Текст книги "Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира "

Автор книги: Марина Ясинская

Соавторы: Пальмира Керлис,Лариса Петровичева,Лилия Касмасова,Майк Гелприн,Александра Давыдова,Александр Тихонов,Алексей Верт,Светлана Тулина,Владимир Яценко,Кристина Каримова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Что? – не понял Григорий.

– Новичкам везет, – сказал Сатана. – Пиковая дама редко кому выпадает.

– Что? – Григорий посмотрел на свою карту, кровь с его руки снова закапала знаки, и пришлось снова протереть ее.

Он не поверил своим глазам. Это и правда была дама пик.

Сатана подмигнул ему:

– Так интереснее. То ли еще будет.

Григорий встал, поднял сумку. Но потом посмотрел на поникшего Серегу, разворачивающего свиток с контрактом:

– А как же он? Он же из-за меня…

– Пошел прочь! – гаркнул Сатана, махнул на Григория когтистой лапой, и его будто ураганом подхватило и понесло вверх. А потом он вдруг полетел вниз, рухнул на землю и потерял сознание.

Очнулся он в предрассветных сумерках. Поднялся на ноги. Он был посреди того же оврага. Но никого здесь не было. И никаких следов не осталось. Недалеко журчал ручей.

Григорий посмотрел на руку. Раны на кисти не было. Только белая полоска.

К рассвету он добрался до какой-то дороги. На попутках доехал до Москвы. И в девять ноль пять стоял у здания фирмы.

В приемной директора «Барса» его встретила секретарша – красивая блондинка, ну просто фотомодель. Попросила подождать. И он сел на диванчик под пальмой.

Она зашла к директору и пробыла там довольно долго, Гриша прочитал пару статей в журнале «Форбс». Наконец она вышла – прическа ее была растрепана, а щеки розовели – и сказала, что директор готов его принять. Григорий сказал: «Спасибо» – и распахнул дверь в кабинет. Секретарша оказалась напротив, и на левом кармашке ее блузки Григорий увидел беджик с фамилией Половцева. Что-то всколыхнулось в памяти, но он не успел вспомнить, где слышал эту фамилию, и шагнул в кабинет.

А там, за столом, сидел и перебирал бумаги тот лысый из поезда.

От неожиданности Григорий даже не поздоровался.

Лысый поднял голову:

– Прошу, присаживайтесь.

Он что же, не узнал его? Гриша продолжал стоять столбом.

– Контракт готов, – проговорил директор и достал из ящика стола пачку бумаг.

Гриша прошел и сел в кресло. Вспомнил фразу, сказанную директору Сатаной: «Может, интереснее, если ты кого и не узнаешь».

– Поставьте свою подпись на каждой странице, – сказал директор и протянул бумаги.

Григорий взял авторучку и стал подписывать. Первые страницы он посмотрел, остальные подмахнул уже не читая. Стандартный договор, чего там читать. Главное, цифры правильные: «Мы вам столько-то станков, а вы нам столько денег».

Директор взял контракт, вытянул из середины какой-то полупустой листок, сложил его в конверт, а конверт заклеил и вручил Григорию со словами:

– Не могли бы вы поехать на вокзал, на… э-э, например… Казанский и передать это проводнице поезда? – Он смутился и пояснил: – Это что-то вроде игры…

– Какой еще игры? – не понял Григорий.

Директор замялся.

Григорий начал догадываться, он разорвал конверт, вынул листок – там было напечатано всего два слова: «Закладываю душу», – и стояла Гришина, только что поставленная, подпись. Гриша проговорил:

– Ну ты и сволочь, – и разорвал листок. Вернее, попытался разорвать. Потому что листок оказался каким-то скользким и на удивление прочным.

Гриша вытащил из кармана зажигалку, щелкнул и интуитивно зашептал пришедшие на ум слова молитвы «Отче наш», слышанные от бабушки в детстве. Листок вспыхнул и сгорел.

– Ничего, – злобно сказал директор, – других кандидатов найду.

– Отдай мне все контракты, – сказал Гриша.

– Еще чего! – сказал директор. – И прошу покинуть мой кабинет, а то я охрану вызову.

Рука старика скользнула вбок по столу, видимо, там была кнопка вызова охраны.

– Ах ты гад! – заорал Гриша и кинулся через стол на директора.

Они свалились на пол, директор вдруг крякнул как-то и затих. Гриша посмотрел в его остекленевшие глаза: директор, похоже, был мертв. Гриша приподнял его и увидел, что тот ударился затылком о тяжелое пресс-папье в виде пирамиды, которое слетело со стола, когда Гриша напал на директора. По полу растекалась лужица крови.

Значит, Сатана знал заранее, как все произойдет? Как он там повторял: «То ли еще будет»? Из-за того, что Гришу директор не узнал, он подсунул контракт и нарвался на Гришин гнев и на это дурацкое пресс-папье! Сатанинские проделки! Развлекается он!

Что же теперь делать? Гриша отошел от директора, взял свою сумку и пошел к выходу. Сбежать из страны? Удастся ли? Хорошо, что он не женат. Хотя какая разница…

А потом Гриша остановился и проговорил отчетливо:

– Отдаю душу за свободу.

В воздухе раздался тихий щелчок. Григорий отворил дверь кабинета… и вместо приемной вступил в купе.

Мерно стучали колеса. Колыхались желтые шторки. На полке валялась забытая колода карт.

Маргарита Малинина
Доктор Рылеев, или Право на смерть

– И почему же вы решили это сделать? – искренне поинтересовался доктор Рылеев, печально разглядывая молодую темно-зеленоволосую девушку.

Ресницы пришедшей затрепетали в праведном негодовании.

– «Никто не вправе вынуждать независимую личность, каковой является каждый человек планеты Земля, отвечать на вопросы относительно причин принятых решений». МПК, гл. 196, статья 20589, пункт 45469877! Как вы могли, доктор?!

Александр Андреевич вздохнул и снял очки, чтобы их протереть. Еще одна начитавшаяся Международного Правового Кодекса личность на его голову! Что-то стало модно его досконально изучать. Лучше бы литературу с таким рвением штудировали… Но не ту, которая пошла теперь. Вон до чего докатились – Пушкина, Лермонтова, Толстого переводят на новый международный язык! Скоро по-русски разговаривать разучатся.

«Ой, – поправил сам себя доктор, – нельзя же произносить слова, обозначающие национальную привязку. Хорошо, что передо мной не полицейский. Их недавно снабдили портативными электронными мыслечтецами. Плати потом штраф…»

– Я просто должен предупредить, – спокойно ответил он девушке, – что последствия необратимы. Это моя прямая обязанность. Не понимаю, чем вызвана ваша реакция.

Они находились в приемной Александра Рылеева, заведующего отделением таназийной терапии. Кабинет был выдержан в традициях современного офиса – с псевдоводяным полом и электронной акулой, встречающей клиентов радостным вилянием хвоста. Потолок был тоже банален – неоновое солнце, синий металл «неба». Главврач не приветствовал появившийся пару лет назад тренд оформления клиник в «старом стиле» – металлические стены «под краску» и потолок «под побелку». Говорил, что, во-первых, это признак дурного вкуса, а во-вторых, белый металл для потолка и верха стен будет стоить очень дорого.

Девушка, назвавшаяся Лаурой, стыдливо опустила голову с татуированным золотыми чернилами лбом и понуро произнесла:

– Простите, доктор. Пожалуйста, не подавайте на меня в суд за грубость.

– Да что вы. Нет, конечно. К тому же у нас свобода слова. Факт грубости тяжело доказать. Ну так, вернемся к нашему… хм… делу. Вы приняли окончательное решение? Мне нет смысла вас отговаривать?

– Да. Да, – оба раза кивнула Лаура.

– Тогда позвольте уточнить, как именно вы собираетесь… это сделать?

Темно-зеленоволосая с сомнением оглядела Александра Андреевича.

– Но вы же будете это делать, – неуверенно промолвила она.

– Да, конечно. Операции, требующие специального образования, провожу лично я. Для иных случаев мы держим команду профессионалов во всех областях – от мясников до физиков-ядерщиков. – Доктор достал толстенный каталог и с легким неудовольствием шмякнул его о стол. – Я бы порекомендовал вам способ № 1131. Безболезненно. Тело сохраняет почти то же состояние, что и при жизни. Метод прост в исполнении, испугаться не успеете. Стоит недорого. Одни плюсы.

Несмотря на то что завотделением описывал «плюсы», тон его скорее подошел бы под «минусы». Ему категорически не нравилось то, чем он занимается в этой клинике вот уже второй год. Останавливала высокая оплата труда – главврач утверждает, что стоит только взглянуть на кислую физиономию Рылеева, и этого достаточно, чтобы даже закоренелый оптимист решил покончить со своей жизнью. Клиника носит статус коммерческой и от этого только выигрывает. Вот до него, как утверждал главврач, работал заведующим в этом отделении некто Шутиков. Так пациенты из его кабинета выскакивали чуть ли не с песнями и улыбкой во все лицо. Любил человек анекдоты рассказывать да приободрять, когда его не просили об этом. За «вмешательство в психоэмоциональное состояние пациентов без их документального разрешения» его и уволили из больницы. И лишили лицензии. Впрочем, используя статью того же МПК, Шутиков лицензию себе вернул. Так как «никто не вправе…», мм, чего-то там… Рылеев, в отличие от других, не был озабочен зубрежом статей Кодекса. Короче, никто ничего не может лишить без возможности на восстановление – как-то так, если в двух словах.

Будущая ушедшая, прочитав описание способа, поморщилась.

Вообще, это определение к тем, кто хочет несвоевременно умереть, всегда вызывало у доктора Рылеева недоумение пополам с комическим спазмом. «Ушедшие». Раньше были самоубийцы, а теперь… скромненько так… ушедшие. Куда ушли? Зачем? Как будто в магазин за хлебом. «Он ушел, но скоро вернется». Бред! И «умереть» в разговоре с клиентами употреблять тоже не рекомендуется. «Вы решили уйти?» – надо так спрашивать. Все эта долбаная политкорректность!

– Укол… Пока он дойдет… Это долго, – пояснила она причину своего недовольства. – Понимаете… – Девушка потянулась через поверхность стола, чтобы максимально приблизиться к лицу врача, и трагически зашептала: – Он может успеть мне помешать.

– Но ведь каждый имеет право… – Неожиданно для себя Рылеев стал цитировать Кодекс, одновременно слегка отодвигая стул назад. Просто что-то было в ее глазах… Пугающее.

– Ему все равно, – отмахнулась она, усаживаясь обратно, за что Александр Андреевич был ей весьма благодарен. – Он из этих… антилибералов, – выговорила она трудное слово. – Они специально нарушают права личностей и не слушаются буквы закона.

«Буква закона… Это явно не ее слова. Девочка кого-то повторила сейчас», – подумал Рылеев, затем ласково предложил:

– Не хотите ли все-таки рассказать, что произошло?

– Старо, как национальности, – выдала она красивый оборот речи. – Он изменил мне. Я понимаю, что в наше время это звучит глупо и как-то… по-деревенски — по слогам проговорила она устаревшее выражение, – можно подумать, что мужчина обязуется быть только с одной женщиной за период их отношений! Смех. Но он же антилиберал! Им присущ… как это, он же говорил… консерватизм. И в отношениях тоже. Он за браки, понимаете? И за воспитание детей в одной семье. То есть мама, папа, ребенок – как раньше было. Он не понимает этого нового веяния, когда дети сами выбирают себе родителей, кочуя из семьи в семью. Когда люди живут по трое, по четверо, по пятеро, и все друг другу жены и мужья, и никто официально не зарегистрировал брак. Доктор, скоро их никто и не будет регистрировать! Осталась парочка загсов в разных уголках планеты. Всем лень туда лететь. Зачем, если можно жить и так?

– Но ваш парень… – испугался ухода от темы Александр Андреевич.

– Доктор, нельзя говорить «ваш». Никто никому не принадлежит. – Рылеев мысленно стукнул себя по лбу. Да что с ним сегодня такое? Молодежь таких, как он, умилительно называет ретроманами. – Так вот, он часто рассказывал мне про… про… монолитность.

– Моногамию? – полувопросительно поправил он.

– Да-да, про нее самую. И после этого взять и… так просто изменить? Для него же это куда более важный шаг, чем для меня. А это значит, что он хотел унизить меня и выбрал самый чудовищный, по его мнению, способ.

– Может быть, наоборот, он знал, что для вас это ерунда, ведь вы сторонница свободных отношений, не так ли?

– Ну мы живем в мире свободных отношений.

– Вот. Поэтому делаю вывод, что он не хотел причинять вам зла. Что же заставило вас выбрать этот путь – уход?

– Но это же не конец истории, доктор!

– Ой, простите. Внимательно вас слушаю. – Рылеев со скучающим видом уставился за окно. Огромные роботокраны с удаленным компьютерным управлением выстраивали новые двестиэтажки. В небе – серая пыль. Этажи близрасположенного дома смотрели на него унылыми зеркалами.

«Как давно я не видел зелени!» – мысленно воскликнул он и вспомнил с грустью свой садовый участок, который недавно пришлось продать. Он находится всего в двадцати километрах от Москвы. В смысле от Новой Москвы. Несколько десятков лет назад это место гордо именовалось Воронежем. Теперь это пригород Новой Москвы – этого жуткого монстра, где, кроме бетона, асфальта, неона и бесконечных зеркал, уже ничего не увидишь. Районы похожи один на другой, как близнецы. Горожане путаются в новых названиях, поэтому кое-что именуют по старинке – Тула, Владимир, Ярославль, Смоленск… У Рылеева в голове всплыло выражение «Золотое кольцо». Его отец часто ругался, повторяя, как можно это самое кольцо втиснуть в Москву. Рылеев слабо представлял себе, что это может быть, так как был еще очень молод, когда правительство решило создать один из огромнейших мегаполисов планеты. Очевидно, «Золотое кольцо» – это города, расположенные близко к столице и имеющие какую-то культурно-историческую ценность. Так или иначе, их больше нет. И кто бы мог подумать, что Питер тоже когда-нибудь станет пригородом Москвы? А ведь пятнадцать лет назад стал.

Страшная фраза вывела доктора из транса и заставила вернуться к пациентке:

– Что-что вы сказали?

– Я говорю, пришлось его убить. Теперь меня посадят, понимаете, доктор? А мне в тюрьму нельзя.

– Почему? – хлопнул глазами Рылеев.

– Ну я же рассказывала! – обиженно надула губы молодая девушка. – Там интернета нет!

– И поэтому вы решили покончить с собой?! – еще не веря услышанному, вопрошал Александр Андреевич.

– Что вы? Как можно? Это вы покончите со мной. А сама я не умею. Деньги у меня есть, не переживайте. Только чтобы это быстро все. И лучше прямо сейчас.

У Рылеева начали вправляться мозги на место.

– Подождите, вы же сказали, что он придет и остановит вас. Как? Если вы его убили?

– Да не его я убила, доктор, как вы слушаете? Я убила брата-близнеца, думая, что это он!

– Что ж вы не удостоверились? – полюбопытствовал Рылеев, неожиданно поняв, что рассказ начал его занимать, хоть он и не слышал добрую половину.

– Так сейчас же никто не признается, что у него есть близнец! Если человек выглядит как ты, он тем самым посягает на твое право выделяться и заявлять о себе. Это же против духа либерализма! Каждый – индивидуальность! Каждый имеет право отличаться от других!

– То есть он скрывал от вас факт наличия брата?

– Он соврал мне, говоря, что есть кузен. Но двоюродный брат не может быть похож, как две капли воды, и иметь совпадающую дату рождения, верно?

– Вы очень умны, – без сарказма заметил он. Кого ему только не приходилось встречать в этом кабинете… По сравнению с ними, эта девушка была не так плоха. И реально не заслуживала в таком юном возрасте покинуть сей мир. Но что он мог сделать?

– Вот, – продолжила девушка, – а теперь он не даст мне уйти, чтобы я не могла избежать справедливого наказания. Он, как выяснилось, очень любил своего брата. Поэтому нам надо поторопиться.

«Умереть, чтобы избежать тюрьмы? Тюрьмы, в которой на данный момент есть все, что нужно человеку, включая еду, душ, кровать, телевизор, но нет интернета? Да реально ли вообще то, что происходит сейчас?» – билось в голове у Рылеева, пока он подбирал слова. Наконец он выговорил:

– Я не думаю, что это основательный повод уйти. Что ваша матушка думает об этом? – Доктор прикусил себе язык. Матушка! Пора прекращать читать Чехова на ночь.

– Моя официальная мать наверняка будет против, – кивнула Лаура. – Но узнает об этом слишком поздно.

– То есть вы не предупредили ее о своем намерении?

– А я не обязана. Человек становится независимой личностью с момента своего рождения. Международный Правовой Кодекс гласит: «Каждый имеет право на смерть», глава 202, статья 18578, пункт 687857. Так что же – я не каждый? Доктор, вы же проценты имеете с каждой смерти, я не понимаю, чего вы ко мне привязались?

Рылеев же думал о своем. «С момента рождения…» Если младенец приползет в его кабинет и проагукает, что хочет уйти, что скажет главврач? Что мы обязаны исполнить волю личности? До пятнадцати лет за детей платит его нынешний родитель – тот, который числится им по документам на момент свершения сделки. То есть мы потом маме этого малыша вышлем счет электронным письмом?

– А почему вы все-таки его убили? – не оставлял он попыток докопаться до истины и, возможно, найти подсказку, как вернуть девочке желание жить. – За то, что он вам изменил?

– Да нет же, за это я его ударила. Кулаком по лицу. А из носа пошла кровь… Понимаете? Он бы меня посадил за причинение вреда здоровью. Поэтому пришлось его убить. Чтобы он не смог на меня заявить. А тут и зашел он… Точная копия. Ну я и поняла, что это был близнец, и дала деру в окно. И вот я перед вами.

– Так, может, это и была точная копия? Клонирование сейчас далеко ушло.

– Да нет же! Я говорю, у него вся семейка повернутая, они против клонирования. К тому же клонов создают для будущей пересадки внутренних органов, они содержатся в боксах в специальных учреждениях. А этот себе гуляет. К тому же я, когда убила его, паспорт скачала на флешку. А из его носителя удалила. Чтоб не сразу опознали. Ну вот по дороге к вам и прочитала. Имя другое, а отчество, фамилия и дата рождения – те же. Я ж говорю, брат.

Рылеев снова окунулся в воспоминания. Как хорошо, когда были бумажные документы. А теперь… Кто-то шутя удалит электронный паспорт – и поминай как звали. Потом столько штрафов платить за восстановление!

– Ну хорошо, так кто же все-таки изменил вам? Тот, с которым вы состояли в отношениях, или его брат-близнец? Ведь тогда фактически измены вовсе не было.

– Ой, доктор, а я как-то не подумала над этим…

В этот момент дверь с надписью «Таназийная терапия» сотряслась от многоваттного стука. Следом появился парень, здоровый, широкий в плечах, волосы, несмотря на моду красить в разные яркие цвета, были русыми.

– Ах, вот ты где! Ты ответишь по закону за убийство моего кузена!

– Кузена? – хохотнула девица (впрочем, это была лишь маска, Рылеев заметил, как ее кожа покрылась мурашками, а пальцы мелко затряслись) и подкинула на ладонях флеш-накопитель. – У меня есть паспорт. Я знаю, что он твой брат-близнец. И всем расскажу.

– В здании суда расскажешь!

– Вот еще! Все процессы давно ведутся онлайн. Зачем мне ехать в само здание? Я только через шесть дней там буду.

– Да что ты мне роботную пыль втираешь?! Думаешь, я не понял, зачем ты здесь?! Ты и не собиралась регистрироваться на сайте правосудия! Ты решила просто уйти!

Рылеев наконец-то пришел в себя.

– Молодой человек, – рыкнул он грозно на пришедшего. – Назовите номер электронного талона. Без талона в этот кабинет входить нельзя!

Парень сперва таким взглядом окинул доктора, словно собирался вцепиться ему в глотку выбеленными лазером зубами, но быстро стих.

– Хорошо, я добуду талон, – покорно произнес он и вышел в коридор.

– Итак, вы на чем-то остановились? – хмуро спросил он девушку, кивнув на каталог.

– Да, – тут же оживилась она. – Отрубание головы подойдет!

– На отрубание очередь. Дайте-ка глянуть. – Рылеев полез в электронную таблицу. – Я запишу вас на одиннадцать часов послезавтра. Платеж должен поступить в течение четырех часов, иначе сделка отменяется. До свидания.

– Как послезавтра? Мне нельзя послезавтра! – залепетала Лаура, вцепившись пальцами в крышку металлического стола. – Давайте что-нибудь другое! Отравите меня газом!

– Газовые баллоны завезут через два дня. Я запишу вас на послезавтра на одиннадцать часов.

– Убейте меня током!

– У электрика отпуск, он выходит через два дня. Я запишу вас на послезавтра на одиннадцать часов.

– Что? Вы что, издеваетесь?

– А сейчас прошу покинуть мой кабинет. Другим тоже надо уйти, а я не могу их пригласить, пока вы здесь.

– Что?! Вы что… Вы… выгоняете меня, доктор? Туда? Но там же… этот… Он же сдаст меня в руки правосудия, вы же слышали! – В ее голосе слышалось отчаяние. Она снова перетянулась через стол и схватила Александра Андреевича за руки своими все еще трясущимися ладонями. – Как вы можете?! Вы же доктор! Вы должны быть гуманны!

Посидеть без интернета двадцать лет, потом выйти на свободу молодой привлекательной женщиной (учитывая, какого развития за двадцать лет достигнет косметология, может, она выйдет вообще такой же)? Да, Рылеев знал, что он гуманист. Засим он кивнул, высвободил руки и нажал на мониторе кнопку «следующий». Высветился новый номер талона.

*  *  *

Зашла расфуфыренная дамочка из «новых мегаполисных». Одежда – от разрекламированных дизайнеров (кусок из искусственного меха, кусок из чего-то атласного, кусок из грубой шерсти, кусок прозрачного шифона и еще куча всеразличных кусков, образующих накидку, блузку и брюки); на ногах – лапти, которые сейчас считаются писком моды; наращенные до талии волосы выкрашены радугой: у корней красные, до ушей оранжевые, ниже – желтая полоса и так далее до фиолетового на концах. Сразу видно – денег роботокуры не клюют.

Она уселась возле Рылеева и тут же, как по заказу, разрыдалась в платок. Затем убрала абсолютно сухую ткань в сумочку и посмотрела на доктора сухими глазами. Ну-ну, плавали – знаем. Модно сейчас плакать, только не все могут.

– Доктор, я хочу уйти.

– Что случилось? – по обычаю деловито задал он вопрос.

– Международный Правовой Кодекс: «Каждый имеет право на смерть», глава 202, статья 18578, пункт 687857.

– Да-да, слышал неоднократно. Только вот приходят некоторые, время отнимают, а по счетам не платят. Скучно им. Вот и для потехи способ ухода себе выбирают. Поэтому я обязан спросить. Не обижайтесь.

– Ах, конечно, доктор, какая я глупая!

Рылеев нахмурился. Что это, уловка? Если я соглашусь, на меня повесят штраф за грубость? Уж эта дама, с ее-то связями, доказать сможет все что угодно.

На всякий случай он заявил:

– С виду вы вполне умны.

– Ах, спасибо, – порозовела дамочка. – Меня зовут Либерта.

«Сколько же дурацких имен придумали в связи с новыми порядками», – негодующе покачал он головой, хотя женщина, казалось, гордилась своим именем.

– Александр Андреевич, – представился доктор, хотя в этом не было нужды. Когда она регистрировалась на сайте, чтобы получить талон, конечно, видела и как он выглядит, и как зовут.

– Александр… можно вас так называть?.. Александр, у меня беда. Моя дочь решила от меня отказаться. Она выберет себе другую мать. Поэтому мне незачем больше жить. Я должна уйти.

– Вы вдвоем живете? – поинтересовался доктор Рылеев.

– Нет, почему? Я живу с мужем. Да-да, не смейтесь, но мы официально зарегистрированы. Впрочем, это было давно, тогда еще это не считалось излишком.

– А я и не смеюсь.

Ее смущение тоже было наигранным, как и слезы, которые, впрочем, так и не появились. Ей, напротив, нравилось выделяться. Если бы браки сейчас не вызывали недоумение, она бы не стала говорить про свое семейное положение.

– Ну еще и подруги с нами живут, которые помогают мне время от времени.

– Слуги?

– Ой, ну что вы, доктор! Это же запрещено законом. Они сами хотят… помочь. Ну там… постель заправить. Еду приготовить. Знаете, на робототехнику не всегда можно положиться. В прошлый раз нам такой суп наварили… Нет! Отныне только люди на моей кухне!

– Что ж. Вернемся к вопросу ухода. Что у вас за отношения с дочерью?

– Вот не далее как неделю назад она мне устроила скандал, из-за того что я постирала ее вещи без разрешения!

– Подождите, – Рылеев усиленно потирал виски. – Стиральные машинки запрограммированы таким образом, что без разрешения владельца вы не можете постирать его вещь. Они должны дать согласие сканированием отпечатка пальца. Как вам это удалось?

– Да глупость это нововведение с машинками, я вам так скажу. Мать всегда лучше чада знает, что требует обновления, а что нет. Я загрузила ее отвратительную однотканевую майку как свою! Машинороботы не всегда различают размеры, а мы с дочерью, кстати, почти одинаковые. – Мадам втянула живот и приподняла грудь. Наверняка доктор по сценарию должен был как-то среагировать, но он не стал. Вместо этого он попросил продолжить рассказ. – А две недели назад я так же поступила с ее юбкой. Вы знаете, доктор, что мужчины недавно тоже начали носить юбки? Они заявили, что это дискриминация, женщины брюки носят, а мужчинам юбки нельзя.

– Знаю, – кивнул доктор.

– На мой взгляд, юбка добавляет образу женственности. Так что это ошибка. Мужчина должен быть… мужчиной! Таким… роботосильным! Роботонепробиваемым. Я именно таких люблю, – томно проворковала женщина, собирающаяся покинуть этот свет в считаные часы. Однако!

Рылеев в очередной раз задумался над тем, что он здесь делает. Когда его пригласили на эту должность, Александр Андреевич ответил категорическим отказом. По специальности Рылеев врач-терапевт, долгое время он вел удаленный прием пациентов через интернет, но это не приносило большого дохода. Многие сейчас перешли на тариф «Бесконечный», когда ты вносишь единовременный платеж за пользование всемирной сетью, и все платные услуги навсегда становятся бесплатными. В другой клинике ему знакомый пообещал место заведующего терапевтическим отделением, так как нынешний был при смерти. Уволить его не имели права, а сам бы он никогда не ушел, пока бы не умер на рабочем месте. Деду было девяносто девять, коллеги делали ставки – будет юбилей или нет. Рылеев потому и продал садовый участок – чтобы было на что кормить семью, пока не освободится место. Однако ждал он вакансию напрасно, тот завотделением оказался не так прост: он вскоре изобрел какое-то лекарство, испробовал сам на себе и в результате омолодился лет на сорок. В смысле не внешне, а внутренне. Сердце заработало с новой силой, и знакомый Рылеева развел руками – уволить не имеем права!

Александр Андреевич очень хотел купить новый участок. И электромобиль, чтобы туда ездить, потому что у них свои выделенные трассы и почти неограниченная скорость. Но позволить себе такое средство передвижения может пока не каждый. Рылеев точно не мог. А на обычном автомобиле, который был у доктора, в целях сокращения заторов разрешается ездить не быстрее тридцати километров в час – таков закон. И тем не менее, невзирая на то что ему стандартно каждый квартал прибавляют зарплату, приближая эти мечты к осуществлению, он все-таки хотел работать обычным врачом, а не тем, кто помогает «уйти».

«Скорей надо заканчивать с этой мадам», – подумал Рылеев и строго изрек:

– Вернемся к уходу.

– Подождите, я еще не дорассказала про юбку! У нее совсем не модный черный цвет был. Я и сунула в колормашину. Сделала красно-оранжевую. Очень миленько вышло. А дочь потом вопила! Что я, мол, лезу в ее личную жизнь! Что это незаконно! Ну скажите, какая личная жизнь в девять-то лет? Ладно еще в одиннадцать…

– Уход! – нервно напомнил доктор. – Как вы собираетесь уходить?

– О! – приложила дама к груди ладошки. – Это будет нечто! Доктор, помогите. Нужно выбрать что-то такое… такое… экстраординарное! Во-первых, самый дорогой способ, который только есть у вас в каталоге. Во-вторых, он должен быть таким, чтобы весь мир замер, а потом ахнул! Я шокирую всю планету! Я уже договорилась с репортерами, и…

– Что-что? – Доктор Рылеев ошалело выпучил глаза. – С какими репортерами?

– Да, я вызову телевидение и прессу. Я хочу, чтобы эта малявка поняла, на что толкнула собственную мать! – Дамочка вновь полезла за платком. «Боже, как мерзко», – мелькнула в голове завотделением мысль. – Я дам свое последнее интервью, сидя прямо на… Кстати, доктор, а где я буду сидеть? Или, может, лежать?

– Летать, – пробормотал Рылеев чуть слышно.

Но женщина услышала.

– Летать? Умереть в полете? Доктор, это прекрасно! У вас есть такой способ? Я хочу уйти именно так.

– Нет. Хотя… – Рылеев задумался. – Если аэродинамическую трубу подсоединить к молекулярному дезинтегратору… То вы будете парить в воздухе прямо перед тем, как распадетесь на атомы.

– Распадусь на атомы, – мечтательно закатывая зрачки, медленно повторила барышня. – Как сказочно это звучит… А что это, доктор? То есть от моего тела ничего не останется?

– Ваше тело превратится в атомную пыль.

– Атомная пыль? Хм, «звездная» лучше звучит. Вижу заголовки статей. «Либерта Хазинштейн превратилась в звездную пыль». Диво дивное!

– Это точно, – кивнул определению Рылеев. Надо же, как метко ей удалось охарактеризовать саму себя.

– Вы можете дать свой профессиональный комментарий к статье.

– Нет уж, спасибо.

– Александр, я настаиваю. Я вам доплачу десять процентов от суммы счета. С этими всякими медицинскими терминами, кои вы, врачи, обожаете вставлять в любую речь, даже в приветствие, материал получится интереснее. Все, звоню в редакцию. – Дама убрала ни разу по назначению не использованный платок и достала роботофон. Нажала на нем пару кнопок. – Доктор, роботофон спрашивает, на сколько ему договариваться о встрече. И где. Это все здесь будет происходить?

– Здесь, на минус первом этаже. Но пара дней уйдет на установку оборудования.

– Ничего, это как раз подходит. Я успею обсудить с редакцией все моменты, связанные со статьей, и, может, даже взгляну на наброски.

– Стоить будет дорого.

– Замечательно! Чем дороже, тем лучше.

– Я записал вас на послезавтра. Счет нужно оплатить в течение четырех часов. Время назначу по имэйл, когда все будет готово и когда поступит платеж.

– Отлично! Роботофон сам оплачивает все приходящие на имэйл счета. – Чуть потупившись, с сияющими глазами добавила: – Это новая модель! Мне муж подарил!

– Девушка, – не выдержал Александр Андреевич, – вы понимаете, что вас послезавтра не станет? Операция расщепления необратима!

– Прекрасно. Зачем мне жить, если дочь от меня отказалась?

– А как она аргументировала это?

Дама со всем возмущением закатила глазки и, всплеснув руками, выговорила:

– Это неразумное дитя полагает, что я, видите ли, чересчур много внимания уделяю себе и своему пиару. С чего она это только взяла?

– Да уж, непонятно, – фыркнул Рылеев, нажимая долгожданную кнопку «следующий».

* * *

После ужасной гламурной дамочки Рылеев долго приходил в себя. Было еще пять клиентов, кого-то он согласился убить, кого-то пожалел. Но все будто было затянуто иссиня-серой дымкой тумана. Когда пришел пожилой мужчина, невысокий, в разноцветной футболке и кепке, Александр Андреевич нежданно-негаданно полностью вернулся к действительности. Оцепенение прошло. После того как гость сел, доктор бодро прошествовал к дринк-машине и налил себе попеременно черный кофе, чай с лимоном и кофе глясе. Быстро выпив три напитка один за другим, он вернулся за стол. Вопросительно глянул на мужчину. Тот понял немой намек и произнес: