Текст книги "Марина Цветаева. Письма 1937-1941"
Автор книги: Марина Цветаева
Жанр:
Эпистолярная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
2-39. А.Э. Берг
Paris 15-me 32, B
Hôtel Innova, ch
16-го января 1939 г.
С Новым Годом, дорогая Ариадна! Все поджидала от Вас весточки и начинаю серьезно тревожиться – почему молчите?[407]407
…почему молчите?.. – В ответ на этот вопрос А.Э. Берг в письма от 20 января писала: «И хотела бы, – не могу объяснить свое молчание, хотя физических объяснений много: бешеная работа – 8 часов за машинкой, допереписывать оконченный перевод книги Малевского…» (Письма к Ариадне Берг. С. 180). См. коммент. 14 к письму к А.Э. Берг от 15 февраля 1938 г.
[Закрыть] Неужели – та́к плохо? Не забудьте, что скоро – весна, что день уже вырос на 20 минут, что скоро снимете – теплое и наденете – свежее (я всегда лечусь – такими вещами: зализываюсь!) – что вдруг – неожиданно – Вы приедете в Париж и мы снова окажемся с вами[408]408
Вы приедете в Париж и мы снова окажемся с вами… – В ответ на это А.Э. Берг писала: «…Мне радостно, тепло слышать от Вас, про себя, про Вас и себя: „мы“. И я чувствую, что это так – во всем важном, внутреннем». В том же письме А. Берг приглашала Цветаеву в Брюссель: «Если бы Вам устроить здесь чтение, приехали бы Вы или нет? Ответьте – постараюсь. Надо было бы прочесть „Мо́лодца“ по-французски» (Там же. С. 181).
[Закрыть] в каком-нибудь саду, на какой-нибудь скамейке – только нас и ждавшей… А может быть даже поедем в какой-нибудь спящий городок – с чудным названием вроде Mantes[409]409
Mantes-la-Jolie – городок в 50 км от Парижа с собором, построенным в то же время, что и Собор Парижской Богоматери.
[Закрыть] и с единственным событием: собором. А м<ожет> б<ыть> – просто в Версаль[410]410
…просто в Версаль… – К Версалю, больше к его паркам, чем к самому замку, у Цветаевой была особая любовь. Весной 1928 г. она из Медона пошла вместе с Н. Гронским «пешком в Версаль, 15 километров, блаженство». Если судить по сохранившейся фотографии, Цветаева все же съездила в Версаль перед отъездом вместе с Муром и X. Балтер (Там же. С. 181). Фотографию см.: Фотолетопись. 2000. С. 286). Сведениями о знакомой Цветаевой X. Балтер мы не располагаем. Возможно, это родственница Павла Абрамовича Балтера (1908–1941). Одно время жил во Франции. Был связан с Эфронами, входил в Союз возвращения на родину, сотрудничал в журнале «Наш Союз». Вернулся в СССР, работал во Всесоюзном обществе культурных связей (ВОКС). По обвинению в шпионаже был репрессирован, расстрелян (Эфрон А. Письма. С. 354).
[Закрыть] (где я не была годы: не с кем! ни с кем не хочется) где встанем наверху большой лестницы, по которой спустимся к воде, на мое любимое (совсем не версальское!) бревно.
У меня нет ни одной настоящей дружбы – есть хорошие отношения – а Вы знаете как это вяло и мало.
Единственная фабула моей жизни (кроме книг) – кинематограф. Видели ли Вы – La femme du boulanger{182} [411]411
«Жена булочника» – один из самых знаменитых фильмов Марселя Паньоля (1895–1974) по эпизоду из романа Жана Жионо (1895–1970). В главной роли снялся Жюль Мюрер Ремю (Raimu) (1883–1946), создавший сначала в театре, а затем и в кино образ французского провинциала. Картина вышла на экраны в 1938 г.
[Закрыть] c Raimu и целой деревней – невинных сердцем? Для меня сама деревня – ее стены и улички и ворота – была бы фабулой, и я всегда удивляюсь, когда люди ищут – другой. Но для верности скажем – та́к: сосну я любила (с такой же страстью) как другие человека, человека – avec le même détachement{183}, как другие – сосну. И сосна всегда была довольна, человек – никогда.
Жду непременно и скоро от Вас письма – а то чувство, что пишу в пустоту. Я писала Вам последняя – большое письмо со всем, что я знаю об этой роковой породе. Писала – как себе: то, что всю жизнь себе говорила.
Если не читали – прочтите Rosamond Lehmann – Poussière (Dusty Answer){184} [412]412
Розамон Леман (Rosamond Lehmann) – английская писательница (1903–1990). Первый ее роман «Dusty Answer» («Ответ из пыли») вышел в 1927 г., но переведен был на французский только в 1938 г. (издательство Feux Croisés, серия иностранной литературы при издательстве Plon). (Письма к Ариадне Берг. С. 181). См. также письмо к А.А. Тесковой от 23 января 1939 г.
[Закрыть] – она о нас – и них. Очень прошу! (Poussiére – из<дательст>во Feux Croisés).
До свидания! Обижусь, если не откликнитесь. Обнимаю Вас и детей.
МЦ.
Впервые – Письма к Ариадне Берг. С. 122–123. СС-7. С. 535–536. Печ. по СС-7.
3-39. А.А. Тесковой
Paris 15-me
32, B
Hôtel Innova,
23-го января 1939 г.
Дорогая Анна Антоновна! После Вашего большого письма – уже давнишнего – послала Вам два больших письма – и открытку – в ответ на Вашу. Но ни на что свое ответа не получила – не больны ли Вы? Если больны – напишите через кого-нибудь. В тех письмах я главным образом писала Вам о своем (и общем здесь) огорчении от смерти К<арела> Чапека, и даже приложила один печатный отклик. Видите – как давно это было. А открытка была сравнительно недавно – тотчас же в ответ на Вашу, и с просьбой откликнуться тотчас же – и вот, молчание. Вообще, знайте, что я на каждый Ваш отклик отзываюсь сразу, либо в тот же день, либо на следующий.
Часто вижу в кинематографе Прагу, и всегда – как родной город, и еще чаще слышу ее по T.S.F-y (radio) – и всегда как родную речь и музыку. Это место, которое больше всего меня волнует – на всей карте. Недавно перечитывала Голема[413]413
Голем – см. коммент. 7 к письму к А.Э. Берг от 26 ноября 1938 г. Роман Густава Мейринка «Голем» Цветаева прочла, скорее всего, по-немецки, хотя он почти одновременно появился в двух русских переводах – Д. Выгодского. (Пг.; М., 1922) и М. Кадиша (Берлин. 1921).
[Закрыть] и сразу окунулась в тот мир туманов и видений, которым для меня осталась Прага. (Деревню я помню – сияющей, Прагу – сновиденной: цве́та сна.)
Недавно – случайно – встретила одного своего приятеля – тех дней, и сразу почувствовала себя – на мосту, глядящей в воду.
Читали ли Вы что-нибудь Rosamond Lehman? Я – две вещи: Intempéries – и Poussière{185}, и есть в Poussière (да и в Intempéries) что-то от то́й меня, те́х дней. Обе эти книги (да наверное – все ее) написаны – как будто не словами: как бы не написаны – а приснились. Я бы очень хотела, чтобы Вы их прочли, особенно Poussière: что-то от радуги – и паутины – и фонтана (и меньше всего от пыли!) и – в конце концов – в ладони – горстка золы.
Пишите о себе – здоровье, работе, чтении, встречах с людьми, есть ли такие – от которых верная радость? (У меня от Вас – всегда была верная радость – и всегда есть, потому – не забывайте меня!).
Обнимаю Вас, сердечный привет сестре, буду ждать ответа[414]414
15 февраля 1939 г. А. А. Тескова послала Цветаевой рассказ о Пражском рыцаре и его изображение. Она обошла всю Прагу, чтобы достать это изображение, поэтому предупреждала, что, если Марина Ивановна снова его кому-нибудь подарит, то может его больше и не получить В том же письме Тескова ответила на некоторые вопросы Цветаевой, касающиеся географии страны (Где мой дом? С. 54–59). См. также письмо к А.А. Тесковой от 24 октября 1938 г. и коммент. к нему.
[Закрыть].
Всегда любящая Вас.
М.
Впервые – Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 180 (с купюрами); СС-6, С. 475. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 318–320.
4-39. С.Я. Эфрону
<1939 г.>
<Начало утрачено>
мне кажется – я бы умерла. (Но раньше бы – накормила и спешно переодела в Мурин новый костюм.) Нынче я В<ас> во сне уговаривала купить резиновые болотные сапоги – я такие видела в (гениальном) провансальском фильме «La femme du boulanger»{186} [415]415
«Жена булочника» – см. коммент. 5 к письму к А.Э. Берг от 16 января 1939 г.
[Закрыть] – y булочника (Raimu) сбежала жена – с пастухом М. Le Marquis{187} – и булочник перестал печь – и вся деревня – идет, ищет и учитель, и он-то, в резиновых сапогах, переходит болото, неся на спине М. Le Curé{188}, к<ото>рый – издали завидев пару (они, как звери – в пещере) изгоняет из нее бесов – по-латыни. Булочница возвращается – и булочник вновь печет. Никогда не смотрю Прованса без сжатия сердца – за Вас. La femme du boulanger – один из лучших франц<узских> фильмов, а франц<узский> фильм сейчас лучший в мире. Есть ряд гениальных актеров (актрисы – слабее, и роли их – ничтожные). Есть один фильм – совсем без женщин: мальчишеский интернат, с гениальным Эрихом фон Штрохеймом[416]416
…мальчишеский интернат… – Речь идет о фильме «Les disparus de Saint-Agil» «Беглецы из Сент-Ажиля» (1938) французского режиссера Кристиана Жака (1904–1994), снятого по мотивам одноименного романа Пьера Вери (1900–1960), об учащихся интерната, собирающихся бежать в Америку, и группе фальшивомонетчиков, возглавляемую директором интерната (Башкирова И.Г. Марина Цветаева и кинематограф. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2016. С. 60). Эрих фон Штрохейм (полное имя Эрих Освальд Хане Карл Мария Штрогейм фон Норденвальд; 1885–1957) – американский актер и режиссер, снимался во Франции и США.
[Закрыть] (немец, эмиг<рант>, играет по-франц<узски> – и всегда немцев, в Grande Illusion{189} [417]417
«Великая иллюзия» (1937), режиссер Жан Ренуар (1894–1979). Лучший фильм французской школы 1930-х гг. о лагере военнопленных, где разоблачаются «великие иллюзии» целесообразности войны, национальной непримиримости, обусловленности патриотизма и т. п.
[Закрыть] – коменданта крепости). И лучшие актеры – пожилые: Jouvet[418]418
Луи Жуве (1887–1951) – французский актер театра и кино, режиссер, педагог.
[Закрыть], Raimu, Stroheim, из молодых хороши – Blanchard[419]419
Blanchard (прав.: Blanchar), Пьер Бланшар (1892–1963) – французский киноактер и режиссер; снимался в фильме французского кинорежиссера Пьера Шеналя (наст, имя Филипп Пьер Коэн; 1904–1990) «Преступление и наказание» (1935). Сыграл также роль Алексея Никитина в фильме «Joueur» («Игрок») по Ф.М. Достоевскому режиссеров Германа Лампрехта (1897–1974) и Луи Дакена (1908–1980) (Там же. С. 61).
[Закрыть] (NB! заказал себе виз<итные> карточки Beloff[420]420
Beloff – возможно, Пьер Бланшар заказывал себе визитные карточки у Ангелины Михайловны Беловой (1879–1969), художницы, известного иллюстратора и графика. Жила в Париже, затем в Мексике.
[Закрыть], честное слово! ибо всегда играет русских, особенно Достоевского) и – совсем молодой – Jean Louis Barrault[421]421
Жан-Луи Барро (1910 1994) – французский актер и режиссер. Цветаева могла его запомнить по фильму «Les perles de la couronne» («Жемчужины короны») режиссера Саши Гитри (1885–1957), где Барро сыграл небольшую роль молодого Наполеона Бонапарта (1937).
[Закрыть], тот же Blanchard в молодости. Остальные (молодые) – красивые, культурные и симпатичные, и все – человечные и на человечности – весь франц<узский> фильм. Вчера Д.[422]422
Вероятно, Владимир Ипполитович Покровский (кличка Дик; 1903–1986), бывший евразиец, товарищ С.Я. Эфрона, родственник Н.А. Клепинина (Покровский был женат на его сестре), работавший под прикрытием советского посольства во Франции.
[Закрыть] принес Муру билет на сов<етский> фильм: Oppenheimer{190} [423]423
«Семья Оппенгейм» (1939) – советская экранизация одноименного романа немецкого писателя Лиона Фейхтвангера, режиссеры Григорий Львович Рошаль (1899–1983) и Вера Павловна Строева (урожд. Рихтер; 1903–1991).
[Закрыть], и я – взвыла: – Да ведь это же мой Jude Süss!{191} [424]424
«Еврей Зюсс» – См. коммент. 7 к письму к А.А. Тесковой от 10 января 1938 г.
[Закрыть]. И выпросила – тоже, и в воскресенье оба пойдем. (Jude Süss – роман Фейхтванглера.)
Впервые – НИСП. С. 380–384. Печ. по тексту первой публикации.
Написано на открытке с изображением льва, пронумерованной Цветаевой цифрой «3». Начало и конец письма не сохранились. Датируется по содержанию.
5-39. Е.Я. Эфрон
7-го февраля 1939 г., вторник.
Милая Лиля,
Сердечно рада, что одобрили могилу[425]425
Речь идет о надгробной плите на могиле родителей и брата Е.Я. Эфрон, которую поставила Цветаева. Этим она была занята почти весь предотъездный год. См. письмо к В.Б. Сосинскому от 15 июня 1938 г. и коммент. I к нему.
В августе 1982 г. Монпарнасское кладбище посетила журналистка и переводчица Мария-Луиза Ботт. По-видимому, она была последней, кому довелось навестить эту могилу. В конторе кладбища ей сказали, что на днях могила будет ликвидирована в связи с истечением срока оплаты. Согласно справке, выданной М.-Л. Ботт в конторе, могила Е.П., Я.К. и К.Я. Эфронов находилась на Cimetière Parisien du Sud-Montparnasse, à 27 division, 7 ligne Est, № 12 Nord. Захоронение производил в 1910 г. Pierre Efront (НИСП. С. 535).
[Закрыть].
Я – лежачую выбрала, потому что помню, как мой отец – для себя хотел лежачей, со свойственной ему трогательной простотой объясняя, что – стоячие памятники – непрочные, клонятся – валятся, что это – беспорядок и нарушает мир последнего сна.
– Где Вы жили в П<ариже> и в окрестностях, т. е. какие места Вам особенно-дороги? Потому что в данном квартале можно найти открытку с данной улицей.
Напишите (кроме Сэны, quais{192}, общего – это я знаю) все Ваши любимые (жилые) места, и я, пока время есть, похожу по Вашему прежнему следу – и достану. Не забудьте и за́городных мест.
Могилу увеличу и тоже пришлю – по 3 карточки каждого снимка, п<отому> ч<то> – думаю – Ваши сестры тоже захотят. Увеличу cépia, это – мягче.
Город – безумно-хорош, и у нас уже дуновение весны.
Всего лучшего, жду по возможности скорого ответа об улицах и загородах – на это нужно время.
М.
Слышали ли Вы о смерти М. Julia?[426]426
М. Julia. – М. Жулиа, французский негоциант (прозвище «мсье Карадак»), влюбившийся в Е.Я. Эфрон. В 1911 г. он гостил в коктебельском доме М.А. Волошина, который посвятил ему шуточный сонет «Француз» (Волошин М. Собр. соч. / Под общей ред. В.П. Купченко и А.В. Лаврова. Т. 2. Стихотворения и поэмы. 1891–1931. С. 458).
[Закрыть] Умер несколько лет назад – в каком-то очень важном чине. А помните, как его в последнюю минуту обвинили в краже болгарского[427]427
Болгарская община, наряду с крымскими татарами и русскими, составляла основное население Коктебеля до 1944 г. (года их депортации из Крыма).
[Закрыть] белья – и я его утешала? Иных уж нет, а те – далече….
Впервые – НИСП. С. 384–386. Печ. по тексту первой публикации.
Написано на видовой открытке: «Paris, Notre Dame, Chimères» («Париж. Собор Парижской Богоматери, Химеры»),
6-39. Ю.П. Иваску
Paris 15-me – B
27-го февраля 1939 г., понедельник
Милый друг – как странно (верней – нестранно, ибо со мной так случается – каждый день – всю жизнь – и мой ответ – не удивление, а узнавание): вчера вечером я – в связи с Н<иной> Н<иколаевной> Гронской – долго рассказывала о Вас Мирре Бальмонт[428]428
Бальмонт Мирра Константиновна (в первом браке Бойченко, во втором – Аутин; 1907–1970) – поэтесса, дочь К.Д. Бальмонта и Е.К. Цветковской. Печаталась в журнале «Зеленая палочка» (Париж), газете «Сегодня» (Рига). В 1936 г. выступала с чтением своих стихов на вечере Объединения писателей и поэтов. Цветаева дружила с семьей Бальмонт.
[Закрыть] – XVIII русский век – Печоры – линия Печоры – Париж – снега – те и эти… – и ее возглас был: – Да, это, должно быть – замечательный человек! – и прийдя домой – Ваше письмо, последнее слово которого: – Жаль, что тогда не застали Н<ины> Н<иколаевны> Гронской[429]429
Ю.П. Иваск об этом сделал запись: «27 декабря <1938>. В 4 часа опять у Цветаевой. Пошли с ней к Гронской, матери погибшего Николая. Дома не застали» (Годы эмиграции. С. 298).
[Закрыть].
А я уже не застала ее – никогда: написала дважды – ответа не было – я знаю, что письма дошли – дружба 12-ти лет – но я устала не понимать других – и перестала думать. Приняла – непонятное. А знаете разгадку? Оказывается, она за это время вышла замуж – за человека, к которому 12 лет назад ушла от мужа[430]430
О драматических событиях в семье Гронских см. письма Цветаевой к П.П. Гронскому 1928 г., в частности письма от 20 июля и 7 сентября и коммент. к ним (Письма 1928–1932).
[Закрыть] – и сына – и теперь (муж умер) «священники» потребовали – венчания. И она – кажется – как раз венчалась в те дни, когда мы с вами стояли у темных окон – т. е. окончательно уходила от сына. И опять – мое вечное (как когда 14-ти лет в первый раз прочла Анну Каренину): – Я бы так – не поступила. – Но в каком человеческом случае я́ бы «так поступила», и когда (люди) поступали – как я? Я ничего не хотела в жизни – чего хотели и продолжают хотеть и будут продолжать хотеть люди – ни денег, ни любви (счастливой), ни славы, которую отпихивала обеими руками и от которой даже отбивалась ногами – как от насилия…
Сейчас я бываю в доме, где у ребенка – два отца, два налицо, тут же: вместе за одним столом и над одной колыбелью – и я опять ничего не понимаю: ни пришлого отца, ни домашнего, а особенно – матери, на месте которой – с лежачего места которой я бы – встала, и отцов – отправила, а ребенка – оставила. А она – одинаковым голосом – с постели – с двумя, и м<ожет> б<ыть> гадает: чей? а я́ бы знала: ничей – мой.
И, все-таки, в быту – сам быт – ее считает «нормальной», а не меня.
Все мои непосредственные реакции – обратные. Преступника – выпустить, судью – осудить, палача – казнить, и у меня чувство, что все, все, за редчайшими исключениями, родились мимо.
…Прихожу в другой дом, где дети школьного возраста. 12 ч<асов> дня – мать еще не встала, п<отому> ч<то> ежедневно ложится – в 5 ч<асов> утра. И этого я не понимаю. Т. е. – ложилась и я («Где ночи те, когда я спать ложилась – В шестом часу утра?»[431]431
Измененная цитата из стихотворения А. Ахматовой «Судьба ли так моя переменилась…» (1916). У Ахматовой: «Где зимы те…» и т. д.
[Закрыть]) – а иногда и совсем не ложилась: сразу «вставала»! – но когда ложилась – вставала в обычные семь, и только та́к чувствовала себя вправе – на все «беззакония». И уже не могу дружить (с той лежачей), уже – трещина.
И, чтобы кончить об этом – у меня вечное чувство, что не я – выше среднего уровня человека, а они – ниже: что я и есть – средний человек.
Есть средняя собака, средняя лошадь, а я – средний человек, и моя необычайная «сила», про которую мне столько пели (на мне катаясь!) – самая – «обычайная», обычная, полагающаяся, Богом положенная, – что где-то все такие.
Когда однажды, в 1920 г<оду>. в Москве – был потоп[432]432
В Москве часто случались наводнения. Самое крупное было в 1908 г.
[Закрыть] и затопило три посольства – все бумаги поплыли! и вся Москва пошла босиком! – С<ергей> М<ихайлович> Волконский[433]433
Сергей Михайлович Волконский, князь (1869–1937) – внук декабриста С.Г. Волконского, театральный деятель, беллетрист. Цветаева дружила с ним со времени знакомства в Москве в 1919 г. См. письма к нему в кн.: Письма 1905–1923.
[Закрыть] предстал в обычный час – я, обомлев: – С<ергей> М<ихайлович>! Вы? В такой потоп! – «О! Я очень люблю дождь. И… мы ведь сговорились…»
– я узнала свое, себя, свой рост, свою меру человека – и все же была залита благодарностью.
Но так как такое (не такие потопы, а такие приходы) – раз в жизни, а обратное – каждый день все дни, я так до конца и не решила: кто из нас урод? я? они?
_____
Новый лист – и о Вас.
Вы всё говорите о друге, и только мечта об этом друге могла Вас – поэта – все ваши парижские вечера уводить от меня (поэта), (Я назначил сегодня Иксу. Меня сейчас ждет Игрек.) (А вдруг??) – Не поэтов же Вы в них любили – и ждали?
А вот Вам – в отдаленный ответ – рассказ – мне одного странного человека – азартный игрок – гениальный актер (одной роли), потом – иезуит – потом кюре корсиканского горного гнезда… «Я повел его в кафе и заказал ему кофе и пирожных…» (Это было в Германии и в Германии был голод) – «и он, робко, но твердо: „Нет, пожалуйста, не надо пирожного! Мне не хотелось бы, чтобы мне еще что-нибудь было приятно с Вами – кроме Вас: Вас самого Вас одного“».
Мальчику было 15 лет, был немец (мой друг был русский…[434]434
Речь идет об А. А. Чаброве-Подгаецком. См. письмо к нему от июня 1921 г. в кн.: Письма 1905–1923. С. 408 и коммент. к поэме «Переулочки» (СС-3).
[Закрыть]). Что с ним? И что – с тем? (Корсиканским кюре. Был, между прочим, ближайший друг Скрябина.)
Любуюсь, как благородство Вашей природы исправляет и направляет слабость Вашей породы. Ваш случай сложен и трагичен – тем, что он духовен, что свою беду Вы втащили (как мужик – Го́ре) – на горбу – на гору – и там поселили и возвеличили[435]435
Имеется в виду русская народная сказка «Горе» (см. в кн.: Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3 т. Т. 2. М.: Наука, 1985. С. 341–344).
[Закрыть]. Вам с Вашей бедой – трудно будет, и трудно – есть. Вы ищете – себе равного и, по возможности – себе главного, а не забудьте, что если это вообще – чудо, то в Вашем случае – из чудес – чудо, ибо Вам приходится выбирать не из всего мира, а из касты, где – знаю это по опыту – все лучшее высшее вечное идет к женщине, и только «остатки сладки» – к мужчине. Ваши на мужскую дружбу – неспособны. Душу всех этих моих друзей всегда получала я, и если кто-нибудь меня на свете любил (как мне это подходило) – то это – они.
(Говорю о лучших – об отдельных не говорю вовсе, и если заговорю – то только с абсолютным презрением: как о каждом профессионале живой души: соблазнителе малых сих – к какому полу они бы ни относились.)
Вы хотите – целое, а будет Вам – половинка (и то!).
…Да, мы с Вами хорошо подружились, не теряя ни минутки, и мне страшно жалко, что я Вам ничего не подарила, это так <на> меня непохоже! но Вы так сопротивлялись – и так мало было времени – первая минутка уже была последняя! – а Ваш карандаш (ди-ивный!) всегда при мне и, надеюсь, будет мне служить до конца дней.
С Вами, помимо всего уютно, с Вами – как с собой, и от Вас как раз столько сердечного тепла, чтобы при встрече порадоваться, и, прощаясь – не жалеть, или – чуть-чуть пожалеть. Чтобы было совсем хорошо с человеком, нужно быть от него свободным.
Спасибо Вам за все: совместный холод – которого я не замечала, совместное стояние у темных окон, совместное обогревание в первом – неважно! да и времени нет! – кафе – за подаренный карандаш, за обещанное полотенце[436]436
Иваск обещал послать Цветаевой расшитое полотенце из Печор.
[Закрыть] (NB мне важно обещание: желание другому – радости) за постоянное{193}
Спасибо за книжку – дошла и прочла[437]437
Комментируя эту фразу, Иваск пишет, что Цветаева благодарит его за роман Сигрид Унсет, однако он не указывает названия книги (ВРХД. 1979. № 128. С. 175). Вероятнее всего, в этом как бы прощальном письме Цветаевой речь идет о третьей книге трилогии С. Унсет «Кристин, дочь Лавранса», полученной ею еще в мае 1934 г. (см. письма к Ю.П. Иваску от 12 и 25 мая 1934 г. в кн.: Письма 1933–1936). Точно так же Цветаева говорит «спасибо» А.А. Тесковой за другую часть (вторую) трилогии С. Унсет, полученную в подарок также несколько лет назад: «Пишу Вам наспех, по горячему следу радости и благодарности: только что получила книгу…» (Письма 1928-1932. С. 539). Об этом же и в 1939 г., в одном из последних писем к ней (от 7 июня 1939 г.).
[Закрыть].
Мой адрес пока – прежний и очень рада буду письмам. Морозы прошли, на днях будет весна, и я с наслаждением поездила бы с Вами по всем загородам – у меня нет спутника – на весь Париж – никого. Есть городок с дивным названием Mantes, я туда давно рвусь – там собор и сады – и больше ничего. Нет! еще поезд, который люблю – безумно. – Жаль. —
Сердечный привет от Мура: Вы ему очень понравились. Нынче говорю ему о двух мальчиках, с к<оторы>ми хочу его познакомить (он не хочет: собирают марки!) – Они мне показали всех своих медведей, и у них есть рулетка, и они мне сразу предложили с ними играть… Мур: «Еще бы! Кто Вам чего не предложит! Вы – как медведь! взять за губу – и повести».
Похоже? – Похоже.
МЦ.
Впервые – Русский литературный архив. С. 231–232 (в отрывках); ВРХД. 1979. № 128. С. 175–176 (последняя страница письма, публ. Ю.П. Иваска); Швейцер В. Об одном недоопубликованном письме М. Цветаевой Ю. Иваску. В сб.: Столетие Цветаевой / Tsvetaeva Centenary Symposium. Berkeley, 1994. С. 40-43 (полностью). СС-7. С. 409-411. Печ. по СС-7.
7-39. А.А. Тесковой
Paris 15-me
32, В
Hôtel Innova,
28-го февраля 1939 г.
Дорогая Анна Антоновна! Неделю назад, а м<ожет> б<ыть> уже десять дней, отправила Вам большое письмо – с благодарностью: благодарностями. Повторю вкратце: и Рыцарь и жизнеописание его[438]438
См. жизнеописание Пражского рыцаря в письме А.А. Тесковой к Цветаевой от 15 февраля 1939 г. (Где мой дом? С. 54–59).
[Закрыть] – дошли, и в последнем меня поразил… страх Рыцаря перед ласковостью льва. Не боявшийся чудовищ – кротости убоялся. Сам Рыцарь – чудесен. и очень хорош формат: весь в высоту. Еще раз – огромное спасибо: не расстанусь до конца дней.
…Любопытна легенда, повсеместно: и в баснях и в сказках и в рассказах первых путешественников – заставляющая льва жить в лесу и даже царить в нем, тогда как лев никогда в лесу не живет – только в пустыне – на всей свободе. Царь леса – тигр, и ласкового тигра бы и я испугалась. Жажду весны еще из-за зоологического сада: когда я долго не вижу (больших) зверей – у меня тоска, и уже был такой день со всеми блаженными дуновениями, когда мне дико – как зверю – захотелось к ним. Так же захотелось в зверинец, как зверям – из него… Вчера был исторический день[439]439
Речь идет о годовщине Февральской революции в России (23–27 февраля 1917 г.). 27 февраля произошел массовый переход войск на сторону революции, захват важнейших пунктов Петрограда, образование Временного правительства и т. д.
[Закрыть] – и до чего я не выношу истории и до чего ей предпочитаю (Ваш словарь, к<отор>ый я оценила) «басенки»… А слыхали ли Вы кстати про новый (американский) танец: «la chamberlaine»{194}, к<оторый> танцуют (кавалер – один) с зонтиком. Вчера слышала подробное и серьезное описание в T.S.F. – Очень надеюсь, что мое большое письмо дошло, стихи (сбежавшие!)[440]440
В этом же письме Тескова отвечает на вопрос о горе в Яхимове и сетует на потерю стихов о Чехии:
<…> Но есть беда. Иду к Вам с повинною: переводила Ваши стихи, чтоб их с переводом передать поэту, и вдруг – их нету. Никде. Всё перебросала: книги, бумаги, шкафы – не знаю уж кде искать. Придумали с сестрой, не положила ли их в книгу, взятую из библиотеки, и уже возвращенную. Сестра ходила, спрашивала, нет, говорят, ничего не было… Что Вы со мной зделаете? – Пожалуйста, спишите стихи еще раз и пошлите дабы утешить меня грешную! (хотя – без греха – и совсем не могу дела понять.)
Еще к Вашим вопросам: никакой определенно именем обозначенной горы в Яхимове, где добивают уран для радия – не было, горы называются (вся бывшая западная (северо-западная) граница) Крушные горы или Рудогоржи, и самое высокое место в них Кайлберг. – Жду весточки от Вас. Хоть басенку расскажите. Очень стала любить сказочки и такого рода чтение и писание. Целую Вас.
Ваша A. Teskova.
Надеюсь мое письмо (заказное) получили?
Сердечный привет от сестры. Муру привет!
– Не взыщите за ужасный язык! Очень мало приходится говорить по-русски.
<На полях:>
В Праге сейчас грипп развелся, смертельный; на одном кладбище в день по 30 похорон (возле того еще крематории и кладбищ несколько).
Вы читали Klaes’a или Timermans’a?{299} Сейчас прочла «Delfini» последнего и «Сын как отец» первого – замечательно.
[Закрыть] пришлю в следующем. Отзовитесь! Ваш голос – неизменная радость. Обнимаю и горячо, горячо благодарю.
М.
Впервые – Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 180–181; СС-6. С. 476. Печ. по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 320–321.
8-39. А.Э. Берг
Paris, 15-eme,
32, B
Hôtel Innova, ch
18-го марта 1939 г., суббота
Дорогая Ариадна,
Все дошло – и большое письмо, и недавнее маленькое – и прелестные летящие Качели!
Бесконечно радуюсь Вашему приезду (тьфу, тьфу, не сглазить!) – если будет. Дай Бог, чтобы были хорошие дни – Вы у меня связаны с летом, даже весной: первой травой. Ариадна, непременно поедем в Версаль, в Трианоны[441]441
Трианоны – Большой и Малый – королевские дворцы в Версальском парке. В саду Малого Трианона была построена деревня, предназначенная для идиллических забав королевского двора.
[Закрыть], в тот – заросший и бедноватый, где еще живы – дети[442]442
…где еще живы – дети… – имеется в виду Мария-Тереза-Шарлотта (1778–1851), дочь Людовика XVI, после казни родителей в 1793 г. «большая девочка» (с 1799 г. – герцогиня Ангулемская) была заключена в крепость, «маленький мальчик» – Людовик XVII (1785–1795), ее младший брат, был забит до смерти сапожником Симоном, в чей дом он попал на воспитание.
[Закрыть]: маленький мальчик и большая девочка, точно эта бедность и непосещаемость и одновременная роскошь – всего разросшегося – их – сохранила. Это – сновиденное место, нам там хорошо будет…
О себе: все то же: между небом и землей. Много читаю, пишу – мало (но никогда – вяло), вокруг – много бед – концы жизней – люди одного поколения уходят сразу – точно сговорившись.
И новый удар – моя Чехия![443]443
15 марта 1939 г. немецкие войска вошли в Прагу. См. также «Стихи к Чехии» (СС-2).
[Закрыть] Когда в газете вижу – Прага – дрожу с ног до головы – точно тот по мне в нее вошел. Чехия для меня не только вопрос справедливости, но моя живая любовь, сейчас – живая рана. В ней – на ее холмах – вдоль ее ручьев – прошла моя лучшая молодость, я ей бесконечно благодарна. В жизни я привыкла – благодарить через край – за самое малое! – заливать благодарностью, на ней – сгорать, а здесь я ничего не могу, в первый раз – ничего не могу, ничего – за все добро. «Там, где рябина – Краше Давида-Царя…»[444]444
Измененная цитата из стихотворения Цветаевой «В смертных изверясь…» (1922; цикл «Деревья»). В стихотворении: «Ввысь, где рябина…» (СС-2).
[Закрыть]
Когда приедете, я Вам покажу своего Рыцаря – добывшего Праге герб[445]445
О пражском рыцаре и получении его изображения см. письма к А.А. Тесковой от 24 октября, 10 и 24 ноября, 26 декабря 1938 г.
[Закрыть]: двухвостого льва. Я его получила – в последнюю минуту – последний снимок, к<отор>ый мне, обыскав всю Прагу, достали где-то на окраине. У меня в Праге давнишний друг – пожилая женщина, чешка, до 12-ти лет жившая в Москве, а потом жившая у лесника – деда – и с бабушкой вязавшая кружева при луне – жалели свеч… Переводчица В. Соловьева, Бердяева, лучших русских… Что с ней?? Она своей Чехией – жила… И написать нельзя. Пошлю открытку – с картинкой – и: обнимаю.
А когда-то, в 1870 г., Чехия, тогда – Богемия, – протестовала против присоединения Эльзаса-Лотарингии! Одна, маленькая, съеденная Австрией – заступилась за Францию!..
– Ох! —
_____
Милая Ариадна, счастлива, что скоро Вас увижу – у меня почти никого не осталось, все – рассосалось, люди сначала (как упыри!) жили моим отъездом, а когда он затянулся – отпали.
Но до отъезда непременно напишите мне, чтобы я наверное знала и твердо радовалась.
Целую Вас и всегда люблю.
МЦ.
Впервые – Письма к Ариадне Берг. С. 124–125. СС-7. С. 536–537. Печ. по СС-7.
9-39. А.А.Тесковой
22-го мая 1929 г., понедельник
Дорогая Анна Антоновна!
Надеюсь, что Вы сейчас настолько поправились, что без труда сможете прочесть мое письмо[446]446
А.А. Тескова перенесла длительное осложнение после гриппа (на среднее ухо).
[Закрыть]. Стараюсь писать ясно.
Все последнее время я очень много пишу, – уже целая маленькая отдельная книжка, и все никак не могу кончить – да и жалко расставаться, столько еще осталось сказать хорошего – и верного. Стихи идут настоящим потоком – сопровождают меня на всех моих путях, как когда-то – ручьи. Есть резкие, есть певучие, – и они сами пишутся. Очень много о драгоценных камнях – недрах земли – но и камни – живые! Зная, как Вы любите стихи, все время, пока пишу, пока они пишутся, о Вас думаю. Часто бываю в кинематографе, особенно люблю – видовые, и при виде каждой старой башни – опять Вас вспоминаю. Словом, мы с Вами – точно и не расставались, и поэтому мне особенно грустно, именно сейчас, Ваше молчание. Я понимаю, что при недомогании – трудно, но я письма́ и не прошу – только открыточку…
Не знаю, дошла ли до Вас (давно уже) моя благодарность за фотографию – она у меня вставлена в (старинную) рамку и висит над изголовьем, но так как карточка – узкая, а рамка – широкая, я вставила еще одну фотографию – совсем недавнюю и безумно похожую: одно лицо: случайного человека на мосту. И окружила все это народными деревянными бусами, к<отор>ые случайно нашла в здешнем Uni-Prix – Вы же знаете как я люблю народное искусство. (NB! Я сама – народ.) Простите за все эти мелочи, но они – живые. – Кончаю и умоляю тотчас же отозваться по старому адресу – перемен пока никаких, но близится лето, всегда их приносящее. Мур растет молодцом: добрым и умным и серьезным – и все-таки веселым. Помните, что Вы – его настоящая крестная[447]447
См. письмо к А.А. Тесковой от 7 апреля 1929 г. (Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 108–109. Письма 1928–1932. С. 242–246.)
[Закрыть]. Обнимаю. Жду. Сердечный привет сестре[448]448
Получив эту открытку, А.А. Тескова радовалась прекратившемуся молчанию: «Ваш почерк солнечный луч! Последняя открытка от Вас – 28 февраля. Моя к Вам в марте. Спасибо, что не забываете и любите. Никак не могу стать на ноги: после гриппа воспаление среднего уха. Ужасная болезнь, и без конца длящаяся. Сейчас не слышу и невыносимые головные боли. И мыслить, и говорить, и писать – все стало трудно. Как только будет возможность, собираюсь в деревню. На этот раз к знакомым. Старый сад с домом и две дамы. Только тишину – больше не ищу. Стихи все люблю. Рада Вашему „потоку“ стихов. В посл<еднее> время читала ветхозаветные псалмы. Сколько поэзии, силы, жизнестойкости! В печати появились три переводы Rilke (разных переводчиков). Всегда при нем вспоминаю Вас. Радуюсь Муру. Приветствую в нем хорошего человека. Это достоинство. Помните, как Вас искала спрашивая людей по дороге: „Кде живет дама, у которой на днях сын родился?“ – и нашла{300}. Погода у нас холодная, всё дожди. В комнате топим. Хотели переехать, болезнь помешала. Из деревни пришлю адрес. Когда поправлюсь напишу письмо; а пока только на открытке, и Вы так же – не могу ни писать ни читать много. Обнимаю. Муру привет от „почти крестной“. Привет от сестры.
А.Т.».
(Где мой дом? С. 61–62).
[Закрыть].
М.
Впервые – Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 181–182 (с купюрами); СС-6. С. 476 477. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 321–322.
