Текст книги "Тайна Нереиды"
Автор книги: Марианна Алферова
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
– А зачем вы сюда пришли с Марком?
– За этими штуками. – Мальчишка ткнул на лежащие в ящике серые цилиндры с блестящими крышками.
Элий наклонился, стараясь рассмотреть странные цилиндры, и вдруг попятился.
– Мы с ними играем, – пояснил мальчонка.
– Вы брали их отсюда?!
Мальчонка кивнул. Элий вытолкнул ребенка за дверь и повернулся к Квинту:
– Знаешь, что это такое? Это отработанные «пушки» от аппаратов Z-лучей. Те, что используются в лучевой терапии. Они должны храниться в свинцовых емкостях. А здесь валяются просто так, без присмотра. Мальчик облучился. И не только он. Гений Империи говорил мне, что Z-лучи для него опасны. А то, мы видели… тот, кого мы видели… был когда-то гением Аквилеи. Он превратился в чудовище, и, быть может, не он один. Гении метаморфируют…
– Метаморфируют, – зачем-то повторил Квинт.
– Z-лучи превращают гениев в монстров. Ты представляешь, что может произойти, если об этом узнают?
Квинт на всякий случай кивнул, хотя представлял смутно.
Они вышли из склада. Разумеется, Цезарь сейчас же прикажет упаковать «пушки» в свинцовые контейнеры. Но облучение уже произошло. И что будет дальше? Какие еще чудища вылезут из воды, явятся из воздуха, выползут из тумана? Чудовища, созданные человеческими руками?
VIII
– «Исполни желания, мой гладиатор!
Сначала – хорошие, дурные – потом…»
Клодия поднялась на деревянный помост таверны, отобрала у барда испанскую кифару и, ударив по струнам, пропела куплет вновь. Желания ей мнились псами, бегущими по следу. Они разрывали людей на куски, и кровь лилась… потоки крови.
– Кто-нибудь что-нибудь понимает? Я лично нет. – Она вернула барду кифару и сошла в зал. Запоздалая, сильно пьяная публика аплодировала ей с жаром.
Клодия похлопала в ответ.
– Теперь гладиаторы будут сражаться за деньги. Победа – это деньги. Запомните, друзья! Прошу всех завтра на арену. Вместо меня. А я… удаляюсь… Прощальный визит… последний бой… Я возвращаюсь в Рим, к моим друзьям, им так грустно без меня… – Она всхлипнула и смахнула ладонью пьяную слезу.
– Мой кот! Кто видел моего котика! – жалобно закричал толстенький человечек в коротенькой ночной тунике, протискиваясь среди посетителей. – Его похитили… двое мальчишек… двое противных мальчишек… Вот след… – Человек опустился на колени на истертый мозаичный пол. – Видите! Кровь и платина… след… я вижу… мой котик… мой гений…
Хозяин, привыкший к этому спектаклю, поставил перед толстяком миску с молоком. Человек вылакал молоко, вылизал миску. Потом лизнул запястье и принялся «умываться» за ухом, как сытый кот. Посетители смотрели на человека, переговаривались, шутили. Многие находили спектакль забавным. «Умывшись», человек улегся в углу на коврик, свернулся клубком и заурчал, как положено урчать коту после обеда.
– Он сам стал своим гением, – шепнул кто-то. – Мне бы так.
Клодия уселась за столик. Деревянное кресло напротив занял незнакомец. Странный посетитель, прозрачный. Сквозь его голову и плечи можно было различить стену таверны с замазанными жидкими белилами предвыборными надписями.
– Ты несчастна? – спросил Прозрачный и подлил в чашу Клодии вина.
– Хочется кого-нибудь убить, – процедила сквозь зубы гладиаторша, и, опрокинув чашу, призналась. – Я схожу с ума.
– До сумасшествия тебе еще далеко. Или я ничего не понимаю в сумасшедших, – хихикнул Прозрачный. При этом изо рта его вылетело облачко голубоватого пара. Коснулось губ Клодии. Ей вдруг стало беспричинно весело. Но лишь на мгновение. А потом – тошнее прежнего.
– В предыдущей жизни мы были счастливы. Я и он… – зашептала Клодия в прозрачное ухо собеседника. – Мы любили друг друга. А теперь разлучены. Он не обращает на меня внимания. Он – Цезарь… А я никто. Я для него только друг… Но почему?!.. Скажи… в новой жизни мы вновь будем вместе… скажи… ты знаешь…
– Не забудь свою любовь, когда будешь пить воду Леты. И тогда…
– О нет, я не забуду… Подумаешь, вода Леты. – Она сама наполнила чашу до краев. – Я из Флегетона пламя могу испить… Я все могу…
– Хочешь начать новую жизнь?
Клодия кивнула.
– Тогда начинай…
– Как?
– У тебя есть меч. И тело человеческое не может противостоять стали. Что у тебя осталось в жизни? Ничего. Ты лишилась всего, даже арены…
– Врешь, прозрачный! – зарычала Клодия и хотела схватить его за горло, но рука прошла сквозь сотканное из воздуха тело. – Нет уж! Что вас всех за ноги вытащили! А я не уйду! Пусть желания не исполняются – мне все равно. Я буду драться. Слышишь? Я все равно буду драться! И это мое желание, которое я сама исполню.
Глава XIII
Игры гениев
«Игры остановлены. Вчера Август и Цезарь возвратились из Аквилеи в Рим».
«Цезарь сообщил, что в ближайшее время выступит в сенате с предложением о создании префектуры гениев. «Бывшие гении нуждаются в помощи людей», – со стороны человека, разоблачившего заговор гениев, такое заявление кажется более чем странным».
«Ни одно желание не исполнилось. По Аквилейским клеймам выплачиваются страховые суммы. Минимальная компенсация – сто тысяч сестерциев».
«Клодия Галл отказалась отвечать на вопросы репортеров и заперлась в своем доме на Эсквилинском холме».
«Будущее Рима – это его молодежь. Я представляю единственную прогрессивную партию – партию молодежи!» – заявил Бенит Пизон».
I
В префектуре вигилов царил хаос. Будто небо рухнуло на землю, а потом они на пару обрушились в Тартар. Титаны восстали, и души умерших хлынули назад, в мир.
Курций взъерошил волосы и тупо уставился в стену. Вигил с красным потным лицом что-то толковал ему про хлебные очереди, о пропаже людей и отлове котов. Курций не слушал. Стол перед ним был завален жалобами. Кого-то вигилы схватили, не разобравшись, и сделали «тест на гениальность» – то есть надрез на руке. Человек стал вырываться, и ему перерезали вену. Пришлось срочно вести глупца в Эсквилинку. Теперь пострадавший подавал на вигилов в суд. Хуже всего, что этот тип оказался человеком – кровь его была обычной, без платинового ореола. Почему вигилам так захотелось провести тест? Гораздо проще снять у подозреваемого отпечатки. У гениев их нет. У большинства кожа на пальцах совершенно гладкая. У некоторых, правда, есть подобие отпечатков. Но это лишь хаотичный пунктир без всякого закономерного узора. Однако и вигилов можно понять. Сейчас многие в опасности. Хорошо, если твой бывший гений оборотился котом. Когда он явится к тебе в подобном обличье, все, чем ты рискуешь – это быть исцарапанным. А мисочка молока или сырая рыбка, брошенная у порога, вполне примирят вас, даже если прежде вы не дружили. Ну а если гений принял человечий облик? Что тогда? Хорошо, если он станет твоим клиентом и униженно попросит о помощи. Но гении не предсказуемы! На стол Курция непрерывным потомком сыпались жалобы. У кого-то выпотрошили банковский счет. У кого-то обокрали квартиру, вытащив из тайника ключи. Беда была в том, что гении знали о своих подопечных все. Тут бесконечный простор – от примитивных краж до утонченного шантажа.
Адвокаты вопили о нарушениях прав человека, а Курцию хотелось послать всех подальше вместе с их гениями и их котами. Пусть делят то, что прежде принадлежало одному, пополам, как советую Сивиллины книги. Люди, будьте так добры, поделитесь с бывшими небесными патронами! Разумеется, так не получится. Большинство гениев будет истреблено, остальные затаятся и озлобятся.
Но это будет потом. Пока Курция занимают беспорядки в очередях за хлебом, обилие попрошаек, жуликов и убийц. А так же очереди за получением временных удостоверений, нехватка бланков, нехватка вигилов для проведения регистрации…
У дверей возникла возня, послышались крики – кто-то пытался без очереди прорваться в таблин. И вдруг чудовищный, совершенно невозможный визг – так безголосые звери перед смертью обретают голос, чтобы один-единственный раз крикнуть от страха и боли.
Курций рванулся к дверям. Но было поздно. Толпа отхлынула. На полу в луже крови и платины корчился гений. Тело еще конвульсивно дергалось, но глаза уже закатились, и рот оскалился в предсмертной гримасе. Лицо знакомое… Курцию показалось, что он смотрится в зеркало… о боги… да это же его собственный гений! Только лицо молодое – как у мальчишки. Но Курций и сам не считал себя стариком. Вигил склонился над умирающим. В правой руке тот держал какую-то бумажку. Вернее – обрывок. Саму бумагу выдрали и унесли. Вигил осторожно извлек клочок из судорожно сжатых пальцев.
«…уфину известно, что…
…теперь мож…
…ить.», – разобрал вигил.
Первый отрывок можно было расшифровать как: «Руфину известно, что…» Остальное расшифровке не поддавалось. Гений Курция хотел о чем-то предупредить своего бывшего подопечного. «Теперь можно…» Что можно? Что?
– Хотел пролезть без очереди, вот беднягу и пришили, – прокаркал над ухом вигила какой-то гений.
– Задержать всех, кто был в приемной, – приказал Курций.
Запоздалый приказ. Ясно было, что убийца уже ускользнул.
Гений дернулся последний раз и затих. Курций отвернулся. Было очень больно. Будто его самого пырнули ножом. И что-то в нем умерло. Что-то такое, о чем он прежде не догадывался. И теперь уже никогда не узнает, каково было предназначение его души. Он остался один-одинешенек на земле. Гений его покинул.
II
Элий в это утро проснулся поздно. Какая непростительная роскошь – транжирить на сон драгоценное утреннее время. Однако дрему нелегко сбросить, хотя солнечные лучи давно заливают спальню. Элий протянул руку, надеясь коснуться волос Летиции… Но кровать была пуста, и простыни успели остыть. Минутное раздражение… или смутная тревога… что-то нехорошее, как привкус во рту после вечерней пирушки… Элий поднялся, накинул тунику. И тут услышал шаги на лестнице. Шаги Летиции – безошибочно он узнавал ее походку. Но она была не одна: кто-то шел за нею. И не один… Вместо того чтобы рвануться к двери, Элий опустился на кровать. Дверь в спальню распахнулась, и на пороге в самом деле появилась Летиция в халате из махрового хлопка. С влажных волос на лицо стекали капли воды. А за спиной ее маячил незнакомец – низкорослый, тощий, левой рукой он вцепился юной женщине в волосы, правой приставил к горлу пленницы нож. Так вдвоем, ступая шаг в шаг, они вошли в спальню и остановились. Летиция не отрывала взгляда от Элия. «Спаси!» – будто кричал ее полуоткрытый рот. Еще один незнакомец, куда крупнее первого, протиснулся в спальню и встал подле кровати рядом с Цезарем. Обнаженный клинок в его руке рассыпал по маленькой комнате сверкающие блики.
Элий не двигался. И не издавал ни звука.
Тогда появился Гэл. В темном плаще из грубой ткани: будто нарочно избрал наряд плебея, тогда как его бывший подопечный щеголял в пурпуре. Гэл не мог разглядеть лица Цезаря – солнечные лучи били гению в лицо. Гений заговорил:
– Видишь ли, Цезарь, ты парень несговорчивый, а нам, гениям, сегодня надо провернуть одно дельце… ну может не за один день, может за месяц, за два… Но сегодня мы начинаем. И твое сотрудничество нам необходимо. Летиция уйдет с нами. А вместо нее останется не менее прекрасная женщина. – Гэл повернулся и щелкнул пальцами. В комнату вступила юная женщина в платье из белого виссона. Очень-очень похожая на Летицию. Эта лже-Летти задорно улыбнулась и подмигнула Элию.
– Миром будут править гении. Это желание для нас когда-то исполнил Хлор. И вот мы решили его осуществить.
– Для вас ли… – бесцветным голосом произнес Элий и отвернулся.
– Если ты нас предашь, настоящая Летиция умрет. Так что тебе придется выполнить нашу маленькую просьбу. Ведь ты все сделаешь для спасения любимой жены.
– Разумеется, – отвечал Элий.
Правая рука его взметнулась. Сверкнуло в солнечном луче лезвие кинжала. Коротышка, что держал Летицию, схватился за шею и, хрипя, стал валиться назад. Летиция отскочила к стене. Элий рванул пурпурную драпировку кровати и одним движением замотал в ткань стоящего рядом гения. Прежде чем тот догадался, что же произошло, его меч оказался в деснице Цезаря. Бывший гладиатор вонзил клинок в копошащийся тряпичный кокон. И тут раздался выстрел. Стреляла Лжелетиция. И промахнулась. То ли дрогнула рука гения, то ли клейменное желание вновь защитило – пуля угодила в оконное стекло. Элий ринулся на нее. Меч вошел гению его жены под левую грудь. Лицо ее мгновенно сделалось белым, прозрачным, будто слепленным из утреннего тумана, побелели даже волосы, а вокруг головы засветился платиновый ореол. Элий застыл… Несмотря на все эти нечеловеческие метаморфозы, сходство с Летицией было поразительным. И Элию показалось, что он пронзил мечом собственную Летти. Элий выдернул клинок. Красная с платиновым ореолом кровь брызнула на стену и пол. Раздался крик. Элий повернулся. Летиция, бледная, как ее бывший гений, медленно оседала на пол. Цезарь перемахнул через кровать, что разделяла его и Летти, обнял юную женщину и прижал к себе. Воспользовавшись внезапным замешательством, Гэл бросился вон из спальни.
– Цела? Летти! Что с тобой? – Элий тряс ее за плечо.
Летиция не отвечала. Она медленно выдохнула. И… Элий понял, что она не вздохнула снова… Ее глаза закатились, тело обмякло и сделалось неестественно тяжелым… Он убил ее, убив гения! Элий приник к ее губам и вдохнул воздух ей в рот. Она открыла глаза.
– Летти! – он вновь тряхнул ее за плечо.
Она всхлипнула. А раз всхлипнула – значит, вдохнула. Жива! Жива! Элий прижал ее к себе.
– Уйдем отсюда, – едва слышно попросила она.
– Цезарь… – раздалось сзади.
Элий обернулся. На пороге стоял Квинт. Одной рукой он держался за косяк, второй – за голову. Из-под волос к переносице стекала струйка крови.
– О боги… – только и выдохнул фрументарий, оглядывая забрызганные кармином и платиной стены.
Элий уложил Летицию на кровать, укрыл одеялом. Она вся дрожала.
– Думаю, стены долго придется отмывать, – раздался знакомый хриплый голос. И, отстранив Квинта, в спальню протиснулся Курций. – Как ты сумел от них отбиться, Цезарь?
– Мой гений не знал, что с некоторых пор я держу кинжал под подушкой. Как Катон Утический… – Элия сделал попытку улыбнуться.
– Давно слежу за этой братией. Ну что за твари! Богов не сумели свергнуть, так людям решили нагадить, – вздохнул Курций. – К счастью, мой гений мертв. А твой, полагаю – нет?
– Именно так. Сколько с тобой людей? – спросил Элий.
– Центурия вигилов и контуберния преторианцев с центурионом Секстом Сабином во главе. Я только что получил сообщение: гении захватили курию. И сразу же ринулся к тебе. Малость опоздал.
– Да, самую малость. Слушай и выполняй. Объяснять некогда. От того насколько ты будешь ловок и смел, зависит судьба Рима.
– Ну да, да, судьба Рима, о чем же еще ты можешь толковать!
Квинт шагнул вперед, споткнулся о мертвого гения, едва не упал, ухватился за столик, опрокинул, шлепнулся сам рядом с кроватью.
– Плохо соображаю, – пробормотал фрументарий и стер краем простыни кровь со лба.
– Центурион Курций, ты отправишься на Палатин. К императору. Немедленно, – приказал Цезарь.
– Он как будто не давал мне аудиенции.
– Не имеет значения. Прорвись во дворец. Убей гения императора.
– Ты понимаешь, какой приказ отдаешь?
– Вполне. Скажи, на что согласится человек, лишь бы Рим не узнал, что это именно он организовал лабораторию Триона и велел финансировать разработку ядерной бомбы? Ведь это преступление?
– По закону Империи – государственная измена.
– Император не может совершить подобное преступление. Иначе он перестанет быть императором. И об этом знает его гений. Пока гений жив, он будет шантажировать своего подопечного. Выполняй приказ. Как Цезарь я наравне с Августом обладаю Высшей властью.
– Но несмотря на это, тебя могут судить за подобные приказы.
– Курций, решение принято. Осталось только его выполнить.
– О боги! Мы клянемся гением императора… а ты велишь убить.
– Будешь клясться и впредь. После того, как убьешь.
– Я не могу.
– Можешь! Я только что убил гения Летиции у нее на глазах. И еще двух гениев, не ведаю чьих. Гений императора не лучше их и не хуже.
Курций тяжело вздохнул и стиснул зубы. Убить гения императора! Да как после этого он будет жить…
– Ты уверен, что гений императора сейчас во дворце? – спросил вигил.
– Уверен. Я беру отряд преторианцев и направляюсь в курию. Квинт пока останется здесь вместе с Летицией. У тебя есть надежные люди для ее охраны?
– Негении? – зачем-то уточнил Курций.
– Именно – негении.
– Найдутся.
Элий шагнул к двери.
– Кстати, ты не сделал мне «тест на гениальность», – усмехнулся Курций. – Вдруг я гений и ловко тебя провел.
Элий обернулся:
– Это лишнее. – Он кивнул на безобразный ожог на руке вигила. – Наша жизнь не оставляет отметин на наших гениях.
III
Бенит шел по улице в сопровождении двух номенклаторов [36]36
Номенклатор – в Древнем Риме – раб, который сопровождал хозяина и подсказывал ему имена знакомых и нужных людей. В романе это специалист по пиару.
[Закрыть]. Те шепотом называли имена встречных граждан, если то были граждане из шестой трибы. Бенит подходил, здоровался, участливо спрашивал о жене и детях, интересовался делами. Ухищрение, старое, как Рим, срабатывало.
И тут какой-то мальчишка с воплем: «Гении захватили курию!» – пробежал по улице.
Бенит понял, что настал его час. Подобрав тогу, он бросился на форум. Номенклаторы и охранники следом. Бенит встретил по дороге патруль вигилов и забрал «неспящих» с собой. Вокруг статуй трех Фат перед курией собралась толпа. Заметив белоснежное одеяние кандидата, люди расступились. Кто-то попытался ему помешать, удержать… Не тут-то было. Оставив своих соратников разбираться с гениями, Бенит ворвался внутрь курии. Сенаторы сидели в мраморных креслах. В зале их было примерно столько же, сколько гениев. Но никто не пытался дать отпор. Сенаторы как будто двоились: люди в тогах с пурпурными полосами и гении в тогах с пурпурными полосами. Как отличить кто из них кто? Да, многие были вооружены. И значит – это гении. Никто из них не стал стрелять в кандидата.
С кресла председательствующего поднялся консул Силан. Помолодевший лет на двадцать как минимум. Гений? Ну конечно. Возраст не совпадает – вот оно что! У гения свое время, отличное от человека. Бенит подскочил к гению консула Силана и крикнул развязно:
– Эй, придурок, что ты тут делаешь?!
– Я – гений, – отвечал тот. – Отныне Рим принадлежит нам.
– Ну разумеется! Как же иначе, дорогуша! – И Бенит выстрелил гению в лоб.
На белоснежной тоге кандидата пурпурные капли смотрелись как знаки избрания.
– Это же гении! – заорал Бенит. – Они боятся убивать в отличие от нас, доблестных сынов Рима! Чего вы смотрите, отцы-сенаторы?! Бей их! Они трусы!
И сам полез по ступеням наверх, стреляя в воздух. Наверное было бы ему несдобровать – гении уже отведали крови и прежний запрет был не так строг, не так свят и страшен. Но тут в курию ворвалась контуберния преторианцев с Цезарем во главе. Среди гениев началась паника. Один из гениев выстрелил. Пуля раздробила центуриону преторианцев челюсть. Началась свалка. Цезаря сбили с ног. Двое дерущихся навалились на него сверху.
– Я сенатор! Сенатор! – вопил один из них. Второй лишь хрипел в ответ.
Преторианцы фактически остались без начала. Бенит возликовал.
– Воины! – завопил Бенит. – Бей гениев!
Преторианцы хватали всех подряд и тут же проводили тест на гениальность. Людей сгоняли в одну кучу, как стало овец. Но стоило из-под клинка брызнуть платине, как несчастного добивали. Элий наконец оглушил строптивого сенатора ударом кулака, локтем заехал в нос его противнику и выбрался из-под навалившихся сверху тел. Туника его была разорвана, волосы взъерошены. Меч он потерял в свалке.
Элий попытался остановить резню, но Бенит его опередил:
– Не слушайте гада, он гений! Главный среди них!
Один из преторианцев, захмелевший от крови, взмахнул мечом. Элий увернулся – острие клинка лишь чиркнуло по руке. Брызнула кровь. Чистый кармин, без платины.
– Цезарь! Это Цезарь! – крикнул преторианец. Но его не услышали.
Элий кинулся буквально под клинки. Чудом избежал удара и занял проход между мраморных кресел. Гении сгрудились у него за спиной, ища спасения. У преторианцев были сумасшедшие, искаженные лица. У Цезаря тоже.
– Назад! – прохрипел Элий. – Гении сдаются.
Бенит выстрелил. Метил ли он в Элия или нет – неведомо. Пуля ударила в мраморную доску с консульскими фастами [37]37
Консульские фасты – списки консулов по годам.
[Закрыть]. Мраморными осколками Элию посекло кожу на лице и шее. На этот раз все увидели, что кровь человеческая. Точка была поставлена.
– Всем гражданским сложить оружие! – Верзила-преторианец с символическим именем Неофрон [38]38
Неофрон – стервятник.
[Закрыть] шагнул вперед, загораживая Цезаря.
Ему подчинились. На тех гениев, кому посчастливилось остаться в живых, надели наручники. Бенит, сообразив, что здесь ему делать больше нечего, выскользнул из курии.
Тем временем на площади творилось невообразимое. Каждый стремился искромсать соседа ножом, дабы узнать, не гений ли перед ним. Вигилы обливали толпу из пожарных рукавов водой, люди разбегались, но тут же драка и резня вспыхивали в новом месте.
Бенит вылетел на форум, в сопровождении своих людей двинулся к Палатину, толпы взволнованной черни тут же к нему присоединилась. Однако на улице он не призывал начать избиение гениев. Скорее, скорее на Палатин! В неразберихе будет совсем нетрудно спутать Руфина и его гения. Пусть добычей будет Руфин, если Элию удалось ускользнуть…
«Смелым судьба помогает», – любят повторять римляне.
В этот раз Фортуна явно благоволила Бениту. Говорят, она тайком лазала в окно к царю Сервию. Почему ей не пробраться в спальню к кандидату в сенат? Бенит торопился, он будто на крыльях летел. Но понял, что опоздал, когда увидел, как на улице Триумфаторов толпа терзает чье-то тело, все в грязи и в пыли. И в платине.
– Элий, мерзавец… – прошептал Бенит. – Неужели ты осмелился это сделать?
Кто-то дернул его за рукав. Бенит резко обернулся, взмахнул мечом. Человек с фотоаппаратом отпрянул.
– Я – репортер! – крикнул не очень уверенно. – Отличная поза. Снимаю.
Белая вспышка. Яркая, как улыбка Фортуны.
– Отличный снимок, клянусь Геркулесом! Еще один! Теперь можно опустить меч. Можно вопрос? – репортер мгновенно осмелел.
– Валяй. – Милостиво разрешил Бенит.
– Как ты узнал про заговор гениев?
– Я узнал вместе со всеми. Только начал действовать раньше других.
IV
Бенит развалился на ложе в триклинии и попивал фалернское вино. Стол перед ним был уставлен яствами из ближайшего ресторана. Устрицы, форель, телятина вперемежку на золотом блюде. Раздавленные виноградины на полу. Кляксы вина на белоснежной тунике. Бенит вытирал об нее пальцы вместо салфетки.
Пизон смотрел на сына и не мог ничего сказать. Банкиру казалось, что он проглотил змею, и тварь теперь копошится внутри и жалит непрерывно.
– Слышал о моем сегодняшнем подвиге? – спросил Бенит, старательно очищая языком зубы. – Жаль, императора взять в оборот не успели, Курций застрелил гения Руфина. И с Элием вышла промашка. Зато я на вершине славы. По радио обо мне только и говорят. Гней Галликан обнимал меня и рыдал на плече. Надо заплатить проходимцу тысяч двадцать – уж больно хорошо пишет.
– Нельзя тратить столько денег! Ты меня разоришь! – запротестовал Пизон.
– Да брось ты. Это мелочи. Главное впереди! Вспомни, сколько долгов наделал Юлий Цезарь, а Рим покорил. Я куда моложе. Удачливее и талантливее. Раньше начал, и значит, выше взлечу. Главное – хорошо начать. Потому что кончают все плохо – погребальным костром и гробницей, на которой нельзя прочесть надпись. Ставь на меня смело, папаша! Пока все идет отлично. Ты втерся в доверие к Криспине, а значит, и к Руфину. Денежки так и польются в твой карман. Мне понадобится много денег – «Первооткрыватель» оказались прожорливым. Ты будешь доить Криспину, а я – лизать сливки… – Он потянулся, расправил плечи. – Сегодня такой день! Жаль, Марция удрала в Новую Атлантиду. Я бы с удовольствием повеселился с этой шлюшкой.
– Ты… подонок… я же твой отец… – У Пизона затряслись губы. – Как ты смеешь ко мне так относиться… так говорить!
– Да что ты, папашка, что ты! – воскликнул Бенит, вскакивая. – Я же тебя боготворю, как полагается любящему сыну! Кто, кроме меня, заступился за твою поруганную честь? Я наказал твою жену-потаскуху, ну а Цезаря мы превратим в пыль. И все это я делаю ради тебя! Наплюй на Марцию! Купи себе самую роскошную девку в Риме. Хочешь, дам адресок?
Пизон замотал головой и выскочил из триклиния. Он весь трясся.
– Подонок… как я позволил ему это сделать… Как позволил, – бормотал он.
Если бы Марция была рядом, он бы упал перед нею на колени. Но Марции не было. И Пизон рухнул перед мраморной Венерой и обнял ее колени.
– Прости, – бормотал Пизон и целовал золоченые ремешки сандалий.
И Венера снисходительно ему улыбалась.
