Текст книги "Нежданно-негаданно (СИ)"
Автор книги: Марина Леманн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
– Мария Тимофеевна, я говорил Вам, что князья Ливены считают меня равноправным членом семьи. Этот перстень я унаследовал от Дмитрия Александровича, своего отца. Павел Александрович привез мне его сегодня.
– Значит, теперь и у Вас перстень князей Ливенов, как и у Анны…
– Да, это так. Конечно, я не князь, как Вам бы этого, возможно, хотелось, – улыбнулся Штольман. – Но я безусловно связан с ними родственными узами. И перстень – тому доказательство.
Штольман понимал, что подобное очень важно для его тещи. Она увидела еще одно подтверждение того, что ее зять состоял в родстве с князьями. У него фамильный перстень. Но самое главное – реальный, а не мифический дядя князь. Дядя, который имел тот же титул, что и сосед Разумовский, за которого Мария Тимофеевна когда-то надеялась выдать Анну…
Мария Тимофеевна чуть задержалась на крыльце, переводя дух. Вот это действительно сюрприз! А Витя еще говорил, что князьям Ливенам в Затонске нечего делать…
Зайдя в гостиную, она увидела стоявших рядом Штольмана и князя и невольно сравнила мужчин. Увы, сравнение было не в пользу зятя… Яков Платоныч, конечно, недурен собой, но князь – какой мужчина! Штольман сказал, что между ними разница десять лет, но смотрится князь всего на пару лет старше. А какой красавец! И лицом пригож, и ростом вышел – на вершок выше Штольмана, а какая стать! Какая манера держаться – сразу видно, что голубых кровей… А выглядит словно сошел с картинок из Парижских журналов, какие Петр привозил для Анны – аристократ до кончиков ногтей, лощеный, элегантный, с безупречным вкусом… Вот бы такого мужа для Анны – и с титулом, и богат, и хорош собой… А что Штольман? Ни титула, ни богатства, ни особой красоты… только что любит ее… Но разве Анну не мог бы полюбить такой как князь Ливен?
Заметив тещу, Штольман решил ретироваться и оставить Павла на ее попечение, чем она не замедлила воспользоваться.
– Павел Александрович, как я рада, что Вы приехали! Надолго Вы к нам? Я Затонск имею ввиду.
– Нет, в этот раз всего на пару дней, больше не могу себе позволить из-за своей службы, – Ливен чуть пригубил коньяк, который ранее предложил ему хозяин дома.
– А где Вы служите?
– В охране Государя.
– Самого Государя?? – у Марии Тимофеевны округлились глаза.
– Да, я заместитель начальника охраны Его Императорского Величества, поэтому не могу надолго отлучаться по своим делам. Вот выбрался на конец недели, чтоб увидеться с Яковом и Анной и познакомиться с новыми родственниками.
Глаза у Марии Тимофеевна стали еще больше. Так вот как служба у князя! Не какой-нибудь там офицер в гарнизоне, а начальство в охране Императора!
– Это такая честь для нас! Такая честь!
– Да будет Вам, Мария Тимофеевна…
– А позвольте узнать, Павел Александрович, Вы были женаты?
– Нет, никогда не был.
– А что так? Достойной спутницы не нашлось, чтоб стать Вашей княгиней?
Опа! Госпожа Миронова не ходит вокруг да около… Вопрос, как говорится, не в бровь, а в глаз! И это человеку, которого она видит впервые в жизни… Если она так с князем, что же было при знакомстве со Штольманом?
– Почему же? Была такая женщина, я ее очень любил, но, к сожалению, ей не суждено было стать моей супругой, она умерла совсем молодой…
– Какое несчастье!.. А что же потом так никому свое сердце и не отдали? Никакой другой даме не благоволили?
Что же госпожа Миронова думает, что он ей всех своих любовниц будет перечислять? Он, конечно, мог бы, но тогда в ресторан они попадут только к закрытию…
– Нет, я – однолюб, как и многие мужчины в нашей семье, как, например, Яков. После той женщины я уже никого не смог полюбить. А брака без любви, заключенного по каким-то другим мотивам, я не приемлю… Я смотрю на своего племянника и радуюсь, что он нашел свою единственную и счастлив с ней в браке.
– Понимаю… А Ваш другой племянник, Александр Дмитриевич? Он жениться не собирается?
– Что Вы, он еще слишком молод для женитьбы, ему всего восемнадцать. Ливены обычно женятся поздно, годам к тридцати, а то и позже… Яков вон женился ближе к сорока. Мой брат Дмитрий, его отец, и вовсе почти в пятьдесят… – Павлу хотелось закончить эту тему, и он обратил внимание на рояль, – о, у вас неплохой инструмент. Вы играете, Мария Тимофеевна?
– Немного…, но не просите…
– Что ж, не буду… А он настроен? Мне можно? – Ливен поставил на стол рюмку с коньяком, который так и не успел допить, отвечая на вопросы тещи Якова.
– Да, да, пожалуйста.
Он сел за рояль и стал играть Лунную сонату Бетховена. На него нахлынули воспоминания… Он увидел Лизу, сидевшую в кресле, ее руки были на округлившемся животе и она поглаживала их еще неродившегося сына… и улыбалась своей теплой улыбкой: «Павлуша, как же я счастлива с тобой… Как я люблю, когда ты дома… и мы вот так вдвоем…» Лизе нравилось, когда он играл для нее, особенно она любила Лунную сонату… Он играл ее для Лизы множество раз – и до рождения Саши, и после… И уже когда она была настолько слаба, что было ясно, что ей оставались считанные дни… Накануне того дня, когда Господь забрал ее, он тоже играл… играл, до крови закусив губу, чтоб не разреветься… и не показать ей своего отчаяния, когда позже он заглянет к ней в комнату… После смерти Лизы он не играл Лунную сонату ни для кого… кроме самого себя… И вот сейчас, столько лет спустя, ему впервые захотелось сыграть эту вещь для кого-то кроме Лизы – для людей, которые стали ему дороги и которые, как он видел, любили друг друга так же трепетно, как он любил Лизу… Для Якова и Анны…
Во время игры Павла Яков держал руку Анны в своей и гладил ее. Нежность заполнила его сердце… Ему хотелось оказаться с Анной наедине и дарить ей эту нежность… так долго, как только было возможно…
В гостиной стояла такая тишина, что когда Ливен плавно закрыл крышку рояля, было впечатление, будто ударил гром.
– Павел, ты играешь так, словно перебираешь струны души… Я никогда не слышал столь… чувственного исполнения… – чуть дрожащим голосом сказал Штольман.
– Павел Александрович, это бесподобно… – встряла Мария Тимофеевна. – Может, Вы еще и поете?
– Пою, но посредственно в сравнении с тем, как играю. Я очень люблю музыку, но пение – моя слабая сторона. Думаю, Яков должен хорошо петь, если он пошел в Дмитрия, у того был прекрасный голос. Яков, не так ли?
Штольман недовольно посмотрел на Павла – ну кто его просил? Ведь так хорошо все было…
– Что для тебя сыграть? Какой-нибудь романс?
Павел ведь даже не спрашивает, хочет ли он петь… при людях… Знает, что отказаться нельзя, иначе это будет выглядеть, что он рисуется. Он думал, какой романс выбрать…
– Может, Вам нужны ноты? – спросила Анна, видя замешательство мужа и желая заполнить неловкую паузу.
– Смотря что выберет Яков. Если романс известный, ноты мне не нужны.
– «Жаворонок» Глинки? Сыграешь?
– С превеликим удовольствием, – Павел понял выбор племянника, тот он не стал бы исполнять романсов с признаниями в любви прилюдно, это могло быть только для Анны. А «Жаворонок» – почему бы нет?
У Якова был красивый голос, но не такой сильный, как у Дмитрия. Но ему вряд ли давали уроки, чтоб этот голос развить, и он в любом случае заслуживал похвалы:
– Ну вот, я же говорил, что у Якова должен быть дивный голос. Истинный сын Дмитрия, такой же талант. Сегодня я будто бы вернулся на много лет назад, когда мы с братом музицировали вместе…
Он вспомнил, как однажды Дмитрий решил спеть пару новых романсов для Катеньки, но не хотел испортить впечатление своей неуверенной игрой и попросил аккомпанировать ему. Павлу польстило, что его, мальчишку, брат попросил играть для его дамы сердца. Катеньке тогда очень понравилось их исполнение, и он получил свой первый в жизни поцелуй от девушки – в щеку, от Кати. Дмитрий тогда пошутил, что если так пойдет и дальше, то у него появится повод для ревности. А Павел подумал, что когда Димий женится на Кате, у него появится настоящая семья – с обоими… родителями? Ну если не с родителями, то с братом и невесткой, которая уже тогда относилась к нему лучше, чем его родная мать… которой он никогда не был нужен… Да, он очень надеялся, что Катя станет его близкой родственницей. И он был абсолютно раздавлен, когда через некоторое время узнал, что отец не разрешил Димию и Кате пожениться… Ведь у Дмитрия потом могла появиться жена, которая вовсе не будет его жаловать. А он очень хотел, чтоб жена Дмитрия его полюбила. Но он никогда не мог предположить, что супруга брата не только полюбит его, но и станет его невенчанной женой и матерью его единственного сына…
Мария Тимофеевна была сражена наповал. Кто бы мог подумать, что Штольман поет, да еще так чудесно? Вместе с князем у них получился прекрасный дуэт – изумительное исполнение и голос, берущий за душу. Куда уж до них Анне с Коробейниковым и его губной гармошкой…
– Вот удивили, так удивили! Яков Платонович, голос у Вас и правда превосходный! А Вы, Павел Александрович, покорили меня своей игрой! Ваше исполнение – услада для ушей!
– Я благодарен Богу, что он дал мне немного способностей.
– Ну уж немного, не приуменьшайте своих талантов, Павел Александрович!
– Просто я люблю музыку.
– А оперу Вы любите? – не отставала от князя Мария Тимофеевна. – У Вас есть своя ложа в театре?
Виктор Иванович мысленно содрогнулся – какими еще вопросами засыплет жена Ливена? Хоть бы не начала спрашивать про его владения и доход, а то вообще можно будет провалиться под землю…
Ливен мысленно усмехнулся: вопросы про его положение и состояние начались с интереса о собственной ложе в театре. Сколько понадобится времени, чтоб госпожа Миронова перешла к тому, чем он владеет?
– Я не большой любитель оперы, но хожу туда иногда – как и все в свете. Я предпочитаю концерты симфонической музыки. Своей ложи у меня нет по той причине, что я очень часто отсутствую в столице по службе. Но когда мне хочется посетить театр, меня всегда рады пригласить мои знакомые, у которых есть свои ложи. Они будут также рады, если я приду в компании моих близких. Так что, Мария Тимофеевна, не беспокойтесь, если Анна захочет посетить оперу, она будет наслаждаться представлением с самых лучших мест.
– Это так любезно с Вашей стороны! Так любезно! Какая забота о нашей дочери!
– Всегда рад услужить!
Павел с тоской посмотрел на рюмку с коньяком, которую оставил на столе на другом конце комнаты. Не то что бы коньяк был очень хороший, средненький такой коньячок. Но ему захотелось выпить. И он чувствовал, что скоро ему захочется напиться… Ну не напиться – этого он в обществе новых родственников, конечно, позволить себе не мог. Но хоть выпить пару рюмок – для успокоения нервов… Надо плавно переходить к тому, что пора бы уже и в ресторан. Но у него были еще намерения заехать до ресторана в другое место.
Он вынул свои золотые карманные часы:
– Дорогие родственики, как вы смотрите на то, чтоб двинуться в путь? Но у меня будет просьба. Мы могли бы по пути в ресторан заглянуть к фотографу? Я бы очень хотел иметь совместный снимок с племянником. Кроме того, я бы не простил себе, если бы упустил случай, когда мог бы быть запечатлен и в компании столь прекрасных дам, – улыбнулся Ливен.
– Да что Вы, Павел Александрович… – смутилась Мария Тимофеевна, поправляя прическу. – Мы не готовы для этого… – с одной стороны ей очень польстило, что князь захотел иметь снимок, с другой – знала бы она заранее, она бы надела другое платье, пригласила куафера сделать прическу и надела драгоценности поизысканненй…
– Мария Тимофеевна, Вы, как и Анна, выглядите просто восхитительно! – сделал очередной комплимент Ливен. – Не откажите мне в такой малости…
– Дядя Павел, может, отложим это на завтра? Думаю, с фотографом можно договориться…
– Анна! – Мария Тимофеевна шикнула на дочь. – Что за бестактность! Простите ее, Павел Александрович!
– Нет-нет, я сам просил Анну так называть меня. Ведь она теперь моя племянница, и мне приятно, если она будет называть меня дядюшкой…
– Ну раз Вы настаиваете…
– И я согласен с Анной, что идея пойти к фотографу сегодня была, возможно, не самой удачной. Мы могли бы сделать это завтра днем – если Вы не против, – у Ливена были другие планы за следующий день, но не такие, чтоб их нельзя было изменить. И он действительно очень хотел снимок с Яковом.
– Хорошо, Павел Александрович, пусть будет завтра. Нам, мужчинам, ведь недолго собраться, а дамам нужно будет время, чтоб навести красоту… – сказал Миронов, которого почти не было слышно до этого.
– Тогда милости прошу в карету, – пригласил князь.
Комментарий к Часть 5
Вершок – 4,45 cм, то есть Ливен выше Штольмана примерно на 5 см.
========== Часть 6 ==========
Карета князя была просторной, в ней без труда разместились все пять человек – дамы в достаточно пышных платьях заняли одно сидение, а мужчины – другое. Князь Ливен сидел напротив Марии Тимофеевны, и она исподтишка любовалась им.
Какой же все-таки восхитительный мужчина! Высокий, сложенный как Аполлон… Руки с красивыми длинными пальцами – сильными, но, она была уверена, и нежными – когда они касались женщин… Волнистые волосы немного светлее, чем у Штольмана. Выразительные глаза необычного зелено-голубого цвета – цвета бирюзы, которые он иногда чуть прищуривал, когда улыбался или усмехался. А улыбка – вот уж поистине мужчина, которому улыбка необыкновенно шла. Сколько же дам, должно быть, теряло рассудок от этой притягательной улыбки…
Она редко заглядывалась на мужчин – с того времени, как совсем молоденькой была помолвленной с Виктором. Виктор казался ей самым красивым из мужчин, которых она знала, другие мужчины в сравнении с ним проигрывали. Зачем было обращать внимание на других, если ее Витя был самым лучшим? Или самым лучшим… в Затонске?.. Теперь в сравнении с красавцем князем Виктор не казался ей привлекательнее всех остальных мужчин. Да, у него очень приятная внешность, но до князя ему… далеко… Впервые за многие годы замужества ей пришла в голову мысль, что она могла бы влюбиться в другого мужчину – если, конечно, не была бы замужем… Нет, безусловно, она не променяла бы своего Витю ни на кого, даже на князя Ливена. Но она удивилась самой мысли, что ее смог очаровать какой-то другой мужчина…
Ливен, поддерживая беседу ни о чем с Мироновым, видел, как его жена кидала на него взгляды… и ухмылялся сам себе… Еще одна дама попала под его чары… Теперь понятно, почему она задавала ему столь личные вопросы – по-видимому, ей не верилось, что такой неотразимый мужчина мог быть холостым… Слава Богу, она замужем и, судя по всему, испытывает теплые чувства к своему супругу. Роман с тещей своего племянника его не интересовал, будь она даже вдовой и божественной как Диана… А романы с замужними дамами ему претили и вовсе, хотя в каком-то смысле отношения с ними могли быть более безопасными… ведь такие дамы не могли претендовать на то, чтоб стать княгиней Ливен – всеми праведными и неправедными способами. И тем не менее у него никогда не было связей с замужними женщинами, кроме единственного раза – с Лизой, супругой его брата Дмитрия. И с Лизой у него была не связь, не роман, а семья. Единственная любимая женщина, его невенчанная жена, мать его сына формально принадлежала его старшему брату… так же, как и его единственный сын… Но он сам согласился на этот выбор и никогда не пожалел об этом. Наверное, это была судьба… Больше судьбы он не искал. Ему повезло, что он никогда не был обделен женским вниманием и мог выбирать себе любовниц по вкусу – в большинстве это были красивые свободные женщины из высшего общества со светскими манерами на людях… и не особо стеснительные, когда дело доходило до спальни… Вполне миловидная теща его племянника в категорию его потенциальных пассий не входила никоим образом… Но ее взгляды, полные… обожания?.. в обмен на его комплименты, почему бы нет? Кому от этого будет хуже? Не каждый же день провинциальная замужняя дама не первой молодости может получить хоть чуть-чуть внимания от князя…
– Какое вино или шампанское Вы предпочитаете, дорогая Мария Тимофеевна? – переключил он свое внимание с Виктора Ивановича на его жену. – Надеюсь, оно есть в ресторане Дворянского Собрания? Если нет, я могу предложить пару бутылок Клико, когда, например, завтра мы отправимся к фотографу. Мы могли бы встретиться у меня в гостинице и выпить по бокалу. Мне хотелось бы надеяться, что мои прелестнейшие спутницы не будут разочарованы…
– Ах, Павел Александрович, это Вы в столицах привыкли к изыскам… У нас в Затонске все по-простому… – сказала Мария Тимофеевна, когда карета остановилась у Дворянского Собрания.
Лакей помог Его Сиятельству, дамам и мужчинам выбраться из кареты. Метрдотель уже распахнул и придерживал дверь ресторана для благородного господина и его спутников. Он принял трость и цилиндр от наиболее изысканно одетого господина, а затем трости и шляпы у остальных двух мужчин.
– Любезный, организуйте нам стол получше.
– Желаете кабинет, Ваше…
– Сиятельство. Нет, хороший стол в зале для меня и моих родственников.
Зачем ему кабинет? Кабинет – это для тех случаев, когда люди хотят уединиться. Он же преследовал совершенно противоположную цель – показаться на глаза как можно большему количеству людей.
Сиятельство?? У метрдотеля округлились глаза, и он еще больше вытянулся перед высокородным господином. О Господи! Так это – князь, родственник чина из полиции, про которого не так давно писали в газете и фамилию которого он позабыл. Точно, вон они как похожи, сразу видно, что полицейский – княжеский родственник… Да и кольцо у него такое же, как у князя…
– Конечно, конечно, Ваше Сиятельство, как Вы изволите… Прошу – здесь самый лучший стол для Вас и Вашей компании, – провел он князя.
Его Сиятельство посмотрел на стол у стены и скривился:
– И лучше этого ничего нет?
– Для компании на пять персон – ничего… Кроме кабинета…
– Ну так сдвиньте два стола у окна да покройте скатертью. Мне что ли Вас учить? – в голосе князя появились стальные ноты.
– Один момент, Ваше Сиятельство. Васька, Ленька! – крикнул он. – А ну живо сделайте для Его Сиятельства большой стол у окна между пальмами!
Двое молодцов тут же устроили стол для знатных господ. Один принес вазу с цветами со стола, где до этого компания отмечала какое-то торжество и оставила там букет роз. Наконец все расселись, и настало время делать заказ.
– У кого какие предпочтения? – Ливен заглянул в меню и был приятно удивлен разнообразием блюд.
– Да в общем-то никаких особых предпочтений, – сказал Штольман.
– Может, что-нибудь из того, что никогда не пробовали? Что-нибудь необычное…, но вкусное… – тихо предложила Анна, посмотрев на дядю Павла.
– Анна! – одернула дочь Мария Тимофеевна. – Выберите сами, Павел Александрович.
– Нет, Аннушка права. Почему бы не попробовать что-нибудь этакое… Правда, на вкус и цвет… Так что не обессудьте, если кому-то выбранные мной блюда придутся не по вкусу…
Ливен понял, что имела ввиду Анна – не только необычные, но и попросту дорогие блюда, которые могли быть не по карману ее родителям или мужу. Она знала, что он не позволит ее родственникам заплатить ни копейки и хотела, чтоб они попробовали то, что никогда не стали бы заказывать сами. Доходы провинциального стряпчего или полицейского чина никак не равнялись доходам князя. При его достатке он мог позволить закатить пир на весь мир – тем более на пять человек в провинциальном Затонске. Эти же блюда в столичных ресторанах как, например, у Донона стоили намного дороже. Оставалось только надеяться, что они будут приготовлены не намного хуже… Он решил заказать уху из стерляди с шампанским, трюфели, салат месье Оливье, жареных перепелов и котлеты де-воляй с начинкой из шампиньонов и сыра – так, на всякий случай… На десерт – мороженое, эклеры, ананасы и другие фрукты. Из напитков он выбрал Курвуазье, Шабли и еще пару французских вин, исключив предлагаемые шампанские вина, которые не показалось ему достойными его гостей.
– Любезный, вот все, что я сказал, а закуски – на Ваше усмотрение, что у Вас самое лучшее. И позовите повара, я хочу поговорить с ним сам.
– Все будет в лучшем виде, Ваше Сиятельство. Не извольте беспокоиться, – поклонился метрдотель.
В мгновение ока на столе появились коньяк, вина и закуски в большом разнообразии. Не успел человек разлить содержимое бутылок по бокалам, как со стороны кухни появился повар. Князь кое-что уточнил, вставляя французские слова в русскую речь, а потом и вовсе перешел на французский. К удивлению спутников князя Ливена, затонский повар поддержал разговор с Его Сиятельством тоже на французском.
– Вот оказывается, и в провинции бывают повара, которые готовы угодить гурманам с титулами, – усмехнулся Ливен, когда повар удалился от их стола.
– Павел, а я смотрю, ты знаток языков. Сколько языков ты знаешь? – поинтересовался Яков Платонович.
– Естественно, немецкий – все же это родной язык семьи Ливен. Французский, как и положено отпрыску благородного семейства, английский и итальянский – этот достаточно для того, чтоб понимать, что поют в опере… Латышский и Эстонский – поскольку большинство имений Ливенов находятся в Лифляндии, правда, не так хорошо, больше на бытовом уровне… Датский – совсем немного, это благодаря сопровождению Императорского семейства к родственникам в Данию…
Василий, человек, прислуживавший за столом князя, тут же намотал себе на ус: князь-то – не просто богатый аристократ, а приближенный к самому Императору. Вот это честь обслуживать такого посетителя! Честь… и ответственность… Хоть бы они в ресторане не осрамились перед таким гостем… Хоть бы вино не пролить, а то аж руки задрожали… И на кухне бы ничего не напортачили – он надеялся, что Анисим Антонович сам займется приготовлением хранцузских яств, а не поручит другим менее опытным в этом деле поварам.
Князь жестом приказал человеку отойти в сторону – он не хотел, чтоб тот мельтешил у их стола постоянно. Кроме того, он уже услышал о князе достаточно, чтоб разболтать о нем своим знакомым. Василий тут же встал невдалеке, чтоб в любое время услужить Его Сиятельству и его гостям.
– Ну, дорогие родственники, давайте еще раз выпьем за нашу встречу, очень надеюсь, что не последнюю, – предложил Ливен тост. – Что касается меня, думаю, я еще наведаюсь в Ваш городок, по крайней мере, пока мой племянник с племянницей здесь…
– Всегда будем Вам рады, Павел Александрович, – сказал Миронов.
– А когда Вы с Марией Тимофеевной приедете в гости в Петербург, если Вам покажется, что квартира, которую мой брат Дмитрий Александрович оставил своему сыну Якову, недостаточно большая, надеюсь, Вы не сочтете за неудобство остановиться в нашем особняке на набережной. Мы с Александром Дмитриевичем будем рады принять Вас там, – сказал князь достаточно громко, чтоб его слова слышали за соседними столами.
– Павел Александрович, это лишнее…
– Виктор Иванович, это совсем не лишнее. У нас с Александром не так много родственников, которым мы были бы рады в нашем доме. Так что прошу, не стесняйтесь.
Эка, куда Павла занесло. Пригласить Мироновых к себе… Понятно же, что он это сказал, чтоб окружающие слышали, что у него с родственниками племянника добрые отношения… Только бы Мария Тимофеевна не восприняла это всерьез. Штольман надеялся, что тесть сможет отговорить жену от того, чтоб действительно остановиться в особняке князя… Он был даже готов отдать тестю с тещей княжескую спальню, а сам с Анной на время их визита переселиться в одну из спален в мансарде – понятно, что не ту, где он был с Лизой, лишь бы Мироновы не причиняли неудобства Ливенам.
– А как Вам наш Затонск, Павел Александрович?
– Я пока мало что видел, но, как мне кажется, городок милый, приятный… – сказал Павел и добавил про себя: «Если сплетен про Штольмана не слушать…» – Яков же здесь прижился, хоть до этого и прожил всю жизнь в Петербурге. Хотя для столичного жителя, наверное, все же скучновато.
– Ты прав, столичных развлечений здесь почти нет. Но и людей, привыкших к ним, раз-два и обчелся… На память приходит разве что Разумовский, – сказал Яков Платонович.
– А что, усадьба Разумовского так и пустует?
– Пустует… А Вы, Павел Александрович, с какой целью интересуетесь? Уж не хотите ли купить ее? – у Марии Тимофеевны появилась небольшая надежда, что их соседом снова будет князь, да еще родственник зятя.
– Помилуйте, Мария Тимофеевна, зачем она мне? Дохода она приносить не будет, а расходы на содержание нужно будет нести. Да и мне вполне хватает двух имений в Лифляндии и усадьбы под Петербургом. Я спросил по той причине, что новые владельцы могут оказаться не самыми приятными соседями – кутить, шуметь, а вы ведь привыкли жить в тишине, думаю, Разумовский бывал здесь не чаще одного раза в несколько лет, да и когда жил здесь, гулянок не устраивал…
– Ну гости у него бывали. Но вреда от них никакого не было…
– Если не считать пары убийств и так по мелочи, – вставил свое мнение начальник сыскного отделения, добавив про себя «типа шпионажа».
– Правда, что он был замешан в чем-то… неблаговидном? – поинтересовалась Мария Тимофеевна
– Истинная правда.
– А ведь казался таким приятным человеком… Кто бы мог подумать… – покачала она головой.
– Да, он мог произвести благоприятное впечатление.
– Вы были с ним знакомы?
– Видел его в Петербурге, но близко мы, к счастью, знакомы не были.
– А он ведь к нашей Анне сватался…
Анна мысленно простонала. Ну зачем мама делится такими подробностями с Павлом? Ей было неловко, и она сделала вид, что поглощена ухой из стерляди с шампанским, которая, к ее удачи, уже была подана на стол.
– Я был бы удивлен, если бы он не сделал этого. Красивая молодая женщина, да еще с таким необыкновенным даром…
– Вы знаете, что Анна… особенная? – удивилась Мария Тимофеевна.
– Конечно, – впервые о том, что барышня, которой отдал сердце Яков, была «с причудами», он услышал от своего умирающего брата. А позже, когда собирал информацию на племянника, он попутно интересовался и его женой. У Анны несомненно был дар медиума. Она не была шарлатанкой, как многие в спиритических салонах Петербурга. – Я рад, что Анна предпочла иметь мужем незаконного княжеского сына, а не князя, замешанного Бог знает в чем… Без сомнений, она сделала правильный выбор.
– Что же заставило его пойти на такое? Вряд ли он бедствовал, – предположил Миронов.
– Да какое там бедствовал, если мог пожертвовать университету пятьдесят тысяч… – сколько князь дал Нежинской, чтоб заплатить его карточный долг, Штольман умолчал.
– А ради чего тогда? Из идейных соображений?
– Идейные соображения чаше всего являются прикрытием меркантильных интересов, – профилософствовал Ливен. – Нет, думаю, здесь личные мотивы. Я слышал о нем кое-что, но поскольку это только слухи, я не считаю возможным ими делиться… Значит, у Разумовского так никто и не появлялся…
– Говорят, были какие-то люди по весне, заезжали всего на несколько часов, но кто такие – не известно. Возможно, и новые хозяева усадьбы. В городе они не были, ни с кем не знакомились. Сами мы их тоже не видели, – пояснил Миронов.
– А Вы в своих имениях часто бываете? – спросила его жена.
– Нет, к сожалению. При моей службе подобное невозможно. На частые поездки в Лифляндию у меня нет времени. Но я бываю в своей усадьбе под Петербургом. И еще в имении и усадьбе Александра – в тех, что тоже недалеко от столицы. А вот он может себе позволить посещать имения по своему собственному усмотрению. Но в отличии от меня, в Петербурге он бывает редко.
– А со многими знатными особами в столице Вы знакомы? – не отставала от князя Мария Тимофеевна.
– Да проще сказать, с кем не знаком… Но это не значит, что я поддерживаю со всеми приятельские отношения… Скажем так, я знаю очень многих людей, представлен им, но при встрече обмениваюсь с ними лишь формальными приветствиями. И со многими представителями света дальше таких формальных приветствий и заходить нет желания… Мария Тимофеевна, такая теплая и приятная компания, как сейчас – это большая редкость, – улыбнулся князь очаровательной улыбкой, от которой у госпожи Мироновой затрепетало сердце.
Ее взгляд в очередной раз задержался на лице князя, она даже забыла про французские деликатесы на столе и отложила в сторону проборы. Ливен снова посмеялся про себя: «Ну, Мария Тимофеевна, не ожидал… Как бы Виктор Иванович не вздумал ревновать супругу…»
– Мария Тимофеевна, я смотрю, Вы совсем ничего не кушаете… Неужели при Вашей изящной фигуре Вы ограничиваете себя? Рекомендую Вам салат месье Оливье – блюдо исключительного вкуса, здешнему повару оно определенно удалось. Вы пробовали его прежде?
– Да, Павел Александрович. Но попробую еще раз с удовольствием.
– И не оставьте без внимания котлеты де-воляй, нежнейшее мясо, а начинка просто тает во рту. Просто созданы для услаждения вкуса таких утонченных дам как Вы! Вы не представляете, как мне приятно разделить с Вами трапезу. Ужин в таком милом обществе – чего еще желать? Хотя если бы мы были не в ресторане, а на каком-нибудь приеме, я бы непременно пригласил Вас на танец, дорогая Мария Тимофеевна, если, конечно, Виктор Иванович не был против.
– От чего же, Павел Александрович. Был бы рад, если б мою супругу пригласил на вальс такой блистательный кавалер. Маша, ты бы ведь не отказала Павлу Александровичу?
– Ну так как, Мария Тимофеевна? Не откажете? – лицо князя снова озарила улыбка
Штольман в недоумении смотрел на Ливена. Неужели Павел решил приударить за Марией Тимофеевной? Да нет, так, льстит ей. И немного флиртует. На такую как она всерьез он никогда внимания не обратит… Но по всему видно, что дамский угодник еще тот, какую угодно женщину обворожит… А Мария Тимофеевна просто расцвела от княжеских комплиментов. Хорошо хоть тесть понимает, что это лишь проявление любезности со стороны Ливена.
– Я сейчас редко танцую, – смутилась Мария Тимофеевна. Но… Вам бы я не отказала, Павел Александрович…
– Вот и славно. Надеюсь, нам удастся повальсировать с Вами, Мария Тимофеевна, когда Вы будете в Петербурге. Как, безусловно, и с Анной. С нетерпением буду ждать, когда смогу появиться в обществе в компании столь прекрасных дам. Как и завтрашнего дня, ведь мы собрались пойти к фотографу. В какое время Вам было бы удобнее?
– Лучше бы не слишком рано, чтоб куафер сделал нам с Анной прически. Может быть, ближе к полудню?
– Что ж, так и сделаем, – согласился Ливен, вздохнув, что весь его завтрашний день будет разорван. Но ничего не поделаешь. Он сам хотел снимок с Яковом. – Вы мне скажите, какой фотограф самый лучший у Вас в городе, я отправлю к нему Демьяна.
– Хорошо бы, чтоб он не был занят в это время, – забеспокоилась Анна.
