Текст книги "Мерло красное или Мурло страстное (СИ)"
Автор книги: Мари Ардмир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Пункт 26: Делай замечания не глупцу, а умному. И начинай с похвалы
Все следующее утро я провела витая в веселых воспоминаниях о нашей прогулке с молодым актером, написала последнюю статью для «Titul» от имени Жаба и собрала небольшую дорожную сумку. К 14:00 я завершила работу с заказами, пришедшими на почтовый ящик, и набрала новые с максимальным сроком исполнения – вечер понедельника. Спешно собралась, расцеловала родителей, которые опять куда-то собираются, и выехала в надежде не застрять где-нибудь на дороге. Прибыв на место, поняла – волновалась зря, за нас обоих лучше всего волнуется Владимир. Если подумать, то он мог бы одним своим волнением заменить пятерых несдержанных. Вылет из Домодедово на UN 305 компании Трансаэро в аэропорт Бен Гурион задерживался всего лишь минут на пятнадцать, а он уже себе места не находит. Вначале, сцепив руки, мял глянцевый журнал, метая злобные взгляды в поиске жертвы своего гнева. Затем поднялся со словами: «Надо бы размяться» и закружил. Об этом редком, но впечатляющем явлении Виорика не единожды говорила вскользь, намекая, что оно незабываемо. А самый класс, если лев мечется по комнатушке два на два. Как-то в роли клетки выступал грузовой лифт, застрявший между этажами. Очевидцы представления получили неизгладимое впечатление.
Кстати, в день нашей первой встречи он так же был зол. Выходит, что кошечку Владимир призвал на ковер исключительно ради усмирения собственного льва. И вот смотрю я на него и не могу решить, вчерашняя встреча со мной вновь испортила ему планы на вечер, или же в редакции назревает буря?
Я впервые увидела постановку сцены «Лев в клетке», и в его исполнении это были быстрые шаги, резкие движения и злобные ухмылки на всех не успевших посторониться. Спасибо, о посадке сообщили через минуту после того как он поднялся.
– Ура! – Владимир прекратил забег и приблизился ко мне. – Идемте!
– Идемте, иначе еще чуть-чуть и вот та группа спортсменов выдаст вам помпоны, и позовет за собой. – Я указала на крепких парней, стоящих в проходе.
– В их сумках помпонам места нет. Это наша сборная по гандболу, а вот красные труселя для плавания найдутся. – Он посмотрел на меня и улыбнулся, – Татьяна, вы почему бледнеете? Есть неприятные воспоминания, связанные со спортсменами, водным поло или красными труселями?
– Третье. – Тихо призналась я.
– Да? И когда же они успели вам так насолить? В темную жаркую ночь?
– Нет, в школе, то есть на прошлой работе.
– А вот это поясните, – еще один внимательный взгляд на меня и коварная улыбка касается его губ, – только не увиливайте.
– А может лучше: ложь, полу-ложь, недоложь?
– Это вы у меня спрашиваете? – его черные брови удивленно взмывают вверх. – Знаете, Татьяна, разрешения на ложь я официально еще никому не давал, а не доложить вы мне еще успеете.
– Хорошо.
И только я решила спокойно вздохнуть и забыть эту тему, он вцепился как клещ: – Но только не в этом случае. Расскажите, что случилось с красными труселями на вашей прошлой работе.
– Ничего особенного… просто я их видела.
– И от этого бледнеете лишь при одном упоминании? Что же вы там увидели?
– Как сказать увидела, – я со смешком покосилась на него, – слезы от удушающего запаха Axe Effect значительно испортили вид, плюс зрение посаженное, но…
Владимир после упоминания дезодоранта даже остановился, видимо, наслышан о пагубном влиянии рекламы на мужское поголовье. Чуть расплылся в улыбке, игриво поинтересовавшись: – А то, что скрывается за ними, видели?
– А то, что скрывается за ними лишь частично.
– Почему?
– А мой вопль прекратил беззвучный стриптиз.
– Вы были против?
– Господи! – всплеснула я руками, – раньше был писанным красавцем, а на тот момент ему уже за пятьдесят, давно не в форме, заплыл. – Я поморщилась, как от кислого. – И он потом долго и достаточно нудно извинялся за инцидент, и за то, что… он, ну он решил…
– Решил тряхнуть стариной. – Подмигнул Владимир, вызвав у меня новые воспоминания по теме.
– Он ею так… тряхнул, что время от времени я все же просыпаюсь от колыхающихся кошмаров.
– Так он колыхался? – я кивнула, прикусив губу. И Владимир с улыбкой продолжил уточнять, – неужели эту картинку ничто не может перекроить.
– Чаще всего напомнить.
– И что же вам напоминает те увиденные ужасы?
– Хм… холодец, желе и, знаете, есть такой сорт колбаски…
Произнести что-либо дальше не получилось, босс качественным захватом закрыл мой рот рукой.
– Все, стоп, стоп! Я не хочу просыпаться от кошмаров. Согласен обсуждать колбасы и яичницы только по необходимости, – он отстранился и освободил меня от своей длани.
– Необходимости?
– Да.
– Уточните, чтобы я более не парализовала ваше воображение ненужными образами.
– Исключительно в ресторане.
Во время перелета шеф читал и что-то печатал на ноутбуке, а я отсыпалась. При этом улыбка не сходит с лица, то и дело вспоминаются истории из жизни Темки. Веселые и бесшабашные студенческие будни, тяжелые периоды подготовки и масса случайных неслучайностей, которые вывели его на занимаемый уровень. Грела душу фраза: «и даже вы, Татьяна, встретились мне не случайно» что ж, то же самое я могу сказать и о нем, благодаря нашей с ним встрече копилка моих приключений пополнилась необычным опытом с переодеванием.
К слову весь вечер бродить с грузом на ноге он не смог, проводив меня к станции метро, со вздохом снял груз и еще раз поблагодарил за приятно проведенный вечер, заодно пообещал вернуться без приключений и отплатить мне за услугу. На его слова мое воображение отреагировало появлением нового вечернего платья в гардеробе, и желательно зеленым. Едва успела промолчать и мысленно напомнить себе, что подобная вольность непростительна и неприемлема в моем положении внештатного корреспондента. Все же вырядиться и прохрамать часа два я его и так уже заставила. Пожав плечами, ответила, что все его действия и поступки впредь должны быть взвешены и продуманы, например, следует очень деликатно подойти к вопросу о разбитом авто бизнесмена Худько. На этот счет молодой улыбашка по привычке отшутился и ушел к своему такси.
Эх, молодость моя, куда я тебя потратила? – нехотя взгрустнула я.
– Татьяна, – тихий голос босса раздался надо мной. – Как все же к вам попали цветы с вечерней выставки?
Вот тебе и мужская память, неделя прошла, а он помнит. Не открывая глаз, я ответила:
– Меня больше интересовал вопрос, как Виорика их убрала.
– У нас офисное здание, она распределила букеты между разными фирмами. В основном осчастливила секретарей.
– Молодец. – Похвалила я за смекалку.
– А красные розы к вам попали?
Да. Доставили прямо к дому. – А вам что-то не понравилось?
– Хочу узнать, откуда цветы? Вы были на выставке и вместо Александра взяли интервью?
Я дала себе зарок, как только прилетим обратно, вытрясу из Глинки всю его глинку и не отпущу, пока не узнаю, какое у них пари и почему мне приходится выкручиваться и надрываться за двоих. Это будет первое, что я сделаю, а пока…
– Нет. – Придала голосу уверенности, а затем приправила горьким вздохом сожаления. – Это все Жаб. И все вопросы к нему.
– Хм… – Владимир отпечатал еще что-то на ноутбуке. – Я его до сих пор в глаза не видел.
– Спорим, возьмите в штат, и он явится.
Косой взгляд шефа и его сужение глаз не прошли не замеченными: – Нет. Спорить я не буду. Хватит…
– Очень категорично, – я убрала подушку с плеч и всем корпусом повернулась к нему. – А можно узнать о причинах такого ответа?
– Я уже ввязался в спор, который влетит мне в копеечку. – Нехотя буркнул вновь погрязший в работе шеф.
– То есть вы заведомо знали, что проиграете?
– Не знал.
– В таком случае, что повлекло упадническое настроение? – он замер, а я прищурилась, вдруг расскажет, а? – Разве вы не можете изменить ход событий?
– Могу.
– Тогда в чем вопрос? – он не обернулся, продолжая, поджав губы изучать монитор. – Или вы уже не считаете нужным ввести изменения и согласны на траты?
Молчит, а я продолжаю: – И кто посмел сокрушить вашу уверенность в условиях спора? Или скорее что стало камнем преткновения?
– Ну…, – оборот ко мне и почти неразличимое, – вы…
Во мне первые мгновения еще жила надежда на то, что он продолжит разъяснение своего «Ну… вы…», но босс молчит и тупо смотрит на меня, и совершенно непонятно к чему был его ответ.
– Что, ну я?
– Спите. – Отрезал Владимир, вернув свое внимание работе. – Вы хотели спать. Спите. Я более не отвлеку.
И вид сразу такой отрешенный и серьезный, что не удержалась и поддразнила: – А сказку?
– Как? – усмехнулся, скосив глаза в мою сторону. – А вас сказками еще не накормили?
– До отвала еще нет.
– До отвала – вредно. Мне не хочется, чтобы вы отвалились. – Ухмылка кривит его губы, и почти сразу же исчезает, отдав приказ. – Спите.
– Благодарю.
– Всегда, пожалуйста.
Уснуть не удалось. Обвинила в этом Владимира и отобрала у него планшетник. Подключив флэшку и наушники начала просмотр фильма с Барбарой Стрейзанд в главной роли «У зеркала два лица». Обожаю в нем эпизод, когда героиня объясняет, почему люди стремятся к любви, к этому фантастическому зверю. Под мои смешки Владимир по началу еще как-то работал, а затем отложил ноутбук и так же впился взглядом в экран. Пришлось поделиться наушником и мы уютно, устроившись перед планшетом, успели досмотреть фильм к началу посадки.
Оказавшись в аэропорту я хожу с улыбкой от уха до уха и торможу на каждом шагу, чтобы рассмотреть зал высотой под девять метров, плоскую чашу бассейна и сферический купол, из-под которого в басен падает искусственный дождь, оглядываюсь на других гостей страны, а он прямым ходом, не замедляя шага идет в службу проката авто. Оказалось, что Владимир и тут намерен все держать в своих руках, в том числе и руль арендованного Mersedesa. Далее по пути посетили ближайшую автозаправку, потому что фирма полный бак нам не залила, а впрочем это шефа вообще не огорчало. Залив топливо мы отправились в гостиницу David Intercontinental. Я в пути безостановочно улыбаюсь, рассматривая плывущие мимо пейзажи, а он все это время посмеивается про себя.
На подъезде к гостинице не удержалась, промычав про себя завершающие ноты саундтрека. От босса послышался смешок:
– Вы до сих пор под впечатлением от фильма?
– Да.
– Почему?
– Потому что фильм потрясающий!
Авто мягко завернуло во дворик и остановилось. Выходя, я удостоилась еще одной кривой улыбки и снисходительного взгляда. Прищурившись, прокомментировала:
– Вы только посмотрите на него, я поделилась наушником в ущерб своему комфорту, большую часть фильма сидела, сдвинувшись к краю собственного кресла. А вы еще и смеетесь.
Владимир передал ключи работнику гостиницы и приказал забрать наши сумки.
– И чем он вам так нравится?
– Идеей, игрой, подбором костюмов, диалогами, видами, фонами, музыкой и вообще это прекрасная режиссерская работа.
– Романтическая чушь. – Он с улыбкой пропустил меня вперед.
– Что же вы потратили на эту чушь более часа собственной жизни? – пожурила я. – Так… он вас тоже позабавил.
– Отвлек. – Владимир придержал мой локоть. В центре гостиничного холла. – Я не мог сосредоточиться на работе из-за ваших смешков.
– Теперь я знаю, как устроить вам отпуск.
– Сверхактивный и верхом на жеребцах? – прищурился, подняв правую бровь.
– Не рекомендую вам подзуживать меня. Тем более ссориться…
– А что с вами не так? Боитесь дружеских подколов?
– С тех пор, как я стала владелицей шикарной виллы в Испании, моя щепетильность на этот счет многократно возросла. Вам следует это учитывать.
– Вот как?
– Да, и не забывайтесь… От моего расположения зависит дальнейшая участь вашей недвижимости. – Кулачком игриво ткнула его в грудь. – Вот так.
– Знаю. – В следующее мгновение я оказалась в захвате его рук, прижатая к теплой груди. – Восстановим ваше расположение, – предложил он наклоняясь.
– Что вы де…?
И меня заволокло его теплом. На улице и без того было жарко, а тут еще подожгли. Уверенным и немного дерзким поцелуем закрыл рот, прижал к себе крепче и наградил томным мгновением счастья. Оторвавшись, нежданный поклонник, желающий восстановить расположение, прищурился с довольной улыбкой и ответил голосом, от которого мурашки по коже:
– Провожу дезинфекцию. Новый часовой пояс, новый климат, новые бактерии… К тому же тренируюсь перед главным выступлением.
– Что? – голос сел и в горле пересохло.
– Помнится, кое-кто заявлял, что целуюсь я отвратно, если инициатива мне не принадлежит. Надеюсь, теперь мой разряд по поцелуям восстановлен?
Будучи все еще крепко прижатой к Владимиру, недоверчиво переспросила: – И вы запомнили?
– А как забыть такое ущемление самолюбия? – его руки медленно опустились с моей талии на бедра. – Ну, как теперь?
– Лучше…
– И всего-то?
– Много лучше. – Увереннее произнесла я и оглянулась. Щеки явно пылают, глаза горят, что до остального, от его напора мои губы покалывает, нос чешется, а чувство дезориентации усилилось вдвое. Куда я попала, и где мы вообще?
Где-то сверху прозвучало: – Нужно закрепить, – и скользнув губами по щеке, он вцепился в мочку моего уха. Я вздрогнула.
– Вла… Владимир…
– Ммм?
– Пустите. – Попыталась отстраниться, не смотря на свое положение – пришпиленной букашки или припертого к стене агента. При этом стеной выступал сам босс. – Не нужно так рьяно возмещать потери собственного… – столкнувшись с ним взглядами, я потеряла нить рассуждения.
– А как?
Тону… Нет, мне кажется что тону, просто очень хотелось романтики, вот и получила. Мечты сбываются, а я просто в оцепенении от скорости исполнения своих желаний. А вот тебе и романтика на нижние 90 или на верхние 90, которыми он сейчас интересуется, глядя сверху вниз. Хотя он просто следит за моими руками, которые вцепились в пуговку на рубашке, не зная – расстегнуть ее или нет – глупая нервная привычка.
Кошмар, что же он спросил?
– Ну,… – спешно вспоминаю о чем говорили. Кажется, вопрос был к тому, как восстановить самолюбие, вспомнила я и, сглотнув, сообщила, – вот так набрасываясь, вы добьетесь неадекватного ответа. И получите неверную оценку…
Чуть не сболтнула – лучше заблаговременно предупреждать, если хотите высший балл.
– А я вам не нравлюсь?
– Вы…?! – что ж за вопрос с подвохом? А была не была, сосредоточившись на его кадыке, заявляю, – вы хороший. – И еще тише добавила. – Наверное…, где-то очень глубоко, куда копать, для меня лично, смысла нет.
– Не понял. – Кадык Владимира дернулся.
А точно, совсем забыла, что он слухом не обделен. И как теперь объяснить невинную отсебятину? В поиске спасения оглянулась и увидела нового инвестора журнала «Titul».
– А вот и Савва. Смотрите… Хотя, что это я, вы наверняка его видели.
А как еще определить его поведение? В шале мы точно договорились, что просто так приставать друг к другу не будем. Наверное, следовало обсудить условия нашего соглашения, но что-то язык не повернулся. Либо решим по ходу дела, либо в ближайшую беседу.
Савва нас увидел, с улыбкой поприветствовал. А еще сообщил, что номер готов. Выходит номер один на двоих, а с учетом нашей уловки, кровать тоже одна на двоих. Поворот ожидаемый, а все равно неприятен. Консьерж сопроводил в уютный номер, выполненный в охристых тонах. Ни одной лишней детали, пара средних фотографий в рамках, кровать тумбочки, кресла, телевизор напротив кровати, шкаф сбоку, стол письменный и окно, точнее почти стеклянная стена напротив входа с видом на синюю воду. Красиво, у этой стены я и остановилась.
Когда двери за служащим закрылись, босс неопределенно кашлянул. Я понимаю, что моя реакция на открытое заигрывание его не позабавила, ну и ответ после прекрасного поцелуя на продолжение не вдохновил, но это еще не повод обижаться. Подумаешь, дама не впечатлилась так, как ей следовало, не растаяла и добавки не попросила, бывает, зачем же хмуриться.
– Тут так красиво! – выдохнула я.
– Нравится?
– Очень, особенно вон те шезлонги внизу, сегодня на ужине я буду с легким загаром. Такого в Москве не получишь.
– Это точно. – Сухо ответил он.
– Вы сейчас куда? – Я обернулась с улыбкой.
Мой вопрос встретил хмурый взгляд из-подо лба и не менее зловещее:
– Вниз спущусь. А есть другие предложения?
– Думала, вы захотите в ресторане перекусить, пока не началась вся канитель со званым ужином. Но, если вы вниз и я в качестве невесты не требуюсь, то я к воде.
– Загорайте сколько хотите. – Фыркнул Владимир и отвернулся. – Найду вас позже.
– Да, босс.
– И не переусердствуйте. – Добавил он выходя.
Я и не пыталась переусердствовать. Одела купальник, прихватила крем, влезла в майку с открытой спиной и короткие шорты и, заняв удобный лежак, …просто заснула, благодарно подставив солнцу спину.
Мне снилось… ничего не снилось. Вспомнились какие-то обрывки недавних встреч, разговоров, повторяющиеся слова друзей и недругов, а затем вдруг их сменили солнечные зайчики. Они один за другим перепрыгивают через радугу на зеленом лугу, где-то далеко гогочут гуси, блеют овечки, мирно жующие травку, журчит ручей, и холодные листья подорожника льнут к моему лбу – красотища…
– Татьяна! – холодные листья спустились к шее и затем аккуратно погладили правое плечо, при этом левое нестерпимо зачесалось. – Татьяна, просыпайтесь…
Мне снится, поняла я и продолжила лежать на зеленом лугу.
– Таня, что ж вы за человек такой?
Голос подорожника, вдруг стал недовольным голосом Владимира, склонившегося надо мной.
– Что вы опять рычите? Да, не сплю я… и с чего вдруг вы все еще тут?
– Я не все еще тут, а уже тут. И только вернулся, а кричу, потому что вы обгорели.
– Не может быть… – я повела плечами и прикусила губу от жуткой покалывающей боли. – Кажется, да. Сильно?
– Уже температурите.
– Странно, я же только… спустилась.
– Два часа. – Развеял мои надежды босс и помог подняться так, чтобы не пришлось садиться на поджаренные бедра. – Сейчас в номер и на вечер вы не идете.
– Но…
– Я вас не возьму, на сытный ужин со своим не ходят. – Тихо сообщил он.
– Что вы имеете в виду? – иду вялая рядом с боссом, который несет мои вещички, старается самостоятельно не коснуться и отгородить от столкновений с отдыхающими. – Что значит со своим? Вы о самоваре? Со своим самоваром в Тулу никто не едет?
– Да, нет… я о провианте, со своей жаренной дичью на ужин никто не идет.
– Все так плохо? – я отмахнулась от солнечных зайчиков, что то и дело всплывают перед глазами, и вновь почувствовала жгучее покалывание на левом плече. В прохладе лифта, где босс отгородил меня собой от других постояльцев и прямо-таки сверлит сердитым взглядом, захотелось прислониться спиной к холодной поверхности металлической пластины, но он меня от стенки отодвинул.
– Бывало и хуже. – Честно признал он. – Например, когда все тело в волдырях, у вас же припухлость кусками. Но я не думал, что вы настолько безрассудны.
– Я была с кремом.
– Да, – кивнул босс, отходя. – С кремом для загара.
– Что?! – я подскочила на месте и потянулась за баночкой в его руках. – Но как?!
– Тихо. Не дергайтесь так, иначе будет хуже. – Он аккуратно передал крем, который усилил мою прожарку. – Вы с почти хрустящей корочкой.
Странное дело он об этом сказал и вот тут чувство жжения в коже стало постепенно проявляться, как он и сказал кусками, на левом боку, на плече, на бедрах… Сцепив зубы, сжала кулаки: – Спасибо на добром слове.
Двери лифта открылись, выпуская нас на этаж. Владимир пропустил вперед, давая хвалебную оценку:
– Зато теперь и выглядите и пахнете аппетитно.
– Ага, специй не хватает.
– Сейчас добавим. – Пообещал босс, открывая номер карточкой. – Вы не ели, а я как раз заказал еду в номер.
Не смотря на голодный зов желудка, я направилась прямиком в ванную к зеркалу.
Вдогонку полетело: – Татьяна, только не пугайтесь. Мы вас завтра на ноги поднимем…
– Мама… – со слезами на глазах я начала осмотр открывшегося.
– И не трогайте, – приказал Владимир из-за двери. – Вы крема много нанесли?
– Нет, – я всхлипнула, – и вообще купалась пару раз в бассейне, так что он наверняка смылся.
– Хорошо, развязывайте ваши тесемочки и выходите.
– Что вот так… да ни за что!
– Татьяна, я доктор… – попытался вразумить меня серьезным, почти профессорским тоном.
– Знаете, доктор, а я вам не верю.
– А я для вашей веры в Москву за дипломом и сертификатом не полечу. – Резонно ответил из-за двери. И явно уже что-то жует без меня.
– А за трудовой? – поинтересовалась со смешком и, покосившись в зеркало, вновь сникла, так я еще не обгорала, красными кусками, как пятнистая коровка. Вляпалась, молодец, похвалила я себя.
– За трудовой тоже, – сообщил он что-то чем-то запив. – Так вы выходите или нет?
– Дайте мне мою сумку, купальник сниму, но голиком не выйду.
– Как пожелаете. – Через мгновение я облачилась в закрытые трусики бабочки и нерешительно уставилась на грудь. Опять захотелось плакать. Спереди белая, сзади пятнистая и уже местами болезненная. Всхлипнула и глубоко вздохнула. Взгляд остановился на полотенце, для перехода из ванной на кровать вполне подойдет, а дальше буду уповать на сдержанность доктора, а еще на его компетентность. Сумку собрала, волосы приподняла еще выше, грудь прикрыла, выхожу.
– Ну, наконец-то, – вздохнул жующий шеф, он кивнул на кровать, матрас который покрывает одна лишь простынь. – Располагайтесь с комфортом, и так чтобы ноги к изголовью, я голова к изножью.
И отвернулся, чтобы легла, не стараясь удержать полотенце и в то же время не потревожить обгоревшие участки. Дал мне пять минут, удостоверился в том, что готова, и первым делом вручил питьевой йогурт с трубочкой и бутерброд с мясной нарезкой, помидорами зеленкой и сыром.
– Сыр уберите, – попросила я, потягивая йогурт, он с улыбкой внес изменения в бутерброд и вернул мне. – Спасибо.
– Вот так я и отплачу вам за прошлую услугу. Съедаете это, выпиваете аспирин, и я покрою вас спреем, а потом… – здесь он загадочно умолк и продолжил есть.
– Что… потом?
– Жуйте, Татьяна, не тратьте мое время впустую.
– А я на прием записывалась. – Брякнула я, поморщившись от неосторожного движения.
– Ничего не знаю, работаю без ассистентов, и записей у меня нет. – Поддержал шутку и соорудил новый бутерброд. Бросив на меня внимательный взгляд, со вздохом постановил: – Ладно, так и быть обезболим сейчас, не будем откладывать…
Вручил аспирин и газировку, а затем встал со своего места и подошел ко мне с другой стороны. Таблетку выпила, молча, и вот тут дошло…
– А вы…?! – начала я возмущенно, – не хотели сразу…?
– Хотел, очень хотел. Но кое-кто остался в ванной, рассматривая свои красоты, – ответил босс, взбалтывая маленький баллончик. Он наклонился надо мной и, подув на плечо, тихо спросил. – Ну, и как вам красоты, впечатлились?
– В полной мере.
– Я так и подумал. – Когда он начал распыление противно пахнущего препарата, я поняла, что с шефом мне не повезло, он еще садист. Вначале прикусив губу, терпела, а потом…
– Так! Не дергайтесь, знаю что больно, но кто виноват? – его рука коснулась «живого бока», но, не добившись результата – моей неподвижности, сместилась на не совсем бедро. Я замерла, хватая воздух ртом, во-первых: холодно и больно, а во-вторых: мало того что издевается так еще и щупает!
– Вот теперь буду знать, где у вас кнопка, отвечающая за голос и лишние движения. – Усмехнулся Владимир низким приятным голосом и продолжил экзекуцию.
– Мне больно. – Мой сдавленный шепот он услышал.
– Что и тут? – изумился, убрав руку с попы. Извинился и потянул за резинку белье, чтобы проверить есть ожог или нет. Ощутив его дыхание на коже, я отмерла и обрела голос.
– Оставьте мои кружевные в покое, я о спине.
– А… – понял босс, резинка аккуратно вернулась на место. – Так бы сразу и…
– Вы точно издеваетесь! – не удержалась, всхлипнула, – печет все… уж-жаасно! А вы еще и дергаться запретили, и говорить и…
Всхлипнула еще раз.
– Тань, для вашего же… – он тяжело выдохнул. Промолчал, пока я судорожно пыталась справиться с всхлипами, затем, проведя рукой по кружевам, которые оторачивают черную материю трусиков, и тихо поинтересовался. – Что дать: валерьянку или алору?
– Что угодно, только не издевайтесь больше.
– Хорошо.
Через двадцать минут подействовала алора, к тому времени я нормально поела, а уникальный мужчина взялся медленными, легкими движениями промазывать кремом менее обожженные участки. Ноги и поясницу уже прошел, остались руки. По началу там где он касался еще чуточку пекло, а вот потом, стало хорошо и спокойно и покалывающий эффект поутих и печь почти перестало.
Я, разнежившись от его мягких прикосновений, внесла поправку в сегодняшний ляп:
– Беру свои слова обратно, в вас можно влюбиться и просто так. Долго и нудно копать не требуется.
– И что поспособствовало смене вашего мнения? – он подул на мое левое плечо и продолжил заниматься предплечьем.
– Ваши руки, прохладные и божественные. Мммм, уверена, ваши пациенты уходили довольными. Особенно женщины.
– Может быть, – не стал он хвастать. Молчал с минуту, к этому времени я постепенно перестала соображать кто я и где я, и вот тут он решил поинтересоваться: – А у вас есть опыт влюбленностей в малознакомых?
– Да.
– И как это было, в каком возрасте?
Отнекиваться или отмалчиваться бессмысленно и глупо в какой-то мере, с той далекой поры прошло столько же времени, что и секретом уже не является. Пожав «живым» плечом, ответила:
– В мои 18 лет. По самые уши за два месяца в парня из параллельного класса.
– Он давал какие-нибудь обещания?
– Звезд с небес не обещал. Но я, как дура, ждала его из армии уверенная в том, что после дембеля мы подадим заявление в ЗАГС и съедемся… – как сейчас вспомнила, какое платье я рисовала в своем воображении, какую роспись выведу, соглашаясь на брак, и как рассажу гостей в студенческой столовой.
– Не съехались? – его вопрос вернул меня из пустых воспоминаний.
– Нет. За время службы, его родители переехали под Питер. Поэтому сразу после дембеля он вернулся не в Щербинки, а к ним. Мне же из-за экзаменов вырваться удалось через полтора месяца. Ущемленная его молчанием я приехала без предварительного звонка…
Владимир взялся промазывать кремом вторую мою руку. Пересел и задал вопрос: – И что произошло?
– А к тому времени он закрутил роман с соседский девчонкой. Назвал невестой и очень быстро обрюхатил.
И молчу, потому что вспоминать, как я свою жизнь загнала в чулан учительской и запретила высовываться, было досадно. Но Владимир видимо не привык к некоторой недосказанности:
– И это все? Больше никаких влюбленностей, далее голый расчет?
– Нет… Затем семь лет отчаяния и боли, которые школа и дополнительные занятия с детьми глушили, но не особенно. После незначительное прозрение и соответствующая паника – я одна, да как же так?! И следом два года безрезультатного поиска достойного человека.
Мой тяжелый вздох он оборвал новым вопросом: – Нашли?
– Нет. Мое отчаяние завершилось поимкой хоть какого-нибудь жениха, лишь бы мужиком был. – Голос незаметно стал глухим, все же обиду на Максимилиана я затаила нешуточную и до сих пор с ней не разобралась. А зря… – Мужиком он не был, во всяком случае, со мной. Все это время он спал с одной из моих учениц, а дождавшись ее 18-летия, объявил: «ухожу!»… И ушел, правда, не сразу… – смешок перешел во вздох.
– Вы его останавливали? – не угомонился босс с очень нежными руками. Что ж в счет его мучений не буду скрывать, свою не сложившуюся семейную жизнь.
– Как раз, наоборот, на развод подала я. А далее… раздел имущества в его пользу и мой возврат домой с небольшим приобретением.
– Каким?
– А… с болячкой на нервной почве. Вот и вся моя любовь. – Я бросила взгляд на часы, которые милосердное начальство сняло перед процедурами, и заметила. – Босс, вам пора идти.
– Выгоняете?
– Да, время. – Пожаловалась я. – Выгоняю и с огромной неохотой, у вас прекрасные прохладные руки. Но мы здесь не для этого, собирайтесь.
– Жаль…
– А зря сожалеете. – Я повернула к нему голову и улыбнулась. – Вы сейчас удостоитесь нового взгляда на развитие журнала под другим углом.
– Надеюсь. – Мужчина медленно поднялся с кровати и, осмотрев меня, улыбнулся той самой очаровательной улыбкой.
– Будьте уверены, и про слона не забывайте. – Я подмигнула, вытягиваясь на белой простыне с довольной улыбкой: запах спрея уже не раздражает, ожоги не пекут, живот не урчит и глаза сами собой закрываются.
– Спасибо.
– Пожалуйста. – Он, прихватив вещи, ушел принять душ и переодеться в ванную. Вышел минут через тридцать, к этому времени я опять задремала. – Татьяна?
– Мммм?
– Я проведаю вас через час, может быть через два. А пока не ушел, вы чего-нибудь хотите? – забота, прозвучавшая в его голосе, мне определенно понравилась.
После почти полного расслабления чуть не ответила: вас, ваши прохладные руки опять на мою многострадальную шкурку, ваш голос и ваш интерес, а еще мартини и для фона песня Френка Синатры «Strangers in the Night». Размечталась, подвела я итог и, прочистив горло, ответила:
– Нет. Но уверена, что к вашему появлению пара тройка желаний появится.
– Хорошо, тогда я вас оставляю.
– Желаю хорошо провести вечер.
– Спасибо. Отдыхайте.
Дверной замок щелкнул, и я провалилась в сон с песчаным берегом и серебрящимся морем.
