Текст книги "Круиз мечты для полубывших (СИ)"

Автор книги: Марика Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 34. Кое-что получше

Татьяна

После выхода из Помпей дают немного свободного времени. Во всех городах на маршруте мы покупали недорогие магнитики себе на память и самые дешевые сувениры для коллег. Магнитик я выбираю быстро, но интересуюсь и другими сувенирами. Декоративные тарелки, бокалы, статуэтки, брелоки и пепельницы в основном эксплуатируют эротические мотивы. Рассматриваю маленькую металлическую подвеску в виде крылатого фаллоса – амулеты такой формы для защиты от сглаза были найдены в Помпеях. Забавная вещица. Показываю Дане, он усмехается и шепчет мне на ухо:

– У меня есть получше…

Меня обдает жаром с головы до ног. Чувствую, как под чашками бюстгальтера твердеют соски. Как я по нему скучала. По этому мужчине, который соблазнял меня, зажигал, дарил неземное удовольствие. Как я, сама того не осознавая, скучала по его… Пора останавливать поток нескромных мыслей, а то трусики намокнут раньше времени.

Занимаем свои места в автобусе. Склоняю голову Дане на грудь. Мне теперь все время хочется его касаться, чувствовать тепло и силу.

Все произошло очень быстро, под воздействием эмоций. Если бы не мои злоключения в Валлетте, не прошедшие сквозь меня чередой ужас, паника, облегчение, благодарность, все было бы иначе. Я бы долго колебалась, не решалась впускать его снова в свою жизнь. Страшно обжечься вновь. Но еще хуже страдать поодиночке, в шаге друг от друга. Мучиться оттого, что обида и недоверие мешают быть вместе, в то время как порознь невозможно, немыслимо. Самое важное в себе и друг в друге мы поняли, поговорили. И открыли новую страницу. Да, так получилось, в постели.

Где-то совсем недавно об этом говорилось…

– Дань, – поднимаю я голову, – помнишь старушку, у которой мы останавливались на ночь перед вылетом? Зоя Михайловна?

Он кивает:

– Ты чего вдруг вспомнила?

– О чем вы с ней разговаривали, когда я спать ушла?

Только бы он не стал врать, я ведь почувствую. Пусть скажет неприятную, но правду. Мне отчего-то так важно сейчас, чтобы он ответил честно.

Удивленно поднимает брови и отводит взгляд, припоминая.

– Она о семье своей рассказывала, о внуках.

– А ты?

– И я про Вальку рассказал. Какой он молодец, как мы им гордимся.

– А про меня?

Он смотрит недоуменно.

– Жаловался на меня? – его брови взлетают вверх. – Я решила, что мне косточки перемывали…

– Тань, ты что? – он открыто смеется и обнимает. – О тебе ничего плохого. Она говорила про чашку. Разбитую. В переносном смысле. И… совет мне хороший дала. Только я им не воспользовался.

– Почему? Очень даже воспользовался, – смеюсь в свою очередь я. – Она советовала в постели мириться.

У Дани в глазах пляшут чертики. Притягивает меня ближе и жадно целует. Внутри все томительно сжимается. Скоро продолжим мириться. И я даже знаю, как именно.

На лайнере понимаем, что слишком голодны, чтобы еще час дожидаться ужина в основном ресторане. Калории из вегетарианских гамбургеров давно потрачены на продолжительной прогулке. Поднимаемся в ресторан со шведским столом.

Неаполь за панорамными окнами настолько прекрасен, что, любуясь им, иногда забываю о восхитительных блюдах, которые ем. Повара специально приготовили традиционные неаполитанские равиоли капрезе, пиццу Маргарита и Сфольятелле – слоеные пирожные с рикоттой.

После ужина хочется еще немного посмотреть на город, подышать воздухом южной Италии. Едва мы выходим на смотровую палубу, звонит мой телефон. Это Лада. Я отвечаю, и подруга тут же начинает каяться:

– Таня, прости, пожалуйста! Я что-то не то сделала. Рассказала твоей маме про ваш с Даней развод. И только сегодня вспомнила, что для всех это тайна, и ты просила ни с кем не обсуждать. Это все гормоны, ничего в голове не держится, прости, а?

– Все нормально, Лад, не волнуйся, мы все утрясли, – успокаиваю ее, решив не посвящать в изменения наших с мужем отношений. Скажи лучше, как у вас дела, как ты себя чувствуешь?

– Нормально себя чувствую, кроме дурной головы. Были сегодня на УЗИ. Все хорошо и… говорят, что девочка. Не поверю, пока не увижу, – последнюю фразу сопровождают звуки, выражающие мой восторг.

Знаю, что Лада, желая второго ребенка в принципе, конечно же больше хотела девочку.

– А что у тебя? Как круиз?

– О-о! Это фантастика! – обрушиваю на подругу свои эмоции. – Лайнер шикарный, блюда в ресторане умопомрачительные! А главное, столько интересного удалось посмотреть. Представляешь, я сейчас стою на палубе, разговариваю с тобой и смотрю… на Неаполь!

Лада мудрая женщина, и прекрасно понимает, какие чувства хочу вызвать своими словами. Да, иногда очень хочется, чтобы тебе немножко позавидовали.

– А я, представляешь, – счастливо мурлыкает она, – разговариваю с тобой, а меня изнутри пинают!

Ловко! Улыбаюсь и слышу раздающийся в телефоне приглушенный голос Ладиного мужа Федора:

– Дай, ну дай! Лад, дай…

– Не дам! – отвечает ему подруга.

Улыбка спадает с моего лица.

– Дай, Оладушек! Ну дай, пожалуйста-а…

В трубке слышна возня.

Господи! Что он от нее так настойчиво требует? Лада беременна, на сохранении недавно лежала.

– Лад, что он от тебя хочет? – вмешиваюсь я.

– Телефон отбирает… – говорит подруга.

Снова раздаются шорохи и стуки, похожие на звуки борьбы, и вдруг Федин голос орет мне на ухо:

– Тань, привет, Самсон далеко?

Есть у него такая привычка – громко кричать в телефонную трубку.

– Рядом, – недовольно отвечаю я и передаю телефон Дане.

– Привет, Самсон! – у моего телефона хорошие динамики, но с Фединой манерой разговаривать было бы слышно с любыми. – Как ты? Подцепил какую-нибудь красотку?

– О-о! А как же! – заводит свою игру муж. – Шикарная женщина! Шатенка, стройная, фигуристая. И грудь, и попа – все при ней.

Прижимает меня к себе и кладет руку на последнее из списка.

– Итальянка? Француженка? – захлебывается вопросами Федя. – Молоденькая?

– … И такая горячая! – продолжает Даня, делая вид, что не слышал вопроса.

– Федя, прекрати! – слышен в отдалении Ладин окрик.

– Сворачивай! Они сейчас подерутся! – умоляю я.

Муж реагирует мгновенно:

– Федь, телефон садится! Пока. Привет семье! – и нажимает отбой.

Кладет телефон в карман своих брюк и долго, чувственно целует.

Еще несколько минут стоим на палубе, любуемся на Неаполь, а с другого борта – на острова, залив и Везувий.

– Знаешь, – говорю я задумчиво, – есть такая фраза: «Увидеть Неаполь и умереть». Позже так стали говорить и о других городах, чаще о Париже. Но первоначально сказали именно о красоте Неаполя.

– Танюш, мне совсем не хочется умирать, – шутливо тянет Даня.

– Да, я слышала, у тебя на жизнь большие планы. Поделишься?

Он довольно долго обдумывает мою просьбу, и я уже понимаю, что откажет. Но почему?

– Я считаю, раз мы увидели Неаполь, а умирать пока не собираемся, стоит загадать желание. А чтобы оно исполнилось, о нем нельзя рассказывать, ты знаешь.

Придумывает такое вот витиеватое объяснение для своего отказа. Меня немного нервирует его ответ, и я переспрашиваю:

– Какие-то из твоих планов связаны со мной? Просвети, будь добр.

– Они абсолютно все с тобой связаны. Об одних ты хорошо знаешь, другие… обсудим потом. Мы на отдыхе, зачем говорить о серьезных вещах?

Смотрит мне в глаза честнейшим взглядом, а сам ведь что-то задумал. Успокаивая, гладит по плечам и снова целует так сладко, что забываю обо всем.

Уходим с открытой палубы, но пока не в каюту. Решили не оставлять покупку сувениров от круизной компании на последний день. Если так поступят многие, того, что нам приглянулось, может не оказаться в наличии. По дороге к сувенирному магазину попадается спорт бар. Сегодня здесь аншлаг. Сборная Италии встречается с командой Коста Рики. Стоит страшный шум. Итальянцы кричат, свистят, дудят, машут шарфами, флагами и просто руками, словно они на стадионе, и их активность может морально поддержать команду. Одним словом, экспансивная нация.

В магазинчике покупаем бокал с изображением нашего лайнера, рассекающего морскую гладь, магнитик в форме корабля с надписью «Space of the seas» и бейсболку с логотипом круизной компании для Вали. Как это ни смешно, отправлять ее придется почтой уже из нашего города. В Москве будет всего три часа на пересадку, если самолет не задержится, и притом поздним вечером.

Довольные возвращаемся в каюту. После плотного ужина прошло уже больше получаса, можно и…

Даня, словно прочитав эту незаконченную мысль, вжимает меня в стену, целует и начинает раздевать.

– Э-эй! Я в душ, – грожу ему пальцем.

– Давай вместе.

Мы раньше любили так делать.

Даня попеременно снимает предметы одежды с меня и с себя. Встаем под теплые струи воды вдвоем. В душевой кабине тесно, даже невольно мы постоянно друг друга касаемся. Сердце ускоряет свой ритм, в теле появляется приятное томление.

– Не намывайся там, – останавливает он мою руку в самом интересном месте, – сухо будет.

– Успею намокнуть, – говорю я, состроив мужу глазки. – Ты ведь никуда не торопишься?

Отвечает мне возбужденным взглядом, от которого потягивает низ живота. Он еще не знает, что я задумала.

Освеженные, выходим из душа, и Даня утаскивает меня на кровать. Целует и ласкает. Играет с сосками, и это сладко и мучительно. Даю себе отсрочку, позволяя насладиться его ласками, а когда ощущения становятся слишком острыми, соскальзываю с кровати.

Муж издает негодующие возгласы и досадливое мычание, как рыбак, который уже вытянул рыбу на берег, но она сорвалась с крючка, прыгая, достигла кромки воды и уплыла в глубину.

Обегаю кровать и приближаюсь с другого края. Он тянется ко мне, но я строго приказываю:

– Замри!

Остается лежать на спине, наблюдает, как я забираюсь на кровать.

– Картинок в Помпеях насмотрелась? Вдохновили? – догадывается он.

Принимает условия игры, позволяет действовать, как я хочу. Быть сверху, доставить ему удовольствие. Два года жила с замороженным сердцем, а сейчас приняла, пережила, отпустила, почти забыла. Так быстро и легко, что странно самой. Но если повторится… Знаю, что откусить!

Зависаю над ним на руках. Легко касаюсь его губ своими. Не позволяю углублять поцелуй, затягивать себя в водоворот чувственного наслаждения. Сегодня командую я.

Целую грудь, живот. Щекочу волосами. Каждый сосок обвожу по кругу языком. Выписываю им узоры на коже. Вижу, как волоски на его теле встают дыбом.

Скольжу твердыми сосками по груди мужа. Схожу с ума от удовольствия, которое мне доставляют эти движения. Усилием воли прекращаю опасную для себя ласку, от которой собственное желание растет и грозит выйти из-под контроля.

Кончиком языка прокладываю дорожки по бокам и бедрам. Спускаюсь ниже, туда, где призывно подрагивает напряженный… фаллос. Да, сегодня только так!

Не дотрагиваюсь, медлю, дразню, делаю вид, что больше ничего не планировала. Вскользь, словно случайно касаюсь твердой плоти ладонью. Провожу по всей длине. Легко постукиваю пальчиками, пробегаю вверх и вниз несколько раз, ускоряясь.

Закрываю рот, чтобы скопить побольше слюны. Глажу ладонями внутреннюю сторону бедер. Носом поддеваю тяжелый мешочек с яичками. Трусь об него щекой. Вдыхаю его запах, запах желания, сладкий, терпкий, порочный.

Едва коснувшись губами, впускаю головку в наполненный слюной рот, купаю и отстраняюсь. Быстро сглатываю и дую на мокрую головку. Даня сминает простынь в кулаке и глухо стонет. И я отвечаю тихим стоном, глядя как напрягаются мышцы его тела, а фаллос подергивается от необычных ощущений.

Облизываю его и посасываю, как самое вкусное мороженое. Прячу за щеку и отпускаю на свободу. Всасываю почти целиком и снова освобождаю, поднимаясь вверх. Чередую глубокие и поверхностные движения. Ловлю едва уловимые знаки, стараюсь угадать, что доставляет ему наибольшее наслаждение, как сделать еще приятнее: двигаться быстрее или медленнее, глубже, резче или более плавно. Заставляю его приближаться к точке кипения.

Но и мое возбуждение вырастает до предела. Между ног так мокро, что оставляю на простыне влажные пятна. Дыхание учащается, сердце сильно колотится. Уже не вполне осознаю, что делаю, и это сильно мешает. Пытаюсь продолжать интуитивно подстраиваться под желания мужа, но словно куда-то уплываю, вхожу в транс. Мне кажется, я сбиваюсь с ритма от переполняющих эмоций, на мгновение отрываюсь, чтобы прийти в себя, перевести дух. Даня приподнимается, опрокидывает меня на спину и нависает сверху прежде, чем я успеваю выразить протест:

– Я хотела до конца…

– Слишком хорошо. И… слишком одиноко. Хочу с тобой. Вместе.

– Но… – все еще пытаюсь возражать я.

– В другой раз. У нас впереди почти вечность, – противоречит он собственным недавним словам.

Я сдаюсь, так действительно лучше, потому что кажется, возбуждение вот-вот разорвет мое тело на куски.

Даня начинает вновь ласкать мою грудь. Но это уже похоже на настоящую пытку. Очень приятно, слишком. Я на грани, сейчас кончу прямо от этих ласк, и он не получит того, что хочет. Пытаюсь ему объяснить, но не могу подобрать слов, они потерялись, утонули в пучине телесного удовольствия. Я забыла русский язык, владея в эту минуту лишь языком тела. Развожу ноги шире, кладу между них его ладонь. Там мокро настолько, что под рукой хлюпает. Он, наконец, понимает. Ложится сверху и проникает в мое изнывающее тело, большой, горячий, страстный. Прижимаю его к себе, хочу в нем раствориться. Кричу, захлебываюсь, тянусь ввысь. Он толкается мощно, глубоко, до легкой приятной боли. Раз за разом приближая меня к небесам. Распаленная и измученная любовной жаждой, я неприлично быстро достигаю предельной высоты и рассыпаюсь там на миллиард мельчайших невесомых частиц.

Глава 35. Вечный город

Данила

Наш последний полный день в круизе.

Сбор на экскурсию в восемь утра. Сегодня весь день проведем в Риме. Но до него еще надо добраться. Лайнер пришвартовался в Чивитавеккье – портовом городе в восьмидесяти километрах от Рима.

В месте сбора группы нас встречает Оксана. Я внезапно осознаю, что с момента наших мальтийских приключений прошло меньше двух суток. А кажется, это было уже так давно.

Вижу туристов, собравшихся на сегодняшнюю экскурсию, и задерживаю взгляд на одном.

Мало кто, как мы с Таней, купил весь пакет экскурсий. Многие самостоятельно гуляли по городам. Или вовсе не сходили на берег. У Вики с отцом была собственная программа в Барселоне. А круизный эксперт Тамара Петровна со своим мужем были на организованной экскурсии только в Валлетте и Неаполе. Сегодня они также едут в Рим сами по себе на электричке.

Человек, на которого я смотрю, точно еще ни разу не был в составе группы. Тип со смазливой внешностью и громким именем Марсель. Тот, что приставал на дискотеке к моей жене.

Ух, как я вскипел, когда увидел эту картину. Таня была права, еле сдержался, чтобы не двинуть.

Сейчас он в ее сторону и взгляда не бросил. Очаровывает Вику, зубы заговаривает. Та светится вся, глазками стреляет.

– Вот и встретились два одиночества, – шепчу Тане на ушко и киваю на парочку.

До Рима, точнее до места, откуда начинается пешеходная экскурсия, едем полтора часа. Часть времени Оксана рассказывает, как будет происходить высадка с корабля.

Задерживает авария на шоссе. Пока стоим в создавшемся заторе, наш водитель ворчит и ругается. Итальянцы сегодня все не в духе, это еще на корабле было видно. У них, можно сказать, национальный траур. Продули вчера Коста Рике ноль – один.

Высаживаемся недалеко от одной из живописных римских площадей – площади Испании. Там нас встречает экскурсовод по имени Елена. Раздает радиоприемники и наушники. Без экскурсионной радиосистемы на римских улицах никак. Толпы народа, шумно, а кое-где и места нет, чтобы встать группой из сорока человек.

На площади Испании много фотографируемся. У расположенного в ее центре фонтана Баркачча, в переводе «Лодочка», на знаменитой Испанской лестнице. Сейчас здесь очень много людей. Отдыхают сидя на ступенях, любуются открывающимися сверху видами города. Так что как ни вставай, на фото получаешься «в компании».

Идем к самому известному римскому фонтану Треви. Фонтан красивый, статуи изящные, композиция гармоничная, вот только не припомню, чтобы еще какой-нибудь фонтан был буквально встроен в фасад дворца.

Самое интересное связано с ритуалом бросать монеты в фонтан. Елена читает целую лекцию на этот счет. Ежедневно из фонтана Треви вылавливают три-четыре тысячи евро, или до полутора миллионов евро в год! Деньги идут в благотворительную организацию на помощь нуждающимся.

Гражданам вылавливать монеты запрещено – оштрафуют. А бросать – пожалуйста. Но правильно!

Нужно встать спиной к фонтану и бросить монетку правой рукой через левое плечо. Бросишь одну – вернешься в Рим, две – влюбишься, три – сыграешь свадьбу. Когда все уже рыщут по карманам и сумкам в поисках монет, Елена добавляет:

– Если вы уже женаты, то, как шутят итальянцы, три монеты нужно бросить, чтобы развестись, в Италии это сложная процедура.

Танюша смотрит на меня с подозрением.

– Да уж, – ворчу себе под нос, – что жениться, что разводиться – влетает в копеечку. Лучше уж путешествовать, дешевле выйдет.

Достаю по монетке себе и Тане.

– Ладно, давай сэкономим, – бурчит она мне в тон, но, не выдержав, прыскает от смеха.

Отдельная история протиснуться поближе к фонтану, чтобы монета попала в воду, а не кому-нибудь в глаз. Люди стоят плотной толпой, фотографируются на фоне фонтана, а точнее, голов и спин стоящих впереди.

Когда миссия выполнена, движемся дальше.

Понятно, что в Риме с его многовековой историей достопримечательности на каждом шагу. Елена не останавливаясь идет мимо многих из них, сообщая лишь самые основные сведения. Так мы проходим мимо очень высокой античной колонны Марка Аврелия, украшенной спиральным барельефом, прославляющим его военные победы. Таня притормаживает, чтобы разглядеть вырезанные в камне сцены, но я тащу ее вперед. Потеряться в этом большом многолюдном городе как нечего делать. Не увидел, в какой проулок свернул экскурсовод, и отстал, ищи-свищи.

Через несколько минут подходим к одному из древнейших зданий города – Пантеону – храму всех богов. Его огромные размеры поражают. А когда оказываемся внутри, под гигантским куполом, который не поддерживается колоннами, в голове остается единственный вопрос: «Как почти две тысячи лет назад это возможно было спроектировать и построить?»

Идем дальше очень быстрым шагом. Елена озвучивает мысль, которая как раз появилась в моей голове: «Один день на Рим – это невероятно мало».

Очень необычно в этом городе то, что посреди улицы со средневековыми зданиями, у себя на родине мы считали бы их старинными, вдруг встречаются развалины построек, которым около двух тысяч лет.

Неудивительно, что Таня разевает рот на каждом шагу, словно ребенок, попавший в сказку. Приходится ее подгонять. В какой-то момент просто беру ее за руку, и мы бегом бежим по улице. Бегом по Риму!

Обгоняем группу, пристраиваемся сразу за экскурсоводом. Хоть немного побыть впереди. Знаю, что ненадолго. Заодно подмечаю, что сладкая парочка Марсель и Вика идут вместе, обсуждая что-то свое. Инна с Германом тоже вдвоем, едва ли не под ручку, а Ларик чешет рядом с экскурсоводом, засыпая ее вопросами. Причем, видимо, дурацкими или чересчур заумными. Отвечая, она отключает микрофон. В эти моменты становится некомфортно. Мало того, что на полных людьми улицах ее плохо видно, так еще и не слышно.

Подходим к одному из священных холмов Рима – Капитолию. Поднимаемся по широкой, пологой лестнице на его вершину к большим мраморным статуям мифологических сыновей Зевса – близнецов Кастора и Поллукса, изображенных с лошадьми. Еще один гигантский конный монумент Марка Аврелия стоит в центре Капитолийской площади. А сбоку одного из дворцов на неприметной колонне крошечная по сравнению с только что увиденными статуями бронзовая Капитолийская волчица, вскармливающая младенцев Ромула и Рема – легендарных основателей Рима. Правда это копия, оригинал скульптуры четвертого века до нашей эры, восстановленной в пятнадцатом веке нашей эры, находится в музее. Голова идет кругом от таких дат.

Выходим на площадь Венеции к немыслимому по своим масштабам белоснежному монументу в честь первого короля объединенной Италии Виктора Эммануила II. Чего только не впихнули в этот комплекс: гигантскую колоннаду с колесницами, которые, кажется, вот-вот сорвутся вниз с ее крыши, конную статую короля, Могилу неизвестного солдата, множество скульптур. Витториано, так называют этот памятник, по римским меркам новодел, ему около ста лет. Многие его недолюбливают, считая, что мемориал подавил окружающие здания, заслонил Капитолий и древние римские памятники. Называют шутливо-пренебрежительно: «свадебный торт», «вставная челюсть» и «пишущая машинка». Был бы римлянином, добавил «бабушкина шляпа». Была у моей бабушки белая, украшенная цветами, бисером и вышивкой аляповатая шляпа, которую она носила не снимая с мая по сентябрь.

Дальше Елена ведет нас к старейшему Римскому форуму. От большинства его сооружений остались лишь фрагменты, руины. Но даже по ним понятно, что в прежние времена здесь был необычайно красивый ансамбль. Старейшим зданиям две с половиной тысячи лет! Группа стоит на балкончике над форумом, Елена указывает на руины и рассказывает, а у меня в голове все перемешивается: названия и предназначения, истории создания. Храм Сатурна, храм Весты, триумфальные арки, храм Цезаря, тюрьма, дом весталок, здание сената, первые христианские церкви. Танюша слушает внимательно. Видно что-то улавливает, все же готовилась, читала заранее. А у меня в мозгах полная чехарда.

На форуме проводим не меньше двадцати минут. Наконец, входим на оживленную улицу и видим в нескольких сотнях метров впереди громаду Колизея.

С ним все вроде бы понятно. Самый большой за всю историю Рима амфитеатр, получивший свое название от Колосса – гигантского размера статуи Нерона, стоявшей поблизости. Но оказывается, проходившие здесь зрелища далеко не ограничивались гладиаторскими боями. Проводились битвы с хищными животными, представления, воссоздававшие морские сражения, для чего арену заполняли водой.

Здание полуразрушено, поскольку в средние века его камни использовали для строительства новых сооружений.

Нам дают немного времени посниматься у Колизея и стоящей рядом красивейшей триумфальной арки Константина. Потом везут на автобусе в Ватикан – самое маленькое государство в мире.

Высаживают неподалеку, и всей группой идем обедать в кафе, расположенное на подземном этаже какого-то здания. Сегодня мы с утра до вечера на ногах, и Таниной заначки недостаточно. Нужно нормально поесть. Хотя и ее припасы пригодятся.

Пока обедаем, Таня рассуждает:

– Ватикан будет пятым государством, в котором мы побываем в этом круизе, и одним из восьми городов.

Я, сказать честно, немного устал от обилия информации и впечатлений. Смотрел сегодня на Таню и даже восхищался тем, как она ловит каждое слово экскурсовода, сосредоточенно рассматривает все достопримечательности, впитывает. Так и надо. Единственный раз в жизни мы в Вечном городе, один единственный день.

В музеи Ватикана проходим после строжайшего личного досмотра, серьезнее, чем в аэропорту. Берегут папские сокровища от террористов и сумасшедших.

То, что мы осматриваем – капля в море богатств Ватикана. Древнеримские и древнегреческие скульптуры, всевозможные статуэтки, вазы, канделябры, античная утварь. Наибольшее впечатление производит галерея гобеленов, многие из которых сотканы по картонам Рафаэля, и длинная узкая галерея карт, где на стенах карты областей Италии, созданные в шестнадцатом веке. Потом попадаем в станцы Рафаэля – комнаты, украшенные фресками его работы, а после оказываемся в знаменитой Сикстинской капелле, расписанной Микеланджело.

Все стены и потолок обширного, высокого прямоугольного зала покрыты фресками. Хочется рассмотреть подробно, но от занимающего алтарную стену «Страшного суда» трудно оторвать взгляд.

Танюша, тем не менее, вознамерилась изучить все. Оторвалась от меня, ходит по залу, задрав голову. В капелле толпа, как в метро в час пик. Отвлекаюсь на несколько секунд и не могу найти ее глазами. Как назло, рядом много высоких людей, баскетбольную команду что ли привели на экскурсию? Даже с высоты своего роста не могу отыскать Таню.

Хорошо, что Елену нормально слышно по радиосвязи. Через несколько минут она просит всех на выход, и, не дожидаясь, пока соберется вся группа, ведет по внутреннему коридору к Собору Святого Петра. Тани у дверей нет, догоняю экскурсовода и испытываю дежавю: растворилась Танюша, на этот раз в Ватикане. Набираю номер телефона, но вместо гудков слышу ее взволнованный голос, так и не понял, кто из нас кому дозвонился:

– Ты где? Я вышла, а никого нет, и голос экскурсовода пропал.

– Куда ты вышла? В какие двери?

– Как в какие? Где заходили.

– А нужно было в другие, напротив. Стой на месте, горе мое.

Бегать по музею неприлично, в Ватикане неприлично вдвойне, но приходится. Охранники зыркают, но не останавливают. В обратную сторону бежим с Таней за руку. Пусть попробует вырваться.

Хорошо, что коридор не разветвляется. В Соборе Святого Петра догоняем свою группу.

– Ну вот, «Пьету» пропустили, – досадливо шепчет Таня.

– Кого?

– Скульптуру Микеланджело «Оплакивание Христа».

– Ту, что сумасшедший молотком побил?*

Жена смотрит на меня с уважением. Не такой уж я и валенок.

Собор Святого Петра поражает богатством отделки. Но несмотря на мрамор и позолоту ощущения праздника не создается. Сказывается огромное количество надгробий.

Считается, что человеку любого вероисповедания будут отпущены грехи, если дотронуться до ступни бронзовой статуи Святого Петра. Прикасаемся к ступне, почти сравнявшейся с постаментом, выходим из собора на Площадь Святого Петра. Обелиск в центре площади, колоннады по бокам и парные фонтаны, фасад Собора – пожалуй, это самая красивая и гармоничная площадь, которую я видел в своей жизни.

Когда выбираемся из толпы туристов и отходим на почтительное расстояние от храма, начинаю выговаривать Тане:

– С твоим топографическим кретинизмом ни шага в сторону нельзя делать. Держись все время за мою руку.

– Нет у меня никакого кретинизма, – упрямится она. – Я просто экскурсовода плохо слушала.

– И что б ты делала, если бы не дозвонилась до меня?

– Подумаешь, стала бы восемьсот первым жителем Ватикана. Жительницей. У них тут почти все мужчины, – хихикает Таня.

Похоже, я успел испугаться сильнее, чем она. Вот что с ней делать!

– В следующий раз привяжу тебя к себе, – угрожаю я, сделав голос как можно строже. – Знаешь, Тань, есть такие специальные наручники…

– О-о! – заинтересованно тянет она. Широко распахивает глаза, в которых плещется бесстыжее желание. – Так я уже согласна…

______________________

* Один из известнейших актов арт-вандализма. В 1972 году австралийский геолог Ласло Тот серьезно повредил «Пьету» Микеланджело ударами скального молотка. Его признали психически больным, а «Пьету» после сложной реставрации установили за пуленепробиваемым стеклом справа от входа в Собор Святого Петра.