Текст книги ""Золотое руно""

Автор книги: Марина Бонч-Осмоловская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 30

Сюзи позвонила Саше и объявила, что придет и чтобы он был дома. Он расспрашивать не стал, но от ее тона на его лице еще долго оставалось нервное выражение. Подойдя к зеркалу, он стал угрюмо себя разглядывать. На него смотрело исхудавшее от нервного напряжения лицо, которое и раньше не отличалось веселым румянцем, теперь же, с ввалившимися щеками, подчеркнувшими горбинку носа, и темными бровями, оно еще меньше напоминало славянский тип его семьи. Очень красивые серо-синии глаза потемнели почти до черноты, ввалились, обведенные кругами от переутомления. Взгляд у него стал дикий. Только копна волос редкого серебристого оттенка, как у Александры, была все та же. Саша оттянул прядь волос и решил беспорядочно обкорнать себя самым гнусным образом, завершив, тем самым, заметный труд природы по искоренению его облика. В обстановке окружающего великодержавного бардака... Но, подумав, дело это отложил, потому что Сюзи наверняка решила бы, что все проделано только затем, чтобы ее позлить. Он, помедлив, положил ножницы на видное место, на потом.

Вышел в сад, посмотрел на мрачное небо и дома. К дереву – демаркационной линии между участками – подошла соседка с небольшим мешком. Она отложила его в сторону и быстро-быстро выкопала ямку, но не на своей территории, а точно посередине, под нижними ветками. Положила туда свою ношу, забросала землей и воткнула сверху пучок бессмертников. Когда Саша был в трех шагах от места захоронения, женщина заметила его и смутилась. Оказалось, что в мешочке хорошо ему известный песик Том.

– Умер! – женщина подняла несчастные глаза и зарыдала, не в силах сдержать горе. – Бросился к мужу и у-к-у-с-и-л! Томик! – пламенно вскричала она. – Укусил, глаза закатил и в минуту умер! – Сашу передернуло. – И там, – она ткнула пальцем, – кусаться начали! Даже котенок нюхал-нюхал, а потом сестре в руку вцепился – вчера похоронили!

– Что ветеринары говорят?

– Никто не знает! Эпидемия, вот что! – дрожащим голосом крикнула она. – Я закопала, а они прямо на газоны выбрасывают. Какая вонь – собирать не успевают!

Саша несколько мгновений соображал, глядя женщине в лицо, не ответил и ушел в дом. Она тоже отвернулась и, жалобно вскрикивая, потрусила к себе.

Дома все было открыто, в комнатах стоял вонючий запах. Захлопнув окна и включив кондиционер, он достал письмо из Франции и снова прочитал: "...Мы давно живем в вашем доме. Я слышал, мама оставила тебе акции, фирма в гору пошла. Говорят, ты станешь миллионером. Через несколько дней. А все благодаря Седому, ты это понимаешь? Не забывай о нем..."

Саша с сарказмом подумал, что если бы умел, то написал сейчас какие-нибудь стихи... О чем? Как с афиши на него прыгает рыба? А от ее удара на щеке появляется кровь, которую видит Марк? О том, кто живет в их бывшем доме, на кладбище, и притом знает, что Седой ведет бизнес в Клубе? О письмах с предсказанием будущего, приходящие почтой в самолет? "Грег сказал, что мне это "в основном приснилось..." – думал он мрачно. – Говорят, что мир нестабилен, имеет квантовую природу. А, может, мозг человека – инструмент не только думанья и нюханья, а стабилизации мира, и он мои мысли стабилизирует? Но тогда надо понять, почему нестабильный мир одинаков для всех... Ведь он должен быть разный: я получаю по почте дикие письма, а другие – нет, мне рыба обдирает лицо, а перед Марком могла бы пролететь голубем! Но мозг работает по одним и тем же законам, стало быть, мир одинаков для людей и, поэтому, Марк все-таки увидел кровь на моей щеке, а Кэти прочитала это письмо. Значит, мозг стремится к конечности – все текучее, бесконечное он делает неподвижным. Остановить день, час – это, может быть, основная функция мозга. Но время идет, и мир изменяется каждую секунду. Например, какой кабак мы нагородили с Кэти... – Саша вспомнил их разрыв. – Невозможно понять, почему вчера счастье было, а сегодня нет. Интересный вопрос с точки зрения квантовой механики: это поезд ушел или только призрак поезда? Даже паровозный дым напускает туману... Или, например, работа. Сегодня дело удалось, а через час кажется: нет, еще что-то впереди. Мозг трудится, чтобы остановить непрерывный квантовый процесс, но все напрасно, он не может справиться с мощью времени. Всем своим существом человек впитывает движение, текучесть мира, и поэтому у него нет радости от сделанного, а есть только путь. И раздвоение в душе, до дна которой ему не добраться. Поэтому так сильна в человеке полярность мнений, поведения и чувств, но так непротиворечива и правдоподобна кажется нам она..."

Дверь распахнулась, и перед ним выросла Кэти.

Секунду она смотрела на него с большим напряжением и, наверное, что-то такое разглядела, потому что глаза у нее стали радостные. Она взмахнула своей волшебной юбкой, отчего колокольчики по подолу разлились тонким звоном, красивым движением руки взбила челку и жизнерадостно воскликнула:

– У соседей в саду навоз разбросан – я пятый день балдею! Какой дух! Ты только представь, – она закружилась, и юбка волнами опеленала ее ноги, – из-за этого мне каждую ночь снятся звери – бегемоты, всякие кошки и львы! Великий поэт, мой учитель, тренировал в цирке тигра и меня! А еще я попала на распродажу и купила духи. А больше ничего не купила, так как было одно говно... – голос ее упал, она прижалась к нему. – Я не могу без тебя.

– И я не могу.

– Сашенька, правда, что у тебя тридцать три процента акций на эликсир бессмертия?

– Откуда ты знаешь?

– Грег сказал.

– Он не в курсе.

– Уже все знают! Ты у нас миллионер!

Саша не сдержался – улыбнулся.

– Как я люблю тебя! – воскликнула Кэти. – Не продавай акции!

Его эти слова поразили: он сам об этом думал все последние дни. Кэти его понимает!

Он обнял ее, прижался крепко, лаская.

– Что? – спросила она.

– Я говорю тебе "привет", только говорю это руками...

Она погладила его ладони и задумчиво сказала:

– Но я тебя больше люблю, чем ты меня. У мужчин жизнь идет на интеллектуальном уровне, а чувства глубоко не задействованы.

– У меня, то есть? Или в среде твоих знакомых поэтов?

Кэти счастливо притянула его к животу:

– Детка, ты меня серьезно ревнуешь!

Он посмотрел на кулон в глубоком вырезе на ее груди и увидел в гранях небо, землю и себя между ними... Он забыл, что принял о Кэти большое, кардинальное решение.

Конечно, она добилась эффекта, на который рассчитывала, похоронив Сашины воспоминания от ссоры и быстро возродив в нем самое лучшее. Упоенная радостью, в которую примешивалась толика заслуженно одержанной победы, она щедро делила с ним свой маленький праздник. Саша засмеялся, увидев ее восхищенное лицо то ли от него самого, то ли от того, какие чувства ей удалось пробудить в нем, а, может быть, какова она сама в зеркале его глаз: красивая, тонкая личность. От нее, быстро нарастая, побежали неуловимые, горячие волны. На этих волнах Сашу принесло к ней, он прижался к ее груди, повлек в дом. В спальне она заметила:

– Хорошо, что у тебя есть я, тебе с другими трудно.

Он приостановился, почувствовав опасность, но быстро дал себе какое-то обещание. Приподнял пальцем ее кулон и снял его. Она начала расстегивать пуговицы на его рубашке, заметив:

– Марк – хороший человек, а ты с ним по-настоящему не сошелся.

Саша почувствовал в ее словах правду. Марк умнее, тоньше, чем другие, но, вызывая на откровенность, не всегда отвечает тем же. Ему стало неприятно, что Кэти догадалась об этих нюансах, в которых он сам себе еще не дал отчета. Об ее провокациях, как он их назвал, он не подумал – он сразу о них забыл.

– В Марке, как в русских, понимание чувствуется, – засовестившись, сказал он.

– В России сядь в электричку, все понимают – целая электричка таких!

Она пошла по комнате, он по инерции двинулся за ней, почувствовав себя глупо, – момент оказался сбит. Рубашка на нем висела по-дурацки: как будто почти снята, а как будто еще нет. Кэти обернулась, обежала его глазами и с живостью воскликнула:

– Почему у тебя всегда такой растрепанный вид? Мне нравится в мужчинах определенность, а ты какой-то неуточненный!

Саша застегнул рубашку не на ту пуговицу. "Спокойно... – сказал он себе. – Относись к этому, как к явлению природы: ведь ты не сердишься на ветер, дождь или снег..."

– Впускаешь в себя истину достаточно бурным потоком? – едко заметил он. – Ты окрепла среди феминисток.

– Я твою Сюзи раскочегарила – она себе места не находит! На какие-то безобидные слова бусы с моей шее рванула – и всё разлетелось! Бусы красивые были, и я ее красивее. – Кэти заметила его хмурое лицо и смиренно протянула: – Сашенька, нельзя быть таким бесчувственным, тебя ничто не трогает... Ты смеешься, когда я сержусь, а если радуюсь – ты горюешь.

Он неожиданно подумал, что она хочет, чтобы он ее ударил. Стараясь не выдать свои чувства, он медленно проговорил:

– Если со мной трудно, сходи к психотерапевту.

Кэти преподнесла грандиозный подарок:

– У меня нет проблем, нечего менять!

Это был сильный ход – впереди у них открылась пустота. Саша помолчал с минуту и сказал:

– Уточненный мужчина взял бы тебя и круто обломал. Тогда бы ты сама к нему прилепилась. Может быть, ты уже встретила такого... с таким сортом любви... – договорил он с отсутствующим видом, а Кэти вздрогнула и отвернулась. – Но, скорее всего, ты такому уточненному будешь не нужна.

Эта тирада оказалась для Кэти так неожиданна, к этой теме она настолько не успела подготовиться, что пропустила последний важный вывод мимо ушей.

– Современная женщина хочет иметь мужа, но при этом быть свободной. У мужчины осталось очень мало рычагов: я не могу тебя выдрать, – заключил он.

– Видишь ли, – она пришла в себя и прокашлялась, – мужчина должен делать мужское дело.

– Увы, мужскими делами завладели женщины.

– Увы, но мужчины счастливы все свалить на женщину. В семье, Саша, очень четкое разделение ролей. Мужчина должен защищать, обеспечивать, принимать решения, брать на себя то и се. А ты уходишь от этого. Ты предпочитаешь сам сидеть расслабленно!

Внезапно Сашина душа возжелала если не краюшки семейного пирога, то хотя бы любовного скандала.

– Естественно, – заорал он, – ты старалась вовсю, чтобы превратить меня в подружку-Барби, а теперь разочарована!

– Подружку?! Тебе не нужна женщина-друг, у тебя была мама! Я для тебя женщина-опекун! А я хочу, чтобы ты взял меня, как мужик!

– Это только часть правды, ибо ты хочешь мной управлять!

– Ты воспитан, как женщина, и, как женщина, уходишь от ответственности!

Впервые он, потеряв осторожность, вылетел на вопрос:

– В чем именно? – вопрос, к которому его так часто подталкивали. Кэти радостно устремилась в эту лазейку:

– Ты даже понять не можешь, нужна ли тебе любимая женщина!

– Я вполне уверен в себе, – он пожал плечами.

– Ты уверенно в себе не можешь решить эту проблему!

– Я недавно... – Саша остановился, вспомнив, как он недавно решил эту проблему.

– Что недавно? – с надеждой осведомилась она.

– Я думал. А ты что делала?

– Я тоже... решала... как нам быть. – Она не уточнила про Седого – как разнились их с Сашей мужской и женский выход из проблемы. Не дав ему подобрать ответ, она смаху отхватила весь задел, ярко описав свои прошлые ошибки в брачном положении и мощь теперешней жизнеутверждающей интуиции. Этот неумолимый подсказчик говорил ей о необходимости скорейшего замужества. Не прошло и минуты, как она притянула на подмогу несколько своих подруг со всех их скарбом самозабвенных ожиданий, замусоленных надежд, пагубных страстей, неказистых жалоб, упоительных встреч и милосердных даров – со всем этим скопищем боли, со всем этим неистощимым совершенством начал, находящих место в сердце человека, поглощающих сердце человека и питающих его жизнью.

Сашина голова быстро наполнилась густотой этих ритмов, этой величиной, из которой не было нужды улавливать намеки, из которой он мог без труда выбрать все, что ему понравится, потому что страшная для него минута их с Кэти сближения прошла, и для него она вновь открыла расширяющийся, необъятный мир, входящих к ним со своими историями и выходящих людей. Это был не один или два гостя, а десятки знакомых всех калибров, кто мог дотянуться до нее, а через нее до Саши, и до кого дотянулась она.

Кэти сидела далеко от него, как обычно слегка отвернувшись, словно между ними нет никакой близости, словно она радостно звенит в большой компании где-нибудь в кафе, и вот уже с соседних столиков многие повернули к ней головы. На секунду у него закружилась голова: вся эта жизнь шла не между ним и Кэти – и не то, чтобы она не крепка, – эта жизнь была вообще не между ними!

– У тебя столько друзей! – ошеломленный этим пониманием, взмолился он.

– Женщине друзья не нужны.

– ?

– Мне нужен ты. А лет через десять я вспомню, что бывают друзья.

– Ну... тогда бы все развалилось.

– Без нас мужики разбежались бы рыбу ловить и в карты играть.

– Вот и я такой! Нет у меня инстинкта обладания!

– Мужчины – соперники и собственники!

– Между мужчинами сексуальность не разлита, пока не появится хоть одна женщина. И какое соперничество, если надо вместе охотиться на мамонта?

– Мужчина без семьи вырождается.

– Верно... – Саша нахмурился и, глядя мимо Кэти, пробормотал: – Вырождается в Седого...

– В кого? – обмерла она.

– Есть в Городе один человек... – Для него настал прекрасный момент уйти от брачной темы, но даже этой ценой он не хотел посвящать Кэти в свои запутанные дела.

Они оба молчали, захлестнутые разными чувствами, разбежавшись в разные концы комнаты. Но едва раздался Сашин голос, Кэти яркими глазами впилась ему в лицо.

– Седой – хозяин Клуба. Вот так карьера.

Она закрыла рот рукой, но он понял ее волнение по-своему и кивнул:

– Опасный человек, в грош не ставит людей и законы – как всякий вождь.

– Почему? – машинально спросила она, еще не усвоив фантастическую новость о случайном любовнике.

– Идей в обществе уже не осталось, а люди так похожи, что сильный человек умеет, подстроившись под одного, тем самым подстроиться под всех. За душой у него ноль, но он выражает сразу всех.

– Я не согласна... почему?.. – Кэти захотелось сказать слишком много.

– Седые живут в городах, а в деревне их нет. Там люди чувствуют землю, там другие ценности, деревня такого вытолкнет.

– А где твои корни?

– В деревне. Там у меня была земля и дом, сад в грушах, поворот на речку... Знаки, в которых черпаешь любовь. А Держава – это заводская площадка. Здесь мы с тобой потеряли сердечную подпитку того, что содержало любовь, и погрузились в жизнь материального тела – наш мир стал набором объектов. Теперь нас окружают торговые центры, деловые офисы и готовые на все Седые.

Думая о своем любовнике, Кэти не заметила, что Саше пришли на ум такие вещи и заметила наощупь:

– Седой много сделал...

– Для Державы? У него нет даже желания власти, потому что власть налагает ограничения, а он не выносит никаких рамок. Я бы не позавидовал тому, кто с ним столкнется... – закончил Саша, изменившись в лице.

"Я сама себе завидую!" – воскликнула она про себя и отвернулась, пряча улыбку. Сказала уверенно:

– Он увлек Город, за ним сила, дух.

– Он абсолютный прагматик, у него духа нет вообще, если можно так выразиться.

У нее исказилось лицо, она порывисто побежала по комнате, с большой энергией выкрикивая:

– Опять-у-тебя-кавардак-который-мужчины-всегда-учиняют-дома!

– До какой степени падения дошло общество, что такой циник мог вас захватить! – крикнул Саша и встряхнул ее за плечи.

– Он гений! Он нужен всем!

– Твой гений – мещанский антихрист Великой Державы!

Кэти истошно возопила:

– Если бы не ты, мы бы с тобой были превосходной парой!!

Саша ошеломленно замолчал – он не хотел скандала. Ведь он решил уступать во всем, и только добрыми начинаниями могли совершиться перемены.

– Не ешь эмбрионов, – жалобно сказал он.

– Это гнусность такая ужасная... – внезапно ответила она и прижалась к нему – ...иногда стыдно до слез... Что же делать? И хочется, и противно. Иногда так намучаюсь этими мыслями, думаю: выбегу на площадь, покаюсь перед всеми. Только на какую площадь бежать, перед кем каяться – все вокруг такие!

– Люди пожирают детей, и мир умрет изнутри.

– Да разве человек сам, по своей воле от бессмертия откажется?!

– Отнятое у другой жизни? Бог вложил в нас мораль не просто так...

– Если ты дело остановишь, будет ли хорошо? – начала спорить она и расстроенно отвернулась от него.

Он почувствовал, что стал одновременно для нее укор и хозяин жизни вечной... Раньше он взялся бы за дело аккуратнее, но после ссоры о Седом был зол и со злорадством спросил:

– А ведь какая-то часть твоего "я" говорит тебе, что делать это нельзя, верно?

Кэти прошептала медленно и гневно:

– Сюзи говорила, что тебя можно возненавидеть...

– Потому что у тебя двойственность желаний, которые ты не можешь совместить. Как и Сюзи, – взволнованно сказал он; ему было так же трудно говорить на эту тему, как и ей: у него самого была в этом вопросе полная непоследовательность.

– Двойственность у тебя... – сдерживая ярость, выдавила она. – Мне ты оставил мораль, а себе богатство? Ведь ты заметно обрадовался, когда я сказала, что ты – миллионер!

– Моя фантазия выдохлась на покупке самолета, – смущенно отшутился он. – Хотя я могу купить остров в океане, если налечу на подходящий.

– Тебе деньги не нужны??

– Я их хотел... И силу денег! Представляешь, я стану пожимать руку Президенту, говорить речи в Конгрессе! – Саша рассмеялся. – А в других странах меня встретят, как монарха, ковры постелят и путь мой усыпят цветами! Был я просто Саша, все делал сам, а теперь я скажу: "А-а..." – и все на столе, протяну: "Э-э..." – и вот уже корабли выходят в море... самолеты летят эскадрильями...

Она пристально посмотрела на него.

– Ты смеешься над этим? – И пламенно крикнула: – От бессмертия не откажешься!

– Я хочу, очень! Но что совесть говорит?

– Мне интересны твои пороки, и как ты, по сравнению со мной, с этими пороками справляешься.

Он прищурился на нее, скривился и отвернулся. Долго молчал. Заговорил, подбирая слова:

– Неважно, что я там думаю... или хочу... Человек в одном оказался добр, а в другом грех совершил. А, может, он болел или помрачение ума вышло, и раскаивается он... Ведь Бог будет судить не за то, что человек случайно подумал, а по тому, как искренне он в этом раскаялся... Выбор-то еще за мной. И за тобой.

На последних его словах Кэти повернула его лицом к себе и сказала:

– Нет, я, как ты, в Бога не верю, не несу формальной ответственности за эликсир, не стригу деньги с таких аморальных личностей, как я, и не стараюсь при этом казаться лучше. Я даже рассказала тебе свои правдивые чувства – у меня, в отличие от вас с Сюзи, есть мужество не скрывать свои ошибки.

– Это бы тебе простили, – выскочило у него, – гораздо хуже, что ты не умеешь скрывать чужие недостатки.

Открылась незапертая дверь – их глазам предстала Сюзи. Саше, забывшему о ее приходе, стало нехорошо.

Глава 31

Кэти вскрикнула, кинулась хлопотать вокруг гостьи. Женщины вошли в гостиную, обозначая на щеках поцелуи. Сюзи протянула Саше коробку с тортом.

– Поздравляю, все говорят о твоем успехе! – она сняла очки, и он увидел теплое выражение в ее глазах; к тому же оказалось, что она их накрасила. Саша почувствовал, что ему приятно ее внимание. Сюзи смотрела только на него, не обращая внимания на Кэти.

"Такая женщина призвана больше давать, чем брать..." – подумал он о бывшей возлюбленной, и Сюзи, словно читая его мысли, сказала:

– Я много давала, но мои дары не любили...

Это прозвучало так двусмысленно, что пальцы Кэти сложили салфетку в маленький квадратик, развернули, затеребили снова. У нее в глазах метались вихри, и Саша, сидевший между дамами, почувствовал настоящий страх.

– Может быть, ты так давала, чтобы помнили, из чьей руки взяли? – правдиво сказал он, интуитивно чувствуя, что сейчас он может сказать Сюзи и не такие вещи. И, действительно, она приняла его слова легко, ответила просто и серьезно:

– Раньше я не умела прощать, не могла отвлечься от дурных мыслей. Я поняла, что от этого надо избавиться, и пришла к Богу. Мне теперь легко прощать... – она посмотрела Саше в глаза.

Он понял ее призыв. Ему стало трудно, он напряженно рассматривал ее. Встал, включил телевизор, стал переключать каналы:

– В конце концов, что за темнотища в Городе? – пробормотал он.

– Атмосферная флуктуация! – быстро сообщила Кэти.

"Ученые считают, что это не затмение, – сказал диктор, – а атмосферная флуктуация. Может продлиться до месяца".

Кэти подняла палец:

– Флуктуация!

– Причина какая? – спросил Саша. – Черти в аду запалили слишком сильный огонь и выделилось много сажи?

Собеседницы как будто ждали от него подобных штучек. Кэти, отмахнувшись, встала и переключила канал. Какой-то тип проповедовал на площади, кричал в мегафон, перекрывая рок-группу аккомпаниаторов, народ молился, некоторые плакали, кто-то качался и стонал, как на рок концерте. Под проповедь гитаристы играли тяжелый рок, размахивая гитарами, как возбужденными фаллосами. Саша тоже закачался и запел:

– Солнце давно пога-а-а-асло, а в стране дураков еще кипела работа-а-а...

– Не боишься, что судьба равнодушных наказывает? – возмущенно крикнула Кэти и снова переключила канал. Выступала дама:

"В наше бюро регистрации подростки подали на брак. Я отказала. Парень говорит, что хочет жениться, но я уверена, что он ее изнасиловал – она беременна. Я сказала девочке, что я, как феминистка, буду защищать ее права до конца, а она – в слезы. Я подала в суд на этого маленького похотливого негодяя – он получил десять лет за изнасилование малолетней".

– Я бы пятнадцать дала, – заметила Сюзи.

Саша желчно подумал: "Феминистки успокоятся только тогда, когда Иисуса Христа объявят женщиной". Из-за этой мысли он увидел на скамье подсудимых не постороннего мальчишку, а себя самого: его песенка была спета – не повышая голоса, Сюзи предложила дать ему пятнадцатилетний срок. Весь ее облик дышал достоинством и веками культивированной сдержанностью.

– Пятнадцать минут уже ждем, – повторила Сюзи, вопросительно глядя на Сашу. – Чем же торт есть?

Тот едва не ляпнул: "Сюзи, ты мальчишку засуженного тоже простила, как меня?", но сдержался. Пошел за тарелками для торта. Когда он вернулся, Кэти, посасывая "травку", увлеченно говорила:

– У красотки непрерывные поклонники, у меня – трудный, затяжной роман, и она покусилась на моего парня. Я была одной из самых популярных барышень в городе, все вокруг меня собирались, чтобы я развлекала – такой свинг, такой драйв! Я отлично держала себя в руках, я честно отработала тот вечер! – горестно воскликнула она, по пути жизнерадостно похвалив себя. – У дамы было лицо, как у обиженной собаки!

Саша не успел оценить, как твердой рукой Кэти оттянула разговор на свою персону.

– Твой красивый ход? – он улыбнулся, стараясь не ревновать к внезапно открывшемуся роману. Кэти интимно шепнула:

– Я с ней переспала!

У Саши что-то булькнуло внутри, он глаза поднял и уставил их в потолок, а Кэти взвизгнув, взахлеб засмеялась. Он встал, до двери дошел, даже за ручку подержался, но не вышел, а вернулся на место и спросил:

– Что ты сказала?

– Рыбка, я тебе все объясню! Красотку надо было опустить, и все вышло, как по маслу. Тем более... – она наклонилась к Саше – тот шарахнулся с диким видом, а Кэти гомерически захохотала, в изнеможении крутя головой, и сквозь слезы выдавила: – ...тем более, что она начала волочиться за мной!

Кэти не только нейтрализовала Сюзи, но и Сашу угостила на славу в ее присутствии. Все жизненное пространство взбил, как миксер, беспечный и стремительный Кэтин язык. Любовная тема действовала на нее, как катализатор, словно в нее впрыскивали бензинчику: она возбужденно хохотала, подтягивая колени. В смешении целомудрия и любвеобильности прочертился ухабистый Кэтин путь. Она опять радостно бежала по нему, ожидая ответного упоения от окружающих – эта тема не вызывала у нее пресыщения. Саша, взвинченный, отвернулся от нее.

Сюзи раздала всем куски торта и занялась своим. Объела воздушный крем, составленный из горки цветов желтого цвета, ложкой сняла верхнюю розу и сунула ее в рот. Роза не уместилась – изо рта торчали толстые лепестки. Саша не мог оторвать глаз от Сюзиного рта, на него нашел ступор. Ему казалось, что крем зальет ее подбородок и потечет жидкой лавой на живот и колени. И тут у него перед глазами выплыла сальная свинья и вместо торта улеглась на блюде. У свиньи было лицо жены Марка, она поводила заплывшими глазками, на голове ее была розовая кружевная наколка. Свинья подняла ложку, примерилась и, отхватив здоровый кусок торта, заглотила его. Глумливо подмигнула Саше, утерев сдобную морду своей наколкой, а над ее тушей – черт знает откуда! – появилось и закачалось лицо Марка. Он увидел свинью, весь затрясся и закричал на нее ужасно. Свинья повисела, облизываясь, и растворилась в воздухе...

Саша в тоске отвел голову, но там, не интересуясь тортом, кричала Кэти:

– Я Сашу так люблю! – она выразительно схватилась за горло рукой, как будто душила себя. И вдруг засмеялась, прикрывая рот. Как будто никакой надежды у нее не осталось, вот она и смеялась, закрывшись ладонью.

– Ах, эта страсть, замешанная на марихуане! – буркнула с набитым ртом Сюзи, и эти слова прозвучали так неуместно, что все повернули головы и посмотрели на нее.

Сашу стукнула боль за Кэти – безалаберную, открытую на всякое слово. Он зачем-то встал, посмотрел на нее и снова сел. Кэтино лицо неожиданно погрузилось в полутьму, так, словно темень, охватившая Город, сразу вся въехала в окна. Сашу охватил жар, а руки почему-то стали холодные и слабые. Он заглянул в пепельницу, взял окурок, понюхал его и подержал во рту, очевидно не соображая, что делает. В комнате повисло молчание. Сюзи не смотрела на Кэти, в ее глазах громоздились быстрые тени. Она расправилась с тортом, утерла рот, и, вставая, сказала Саше:

– Ты мой друг и должен знать. Пока ты был в отпуске, она спала с Грегом.

Кэти обмерла, дикими глазами обвела лица, в ее горле что-то пискнуло.

Саша не повернул к ней головы. Сердце его забилось, он напряженно смотрел в пол, краска залила его лицо. Губы стали сухими, он облизал их нетерпеливым движением. Поднял на Кэти загоревшийся взгляд.

– Это же неправда... – выдавила она из себя, не понимая в смятении, что значит этот неожиданный жребий.

Саша неуклюже пошел к Сюзи – красный, с поехавшим лицом. С нетерпением схватил ее руку, пожал. Она смотрела на него серьезно, без всякого злорадства.

– Нет!! – крикнула Кэти страшным голосом и выбросила вперед руки.

Сюзи даже не взглянула в ее сторону, а сказала Саше:

– Я позвоню тебе. – Взяла сумочку и пошла к двери. – Седой просил передать тебе привет. И тебе, Кэти. – Она повернулась и ушла.

Саша стоял недвижим. На Кэти не было лица. Они молчали.

Он различил какие-то слова и усмехнулся, услышав, что в Сюзи нет ничего человеческого. Кэти вскрикнула и зашлась. Она в изнеможении орала, выкрикивая толчками, потеряв над собой власть:

– Ненавидит! Отомстила! Чтобы нас разлучить!

Что-то шевельнулось в его уме, но бледно, спотыкаясь. Она схватила его за плечи и начала яростно трясти – он молчал, ничто не изменилось в его лице. Казалось, она в исступлении взорвется. Потом совладала с собой, оттолкнула его, и он услышал:

– Я Грега видела раза два! Мы бы успеть не могли!

Он задрожал и плюнул ей в лицо.

Страшный, мучительный крик поразил его:

– Мама воспитала истинного человеколюбца!

– Ты же хотела, чтобы я тебя ударил! – в изнеможении заорал он. – Ты же просила об этом, чего тебе еще?!

Кэти вылетела вон, ветер, вломившись, опрокинул что-то на пути. Саша крикнул, бегом вернулся в гостиную и застыл посреди комнаты, не зная, что с собой делать.