355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марина Бреннер » Дом из воска и стекла (СИ) » Текст книги (страница 10)
Дом из воска и стекла (СИ)
  • Текст добавлен: 10 августа 2021, 11:01

Текст книги "Дом из воска и стекла (СИ)"


Автор книги: Марина Бреннер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 28

Яркие Дни продолжались.

Они напоминали лихорадку – первые часы высокой температуры, плавящей мышцы и мозг, озноб и боль, разрывающие плоть. Бред, полёт в параллельной реальности и приторно – сладкая испарина, намертво склеивающая волосы, одежда, пристывающая к покрытой мурашками коже. Первые часы и даже дни праздника проходят именно так.

Люди как будто боятся упустить возможность нагуляться, надышаться этим нервным ароматом, пузырящимся на языке и в венах. Потом наступает затишье – болезнь отступает, собирает силы, чтоб вскоре наброситься вновь на обрадовавшееся было, расслабленное отдыхом тело.

Шел второй день от начала выходной недели. На Элион навалилось сонное, тяжелое спокойствие.

Сэттар Дэннис проснулся рано, чувствуя себя отдохнувшим, посвежевшим и полным сил. Таких дней он помнил мало – обычно утром Тирон чувствовал себя так, будто всю ночь его тело служило трассой для гонок спортивных фургонов или испытаний военной передвижной техники.

Сегодня же… Всё было прекрасно! Ни одна мышца, ни одна рана не заявила о себе протяжной, ноющей болью. В ушах слегка шумело, да и то – от выпитого накануне пива и поцелуев на смотровой площадке, над городом – это место с некоторых пор они с Лайсой полюбили.

– Мы здесь первый раз поцеловались, Тирон. И то, потому что я попросила! Сам ты сто лет не догадался бы. Какой – то ты… Жил вроде с бабами, а как пацан…

"Да, моя девочка. Так и есть. Жил с бабами… но тебя – то не знал… Хер знает, может, поэтому?"

Дэннис откинул одеяло, собравшись было встать, но почему – то так и продолжил лежать, полуприкрыв глаза, повернув голову и прислушиваясь к легкому, прерывистому дыханию жены.

Лайса лежала на боку, повернувшись спиной к Тирону, ее острые лопатки натянули кожу и лямку сорочки, слегка спавшую с плеча. Пряди волос, некрепко схваченные пластиковой лентой перепутались с ней и сияли серебром застрявших в них крошек стикона – блеска, которым осыпали вчера на площадях и улицах всех присутствующих и проходящих мимо.

Дэннис выпростал руку из – под пледа и провел ею по волосам и коже Лайсы, оставляя на грубых, неласковых подушечках пальцев и ладони свежее сладкое тепло, будто от только что выпеченной булки, бисеринки испарины и слезы нагретых кожей сверкающих кусочков пластика.

Девушка пошевелилась едва, пробормотав что – то непонятное. Потом натянула край пледа на обнажившееся плечо.

Дэннис повернулся набок и уткнулся лбом в теплую ямку между шеей и предплечьем, ласка, от которой он с ума сходил.

– Лайса, ты пахнешь конфетами…

– А ты перегаром. – неожиданно громко и хрипло ответила неромантичная Канц, маргиналка и воровка – Я тебя просила вчера не бухать? Просила? Просила. Но тебе же насрать, сэттар Великолепный! «Всё будет отлично, сладкая! У меня желудок работает, как отлаженный механизм!» Желудок… Мозги зато просели и скрипят! Голова болит? Оннагилин дать?

Дэннис расхохотался.

Вот тебе и романтичное пробуждение! А так хотелось… Но – что поделать? Если хочешь романтики, то и надо было жениться на утончённой, рафинированной особе, негодующе фыркающей на чьё – нибудь несоответствие нормам морали и шепотом произносящей слово «член» в известном контексте.

Ликвидатор вдруг представил, что бы было, окажись девица Канц именно такой?

Ну, во – первых, они и не познакомились бы. Ареалы их обитания никогда бы не пересеклись, и не сошлись бы дороги.

Во – вторых. Пускай даже сошлись, допустим – Судьбе вздумалось поиграть. Сейчас Лайса хлопала бы глазами, носила прямые юбки в пол, а по ночам стыдливо задирала бы длинную ночную рубаху старушечьего фасона и, ложась на спину, говорила б:

– Только быстрей, пожалуйста! И потише. Нет, нет, не включай свет. Нет, нет, не трогай там! Это стыдно! Ох, видели бы меня профессора моей Академии…

Ясно представив в постели жену – моралфажку, сэттар продолжал гоготать, удерживая в объятиях уже окончательно проснувшуюся, ничего не понимающую сэйту Дэннис.

– Идиот… – проворчала она, высвобождаясь – Вот и чего ржать? Над собой, если только…

Сунув ноги в сиреневые пластиковые шлепки, девушка удалилась в ванную, откуда крикнула сквозь уже льющуюся воду:

– Включи кофейник, Тирон! Пжааалсаатаа! И творог достаааань! И сироп из шкафа!

Он полежал еще пять минут. Потом всё – таки, резко поднявшись и пружинисто вскочив на ноги, направился в кухню.

Открыв шкаф, сунул туда руку и, бросив на стол две ледяные блестящие пачки, приторно пахнущие ванилью и ягодами, положил ладонь на холодную, плавно закрывшуюся дверцу. Быстро глянул в окно, вниз. Эта привычка появилась у Ликвидатора с той самой ночи, прямо с момента встречи с «серым визитером». На стоянке не оказалось ничего, кроме пары соседских фургонов и древнего «самохода» – громоздкий, тяжеловесный транспорт принадлежал нервному, ворчливому старику из соседнего дома.

Тирон продолжал смотреть в окно, слушать шорох закипающего кофейника, мерного шума улицы и плеск льющейся в ванной воды. Все эти звуки смешивались между собой, сливаясь в странную, легкую мелодию, расслабляющую тело, подобно звукам дождя, треску костра или чириканью птиц.

Ладонь, лежащая на холодной дверце шкафа замерзла, Ликвидатор не обращал на это никакого внимания.

Он равнодушно смотрел в окно, зачем – то щуря глаза, как кот.

И вдруг…

Напрягся. Очень сильно напрягся.

Человек слаб – мягкая суть неспособна отследить и микрон находящей тревоги. Иномирная, животная же ипостась сильна, вынослива, ядовита, жестока и внимательна. Именно она, моментально проснулась теперь и, крепко стукнув горячими молотками в виски и солнечное сплетение, разбудила Зверя, мирно свернувшегося клубком и дремлющего до этого момента.

«Что с моей самкой?» – рявкнул Зверь, когда рука человека, согнув пальцы, пыталась отжать кнопку закрытой двери ванной обратно – «ЧТО С МОЕЙ ПАРОЙ?!»

Стремительно нагреваясь, расплавляя иномирным жаром человеческую, стянутую шрамами кожу и черное покрытие, прячущую ее от чужих глаз, вторая рука легла на ласковый, теплый пластик двери.

Темные, загнутые когти пробороздили вниз, глубоко утонув в нем, превращая гладкую, салатовую поверхность в комок веселой, кудрявой стружки.

Мерные шумы квартиры и близкой улицы потухли и ушли, уступая место тяжелому, звериному дыханию и грохоту выломанной двери, летящей прочь.

Кусок пластика ударил о стену, рассыпаясь в обломки, а Лайса, сидевшая на полу, поджав ноги, подняла на ворвавшееся Чудовище текущие молчаливыми слезами глаза…

– Лайса, шшшшшто… – то ли прошипел, то ли проревел иномирец, занявший на прочную половину тело сэттара Дэнниса – Шшшшшшштоооо…

Девушка всхлипнула, подняла голову вверх и постаралась сдержать рыдания, зацепившись взглядом за пальцы правой руки мужа. Подушечки их, пробитые теперь чуть загнутыми когтями, слабо светились бордовым. Остатки нейрокожи свисали клочьями, плавясь от жара и безжизненно стекая на пол вязкими стуйками.

Лайса прикрыла глаза, боясь смотреть вверх, уже понимая приблизительно, ЧТО она увидит, если поднимется взглядом по руке выше и заглянет в лицо, пока еще скрытое нейрокожей.

– Тирон, не злись, – всхлипнула она еще раз, прижимая руку к животу и поджимая колени. Маленькие пальцы ног девушки, с короткими, крашенными желтой краской ногтями сжались и побелели. – Не злись, пожалуйста… Это еще ночью началось, потом стихло. Я думала, всё прошло… Я… боялась тебе сказать…

– Что началось? – рявкнул он, тщетно пытаясь придти в себя – Лайса!

Сэйта Дэннис высвободила другую руку, плоско зажатую между ног и доверчиво – беззащитно протянула ее ладонью вверх. Так, словно просила милостыню, дождя или…

– Прости…

Ладонь жены была алой и страшно, просто одуряюще страшно пахла.

Кровью.

Глава 29

Кап – кап, плюхх… Кап – кап, плюхх…

Лежа на удобной трефовой кушетке, Лайса Дэннис неотрывно наблюдала, как веселые, округлые капли раствора, сбегая из плотного пластикового пакета по мутным стенкам капельницы, сливаясь вместе, стекают ручейками вниз, в молочно – белую трубку, заканчивающуюся тонкой, острой иглой, вторгнувшейся сейчас в вену. Место соединения трубки и иглы, было закрыто смешной синей «бабочкой» – пластырем и надёжно прикреплено им к коже локтевого сгиба.

Руку неприятно покалывало. В висках слегка шумело, это было даже приятно – сейчас девушка чувствовала себя так, будто оглоушила пару больших бокалов темного пива в одну каску.

Светлая, большая комната, где находилась сейчас сэйта Дэннис, использовалась как процедурный кабинет клиники доктора Грена, куда несколько дней назад привез ее Тирон…

Сэттар… Лайса зажмурила глаза, чувствуя, как краска стыда заливает лицо. Она вспомнила, КАК они добирались до Цитадели… О, свет! Лучше б и не вспоминать этот кошмар.

Сначала Тирон, на мгновение растерявшись, но стремительно быстро придя в себя, быстро, но осторожно поднял ее на руки. Лайса тут же ухватилась за плечо мужа рукой, испачкав его белую майку кровью.

– Прости…

– Ничего, Лайса, девочка, ты что… всё хорошо будет! Болит где – нибудь? Нет? Ну и замечательно! Не болит, точно? Всё отлично будет… Сейчас, потерпи…

Эту, и еще подобную ерунду Лайса слушала, пока он сбегАл вниз по лестнице, легко, неожиданно легко для своего веса и комплекции.

Пока укладывал жену на заднее сиденье фургона, пока прикрывал валявшимся здесь синтетическим, трещащим как пожар, серым пледом.

Потом дико орал в рацию, что не надо никого ждать, что они уже едут сами… Быстро едут!

До окраины города добрались несложно, было всё – таки еще раннее утро выходного дня, улицы пустынны в такое время.

За город выехать тоже легко получилось – патрульный оказался хорошо знакомым им обоим, добродушным, заспанным дядькой.

Быстро осведомившись и получив такой же быстрый вопль – ответ, он резко поднял шлагбаум.

– Потерпи, Лайса! – шептал Дэннис, выворачивая на широкую, пустую трассу, ведущую к Цитадели – Девочка моя, да что ж такое – то…

Девушка лежала, слегка повернувшись набок, поджав колени к груди и натянув плед на плечо. Чувствовала она себя неплохо, что было удивительно…

У Лайсы лишь слегка подкруживалась голова, боли и обильного кровотечения, равно как и никаких других симптомов, характерных для данного угрожающего состояния, не было.

Кроме того, сильно хотелось есть, и сэйта Дэннис с тоской вспоминала о горячем кофейнике и брошенных на кухонном столе пачках творога.

– Тирон! – шепнула она, стараясь не отвлекать мужа от дороги – Не несись так. Мне кажется, что всё хорошо.

– Точно? – не отрывая взгляд от трассы, отозвался сэттар – Ладно, лежи. Съездить всё одно надо!

Тирон подумал о том, что жена просто успокаивает его. Конечно, она напугана происходящим и тем, что видела в ванной.

Не надо было так! Надо сдерживаться. И сдерживать то, чему мало места в слабой, неудобной, человеческой оболочке.

Лайсе итак нелегко, а тут ещё он со своими… пугающими штучками.

– Прости меня, Лайса. – вдруг вырвалось – Сам не ожидал.

Настороженный взгляд жены скользнул по спине, воткнувшись остро между лопатками, сэттар прямо ОЩУТИЛ его.

– Простишь?

– Ладно, – ответила мягко и взгляд из настороженного сделался ласковым – Ничего я не напугалась! Знаешь, когда мы с Нейтой в Чёрном Секторе жили… ну, когда из Интерната сбежали… и не такое видели! Иногда вообще… необьяснимое! Так что меня, наверное, и не напугаешь этим… Что у тебя две формы. Знаешь… Примерно что – то подобное я и представляла.

Тирон сощурил глаза, вжав педаль в пол и переключил тумблер, снижая скорость: впереди показалось ограждение Цитадели.

– Да? – спросил он, ухватившись за отвлеченную тему, как за разлохмаченный конец веревки, брошенный ему в помощь – А что видели в Секторе? Расскажешь потом?

Вот честно говоря, Ликвидатору в данный момент было абсолютно похеру, что они там видели, в том сраном Секторе.

Скорее всего, какого – нибудь несчастного калеку или психа. А может, больное животное. Или сгнивший труп. Мало ли что могло впечатлить тринадцатилетних ссыкух?

Вполне вероятно и то, что ничего они и не видели, кроме «цветных картинок», появляющихся после нескольких тяжелых тяжек саджа или «сладкой смолы»*, тоже порядочной гадости, обожаемой малолетками и маргиналами.

Итак, до заграждения Цитадели они добрались быстро и легко, а вот возле него их ждал неприятный сюрприз.

– Въезда нет, сэттар, – равнодушно произнес охранник, глядя прямо в глаза Тирону. Мужчины оказались примерно одного роста. – Праздники, сами понимаете.

– Меня ждет Грен, – Ликвидатор почувствовал кипение в груди, голове и жжение в ладонях – Везу жену на осмотр. Пропуск три дробь шесть.

– Въезда нет.

Дуболом только повернулся, чтобы уйти, как вдруг почувствовал дуло «скорострела», упершееся между лопаток.

Осторожно развернувшись и скосив глаза чуть вправо, заметил и другие «знаки свыше» – пальцы, отливающие багровым, сжавшие оружие так нежно, будто грудь любимой женщины.

Услышав почти звериный хрип, парень, растерявший все свое бахвальство, начал топтаться на месте.

– Сэттар… – забормотал он, ощущая, как мошонка подтянулась к животу, а спина покрылась зябкими мурашками – Вы сэттар Дэннис?

– Нет, блядь! – рявкнул Тирон – Посланник Света! Говорю же, три дробь шесть… Открывай халабуду, сука!

Парень трясущейся ладонью придавил кнопку.

Серебряные створки разьехались, полоса шлагбаума плавно поплыла вверх, а наперерез фургону Ликвидатора метнулся вернувшийся старший смены.

– Сэттар Дэннис, – забормотал он – Стажер виноват!

– Иди в жопу! – хрипнул сэттар, косясь на хихикающую Лайсу.

Слава свету, с ней всё хорошо.

– Тирон, ты потише! – фыркнула жена, натягивая на плечи плед и пытаясь сесть – Поспокойнее веди себя! Это приличный район, а не…

– Ляг. – только и сказал он – До медкабинета если двинешься чуть, привяжу к сиденью ремнём. За шею, Лайса.

Пришлось девушке ехать лежа, молча и фыркая в кулак, стесняясь и вспоминая эти сцены.

Ей и сейчас было стыдно…

Твою мать! Доктор, вероятно думает, что супруги Дэннис оба долболобые дураки, не могущие и двух слов связать! И, если всё же не передумает Тирон и придется им когда – нибудь жить здесь, в Цитадели, Грен ведь при встрече даже и руки не подаст ни ей, ни мужу. И другие соседи, с подачи доктора, как уважаемого здесь человека, тоже! Да твою же… А когда родится ребенок, вернее, когда подрастет – его будут дразнить как? «Высранок мутанта и маргиналки»?

Да ни за что. Она, Лайса, костьми ляжет, но больше никогда и никто не назовет ее ребенка "высранком"! И мужа – мутантом. И ее – маргиналкой.

А Анету – идиоткой.

Разве только что Тирон. Он может. Он может, да.

Но ему это не запрещено.

…Через некоторое время аккуратная девушка в светлом форменном костюме, появившаяся в дверях, ловко убрав капельницу и освободив руку сэйты Дэннис, аккуратно прикрыла место инъекции повязкой, прочно и моментально прилипшей к коже.

– Отдыхайте, сэйта. – сказала она, улыбнувшись и поправив подголовный валик – Через два часа принесу вам кофе и тосты с сыром. После вас осмотрит доктор Грен и, скорее всего, отпустит домой. Угроза… Ну, по поводу угрозы он вам расскажет сам. Пока отдыхайте.

– Спасибо большое! – с чувством сказала Лайса, почтительно склонив голову – А… мой муж не приехал?

Медсестра улыбнулась опять и зачастила:

– Сэйта, он отсюда и не уезжал. Он и сюда, к вам входил, пока вы спали… В коридоре сидел, пока доктор не прогнал его вон и не дал ему ключи от гостевого дома. Если с вами что – то бы случилось, сэттар пообещал надрать нам всем ж… Ох! Простите, простите меня!

Эскорт – медик изменилась в лице. Ее совсем не радовала перспектива остаться без работы!

– Ладно, ничего, – рассмеялась Лайса – Я же знаю своего мужа, он еще и не так может сказать. Извиняться тут не за что. И где же сейчас это чудо?

Медсестра ответила, переложив из руки в руку сложенную стойку для капельницы и нажимая кнопку двери:

– Он с доктором Греном, в кабинете. Вы увидитесь после отдыха, сэйта. Не беспокойтесь, пожалуйста!

Вот сейчас у Лайсы возникло неукротимое желание разыскать немедля сэттара Дэнниса и вломить ему хороших пиз…

Сделать внушение и доступно объяснить, как надлежит вести себя в приличных местах и приличном же обществе!

Особенно, если собрался в скором времени жить в нём.

Однако же…

Сон лег на веки тяжелыми комками и придавил тело мягкой плитой к постели.

Завернувшись в плотную простынь и положив на живот ладонь, Лайса вскоре уже спала.

Угроза миновала. ЕЕ, ИХ ребенок будет с ними. Маленький пушистый комочек тепла останется в этом мире, пустота и темнота не дождутся его – это оказалось самым важным.

Во всяком случае, пока.

Пока…

__________________________________________________________________

*"Сладкая смола", «смолка», «замазка», «жвачка» – наркотики, изготовляемые из подручных химсредств кустарными способами.

Глава 30

Вернуться в тот же день супругам не удалось. Доктор решил добавить еще пару дней «покоя» для верности. По истечению времени, когда стало уже точно ясно, что угроза миновала, Тирон и Лайса возвратились в Элион.

Тем более, что Яркие Дни подходили к концу, начинались будни, а Ликвидатора, кроме ненавистной ему "жопогрелки" в начальственном кабинете ждала и еще куча дел. Стоило маленько поднапрячься, найти торгового агента, которому можно доверять, всё – таки покупка дома это не покупка рулона туалетной бумаги. Знаете, можно очень здорово расстроиться если, вбухав деньги в жильё, внезапно обнаружить, что твоё гнездо – это всего лишь кусок пластика, мастерски окрашенный под добротное дерево.

– Ну и выходные! – недовольно проворчала Лайса – А всё из за меня. Всех переполошила!

– И хорошо, что переполошила, – заявил Ликвидатор – Очень даже. Мы не можем знать всех тонкостей… Так хоть доктор объяснил нормально.

Доктор объяснил доходчиво, это да. Причем объяснил так доходчиво, что не понял бы только дурак.

Оказалось то, что они приняли за выкидыш, было обыкновенной адаптацией плода в теле. Тело Лайсы, всё – таки человеческое, несмотря на кое – какие отличия, и оно в данный момент просто решало – принять необычный плод или же отторгнуть, выбросить его вон, как инородный предмет. Поэтому не появилось ни боли, ни недомоганий – не распознав опасности, взрослая суть приняла подрастающую, окружив ее заботой и теплом.

Маленькая жизнь теперь осваивалась в уютном гнезде, успокоенная его прочностью и надежностью, росла, крепла и жила дальше.

– Беременность продлится семнадцать недель в среднем, – обьяснил доктор Грен – Может, и чуть подольше, но ненамного. Плюс – минус пять дней, максимум. Переезжайте поскорее в Цитадель, сэттар Дэннис. Это будет удобнее вам и вашей жене. Да и мне тоже.

Спорить было не о чем. Конечно, многое всё еще оставалось неясным…

Неожиданные последствия иномирного вторжения. Подробности тех событий, которые творились в Лабораториях как раз после Катастрофы. Две смерти, логичные объяснения которым всё ещё отсутствовали. И то, чем являлась Лайса Канц. Название этому явлению не было. Пока существовали только версии…

Ничего больше. Версии и то, что уже совсем никак не объяснялось.

Сумасшедшее притяжение тел, например. Означало ли оно то, что подобное тянулось к подобному? Или страсть была продолжением чего – то другого… чего – то нового, только – только зарождающегося в них?

Было ли это любовью?

Лайса так не считала.

– Какая любовь? Никакой любви, просто уж так сложилось, что деваться нам друг от друга некуда. Ребенок связал.

Дэннису эти размышления не нравились, но он стоически терпел все, скрипя зубами и периодически вымещая злость на плитках ванной, подчиненных, маргиналах на ставших теперь редкими выездах и прочих, попадавшихся ему под руку случайных мишенях.

– Я тебя не люблю, Тирон. И ты меня нет. Это природа. Притяжение, как вон… у зверей.

У зверей… Идиотка! Форменная идиотка! Нашла сравнение…

Не звери же они… Да, не вполне люди, уж так сложилось. Но и не звери же!

Сэттар разговоры эти не любил. И терпеть старался, и пресекать. Однако Великолепную Лайсу как – будто что – то раздирало изнутри. Может, сказывалась все таки беременность. А может и то, что осень уже крепкими шагами шла по городу, все чаще обрушивая на него не быстрые, веселые летние ливни, расцвеченные находящей радугой, а тяжелые, серые потоки холодной воды, неласковые и неукротимые, как ярость.

Ярость, особенно сдерживаемая, опасна. Не стоит совать пальцы в щитки высокого напряжения. Не стоит лить бензин в костер. Не стоит дергать хищника за усы.

И не стоит злить дремлющую некрепко иномирную тварь.

Щитки можно обесточить, а пострадавшему оказать первую помощь. Если успеешь. От костра можно отскочить на безопасное расстояние. Если успеешь. Хищник может…

Хищник может. Он все может. Ему ничего не запрещено, равно как и раскаленному, жестокому, бронированому иномирцу – захватчику.

Тяжелые, осенние, ранотемнеющие дни располагали к философии и тихому брюзжанию. К размышлениям о вечном и непоколебимом. Просто к жалобам и попыткам обратить на себя внимание, наконец…

Так случилось и в этот раз.

…Когда сэттар вернулся домой, Лайса открыла моментально. У него даже возникло ощущение того, что жена весь день стояла под дверью, ожидая момента, когда можно будет, заслышав на лестнице громоздкие шаги, распахнуть ее. Не дожидаясь ни звонка, ни стука, ни писка скользнувшей в узкий паз дверного зазора карты – ключа.

Открыв сразу, посмотрела на вошедшего мужа минут пять и, резко развернувшись, ушла в кухню.

Он вошел следом, уже закипая. Раздражение бурлило, выбиваясь мутными струйками, как пар из старого, латаного котла, вот – вот грозящего взорваться.

– Лайса, что такое?

– Ничего. – отрезала жена, швыряя ложку на стол.

И тут же взорвалась первой, полив мужа потоком сбивчивых фраз:

– Я никогда не была против временных отношений, Тирон. Мне это выгодно, тебе это необходимо. Зачем уж не знаю, но необходимо. А так, нас ничего и не связывает! Ничего! Жениться ты предложил сам. Я не просила! И на ребенка ты тоже сам согласился, может подумал, что я его стану вешать на тебя?! Так мог бы и узнать, в конце концов… Побоялся, что стану с тебя деньги тянуть? Так не… стала бы!

– Что ты несешь? – рявкнул, не выдержав – К чему ты это мелешь?

Девушка громко фыркнула и отвернулась к окну.

– К тому, падла! – крикнула она, шлепнув ладонями по опасно звякнувшему стеклу – К тому, что я совершенно не нанималась слушать по рации откровения твоих всяких бывших шлюх, понял?! Коли уж ты трахаешь кого – то помимо меня, твоё дело! Но потрудись это хотя бы скрывать! И знаешь, что… Провались ты, если я тоже не раздвину ноги где – нибудь на стороне!

Совладав с собой, он подошел сзади. Положа руки на предплечья жены, с неудовольствием заметил, как она вздрогнула. Это движение было обьяснимо – ладони Тирона сильно нагрелись, особенно правая, закрытая нейрокожанной перчаткой… Новая технология, новая нейрокожа, задерживающая излучение не на семьдесят, а на девяносто три процента. Более мягкая, более гладкая, более…

…он подумал о другом.

Ей противно. Ей все это время было противно. Ну да, точно. Лайсе Канц также, как и всем, противны его прикосновения. Как и Риане. И остальным тоже.

Просто Лайса посдержанней, порасчетливей. И ей есть, что терять.

– Так значит, Лайса… – горячие пальцы сдавили плечи девушки, как клещи – Как хочешь. Я пытался быть человеком. Прости. У меня не вышло.

Резко развернув жену к себе, придавил к узкому подоконнику.

– Тирон, подожди… Я объясню!

И вот тут она испугалась.

Тогда, в ванной не было страха от того, что она увидела.

Что – то такое она и представляла… Две формы, мутации… а иногда бывает и три, говорят… и больше…. как тогда в Черном Секторе… нет, лучше не вспоминать, не вспоминать, не вспоминаааааать…

НЕ ВСПОМИНААААААТЬ!!! ЗАПРЕЩЕНО!!! Это запрещено.

Тварь, которая оказалась сейчас здесь, перед ней, лишь только внешне напоминала человека.

Одежда, состоящая в основном из пластика и синтетики, стекла на пол, превратившись в неряшливые, быстро застывающие лужи, резко пахнущие медициной и горячей пластмассой. Кожа стремительно заменялась пластинами багрового окраса, звонко щелкающими и аккуратно заходящими одна на другую. Глаза горели. Ногти пальцев, сдавивших руки, заменили темные когти. Прошлого сэттара напоминали только половина лица и коротко стриженные волосы, и даже эти слабые признаки Тварь стремилась скорее похоронить. Сожрать.

– Лайса… – странное тихое шипение ударило в уши, правый висок девушки разломила точечная боль – Ссссобственность… Моя ссссобсссственность…

Она попыталась вырваться, угол подоконника резко вошел в спину, боль вернула разум. И желание драться. За свое, за то, что ей принадлежало.

Пока.

Невероятным образом выпростав одну из рук, нащупала пальцами на подоконнике десертный нож, которым недавно чистила фрукты.

Крепко сжала в руке.

– Иди! Нахер! – тонкое лезвие плоско вошло в шею, попав между неоформившихся еще багровых пластин – Пошел вон! Я! Сказала!

Нервные, женские пальцы с остро заточенными длинными фиолетовыми ногтями крепко обхватили сверкающую ручку ножа. Рывок – и лезвие опасно изогнулось, поворачиваясь и готовясь сломаться.

Струйка рубиновой густой крови текла вниз тонкой лентой, огибая запястье и спускаясь к локтю.

В кухне терпко и одуряюще сладко пахло ягодами…

_____________________________________________________________________________


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю