355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марианна Алферова » Тайна Нереиды » Текст книги (страница 17)
Тайна Нереиды
  • Текст добавлен: 8 сентября 2016, 19:51

Текст книги "Тайна Нереиды"


Автор книги: Марианна Алферова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Меркурий расхохотался.

– Я ошибся, – выдавил покровитель торговцев сквозь смех. – Ты не Логос, ты – глупец, и Юпитеру тебя смешно опасаться.

Бог торговцев и воров взлетел в ночное небо. И долго еще слышался над Римом его ядовитый смех.

III

Молодой человек, одетый в простую тунику и плащ и грубой шерсти поднялся на пятый этаж инсулы. Здесь у них с матерью была крошечная квартирка. К счастью, за жилье было заплачено вперед, и выселение им не грозило, хотя его мать и осталась без работы. Юношу звали Понтием. А его мать Порцией.

Юноша открыл почтовый ящик и обнаружил на дне письмо. Адресовано Порции.

Не долго думая, Понтий вскрыл конверт. С некоторых пор юноша всегда так поступал. С того дня, когда ему случайно попалось послание какого-то Гесида с признаниями в любви. Мать оставила распечатанное письмо на столе, а Понтий прочел. Сладострастный лепет кондитера привел Понтия в бешенство, бумага была разорвана и спущена в латрины. От имени матери, подделав почерк, Понтий отправил мерзкую, оскорбительную записку. С тех пор Порция не получала новых посланий Гесида. Но в этот раз на конверте значилось имя Элия Деция. Цезарь! Неужели и он… Понтий задохнулся от ярости.

Юноша развернул бумагу и торопливо пробежал глазами строчки. Письмо было пространным и сумбурным. Полно каких-то намеков, путаных объяснений. И ни слова о любви. Ни намека на интимность. Зато обнаружилось другое: Элий выгнал его мать лишь за то, что на выборах Порциях отдала свой голос Бениту. Какая подлость! Понтий и сам сочувствовал Бениту. А Элия, своего патрона – ненавидел. Всю жизнь они с матерью прожили на чердаках, в тесных каморках дешевых инсул, где на лестницах воняло тухлой рыбой и кошачьей мочой, где стены были тоньше бумаги и слышно было во всех подробностях, как сосед бьет жену, а потом трахает ее, а потом опять бьет. В детстве мать брала его с собой на салютации. И Понтий вместе с нею дожидался в тесном атрии появления патрона. Больше всего на свете ему хотелось разломать бесконечные восковые маски, разбить бюсты и бронзовые доски. Двадцать пять ассов на день – да чтоб Элий подавился своей подачкой. Но однажды патрон расщедрился. Это случилось весной. Девять лет назад. Ту весну и то лето Понтий запомнил навсегда.

«Много денег получила»? – спросил Понтий, когда они возвращались домой.

«Тысячу сестерциев, – отвечала Порция. – И потом Элий обещал отправить тебя на море. На все лето».

Она не скрывала радости. Она чуть не прыгала от восторга. Понтия эта радость бесила. Тогда он не знал, что ждет его впереди.

Элий сдержал слово. В июньские Календы Понтий очутился на большой вилле на берегу Неаполитанского залива. Светлые скалы, пышная зелень. И море, как изумруд. Роскошная вилла. Спальни на троих. Триклиний с окнами на море. Кормили так, что Понтий каждый раз объедался. Вазы с фруктами и печеньем не убирали со столов. Десять дней он был счастлив. А потом кто-то из мальчишек забрался в таблин управляющего и увидел бумагу… Бумагу, в которой было сказано, что патрон Элий Деций оплачивает все расходы своего клиента Понтия, в том числе дополнительные экскурсии на раскопки в Помпеи. И маленький Понтий из Элизия прямиком угодил в Аид. На море отдыхали жирные детки богатеев. Они развлекались, брызжа злостью, как салом брызжет из свиной колбасы. Самого толстого избрали патроном, Понтия записали в клиенты. Он должен был с рассветом стоять у порога своего «господина» и дожидаться, пока тот соизволит проснуться. Он должен был повсюду сопровождать своего «патрона», носить его сандалии, держать на коленях его тунику, пока тот купался или загорал… он должен был… Понтий сбежал через три дня.

Весь в синяках, грязный, исхудалый на рассвете он постучался в дверь их комнатки на чердаке. Мать, увидев его, перепугалась до смерти. Потом они побежали к Элию. Но в дом их не пустили: хозяин уехал в Александрию. Кажется, мать писала Элию письма. Кажется, патрон отвечал. И даже приходил посыльный, чтобы вручить чек. Но все лето в тот год Понтий просидел в Риме. Вдыхал дым, гарь, пыль. И ненавидел. И больше никогда не ходил на салютации.

Понтий скомкал бумагу с личной печатью Цезаря, швырнул в нужник и помочился сверху.

Если бы можно было пожелать, чтобы Элий никогда не возвращался из Месопотамии! Но где тот гений, что исполнит такое желание?!

Глава II
Игры трибуна Рутилия

«Император Руфин заявил, что Цезарь лично настоял на своей поездке в Месопотамию».

«Акта диурна», 10-й день до Календ марта [70]70
  20 февраля.


[Закрыть]
.

I

Элий нервничал. Нет, не обманул лемур – след Триона отыскался в Месопотамии и вел в Карры. Квинт бросился в погоню. Элию не терпелось самому отправиться на поиски, но он боялся спугнуть Триона. Время от времени Цезарю приносили какие-то бумаги, из которых следовало, что Месопотамия – самая мощная страна Содружества. Квинт молчал. Приходилось ждать. Вынужденное бездействие бесило Цезаря. Он пробовал читать вестники, но почему-то сразу же натыкался на очередное наглое и лживое заявление Бенита и комкал листы. Садился писать письмо Летиции, но выходило нескладно, тревога непременно прорывалась в какой-нибудь неосторожной фразе, и Элий рвал недописанное письмо. О варварах не приходило известий. Быть может, они не собирались нападать на Содружество?

Элий тренировался в гимнасии до одурения, используя меч в два раза тяжелее обычного. Иногда трибун Рутилий, командир его преторианской охраны, наблюдал за этими упражнениями. Смотрел молча, ни разу не сделал замечания. Порой Элий намеренно совершал промахи. Рутилий молчал. Но одно трибун заметил точно: для калеки Элий был слишком ловок, для отставного гладиатора – слишком силен. И с каждой тренировкой сила его прибывала. Как по волшебству.

Наконец Элий взъярился и напрямую связался с Эрудием. После двухдневного раздумья царь Месопотамии пригласил Цезаря посетить свою столицу Ктесифон.

О дворце в Ктесифоне ходили легенды. Рим был богат, Антиохия – роскошна. Ктесифон подражал обоим. Золото и серебро, и слоновая кость повсюду. Но роскошь эта казалась поддельной. Как и царская власть. Царь Эрудий на золотом троне в длинных восточных одеждах, в венце с лихо закрученными золотыми рогами казался актером, старательным и неумелым одновременно.

Царь Эрудий внимательно выслушал Элия. Но когда Цезарь предложил обратиться к Риму официально и просить помощи, Эрудий сухо отвечал, что подождет.

– Позволь узнать, чего следует ждать? – плохо скрывая гнев, съязвил Элий.

Ответом служило неопределенное пожатие плеч.

– Событий. – И многозначительно приподнята бровь.

– Но зачем ждать?

– Далеко не все видят в Риме друга и союзника. Кое-кто считает, что варвары – именно та сила, которая уравновесит мощь Рима, и Месопотамии стоит искать друзей на востоке. Наша страна всегда тяготела к Персии, а не к Риму. Твой визит слишком многим не по душе.

– Я могу осмотреть крепости?

– Пожалуйста, – грустно улыбнулся царь. – Если найдешь. Не припомню, есть ли у меня крепости. Разве что Амида. Там гарнизон в двадцать человек. Мой тебе совет: не трать время зря, возвращайся в Рим. – Эрудий говорил об этом так, будто речь шла о пошлинах на ковры.

«Хитрит, – с тоскою подумал Элий. – Думает, что отобьется собственными силами. Надеется на свой Месопотамский легион. Зря».

Царь любезно предложил Цезарю прокатиться по Тигру на галере, как плавал когда-то император Траян после взятия Ктесифона. Как будто Элий мог возомнить себя Траяном!

Шли проливные дожди, вода в Тигре будто кипела. Вместо крепостей Элий посетил развалины Вавилона. Цезарю и его охране дали арабских скакунов из царской конюшни. Кроме преторианцев, Элия сопровождала сотня всадников. Скакуны были один краше другого. Но ни один не мог сравниться с белым жеребцом с черным пятном на лбу, на котором мчался Элий.

Вавилон уже больше тысячи лет лежал в руинах. Где прежняя роскошь? Где знаменитые «висячие сады», одно из семи чудес света щедрого на чудеса мира? Где царский дворец, по преданию построенный Навуходоносором II за пятнадцать дней? Где дивные рельефы и статуи, библиотека и сокровища, награбленные вавилонскими царями в походах? А что сталось со знаменитой башней Вавилона? Сказывали, она была триста футов в высоту, и восемь ее ступеней пытались соединить небо и землю. И где святилище бога Мардука, мрамор стен, украшенных золотом и лазуритом; где золотая статуя самого Мардука, его золотой трон и золотая скамейка? Ничего не осталось. Лишь основание зиккурата. И только ворота Иштар, украшенные синими глазурованными кирпичами и барельефами с быками и символическими «драконами», поражали неземной красотой. За этими воротами должен лежать великолепный город. За воротами лежали руины.

Кто знает, может, подобная судьба ожидает Рим?

На прощание царь Эрудий подарил белого арабского скакуна Цезарю.

Элий вернулся в Антиохию, с нескрываемым сарказмом составил отчет о посещении Ктесифона и развалин. Рутилий с равнодушным видом подписал.

Наконец пришло сообщение от Квинта. Он упустил Триона в Каррах, но надеялся задержать физика в Резайне.

Элий сообщил Рутилию, что они немедленно выезжают.

II

Поезд тащился по степи. Ровная, как стол, равнина. Черная земля. Пурпурное небо. Лиловые мазки облаков. Лишь мельканье телеграфных столбов вдоль дороги, да трубы кирпичных заводов, проплывающие вдали, говорили о том, что поезд движется.

Специальный вагон для Цезаря, стены обшиты деревянными лакированными панелями, дверные ручки сделаны из серебра, стены в купе Элия затянуты пурпуром. Погребальные носилки Цезаря тоже будут пурпурные – не к месту (или, наоборот, к месту) мелькнула мысль. Мерное покачивание поезда успокаивало. Но Элий не спал. Он листал страницы донесений Квинта, и все больше и больше хмурился. Когда дверь в его купе открылась и вошел Рутилий, Элий спешно захлопнул папку. Кивком головы указал на обитое пурпуром ложе напротив. Их разделял стол черного дерева, заваленный бумагами. За окном совершенно стемнело.

«Так-так, так-так», – стучали колеса на стыках рельс.

Элий молчал. Рутилий тоже.

– Утром мы будем в Резайне, – сказал наконец Рутилий.

Элий вновь открыл папку, пролистнул присланные Квинтом страницы.

– Что ты думаешь о Скавре?

Рутилий пожал плечами.

– Он – префект претория. – Рутилий помедлил. – Но я бы на месте императора не стал назначать его на этот пост.

– Почему именно ты поехал со мной?

– Так решил Скавр.

– Префект тебя не особенно любит?

– Возможно. – У Рутилия задергалась щека. – У тебя нет повода подозревать меня и моих людей в ненадежности, Цезарь.

– Речь о других подозреваемых. Надеюсь, ты догадался, что поход наш опасен?

– Я это знаю.

– Тогда ты должен знать еще одну вещь: я не игрушка в руках Августа. Я поступаю так, как считаю нужным. Я еду, потому что у меня есть определенный план действий. И мне нужна твоя помощь.

Рутилий не удивился словам Цезаря.

– Я на твоей стороне, – только и ответил трибун.

– Варвары собирались выступить поздней осенью или в начале зимы, но не выступили. И это меня тревожит. Больше, если бы они совершили набег. Не знаю, есть ли у Скавра агентурная сеть в Персии, но подозреваю, что она была уничтожена еще в прошлом году. К префекту претория поступают лишь отрывочные сведения. Царь Эрудий сказал мне при личной встрече, что не имеет никаких данных из Персии. Возможно, он солгал.

– Монголы могут в любое время выслать небольшой отряд в разведку, а полномасштабную войну начать в следующем году, – предположил Рутилий.

– Нет… – покачал головой Элий. – Здесь что-то другое. Но что бы варвары ни задумали, до того, как мы с ними столкнемся, я бы хотел завершить одно дело.

Элий сделал паузу, будто оставил свободное место в боевом порядке. Трибуну надлежало задать вопрос.

– Какое дело? – спросил Рутилий.

– Настигнуть Триона.

– Будем ловить Триона, – последовал ответ. И вдруг Рутилий сказал совершенно неожиданно для Элия: – С детства обожаю поезда. Едешь… огни за окном. Колеса стучат. Мир меняется. Можно вообразить самые удивительные города в темноте, всякие чудеса. А ты их не видишь, едешь мимо.

Глава III
Игры Гимпа

«Вчера на встрече с избирателями своей трибы Бенит заявил, что с его появлением в сенате начнется новая история Рима. «Рим должен обновиться. Мы будем жить в молодой стране, которой будут управлять молодые. Путь обновления – это война. Для полноценного мужчины война то же самое, что для женщины материнство». Впервые после окончания Третьей Северной войны, да еще во время Паренталий [71]71
  Паренталии – церемонии в честь умерших родителей.


[Закрыть]
, столь открытый призыв к войне встретил одобрение».

«Акта диурна», 9-й день до Календ марта [72]72
  21 февраля.


[Закрыть]
.

I

В Резайне они не нашли Триона.

Резайна была небольшим хаотичным городком, который много лет назад обещал сделаться крупным торговым центром, но захирел с годами, кормился контрабандой, и затерялся островком скучной, размеренной и одновременно суетливой жизнь среди степи, под сенью растрепанных пальм. Глинобитные дома и глинобитные ограды, за которыми виднелись ветви цветущих абрикосовых деревьев, отличались только узором на огромных железных воротах. Вместо таксомоторов по улицам разъезжали двухколесные повозки, запряженные осликами. Рассматривать Резайну как крепость было немыслимо – от древних стен почти ничего не осталось. Римского гарнизона здесь не было. Местного – тоже. Была лишь городская стража, вооруженная увесистыми дубинками, которая занималась терпимым мздоимством.

Повсюду попадались туристы в пестрых туниках, в широкополых шляпах арабских платках. И хотя достопримечательности Резайны нельзя было сравнить с роскошными комплексами, построенными в Абритте, все же и здесь воздвигли триумфальную арку уже спустя много после битвы с персами. Говорят, до сих пор на месте сражения можно отыскать наконечники стрел, полуистлевшие римские доспехи и даже – хотя это скорее всего выдумки – остатки доспехов знаменитых катафрактариев [73]73
  Катафрактарии – тяжеловооруженная персидская конница.


[Закрыть]
.

Квинт ждал Элия в маленькой гостинице, где крики и шум не смолкали ни на мгновение, где все суетились, толкались, куда-то спешили. Хозяин встречал каждого, как близкого родственника, радостными воплями, хлопал по плечу, или обнимал. В комнатушке со стенами тоньше бумаги было слышно, как на улице ругаются торговцы, и визжат дети, гоняясь друг за другом. Деревянные скамьи, покрытые циновками, медные кувшины, глиняные кружки. Белый сверкающий холодильник был единственной современной вещью в этой таверне. Все остальное осталось таким же, как тысячу лет назад, когда в битве на этой земле сошлись римляне и персы.

Квинт сильно похудел. Он почти непрерывно курил и кашлял.

– Зачем ты приехал? – Квинт смотрел на Элия лихорадочно блестевшими глазами. – Это же полный идиотизм. – Он загасил в бронзовой пепельнице сигарету и зажег новую. – Думаешь, Трион сидит в Резайне и ждет тебя? Как же…

– Почему ты его не схватил?

Квинт засмеялся:

– Потому что он удрал раньше, чем я сюда притащился. Если только… он когда-то здесь был.

Квинт вновь закурил. Понизив голос до едва слышного шепота, выдохнул:

– Он водит нас за нос… Как – не могу понять. Но это – точно… Что-то здесь не так. Совсем не так. У меня чутье. Мы идем по следу… Да… Но это очень странный след. Он дурно воняет, этот след…

– Я дам тебе еще людей, – сказал Элий. – Ты поедешь за Трионом дальше. А я останусь здесь. Могу двинуться в другом направлении, чтобы отвлечь Триона.

– Хорошо бы еще знать, в каком направлении двигаться, – уточнил Квинт.

Оттолкнув двух докучливых и крикливых торговцев, вошла девушка лет двадцати трех. Коротенькая курточка на груди сколота серебряной застежкой, пояс лазоревых шаровар так же был расшит мелким жемчугом. Все в незнакомке было вызывающим. Яркая помада на губах, в ушах – крупные золотые кольца. Жгуче-черные волосы разбросаны по плечам. Где-то Элий уже ее видел. Неужели? Да, да, в Аквилее, у храма Венеры Лысой. Тогда девушка напомнила ему Марцию. В Аквилее он на миг потерял голову. Даже сейчас сердце его дрогнуло. Но совсем чуть-чуть. Случайная встреча? Но случай – пес, который служит господину, а когда его не накормят вовремя, он злится и скалит зубы.

– Роксана Флакк, репортер «Акты диурны», – представилась девушка и уселась напротив мужчин.

– Не боишься путешествовать одна? – поинтересовался Квинт, его оценивающий взгляд скользнул по бедрам красотки. – Опасно…

– Да? Я не заметила.

– Один репортер тоже тут ездил… и погиб, – неопределенно проговорил Квинт. Теперь его взгляд остановился на ее груди.

Намеки Квинта не произвели впечатления.

– Знаю. Глупец зачем-то потащился в пустыню. Что он там забыл, а?

– Что-то искал… и, возможно, нашел… – предположил Элий. – А что ищешь ты?

Она бросила на Цезаря взгляд из-под полуприкрытых век, будто оценивала (Марция иногда точно так смотрела), тряхнула черной гривой.

– Собираю материалы для книги.

– О чем твоя книга?

– О прошлом. О начале Второго тысячелетия. Сейчас все об этом пишут. Все тайны лежат в прошлом. И я хочу до них докопаться. Говорят, Фабия задумала библион о Траяне Деции. Я хочу написать о Филиппе Арабе. Интересует?

– Да… – сказал бесцветным голосом Элий. – Но почему именно Филипп Араб?

– Моя маленькая тайна. Ведь ты не отскрываешь свои тайны первым встречным, Цезарь. И ты, Квинт, – она подмигнула фрументарию.

– Можно взглянуть на твои материалы? – поинтересовался невинным тоном Квинт – теперь он не отрывал глаз от ее ярко накрашенных губ.

Она расхохоталась:

– Какая наглость! Хочешь заглянуть в мою рукопись? Ну что ж… Только заплати. Тысяча сестерциев – страница.

– И сколько же страниц?

– Тысяча… пока. – Она была богиней, а они – ее жрецами. Так она считала, наверное.

– Надо полагать, ты – новая Кумская Сивилла, – вздохнул Квинт.

– Я лучше.

Роксана перегнулась через стол и поцеловала Элия в губы. Легкое касание, вполне допускаемое приличием между друзьями. Но ведь они не были друзьями… Затем точно таким же мимолетным поцелуем был одарен Квинт. Фрументарий попытался обнять красотку, но она ускользнула.

Вновь очутилась подле Элия. От Роксаны пахло дорогими галльскими духами. Этот запах неуловимо напоминал запах Марции.

– Хочешь поехать со мной дальше? – предложил Элий неожиданно для себя.

– Куда именно?

– Сам не знаю.

– Я еду в Нисибис, – сказала Роксана. – Возможно, мы там встретимся.

Легко поднялась и направилась к выходу.

Нисибис… Элий почувствовал, как кровь больно застучала в висках. О Нисибисе говорили Сивиллины книги. Летиция видела в своих пророческих грезах Нисибис в развалинах, сожженным дотла. Не стоит ехать в Нисибис… Нельзя ехать в Нисибис. Но Элий поедет. Стоики полагают, что бесчисленные миры рождаются и гибнут в мировом пожаре. Но никто не знает, когда начнется пожар.

– Какая стерва… – восхищенно прошептал Квинт, глядя Роксане вслед.

II

Квинт лукавил. Одного из людей Триона он все-таки захватил.

Дом, в которым по сведениям Квинта жил Трион, ничем не выделялся среди других – белые оштукатуренные стены, красная черепица, высокая глинобитная ограда. Все, что удалось найти – это свинцовые ящики с урановой рудой. Обычной рудой, из которой нельзя сделать бомбу. Сам ученый по-прежнему был неуловим. Если Трион создает где-то урановую бомбу, то он не может бегать с места на место, держа под мышкой ящик с обогащенным ураном, чтобы потом, улучив минутку, засев где-нибудь в подвале лавки скобяных товаров, собирать свое страшилище из подручных материалов. Нет, он где-то обосновался, зарылся в землю и не двигается с места, а этот дом в Резайне – лишь прикрытие, обманка, или в лучшем случае запасной склад. Было ясно, что до Триона они доберутся не скоро.

Пленный – немолодой сутулый человек с белым, будто обсыпанным мукой лицом, сидел в подвале. Маленький жалкий человечек в пестрой тунике и драных шароварах. Рутилий задавал вопросы, а человечек все время повторял на ломаной латыни: «Ничего не знаю, ничего, ничего не знаю…» Не было сомнений, что пленник работал с Трионом – от его одежды и волос шло излучение. Человек облучился. Потому и кожа у него мучнисто-белая, потому он постоянно жалуется на тошноту. Пленник работал с ураном. Весь вопрос только, что он с ним делал – может, возил с места на место в повозке, запряженной осликом, не ведая, что везет смерть.

– То, что делает Трион, чудовищно… – сказал Элий.

Пленник смотрел на Цезаря отсутствующим взглядом. То ли не понимал, то ли делал вид, что не понимает латынь.

Элий сам перевел свою речь на арабский.

– Эти опыты могут погубить десятки, сотни, и даже тысячи людей…

Человечек принялся раскачиваться из стороны в сторону. Серые, облепленные болячками губы, беззвучно зашевелились.

– Тысячи людей, – повторил Элий.

Рутилий тронул Цезаря за плечо.

– Тебе лучше выйти, – и указал на дверь.

В тот же момент от стены отделился низкорослый широкоплечий человек. Лицо – кусок грязного воска – ямины для глаз, расплющенный нос, безгубый рот. «Палач без глаз», – вспомнился полубредовый рассказ Летиции. Пленник догадался. Замер, глядя на огромные волосатые ручищи палача.

– Я должен дать на это согласие? – Элий передернулся.

– Можешь не давать, – сказал Рутилий.

Элий не двигался.

– Тебя когда-нибудь пытали? – спросил Элий.

– Я знаю, что такое боль, – холодно отвечал Рутилий. – Вспомни, что ты говорил об урановой бомбе. Речь пойдет о сотнях тысяч убитых.

Пленник беззвучно открывал рот, силясь что-то выговорить. Он весь трясся.

– О сотнях тысяч, – повторил Элий, как эхо. – Но мы находимся на территории Содружества. Здесь действует «Декларация прав человека». И пытки запрещены.

– Цезарь, выйди, – прошипел Рутилий.

– Ни за что.

Рутилий сделал знак. Двое преторианцев ухватили Элия за локти.

– Уведите Цезаря. Здесь его жизнь подвергается опасности, – приказал Рутилий.

Невероятно! Цезарь даже не пытался сопротивляться. Собственные охранники вывели его за дверь. Он задыхался от ярости. Если бы Рутилий вышел следом, Элий бы убил его. Заколол мечом. С наслаждением. Но Рутилий не думал выходить.

Элий ударил кулаком в дверь. Никакого ответа.

– Квинт! – крикнул он. Тоже безрезультатно.

Лица преторианцев оставались непроницаемы. Рваться в дом нелепо, делать нечего, придется бродить по городу. Два здоровяка-преторианца шагали следом за Цезарем. Уличные торговцы бежали за римлянами, предлагая финики, сладости и прохладительные напитки. Грозный вид преторианцев их не смущал. Элий покупал сладости и тут же раздавал ребятишкам. Но толпа не убавлялась, а росла. Даже спящие в тени циновок торговцы проснулись и наперебой принялись предлагать серебряную посуду, украшения, сувениры, ковры. Элий сделал круг и вернулся к дому. Гнев его улегся. На душе было мерзко.

Рутилий стоял на пороге и курил.

– Лаборатория Триона в Нисибисе, – сказал он кратко. – Квинт может отправляться на охоту. А мы останемся здесь на несколько дней.

Рутилий вел себя так, как будто ничего не случилось, как будто не он велел вышвырнуть Цезаря за дверь.

– Того, что произошло сегодня, я никогда не забуду, – пообещал Элий. – И никогда не прощу.

Рутилий пожал плечами:

– Это не имеет значения. Ведь мы погибнем.

– Пусть Кассий Лентул осмотрит этого несчастного. А затем я приказываю отпустить его, – сказал Элий.

– Он умер, – отвечал Рутилий. – У бедняги оказалось слабое сердце.

Элий отстранил трибуна и вошел в дом. Умерший лежал в подвале на полу. Остро выпирающий подбородок. Грязные босые ноги с черными растрескавшимися стопами. Никаких следов пыток, если не считать кровоподтека под глазом.

Кассий Лентул собирал инструменты. Теперь он был личным медиком Цезаря и зачислен в коллегию придворных архиятеров.

– Отчего он умер? – спросил Элий.

– Сердце остановилось. – Медик сказал об этом невыносимо буднично.

Цезарь не поверил:

– Его пытали! Он умер от болевого шока?

– Нет. Остановка сердца. Он не успел ничего сказать.

– А Нисибис? Ведь Рутилий узнал…

– Не от него. Квинт нашел расписки. Трион заказывал какие-то металлические конструкции здесь, в Резайне, и велел отправить их в Нисибис.

Нисибис… Роксана говорила, что собирается в Нисибис. Неужели она знала, что Трион бежал именно туда? Или она знала что-то другое? Или она заодно с Трионом?… Или с кем-то другим заодно?

«Новую стену Рима дОлжно построить в Нисибисе»… – гласило предсказание Сивиллы. Но кто знает, что это за стена?!

– Лучше бы я поступил в городские архиятеры, – вздохнул медик. – Там жалованье куда меньше. Но и меньше фекалий.

III

Тем же вечером Квинт уехал из Резайны. Исчезла и Роксана. А Элий и его охрана остались. Почти не прекращаемо шли дожди. Крыша в гостинице протекала. Дробный стук капель о днище ведра будил Элия по ночам. Природа сошла с ума.

Цезарь составлял отчет об укреплениях Резайны, из отчета следовало, что никаких укреплений давным-давно нет. Элий понимал, что занят нелепым делом.

«Нисибис… Я должен быть в Нисибисе».

При одной мысли об этом его охватывала дрожь. Но ведь он с самого начала знал, что отправится в Нисибис. Знал и страшился. Не укрепления интересовали его, не запасы винтовок и гранат на складах, а маленький городок в предгорьях, окруженный зубчатой кирпичной стеной – таким Элий видел его на фото. Сивилла говорила о какой-то новой стене. Летиция видела город сожженным. Предсказание Сивиллы и видение Летиции гнали Элия в путь. Приказ императора лишь повод. Пусть Руфин думает, что послал Элия на смерть. Возможно, это радует старого интригана.

«То, что я делаю – безумие – думал Элий. – Но ведь я всегда был сумасшедшим…"

IV

Гимп сидел в таверне «Медведь» за столиком в углу. Перед ним стояла глиняная кружка с вином. Несмотря на ранний час таверна была полна. Прежде исполнители желаний отмечали здесь свои победы. И теперь гладиаторы являлись люда, но ореол божественного могущества перестал окружать бойцов Колизея. В маленьком помещении было душно и жарко, Гимп то и дело доставал платок и отирал лоб. Гимп представлял, как взмокнув, выйдет на воздух, и холодным ветром его прохватит до костей. Интересно, может гений подцепить воспаление легких?

Время от времени Гимп начинал прислушиваться к спору соседей.

– … Я взял клеймо…

– … Теперь нет желаний… только деньги. Ставишь на победителя, как на колесницы в Большом цирке. И выигрываешь…

– … Ерунда какая-то. Желания нужны! Необходимы…

– … Люди жаждут денег. Одних денег. Одно желание. Всегда одно желание… не надо ни гениев, ни богов. Деньги заменят все…

– … Гениев никто не заменит…

– … Ненавижу гениев…

– … С гениями было хорошо. Ясно, что делать. Жизнь была спокойной, династия правила, Империя стояла неколебимо. И все лишь потому, что гении нас опекали. А теперь все полетело в Тартар…

– … Я нашел своего гения. Он живет у меня в доме и подсказывает. Надо всем так сделать. И вновь воцарится порядок…

– … Что же он тебе подсказывает? Как больше заработать денег?

– … Гении скоро умрут. Они не могут жить на земле.

Гимп поднялся и постоял в нерешительности, не зная, уйти ли или заказать еще вина. Он плохо понимал, что происходит. Голова кружилась. Слова долетали издалека, лица расплывались. Может, он болен? Говорят, гений может умереть от одного неверия в свои силы. Выдохнет воздух, а вдохнуть не сможет. Упадет замертво и… Гимп уставился в пол бессмысленным взглядом. Да что с ним такое? Неужели он в самом деле собрался умирать?

Гимп вышел на улицу и глубоко вдохнул холодный воздух. Дрожь пробежала по его телу. Его ждал трудный разговор. Он безумно боялся. По-человечески.

V

У гения Тибура с недавних пор явилась новая страсть. Он обожал подслушивать. Прежде, когда он был душой города, люди сами обращались к нему сотню раз на дню. Теперь никому не было до него дела. Он чувствовал себя таким одиноким. Кому хочется беседовать со змеем! Целыми днями он висел на ветке старой пинии и ждал, когда выйдет в маленький перистиль молодая хозяйка.

Ага, наконец-то! Летиция позавтракала и теперь бродит вокруг бассейна с зеленой водой и разговаривает вслух с Элием, воображая, конечно, что никто ее не услышит. То умоляет быть осторожным и вернуться скорее, то начинает ругать, проклинает его безумие. И снова зовет…

Постой-ка, еще шаги. Кто-то вышел в маленький садик. Остановился.

Кто это? Неужели? Ну да, это Гимп. В красной тунике, в броненагруднике он просто красавец. Очень смахивает на актера, который только что получил крошечную роль легионера в современной пьесе. Это уже интереснее…

– Я вступил в армию, – сообщил Гимп, старательно разглядывая мозаику перистиля. – Все говорят о предстоящей войне. Значит, будет несложно получить гражданство.

– Ты меня покидаешь? – Летиция капризно скривила губы. – Разве я тебе разрешила? Ты служишь мне. И еще Элию. – Гимп смутился. – Ты всегда охранял меня, – напомнила Летти. – Кто же будет теперь заботиться о моей безопасности?

– Да, конечно… по мере сил. Как мог. Извини…У тебя будет другой охранник.

– Какой?

Она огляделась, но, разумеется, не заметила Гета. Хотя змей висел у нее над ее головой и нагло размахивал хвостом.

– Потом скажу. Я сейчас о другом… – Гимп замолк.

Летиция тоже молчала. Смутилась. В его внимании и преданности было что-то сверх обыкновенной дружбы. И он ей был симпатичен. Очень. Но и только. Неловкость все возрастала, становясь непереносимой.

– Я… я… – пролепетал Гимп, все более смущаясь. – Я – твой отец.

Ну надо же! Изумленный Гет свалился с ветки. Летти в ужасе отскочила в сторону, позабыв о только что сделанном признании бывшего гения Империи.

– К-кто это? – пролепетала она, разглядывая огромного змея.

– Это твой новый охранник! – бодрым тоном сообщил Гимп.

– Этот? – Летти отступила за спину Гимпа.

– Ага, охранник, – подтвердил Гет, подняв огромную плоскую голову, раздвигая губы, что должно было означать улыбку.

Улыбка была очаровательная. До того очаровательная, что у Летиции подкосились ноги, и она опустилась на мраморную скамью.

– Это бывший гений, – подтвердил Гимп. – Он хороший. Только жрет много.

– Думаю, у домны Летиции хватит денег, чтобы меня прокормить, – сделал очень верное предположение Гет.

Летти машинально кивнула, затем повернулась к Гимпу.

– Кажется, ты что-то сказал… или… мне послышалось?

– Да, сказал.

– И это правда?

– Да.

– Мне известно, что я дочь гения. Но не знала, что это именно ты – мой отец. – Кажется, она не особенно была поражена признанием. – Я бессмертна? – Гимп отрицательно покачал головой. – Тогда это не имеет значения.

Гимп от изумления открыл рот.

– Иногда я буду думать о тебе, – милостиво пообещала Летиция.

Гимп кашлянул, прочищая горло.

– Ты не винишь меня?

– Винить? Вот глупость. Самое бесполезное занятие в мире. Лучше поинтересуйся, нет ли у меня желания тебе отомстить. – В глазах ее вспыхнули лукавые огоньки.

– Ну и как – не желаешь? – спросил он, подыгрывая Летиции.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю