Текст книги "Круиз мечты для полубывших (СИ)"

Автор книги: Марика Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18. Орел или решка

Данила

Подрываюсь с постели от трезвона будильника. У Танькиного телефона потрясающе мерзкий звук. Первые несколько секунд недоумеваю: где я, кто я?

Тускло светит ночник. Танька сидит на соседней кровати в пижаме и трет руками глаза.

Ноги обгоняют мысль. Пока в голове созревает «надо быстрее, а то санузел на полчаса займут», успеваю дойти до его двери.

Когда выхожу, Танька одета, а в каюте горит свет. Так гораздо лучше, чем в полумраке. Во внутренней каюте, как у нас дома зимой: пришел с работы – уже темно, утром встаешь – еще темно.

На завтраке в ресторане самообслуживания столпотворение. Люди с тарелками снуют туда-сюда, атакуют столы раздачи. Обходят друг друга и сталкиваются. Танька вцепляется в меня мертвой хваткой. Готова остаться голодной, лишь бы не потеряться.

Провожу ее с тарелкой вдоль всех стоек с горячей пищей. Блюда из яиц всех видов, колбаски, жареный бекон, бобы в соусе, запеченные овощи. Рядом мясная и сырная нарезка, фрукты, выпечка.

Уже с полными тарелками обходим едва ли не весь ресторан в поисках свободного столика. Находим наконец. Дальше только я отправляюсь за добавкой, напитками. Продираюсь сквозь толпу и все подмечаю.

Корабль – настоящий Вавилон. Конечно, подавляющее большинство туристов – европейцы. Но есть группы китайцев и японцев. Встречаются арабы и, как теперь принято говорить, афроамериканцы.

Белые американцы, предполагаю, тоже есть. По крайней мере перед регистрацией видел человек двадцать толстяков с огромными чемоданами.

А сейчас, когда нес кофе, навстречу попалась настоящая индианка. В сари, с ожерельями и браслетами. Как из Болливуда.

Не торопясь заканчиваю завтрак. Времени достаточно. Мы взяли все необходимое для сегодняшней экскурсии по Марселю с собой, чтобы не бегать по кораблю взад-вперед.

Место сбора группы – лаундж на седьмой палубе. В корме, как и этот ресторан, спуститься вниз – дело двух минут. Так что можно спокойно выпить кофе со свежими булочками.

Продолжаю приглядываться и прислушиваться. Слышна итальянская речь, английская, французская.

Испанский язык от итальянского я плохо отличаю, но Танька говорит, что испанцев немало. Неудивительно, поскольку маршрут проходит через Барселону.

Какая-то славянская речь, скорее всего польская, тоже звучит. Встречал уже и немцев, и скандинавов.

А вчера поздним вечером в этом же ресторане испытал настоящий шок. За столом сидела женщина в черной парандже, закрывавшей ее с ног до головы. Даже глаз не видно было за окошком из плотной черной сетки. Она отрезала маленькие кусочки пиццы и просовывала их на вилке через прорезь в районе шеи ко рту. Представляю, насколько это было неудобно, а пить, наверное, она могла, лишь скрывшись от посторонних глаз.

Русская экскурсионная группа оказалась дисциплинированной. Никого ждать не пришлось. Приклеиваем к одежде розданные наклейки с номером группы. Вслед за Оксаной, держащей высоко над головой табличку с цифрой семь, организованной толпой покидаем лайнер и загружаемся в стоящий неподалеку автобус.

Порт находится довольно далеко от центра города. Едем минут двадцать вдоль берега моря.

Убеждаюсь, что Танька была права, когда настаивала на покупке экскурсий. Для тех, кто поедет в Марсель самостоятельно, круизная компания организует специальные автобусы, шаттл-басы, из порта до центра города и обратно. Но стоят они недешево. А те, кто после экскурсии хочет задержаться в городе, могут бесплатно вернуться на них в порт.

В центре в автобус садится экскурсовод, русская женщина средних лет.

Первую остановку делаем на набережной у памятника жертвам Первой мировой войны. Арка с символическими фигурами особой красотой не блещет. В отличие от вида.

Море изумительного глубокого синего цвета, а над ним чистейшее небо на несколько тонов светлее. В паре километров острова. На одном из них знаменитый замок Иф. Его круглые башни, освещенные ярким солнцем, совсем не кажутся страшными, а расстояние до него вполне реально преодолеть вплавь.

«Хотя за многие годы заточения Монте-Кристо, должно быть, ослаб. Да и в предавший его город возвращаться не хотел», – думаю я.

Снимаю, как морской ветер треплет Танькины волосы на фоне потрясающего неба, в котором хочется утонуть.

Не удивлюсь, если много лет спустя мы признаем именно эти фотографии самыми удачными за всю нашу жизнь. Мои – в качестве фотографа, Танькины – в качестве модели.

Или мы не будем встречаться и рассматривать старые фото? Но ведь будут же у нас общие внуки, им можно показать…

Вид на сушу тоже примечательный. Через небольшой залив перекинут каменный арочный мост. За ним небогатые домики вырастают прямо из скал. А внизу, на зашитом в камень берегу залива примостились моторные лодки всех цветов и конфигураций.

Марсель – город моряков, и у каждого здесь если не яхта, они стоят в другом заливе, то такая моторка.

Дальше нас везут по набережной и улицам: посмотрите направо, посмотрите налево. Город мне нравится, колоритный. Похож на Одессу, где я бывал в юности. Наверное, похож морем, небом и пряным морским воздухом.

Направляемся к самому известному храму города. Базилика Нотр-Дам-де-ла-Гард – символ и самое посещаемое место Марселя – стоит на высоком холме и видна отовсюду.

Автобус едет по извилистой дороге с крутым подъемом. На одном из поворотов водитель не справляется, и автобус глохнет. Попытки завестись безуспешны. Вот тебе и хваленый французский Рено!

Водитель выходит и совершенно по-русски со всей дури пинает колесо. Потом скрывается под капотом, что-то ковыряет. Снова пробует завестись. Автобус взревывает, как Змей Горыныч, но послушно трогается.

До подножия церкви приходится еще карабкаться по ступеням. Но когда оказываемся на смотровой площадке, понимаем – оно того стоило.

Дух захватывает. Весь город у ног. Море, острова вдалеке, порт и крыши, крыши. И бескрайнее небо, которое стало ближе.

Марсельцы называют собор «Добрая Мать». Дева Мария хранит от несчастий горожан и моряков. На мощной квадратной колокольне возвышается одиннадцатиметровая позолоченная статуя Богоматери с младенцем.

Рассказывают, что в 1944 году нацисты хотели взорвать храм и заложили мину где-то в его нижней части. Устройство не сработало по неизвестной причине. Даже сапёры сочли это чудом – помощью Богоматери.

Внутри Нотр-Дам-де-ла-Гард еще интереснее, чем снаружи. Полосатые колонны из цветного мрамора, мозаика и фрески. Но самое удивительное – базилика полна дарами Деве Марии, оставленными моряками за ее заступничество. Повсюду маленькие копии тех кораблей, которые избежали кораблекрушения или нападения пиратов. Даже под потолком колышутся миниатюрные кораблики. На стенах таблички с благодарностями и картины, с запечатленными моментами чудесной помощи. Не только море и корабли, но и железнодорожная катастрофа, и падение самолета, и просто исцеление больного.

Под большим впечатлением возвращаемся в автобус. Он опять колесит по городу. Высаживаемся у дворца Лоншан.

Оксана собирает всех и выстраивает для общей фотографии под растяжкой «Круиз «Фортуна ФМ».

Экскурсовод рассказывает, что на территории комплекса множество объектов. Перед нами красивый каскадный фонтан со скульптурами и гротом – «замок воды». За ним дворец, где расположился музей изящных искусств. Позади дворца парк, часть которого в 19-м веке занимал зоопарк. Некоторые его сооружения еще сохранились.

Нам дают полюбоваться только фасадом. Хотя приятнее было бы погулять по парку. Даже вернулся бы сюда в свободное время. Но у меня на него другие планы. В отличие от Таньки, я в интернете не сидел, достопримечательности не изучал, но есть у меня одна марсельская мечта. Постараюсь ее исполнить.

Экскурсия заканчивается в Старом Порту. Гид рассказывает о старинных зданиях на набережной, а потом обращает наше внимание на современные арт-объекты.

Самый примечательный – Зеркальный павильон. Большое отполированное до состояния зеркала полотно из нержавеющей стали держится на тонких колоннах. Под ним можно пройти, увидев себя и находящихся рядом людей вверх ногами. Ненадолго теряешь ориентацию в пространстве. И фотографии получаются забавные.

Оксана сообщает, что у желающих побродить по городу самостоятельно, есть свободное время и объясняет, где находится остановка шаттл-баса.

Вопросительно смотрю на Таньку, она энергично кивает.

Во Франции мы в первый раз и, я почти уверен, в последний. А на корабле еще успеем отдохнуть. Будет целый день в море.

– Ну, чем займемся? – закидываю удочку. На самом деле знаю, чем, но хочу подразнить Таньку.

– Я бы хотела сходить в ресторан, попробовать буйабес.

– Какой еще «бес»? – кривляюсь я, хотя слово это слышу не впервые.

– Буйабес – это французский суп из нескольких сортов рыбы и морепродуктов. В Марселе он самый правильный и вкусный.

– У меня другое предложение. Поедем на катере в замок Иф.

– Не-е, – Танька делает кислую мину, но я-то знаю, что ей не отвертеться.

– Раз мнения разошлись, давай бросим жребий.

Мое предложение выглядит логичным. Главное не выдать себя, не показать, что уверен в выигрыше.

– Жребий? Это как? – ведется Танька.

Достаю из кармана монету.

– О! «Орел» или «решка»! А золотая карта и сто долларов имеются?* Я бы и от последнего не отказалась! – хохочет, та, которую сейчас обведут вокруг пальца. – И какая сторона твоя?

– «Орел», естественно.

– Орел! Ой, не могу! Гусь ты, а не орел! – она сгибается от смеха.

– Просто «орел» мужского рода, а «решка» женского.

Главное, чтобы не догадалась, что все подстроено, не заартачилась.

Есть один приемчик. Не стопроцентный. Но в девяти случаях из десяти срабатывает. Главное – сконцентрироваться.

Подбрасываю монету, ловлю и предъявляю… «орла».

– Ты развел меня! – кричит Танька. Но не ругается, не злится, а почему-то продолжает смеяться. – Ладно. Твоя взяла. Я тут подумала, что суп в ресторане стоит бешеных денег.

Но и поездка на катере стоит совсем не мало. Да еще билеты в замок.

Встаем в длинную очередь на катер под названием «Эдмон Дантес». Причём в основном в ней не туристы, а марсельцы, молодежь. Несмотря на середину буднего дня они едут на Фриульские острова на пляж.

От нечего делать начинаю рассматривать молодых француженок. Никакой особой элегантности и женственности не наблюдаю. Почти все пострижены под мальчика, угловатые какие-то. Может, я чего-то не понимаю в современной женской красоте?

Когда согласно расписанию начинается посадка, все стоявшие в очереди люди, как ни странно, размещаются на борту небольшого с виду катера.

Едва отчаливаем, ветер снова начинает развевать Танькины волосы. Похоже, она совершенно не расстроилась, что не попала в ресторан. Улыбается. Невооруженным взглядом видно, что бы ни происходило в этом круизе, она счастлива.

А когда счастлива, особенно красива. Замечаю, как смотрят на нее мужчины. Как исподтишка косятся и откровенно разглядывают с ног до головы молодую привлекательную женщину.

Не мою́ женщину.

__________________________

* Таня имеет в виду популярную в 2010-х годах телевизионную передачу о путешествиях «Орел и решка»

Глава 19. За решеткой

Татьяна

Дан подает мне руку, когда сходим по шаткому трапу на остров. Боже мой, какой галантный кавалер! Сейчас расплачусь! Подает руку, чтобы отвести меня… в тюрьму!

На самом деле, замок Иф совсем не выглядит устрашающе. А на фоне ярко-голубого чистого неба и вовсе кажется романтичным.

С пристани поднимаемся по извилистой каменной лестнице. В кассе у ее верхней площадки покупаем входные билеты. Дан энергично щелкает фотоаппаратом, снимая с разных ракурсов замок, открывающийся с острова вид на Марсель и меня на фоне этих красот.

– И что мы поймем из буклета на французском языке? – вопрошаю я перед входом в крепость.

Буклет нам дали в кассе музея. А толку?

И тут Дан жестом фокусника достает из кармана джинсов сложенный в несколько раз лист бумаги с распечатанным с двух сторон текстом и, откашлявшись, начинает «экскурсию». Я покатываюсь со смеху. Проходящие мимо туристы смотрят на меня удивленно, с неодобрением, все же здесь бывшее место заточения, место страданий и скорби, а не цирк. Но я не могу остановиться, хохочу до слез. Дан – экскурсовод! Чичероне! Это смешнее любой французской комедии!

Когда немного успокаиваюсь, заходим во внутренний дворик замка. Первое, на что падает взгляд – каменный колодец. Изначально в первой половине 16-го века замок строили как форт для обороны Марселя от атак с моря – так читает Дан по своей мятой бумажке – но он оказался непригоден для обороны. Стены сложили не по правилам, на скорую руку, из непрочного камня. И спроектировали так, что отражать атаки неприятеля попросту неудобно. К счастью, нападению он никогда не подвергался и в конце того же 16-го века стал государственной тюрьмой. Сажали сюда, конечно, не простых воришек, а особо опасных преступников, прежде всего политических, а также отъявленных мерзавцев и злодеев. Сбежать из тюрьмы было практически невозможно. Если бы пленнику и удалось выбраться из каменной камеры, закрытой решётками, добраться до города почти наверняка помешали бы острые скалы и сильное течение.

Камеры расположены на двух уровнях. На нижнем не было окон, света и даже вентиляции. Зимой было холодно, а летом ужасающе душно. В эти камеры попадали бедняки. А вот богатым арестантам предлагали камеры покомфортнее – в верхней части замка. За определённую плату им можно было общаться, прогуливаться по террасе и даже принимать гостей.

Над входом в каждую камеру прикреплена табличка, которая гласит, кто в ней был заточен. Они нам неинтересны, кроме двух: «камера аббата Фариа» и «камера Эдмона Дантеса». Обоих, разумеется, на самом деле не существовало. Но здесь все по Дюма: в темное, как и все камеры нижнего уровня, узилище Дантеса из одиночки аббата Фариа ведет лаз. А еще в глубине камеры на экране телевизора показывают сцену встречи героев из французского фильма про графа Монте-Кристо.

Еще в одной из камер нижнего яруса устроен для туристов аттракцион, приносящий сомнительное удовольствие. Если встать в определенное место у входа, можно увидеть на экране себя «заточённым» в каземате замка Иф.

Поднимаемся на верхний уровень. Туристов, осматривающих тюрьму, и так немного, а на верхнем ярусе мы и вовсе оказываемся одни. Здесь гораздо светлее, камеры просторнее, с каминами. Зарешеченные окна смотрят на море, на Марсель. Двери для удобства осмотра и лучшей освещенности сняты. Лишь одна камера, в которую мы заходим, с тяжелой деревянной дверью, и Дан не брезгует тут же этим воспользоваться. Пока я рассматриваю камин, он плотно притворяет дверь, и я оказываюсь узницей тюремной одиночки. Хватает нескольких секунд, чтобы все мое существо охватил леденящий ужас.

Бешено колочу кулаками в дверь, которую Дан сразу открывает, и обрушиваю удары с той же силой ему на грудь.

– Никогда со мной так не шути!

Он не успевает убрать с лица усмешку, но мгновенно понимает, что мне было по-настоящему жутко.

– Ну, ну, успокойся, не буду, – неубедительно обещает он и… нежно обнимает за плечи.

И как это понимать? «Ты забыл, что у нас развод?», – вертится у меня на языке, но предпочитаю смолчать.

Поднимаемся на смотровую площадку башни, и ощущение только что испытанного страха рассеивается, как дым. С этой высоты вид на Марсель просто потрясающий.

Город растянулся вдоль берега на многие километры. Дома, большие и маленькие, словно пытаются вскарабкаться на холмы; была в нашем детстве игра в «царя горы». Но неизменным победителем остается Нотр-Дам-де-ла-Гард. Храм возвышается над городом, а почти неразличимая с этого расстояния Дева Мария, кажется золотистой булавочной головкой на вершине стремящейся к небу колокольни. Синеву залива бороздят парусники и маленькие моторные лодочки. В воздухе кружат чайки, опускаются на остров и выпрашивают еду у туристов.

Покидаем замок Иф, садимся на катер. Он идет по круговому маршруту и отправляется к Фриульским островам. Загружает на борт утомленных солнцем любителей пляжного отдыха и уже после этого возвращается в Марсель.

За всю тридцатиминутную прогулку Дан не произносит ни слова, но как только мы сходим на берег, негромко, но выразительно заявляет:

– Жрать хочу, как тысяча чертей!

Резкая фраза вызывает у меня улыбку. Нервную, видимо. Если бы я знала, что вместо французского ресторана попаду в тюрьму, захватила бы пару гамбургеров и фрукты со шведского стола. А теперь что делать?

Такой выход из положения может найти только Дан. В столице Прованса, в городе, славящемся своей высокой кухней, он идет… в Макдоналдс. Я от предложения перекусить отказываюсь, говоря, что берегу аппетит, но на язык так и просится слово «кощунство».

Пока Дан на ходу жует бургер, мы бредем по старому порту и осматриваем чудны́е современные арт-объекты: керамическую арку, похожую на узкий горбатый мостик, фигуры животных, стоящих на длинных тонких ногах-ходулях.

Без труда находим остановку шаттл-баса и уже через полчаса возвращаемся на корабль.

Первым делом, конечно, идем обедать, и тут меня ждет сюрприз. Награда за мое терпение. У одной из супниц стоит табличка, на которой я не без труда, поскольку написано латиницей, различаю слово «буйабес».

Конечно, суп почти остыл, и готовили его не французские повара, но все же это, безусловно, подарок.

Дан, разумеется, не может удержаться от скептического замечания в адрес знаменитого национального блюда:

– Обыкновенный рыбный суп.

Да, это не амброзия, но безусловно самый вкусный рыбный суп, который я когда-либо пробовала.

После позднего обеда немного гуляем по палубе, смотрим на удаляющийся французский берег. Завтра будем уже в Испании, в Барселоне. Дан рвется в бассейн, а я решаю остаться в каюте. Сегодня торжественный вечер – капитанский ужин, и до него осталось меньше двух часов. Хочу отдохнуть, не торопясь нанести макияж и одеться. Хочу выглядеть прилично, не королевой, так хотя бы фрейлиной.

Глава 20. Еще Марсель

Татьяна

Дан возвращается в каюту за каких-то пятнадцать минут до начала капитанского ужина. Я уже нервничаю. Начинаю привычно его пилить, но он не реагирует ни словом, ни взглядом, словно меня и вовсе нет, собирается быстро, и без двух минут семь мы оказываемся у дверей ресторана.

По пути к столику я отвлекаюсь, разглядываю наших артистов и пропускаю нужный момент. Мы садимся так же, как вчера, а я предпочла бы поменяться местами, чтобы Дан не сидел рядом с Викой. Они и вчера о чем-то шептались, а сегодня на экскурсии улыбались друг другу, словно давние знакомые.

Нет, я не ревную, просто Вике нужно замуж. У нее на лбу неоновая вывеска горит. А из Дана какой жених?

Сегодня они снова негромко переговариваются, за общим гулом ресторана я лишь изредка слышу отдельные слова. Делает ей комплименты. Вика и впрямь неплохо выглядит, стрелочки нарисовала, платье с фигурным декольте надела, на капитанский ужин все принарядились. На меня хоть бы взглянул. А ведь я минут десять на себя в зеркало любовалась (что мне совершенно не свойственно), так хороша!

Ерзаю на стуле, невпопад отвечаю на вопросы Тамары Петровны. Нет мне никакого дела до того, с кем флиртует Дан. Просто мог бы и мне сказать, что хорошо выгляжу, чисто из уважения.

Заставляю себя расслабиться, когда приносят угощение этого торжественного ужина: шампанское и особые закуски – тарталетки с красной икрой, ломтики сыра с благородной плесенью, канапе с трюфельным кремом.

Единственный «знак внимания», который мне достается от Дана, это блюдце с ломтиками сыра. Прежде, чем молча его пододвинуть, он бросает на деликатес брезгливый взгляд. «Ну да, плесень. А тебе, конечно, милее колбасный сыр!»

После ужина отправляемся знакомиться с капитаном. Звучит пафосно, на деле все просто. На лайнере устроили фотозону, где каждый из четырёх тысяч пассажиров может сфотографироваться с капитаном. Ну, может еще руку пожать, поблагодарить на своем языке. А после в театре состоится представление членов старшего офицерского состава и руководителей служб. В смысле их будут представлять пассажирам.

Твердого намерения сняться с капитаном у меня нет, но посмотреть любопытно. Из круизной газеты знаю, что его зовут Адриано Мариани.

Один Адриано известен всему миру. Интересно, у этого такая же малопривлекательная внешность и безграничное обаяние?

Я ожидаю увидеть толпу у фотозоны, но вокруг не так уж много людей. Вижу капитана в красивой песочного цвета форме и фуражке. Застываю на месте. Фотографироваться? Я категорически против того, чтобы оценивать людей по их внешности и росту, но… Капитан сантиметров на десять ниже меня, а Дану едва ли достанет до плеча. Живо представляю фотографию: высокий, широкоплечий Дан и капитан у него под мышкой. Лучше уйти от греха подальше.

Молча разворачиваю мужа… соседа… попутчика. Нет, в письмах радиостанции значилось «спутник». Раз спутник, пусть сопровождает. На вечеринку «Фортуна ФМ».

Сегодня, пожалуй, самое интересное выступление. Группа «Подсолнухи» – трое колоритных парней. Ну как парней? Чуть старше меня. За сорок. В конце девяностых – начале нулевых были молоды, пели задорные молодежные песни. И сейчас поют.

Дан приводит меня в диско-клуб, и я тут же вливаюсь в толпу танцующих. Сегодня здесь многолюдно. Похоже, пришли все русские туристы и иностранцы есть. Ведущий вечеринки диджей «Фортуна ФМ» Дмитрий Ларин как раз объявляет одну из популярных песен моей юности.

Дан не особенно любит танцевать, точнее, танцует по настроению. Сейчас его явно нет. Топчется рядом несколько минут, а потом решает слинять. Наклоняется к самому уху и перекрикивает музыку: «Я за тобой вернусь». При этом обдает горячим дыханием и на мгновение касается виска губами. Я вздрагиваю, по всему телу разбегаются мурашки. Молча смотрю ему в спину. Остановить не пытаюсь. Имеет же человек право на личное время, нянькой ко мне не нанимался. Тем более, здесь полно знакомых, в случае чего доведут до каюты. Та же Вика здесь была. Правда теперь, как ни пытаюсь найти ее глазами, не вижу. Тоже ушла? Ну ничего, есть Тамара Петровна и Виктор Иванович, Лариосик. И еще я как мантру заучила то, что сказал мне Дан, едва мы поднялись на борт корабля: «Достаешь круизную карту и показываешь на номер каюты любому работнику лайнера, любому пассажиру, тебя проводят».

Продолжаю танцевать, разглядываю ребят на сцене. Пожалуй, им ближе к сорока пяти. Обаятельные лица, в которые вложен труд косметологов и гримера, энергичные движения, но юношеской легкости нет. Почему в сорок все не так, как в двадцать? Зачем придумана зрелость и старость?

Чувствую щекой чей-то взгляд, поворачиваю голову, но танцующие рядом люди заслоняют смотревшего. Может, показалось? Но когда после следующей песни начинается медленная композиция, убеждаюсь, что не показалось. На танцполе становится свободнее, многие отходят в сторонку, а парам, двум людям, прижавшимся друг к другу телами, нужно меньше свободного пространства. Ко мне подходит молодой мужчина, среднего роста, брюнет, с правильными, но не славянскими чертами лица.

– Можно пригласить вас на танец? – произносит он чистым приятным голосом. Завороженная, я робко киваю и оказываюсь в его объятиях.

Когда-то люди разучивали вальс, мазурку, котильон, нанимали репетиторов, учили фигуры, а потом подумали, к чему условности, и стали просто обниматься под музыку, переминаясь с ноги на ногу.

– Вчера вы не приходили сюда? – спрашивает незнакомец, приближая губы к моему лицу.

– Только на несколько минут.

– Я вас не видел.

– Очень устала с дороги, зашла только посмотреть.

– Если бы я вас заметил, не забыл бы – произносит мужчина с вибрацией в голосе, и я чувствую, что краснею.

– Этот лайнер так огромен, – продолжает он, – что мы ни разу не встретились за целые сутки. Я впервые увидел вас сегодня на ужине.

Краснеть сильнее уже некуда. Хорошо, что полумрак дискотеки скрывает цвет лица.

На работе женский коллектив, я мало где бываю, отвыкла от мужского внимания, разучилась принимать комплименты. И говорит незнакомец так откровенно, что смущает. «Вобла сушеная, – ругаю я себя, – как с такой скромностью устраивать личную жизнь будешь?»

На последних аккордах мужчина спрашивает:

– Составите мне компанию? – указывает на небольшой бар в углу диско-клуба. Не дожидаясь ответа мягко подхватывает меня под локоть и ведет.

От предложения выбрать коктейль, отказываюсь, он сам что-то заказывает себе и мне. Свободно говорит по-английски, угощает. Ну чем не «прынц»?!

– Как вас зовут? – спрашивает он и смотрит мне в глаза.

Вместо простого, демократичного «Таня», я почему-то произношу:

– Татьяна.

В темных глазах мужчины зажигаются теплые огоньки.

– Прекрасное имя! – искренне восхищается он. – Вам очень идет. И мне нравится. Я поклонник творчества Пушкина, хоть это сейчас и не модно.

Не раз при знакомстве со мной люди припоминали литературную тезку, и мне это порядком надоело. Но мужчина делает это так деликатно, что сравнение даже приятно. Не как некоторые, хвастаясь образованностью или памятью, выкрикивают: «Итак, она звалась…»

– Марсель… – произносит незнакомец и отвлекается на подаваемые барменом бокалы.

– О, да, – подхватываю я, – Марсель – прекрасный город, очень красивый. И погода сегодня чудесная, позволила нам увидеть его во всей красе.

Мужчина на мгновение замирает и широко улыбается, показывая два ряда белоснежных зубов.

– Марсель – так меня зовут!

Я немею и хлопаю глазами.

– В-вы француз? – заикаюсь от неожиданности.

– Нет, – улыбается он еще шире, – башкир. Точнее, мой отец – башкир, а мать – татарка. Марсель – довольно распространенное у нас имя.

Он рассказывает, что живет в Уфе, работает в руководстве банка, любит путешествовать, но в круизе впервые. Чтобы слышать друг друга на фоне громкой музыки, сидим близко. Так близко, что мои волосы падают ему на плечо. Я потягиваю вкусный коктейль, и голова уже «побежала». Выступление «Подсолнухов» близится к финалу, и Марсель вновь приглашает меня на танец.

Песня глубокая, пронзительная, берущая за душу. Голова чуть кружится. Мужчина притягивает меня к себе, покачивает в такт музыке, его руки обхватывают крепче. Чувствую одну на талии, а вторую… ниже, и это… слишком. Пытаюсь мягко отстраниться, но, оказывается, я зажата, как в тисках. Пытаюсь поймать взгляд Марселя, но его глаза прикрыты – наслаждается музыкой и танцем. Ударяют басы, «Подсолнухи» исполняют последний припев оглушительно громко – меня он не услышит. Тело каменеет. Лишь что-то холодное, скользкое ворочается в груди. Кажется, воздуха в груди уже не хватает…

– Вынужден украсть вашу даму, – раздается у меня над ухом, и Дан рывком выдергивает меня из объятий Марселя.

– Но… – пытается возразить тот.

– Срочные дела, неотложные! – рявкает Дан, сверкая глазами, и, схватив меня за плечо, волочет к выходу.

Золушка покидает бал не в карете, хотя двенадцать еще не пробило.

За дверями диско-клуба я вырываю руку.

– И что это было?

– Представь себе, и я о том же хочу спросить – дышит мне в лицо Дан.

– Я танцевала!

– Вот это как называется! А его руки на твоей заднице – это модное па?

– Я бы сама разобралась!

– Ты лицо свое видела? – гораздо тише с укором спрашивает он.

Не видела. А он видел. Верю, что на нем было написано: «Спасите, помогите!»

Вдруг Дан наклоняется к моим губам и принюхивается.

– Ты что, пила?

Врать не буду, и так понятно, что Марсель меня угощал. И это не то же, что выпить за отплытие на вчерашнем ужине.

– И он пил?

Что за допрос? Марсель, должно быть, мусульманин, и в его бокале, вероятно, был сок. И почему я должна оправдываться?

– Нет, не пил. А руки просто соскользнули. В танце.

– Ага, – хмыкает Дан, – и нечаянно впечатали тебя в его пах.

– Да что ты прицепился? – взвиваюсь я. – Какое тебе дело?

– Ни-ка-ко-го! – огрызается Дан. – И в следующий раз, когда тебя насиловать будут, постою в сторонке, посмотрю. Занятное, должно быть, зрелище.