Текст книги "Подарить жизнь"

Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Он вовсе не имел в виду кучи мусора по соседству.

– Старые заслуженные командиры, от которых мог бы быть толк, давно сидят в свои поместьях и кряхтят, баюкая радикулит, если еще не умерли. А молодые надеются завоевать великую славу и новые земли. Опыта у них, естественно, никакого, а судя по обстановке, спрашивать у ветеранов они считают ниже своего достоинства. Будь у нас в войске хоть сплошные львы, когда их ведет в бой баран (наличие леопарда в гербе еще не делает хищником), результат выходит паршивым. Фем Коста славен разве что своими огромными владениями и семейными связями.

Ошидар невольно поморщился. Ему предстояло жениться на одной из девиц многочисленного семейства Косты. Мнения его никто не спрашивал, да он и сам прекрасно знал, что необходимо крепить связи с могучим соседом путем заключения династического брака, но не лежало его сердце к невестам этого семейства. Все девицы были излишне худыми, слабыми и истеричными. Да и на лицо не очень: получили в подарок от родителей фамильный слабый подбородок и крючковатый нос. В этом смысле война его даже радовала. Неизбежное вступление в супружеские права отодвигалось на неопределенный срок.

– Он не провел ни одного настоящего сражения, – продолжал изливать недовольство дядя, – ни разу не имел под началом более тысячи человек и еще не сталкивался с настоящей обученной армией, имеющей в своем распоряжении артиллерию, дисциплинированную пехоту и конницу. Большая битва ничуть не похожа на дуэль со свидетелями и всеми положенными красивыми клятвами. Мы еще нахлебаемся с ним. Война начинается с дисциплины и копания отхожих ям, а не с самого большого и красивого шатра.

Он помолчал и продолжил:

– В армии больше умирают от ран и болезней, чем погибают на поле боя. Поэтому офицеры должны не дурью маяться, а заниматься своими прямыми обязанностями. Медициной, включая обеспечение чистоты на стоянке. А начинается армия со снабжения. Если она не получает паек и зарплату регулярно, то это плохая армия. Она думает совсем не о победе, а о том, как бы набить брюхо и где взять новые стрелы и порох. С собой много не унесешь. Войну можно выиграть за счет эффективного обеспечения армии. Если бойцы не имеют еды, то красивые поединки перед строем ничем не помогут. Правда, нам наверняка придется воевать с ничуть не лучшими противниками, и это радует. С другой стороны, чем меньше у них мозгов, тем больше у нас шансов вырасти в звании, когда этих глупых аристократов прикончат, – неожиданно закончил он. – Главное, чтобы они нас не угробили заодно с собой.

Полог шатра откинулся, и телохранитель отца поманил их внутрь. Ошидар вошел с почтительным поклоном и с интересом огляделся, стараясь не шевелиться и держась по-военному прямо. В шатре стояла настоящая мебель из богато разукрашенного старого дерева. Большая ценность, но для дома, а ее потащили в поход. Сундуки, окованные железом, стол на изогнутых ножках, стулья с резными спинками, настоящая двуспальная кровать. На ней шелковые простыни и огромное теплое одеяло. Фем Коста явно любил комфорт. Мог бы и закрыть кровать ширмой, но не считал нужным.

У входа торчали два охранника и секретарь с пальцами, измазанными чернилами. Больше свидетелей разговора не имелось.

Командующий сидел в расстегнутой рубахе за столом и продолжал со смаком есть, загребая из тарелок прямо рукой, как будто на столе не лежали ложка с ножом. Каждый кусок в обязательном порядке запивал из огромной кружки. На вошедших он не обращал внимания. Сидевший с неизменно безучастным лицом отец лениво ковырялся в тарелке, не пытаясь привлечь внимание аристократа к посетителям. Сыну он еле заметно кивнул и отвел взгляд. Ничего удивительного. Являясь первым лицом в провинции и одним из крупнейших фемов в империи, Коста не часто утруждал себя вежливостью.

Ошидар терпеливо ждал, мысленно ругаясь и надеясь, что Акбар, стоящий за его спиной, не вздумает проявить свой норов и не брякнет чего-нибудь неприличного. К его удивлению, тот дисциплинированно молчал. Видимо не совсем безнадежен, и поперек старших по должности лезть не собирается. Дядька в его глазах заметно вырос. Все-таки умеет держать себя в узде. Он и раньше подозревал, что иные вспышки ярости и якобы сказанные в гневе слова вполне обдуманны. Как с тем покойным фемом. Мешал он чем-то Акбару. Жаль, что они мало общались раньше.

– Неплохо смотрится, – откидываясь на спинку стула и обращаясь к отцу, неожиданно заговорил Коста, после чего принялся ковырять в зубах, разглядывая Ошидара. Тот на всякий случай молчал, не очень понимая, чего от него хотят. Командующий нравился ему все меньше и меньше. Ошидар все-таки не нищий фем, не имеющий ничего, кроме меча, и готовый продать его любому. Определенное уважение при обращении должно присутствовать.

– Командиром нельзя назначать человека, намного превосходящего по физическим возможностям и выносливости других членов отряда, потому что он не сможет правильно оценивать и рассчитывать силы своих подчиненных, – наставительно сообщил отец, явно цитируя какой-то трактат.

Прозвучало обидно, хотя суть вроде бы и справедлива. Но все равно неправильно. Не одной силой руководит командир. Ему неплохо и мозги иметь. Или советника знающего. Но это уже не для публичного высказывания.

– Значит так, – задумчиво сказал Коста. – Мы тут посовещались и решили назначить тебя командиром отряда, который отправляется к побережью. Возьмешь тысячу всадников из своих. Дополнительно, – секретарь поспешно придвинулся, подсовывая ему бумагу с красной печатью, – ну да, – мельком глянув, подтвердил Коста, – вот этих. Он с заметным усилием проверил итоговую цифру и поднял голову, дохнув на слушающего парня. От него даже на расстоянии страшно разило вином. – Еще две тысячи всадников. Пехоту и обслугу не брать. Скорость важнее. Мне нужен Другват!

«Замечательно! – мысленно восхитился Ошидар. – Почему заодно не требуется захватить и все побережье? Переход в шестьсот с лишним лиг с тремя тысячами конницы для взятия крупнейшего порта, где помимо мощных стен и военных кораблей с командами еще и гарнизон той же численности! Все легко и просто. Героический подвиг обязателен. Песни о взятии города будут исполняться веками. Или о гибели дурня, напавшего при таком соотношении сил».

Он, не поворачивая головы, скосил глаза на отца и увидел, как тот утвердительно кивнул. Подсказки не дождаться. Придется соображать на ходу.

– Слушаю и повинуюсь! – почтительно возвестил Ошидар, машинально ударив себя кулаком в грудь. Воинское приветствие вполне к месту.

– Здесь нет глухих, – поморщился Коста на его громкий возглас. – Мы в своем кругу, хе-хе. Справишься, останешься на должности. Хорошие командиры мне нужны. И помни, – закончил резко, – я за тобой прослежу. Не упусти шанс отличиться. Ступай!

– Акбар! – в первый раз за все время подал голос отец.

– Слушаю, мой господин.

– Ты поможешь советом моему сыну!

Дядя молча поклонился и последовал за племянником на улицу.

– За кого он меня принимает? – недовольно спросил Акбар уже у лошадей. – Мне не требуются напоминания. Я свой долг всегда помню, и пока еще никто не отстранил от звания твоего наставника.

– И как мы умудримся захватить Другват, о мой мудрый советник?

– Золото, мечи и недовольные, – садясь в седло, ответил дядя. – Золото у тебя есть, Годрасы не самые бедные люди в провинции, – он хохотнул. – Люди… хм… готовые открыть ворота, непременно обнаружатся. Гарантируй безопасность и свободу вероисповедания, если жители города подчинятся. Сочувствующие нашему делу найдутся и среди зажиточных, и среди бедных. Адмирал Ипаос Анклесар мой старый знакомый.

– «А отец этого не мог не знать», – подумал Ошидар.

– Он давно в немилости, происходит из рода Анклесаров. Объяснять требуется?

Ошидар отрицательно помотал головой. Три года назад по вздорному обвинению часть земель и без того не слишком богатого рода Анклесаров конфисковали. Речь не шла об измене, иначе бы всех казнили, говорили о давних имущественных спорах. Победив благодаря своему посту, визирь разогнал опальное семейство по дальним провинциям. Вряд ли Ипаос пылал любовью к Марвану.

– Мечи… Кто там у тебя перечислен в приказе?

– Торас из Беров. Он вроде незаконнорожденный.

– Других-то у его родителя нет. Пришлось оформить бумаги официально. Все в детстве перемерли, вот и признал. Жесток сверх меры и неприятен, – сразу выдал Акбар. – Держи с ним ухо востро. Сразу надо поставить на место. У него три сотни тяжелой конницы, еще пара-тройка сотен легкой и наемники в подчинении.

– Датир из Камаюмов.

– Пустой и глупый. При этом опасный. Ты видел, как он двигается?

– Не приходилось сталкиваться.

– Там пахнет очень хорошими учителями фехтования и дуэлями. У него почти восемьсот человек, но сброд. В составе отрядов не работали. За редким исключением одиночки. Нормального командира нет.

– Сибатир, сын Ноира.

– А, этот, – с пренебрежением заметил Акбар. – Прославился регулярными пирами и богатством.

– То есть не воевал? – не оборачиваясь, спросил Ошидар. Ему вдолбили в детстве достаточно сведений, чтобы помнить, кто кому кем приходится, но умение Акбара выдать характеристику на каждого известного человека и его воинский отряд поражало. – А почему хромает?

– С коня в пьяном виде свалился. Потомок кочевников… Они бы такого сына еще в детстве удавили за излишества и пренебрежение к воинскому искусству. Суровые были люди, не то что потомки… Вот у него советник из ветеранов… Если что решать, то лучше тихо через голову его хозяина. Отряд серьезный, и дисциплина на хорошем уровне. Не меньше семи сотен.

– Так вместе потянет за две обещанные тысячи!

– Может больше, может меньше. Мало ли, сколько обязаны привести по договоренности. Тут не угадаешь. Посмотрим, пересчитаем, если число не сойдется, обязательно возмутишься и сообщишь начальству. В обратном случае тоже. Командир обязан быть строгим и справедливым. Еще неизвестно, сколько воинов доберется до цели. Гнать придется всерьез. Мы должны успеть к Другвату раньше слухов о нашем выступлении. Иначе запрут ворота, и все станет намного сложнее. Не бери в голову, – ухмыляясь, сказал дядя, – все когда-нибудь случается в первый раз. Ты, конечно, – тут он явно проглотил слово «сопляк», – новичок, но вместе разберемся. Вот назначили бы тебя таким занимательным образом в наш гарнизон, – он сделал многозначительную паузу, – тогда бы тебя, безусловно, скушали. На вертеле, под собственным соусом. Мне отец рассказывал, что наказания бывают двух видов, – задумчиво произнес Акбар после паузы.

Ошидар навострил уши. Таким тоном дядя обычно излагал вещи поучительные и не раз в жизни пригодившиеся.

– …да я потом и сам убедился, что это правда. Унижающие и возвышающие. Заставить тебя драться с парочкой огромных дуболомов – очень даже почетное наказание, если справишься. Особенно в глазах тех, кто победить их не способен. В собственных глазах возвышает, а про восхищенных подчиненных можно и не говорить. После этого будут в рот смотреть и слушаться с первого слова. А вот послать тебя рыть канаву – очень даже унижающее наказание. Воины такими вещами заниматься не должны – не их это дело. Но это для десятника. А тебе подсунули очень интересную и сложную задачу. И это не только тебе вызов. Мне тоже. Докажем всем – Годрасы лучшие!

Глава 11
Неожиданное завершение плаванья

Лекарь

«Стремительный», скрипя мачтами, вантами и всеми прочими своими неизвестными мне частями (ничего не поделаешь, не люблю море и никогда не интересовался кораблями, не моя стихия вода, хуже только огонь), совершенно не стремительно продолжал плыть на восток.

Когда-то он числился быстроходным и использовался в качестве посыльного судна, да давно прошли те времена. И сам корабль, и его команда находились не в лучшем состоянии. Высокое Адмиралтейство в далеком Карунасе мало волновали нужды флота, даже меньше, чем армейских волновали нужды вверенных им войск, и поэтому морякам вечно задерживали выплаты. Заботясь о своем кармане и интересах, чиновники забыли давнее правило: власть над морем – это власть над его берегами.

Своевременный ремонт не проводился, и команды кораблей нередко набирались по принципу «лишь бы кто-то согласился плавать». На флот часто отправляли и каторжников, и должников, и совершено случайных людей. На галерах сидели гребцами рабы и преступники. Результат имели соответственный. Законы о запрете драк, азартных игр и выпивки во время плаванья родились не на пустом месте. И вешали, и пороли нарушителей в целях профилактики, чтобы другим неповадно было, а не помогало.

Впрочем, мне-то торопиться некуда. Радости в ожидании больших и приятных перемен я не испытывал. Для этого не требуется тащиться в дальние края. Вручили бы указ о награждении званием, должностью или империалами, и не дергался бы я в ожидании будущего. Нет. Непременно требуется посетить Карунас. Все плохо, и впереди пряников не ожидается.

Зато появилось вечно отсутствующее время. Моряки все больше люди замечательно здоровые. Мелкие неприятности вроде порезов и ушибов не в счет. Морской болезнью я не страдаю, так что провожу освободившееся время с пользой. Давно необходимо было взяться за дело, но все откладывал. Нельзя дать пропасть важнейшим идеям. При первой возможности отправлю рукопись в типографию. Не думаю, что Храм воспротивится. Это достаточно любопытно для всех. Опыт – дело интересное. Лекари обязаны получать новые знания.

Присматриваясь к результатам лечения, я увидел, что переломы ключицы (один из наиболее частых видов травмы) срастались медленно и неправильно. Я долго думал, как это улучшить, и пытался экспериментировать. Вот и придумал новый вид гипсовой повязки. Она оказалась легче обычных и фиксировала плечо в нужном положении. Вскоре выявилось, что результаты лечения улучшились. Теперь я все это старательно излагал на бумаге, рисуя и объясняя подробности.

Потом опишу свой удачный опыт с приживлением пальцев. Методика, подробности, как разрабатывать пальцы – тут все важно. На закуску моя гордость – уникальная операция по спасению кости. Когда я обнаружил вместо кости мешок надкостницы, заполненный гноем, просто обязан был отрезать ногу. Но я же лекарь, а не мясник, да и жаль было мальчонку. Какая жизнь будет у несчастного безногого калеки?

Я знал, что сосуды надкостницы участвуют в образовании новых костных клеток, и интуитивно чувствовал: если сохранить надкостницу, она может дать рост новой плотной кости. Сама она не подверглась гниению, а значит, шансы, пусть минимальные, имелись. Это была единственная надежда. Отрезать ногу всегда успеется.

Сделал небольшой разрез надкостницы и отсосал гной большим шприцем. Потом несколько раз тщательно промыл под напором пустой мешок надкостницы обеззараживающим раствором. Важно было зафиксировать ногу без кости в правильном положении. Ввел по две тонких стальных спицы в концы бывшей кости, а концы спиц оставил торчать над кожей. Зашив разрез, держал ногу в правильном положении. Бенила под мою диктовку наложила большую гипсовую повязку. В нее мы вмонтировали торчащие концы стальных спиц – получилась довольно прочная фиксация ноги.

Дальше надо было ждать чуда. И оно произошло. На месте сгнившей из оставленной надкостницы стала формироваться новая кость. Лечение оказалось долгим и тяжелым, но ребенок встал и пошел. Лучшая награда за мои труды. По правде сказать, я бы и от соответствующего вознаграждения не отказался, но требовать у Цура золота было глупо. У него все равно личного нет. Исключительно храмовое. Да и ребенка нет, одна видимость. Святой человек, не нарушающий обеты.

Тогда мне казалось, что гораздо приятнее благодарность и доброе отношение. В результате ни того, ни другого я не дождался и не сильно удивился. Мог бы и предупредить о Высматривающем, а не строить очередные интриги. Зато опыт уникальный, и репутация моя среди людей с серьезными доходами взлетела на недосягаемую высоту. Хотя, как оказалось, лучше бы я сидел тихо.

«Маяк», – сообщила Бенила. Великое дело – юность. Все ее удивляет и восхищает.

Я даже смотреть не стал, продолжил писать. Штурманы империи не первое столетие бороздят Длинное море. Даже на галерах, никогда далеко не отходящих от берегов, обязаны разбираться в приметах и знать акваторию. Уж про парусные корабли и говорить нечего. Крайне странно было бы, если бы мы заплыли в незнакомые места. Ладно еще, когда шторм уносит корабль в неизвестном направлении. Такое случается, хоть и не часто. Море свирепо и обманчиво. У него нередко меняется настроение, и тогда ничего хорошего моряков не ждет.

В обычном плаванье они прекрасно находят путь и угадывают погоду. Цвет Луны и ее форма, восход и закат Солнца, величина и форма облаков, характер волнения на море, температура и влажность воздуха, поведение птиц и морских животных – все это знакомо им не хуже, чем мне – причины изменения цвета мочи у больного.

И совсем не смешно. Жидкая она или густая, цвет (двадцать один вид: от совершенно прозрачного до желтого, коричневатожелтого, красного, темнокоричневого и далее до черного), запах (очень важно), обильно идет или скудно. Ничего лишнего нет. Будь внимателен, и диагноз поставишь правильный. Так и с навигацией. Ночью светят звезды, днем ведут карты. А для облегчения жизни в разных концах империи ставят маяки. Этот стоит не иначе перед входом в Другват.

Надо же, вроде недавно приступил, а пятьдесят страниц заполнил. Правда, считая рисунки. Они во избежание ошибок должны быть ясными и подробными. Хорошо, что рука набита. В прославленные художники мне не попасть, но копиист с годами вышел неплохой.

Поставил точку. Потянулся, разминаясь, и поднялся на ноги. Другват, тут не ошибешься, уж очень характерный вид башни. На самом деле все сооружение – достаточно удачная копия точно такого же маяка в Карунасе. Только там еще наверху высотки присутствует огромный диск, изображающий Солнце. И не золотой он, всего лишь позолоченый. А пропорции и архитектура практически не отличаются.

Чем ближе мы подплывали, тем величественнее выглядело сооружение. Маяк поставили на скале у входа в бухту, и по старым записям он имел в высоту сто двадцать локтей, считая от уровня моря. Сейчас наверняка ниже. Самой скалы давно не видно, и волны плещутся прямо у фундамента. Любопытный феномен, подтверждающий старые наблюдения. Высота моря периодически растет, и почти наверняка это связано с таяньем льдов на севере. Прибрежные районы медленно заливает, это и в Серкане заметно. Там пришлось не так давно надстраивать дамбу.

Первый ярус башни был сложен из шлифованного известняка, длина стороны квадратного основания составляла три десятка метров. На этом этаже постоянно находилась охрана и размещались запасы продовольствия и цистерны с питьевой водой – на случай осады. Винтовая внутренняя лестница вела в восьмигранный второй ярус, посвященный ветрам, дующим с восьми сторон света. Ярус был облицован мрамором, а на его углах стояли скульптуры.

Про посвящение ветрам старательно забыли, а скульптуры посшибали во время Войны Богов. Рисунки статуй сохранились, но не в империи. Красивые были. Мраморные и бронзовые. Металл хоть переплавили, а мрамор просто скинули в воду. Теперь рассказывают легенды про появляющихся из-под волн огромных бесов, норовящих прихлопнуть глухой ночью неосторожных поклонников Солнца.

Ерунда, местные рыбаки, выходя в море, никогда не забывают поблагодарить за хороший улов своих личных бесов местного разлива, и конкретно Хозяина моря, а если кого-то из охраны утопят эти самые мраморные статуи, никто и не заметит. Их здесь много, и место отнюдь не из тех, куда рвутся. Скучно. Даже пивные находятся на материке, а сменяются стражники раз в три месяца. Вечно бегают в самоволку и не менее часто тонут по глупости.

На третьем ярусе, окруженном гранитными колоннами, находится фонарь-купол со сложной системой зеркал, обеспечивающей видимость сигнала на сорок километров.

– Не нравится мне это, – известил меня Талмат, появляясь рядом.

Всю дорогу он отсиживался в каюте, не раздражая ни своим видом, ни речами, и вот – на тебе. При виде приближающегося порта объявился.

– Что именно?

– Флажки на маяке.

– Вы умеете читать морские сигналы?

– Их вообще не должно быть! Подумаешь, еще одно судно. А в море пустота. Не нравится мне это, – повторил Высматривающий с нескрываемым подозрением и уставился на две галеры, выползающие из-за мыса.

Мне тоже не слишком приглянулись столпившиеся на палубах люди. Все вооруженные и явно нацелились перекрыть обратную дорогу, если наш капитан решит разворачиваться. У пушек суетятся весьма недвусмысленно. Очень неудачно мы зашли пополнить запасы еды и воды. Хотя… может для меня как раз замечательно. Любые сложности и проблемы увеличивают шансы потеряться в неразберихе. Ну не тянет меня путешествовать под надзором Высматривающего и императорского мага. Никак не доходит, что у них может быть общего. А где непонятно – там опасно.

– Может это по вашу душу? – невинно спросил Талмата, – Император поссорился с… Кто там у вас начальник? Ловят всех соучастников очередного заговора. Вон, на мачте белый флаг с красным Солнцем. Явно не пираты – военный флот.

– Не надейтесь, – пробурчал Высматривающий, – нас непременно будут хватать вместе.

– Раскройте хоть тайну, за что!

– Император наш юн и имеет смутное представление о происходящем в стране. Ко всему прочему он еще отказывается учиться чему-нибудь полезному, предпочитая охоту, женщин и пиры.

Он то ли задумался и брякнул сгоряча, то ли желал продемонстрировать независимость, но дальнейшее прозвучало без особого пыла.

– Да и я не ему служу. Умерь любопытство, лекарь. Меньше знаешь, больше шансов выйти из застенка.

Капитан начал отдавать команды, и тут же с надстройки замахал флажками моряк. Как-то я не удосужился раньше выучить эту грамоту. Все одно бесполезно. У военных одна, у торговцев другая, контрабандисты используют собственные сигналы. Знать все могут исключительно образованные в данном деле мореплаватели. Да и не требуется. Наверняка он задал многомудрый вопрос: «В чем дело? Мы свои!». И в ответ получит приказ двигаться дальше.

На галере в ответ на какой-то мачте (грот, лисель, фок, блинд, марсель – выбирай по вкусу название, я не в курсе) подняли хорошо знакомый полосатый вымпел. Этот знак даже мне известен. Стандартное указание для подозрительных судов: «Следуйте в порт». Подразумевается: «А не то мы вам кэк вмажем!»

Эти могут. У нас всего четыре легких пушки, попарно стоят на бортах, и сорок человек экипажа. А на галерах вроде этих стандарт – одна тяжелая пушка, установленная на носу посередине корпуса, и две более легкие по бокам от нее. Еще с десяток мелких на бортах и куча народа, пригодного для абордажа, не считая стрелков.

В море мы легко оставили бы их сзади, но, войдя в бухту, оказались совсем в другой ситуации. Обратный путь закрыт, а маневрировать ни малейшего смысла. Наверняка подтянется еще парочка судов, и нам наступит полный и окончательный конец. Естественно, в случае сопротивления. Вот ума не приложу, с чего нам брыкаться. Не желтопузые в океане подловили. Даже не пираты. Военные суда, сразу видно.

Капитан посмотрел на мага, дожидаясь указаний. Тот со своим вечно безучастным видом пялился на окружающий мир. Самое время впасть в поэтическое состояние. Погода хорошая, волны не сильные, ветерок приятно обдувает. Замечательная прогулка. Избранного не волнуют окружающие его странности.

Не дождавшись подсказки, капитан пожал плечами, причем проделал это настолько демонстративно, что явно играл на публику, и направил «Стремительного» в указанном галерами направлении.

Мы прошли вдоль перегораживающей бухту дамбы и красиво проскочили в специальный проход, на глаз шириной метров в тридцать. Прямо за ним начинались причалы. Под сотню всевозможных парусников, от огромных до совсем небольших, стояли у пристани. Здесь же находилось еще пять галер и, судя по полному отсутствию жизни на остальных судах, команды их высадили на берег. Зато на многих в виде не слишком приятного украшения были повешены люди. Кое-кто уже пострадал от птиц, но висели казненные недолго. День-два максимум, уж это я умею определять легко.

Чем дальше, тем страньше. Судя по наличию галер и отсутствию следов разгрома и пожаров, город был сдан без серьезного сражения. Никакие чужаки не могли захватить его без штурма.

Насколько помню, Другват окружен стенами высотой пятнадцать и толщиной десять метров. В мощных четырехэтажных башнях, удаленных одна от другой на расстояние полета стрелы, сооружены подвалы, уходящие под землю на десятиметровую глубину. Там в старые времена находились огромные запасы, рассчитанные не только на месяцы осады, но и на вооружение ополчения.

Давно ничего серьезного не происходило, часть провианта наверняка сгнила, часть разворовали, и все одно при наличии нескольких тысяч человек гарнизона и флота взять город – непростая задача. Он всегда был опорной точкой империи и центром торговли. Впрочем, как и любой другой военный и торговый порт на побережье. Цепочка подобных городов с давних времен тянулась по всему материку. В провинции могли жить покоренные народы, право селиться в подобных городах давалось с большим разбором, и за свои привилегии жители непременно цеплялись бы даже зубами. Да неоткуда здесь появиться захватчикам!

И осады наверняка не было. Взять измором Другват – при наличии флота непосильная задача. Питьевая вода в город поступает по акведуку длиной в сто тридцать две лиги. На случай его разрушения вырыты огромные подземные цистерны. Кроме того, существует подземный источник, и вода подается по трубам наверх.

Талмат рядом издал странный булькающий звук и ткнул пальцем в сторону здания таможни.

– Фем Коста!

На крыше по соседству с красным солнцем развевалось еще одно знамя: леопард, стоящий на задних лапах. Не настолько я знаю геральдику, чтобы с ходу определить, кому оно принадлежит, но основной посыл ясен. Имя достаточно известное. Почему до сих пор не удавили столь перспективного малого с необъятными амбициями и огромным денежным сундуком, объяснить сложно. Наверняка кому-то в императорском дворце хорошо заплатил. Вот и дождались – мятежом пахнет. Нормально. События предсказуемо развиваются в худшую сторону. Или для меня – в лучшую?

На пристани нас уже ждали. Два десятка конников под очередным знаменем, изображающим молот на красном поле, с соответствующими эмблемами на одежде. Я обернулся к Талмату, чтобы выяснить, чьи это войска, и не очень удивился, обнаружив его отсутствие. Без всякой магии растворяется в воздухе в считанные мгновенья. И недаром. Если здесь аголины подсуетились, ему уготована веревка. Не любят Высматривающих в империи, и пуще всего равновесники.

За всадниками стояло десятка три воинов из местного гарнизона при полном вооружении. Это хорошо заметно по драной форме и нашивкам с башней на плече. В библиотеке у меня остался полный список армейских частей, но перепутать тут сложно. Башня для всех портовых гарнизонов – стандарт. Предыдущие императоры развитой фантазией не блистали, и кроме номера, подразделения ничем не отличаются. Иногда еще название города пишут.

Роскошно одетый толстяк, восседающий на могучем жеребце (другой конь просто рухнул бы под его тяжестью), потребовал, чтобы мы спустили сходни.

– Я императорский маг, – с непередаваемым высокомерием заявил наш Избранный, – путешествую по делу императора и по его приказу. Никто не смеет задерживать корабль, осматривать его, чего-то требовать. Ваше дело служить и повиноваться!

– Я Сибатир, сын Ноира из рода Конбеев, – пропитым басом сообщил толстяк, – почитаю императора и желаю ему вечной жизни, тепла и дождя под ноги. Вот только всем известно, как он страдает, обманутый подлым визирем и его людьми. А, судя по поведению, ты что-то скрываешь. И мне не видно, кто ты. Красный плащ нацепить каждый дурак может.

Дурак – это он, почувствовал я, когда ярость мага захлестнула за край. Наверняка это ощутили все. И команда, в полном составе собравшаяся на палубе, и стоящие на камнях пристани фемы, и солдаты. Прорвало Избранного, и вряд ли наглые слова разжиревшего недоумка из Конбеев были тому причиной. Давно хотел оторваться, а здесь нашлась замечательная причина.

Маг вытянул руку, и с нее сорвалась струя пламени. Фема просто не стало, от него остались только обугленные кости, которые упали на землю вместе с останками коня. Звук, однако, присутствовал лишь в моем воображении. Услышать его было невозможно. Спятивший маг не успокоился и принялся уничтожать всех на пристани. Горящие люди дико вопили, кто-то пытался прыгнуть в море, надеясь погасить огонь. Бесполезно.

Кто попал под стихийный пламень, долго не проживет. Дыры получаются жуткие. Это не просто обжигающее пламя вроде употребляемых при осаде смесей. Они тоже не подарок, но жар мага совсем из другой категории. Скорее он похож на солнечный луч, проходящий через увеличительное стекло. Совсем небольшое количество концентрированной, специально направленной энергии проходит сквозь тело и даже пробивает доспехи. А этот – Мастер. Ненормальный, зато великий Мастер. Давно такого представления не видел. Полсотни человек истребить за доли секунды, это непременно попадет в летописи.

Из общей кучи того, что осталось от людей, жутко воняющей обгорелым мясом, выскочил чей-то конь с пылающим хвостом и с жалобным ржаньем понесся вдоль пристани. Больше там живых не осталось. Из склада напротив поднимался дым. Маг и склад умудрился попутно поджечь. Сейчас за корабли возьмется, понял я, глядя, как он медленно поворачивается и смотрит на галеру. Рука опять пошла вверх и вперед.

– Ложись! – заорал, сшибая с ног Бенилу и перекатываясь под защиту высокого борта.

Хоть какая, да защита. Не знаю, на сколько мага хватит, он точно решил идти до конца, но хроники не дураки писали. И давно известно, почему могучим магам в войнах всегда предпочитали обычных лучников и даже неуклюжую артиллерию. Официально зафиксированный рекорд числится за неким Остаром, жрецом Воина, жившим не меньше тысячи лет назад. Дальность «стрельбы» – тридцать семь локтей. Длительность – три минуты. Специально замеряли.

В последний момент перед столкновением двух отрядов проявился. Не дурак. Предупреждать о своих намерениях заранее не стал. Вражескую фалангу развалил, а потом его элементарно нашпиговали стрелами. Битву для своих товарищей выиграл, но заплатил жизнью. Очень героически и абсолютно бессмысленно.

Не дело жрецов встревать в военные действия. У каждого свои обязанности, и определенную черту переходить не рекомендуется. А то ведь потом при случае Храм непременно сожгут, и других священнослужителей поубивают. Были примеры. Во всяком случае, так раньше получалось. Сейчас по любому мага не из Храма Солнца после таких выходок живым не оставят.