Текст книги "Подарить жизнь"

Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Пока император был в дороге, он все-таки успел разразиться серией указов, а наследник их подтвердил, скорее всего, даже не прочитав. Крайне заинтересованный в новом заселении возвращенной в лоно государства провинции и обороне ее от набегов, он утвердил переход освобожденной территории в статус граничарской, со всеми положенными правами и привилегиями. Лишь особо отличившиеся фемы получили поместья на этих землях. Разрешили переезд туда людей из сословия граничаров, и дополнительно тридцать восемь тысяч крестьянских семей с императорских земель были расселены, получив те же права.

Практически каждый поселок или городок на землях бывшего царства Эмбо имел свой свод правил, в которых оговаривалось множество условий. Изменить их даже при условии пожизненной воинской службы было нельзя. Согласно данному Уставу все граничары обязаны строить укрепления, а в случае мобилизации все мужчины с восемнадцати лет должны встать в строй.

Зато и налоги они не платили. Естественно, имелись и другие категории жителей. Остатки старого населения (ремесленники и крестьяне), переселенцы, не относящиеся к амбето, бывшие рабы, добровольно или насильственно посаженные на землю прежними властями, и множество других категорий людей с самым разным правовым статусом.

Тем не менее, каждая община или цех имели собственные договоры с четко расписанными правами и обязанностями. Они платили налоги своим фемам или в полковую кассу, но при этом приезжие обнаруживали полное отсутствие униженности и заискивания перед вышестоящими. Любой крестьянин держался с достоинством и мог при определенных условиях достаточно легко переходить из сословия в сословие.

Это было просто замечательно, однако далеко не для всех. Фем Найзак даже официально ничем не отличался от любого другого фема. На словах. В реальности разница существовала, и кардинальная. Земли, за счет которых он жил, за которые воевал, принадлежали не ему, а полку. Он мог подняться и стать командиром, но кроме достаточно мелкой суммы на прокорм и поля с огородом, ничего существенного не имел.

Конечно, иногда в походах можно было получить и существенные трофеи, но раз на раз не приходится. Возможность вернуться на манер отца после многолетней службы, чтобы рвать жилы и без того израненного тела за плугом, ему с некоторых пор категорически не нравилась.

Почему живущие рядом фемы могут иметь сотни работников и лишь изредка участвовать в боях, а он, будучи по званию совсем не маленьким человеком, не может? Заставить работать на себя возящихся в грязи мужиков он не имеет права, да ведь даже лишних рабов трудиться не заставишь. На его участок хватало и десятка работников, а держать круглый год и кормить необходимых только в сезон – та еще морока.

Ничего удивительного, что достаточно много народа пошло за Акбаром сначала в обычные набеги, а затем и в экспедицию на Великую реку. Казалось бы, вот оно – свои земли с закрепленными за ними рабами. Зря, что ли, кровь проливали? Ан, нет, визирю захотелось отобрать. Немалое количество новых собственников мечтало перерезать ему глотку за всевозможные утеснения и попытки внедрять не нравящиеся ветеранам законы.

Когда Акбар позвал их в очередной раз, большинство даже не раздумывало. Служить не общему делу, а конкретным людям? Если жалованье поступает полновесным золотом, не играет роли, кто наниматель. Зачем Годрасам армия из профессиональных вояк, можно догадаться без особых проблем. Платят неплохо, дело знакомое, а впереди приятные перспективы. Можно получить землю, и не обязательно на юге. Найзаки не прочь построить свои поместья и в более приятном месте.

У проигравших наверняка конфискуют имущество, вот и будет, что делить. Неужели Акбар обманет? Безусловно, нет! Столько лет вместе, кто ему прикроет спину, кроме старых хайдутов? Преданные люди всегда необходимы. Жизнь длинная, и неизвестно, что тебя ждет впереди. Какая, собственно, разница, кого рубить? Вот за что – совсем иное дело. «Еще посмотрим, – подумал он со злостью, – чье имя громче прозвучит. Корни у них, понимаешь, уходят в глубину веков. Я сам себя сделал, и мои дети никому не позволят себя обскакать».

Он почувствовал рядом движение, посмотрел на Севида и встретил внимательный ответный взгляд. Тот молча поднял руку, показал на приближающихся всадников. Из парня наверняка выйдет толк. Заметил, что Текин задумался, и привлек внимание. Ага, флажок Дердека, но сопровождает он кого-то постороннего. Аж шесть всадников. Был приказ найти видаков, он и старается. Кто там у нас, скоро разберемся. «Тоже удачный сын», – подумал с гордостью.

Хотя на людях он иногда изображал, что путается, на самом деле всех замечательно помнил и на каждого с раннего возраста имел в голове «табличку» поощрений и наказаний. И умерших, а тем более погибших, регулярно поминал в молитве и отделял им долю при еде. Видать, поэтому и остальная семья недурно жила, регулярно молвили покойнички положительное словечко за родовичей перед благим Солнцем.

Конечно, и Сивид, и Дердек не родные его сыновья, но по любому закону и обычаю, даже древнему, они – дети по крови. Еще молодым парнем он взял в дом вдов и детей двух своих братьев, сложивших головы в схватке с врагом. В жизни ни на одну руку не поднял, пусть Гриоля та еще скандалистка. И притеснений им не чинил.

Потом была и главная жена, и дети, и вторая жена, когда первая скончалась родами в его отсутствие. Снова младенец орал – второй, третий, четвертый. Ну любит он это дело, ничего не попишешь, а у жен судьба такая – вынашивать детей от своих мужчин.

Трех детей односотников, не имевших близких и оставшихся сиротами, взял в дом. Не потому, что положено, а так правильно. Потомки воинов должны стать воинами – это их судьба. И от рабынь парочка имеется – все его дети! Пусть посмеет кто-нибудь заявить, что он относился к одним лучше, чем к другим. Все одинаковы.

Любая девушка, выходя замуж из его дома, получала достаточно, чтобы не краснеть перед товарками и новой семьей, а при случае и похвастаться. Каждый мальчишка долго и упорно учился военному делу, прежде чем он отпускал его в полк. Изнурительные тренировки шли на пользу. Это парни обнаруживали очень скоро. И по сравнению с собственными товарищами, и в походах. Умелый воин и по службе быстрее растет. Никого он не брал к себе, пока тот не покажет, на что способен. Да и под его рукой не на печи лежали, а служили, как заповедано, по чести.

Лишь себе он мог признаться, насколько тяжко было получить весть о гибели Яреда. Он всегда надеялся на него. Специально растил наследника, и тот доказал – не зря. Уж сотником в двадцать не часто назначают, да еще по всеобщему согласию и приговору соратников. И доказал, что достоин, второй раз, вывел своих людей из-под удара и погиб, прикрывая. Может быть, поступив по-другому и взяв сына в свой полк, он спас бы его от горькой участи, но не жалел об этом никогда. Если судьба человеку погибнуть – он и на ровном месте шею сломает. Ничего не изменить. Надо просто честно делать свое дело.

Ему сразу очень не понравился старший из гостей. Толстый коротышка с пальцами, унизанными множеством перстней. За любой из камней таких размеров можно было приобрести неплохую усадьбу в центральных провинциях. Затянут в панцирь с достаточно знакомым изображением леопарда на задних лапах.

Не требовалось быть лично знакомым или раньше видеть пресловутого Бахрама фем Косту, чтобы безошибочно опознать этот двойной подбородок и могучего черного жеребца. Обычный конь под тяжестью разжиревшего аристократа долго не выдержал бы и околел. Хуже всего была изукрашенная самоцветами сабля на боку. С такой ходить на приемы во дворец, а не в бой. Красивая и жутко дорогая бесполезная вещь. Что ему делать в сопровождении всего нескольких телохранителей вдали от сражения?

Пятеро охранников были из племени эльбури. Уж это он определил с первого взгляда. Достаточно специфическая одежда и неизменные синие платки на шеях, ими закрывают лицо от песка и пыли. Живущие в полупустынной местности на востоке, эльбури считались неплохими бойцами и частенько продавали свои мечи желающим их нанять. Выгода была в том, что эти люди никогда не нарушали своего слова, честно защищали нанимателя и выполняли его приказы до тех пор, пока стабильно поступала оговоренная оплата.

Перекупить их было невозможно, и весомость их слова вошла в поговорки. Текин подозревал, что дело вовсе не в чувстве долга или клятве. Кто же их наймет, если пойдут разговоры о предательстве? А для племени эльбури, или, вернее, нескольких родственных племен под общим названием, подобный наем давно превратился в основной источник существования.

– Что ты видел? – спросил Текин у Дердека, намеренно игнорируя остальных.

– Впереди через три лиги идет бой. Там на поле тысяч двадцать погибших, не меньше. Поперек поля шагает Легион в полной боевой готовности. А наши доблестные фемы бегут, как зайцы.

– Почему мы их не видим?

– Дорога делает поворот вокруг холмов, – сын показал рукой. – Если драпать напрямую, они выскочат к середине колоны. А нас минуют.

Текин кивнул, представив себе ситуацию. Они проехали вперед, а за бегущими могут гнаться преследователи. Прямо через поля пройдут и ударят по растянувшейся колонне.

– Вы поступаете в полное мое распоряжение, – вклинился в разговор недовольный демонстративным игнорированием его персоны толстяк. – Хватит болтать!

– Я послал вестовых, чтобы всех предупредили, – пояснил Дердек. – Там уже знают.

– Молодец, – одобрил Текин. – А ты хто таковой, – демонстративно пялясь на герб, спросил пренебрежительно. – Купец с охранниками?

– Я – Бахрам фем Коста! – словно вырастая и увеличиваясь на глазах, заявил толстяк.

– А, – обрадованно вскричал Текин, – наш главнокомандующий армией, сражающейся за правое дело? Какое счастье видеть тебя! И где она?

– Кто?

– Армия. Та самая, на соединение с коей мы следуем, не жалея ног и копыт. Не наблюдаю.

Толстяк отчетливо покраснел, но не от стыда, а от гнева. Наглый тон мелкого командира с двумя десятками подчиненных был крайне раздражающим. Мысленно фем Коста дал зарок отправить сего недостойного типа рядовым в самое пекло.

– Куда так торопится ее руководитель? Неужели лично позвать на помощь всю округу?

– Это не твое дело, граничар, – сказал с презрением фем Коста. Отсутствие герба и простецкий тон были достаточно ясным намеком на происхождение. – Ты обязан слушаться. Где твои клятвы?

– А чье дело? – простецки удивился Текин. – Я вижу всего лишь некоего подозрительного ублюдка в окружении чужаков-наемников. Возможно, они сняли с настоящего фема Косты доспехи. Вещи-то явно не дешевые.

– Как ты смеешь? – Толстяк настолько изумился, что забыл о спеси.

– А не поверить самозванцу? Запросто. Где твои даже не войска, а хайдуты и родственники? Где хоть один товарищ?

– Они погибли!

– Все? И ни одного не осталось? Текин обернулся к старшему эльбури и резко спросил: – Ты, наемник, кто этот человек? Как его зовут?

– Бахрам фем Коста!

– Великий вождь в сопровождении пяти воинов не из его рода…

– Ты сомневаешься в моем слове? – оскалившись, поинтересовался телохранитель, берясь за саблю.

– Ты дал клятву умереть за него.

– Но если он не хочет погибать, а приказывает мчаться подальше от клинков, я обязан сопровождать.

Сказано было предельно откровенно, насколько это возможно в подобной ситуации. Эльбури фактически признал и бегство, и предательство собственных подчиненных. Наемника это не волновало, он получал деньги за определенную работу и продолжал ее выполнять, но даже в его голосе отчетливо прозвучало неодобрение. Они были воинами и трусов не уважали.

– Немедленно отведите меня к Акбару фем Годрасу, – потребовал Коста.

– Я бы хотел услышать, зачем, – грубо оборвал его Текин. – Иначе придется тебя не к Акбару доставить, а в обоз до окончания разбирательства. Отвлекать командира по пустякам – опасное занятие.

– Благодаря его подразделению мы сумеем собрать отступающие войска.

Фем Найзак невольно покачал головой. Большей глупости он еще не слышал. За кого эта толстая скотина его принимает?

– Ага, это ты так торопился оказать помощь, – почти любезно признал он.

Сабля молниеносно блеснула в воздухе, и из разрубленного горла спесивого фема хлынула кровь. Вряд ли он успел сообразить, что произошло. Зато это прекрасно поняли все остальные. Люди Текина сцепились с наемниками. Их было заметно больше, и двое эльбури погибли сразу. Остальные отбивались почти минуту, пока не пали чуть ли не на куски изрубленными. Все-таки они были профессионалами, и в другой ситуации имели бы шанс порваться и уйти вместе с нанимателем. Но не сегодня.

– Забывший о чести и бросивший войска не достоин жизни, – громко и отчетливо процитировал Уложение Текин для еще разгоряченных людей. Он так и просидел неподвижно все время схватки, не сделав попытки вмешаться. Зачем? И без него справятся. – По Уставу предателю вообще положено отсечь руки, ноги, прижечь железом, чтобы не истек кровью, и бросить зверям. Но мы не будем подрывать репутацию семьи. Он погиб, пытаясь остановить отступающих. Всем ясно?

Послышался одобрительный гул подчиненных. Убить подлеца, но сохранить положительную память для остального рода и вассалов – это правильно и понятно.

– Перстни мне, – приказал Текин, ставя точку. – Остальное ваше. Тут он сделал широкий жест. Наверняка, кроме колец, у этого козла еще много что имеется. Одна сабля должна немало стоить. Но это правильно. Если хочешь, чтобы за тобой шли, слушались и уважали, всегда помни о нуждах своих подчиненных и будь щедр. – Разделим потом. Сейчас собрать и отправить в обоз полка. Всем ясно?

Он небрежно сунул трофейные кольца в сумку и, обращаясь к Сивиду, негромко сказал: – Поедешь к командиру, попросишь разговора наедине, – Текин приложил палец к носу, подчеркивая обязательность тайны, – и выложишь все без утайки.

– Ты уверен? – переспросил тот. – Это все наши люди, никто не проболтается, тем более… – он запнулся, но закончил, – ты подбросил им замечательный повод, чтобы молчать.

За его спиной крайне довольные кавалеристы радостными возгласами приветствовали появление очередного мешочка с золотом из сумки телохранителя. Эльбури постоянно носили свое имущество с собой, а получали они неплохо. Да и кони с оружием и амуницией должны были принести ощутимую прибыль. А главное, все будут молчать не из страха, а спасая честь семьи.

– Может не докладывать Акбару?

Впервые за все годы парнишка усомнился в решении отца. Растет вояка, не чужим умом жить собирается и не боится высказать свое мнение. Славный офицер получится со временем. Инициатива – вещь хорошая. Слепое подчинение – нет. Иногда на месте виднее.

– Мальчик мой, – серьезно ответил Текин. – Доложить мы обязаны. Куда делся фем Коста, полководцу необходимо знать точно, чтобы не ждать появления приказа или его самого. Всегда надо говорить правду. Если хочешь стать правильным командиром, запомни: бывают ситуации, когда прямой приказ тебе не отдадут, а сделать это необходимо. Убить мешающего, – сказал он, называя произошедшее своим именем. – Даже если твои действия против чести. Пусть Акбар запомнит – это я сделал. По собственной инициативе. Даже если возмутится и разневается – это правильно, он все прекрасно понимает. В душе он будет мне благодарен.

Парень внимательно слушал, не пытаясь перебить.

– Так или иначе, от этой жирной скотины было необходимо избавиться, – откровенно сказал отец. – Сам подставился, бросив присягнувшие ему войска. Живи он по чести и выполняй долг, даже отступив, Коста имел бы несколько сотен подчиненных рядом. Сбежав, он мог заслужить только одно – смерть. Не сейчас, так потом. Он спасал бы себя, заплатив нашими жизнями. Иногда приходится брать на себя неприятное решение. Ступай! Нам еще надо выручить как можно больше воинов из разгромленного войска и взять их под свою команду. Я поведу полки вперед, так и передай Акбару. Пусть спешит. Промедление смерти подобно.

Глава 16
Поле боя

Джад фем Годрас

Джад Годрас в последний раз осмотрелся и прикинул, какова обстановка. Жара была не слишком ужасной, все-таки весна, хоть и поздняя, но по лицу тек пот. И дело даже не в тяжелом панцирном доспехе и не в шлеме с кольчужной сеткой, давящих своей тяжестью на плечи и голову уже не первый час. Сейчас он принимал важнейшее в своей жизни решение. Можно было выйти из боя и спокойно отступить. Скорее всего, его отряд никто не станет преследовать, гораздо проще гоняться за мелкими группами и мечущимися в панике по полю одиночками.

Проблема в том, что это не выход. Их не оставят в покое, трудно ожидать от победителей снисходительного отношения к проигравшим мятежникам. Война продолжится, но в гораздо худших условиях. Кроме того, еще существовал шанс свести сражение к ничейному результату. Это огромный риск, но, объединившись с огородившимися телегами и ставшими намертво в оборону аголинами, он получал на будущее благоприятный вариант развития событий. Теперь им просто некуда было деваться – так что, хоть вынужденно, а подчинятся ему.

На этот раз сильно хитроумный фем Коста сам себя обманул, поставив Джада Годраса с ближайшими родственниками и союзниками на левое крыло в качестве прикрытия и фактически отстранив от сражения. В результате он неизвестно где, армия разбегается под натиском противника, а люди Годраса в полном составе и готовы к бою. Насколько все-таки военное счастье переменчиво! Такое хорошее начало – и столь отвратительный результат.

Поле будто специально приготовлено для сражения. В принципе, ничего удивительного. Провинции Омкара и Вергезе – это истинный рай для скотоводов. Лесистая прибрежная низменность, постепенно поднимаясь, сменяется цепью невысоких холмов и переходит в огромную, заросшую травой равнину. Среди предков здешних жителей были и скотоводы, и земледельцы, однако природа сама диктует условия, а человек быстро выясняет, что для него выгоднее.

Здесь множество мелководных рек и ручейков, но если бы не регулярные дожди, все бы давно засохло, и осталась одна голая земля. Дожди неизменно и часто приходят со стороны морского побережья и позволяют выживать многочисленной растительности. С давних пор здешние земли являются поставщиком для всей империи многочисленных табунов лошадей и медленно бредущих по пастбищам бесконечных стад быков. Конечно, маленькие огородики или бахчи есть, но основным занятием населения издревле является именно разведение лошадей и скотоводство.

Еще утром они построились друг напротив друга и стояли так почти до полудня, ожидая, пока подсохнет земля. Имея в составе обеих армий огромное количество кавалерии, делая ставку в основном на нее и в первую очередь на тяжелую, не было смысла начинать атаку при большой вероятности завязнуть в грязи.

С виду оба войска имели приблизительно одинаковые размеры и состав. Тридцать-тридцать пять тысяч конников, из которых приблизительно четверть тяжелых, и семь-десять тысяч пехоты. У Косты в основном аголины и немного городских стражников, у Марвана, соответственно, такие же стражники и два полка Легиона. Естественно, при подсчете учитывали воинов или считающихся таковыми, а всякий обозный сброд в расчет не принимался. Да и прикидки его были достаточно приблизительными. Отряды, приведенные фемами одного звания, очень различались по степени обучености, вооружению и количеству. Причем это касалось и мятежников, и их врагов.

Когда солнце достигло зенита, войска тронулись вперед. Наверное, Акбар долго и со вкусом смеялся бы. Его хайдут, помогавший Джаду с организацией и специально приставленный братом для подсказки, скривился, будто лимон скушал. Армии бились без особых изысков и мало замечали соседей. Просто ломились вперед, стремясь уничтожить врага. Одно сражение моментально распалось на множество больших и малых стычек, и практически невозможно было разобраться, кто берет верх. Над полем боя повисли страшный грохот железа, слышный на несколько лиг, яростные крики дерущихся и ржанье коней. Фронт колебался то туда, то сюда, ничего было не разобрать, даже в подзорную трубу.

Фем Коста, как оказалось, вовсе не являлся полным бараном, надеющимся на «задавим героизмом и натиском». Пока основная масса резалась на поле, а пехота, отстав, не могла принять участия в бою, да особо и не рвалась, он провел свое личное войско – почти треть от общего количества – прикрываясь холмами, и ударил во фланг и тыл армии Марвина. В пылу схватки те не сообразили, кто и откуда на них обрушился, а потом стало поздно. Зажатые с трех сторон сторонники визиря не выдержали кровавой рубки и начали разбегаться.

Победа была уже под самым носом, тем более что Джад со своими людьми по-прежнему стоял, не получив сигнала к атаке, и мог окончательно решить исход сражения. Фем Коста или не захотел, или не вспомнил об этом. Он вообще не сумел удержать свои войска. Как раньше они рубились без всякого плана, так и сейчас не собирались выполнять приказы. Бегущие враги открыли дорогу к обозу, и победители мгновенно забыли о необходимости махать мечами. Их ждала добыча, как водится, немалая. Большая часть всадников пошла воевать именно в надежде получить нечто материальное, а до сих пор имела в основном мозоли и раны.

Слабая попытка сопротивления была моментально сломлена. Забыв обо всем, фемы-победители принялись грабить беззащитные повозки, нередко в спорах между собой пуская в ход оружие. Не в первый раз такое случалось, и обычно проигравший уже не имел возможности вмешаться, предпочитая остаться без лишних грузов и отойти. Но они забыли, что далеко не всегда происходит именно так.

Сегодня, наконец, вступил в дело Легион. Кто им командовал, Джад не знал, но командир, плюнув на происходящее в обозе, ударил по центру, где фем Коста пытался навести хоть какой-то порядок. Большие неровные колонны буквально смели мушкетным огнем противника, вяло попытавшегося атаковать, прошагали по телам и нацелились на ощетинившийся из-за повозок копьями строй аголинов.

Конь под Джадом всхрапнул и переступил с ноги на ногу. Наверное, тоже устал стоять в броне и наблюдать за происходящим. Он рвался вперед. Джад, успокаивая, похлопал жеребца по шее рукой в перчатке и обернулся к своему консультанту. Сейчас не время для спеси, а полезный совет очень к месту.

– Атакуем?

– Хороший шанс, – согласился старый вояка, – там, справа от строя, ручеек.

На самом деле «старый» он был не по возрасту, а по количеству сражений. Ему исполнилось в лучшем случае тридцать с небольшим. Джад прекрасно помнил и его, и его безземельных родителей. Фем Ильбарс, сбагрив отпрыска к сыну младшего хозяина, мог всерьез гордиться успехом. Как минимум ему не придется грызть корки и, пряча глаза, наниматься в охранники караванов. На своей земле не прокормиться. Да еще и Кадан смотрелся слабеньким, а с чего брат взял его к себе, сейчас уже за давностью лет не упомнить.

А! Они с ходу подрались, и хоть Акбар успешно побил противника, мальчишка не заплакал, а смотрел волчонком и был готов покусать обидчика. Брат сам такой, его можно сломать, но невозможно согнуть, вот и людей приближал к себе соответствующих. Его хайдуты командира не подводили, и не потому, что приносили присягу и считали хозяином. Скорее, считали другом и не стеснялись говорить в лицо не слишком приятные вещи, а он лишь смеялся в ответ. Наверное, правильно, Джад и сам недолюбливал льстецов и предпочитал иметь рядом умных, а не послушных.

Мужчина заматерел, сейчас сложно было узнать в нем того паренька. Видать, жизнь с саблей в руке не слишком сладкая. Голова седая, в глазах могильный холод, а под кирасой на теле жуткий шрам через всю грудь. Как выжил, непонятно.

– Идти надо вот так, – он показал рукой. – Тем более что там городская стража. Это проще.

Джад не стал переспрашивать, откуда тот знает про воду. Где ручей, там может быть овраг, и это при скачке крайне неподходящее направление. Совет дельный, все остальное позже. А про удар во фланг, не вступая в прямую конфронтацию с легионерами, он и сам догадался. Городская стража по своим качествам была еще хуже основной массы фемов, да вдобавок не имела времени притереться. Сотни людей выдергивались из разных мест, и ничего, похожего на четкий строй движущихся легионерских пехотных квадратов, не наблюдалось.

Несколько быстрых распоряжений, и дождавшись, когда командиры отправятся к своим отрядам, Джад вынул саблю из ножен, поднял ее над головой:

– Сегодня хороший день для смерти! – провозгласил во весь голос старую формулу воина и услышал слаженный одобрительный гул.

Ему все время казалось, что он взял на себя не свою роль и со стороны смотрится смешным. Здесь должен торчать с победоносным видом внушающий всем вокруг почтение Акбар, а не уже постаревший и никогда не испытывавший жажды прославиться Джад. С гораздо большей радостью он слез бы с коня и с аппетитом поел, запивая еду кофе. Почему-то очень хотелось перекусить прямо сейчас. Хотя бы колбасы с чесноком и обычного хлеба. Он откинул не вовремя пришедшую мысль и зычно скомандовал:

– Флаг выше! Копья вниз!

Ему не требовалось смотреть, чтобы представить себе это зрелище – множество стальных наконечников, зависших параллельно земле. Таранный удар будет страшным. Восемьсот с лишним закованных в железо всадников и около трех тысяч более легко вооруженных воинов поскачут за ним до конца, даже в душе мечтая оказаться как можно дальше отсюда. Выход с поля все равно только впереди – в направлении атаки, а уцелеть возможно только в строю. Одиночкам не выжить.

– Пошли!

Сначала медленным шагом, чем ближе, тем быстрее, и под конец с громким ревом почти четыре тысячи человек обрушились на неуклюжую фалангу с фланга. Попытка развернуться окончательно расстроила ряды противника, а когда с жутким грохотом и нацеленными на них копьями налетели всадники, строй просто развалился, как соль под дождем, не успев, в сущности, войти в соприкосновение с вражескими войсками.

Конники рубили и кололи бегущих в дикой панике противников буквально сотнями. Лошади не могли пройти ни шагу, не наступив на очередное тело. Всадники, еще недавно готовые проститься с жизнью и мысленно смирившиеся с этим, вовсю вымещали на врагах свой ужас. Они перемешались с человеческим стадом, мечущимся и обезумевшим, и продолжали убивать стражников уже без необходимости, не обращая внимания на призыв труб.

Часть воинов настолько увлеклась преследованием врага, что выскочила прямо на Легион. Только слишком близко подойдя к строю и потеряв от мушкетного залпа несколько десятков человек, они опомнились и стали отходить к общей колонне.

Фем Гордон, один из сильнейших фемов в их провинции по числу владений и количеству всадников, добровольно пошедший на союз с Годрасами и скакавший все время рядом с Джадом, неожиданно ткнул рукой вперед и вверх, на склон холма. Там появлялись и разворачивались новые сотни. Он медленным движением снял шлем и оглянулся. В глазах была тоска. Если их обошли – это конец. Оставалась лишь возможность красиво умереть, атакуя вверх по склону, или сдаться. Шанс отделаться конфискацией имущества и ссылкой имелся.

– Это Акбар пришел! – торжествующе взревел Кадан, щерясь во всю небритую грязную рожу с непередаваемой радостью. – Штандарт!

– Еще не время для смерти, – сказал Джад фему Гордону с еще недавно невозможной уверенностью, опуская подзорную трубу и засовывая ее в сумку на боку. Он своими глазами видел полотнище с изображением оливы и изогнутого меча в рядах конных сотен. Цифр отсюда не разобрать, однако, ошибки быть не может. А вон еще одно знамя появилось. Если они и останутся сегодня целыми и с надеждами на будущее, так это не благодаря Акбару, а благодаря лично ему, не пожалевшему огромных денег на армию.

Постоянно служащий пехотинец обходился в пять золотых в месяц. Раз в десять больше, чем зарабатывал умелый ремесленник за свой труд. Но это еще ничего, кавалерист получал целых восемь золотых в месяц, причем уход за конями возлагался на нанимателя, а влетало это в немалую сумму.

Немногие могли позволить себе содержать крупную армию для личных нужд. Уж очень дорогое удовольствие, а при необходимости проще позвать соседей. Впрочем, такой надобности в их краях давным-давно не было. Для обычной охраны поместий и сопровождения грузов прекрасно хватало трех сотен служащих много лет профессиональных бойцов.

В истории цивилизованного мира и в империи были времена острых социальных столкновений, кровавых гражданских войн, нашествий кочевников. Неоднократно происходили падения одних и возвышения других династий. Поэтому умный человек всегда держал нос по ветру и даже слухами не пренебрегал.

Нежданно-негаданно вернувшийся домой младший брат не особо удивил своими взглядами на происходящее в стране и достаточно подозрительными, если смотреть с определенной точки зрения, речами. Нынешний император никчемный, а визирь с кучей родственников стараются исключительно для себя. Фем Коста набирает войско, и это уже переходит всякие границы, как и требования Карунаса (читай, Марвана) платить новые налоги и желание прижать города.

В стране не меньше пятой части населения проживает отнюдь не в деревне, и Торговый союз крайне недоволен происходящим. Короче, надо ждать серьезных неприятностей, заранее подготовив фундамент. Зачем иметь сокровища, если защищать их некому?

О, если бы Акбар оказался первым таким умником! Возможно, Джад и отмахнулся бы. Слишком многие проявляли тревогу по поводу будущего. Пока младший брат совершал подвиги, старший терпеливо создавал широкую разветленную сеть информаторов. Это не особо сложно – расспрашивать купцов о новостях. Проблема в скорости передачи сведений и отсутствии у многих искренности. Ему не требовались приятные известия, и уж тем более пересказ фактов из вторых рук. Джад желал узнавать все быстро и точно – по возможности до издания очередного указа.

Это полезно даже для торговых дел, выяснить, где поднялись цены, в какой провинции неурожай, что происходит в Серкане, а тем более в Крунасе. Но не менее важно разбираться в политической кухне. Вовремя дать ссуду находящемуся в тяжелом положении роду, привлечь его выгодным договором о совместной деятельности, войдя в долю с другим. Поддержать имущественный спор с третьим и приобрести через связи вновь открытые медные копи на западе. Все это важно, но не менее важны и хорошие отношения с губернаторами и судьями.

Многие до сих пор считали его баловнем судьбы без особых способностей и ума. Он совершено не стремился разубеждать общество. Чем менее опасным смотрится глава клана Годрасов, тем лучше для всех. А что владения за время его правления выросли на четверть в размере, доход поднялся втрое, а на принадлежащих ему землях жило и работало четверть миллиона человек, и еще стольких же он прямо или косвенно контролировал благодаря многолетней деятельности, кричать на площадях фем не собирался. Власть тайная не менее, а может, и более приятна сама по себе.