Текст книги "Бактерия 078"

Автор книги: Мариан Белицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Доктор остался на тротуаре, внимательно осмотрелся по сторонам и быстро обдумал план действий. Если сержант выйдет сейчас один и пропустит его -значит, все в порядке, ничто не изменилось. Но если по его лицу можно будет заметить, что ему приказано арестовать посетителя, если он сделает хоть малейшее подозрительное движение – надо немедленно бежать. Доктор бросится тогда прямо под ноги вон тому часовому, собьет его и сразу исчезнет среди толпы. Во всяком случае, американцам нелегко будет взять его…

Фукуда зорко всматривался в лицо возвращавшегося сержанта. Он не знал, что за этой сценой настороженно наблюдают друзья, охраняющие его. Сержант молча кивнул, приглашая его войти. Фукуда подумал, что это тоже может быть ловушка, но было уже поздно. Он овладел собой и подошел к американцу.

– Прошу войти! – несколько любезнее буркнул сержант. – Мистер Рогге ждет вас.

Фукуда поднялся на третий этаж. Рогге нервно бегал по кабинету, судорожно крутя пуговицы незастегнутого френча, и глухо ругался. На его толстом лице вместо любезной улыбки отражалось бешенство.

Доктор задержался на пороге и громко, по-военному приветствовал начальника отдела по расследованию антиамериканской деятельности. Рогге что-то пробормотал в ответ и, не обращая внимания на Фукуду, продолжал бегать по кабинету. Наконец он остановился перед ним:

– Входите, доктор! Сейчас едем.

Фукуда сел и спокойно закурил сигарету. Только теперь он почувствовал некоторое облегчение. Ага! Значит, они все-таки поедут? Прекрасно! Через несколько часов он собственными глазами увидит все!

– Я вижу, вы чем-то взволнованы? – любезно сказал он, глядя американцу прямо в глаза.

– Да! – пробормотал Рогге. – У меня немало причин волноваться. Ваши соотечественники доставляют нам немало хлопот.

Фукуда сделал удивленное лицо:

– Мои соотечественники? Каким образом?

– Опять какая-то забастовка! – в бешенстве выкрикнул Рогге. – Опять красная демонстрация! Проклятие… Ни одного спокойного дня в этой проклятой богом стране! – Он вдруг вспомнил, что говорит с японцем, и замялся: – Извините, пожалуйста, но я действительно вне себя от ярости… Коммунисты раздобыли откуда-то сведения о том, что полиция задержала нескольких красных. Сегодня их газета напечатала саженную статью о тол, что арестованных пытают, убивают и прочие глупости. А вы ведь сами понимаете, что мы…

– Да, конечно, я понимаю, что при допросе арестованных может случиться всякое, – любезно улыбаясь, подтвердил Фукуда.

Рогге смешался. Он хотел сказать совсем другое… По-том махнул рукой, давая понять, что он, Рогге, отказывается от всего, что он сыт всем этим по горло.

– Впрочем, – буркнул он, – меня это мало касается. Это не мой участок работы. Вашей полицией занимается другой отдел, у меня и своих хлопот достаточно… Вчера вечером я разговаривал с полковником Кроссби, – перевел он разговор на другую тему. – Мы очень сожалели, что вы не явились к нам раньше. Ваша информация об этом Фукуде очень ценна для нас.

Доктор стиснул зубы, чтобы сдержать дрожь.

– Должен вам сказать, – продолжал Рогге, садясь рядом с ним и кладя ему руку на колено, – что этот Фукуда очень опасный человек.

– Неужели? – едва выдавил из себя доктор.

– Да-да! Вы хорошо знали его?

– О нет! Только шапочное знакомство.

– Ах, так. Видите ли, доктор, жаль, что вы не смогли поближе узнать его и разобраться в нем. Это, повторяю, очень и очень опасный человек.

– Для кого?

– Для нас, для Америки, для Японии… Вы знаете, кто он такой?

Фукуда отрицательно покачал головой.

– Это советский агент! – доверительно произнес Рогге. – Он приехал сюда недавно. Понимаете ли, он находится сейчас в Токио, имея специальное задание» Москвы. Хочет проникнуть в тайны нашей армии и…

– Понимаю! – оживился Фукуда. – И продать эти сведения Советам? Да?

– Вот именно, вы попали в самую точку! И вот, понимаете ли, как назло мы не можем найти его. Исчез, как привидение!

– Надо послать розыскные листы. – Фукуда прищурил глаза. – Так делалось у нас в Японии постоянно.

– Э, это совсем не так просто. Мы даже приблизительно не знали, как он выглядит. Только вчера достали какую-то старую его фотографию.

Фукуда почувствовал, что бледнеет, и еле овладел собой. Сделал вид, что поперхнулся дымом, и отчаянно закашлялся.

– А вы видели уже этот снимок? – спросил он.

– Нет еще. Да и что мне эта фотография! За решетку я ее посажу, что ли? Нам нужен он, а не его изображение… Впрочем, мне обещали прислать ее сегодня.

Рогге встал и прошелся по кабинету. Фукуда внимательно следил за каждым его движением. Дав американцу возможность несколько поостыть, он предложил:

– Нам, пожалуй, пора ехать. У меня есть еще несколько небольших дел, которые нужно закончить сегодня же… Ведь мне предстоит начать свою работу завтра, не правда ли?

– Да-да! – согласился Рогге. – Вы правы, едем!

Он подошел к столу и вынул из ящика серую книжечку: – Прошу! Это ваш пропуск. Но я должен вас предупредить, что потеря этого документа, хоть он пока и временный, может окончиться для вас очень печально.

Фукуда бережно спрятал пропуск в нагрудный карман:

– О нет, господин старший лейтенант, такой документ я никогда не потеряю!

– Очень хорошо! Едем.

Рогге закрыл письменный стол, пропустил Фукуду вперед и, уже выходя из приемной, бросил дежурному офицеру: ..

– Я вернусь через два-три часа, Кларк. Номер телефона тот Же, что и вчера, я буду там все время. Но запомни: звонить только в случае крайней необходимости.

Около подъезда их уже ожидал большой черный «бьюик». Фукуде показалось, что из стоявшего неподалеку автомобиля на него глядит кто-то знакомый. Но времени раздумывать над этим не было: машина тронулась, и штаб остался позади. Только в дороге он вспомнил об этом и весь подтянулся.. «Конечно, это был Ямада! Да, он!» Значит, Фукуда действительно не один, товарищи думают о нем, ни на минуту не оставляют одного, охраняют его. Это ободрило Фукуду, наполнило его душу верой в успех.

…Автомобиль выехал за черту города. По обе стороны шоссе неслись навстречу и исчезали позади зеленые шапки яблонь. Рогге, жестикулируя, что-то рассказывал. Фукуда машинально кивал головой и время от времени изображал на своем лице подобие улыбки – слова Рогге не доходили до его дознания.

– Далеко еще? – спросил он.

– Нет, теперь уже близко, – ответил Рогге. – Сейчас свернем с шоссе, а там и лаборатория.

Действительно, они проехали с километр и свернули па проселочную дорогу. Через несколько минут не очень приятной езды в облаках пыли машина остановилась. Фукуда удивленно осмотрелся по сторонам.

– Контрольный пункт. Проверил документов, – пояснил Рогге. – У нас порядок строгий!

Подошедший офицер проверил пропуска, козырнул Рогге и дал знак солдатам. Дорога была свободна.

Вскоре они въехали в небольшой лесок. Здесь снова проверили их пропуска. «Ого! Запретная зона? Совсем как в Пинфане!» – подумал Фукуда.

Миновали еще несколько поворотов, два раза останавливались для предъявления пропусков, и наконец доктор увидел цель своих многодневных и трудных поисков.

На огромном пустыре стояло несколько длинных, угрюмых, серых зданий. Они были окружены высокой изгородью из колючей проволоки, протянутой в несколько рядов. За ней в некотором отдалении чернел высокий, плотный забор. Вдоль ограды через каждые три десятка метров возвышались сторожевые башни, на которых расположилась охрана. На площадках этих вышек щетинились счетверенные пулеметы, а из-за ограды выглядывали длинные жерла зениток.

«Здесь все так, как было и в Пинфане! – снова подумал Фукуда. – Даже зенитки – запретная воздушная зона…»

Через распахнувшиеся ворота они въехали во двор, провожаемые равнодушными взглядами американских солдат. И охрана, и пулеметы, и зенитки, и сами здания– все напоминало обстановку в «отряде 731». Здесь была особо секретная территория, охраняемая крупным воинским соединением.

Рогге и Фукуда вылезли из машины.

– Вот лаборатория, в которой вы будете работать. – Старший лейтенант показал рукой на ближайшее здание. – Идемте прямо туда.

– А в остальных зданиях помешаются обслуживающий персонал и работники лаборатории? – спросил Фукуда, внимательно оглядываясь по сторонам.

Рогге рассмеялся:

– О нет! Охрана помещается там, во временных казармах. Здесь никто не живет. Все эти дома предназначены для лаборатории. В каждом из них помещается самостоятельный отдел.

– О, если это тайна, то… – Фукуда скромно склонил голову.

– От вас у меня нет никаких особенных тайн, доктор! – сказал Рогге.– Вы уже наш человек, наш сотрудник. Пока у нас имеется только один полностью оборудованный корпус* как раз тот, где находится лаборатория. Остальные – в стадии подготовки. Мы уже привезли для них часть машин, теплицы…

– Ага! Значит, здесь должна быть фабрика?

– Именно фа-бри-ка! Только несколько иная, чем, скажем, фабрика… шоколада! – захохотал Рогге, очень довольный своей шуткой. – Впрочем, обо всем остальном, доктор, вы узнаете в свое время. Сейчас вас интересует лаборатория, верно?

Фукуда понял, что больше задавать вопросов нельзя, иначе можно возбудить подозрение американца. Уже и так доктору стало известно многое. Американцы построили свою лабораторию по образцу «отряда 731». Нет сомнения, что в этом им помог Отомура. Из слов Рогге доктор понял, что пока только идет оборудование лаборатории и к массовому выпуску смертоносной «продукции» еще не приступали. Однако все уже находилось в стадии последних приготовлений. По виду зданий нетрудно было догадаться, что они построены недавно. Похоже было, что все это организовывалось поспешно, по чьему-то срочному приказу.

– Сейчас я представлю вас руководителю лаборатории, доктору Маото, – услышал Фукуда голос Рогге.

Они вошли в здание.

Здесь все было так же, как и во всех лабораториях: светлые, высокие залы, длинные белые столы, стеклянные шкафы, полные инструментария, столики с рядами пробирок и колб, подставки с химическими реактивами. Всюду чувствовался запах медикаментов и дезинфицирующих средств.

В некоторых залах работали одетые в белоснежные халаты американцы и японцы, в других не было никого. Фукуда вопросительно посмотрел на своего спутника. Тот догадался, в чем дело, и сказал:

– У нас пока мало людей, мы только начинаем работу. К тому же не все еще прибыли. Но должен признаться, что нам действительно не хватает специалистов. Японские бактериологи не очень-то спешат идти к нам работать. Я не о вас говорю, доктор, – поспешно добавил он, заметив вопросительный взгляд Фукуды, – но есть такие люди, которые еще не понимают, что мы – самые верные друзья Японии.

Он толкнул дверь с надписью «Вход воспрещается» и пропустил Фукуду вперед:

– Вот и ваш руководитель!

Фукуда увидел знакомую ненавистную физиономию и сверлящие глаза, спрятавшиеся за большими стеклами в толстой черной оправе. Он инстинктивно сжал кулаки.

– Позвольте, господа, познакомить вас! – продолжал Рогге. – Доктор Сасаки, наш новый сотрудник. Профессор Маото, руководитель лаборатории.

Фукуда медленно и церемонно поклонился. Маото ответил таким же поклоном, предварительно зорко взглянув на прибывшего.

– Я, кажется, где-то встречал вас?

– О да! – немедленно ответил Фукуда. – Я имел честь видеть вас, господин профессор, в Кобе.

– Совершенно верно, именно в Кобе. К сожалению, не помню подробностей нашей встречи. Кажется, эго было…

– Может быть, мистер Маото в нескольких словах объяснит новому сотруднику задачи, касающиеся его работы? – нетерпеливо перебил Рогге, которому уже надоела эта японская церемония знакомства.

Маото чуть сощурил глаза, но ничего не ответил. Любезно улыбаясь, он взял Фукуду под руку и пригласил его пройти в соседнюю комнату.

– Прежде всего, дорогой коллега… – начал Маото.

Фукуда вздрогнул, услышав эти слова. Ему стало не по себе. Этот негодяй, этот убийца, посвятивший всю свою жизнь поискам самых чудовищных средств истребления человечества, осмеливается называть его «коллега»!

Маото взглянул на спутника:

– Вам холодно?

– Извините, да!-ответил Фукуда. – Здесь как-то сыровато и прохладно..

– Да-да, это верно! – вмешался Рогге. – Стены действительно еще не просохли. Здания построены совсем недавно, и чувствуется сырость, но ничего не поделаешь, надо спешить.

Фукуда мысленно поблагодарил глупого американца за вмешательство.

– Сейчас мы пройдем в лабораторным зал. Гам уже значительно теплее, – сказал Отомура, открывай дверь.

Фукуда осмотрелся. Зал в точности напоминал лабораторию Отомуры, знакомую еще по Пинфаию. На сред нем столе находился длинный ряд пробирок. На них, так же как и тогда, в «отряде 731», висели номера. Фукуда взял одну из них. В пробирке колыхнулась мутная жидкость.

– 078? – удивился он. – Что это значит?

– Это вирусы нового вида бактерии, – самодовольно усмехнулся Маото. – Я сам взрастил ее. Смею вас уверить, дорогой коллега, что это бактерия необычайной силы, равной ей нет во всем мире.

– 078… – задумчиво произнес Фукуда, чувствуя, что сердце его бешено бьется, а руки покрываются потом.

«Да, этот мерзавец не тратил времени даром! Он дошел уже до семьдесят восьмого номера… Нужно будет проверить потом свои выкладки, – подумал Фукуда, – и, вероятно, значительно улучшить сыворотку. Хотя… я же вел работы в расчете на очень опасную бактерию… Но, может быть, эта бактерия еще более активна и устойчива?»

Он почти не слышал, что говорил ему Маото. Различал только отдельные слова: «бактерия», «чума», «болезни»… Каждое из них раскаленной иглой впивалось в мозг.

Из этого состояния его вывел какой-то посторонний звук. На столе задребезжал приглушенный звонок, и на щитке, укрепленном около двери, вспыхнула красная лампочка. Фукуда понял, что кого-то вызывают к телефону.

Рогге поспешно обратился к своим собеседникам:

– Это, наверно, меня! Я сейчас же вернусь.

Фукуда внутренне содрогнулся. Невольно подумал, что этот телефонный звонок определенно -связан с его проникновением в логово врага. По спине пробежал неприятным холодок, но огромным усилием воли доктор овладел собой и ничем не выдал своего волнения. Отомура-Маото как раз объяснял, каких трудов потребовало выращивание бактерии 078 и какое огромное значение для науки может иметь это открытие.

– Мы, японцы, не сумели использовать преимущества, которые нам давало наличие проверенных данных о бактериях. Поэтому нам сейчас приходится поддерживать все усилия американцев в этом направлении. В противном случае…

– Извините, профессор! – внезапно перебил его Фукуда. – У меня к вам огромная просьба.

Отомура удивленно и недовольно посмотрел на своего собеседника – не в японском обычае было так нетактично вести себя по отношению к начальнику. Видимо, этот новенький считает себя здесь на равных правах с ним, самим Маото… Ну что ж, посмотрим! Этот протеже Кроссби скоро сумеет убедиться, кто тут старший…

– Я слушаю вас! – сухо ответил Маото.

– У меня есть небольшая домашняя лаборатория, высокочтимый профессор, – заметив недовольство Маото, почтительно продолжал Фукуда, стараясь придать своему голосу самый любезный тон, – и я храню там различные культуры бактерий. Я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы смогли снисходительно отнестись к моей покорной просьбе. В память о той высокой чести, которой я удостоился сегодня, мне было бы особенно приятно получить из ваших рук образец такого выдающегося достижения. Ведь это же… – Он замолк, как бы не находя слов выразить свое восхищение открытием Маото.

Польщенный Отомура обнажил желтые зубы в хищной улыбке.

– О, я понимаю вас, коллега! – Он покровительственно похлопал по плечу Фукуду. – Никогда никому не дал бы, но я имею о вас такие блестящие отзывы полковника Кроссби, моего личного друга, – многозначительно подчеркнул он, – что я не могу отказать вам, тем более что все равно нам предстоит работать в тесном содружестве. Вот, возьмите, пожалуйста! Я с удовольствием исполняю вашу просьбу.

Он вынул из ящика стола и протянул Фукуде маленький, герметически закрытый металлический цилиндрик:

– Здесь достаточное количество бактерий 078. Возьмите!

Стараясь ничем не выдать охватившей его дрожи, Фукуда взял цилиндрик и, церемонно поклонившись Маото, спрятал подарок в грудной карман:

– Благодарю вас, высокочтимый профессор! Это мне очень, очень пригодится.

Выводы Отомуры сейчас уже мало интересовали Фукуду. У него в руках находилась бактерия 078! Теперь он сможет непосредственно на ней испытать действие своей сыворотки. Это укрепляло в нем уверенность, что он сможет противопоставить преступникам не только свой гнев и слова, но и такие действия, которые парализуют их безумные планы.

Вошел Рогге. По его лицу Фукуда понял, что разговор был важным и неприятным, но что американец все еще не знает, кем в действительности является доктор Сасаки. Рогге обвел обоих японцев рассеянным взглядом и глухо произнес:

– Доктор Сасаки, не хотите ли вы остаться здесь на некоторое время? Понимаете, я, к сожалению, должен немедленно выехать в Токио. Есть очень важные и неотложные дела. Доктор Маото окажет вам необходимое гостеприимство.

Фукуда с трудом изобразил приятную улыбку:

– О нет, я не могу злоупотреблять любезностью такого маститого ученого, это было бы просто неуважением к его времени. Мне следует вернуться в Токио, господин старший лейтенант. Я и так сверх меры обязан профессору Маото! – Он почтительно поклонился в его сторону. – Ум мой обогатился сегодня очень многими познаниями, и я бесконечно благодарен высокочтимому профессору за все, что он рассказал мне. Теперь мне почти ясно, что я должен делать. Я не смел даже мечтать о…

– Ну и хорошо! – нетерпеливо перебил его излияния Рогге. – Значит, мне не придется скучать в дороге. А остальное вы узнаете в процессе практической работы… Едем! Прощайте, доктор Маото!

Они вышли во двор. Когда садились в машину, Фукуда высунулся из нее и, любезно улыбаясь, сказал Отомуре:

– Я еще раз благодарю вас, достопочтенный профессор, за ваш бесценный дар! Вы оказали неоценимую услугу не только мне, но и…

Отомура удивленно посмотрел на Сасаки, не понимая смысла этих слов, хотел что-то спросить, но машина быстро тронулась с места, и он, недоуменно пожав плечами, вошел в здание.

Рогге сидел молча, задумавшийся и расстроенный. Фукуда снова почувствовал прилив озорной смелости.

– Плохие известия, коллега? – спросил он, бесцеремонно похлопав Рогге по плечу.

Американец отрицательно покачал головой, не обратив внимания на фамильярность своего спутника.

– Не столько плохие, сколько важные. Я сейчас разговаривал по телефону с Токио насчет этого Фукуды. Мы нашли его след…

– О, я очень рад! – невозмутимо ответил доктор.

– Я тоже. Как только мы его поймаем, у меня гора свалится с плеч.

Фукуда промолчал и украдкой посмотрел на соседа. «Если бы ты только знал, толстый боров, кто сидит рядом с тобой, – подумал он, – ты бы ошалел от ярости!»

…Автомобиль летел по городским улицам. На перекрестке машину остановил старший сержант МП. Заглянув в кабину, он козырнул и доложил Рогге, что дальше придется ехать по измененному маршруту: только полчаса назад удалось оттеснить демонстрацию от здания штаба, и теперь она движется как раз по тем улицам, по которым хотел ехать господин старший лейтенант.

Рогге злобно выругался и приказал водителю свернуть на боковую улицу. Едва они проехали несколько метров, как Фукуда заметил, что их обгоняет такси. В нем сидел вчерашний шофер. Он равнодушным взглядом окинул машину, но доктор успел заметить легкий кивок его головы. Такси проехало несколько десятков метров вперед и остановилось. Фукуда понял. Сделав вид, что он вспомнил что-то очень важное, доктор дотронулся до руки Рогге:

– Ой, извините, чуть не забыл! Ведь мне нужно зайти по делу в одно место, как раз здесь поблизости. Я, пожалуй, сойду.

– Пожалуйста! – буркнул Рогге. – Но я хотел бы условиться с вами насчет одного дела. Речь идет об опознании этого Фукуды.

– Ах, вот оно что… – рассмеялся доктор. – Это очень хорошо! С превеликим удовольствием исполню вашу просьбу. Я думаю, что это удобнее всего сделать вечером… – он посмотрел на часы, – скажем, в семь. Вы будете у себя, господин старший лейтенант?

– Да, я буду ждать вас.

Машина остановилась.

– Итак, через три часа, господин старший лейтенант! – повторил Фукуда. – Возможно, к этому времени вы будете знать всё.

Рогге поднял руку в знак приветствия, и машина умчалась.

Подождав с минуту и зорко осмотревшись вокруг, Фукуда подошел к такси, остановившемуся в конце улицы. Шофер открыл дверцу.

– Скорее, товарищ! Как хорошо, что вы меня поняли, – оказал он Фукуде. – Здание штаба окружено войсками и полицией. Я очень боялся, что вы подъедете туда вместе с этим американцем и кто-нибудь из шпиков может вас узнать. Поэтому все время ехал за вашей машиной. Теперь-то уж я дам газу!.. Вас там ждут, все беспокоятся.

Фукуда благодарно пожал ему руку.

* * *

Генерал Канадзава ждал возвращения Рогге в его приемной. Безрезультатно пытаясь овладеть собой, он нервно ходил по комнате и беспрерывно курил папиросу за папиросой. Причин для беспокойства было более чем достаточно. Забастовка, которая началась сегодня утром в Токио и уже перекинулась в провинцию, возникла совершенно неожиданно. Все началось рано утром, видимо без всяких приготовлений, иначе бы информаторы Риуси, законспирированные в профсоюзах, успели сообщить о предстоящей демонстрации. Впрочем, скверное настроение генерала вызвала не столько сама забастовка – к этому уже можно было привыкнуть, – сколько ее причины и шум, поднятый вокруг его имени.

Генерал отчетливо слышал, как демонстранты кричали: «Долой кровавого палача Канадзаву – фашистского генерала на американской службе!» В его ушах гремел тысячеголосый рев толпы: «Долой!» Это могло бы бросить в дрожь человека и с более крепкими нервами.

Генерал остановился у окна. По улицам проносились машины, полные японских полицейских, одетых в темные мундиры. Время от времени появлялись мотоциклы, на которых сидели дюжие парни из МП в глубоко надвинутых на глаза стальных касках. Перед зданием комендатуры сосредоточивались вооруженные до зубов патрули. Вся эта картина напоминала положение в осажденном городе. Злобно плюнув, Канадзава отошел от окна и уселся около столика, на котором лежала пустая коробка от папирос. Проклятая история!.. Демонстрация испортила ему все… все без остатка! Весь так прекрасно составленный план рухнул. Мечты о том, что он, Канадзава, придет к Смиту и будет ему диктовать свои условия, теперь уже не осуществятся. Сейчас уже не время думать о великих проектах – надо скорее спасать свою шкуру.

Канадзава хорошо понимал, что его положение за эти несколько часов стало непрочным, очень непрочным. Кто его знает, что могут решить американцы? На улицах уже демонстрируют десятки тысяч людей, а что будет через несколько часов? Коммунисты дознались, что в полиции замучено несколько заключенных, и, между прочим, связали это с его возвращением на государственную службу. Такой оборот дела может быть даже на руку американцам. Они заткнут уши, будто не слышат, как люди кричат: «Янки, убирайтесь домой!» – и скажут, что массы недовольны Канадзавой, что его имя возбуждает народ, а потому, мол, оккупационные власти вынуждены…

Генерал вздрогнул. Американцы могут теперь сделать его козлом отпущения, отрешить от должности и даже, чего доброго, отдать под суд. Этаким великодушным жестом бросят его тем, с улицы, и скажут: «Возьмите’ этого палача Канадзаву, он изгнан и осужден!» Конечно, американцы не настолько глупы, чтобы не понять простой истины – одним таким ходом выйти из затруднительного положения не удастся. Но для чего у них пропаганда, для чего газеты и радио? О, они предпримут все, чтобы поднять шум вокруг «дела Канадзавы»! За этой дымовой завесой они укроют от народного гнева своих людей – Смита и Кроссби, не говоря уже о тех, кто стоит над ними.

Надо как-то спасать себя! Это и привело Канадзаву сюда. В его руках был один козырь – единственный в настоящий момент! Только он мог защитить генерала от надвигающейся катастрофы. Этим козырем были последние, более полные сведения о Фукуде. Жандарм был уверен, что лишь ценой этой информации, которую он раньше хотел использовать для получения богатств и повышения, ему удастся сохранить голову и заслужить благодарность Смита и Кроссби. Однако, как назло, Смит был на секретном совещании и раньше ночи не освободится, а Кроссби черти унесли куда-то, и он вернется только завтра днем. А Время не ждет! Остался один Рогге, и придется с ним, старшим лейтенантом, вести переговоры, забыв о генеральском звании…

Канадзава весь передернулся, вспомнив об этом. Толстый, крикливый и не в меру самонадеянный американец приводил его в бешенство. Да, но теперь приходится забыть о личных симпатиях или антипатиях. Поэтому-то он и явился сюда, терпеливо сидит более часа и ждет возвращения Рогге. Генерал все же настоял, чтобы дежурный офицер позвонил старшему лейтенанту и сообщил, что есть очень важные новости. Все-таки, несмотря на маленький чин, Рогге был довольно важным лицом в «Г-2» и в деле Фукуды играл не последнюю роль…

Стук двери вывел его из раздумья. Забыв, что он, а не Рогге является генералом, японец вытянулся и стал в положение «смирно». Саркастически улыбаясь и отирая ладонью пот, Рогге пригласил Канадзаву в кабинет и сам плотно закрыл дверь.

– Ф-фу! – засопел американец. – Сегодня жарко, как в пекле. И не только от солнца! – добавил он, насмешливо глядя на генерала.

– Да-да! – поспешно согласился тот. – Очень жарко! Вероятно, около сорока.

Рогге не ответил. Он подошел к столу, сел, перелистал несколько бумаг и, распечатав какой-то пакет, погрузился в чтение. Канадзава почувствовал, как растет в нем ненависть к этому наглому американцу.

Чтение продолжалось несколько минут. Наконец Рогге отложил письмо и поудобнее уселся в кресле.

– Вы стали знаменитостью, генерал! – захохотал он. – Большой знаменитостью! Ваше имя гремит на улице, повторяемое тысячами глоток…

– Черти бы взяли такую славу! – оскалив зубы, прошипел Канадзава. – Но не только я стал таким известным. Эти мерзавцы поминают также и моих американских друзей. Я не более известен, чем, скажем, генерал Смит, не говоря уже о…

Канадзава протянул Рогге смятую газету. Американец внезапно встал.

– Вы забываете, господин генерал, – холодно прервал он Канадзаву, – что ваше имя значительно более известно вашим соотечественникам и легче выговаривается ими. Ваши земляки совсем не в восторге от того, что вы опять работаете в японской полиции… Ну что ж, – он пожал плечами, – мы, американцы, являемся настоящими, природными демократами. Мы уважаем волю народа, а раз народ говорит, что вы…

– Одну минуту, господин старший лейтенант! – едва сдерживая дрожь, перебил Канадзава. – Я пришел сюда именно в связи с этим делом.

– Догадываюсь, – сухо ответил Рогге. – Это и есть то важное дело, насчет которого вы мне звонили? Если так, то очень сожалею, но я не уполномочен выслушивать ваши просьбы… Впрочем, насколько мне известно, полковник Кроссби собирается вызвать вас завтра, после своего возвращения из командировки. Вы, конечно, понимаете, что я…

Канадзава через силу улыбнулся:

– Но ведь вы… вы являетесь правой рукой полковника Кроссби! Вы сами не раз говорили мне об этом… Он считается с вашим мнением во всех делах. Поэтому я и решил обратиться к вам, не ожидая его возвращения.

– Гм! – недовольно пробормотал Рогге, снова усаживаясь в кресло. – Сомневаюсь, чтобы я мог оказаться вам чем-нибудь полезным, господин генерал.

– Я пришел не с пустыми руками, господин старший лейтенант! – многозначительно сказал Канадзава.

– Ого! – приняв оскорбленный вид, сказал Рогге. – Вы, кажется, собираетесь подкупить меня?

– Ничего подобного! Я понимаю, что есть дела, в которых несколько тысяч долларов не играют никакой роли. У меня есть определенное предложение, более важное и, несомненно, могущее заинтересовать все американское командование. Речь идет о Фукуде.

Наступило молчание. Оба собеседника поглядывали друг на друга, пытаясь проникнуть в мысли и действия противника. С лица Рогге исчезла насмешливая улыбка. На физиономии Канадзавы не дрогнул ни один мускул.

– А почему вы не пошли к генералу Смиту? – наконец спросил Рогге, внимательно глядя на японца.

– Генерал Смит отсутствует, – деревянным голосом ответил Канадзава. – Он на совещании.

– Гм-м… – буркнул Рогге. – Я понимаю теперь, чего вы хотите, генерал! Впрочем, вы сами знаете, – добавил он несколько любезнее, – как мы ценим ваше сотрудничество с нами. Прошу вас обождать несколько минут, я сейчас вернусь.

Он поспешно вышел.

Когда за американцем закрылись двери, на лице японца появилось выражение удовлетворенности – рыбка попалась на приманку! Генерал был теперь уверен, что Рогге помчался звонить кому-нибудь из начальства. Однако этот Рогге не так уж глуп, как кажется. Без лишних слов понял, что условия подходящие и надо действовать. Одно из двух: либо американцы вступятся за Канадзаву, либо он больше не хочет знать ни о каком Фукуде. Пусть он пакостит тогда американцам сколько влезет! Рогге на лету понял эту мысль и сейчас, наверно, докладывает об этом Смиту…

К генералу Вернулось хорошее настроение. Что ж, он пережил уже не один крах своих гордых планов. Черт с ними, с американцами! Он поможет им схватить Фукуду. Видимо, в «Г-2», как и Риуси, почти ничего не знают о разыскиваемом человеке. У них есть только фальшивый след на Осака. Когда Фукуда сядет за решетку, а этот разбушевавшийся сброд с фабрик и заводов будет взят в штыки – он, Канадзава, снова найдет дорогу к славе и богатству! Архив «отряда 731» наверняка понадобится американцам! Улыбаясь своим мыслям, генерал удобно развалился в кресле, терпеливо поджидая возвращения старшего лейтенанта.

Рогге вошел в кабинет, весело потирая руки. Заняв место за столом и любезно улыбаясь, он обратился к генералу:

– Я слушаю вас, генерал Канадзава! Что вы хотели сообщить мне по делу Фукуды?

Канадзава удивленно поднял брови:

– Я надеялся, что вы меня поняли, господин старший лейтенант! Прежде всего, мне желательно выслушать то, что можете сказать вы.

Рогге недовольно скривился:

– Мы, американцы, не привыкли к тому, чтобы кто-нибудь ставил нам условия. Мы сами диктуем их!

Канадзава пожал плечами.

– К сожалению, сейчас дело не в дипломатических тонкостях. Впрочем, – внезапно криво усмехнулся он, – вы сами мне сказали, что я знаменит, а знаменитые люди всегда имеют привилегии!

Рогге затрясся от хохота. Он подпрыгивал в кресле, размахивал руками и, давясь словами, никак не мог произнести их. Японец низко склонил голову, пряча побагровевшее лицо и стараясь подавить в себе ненависть к этому ожиревшему человеку, который осмелился издеваться над ним, генералом, потомком знаменитого рода самураев.