницы читалось возмущение больше, чем у появившейся черно-белой троицы. Такие преподаватели как она, никогда не позволили срывать драгоценный самый важный в жизни урок проходимцам, мне кажется, она была предупреждена или получила намек от своих коллег. Чернолицый быстрым движением руки вставил флешку в мультимедийную доску и тут же на весь класс раздался звон колоколов, а на экране во всю широту и длину появилась картина в стиле неоклассицизма. Две большие греческие колоны, нарисованные с двух сторон рисунка, примерно находящиеся на расстоянии ладони от края, возвышались почти до самого верха. На правой рельефной колоне сидел милый, но почему-то лысый с оселедцем посредине, купидон, обмотанный простыню с украшающими ее лавровыми листочками. В руках вестник любви крепко держал арбалет больше самого себя, размерами напоминающим катапульту. Целился этот любитель подстрелить в длинноволосую девочку, лет пяти-семи на противоположной колоне, напоминающую героиню японского анимационного мультфильма. На заднем фоне бушевало море, поднимая к небу волны, чуть дальше, правее возвышался Александрийский маяк, но вместо его прожектора на верхушке мастерски нарисовано солнце. Сама кроха не желала ни в коем разе, чтобы в нее попали стрелы лысого проказника, и отбивалась со всех сил, как могла, единственным подручным способом – используя флейту, как биту в бейсболе. Вокруг девушки стрелы с наконечниками в виде сердечек разлетались в разные стороны, но одна из них уже была возле груди, мне кажется, малышка не успеет отбить, хотя и замахнулась флейтой. Лицо малявки излучало удивление широкими глазами, растянутой улыбкой с ямочками на щеках и сведенными бровями в замешательстве. Вредный же автор этого шедевра не закончил полностью эту часть, оставив на философскую тему наблюдателей. Мне стало любопытно, проникнет ли эта стрела в сердце или нет? Троица незваные черно-белых гостей, обступив монитор, синхронно в такт сложенными руками на груди указательными пальцами правой руки поддерживая подбородок, кивали головами сверху вниз, одобряя картину. Тяжелый звон колоколов сменился на мелодию Баха – Аллеманда из французской сюиты?2, до минор, вселяя в души слушателей переживания и грусть. Тройка в той же позиции перед картиной правой ногой ударила об пол, дополняя музыку, далее удар носком другой ноги, продолжая подобное в быстром темпе. Вскоре музыка Баха стала слишком тихая и переросла в легкую неизвестную мне композицию. Нарушители урока, закончив полуминутный ball-change, повернулись лицом к студентам под вновь сменившуюся музыку, обожаемую мною оперу, а точнее ее первое действие, арии Орфея «Где ты, любовь моя?» (Christoph Willibald Gluck – Опера «Орфей и Эвридика»). Чернолицый стал в центр комнаты, изображая грустное, почти слезливое лицо, поднял руки к глазам, изображая ими – бинокль, а себя Орфеем, искал что-то. Вторые два схватились за голову, после сделали умный вид, пришедшей в голову им идеи и разом указывали ему на девушек– находок на роль любимой женщины. В ответ главный с биноклем показывал каждую девушку жестами, рисуя ее параметры в воздухе, после изображал то полный восторг, то посылал воздушный поцелуй, то выпихал свою грудную клетку и, стучал по ней как первобытный обезьяноподобный человек, но после показывал в стиле «но все – равно это не для меня». Дойдя к Наташе, он облизнул губы, лег на пол в проходе, показывая как нужно качать пресс. У самого парня, судя по всему, с этой частью тела проблем не было, как и с остальной мускулатурой, тщательно спрятанной под свободной одеждой. Рядом с Юрьевой сидела Оля, смотря на троицу прожигающим взглядом известной фразы из кино: «беги. Лола, беги». Она, пожалуй, была единственная, кто не заливался смехом, снимая на камеру происходящее. Двойка показала на Олю, парень присмотрелся к ней глазами – биноклями, после схватился за сердце, изображая обморок, быстрая реакция его соратников не позволила упасть другу с грохотом на пол. Сама же блондинка, ехидно улыбнувшись, продемонстрировала, как вешают на виселицу людей, закатив глаза на потолок вытащила со своего рта язык и пригрозилась отрезать пантомимистам не понятно за что. Она вполне могла составить конкуренцию трем гостям своими мимическими способностями и актерским мастерством. В молчаливом диалоге парень вытянул руку вперед жестом «подожди» демонстрируя белую ладонь, изобразив лунную походку назад в мою сторону, присел на корточки, спрятавшись под первый стол, возле моей ноги, показывая свой испуг угрозой блондинки с синими волосами. Тут же взгляд зрителей перевел на себя высокий белолицый, предлагая Оле стать его женой, но подруга не уступала в молчаливом диалоге и конкретно посылала его погулять и отстать. Чуть не умерла со стыда и удивления, через секунду осознав, где находится тип представляющий себя Орфеем. Я не решилась смотреть вниз и делала вид, что даже не замечаю. Под партой этот бесстыдник провел рукой по моей ноге, сантиметров десять выше от коленок до ступни, при этом в один момент умудрился снять с меня туфельку и свалить сумку не привлекая внимания посторонних. И, вот что больше всего меня смутило, он вызвал этим бабочек, на щеках румянец, и мигом перед глазами пролетела уверенность, что все хорошо, а в душе ненависть к самодовольной личности под партой. В край, перешагнув все границы, актер поцеловал теплыми губами меня в бедро, заставив меня от неожиданности айкнуть. Не ну как бы вы реагировали, если при всех к вам залез парень с мастерски закрашенным лицом под стол с подобным поведением? Вы бы его ударили? Да же? Правильно, я так и сделала: огрела его в слепую, не знаю куда, но точно больно. Он впервые издал мягкое неожиданное «Ай!» за все представление, вылазя оттуда с возмущенным лицом.
Глазами, пробежав по аудитории, набравши в легкие много воздуха, я смогла выдохнуть спокойно – ни кто так же даже не смотрел в нашу сторону, в том числе и сосед Олег. Двое белолицых пристали к преподавателю. Тот, что меньше, предлагал тому, кто выше взять ее в жены. Сама Ирина не на шутку увлеклась, даже позировала для гостей, что далеко не характерно строгой женщине. Вылезши из-под стола харя с линзами в форме кошачьих глаз, довольно подмигнул мне, после зааплодировал своим коллегам, которые тут же бросили строгую Горгулью и примчались к Большому Черномазому Повелителю. Рожа указал пальцем на меня, продемонстрировав руками биение сердца, остальные двое нарисовали в воздухе сердца. Музыка сменилась, заиграл свадебный марш. Злость прокралась в каждый сантиметр тела, в каждый жест. Я чуть со стула не упала, превратившись в полете в быка на корриде, только своего матадора убила не задумываясь, не щадя и не брезгуя в клочья этого шамана – вызывателя бабочек и извращенца ножек! Любитель ступней и бедер, вытащил с широкого кармана штанов, прозрачную бусинку – подвеску внутри с маленьким блестящим, как бриллиант, ангелком, сделанной по типу снежного шара с глицерином.
Маршем все трое подошли ближе. Белолицые показывали всем смешными жестами подняться на ноги и аплодировать над головой, а главарь банды пантомимистов протянул мне бусинку, строя жалостные глазки.
Конечно, при всей аудитории я не стала отказываться от подарка и протянула руку вперед. Вот где и правда подставилась! Парень, за руку потянул меня к себе, воспользовавшись моей потерянностью, начал жадно, властно, но с долей робости, целовать в губы, но в тот момент так нежно! Пока я остолбенело стояла, он нежно исцеловал каждый миллиметр губ, легонько возбужденно проводя язычком по них. Бабочки хором вылизали со своих коконов в душе под безвольно бегающим от наслаждения теплым потоком мурашек. Странно, но почему он такой мне родной, этот незнакомец? Отвечать взаимностью или нет? Парень нежно, незаметно для остальных провел своим язычком мне по губам с такой увлеченностью и ожиданием моего действия, и чего я себе точно не прощу, то, что мне это нравилось, мои губы спустя восемь секунд не удержали оборону подаваемую сердцем в знак тревоги. В этот момент моя крыша поехала в теплые края, даже не попрощавшись. Таинственный нахал протянул руки одну запустив в волосы, а второй с теплотой и трепетом провел на щеке. Я растаяла.
Никогда раньше не испытывала сколько эмоций от поцелуя! Даже с Антошкой – Картошкой, первой любовью, все было далеко не так.
Бабочки, осмелев, полностью вырвались с клетки и летали кругом нас со скоростью вида соколиных, как сапсаны – триста двадцать два километров в час. Мурашки прошли сотни тысяч раз по телу вдоль и поперек с радостными криками и возгласами. А еще что самое странное, могу поспорить с любым, но целуя этого проходимца (как я опустилась до такого уровня вообще?) перед глазами мелькнули за миллисекунду непонятные картинки, где мы целуемся в картине, которую еще до сих пор показывал монитор. Возможно, я поддалась поцелую, чтобы почувствовать себя нужной, любимой, важной и забыть свои принципы. Долгое время, храня титул неприступности и надеясь в далеких тайных уголках на любовь, настоящую и без боли. Про любовь, от которой голова идет кругом от нежности, ласки, теплоты, заботы, такая, чтобы на губах оставался вкус поцелуя неделями, сводил с ума его парфюм, бережно нанесенный на пульсирующие точки и фиксирующий запах в голове, узнавая его в прохожих на забитых улицах. Мне страшно себе признавать, но я хочу заботы, глупой детской заботы с вопросами одела ли я шапку, почему такие холодные колготки и зачем мне каблуки, когда болят ноги, нет, мне не нужно в нем видеть отца, мне просто нужно видеть, что я ему нужна любая. Голубой серостью веет с души, разрывая внутри от боли самостоятельности, а это развязный чернолицый вызывает у меня бурю эмоций, возрождая мечты с так надежно закрытых эмоций. Поцелуй прервала Оля. Спасибо подруге, я уверенна, что мы бы с этим любителем ножек тут еще долго целовались. Он так мастерски это делает, с таким опытом, что я мимо вольно задумалась: сколько девушек перецеловали эти мягкие губы, и стала его ревновать на основах собственного мужчины. Вот глупышка то я! Олька, пока все с расширенными зрачками наблюдали за нами, даже белолицые друзья, подкралась сзади и ущипнула нас обоих.
– А ну брысь от моей девочки! Не нужно делать ей больно, она этого не заслуживает! – Командным тоном произнесла Ольга, хватая за руку хама, а после, нагнувшись над его ухом что-то очень быстро прошептала с злорадной мимикой, мне не удалось услышать. Три бравых пантомимиста молодца рванули к двери и убежали. Ирина Алексеевна не вовремя крикнула: «Всем стоять на местах», и этим дала возможность сбежать актерам. Наташка, отойдя от шока, с криками: «Это моя девочка, а не ее!», вцепилась ногтями большого и указательного пальца правой рукой за шею Олегу, приговаривая: «Ничего личного, большожоп», и легким движением пересадила парня на свое место, а сама уселась на соседний стул. Это впервые я увидела, сколько эмоций меняющихся одна – за – одной на лице Юрьевой. В общей сложности, все мимические складки вместе с не перестающими расширяться глазами, немо спрашивали об одном. Наташка установила свой собственный рекорд по молчанию и не поеданию сладкого, вырабатывающего в ее организме гормоны счастья.
Минут через десять, когда прозвенел звонок с урока, Туся смогла выговорить в голос громким ревом, мужским басом интересующий ее вопрос:
– Че за хрень тут происходит?! Мое тело впервые, после ухода гвардии черно-белых, пошевелилось, показав плечами Наташке «а я сама, откуда то не знаю?», мысленно продолжая вспоминать поцелуй, охать про себя от блаженства и злится за нарушение личных правил морали.
– Как это ты не знаешь? Значит, ты утверждаешь, – Она склонилась ко мне ближе и таинственным шепотом продолжила, – Почти две минуты сосалась тут губами с неизвестно кем? Две минуты? Сколько? Не, ну Наташка явно считала время, зная характер смуглянки – это точно. За две минуты поцелуя с этим нахалом мое сердечко пережило сколько эмоций, как никогда ранние. Хочу домой в кроватку, уснуть, не помнив о позоре! Мои мурашки ехидно отметили:
«Или продолжения поцелуя». Я согласно кивнула в ответ подруге. Наташка по клацала пальцами у меня перед глазами, предложив пойти в медпункт, вдруг парень заразный или чего еще. Все это время Оля стояла, облокотившись на парту, звоня по телефону, но трубку брать не хотели, чем злили еще больше подругу, она от злости аж сломала мою лежащую на парте шариковую ручку «Паркер», сделаю в виде пера. Хорошо, что я ею пишу редко. У меня привычка писать только карандашами, а ручки беру в руки для подписи документов, самостоятельных работ для сдачи преподавателю в руки.
– Девочки, – Обратилась к нам полублондинка, – Может, ну его эти пары? Пошлите, погуляем по городу? Раз я приглашаю, значит, я оплачиваю кафе! – Перебивая уже появившийся вопрос на губах Туси, предложила Ольга.
– Халява? – Тут же заинтересовалась Наташка.
– Да. Полная халява. Хочешь я куплю тебе большой шоколадный торт на твой выбор?
– Еще спрашиваешь? Юрьевна оказывается продажная девица! Услышав три любимых слова в одном приглашении: «бесплатно», «торт» и «шоколад», выпучив глаза, как баран, поправила свой внешний вид, вышла с кабинета первой гордой орлиной походкой.
– Алис, что у тебя в руках? – Заинтересовалась Оля, разглядывая мою руку поднятую ладонью вверх. Пока Юрьевну соблазняли вещами, целями ее жизни, я, одевая туфель на ногу, наткнулась на маленький кусок бумаги, формой визитки. На прямоугольном белом листе бумаги с особенной аккуратностью были нарисованы в ряды множество ангелков с табличками, некоторые были еще и с букетом цветов. Каждая табличка в руках милых созданий хвасталась своей надписью из двух – трех букв, но сложить склады в слово, уже молчу про предложение, я не могла. Выходило не читаемо: «мик я» к бу ло ду ал ж ок жд «ор» н ать тв «я ерд ое го зв ез он ка.»
– Тут записка странная, – протягивая Оле листок в надежде, что она поможет мне понять, что же там написано? Юрьевна не собиралась долго ждать обещанный торт, вернувшись в кабинет, стала тащить нас насильно к выходу, бесцеремонно пихая в спины, опасаясь, что ей откажут в любимых словах и смысле жизни.
Уловив мой взгляд «только не говори ей» на визитке, Оля спрятала ее у себя в кармане от Наташи. На улице погода радовала своей солнечностью и теплом, больше подходившим для начала лета, чем средины весны. Деревья распустили свои первые светло-салатные листочки и маленькие бутончики цветов. На остановке Наташке позвонил отец, и она вынужденно отошла от нас подальше. Воспользовавшись ситуацией, Оля достала с кармана визитку, предназначенную мне, и внимательно рассмотрев, спросила:
– Ты его знаешь?
– Нет.
– Тогда я совсем не пойму, почему он это тут написал! – Смотря на Олю, я понимала значение женской солидарности, она еще больше, чем я переживала, а иногда ее левая бровь вздрагивала и она выходила с – под контроля, бесясь больше и больше.
– Ты прочитала? – Конечно, меня удивило, что можно увидеть в непонятных буквах такого и так быстро.
