Текст книги "Заказ на мужчину мечты"

Автор книги: Марина Ефремова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Он опустил руки, и Соня воспользовалась этим, чтобы отойти.

Соня встала под душ, включила воду, ее обожгла холодная струя, это привело ее в чувство. Она отрегулировала температуру воды, ей стало тепло, она расслабленно опустила руки, позволила воде свободно обмывать тело.

Попыталась обдумать последние события. За эти сутки произошло столько всего самого разного, что это никак не укладывалось в ее голове. Когда она читала о таких приключениях в книгах, это выглядело и красивей, и интересней, и даже адреналина выделялось значительно больше. А от реальных приключений она испытывала только адскую усталость.

А теперь еще и этот неожиданный роман. А как относиться к этому? Романы в ее жизни и раньше иногда случались, но это было совсем не так. Проще, тривиальней, ничего загадочного. Все ее прежние «ухажеры» сразу оговаривали, что это временные отношения, никаких обязательств и никакого будущего. И никто никогда не произносил этой волшебной фразы: «Я тебя люблю». В лучшем случае говорили: «Ты мне очень нравишься». Она от них никогда ничего и не требовала. Считала, что знает себе цену, а они… Когда-то она мечтала выйти замуж, но после тридцати перестала, решила, что семья – это не для нее. Перед глазами был пример мамы, которая вырастила Соню одна, потому что не смогла ужиться с мужем. Подруги учили: «Роди для себя», – а она не могла понять – зачем. Сама росла без отца. Соня понимала, что отец ребенку нужен, но зачем – не могла взять в толк. Никита, сын Риты, тоже видел своего папу только в выходной и чаще спящим. А когда папа спит, нельзя играть и разговаривать можно только шепотом, короче, от папы были сплошные неприятности.

Спокойная и размеренная жизнь ее устраивала. Несколько минут назад все ее представления о жизни рухнули, как карточный домик. А, будь что будет! Соня остановила взгляд на капельке воды, которая катилась по ее руке, и подумала, что хорошо быть такой вот капелькой, а потом решила, что, в сущности, такой она и была, выпала из общего резервуара какой-то небесной сферы и покатилась по своей дорожке. Она подставила руку, капелька исчезла в общем потоке и перестала быть капелькой. Ну что ж, значит, так тому и быть, надо подчиниться судьбе.

Соня закрыла краны, вылезла из ванны и привычно протянула руку к халату, который всегда висел на крючке у двери, – и не обнаружила его там. Ее охватило чувство, близкое к панике. Она сняла с другого крючка полотенце, кое-как вытерлась им, попыталась завернуться в него, но оно оказалось слишком маленьким. Да что же это? Она ничего не захватила с собой, выйти из ванной обнаженной она тоже не могла. Пошарила глазами вокруг себя, увидела платье, в котором приехала из деревни, осмотрела его, брезгливо поморщилась, решая, надеть или…

– Ты ищешь вот это? – услыхала она за спиной голос Евгения.

Соня вздрогнула, прижала к себе платье и полотенце и, повернув только голову, увидела, что Женя протягивает ей халат.

– Я решил, что это твой халат, – сказал он, потом подошел и накинул халат ей на плечи.

– Спасибо, – ответила Соня, быстро продевая руки в рукава и запахивая халат, – а как он оказался у тебя?

– А… я, – Евгений явно затруднялся с ответом, но быстро нашелся, – услышал, что ты выключила воду, а сама не выходишь, значит, что-то ищешь. Ясно – халат. Я посмотрел в твоей комнате и сразу нашел. Вот принес тебе.

Соня понимала, что это неправда, но она улыбнулась и, промокая волосы полотенцем, добавила:

– Странный халат, хочет – исчезает, хочет – появляется.

– Полтергейст, – подтвердил Евгений и пожал плечами. – Прошу к столу, обед готов.

– Пойдем, – согласилась Соня, усмехнувшись.

Он отступил на шаг, пропуская ее вперед. Евгений закрыл за ней дверь, выключил в ванной свет. Ее забавляло, что он так быстро освоился в ее доме.

На кухне перед ее глазами предстал прекрасный натюрморт: яичница и обжаренные до золотистой корочки сосиски были разложены на тарелках в окружении зелени. На закусочной тарелочке лежали аккуратно нарезанные куски буженины и сала, хлеб и четвертинки помидоров. Две большие кружки с чаем распространяли чудесный аромат.

– Легкий завтрак-обед, – прокомментировал Евгений, – потом сварганю что-нибудь более солидное.

– Здорово, – похвалила Соня, усаживаясь за стол, – мне еще никогда не подавали такой красивый завтрак.

– Привыкай, теперь так будет всегда, – ответил Евгений, потом добавил: – За исключением того времени, когда я буду на службе.

Кусок буженины, который Соня хотела положить на хлеб, повис в воздухе, она сидела, как оглушенная.

– Что сие означает? – спросила она.

Евгений проследил положение ее руки с куском буженины, вернул ее в исходное положение, потом поднялся из-за стола, встал перед Соней, поднял ее со стула и, приобняв, произнес:

– А сие означает, что мы отныне и до скончания века будем вместе.

Соне хотелось заплакать, но она вздохнула и спросила:

– Ты делаешь мне предложение?

– Нет, – ответил Евгений, – когда делают предложение, то ждут согласия.

– А ты так уверен, что я соглашусь? – недоумевала Соня.

– Нет, – ответил Евгений, – поэтому и не делаю предложения, я просто ставлю тебя перед фактом.

Соня отстранилась от него, он тут же опустился перед ней на корточки, заглядывая в глаза.

– Ничего не понимаю, – ответила Соня.

– А чего тут не понять, ты же Соня, ты уже проспала половину жизни, спящая красавица, я и пришел, чтобы тебя разбудить. Ну, согласись, глупо спрашивать разрешения, чтобы разбудить.

Евгений проговорил это с такой нежностью, что Соня даже не заметила, как на ее колене распахнулся халат. Он поцеловал ее колено, потом запахнул халат и, резко поднявшись, отвернулся.

Она тоже встала и, легонько ткнув пальцем в его спину, спросила:

– Эй, что случилось?

Он ничего не ответил, стоял, не поворачивая головы, и сопел, как обиженный ребенок.

– Я тебя чем-то обидела? – спросила она.

Не поворачиваясь, он проговорил:

– Нет, просто я больше не в силах находиться рядом с такой женщиной, – он наконец обернулся, протянул к ней руки, обнял ее, прижал к себе, – к тому же, когда она еще и неодета, и при этом ничего не предпринимать.

Все остальное произошло молниеносно. Женя присел, подхватил Соню на руки и понес в спальню.

Дверь спальни захлопнулась за ними, а на столе так и остался нетронутый завтрак-обед.

* * *

Они проспали несколько часов. Все пережитое и бурное изъявление чувств в постели вышибли их из реальной действительности – они погрузились в пучину легкого сладкого сна.

Они спали, а яркое летнее солнышко беззастенчиво облизывало их обнаженные тела своими ласковыми лучами. Спали и тогда, когда солнышко ушло на противоположную сторону дома и в комнате стало немного сумрачней.

Они спали и когда щелкнул замок входной двери. А проснулись от резкого вскрика Нины Андреевны и хлопка двери Сониной спальни.

Соня подняла голову и села, натягивая на себя одеяло. Евгений тоже проснулся и тоже присел на кровати, но не стал себя прикрывать, а стал сразу одеваться.

Из-за двери послышался голос Нины Андреевны:

– София, выйди сюда немедленно.

Соня была, что называется, – ни жива ни мертва. Она чувствовала себя школьницей, которую мама застукала за чем-то непотребным. Если бы сейчас ее кровать снесло каким-нибудь селевым потоком, она чувствовала бы себя намного спокойней и уверенней.

Евгений подал ей халат, помог подняться и одеться, потом поднял ее лицо, чмокнул в нос и тихо сказал:

– Не бойся, я с тобой.

Соня пошла к маме, как Жанна д’Арк на костер. Евгений остался в комнате.

Маму Соня нашла в ее спальне. Нина Андреевна держала в руках стакан, а по комнате расползался запах валокордина. Между глотками она вытирала слезы белым носовым платком. Соня подошла к ней и встала рядом. Не дожидаясь приговора, она обняла маму и проговорила:

– Здравствуй, мамочка, как я по тебе соскучилась.

Нина Андреевна отстранила дочь и строгим менторским голосом спросила:

– София, что это все означает?

– Что именно? – решила не сдаваться Соня.

– То, что я увидела в твоей спальне?

– А что ты увидела в моей спальне?

– Ты… – Нина Андреевна схватилась за сердце и порывисто отпила лекарство из стакана.

Соня присела рядом с мамой, так же как совсем недавно рядом с ней сидел Женя, так, чтобы видеть мамины глаза, и спросила:

– Мамочка, а что, собственно, произошло? Ты что, боишься за мою девичью честь или собираешься блюсти мою нравственность? Мама, мне тридцать два года, я не просто старая дева, я очень старая дева. Успокойся, пожалуйста. Я не монахиня, чтобы нести обет воздержания всю жизнь, и не шлюха, чтобы шататься по углам или кустам.

В душе Нина Андреевна давно хотела, чтобы у дочери в жизни случился хоть какой-нибудь роман, и она была совсем не против, но ее упрямый и неуживчивый характер никак не позволял ей сразу пойти на попятную. Единственный компромисс, который она себе позволила, это немного смягчить тон в разговоре с дочерью.

– Кто это? – спросила она.

– Это Женя.

Нина Андреевна вздохнула, вытерла глаза и, приняв позу «ну что с тобой поделаешь», спросила:

– И как давно вы знакомы?

Соня посчитала в уме, усмехнулась и ответила:

– Шесть дней.

– Ну, – снова вздохнула Нина Андреевна, – хорошо, не шесть часов.

– Я познакомлю вас, – сказала Соня и вышла из комнаты.

Женю она нашла в своей спальне. Он расчесал свои длинные вьющиеся волосы, собрал их в хвост сзади. Он был полностью одет, на нем, кроме джинсов, были красивая пестрая шелковая рубашка и белые носки. Соня не ожидала увидеть его таким франтом. Исчезли его простоватость и диковатость, теперь перед ней был современный мужчина, которого с полным правом можно назвать интересным. Такие, гуляя по улицам, проходили мимо нее, а приходя в контору, больше разглядывали картинки на стене, чем ее. Соня неуверенно поправила рукой волосы на голове и тихо проговорила:

– Пойдем, я познакомлю тебя с мамой.

– С удовольствием, – ответил Евгений, – только давай маму пригласим на кухню. Я чайник подогрел.

Через минуту на кухне Соня представила:

– Это моя мама, Нина Андреевна, а это, мамочка, Евгений, Женя.

Нина Андреевна протянула Евгению руку, он поцеловал ее и произнес:

– Я очень рад знакомству, оказывается, это мамины гены сделали мою любимую женщину такой красивой.

Нина Андреевна изобразила нечто похожее на улыбку. Евгений продолжал:

– Вы меня простите, ради бога, я немного похозяйничал тут у вас на кухне. Я предлагаю немного перекусить и попить чаю, если вы не возражаете.

– Не возражаю, – ответила Нина Андреевна.

Все уселись за стол. Соня налила всем чаю. Евгений продолжал светскую беседу:

– Как ваша поездка, надеюсь, вам понравилась? Владимир прекрасный город, я там бывал несколько раз.

– Спасибо, поездка действительно мне понравилась, – ответила Нина Андреевна, – а позвольте полюбопытствовать, Евгений…

– Сергеевич, – подсказал Женя, – попробуйте буженинки, я ее сам коптил.

– Спасибо, – поблагодарила Нина Андреевна, принимая от Евгения бутерброд с бужениной, – так вот, Евгений Сергеевич, позвольте полюбопытствовать, чем вы занимаетесь?

– Я? Лесом, – ответил Женя, – исключительно лесом.

– А что значит – лесом? Вы им торгуете?

– Нет, я его выращиваю и охраняю, – ответил Женя.

– Мама, Женя лесник, – вмешалась в разговор Соня.

– Кто?

– Не лесник, Сонечка, – сказал Евгений и поцеловал Соне руку, – я лесничий.

– А какая разница? – немного пренебрежительно спросила Нина Андреевна.

– Лесничий – это среднее руководящее звено в системе Государственной лесной охраны. А лесник – это штатная единица, входящая в состав лесничества, которым руководит лесничий.

– Вы, значит, руководящая единица, – саркастически спросила Нина Андреевна, – а кто же руководит вами?

– Начальник районного лесхоза, – спокойно, но строго ответил Евгений и, чтобы предупредить дальнейшие расспросы на эту тему, продолжал: – А им руководит начальник областного лесхоза, которым, в свою очередь, командует министр. Таким образом, в данной иерархии я занимаю почетное четвертое место. А если наши ранги расставить по военному ранжиру, то мой чин соответствует примерно капитанскому. Так что, разрешите представиться, капитан лесной охраны, начальник зеленого патруля села Словинское Антиповского уезда Костровской губернии, действительный коллежский асессор Евгений Князев к вашим услугам.

Такое шутливое представление наконец растопило лед в сердце Нины Андреевны. Она рассмеялась и спросила:

– А вы что же, живете там, в этом селе?

– А как же, где же должен жить лесник, как не в лесу, – ответил Евгений.

– Трудная эта работа? – не унималась Нина Андреевна.

– Да что вы, – опять полушутливо ответил Евгений, – работа не бей лежачего. Пересчитал утром все кусты и стволы – и спать до обеда, в обед перевернулся на другой бок – и спать до ужина. Потом, правда, надо потрудиться, пересчитаешь опять все кусты и стволы, надо же сопоставить с утренними подсчетами, не разбежались бы, не дай бог. Ну, а потом с чистой совестью спи до утра. А утром опять на службу заступать.

Нина Андреевна уже звонко смеялась, Соня тоже улыбалась. Этот мужчина снова ее удивил. А Нина Андреевна, отсмеявшись, вновь взялась за расспросы:

– И сколько, разрешите спросить, платят за такую службу?

Евгений вздохнул и ответил:

– Платят немного, но в наше время на зарплату живут только безрукие и безмозглые.

– А вы на что живете? – снова спросила Нина Андреевна.

– А мы все больше натуральным хозяйством, – с гордостью ответил Евгений, – ну это, сходишь на охоту, убьешь мамонта, и на год хватает. Кстати, как мамонт?

Нина Андреевна снова засмеялась и ответила:

– Очень вкусный, только смахивает на свинину.

– Ой, мамочка, у Жени там такой подвал, в нем чего только нет – и мясо, и рыба, и соленья, и маринады, и всякое разное, я такое только в Москве в Елисеевском гастрономе и видела, да и то в далеком детстве.

– Очень впечатляет, – произнесла Нина Андреевна, – ну, а к нам вы надолго?

– Пока не надоем, – ответил Евгений, поднялся и стал убирать посуду. Потом обратился к Соне: – Можно тебя на пару секретов.

Соня встала и вышла из кухни вслед за Евгением. Но он повел ее не в комнату, а в прихожую. Здесь она заметила его сумку, стоявшую у дверей. Он обнял ее, чмокнул в нос, потом обнял сильней и поцеловал в губы. Потом тихо, еле слышно прошептал:

– Я разбудил тебя, «спящая красавица», и ты прекрасна, как в сказке. Я люблю тебя. – Потом отстранил ее и произнес уже громче: – Ну, я пошел. Пока. Я приду к тебе завтра, и мы с тобой пойдем навестить Риту, хорошо?

Соня чувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. Ей казалось, что она, только что обретя любовь, теряет ее. Она потерянно прошептала, мотая головой из стороны в сторону:

– Как уходишь? Куда?

– Ты не волнуйся, родная, все будет прекрасно.

Она не успела ничего ему ответить. Евгений вышел и закрыл за собой дверь. Она опять ничего не понимала. Она машинально выключила в прихожей свет и поплелась на кухню. Пришла и села за стол рядом с мамой.

– Соня, – прошептала Нина Андреевна, поглядывая на входную дверь, – а ты хорошо знаешь этого человека, ты уверена, что он не альфонс. Мне кажется, он значительно моложе тебя. Может быть, ему просто хочется устроиться здесь, в городе? Он хочет жить в нашей квартире, он просил его прописать?

Соня ничего не чувствовала, кроме страшной, смертельной усталости. Она откинулась назад и медленно проговорила:

– Мама, можешь говорить громко, Женя ушел.

– Как ушел? – удивилась Нина Андреевна. – Куда?

– Не знаю.

Нина Андреевна покивала головой и сакраментально произнесла:

– А, все, что ни делается, все к лучшему. Вот теперь все понятно, ты девочка не в его вкусе, он получил от тебя все, что хотел, и, уж извини, смотался.

Соне было все равно, что скажет мама. Кроме усталости, она не чувствовала больше ничего. Она поднялась со стула и пошла в свою комнату, там, не снимая халата, она легла на свою кровать, укуталась одеялом с головой и заснула без снов и сновидений.

* * *

Соня уже давно проснулась и лежала на кровати, тупо уставившись в потолок. Лень было шевелиться, не хотелось вставать. А зачем вставать? Куда идти? Надо же так вляпаться! Надо же так попасться! Почему она поверила ему? Потому что он не похож на бабника? А кто похож? И какие они вообще – бабники? Ну почему это случилось именно с ней? За что? Господи, как теперь жить? Как стыдно, и самое обидное, что мама, как всегда, оказалась права.

Мама уже около часа топталась за дверями. Она, видимо, хотела зайти, но не решалась. Она подходила к двери, слушала и опять уходила.

Соня лежала и смотрела в потолок. Потом она закрыла глаза. Решила вовсе не выходить из комнаты сегодня. Никого не видеть, никого не слышать, ни с кем не разговаривать. А еще лучше умереть. Умереть прямо сейчас, чтобы не ловить больше на себе жалостливые взгляды подруг и пренебрежительные взгляды мужчин.

Звуки в квартире приобрели несколько другую тональность, но, поскольку Соне было все равно, она даже не открыла глаза. Так и лежала, изображая спящую красавицу.

По ее щеке пробежало легкое теплое дуновение, запахло розами и свежим ветром. Любопытство подталкивало очнуться, но тяжесть на сердце приказывала лежать.

– Доброе утро, родная, не притворяйся, открой глаза, – услышала она любимый и желанный голос. Она удивилась, как это ее скрипучая дверь сейчас открылась практически без шума, и она открыла их. – Тебе известно, что уныние – это тяжкий грех?

Соня улыбнулась. Женя присел на корточки рядом с ее кроватью, на подушке возле ее лица лежали три алых розы. Соня протянула руку, взяла цветы, понюхала и произнесла:

– Какое счастье.

Женя поцеловал ее в щеку и сказал:

– Я сейчас официально попросил твоей руки у мамы и получил согласие. Окончательный ответ за тобой.

Соня ничего не сказала, она снова смогла только улыбнуться. Тогда Евгений продолжил сам смешным голосом, подражая женскому тембру:

– Спасибо за предложение, Женечка, но я должна подумать. – И тут же перешел на свой басок: – Хорошо, дорогая, подумай до вечера, а сейчас поднимайся, одевайся, и пойдем к Маргарите в больницу. Я уже разговаривал с Сергеем.

Соня села на кровати и заинтересованно посмотрела на Евгения.

– Как она? – спросила Соня, едва услышала имя подруги.

– Хорошо, уже собирается в новое приключение.

– А Лера? Она здесь?

Евгений на минутку задумался и ответил:

– Нет, она не появлялась в городе. Сергей организовал поиск, – Евгений сел рядом с Соней, – но ты не беспокойся, ее найдут. Ее будут искать и милиция, и наши – лесники, и МЧС.

Соня вдруг почувствовала себя виноватой, она волновалась за Леру. По лицу Евгения она поняла, что и он неспокоен.

Женя сегодня выглядел опять как-то по-новому: с иголочки костюм, элегантный галстук. Волосы его были забраны в хвост, и совершенно новая деталь – очки. Он был в очках.

– Откуда очки? – спросила она.

– От близорукости.

– А разве ты плохо видишь?

– Не беспокойся, что надо – я вижу.

– А почему ты раньше не носил очки?

– А потому, – ответил Евгений, снимая очки и потирая переносицу, – что в очках довольно неудобно ходить по лесу.

– А как же ты обходился без них?

– Ну, во-первых, я не настолько слеп, чтобы не расставаться с очками, а во-вторых, существует такая прекрасная вещь, как линзы, – ответил Евгений и щелкнул Соню указательным пальцем по носу.

Соне ужасно хотелось обнять его, ей хотелось прижаться к нему, но она не могла позволить себе такого проявления чувств, она до сих пор не верила, что он здесь, рядом. Евгений угадал ее состояние, он сам обнял ее и поцеловал в губы. Посмотрел в глаза и проговорил:

– Сонечка, вставай, пожалуйста, пора. Надо идти. Я пойду похлопочу о завтраке, а ты собирайся.

Как только дверь за Евгением закрылась, Соня быстро соскочила с кровати, подбежала к шкафу, открыла его и начала выбирать наряд. Она повернулась к зеркалу, поглядела на себя, улыбнулась. Собрала волосы в пучок, потом засмеялась, растрепала их. Свою широкую ночную рубашку она собрала за спиной в кулак – талия стала тоньше, а грудь выше. Опять рассмеялась и сбросила рубашку. Процесс одевания занял у нее не более пяти минут. Она надела строгое длинное платье, повязала белый шелковый шарф.

Потом присела к туалетному столику, взяла большую щетку-расческу, расчесала волосы, но ни закалывать, ни завязывать их не стала. Слегка подвела глаза. Достала из столика коробочку с украшениями, надела сережки и колечко с бирюзой, цепочку с таким же голубым камешком в подвеске. Встала, критически осмотрела себя в большое зеркало на стене и вышла из комнаты.

В прихожей Евгений разговаривал по телефону, мама хлопотала на кухне. Соня решила пойти к маме, но задержалась, услышав голос Евгения:

– Хорошо, Николай Николаевич, я постараюсь сегодня в течение дня к вам заехать. Образцы я вам сегодня уже завез, да, в лабораторию. Да. Хотелось бы поскорей. Нет, я думаю, что серия опытов должна быть доведена до конца. Конечно, любое исключение только подтверждает правило. Когда вы сможете обработать эти результаты? Хорошо, тогда я вас попрошу: отправьте все это прямо в академию. Спасибо. Хорошо, я не прощаюсь.

Он положил трубку, а Соня поторопилась отступить назад, чтобы Евгений не подумал, что она подслушивает. Он вошел в комнату и сказал:

– Не прячься, я тебя чувствовал.

Он обнял ее и добавил:

– Ты сегодня просто восхитительна.

В комнату вошла Нина Андреевна, она улыбалась.

– Ребята, завтрак готов, идите за стол.

* * *

Соня чувствовала себя еще уверенней, чем несколько минут назад, – счастливая красивая женщина. На столе опять были закуски из Жениного погреба, все разложено, нарезано заботливыми руками Нины Андреевны. Ее сегодня тоже было не узнать. Куда подевалась ворчливость, сердито сведенные брови и косые взгляды. Ее лицо озаряла добродушная улыбка, и сверкали слегка влажные глаза. Кажется, Евгений нравился и ей.

Евгений, садясь за стол, осмотрел его и сказал:

– Всю жизнь мечтал, чтобы на стол накрывала теща.

– Женя, а сколько вам лет? – спросила Нина Андреевна.

– Тридцать семь, – без запинки ответил Евгений и честно поглядел на потенциальную тещу.

– И что же, вы никогда не были женаты? – продолжала интересоваться Нина Андреевна.

Этот вопрос интересовал и Соню, но она не решалась его задать.

– Нет, не случилось как-то в моей жизни большой и красивой любви, не мог встретить. До недавнего времени. Так и жил бобылем, – ответил Евгений и, улыбнувшись, посмотрел на Соню.

Соня, как большинство людей со светлой кожей, тут же покраснела. Она начинала верить в хорошее, но пока боялась доверять своим чувствам и решила сменить тему разговора:

– Женя, а чем отравилась Рита? Врачи установили?

– Нет пока, но это, кажется, простое пищевое отравление. У нее в голове уже какая-то новая идея бродит, она собирается вновь на озеро. Но Сергей и слышать ничего об этом не хочет. Не отходит от нее ни на шаг и не подпускает к ней никого. Стоит над каждым врачом и над каждой медсестрой.

– Неужели вы снова поедете на это озеро? – спросила Нина Андреевна.

– Я-то точно поеду, – проговорил Евгений, – я там живу и работаю, вот только закончу здесь кое-какие дела.

– А я в отпуске, так что я тоже поеду с тобой в деревню, – проговорила Соня, улыбаясь во весь рот. – А что у тебя здесь еще за дела?

– Да так, разные служебные обязанности, я тебе потом расскажу, если тебе будет интересно. А сейчас собирайся, поехали, «воробей» ждет.

– Да, поехали, а то еще улетит куда-нибудь, – согласилась Соня. – Спасибо, мамуля.

Они вышли в прихожую. Нина Андреевна по привычке хотела сказать: «Соня, недолго», – но лишь проговорила, обращаясь к Евгению:

– Женечка, если будете задерживаться, позвоните, пожалуйста.

– Всенепременно, Нина Андреевна, – проговорил Евгений и поцеловал ей руку.

Во дворе Соня не заметила привычного зеленого «уазика» лесной охраны. «Значит, – решила она, – передвигаться по городу будем на общественном транспорте, а жаль, на машине и быстрей, и удобней. Но на нет и суда нет». Она решительно направилась в сторону троллейбусной остановки, опередив Евгения, и вдруг услышала писк автосигнализации. Обернувшись, увидела, что Евгений шел совсем в другую сторону. Он двигался к автомобилю, стоявшему у подъезда. Это был темно-синий «Опель», очень красивый. Но больше всего Соню поразил номер автомобиля – на семьдесят восьмой регион, Питер.

Евгений по-хозяйски подошел к машине, открыл дверцу и сел на переднее сиденье. Соня все еще стояла в недоумении посреди двора.

– Сонечка, милая, поедем скорее, мне еще по дороге надо заскочить в одно место, – сказал Евгений.

Соня подошла к машине, села на переднее сиденье рядом с Женей и спросила:

– Это что?

– Где?

– Машина?

– Ну, а что тут странного, это моя машина, а что?

– У лесника «Опель»? – усомнилась Соня.

– Ну я же тебе говорил, что я не совсем лесник, – улыбнулся Евгений.

– Ах, ну да, ты же лесничий, живущий дарами леса, – подколола его Соня.

– Угу, – согласился Евгений.

– Жень, а куда тебе надо заехать? – не унималась Соня.

– Да тут недалеко, почти по дороге.

Машина легко катилась, ловко обгоняя попутные и умело разъезжаясь со встречными. Евгений прекрасно ориентировался в городе. Съехав с центральной улицы, он миновал несколько переулков, нырнул в один проходной двор и вынырнул на следующей большой улице, сократив значительную часть пути.

– А почему на твоей машине питерские номера?

– Потому что она зарегистрирована в Питере.

– Ничего не понимаю, а где твой «уазик»?

– А почему ты не спросишь, где я ночевал? – подсказал ей Евгений.

– Да, действительно, а где ты ночевал?

Машина подъехала к университетскому городку, подрулила к главному корпусу и остановилась на стоянке. Евгений повернулся к Соне и спросил:

– Ты подождешь меня здесь или пойдешь со мной?

– С тобой, – решительно заявила Соня.

– Пошли, – согласился он.

Они вошли в главный корпус университета, пошли по длинным коридорам, поднялись по широкой лестнице на второй этаж и снова пошли по лабиринтам длинных коридоров.

В университете была пора экзаменов, в коридорах стоял гул голосов. Почти все попадавшиеся им студенты и преподаватели здоровались с Евгением. С некоторыми он останавливался, пожимал руки, обменивался несколькими словами.

Так они дошли до двери, на которой красовалась табличка «Кафедра биологии». Евгений открыл дверь и впустил Соню. Это была большая комната с рядом столов, несколько человек сидели за ними. Евгений и здесь вел себя как дома.

Соню с любопытством рассматривали, особенно бесцеремонными были взгляды женщин. Евгений остановился посреди комнаты и громко проговорил:

– Объявляю для всех, это моя невеста, зовут ее Софья, прошу любить и жаловать, – потом он усадил Соню на диван и прошел в соседнюю комнату.

Представление вызвало целую бурю эмоций, восклицаний, поздравлений. К Соне тут же подсела одна из женщин. Она поставила на столик перед Соней чашку кофе и проговорила:

– Так приятно с вами познакомиться. Мы рады, что вы и Евгений Сергеевич… короче, это замечательно.

Соню раздирало любопытство, но она не могла ничего спрашивать, боялась проговориться, ляпнуть что-то невпопад. Она только улыбалась, и кивала, и молила бога, чтобы Женя поскорей вернулся и увел ее отсюда.

Бог услышал ее молитвы, Женя появился быстро. Он вышел из соседнего кабинета не один, с полным пожилым человеком. Они подошли к Соне, она встала. Женя снова представил ее:

– Это моя невеста Софья, а это, Сонечка, профессор Курдюмов, заведующий кафедрой биологии.

Глаза старика заблестели, добрая улыбка заиграла в глубоких морщинках вокруг глаз. Он ухватился за Сонины руки и стал трясти их, приговаривая:

– Очень, очень приятно, очень.

– Николай Николаевич, мне пора, я заскочу завтра, – сказал Евгений и потом, повернувшись к присутствующим, поклонился со словами: – Всем, всем, всем всего самого доброго и до встречи.

Их провожали доброжелательные улыбки и взгляды. Едва они оказались в машине, Соня спросила:

– Это что за показательные выступления, может, ты что-нибудь объяснишь?

– А что именно ты бы хотела знать?

– Ну, например, каким образом связан лесничий из села Словинское с кафедрой биологии нашего университета?

– Я читаю здесь лекции по договору, а кафедра для меня проводит некоторые эксперименты.

– Что за эксперименты?

– Ой, Сонечка, это совершенно неинтересно, это очень долго рассказывать, я как-нибудь потом прочитаю тебе лекцию.

Ответ Соню не удовлетворил, но что уж тут поделаешь… Машина остановилась у въезда в ту самую больницу, где работала Лера. Соня и Евгений прошли на больничную территорию.

– Вон там Леркин домик, – сказала Соня, показывая на каморку у проходной, – пойдем посмотрим.

– Пойдем, – согласился Евгений.

Они подошли к каморке. Соня потрогала двери – заперты. Постучала, тишина.

– Нет ее здесь, – проговорил Евгений, – хочешь, зайдем туда?

– Хочу, но как? – пожала плечами Соня.

– Минуточку. – Евгений наклонился, заглянул в замочную скважину. Потом выпрямился, поднял руку, пошарил под застрехой. – Опочки, есть! – проговорил он и достал ключ.

– Здорово, открывай скорей, – обрадовалась Соня.

– Это уголовно наказуемо, – предупредил Евгений.

– Ну и фиг с ним, – махнула рукой Соня.

Евгений открыл дверь. Они вошли в комнату. Чисто и пусто, ничего и никого. Та же нищенская обстановка, на вешалке у стены белый халат. Та же железная кровать, аккуратно застеленная больничным одеялом, рядом стол, списанный из больничной столовой.

Они осмотрели комнату. Соня повернулась к Евгению и сказала:

– Ее здесь не было, все так же, как и было перед нашим отъездом, пошли.

– Пошли, – согласился Евгений, – а что это?

Евгений наклонился и достал из-под кровати небольшую бархатную коробочку размером с ладонь и с серебряными уголками. Он открыл ее, она была пуста, передал Соне.

– Здесь было что-то ювелирное, – предположила Соня.

– Да, и похоже на антиквариат, судя по футляру.

– Думаешь, это старинная вещь?

Евгений снова взял коробочку, повертел в руках, потрогал мягкую внутреннюю вставку, ощутил пальцами под бархатом жесткий каркас из квадратиков и прямоугольников.

– У Леры могли быть старинные украшения? – спросил Евгений.

– Раньше – вполне, у нее были состоятельные родители, но сейчас… – Соня пожала плечами.

Евгений положил коробочку на кровать. Обнял Соню и тихо прошептал:

– А я уже давно не целовал свою любимую женщину.

Он поцеловал ее. У Сони закружилась голова, и снова появилось ощущение счастья, и снова хотелось этому ощущению поверить. Но она отстранилась от Жени и тихо проговорила:

– Пойдем, здесь нам нечего делать.

– Да, пойдем. – Потом снова взял коробочку в руки, открыл ее и стал внимательно рассматривать изнутри, закрыл, погладил бархатную поверхность, потрогал уголочки, положил коробочку на место и добавил: – Показалось. Пойдем.