Текст книги "Тайна Нереиды"
Автор книги: Марианна Алферова
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
– Нет… Ты подарил мне жизнь. За это не мстят.
Гет хихикнул и ударил по мозаичному полу могучим хвостом.
– У тебя нет детей? – спросила Летиция змея.
– Насколько я помню – нет. – Змей смутился. – Но за столько лет память может и изменить…
VI
Гимп устроил прощальный пир. Гостей было немного. Вернее, гость один – Гет. Змей, прихотливо раскинув кольца своего огромного тела, занял ложе, предназначенное для троих людей. Стол был весь заставлен яствами. Гимп сам приносил блюда с кухни. Гет тут же все обнюхивал – и жареных цыплят, и окорока.
– С фермы? – спрашивал строго.
– С фермы, – не моргнув глазом, отвечал Гимп.
– Сразу чувствуется, что свеженькое, – удовлетворенно кивал Гет. – Не то что заваль из магазина.
– Наелся? – спрашивал Гимп.
– Шутишь? – улыбался Гет.
И Гимп бежал вновь на кухню, и вновь возвращался с полным подносом.
– Впервые слышу, что у гения есть ребенок-человек. – После третьего проглоченного целиком цыпленка Гет мог уже говорить не только о еде.
– Гении тщательно скрывают свое отцовство. – Бывший гений Империи подлил в чашу бывшему гению Тибура неразбавленного вина.
– Да, о гениях никто толком ничего не знает. Ни боги, ни люди, – согласился Гет, проглатывая четвертого цыпленка. – Сколько всего насочинено! То делили гения человека пополам: один плохой, другой хороший. На плохого удобно свалить все подлости, а человечек окажется не при чем – плохой гений во всем виноват. То различали гениев мужских и женских [74]74
В Древнем Риме гениев женщин называли юнонами.
[Закрыть]. Людям очень нравится раскладывать все на отдельные кучки. Эх, жаль, нас осталось так мало!..
Гет вздохнул и отказался от пятого цыпленка.
– Оставь. Я его утром съем…
– Он же не будет суперсвежим… – напомнил Гимп.
– Ерунда. Я и тухлятину могу есть, когда жрать охота. – Гет громко рыгнул, не успев прикрыться хвостом. – Отличный обед. Чем же тебя отблагодарить, Гимп? Что у меня есть? Несколько маленьких тайн… Но ты и сам их наверняка знаешь.
– Какие тайны? – насторожился Гимп.
– Ну, к примеру… Список тайных агентов императора. Их имена известны только Руфину и Скавру. И больше никому. Даже «Целий» ничего не знает об этих людях. Хочешь, я их тебе назову… М-м… пожалуй, я все же съем этого цыпленка, – и Гет проглотил жареную птицу целиком. – Итак, слушай…
И Гет стал называть имена.
Глава IV
Игры разбойников
I
Элий спал. Ему снилась чудовищная стена, она поднималась до неба и закрывала солнце. Она была черной, и с нее медленно падали хлопья горячего пепла. За стеной непрерывно звучали голоса. Гортанные, чужие. Элий приложил ухо к стене и услышал глухие монотонные удары. Будто там, за стеной, билось чудовищное сердце…
Он проснулся от истошного визга колес – поезд тормозил. Римляне верят снам. Любые сны пророческие. Даже те, которым не суждено сбыться. Все дело в умении толковать. Элий был плохим толкователем и потому старался поскорее забыть ночные кошмары. Но черную стену, вырастающую до небес, он забыть не мог.
Из открытого окна тянуло прохладой. Ночная степь лениво дышала, ожидая утра. Дождь кончился. Воздух был наполнен ароматами, прохладен и свеж. Впереди состава луч прожектора рассекал ночную тьму. Телеграфные столбы вдоль дороги стояли ровно, как часовые. Но один споткнулся и повалился вперед. Элий попытался разглядеть в темноте продолжение цепочки, но не смог.
По проходу вагона загромыхали калиги гвардейцев, кто-то рванул наружную дверь. Несколько человек выпрыгнули из вагона и побежали вдоль насыпи. Лучи электрических фонариков метались по сторонам. Грохнул одиночный выстрел. Черная тень подпрыгнула и исчезла.
– Глупец, это антилопа, – сказал кто-то – голос был так отчетливо слышен в ночном воздухе, будто преторианец сказал фразу над ухом Цезаря.
Элий натянул тунику и вышел из купе. В проходе стоял преторианец. Элий отстранил его и заковылял к выходу. Преторианец зашагал следом. Элий помедлил в дверях, втянул полной грудью ночной воздух. Внизу у насыпи остановился гвардеец. Сверкнул в свете фонаря золоченый шлем.
– Рутилий?…
Трибун поднял голову.
– Пути разворочены взрывом. Телеграфные столбы повалены. Сейчас мы определяем, насколько сильны повреждения.
– Монголы?
– Вряд ли. Скорее, местные грабители.
Гвардеец бежал к ним. Рутилий направил в лицо бегущему луч фонарика…
– Впереди на путях состав. Паровоз и три вагона сошли с рельс. Поезд разграблен. Двое убитых. Пассажиры перепуганы насмерть. Каждый лопочет свое. Но в одном сходятся: грабители – арабы. Местная банда.
– Этим людям нужна помощь? У них есть раненые? – спросил Цезарь. – Надо дать им воду и продукты. У них наверняка ничего не осталось.
– Я распоряжусь, – отвечал Рутилий.
– Когда смогут починить дорогу? – спросил Элий.
Рутилий пожал плечами.
– Я отправил назад на ближайшую станцию двух верховых с сообщением. Дрезина за пострадавшими пассажирами должна скоро прибыть. Но даже боги не ведают, когда прибудет ремонтная бригада. Может быть, через несколько дней. В последнее время на этой ветке движения почти нет.
– Сколько миль до Нисибиса?
– Строем прибудем завтра.
– Тогда в путь. И немедленно. Пока холодно, – приказал Элий.
– Торопишься к месту казни?
Рутилий прав, Элий и не думал этого отрицать. Здравый смысл требовал повернуть назад. Но что-то было сильнее здравого смысла.
– Цезарь, послушай меня. Садись на коня. Я дам тебе десять человек верховых в сопровождение. Возвращайся. Может, ты спасешься. А я отправлюсь в Нисибис. Я пришлю писульку. Если успею. Идиоту Скавру и седым комарам в курию. Они будут в восторге, клянусь Геркулесом, от моих донесений.
Элий отрицательно покачал головой.
– Рутилий, поручение дано мне, а не тебе. Я не могу удрать. Мы пойдем дальше. Хотя, может быть, и не все. Построй гвардейцев.
Рутилий понял, что задумал Цезарь и глянул на него зло, но приказ выполнил.
Вскоре все три центурии выстроились вдоль железнодорожных путей.
Элий медленно обошел ряды. Преторианцы хмуро смотрели на него. Когда – то в такой ситуации они могли прикончить Цезаря и удрать. Но времена меняются. Теперь они молча ждали приказа. Лучи восходящего солнца вспыхивали на золоченых накладках броненагрудников.
«Надо велеть снять накладки, – подумал Элий. – Они слишком заметны издалека…»
– Я должен вас предупредить, что дальнейший путь опасен. Поскольку Рим официально не находится в состоянии войны, я не могу требовать от вас участия в этом предприятии. Кто не желает рисковать вместе со мной, может вернуться. Пусть он сделает шаг вперед. Я иду в Нисибис. Если удар варваров придется по этому городу, мало кто уцелеет. Сопровождать меня будут только добровольцы. Выбирайте сами.
Несколько секунд стояла неправдоподобная тишина – даже дыхания не было слышно. Элий ждал. Сейчас кто-нибудь шагнет вперед. За ним другой. Еще и еще…
Но никто не вышел.
Элия охватил ужас. Что он делает? Зачем?! Выполняет приказ Руфина?! Да, выполняет. Но совершенно не обязательно при этом отправляться в Нисибис. Можно, к примеру, инспектировать Дару, затем Амиду, а Нисибис обойти стороной.
Но Элий должен быть в Нисибисе. И это не прихоть… Если бы только преторианцы повернули назад!
– Вы не поняли, – горло сдавило так, что каждое слово приходилось выталкивать, каждое причиняло боль. – У нас мало шансов вернуться из Нисибиса живыми. Возможно, у нас вообще нет шансов. Думаю, монголы нападут на этот город.
У него не было таких данных. Просто он это знал.
Опять никто не вышел из строя.
– У нас приказ сопровождать тебя повсюду, – сказал Рутилий. – Мы все идем в Нисибис. И как можно быстрее.
Трибун велел выгружать лошадей из вагонов. Белый жеребец Цезаря с темным пятном на лбу, почуяв вольный ветер, рвал уздечку.
– Красавец, – улыбнулся Рутилий. – Но я бы предпочел вездеход. Сейчас, после дождей, мы можем надолго увязнуть в какой-нибудь луже посреди степи.
– У царя Эрудия не нашлось подходящего вездехода.
– Может, ты все-таки объяснишь мне, почему ты так рвешься в Нисибис? – спросил Рутилий.
– Не сейчас.
II
Степь после обильных дождей цвела. Желтые и красные тюльпаны, голубые и белые кроксы, анемоны, пурпурные пионы – сплошной пестрый благоухающий ковер. Но эти эфемеры скоро исчезнут под палящими лучами. Так, наверное, с точки зрения богов выглядит жизнь людей. Только вряд ли она кажется небожителям столь же прекрасной.
Отряд Элия шагал по дороге, горланя только что сочиненную песню:
«Хромой Цезарь отправился в поход.
Никто не знает, куда он заведет…»
Глупая песня. Но еще глупее обижаться на подобные куплеты. Элий пробовал подпевать вместе с другими. Получалось сносно. Три центурии пехоты, не считая фургонов с провиантом и боеприпасами – маленькая армия. Личная охрана Цезаря. Опальный Цезарь. Опальная охрана. Все они идут добровольно. А для чего они идут? Для того, чтобы составить доклад, который никому не нужен. Руфину кажется, что он посылает их в ловушку. Элий делает вид, что в эту ловушку лезет. У Руфина свой замысел, у Элия свой, столь безумный, что он боится кому-нибудь о нем рассказать. Но Элий не может отступиться от задуманного – безумцы не отступают.
Сначала Элий ехал верхом, но, видя, что Рутилий и центурионы идут вместе с подчиненными, тоже спешился и зашагал рядом с Рутилием. Трибун покосился на затянутые в ортопедические башмаки ноги Цезаря и неодобрительно качнул головой:
– Больше мили не пройдешь.
– Пусть будет миля, – согласился Элий.
Он был в броненагруднике, как и все гвардейцы, красный плащ прикрывал плечи. Плащ, на котором не заметна кровь. Шарф на шее, чтобы доспехи не терли кожу. Шлем висел на груди. Элий так же высок и широк в плечах, как его преторианцы. Вот только шаг у него далеко не военный. И все ж он не отставал, преодолевая с каждым шагом не только жару и пыль, но и собственное увечье.
Милю они давным-давно отмахали. Рутилий протянул Цезарю флягу. Элий смочил губы. Ног он не чувствовал, но шел дальше.
– Война – это не сенат и не арена Колизея, – сказал Рутилий.
– Значит, мне придется пережить еще и это, – отвечал Элий.
– «Пережить»? – передразнил трибун.
– Послушай, Рутилий, за то, что ты сделал в Резайне, я могу отдать тебя под суд.
– Я защищал тебя. И вполне оправданно мог применить силу.
– Не о том речь. Я говорю о пытках.
– Да, можешь отдать под суд. Не буду спорить.
– Теперь ты идешь со мной на смерть. Это ты тоже знаешь?
– Да.
– Стыкуется одно с другим?
– Вполне.
III
Десятая [76]76
Десятая когорта легиона состояла из новичков.
[Закрыть] когорта Первого Непобедимого легиона независимой Месопотамии рыла окопы. Солдаты в одних шароварах и головных платках лениво взмахивали лопатами. Сигнумы когорт, украшенные крылатыми быками, были воткнуты в белый песок.
В полдень работы прекратились. Солдаты уселись в тени палатки, ели вчерашние черствые лепешки, запивали водой и курили. Когда на горизонте показалось белое облако и стало расти, кое-кто поднялся и стал вглядываться в даль, силясь различить, что же там впереди. Прозвучал сигнал тревоги, но легионеры слишком поздно поняли, что опасностью грозит именно это облака. Схватив лопаты вместо винтовок, новобранцы попрыгали в недорытые окопы. И тут пылевое облако их накрыло. Из него выскочили низкорослые мохнатые лошадки и с разбегу перемахнули через траншеи. Всадники ужасно орали и размахивали кривыми саблями. Кто-то из солдат пытался подставить под удар лопату, кто-то рухнул на дно окопа, надеясь спастись. Но последний кочевник, перемахнув через траншею, швырнул на дно гранату. Десятой когорте в тот день не повезло.
Батарея успела сделать один-единственный залп, и тут же среди артиллеристов замелькали всадники в синих чекменях. Варвары беспрепятственно ворвались в неукрепленный лагерь, потоком разлились меж палаток. Началось избиение. Легат легиона, юный племянник Эрудия, вскочил на быстроного жеребца и пытался вырваться из ловушки, но зоркий глаз степняка заметил рубины на золоченом броненагруднике. Аркан захлестнул шею легата, и незадачливый полководец рухнул в пыль. Жеребца поймал другой варвар. Никто не пытался оказать сопротивления. Большинство поднимало руки, но в плен взяли немногих, остальных перебили. Через час осле начала атаки Первый Месопотамский легион, гордость царя Эрудия, перестал существовать.
Глава V
Грандиозные игры Триона
«Сенатор Бенит заявил, что теперь, когда гладиаторы сражаются только ради денег, они должны убивать друг друга. Иначе поединки бессмсыленны. Его предложение нашло неожиданную поддержку не только у зрителей, но и у самих гладиаторов.
– Я всегда мечтал совершить убийство на арене, – признался Красавчик. – Нынче не нужен особый дар общения с гением. Гении рядом и мы видим, что это ничтожества. Главное для гладиатора – иметь волю к убийству».
I
До Нисибиса они добрались, как и обещал Рутилий, на следующий день. Расположенный на холме возле реки Джаг-Джаг, посреди пологой равнины, город жил в основном торговлей. Крепость оказалась куда в худшем состоянии, чем ожидалось. Когда-то здесь были мощные укрепления. Сейчас стены обросли лавчонками и крошечными домишками без дверей. Циновки над входами поднимались на палках и подпирались шестами. Женщины и дети, одинаково загорелые и одинаково ободранные, раскладывали товар прямо на мостовой. Несколько храмов, посвященных римским богам, кирпичные, без мраморной облицовки, с обсыпавшейся во многих местах штукатурной, не блистали ни сокровищами, ни красотой. Часть населения поклонялось Ахуре Маздре, но с ленцою, без должного фанатизма. Горит священный огонь на алтарях – и ладно. Повсюду сновали собаки, десятки, сотни собак. Город этот был метисом – не римский и не восточный, здесь все смешалось – богатство и бедность, роскошь и грязь, культура и суеверия, дома и притоны, таверны и лавки, фонтаны и пальмы, мостовые и грязные лужи, в которых валялись свиньи. Свиней было превеликое множество. На базаре торговали финиками, из фиников варили кашу, с ними пекли лепешки. Из фиников делали очень крепкий и очень вкусный ликер. Косточки от фиников валялись в пыли и норовили попасть в сандалии. Элий представлял Нисибис куда более загадочным и роскошным. А увидел обыкновенный провинциальный городишко Востока. И почему именно здесь должна быть построена спасительная стена?
Начальник железнодорожной станции лениво отбивался от наседавших римлян, свалившихся ему на голову неведомо откуда. Выяснилось, что вторая железнодорожная ветка так же перерезана. И никто почему-то не собирался ее чинить.
– Кто отвечает за железную дорогу? – рявкнул Рутилий так, что смотритель станции покачнулся вместе со стулом и едва не упал.
– Начальство в отъезде, – пробормотал смотритель.
– Значит, ты?
– Нет… – выдавил чуть не плача смотритель.
– Здесь никто ни за что не отвечает, – меланхолично ответил пожилой обритый наголо римлянин в замызганной тоге, сидящий в углу за столом. Стол перед ним был завален бумагами, в руках римлянин вертел стило. – Это не Рим.
Элий и Рутилий к нему повернулись.
– Ссыльный? – спросил Элий.
– Вроде того… – Римлянин подмигнул странным путешественникам. – А вас, ребята прислали сюда служить?
Пурпурная туника Цезаря под слоем пыли была не отличима от красной военной.
– Вроде того, – повторил Элий.
– Гней, – представился ссыльный и отложил стило. – Просто Гней… А если вам нужен тот парень, что прибыл несколько дней назад и перерыл весь город, то он вторые сутки пьянствует в таверне «Фламинго». И не благодарите! – Гней демонстративно выставил вперед руку и отстранился. – Но если щедрые путники подарят мне аурей, я приму.
Рутилий попытался протестовать, но Цезарь положил на стол перед ссыльным золотую монету.
– Вымогательство? – спросил Элий на прощание.
– Совершенно невинное… – Лицо Гнея расплылось в улыбке. – Маленькое, вот такусенькое…
– Разве в данном случае размер имеет значение?
Гней гнусно захихикал:
– А ты шутник, Цезарь! Надо же, какой шутник!
Квинт, однако, не пьянствовал в таверне, а ждал у дверей станции, причем совершенно трезвый. Рутилий хотел вернуться и вздуть жулика Гнея, но Элия остановил трибуна.
Квинт нашел в Нисибисе следы Триона – но и только. В просторном доме бывшего скототорговца обнаружились остатки лаборатории – свинцовые ящики, разбитые корпуса приборов, куски графита. И даже что-то отдаленно похожее на корпус, в который можно поместить урановый заряд. Как потом выяснилось – корпус был сделан из обычной, нелегированной стали – материала совершенно не подходящего для этой цели. То есть они нашли самый примитивный макет. Квинт обошел дом, водя из стороны сторону мигающим красной лампочкой прибором. Прибор этот он получил от Нормы Галликан, отправляясь на охоту за Трионом.
Прибор трещал.
– Фонит, – сказал Квинт. – Но не сильно.
Элию все это не нравилось. А что, если эти склады в разных городах – всего лишь приманка, разбросанная по дороге, чтобы заманить зверя в ловушку. И зверь этот – Элий. Правдоподобная версия, но чего-то в ней не доставало. Какого-то звена. Элий уселся на скамью, притянул к себе свинцовый ящик. Совсем небольшой такой ящичек. Скорее уж не ящик, а шкатулка. Насколько Элий помнил, по расчетам урана-235 для бомбы требуется не так уж много. А руды? Руды – неимоверно много. Ее нужно обработать диффузным методом. Тут надобен настоящий завод. Уран-235 отделяют, перегоняя гексафторид урана через тончайшие мембраны. Даже имея сырье, сделать саму бомбу неимоверно сложно. Где можно в Нисибисе взять сверхпрочные тугоплавкие материалы для корпуса, выдерживающие огромное давление? Конструкция бомбы должна позволять практически мгновенно соединять части заряда. Такие вещи не создаются в доме скототорговца. Лаборатория Триона в Вероне напоминала город. Даже если предположить, что Трион уже решил теоретические проблемы, даже если он овладел тонкостями технологии создания бомбы, все равно в этой комнатушке на этом оборудовании ничего не создашь. Это не лаборатория. Это декорация. Трион их обманул. Если только…
Элий вышел на улицу. Несколько ассирийцев, потомки древних властителей Месопотамии, с длинными завитыми колечками бородами, с темными удлиненными глазами – точь-в-точь таких изображают на старинных барельефах, торговали сувенирами. Элий спросил у них дорогу в библиотеку. Он не знал, что собирается искать в старинных кодексах. Но догадка вертелась в мозгу. Он вот-вот должен разгадать ее, и…
Роксана разговаривала у входа с библиотекарем-ассирийцем. На ней было легкое платье с глубоким вырезом на спине. Черная грива волос служила ей пелериной. Элия она заметила, приветственно махнула рукой, будто ждала его прихода.
– Преследуешь меня? – Девушка насмешливо прищурилась.
Элий смутился, хотя и в мыслях не имел ничего подобного. Или во всяком случае, думал, что не имел.
– Ты что-то здесь ищешь? – спросил он как можно суше. – Материалы для книги? Кажется, о Филиппе Арабе?
– А, запомнил… – торжествующе улыбнулась Роксана.
– Меня и самого интересует… – он замолчал.
– Я всегда хотела проследовать по его пути – Антиохия, Карры, Резайна, Нисибис, Церцезий…
– Повтори, – потребовал он.
– Что именно? Филипп Араб – очень интересная фигура…
– Его путь. Вернее, путь римской армии. – И Элий сам повторил. – Карры, Резайна, Нисибис, Церцезий…
Трион идет путем Филиппа Араба по Месопотамии. Тысячу лет назад Филипп Араб сопровождал юного императора Гордиана III именно этой дорогой. Теперь на этом пути Трион, как удирающий от погони пес, оставляет метки. Лемур сказал, что в теле Триона заключена душа Филиппа Араба. Воды Леты больше не дают душам полного забвения. Смутно, как в полусне, приходят из прошлого старые обиды и неисполненные желания. Вновь и вновь жажда власти мутит рассудок, вновь и вновь пролитая кровь взывает к отмщению. Когда-то Филипп прошел этим путем и убил в Церцезии Гордиана. А через несколько лет сам был свергнут и убит Траяном Децием. Душа Филиппа Араба, властолюбца и убийцы ненавидит потомков Деция. Вот почему Трион выбрал этот путь, приведший его в прежней ипостаси к обладанию пурпуром. Трион заманивал Элия в Церцезий. Последний Деций умрет так же, как умер последний Гордиан.
– Почему ты не сказала раньше?
– О чем? – Она по привычке тряхнула головой.
Грива черных волос метнулась из стороны в сторону. Их концы наверняка щекочут кощу на обнаженной спине…
Элий ушел, не прощаясь.
Искать в Месопотамии Триона бесполезно. Месопотамия для Триона – всего лишь огромное поле для игры. Трион обожал большие масштабы.
Да, Трион ставит грандиозный спектакль. Но кто стал патроном академика? Кто оплатил расходы? Ктесифон? Царь Эрудий? «Он на это не способен», – Элий не сомневался, давая ответ. Но что если Трион нашел патрона почти такого же могущественного, как император Рима. Быть может, почти всемогущего… Нет, это невозможно! Но почему? Потому что слишком страшно?
II
Префект Нисибиса Дионисий прнял римлян в просторном таблине, увешанном коврами и драгоценными тканями на восточный манер. Дионисий неврничал, он то вставал, то садился, то расхаживал по таблину. Подходил к окну. Забывал, о чем говорил. Впрочем, говорил он все о мелочах, не смея подступиться к главному, чем вызывал нескрываемое раздражение военного коменданта Мезрума. Нисибис имел статус военной крепости и обладал гарнизоном в двести двадцать человек и комендантом. Крепость! Она мало изменилась со времен Шапура II. Мезрум видел плохо скрытую усмешку на губах римского трибуна. Цезарь был сдержан и подчеркнуто вежлив. Но зачем, о Великий Ахура Маздра, зачем сюда занесло наследника Империи и триста человек его охраны?
Наконец Мезрум не выдержал и прервал Дионисия:
– Будем говорить прямо.
Прямо Дионисий говорить не умел – он привык изъясняться намеками. Но римляне, похоже, его намеки не понимали.
– Мои люди поймали лазутчика варваров. Теперь у нас точные данные: через пять дней под стенами города будет десятитысячное войско, – заявил Мезрум.
– Пошлите за помощью, – предложил Рутилий.
– Уже послали. Но никто не придет. Но вы здесь. Вы должны нам помочь.
– Должны? – переспросил Рутилий насмешливо.
– Между Месопотамией и Римом заключен договор о взаимопощи и согласии, – напомнил Дионисий. – Боголюбимый Цезарь должен помнить о нашем договоре.
– Но это не значит, что именно мы должны оказывать помощь, – попытался ускользнуть от почетной обязанности трибун. – Мне поручена охрана Цезаря, я не могу ввязываться в местные конфликты.
– Значит, вы оставите нас на произвол судьбы? – Дионисий повернулся к Цезарю. – А как же договор? «Любые военные силы, оказавшиеся в районе военных действий, должны прийти на помощь…» – процитировал префект пункт договора.
У Дионисия дергалась щека и дрожали губы. Элию хотелось думать, что префект боится за свой город.
– Хорошо, мы поможем, – сказал Цезарь.
Рутилий молчал. Он не проронил ни слова, пока Дионисий рассыпался в словах благодарности и порывался целовать Цезарю руки и одежду; молчал, пока Мезрум давал отчет об укреплениях и вооружении. И лишь когда Цезарь покинул дворец Дионисия, Рутилий сказал два слова, подводя итог:
– Это идиотизм.
– Почти, – кивнул Элий.
Они остановились на площади. Их тут же окружили с десяток собак и принялись вяло облаивать.
– Замечательно! – воскликнул Рутилий. – Значит, мы тащились из Рима столько дней, чтобы спасти этот городишко от варваров? Так, что ли?
– Почти.
– Тот пункт в договоре действительно есть?
Цезарь кивнул.
– А если бы его не было, ты ушел бы? – допытывался Рутилий. – Или остался?
– Сколько они продержатся с нашей помощью?
– Месяц. Если варваров десять тысяч.
– За месяц к нам придет помощь из Сирии и даже из Рима. А без нас они выстоят?
– День… Может быть. Но на месте Дионисия, я бы просил тебя убраться как можно скорее. Тогда варвары двинутся за более лакомой добычей.
– Варвары никуда не денутся. А вот Цезаря Рим может попытаться спасти.
Какой-то бродячий маг в черном балахоне остановился на пороге дома и пристально смотрел на римлян. Вернее, смотрел только на Элия. И даже не так – он смотрел на его изуродованные, затянутые в ортопедические башмаки ноги. Во взгляде его было отвращение. Повинуясь странному наитию, Элий шагнул к дому. Маг в ужасе отшатнулся и захлопнул перед ним дверь.
III
Рутилий решил обосноваться в крепости Гостилиана – здесь преторианцы не будут мозолить глаза местному гарнизону. Сказать к слову, к Гостилиану эта крепость не имела никакого отношения. Ну разве что во времена этого императора Нисибис был утрачен и отвоеван вновь. Построенная гораздо позже, после войн с Шапуром II, внутренная крепость была украшена воротами – уменьшенной копией ворот древнего Вавилона. Архитектор, большой поклонник древней культуры, повторял и подражал вдохновенно, заставляя танцевать на синих глазурованных кирпичах золотых гиппогрифов, кентавров и орлов. Орлов после обретения Месопотамией независимости старательно сбили, а кентаврам и гиппогрифам посчастливилось уцелеть.
Увидев эти синие глазурированные кирпичи, Элий невольно содрогнулся, вспомнив подлинные ворота Иштар и лежащие за ними развалины.
Пройдя ворота, римляне очутились во дворе, мощеном известняковыми плитами. Асфальт, которым были залиты зазоры, выкрошился от времени, и черная пыль поземкой стлалась по двору. Двухэтажное кирпичное здание с обсыпавшейся штукатуркой и выломанными решетками по сравнению с нарядными воротами выглядело неприлично раздетым. В этом здании находился когда-то принципарий [78]78
Принципарий – штаб-квартира.
[Закрыть], преторий [79]79
Преторий – дом военачальника.
[Закрыть] и госпиталь. От бараков, что располагались рядом, остались только полуразрушенные здания первой когорты и один из домов центурионов.
Впрочем, римляне уже много лет не квартировались в Нисибисе. Все, что можно было унести, растащили местные жители. Кассий Лентул с тоской оглядел помещение госпиталя. Повсюду битое стекло и окурки. На полу операционной чернел выжженный круг. Молодежь являлась сюда вечерами петь под кифару да курить травку. Хирург втайне надеялся, что ему не придется здесь оперировать.
Рутилий расположил свой штаб на первом этаже принципария – его помещения меньше всего пострадали. Преторианцы заняли бараки первой когорты.
IV
«К чему вся суета? Зачем я все пытаюсь устроить, организовать, запустить, умножить, выделить… тьфу… Мне что, больше всех богов надо? Остальным дела нет! Никакого! Орк!» – Меркурий вздохнул.
Он подозревал, что с некоторых пор земля осталась на его личное попечение. Остальные боги лишь рассуждают и интригуют по мелочам. Он один носится, хватается то за одно, то за другое. А результат? Мир постепенно сходит с ума. Зимой стало жарко, как летом. Весной полили дожди. Высохшие русла рек в пустынях переполнились мутными бурлящими потоками, смывая пастухов и скотину. Меркурию все это не нравилось. Но никто не хочет помочь. Сколько раз он просил. Минерва лишь отшучивается. А Беллона…
Меркурий распахнул дверь в огромный зал, отделанный черным мрамором, и тут же зажмурился, ослепленный вспышкой. Но успел заметить огненные полосы скрещенных мечей. Даже сквозь веки Меркурий видел снопы искр. Осмелился приоткрыть один глаз. И вновь вспышка – ярче прежней. Кто с кем сражается, Меркурий не разглядел. Он слышал шорох одежды, свист рассекаемого воздуха, звон металла. Две фигуры, похожие на тени, мелькали в погоне друг за другом. Внезапно горячее дыхание, смешанное с запахом разогретого металла, обдало лицо. Меркурий вновь зажмурился.
– Бедняжка, кажется, он испугался! – рассмеялась Беллона, обнимая Меркурия мощной дланью за шею.
– Боги ничего не боятся, – отозвался второй женский голос, и Меркурий узнал голос Минервы. – Иначе бы они ужаснулись тому, что творят.
– Зачем ты пришел? – спросила Беллона. – Ведь ты не приходишь просто так, старый жулик!
– Разве я стар? – обиделся Меркурий.
Последовала неловкая пауза. О старости с недавних пор в Небесном дворец сделалось неприлично говорить.
– Ходят слухи, Юнона красит волосы, – хихикнула Беллона. – И ты тайком таскаешь для нее краску из парфюмерной лавки в Лютеции.
Но Меркурий вовсе не собирался вести разговор о старости и седине.
– Вы слышали про бога войны Сульде?
– Как же, как же! О нем только все и говорят. И здесь, и на земле. Кровавый и наглый восточный божок! – презрительно фыркнула Беллона.
– Не хочешь с ним сразиться? – поинтересовался Меркурий.
– Ну, нет! Есть боги и помоложе. К примеру, твой братец Логос. Пусть померяется силой с этим Сульде.
– Бог разума будет сражаться с богом войны! – изумился Меркурий. – Беллона, где ты видела такое?!
– Опыт гладиатора ему пригодится, – заметила Минерва.
– И это говорит богиня мудрости! – возмутился Меркурий – Бог разума не может противостоять войне. Так не бывает!
– Именно так и бывает.
– Девочки мои дорогие! – взмолился Меркурий. – Вы что, сговорились! На верную гибель посылаете мальчишку несмышленого!
– Какой же он несмышленый, если он бог разума?! – изумилась Минерва.
– Да, он Логос. Не при этом совершенно несмышленый. Я с ним поговорил пару минут и сразу понял, что это наивный глупый бог, воспитанный человеком. Бедный маленький братец! Дорогая сестрица, неужели тебе его ни капельки не жалко?!
– Надо ему помочь, – согласилась Минерва.
– Ладно-ладно, поможем, – пообещала Беллона. – Кстати, а почему бог разума стал гладиатором?
– Он исполнял желания людей, – объяснила Минерва.
– Разум, исполняющий прихоти! Это замечательно! – Беллона захлопала в ладоши. – Только бог мог придумать такую забаву. Ты видела, как он сражается?
– В Колизее он смотрелся неплохо.
– Я бы тоже хотела поглядеть, каков он в бою. У нас найдется для него хороший меч?
– Наверняка.
– Он красив, этот Логос?
– Божественно.
– Как Марс?
– Еще прекраснее.
– Чудненько! – Беллона захлопала в ладоши. – Но если он так хорошо собой, то зачем его отправлять на битву? Может, он сгодится для чего другого?
– Посоветуйся с Венерой.
– Она тоже его видела?
– Конечно.
– Ах, конечно?! И Юнона тоже? – Минерва кивнула. – Что за свинство! Я узнаю обо всем последняя! Ну, почему, почему, почему я никогда ничего не знаю, а? Я займусь этим Логосом. Я! И никто другой.
«Вот стервы, – подумал Меркурий, покидая мрачные чертоги Беллоны. – И зачем я только к ним обратился?»
V
К вечеру Элий освободил от хлама маленькую комнатушку в принципарии. И даже сумел раздобыть вполне приличное ложе с матрасом, набитым конским волосом. Растянуться на кровати и не двигаться после перехода по пустыни – что может сравниться с этим блаженством? За окном висел черный бархатный платок ночного неба, непроглядного, как будущее. Поезд прибыл на конечную станцию. Дальше – неизвестность. Элий не испытывал страха. Напротив – неестественную легкость. Он исполнил задуманное. Дальнейшее от него не зависит. Осталось собрать все силы в кулак и устоять.
