Текст книги "Молчите рефери! (СИ)"
Автор книги: Мари Ардмир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
– Знакомый из цветочного подсказал. – Щелкнул меня по носу. – Мотай на ус, пока я молодой.
– Понятно. – И с нескрываемой улыбкой смотрю на цветы, целых три горшка с разновидными азалиями.
– Так…, нравится? – карточки были водворены на подоконник и сам он скрестил руки на груди.
– Да! Очень! Спасибо, Сереж. – Коснуться я его не коснулась, расцеловать не расцеловала, даже приобнять не решилась, просто стою и улыбаюсь как в детском садике на «Новогодней елочке».
– Это хорошо. – Прищур искрящихся карих глаз остановился на мне, после чего младший Краснощек заявил серьезным тоном. – Следи за ними внимательно, чтобы и у меня всегда под рукой был запасной подарок для молоденьких преподавательниц.
– Вот еще! – я отодвинула занавеску и попросила «дарителя моих цветов» на выход из комнаты.
– Ой, да ладно. – Ленивыми шагами он направился к двери. – Я тут подумываю может тебе канареек привезти, чтобы так же были под рукой. Или пару кошечек…
– От щенка я бы не отказалась. Но следить за ним, чтоб его потом передарили…!
– А что такого, он обернулся у двери. – Пожила с ним немного и хватит.
– Издеваешься, да? Иди ищи прислугу по присмотру за живностью в другом месте.
– А ну, точно, какая из тебя прислуга ты ж у нас предмет. – и вышел с широкой улыбкой на губах.
– Что?!
– Ручной массажер... – послышалось с лестницы.
Хм, я пригладила волосы и вновь с огромным удовольствием прикоснулась к цветущим бутонам. Пусть и массажер, зато с цветами! Да и звучит это слово приятнее, чем Сморчок, хотя я давненько его уже не слышу.
К концу недели у меня в комнате появился щенок золотистого ретривера. Вручая маленького, хорошенького, ласкового обаяшку Сергей шутливо сказал, что это его подарок мне на 8 марта, и если я возьму щенка под его опеку, считай, я за 23 февраля перед ним рассчиталась.
– Я 23 приготовила торт медовый с вишней и сметанным кремом и ни тебя, ни Богдана Петровича дома не было.
– Но я-то не попробовал. – Сообщил он, разведя опустевшими руками.
– И кто виноват?
– Могли бы и оставить. – С наигранной обидой буркнул он.
– Может тебе свеженьких парочку сделать и все на том?
– А может, приглядишь за щенком, и мы в расчете.
– Ладно. – Я и так уже прижимаю к груди маленькое сокровище, норовящее лизнуть мой подбородок. – И назовем мы тебя…
– Ричардом! – Подсказал довольный вредина. – Он у нас голубых кровей!
– Ты только что потерял право голоса.
Еле отбилась от рук, попытавшихся забрать золотистую драгоценность. И поднимаясь по лестнице, обратилась к щенку с улыбкой. – Дорогой, Барбос, разрешите звать вас Бося и позвольте показать вам мои владения, отныне и вовеки вы будете жить со мной.
– А мне можно? – Серегин просительный голос был настолько жалостлив, что со смешком обернулась, чтобы уточнить:
– В смысле... мисочку для еды и корм для собак?
– Нет. Отныне и вовеки жить с тобой?
Я прищурилась и, осмотрев его сверху, заметила: – Ты на прикроватном коврике не поместишься, прости.
– А он, значит, поместится?
– Да ты что! Такого маленького и на коврик, вот садист! – и уже щенку, закрывая за собой двери в комнату, – не переживай мой маленький этот злой дядя тебя больше не обидит.
В первые же дни Бося показал, что он слишком умный для своего прозвища и на радость некоторых был переименован в Ричарда. Азалии продолжают цвести пышным цветом, Богдан Петрович слушается и из графика не выбивается совсем. Сережа через день что-нибудь готовит и мне на правах подопытного кролика дает попробовать задолго до намеченного ужина или обеда. У мамы и Димы все хорошо и Люсик звонила. Можно было бы радоваться, нужно было радоваться, но чувство эйфории медленно и верно пришло к серому унынию морозной весны.
Выкроить время на встречу Леша так и не сумел. Обидно. И я не расспрашивала, чем именно он был занят и где, просто по его просьбе приехала на вокзал, чтобы провести на поезд. Холодный ветер раскачивает плохо прикрепленные к щитам листовки и скрип покрытых морозом знаков, раздражает уши противным «Кыыыырц!»
Мой рыцарь в толстом пуховике с меховым воротником улыбается не смело, и протягивает кладь из дома в двух спортивных сумках. При встрече ограничился объятием и, пряча взгляд красивых глаз, тихо извинился за неудавшееся рандеву . А вот теперь ставит в известность, что звонил чтобы передать «привет» от родных:
– Это тебе Димка прислал, это от мамы, – стараясь не показать, насколько он меня обидел беру сумки. – А вот это от меня. – Леша из-за пазухи выудил маленькую картонную коробочку с простым красным бантиком.
– Что это?
– Поздравление с наступающим 8 марта. – Неуверенно наклонился и поцеловал в щечку, как младшую сестрицу. Для полноты образа ему осталось лишь похлопать меня по плечу с Димкины словами, молодец малая.
– Спасибо. – Закусила губу, стараясь не расплакаться. А ведь так хотелось, чтобы он мне уделил хотя бы 30 минут времени, дал возможность поздравить с прошедшим Днем Защитника. А ему и трех минут жаль, коснулся-таки моего плеча по-братски и добавил: – Ну, бывай. Извини, что не встретились.
– Да… ничего. – Соглашаюсь, чтобы замять затянувшуюся паузу. Неужели он не понимает? Я смотрю в голубые глаза рыцаря и не могу найти ответа на свой вопрос. Не понимает? Совсем?
– Я не люблю долгих проводов, так что… – Леша отступил, и бросил взгляд в сторону: – Беги. Тебя уже ждут.
А в пятидесяти шагах от нас на платформе мерзнет, самостоятельно вызвавшийся подбросить, хмурый и опять чем-то недовольный младший Краснощек. Стоит с таким видом, будто бы я Ричарда забыла выгулять и покормить.
Подняла расстроенный взгляд на Лешу, а он, подмигнув с кривой ухмылкой, взял свои сумки и направился к вагону.
Слезы подступили сразу. Он ушел, поднялся в вагон, и занял свою полку, ни разу не обернувшись и не заглянув в окно. Красный бантик, как предатель и единственный знак щепетильности в выборе подарка, сорвался ему в след. Накатила такая боль, что в эту минуту я бы разбила чертову коробочку, не взглянув внутрь и не оценив подарка, если бы Сергей не подошел вплотную.
– Пошли. Тут холодно.
– Я…
– Сейчас замерзнешь. – Он забрал сумки и вопросительно поднял бровь, указав на коробочку: – Это сама понесешь?
Оглянулась на темные окна, уходящего поезда, чтобы удостовериться, что Леша уехал и даже махнуть на прощанье рукой не захотел.
– Нет. Держи и это.
Обратно ехали в тишине, медленно и очень осторожно. Сережа задержался, пока ставил машину в гараж, а я как призрак осталась стоять на крыльце. И почему одолевает ощущение, что часть меня летит за тем поездом, а вторая так и не поняла, как жить дальше.
– Оля, выходи из ступора и заходи в дом. – Голос младшего вернул меня на землю.
– Иду.
Разулась в прихожей и, забыв о куртке, прошла в гостиную. Странно, но распаковать посылки от Димы и мамы я не спешила. А открыть коробочку от Леши руки потянулись сами собой. Через минуту я вытащила из нее небольшую свечку в прозрачной вазочке с волнистым краем. Наполнителем для свечи гелевое яркого малинового цвета с примесью круглых блесток, на дне вазочки находился какой-то маленький механизм, плохо скрытый композицией из двух бархатных сердечек с глупой надписью.
Я рухнула в кресло, продолжая сжимать в руках подарок. Кажется, время вновь остановилась. В какой-то момент рядом оказался младший:
–Ты все еще не разделась?
Не дожидаясь ответа, он сел на соседнее кресло, а затем аккуратно высвободил из моих рук презент.
– Миленькая свечечка. – Забавляясь, протянул Серега. – Он тебя действительно любит? Или это новая форма издевательства над девушкой дарить предметы с надписью «I love you!»
Ответила не сразу: – Он… женат почти. Надпись ничего не значит.
– Поэтому может названивать тебе, как только приезжает в город, а потом динамит десять дней так и не найдя времени для встречи.
– Я не … – к горлу подкатил горький ком, и дыхание оборвалось.
– И зачем нужно было мчаться на вокзал ни свет ни заря? Любишь, когда умышленно ранят?
– Сережа…! – слезы отступили перед чувством негодования и вновь вернулись, как только смысл его слов дошел до замутненного сознания.
– А ну да, – продолжил он наигранно и сухо, – у него же был предлог: несколько предметов от твоих родных и свечка, купленная в одном из наших магазинов. Да, ради них нужно было в холод выдернуть тебя из дома с утра пораньше…
– Прекрати… – прошептала тихо.
Я никогда не смотрела на нашу историю под этим углом, и просто боготворила его таким, как есть в отдалении, ни на что не притязая и не смея рисовать радужные пасторали. Ведь у него есть Наташа – любовь всей жизни. Мне хватало того, что он есть, он живой, он счастлив. Все! И больше никаких мыслей. А теперь с ужасом уверяюсь, что в нашей истории я третье колесо в телеге и даже не запасное, а просто ненужное третье.
– Это ты прекрати. – Оборвал Сережа. – Неужели не ясно, что тобой пользуются.
Злость прорвалась неожиданно: – Он ни-че-го от меня не хочет!
– Конечно, ему достаточно и того, что ты безропотно выслушиваешь, ждешь звонка, а затем приезжаешь по первой просьбе, когда и куда ему нужно. И знаешь, что я тебе скажу?
– Не хочу…, знать не хочу!
– То, что ты слишком хорошенькая и очень удобная игрушка. Содержать не нужно. Искать место для тебя не нужно! Беспокоиться о тебе не нужно! – Он говорил с каждым словом все громче, вбивая в меня простую до боли истину. – Но можно позвонить и ты сама все сделаешь: выслушаешь, додумаешь и приедешь хоть среди ночи! От такой игрушки он отказаться не в силах. И дергая за ниточки, с удовольствием раз за разом проверяет, в рабочем ли состоянии кукла!
– Ты не смей! – вскочила, не зная куда бежать, лишь бы ни слышать его. – Не смей так о нем говорить! Ты даже не знаешь, что он для меня сделал!
– Интересно, и что же? – парень откинулся в кресле, прожигая взглядом. – Учитывая твой заскок на Лешике, наверняка спас… Я прав.
Он даже не спрашивает, а ставит в известность.
– И от кого спас?
– Я… я – чувствую, что горло сдавило не на шутку, и всхлип вот-вот прорвется наружу.
– От грабителя, от убийцы, от шантажиста, от насильника…?
И на четвертом пункте просто хлопнулась в кресло и закрыла лицо руками. Судорожные рыдания не заставили себя ждать, но первый всхлип был самым горьким.
– Твою мать! Оля…?! – его приглушенный окрик лишь усилил назревающую истерику. Он пытался меня успокоить, взять за руки приобнять. Вспоминал, как я реагирую на прикосновения и, отдернув руки, повторяет сидя передо мной на корточках:
– Оля, Оленька, прекрати. Малыш… Было бы из-за чего Оля, солнышко… – зов Сережи, прервал знакомый бас:
– Что здесь происходит? Сергей, почему Оля плачет?
– Я не знаю. – Уверенно произнес зачинщик.
– И поэтому у тебя вид виноватого. Я же сказал, не трогай ее.
– Я ее не трогал. – Зло отозвался младший.
– Оля? – рука Богдана Петровича коснулась моего плеча. – Оля что случилось?
– Ни-ни-ни… чего. – Страх что они обо всем узнают, был намного сильнее боли и разочарования от нового открытия: я просто удобная. Про жилетку для скупых мужских слез предполагала, но чтобы взглянуть с этой стороны – никогда.
Я встала и, стерев слезы, не сразу и срывающимся голосом ответила:
– Мы просто поговорили… – всхлип. Смотрю в пол.
– Ттте-тее-мма была тяжелой. – Еще один всхлип.
– Оля… – вздохнул хозяин дома.
– Ооо-че-чень тяжелой… для меня. Извините, сейчас говорить не могу. – Взяв свечку со стола, поднялась к себе. Уже наверху, стоя на лестнице, оглянулась:
– Богдан Петрович, сеанс массажа по расписанию и без изменений.
– Хорошо.
10.
– И как складывались ваши отношения с Сергеем? – ведущая шоу улыбнулась Леше и медленно перевела взгляд на меня. – Он ухаживал?
– Нет.
– Уверена? – поинтересовался муж.
– В таком случае, он очень интересно ухаживал. Дарил что-нибудь или делал что-то для меня, объясняя это так, что не понять – это мне или не мне. Это мне удобно или всем удобно. Он даже с праздника в 8 марта забирал меня со словами: «напьются тут всякие, и домой не звонят», а вечер еще не закончился.
– А ты уже была пьяна? – удивление в его голосе меня искренне позабавило.
– Не успела. Еще бы полчаса и…
Меня сжали, не дав договорить маленькую колкость.
– Завтра же пошлю ему бутылку коньяка. – Он строго взглянул на меня свеху-вниз. – Что еще расскажешь?
– Больше ничего примечательного, – ответила, скрестив пальчики на руках, а руки заблаговременно спрятала. – Я большую часть времени удивлялась произошедшим в нем переменам.
– Алексей, вы можете объяснить эту особенность?
– Это его хобби с детства. Подметив достойного и полезного человека в радиусе досягаемости, он притягивает его в семью. Сейчас бросив сферу финансов, Сергей вплотную подошел к менеджменту и успешно занимается вербовкой светлых голов.
– Если я светлая голова, то почему он сразу не признал моих талантов?
– Метод похвалы не для тебя. Он воспользовался самым простым и долговечным способом. – Таинственно произнес супруг.
– Этому способу можно дать название или определение? – напомнила о себе Ева.
– Заручиться поддержкой. – У меня от его слов даже глаз дернулся.
– Но заручался поддержкой ты!
– Конечно, я. Сергея ты не поддерживала.
– Не правда, он уехал не вовремя, так бы я поддержала. – Пролепетала совсем тихо.
– На самом деле я приехал не вовремя.
– Как сказать… – взгляд Леши потемнел.
– Подождите, – вновь влилась в разговор блондинка напротив, – Алексей вы несколько раз встретились с Олей в доме отца, так?
– Так. И поверьте, каждая короткая встреча под крышей отчего дома было очень запоминающейся.
***
8 марта мы встретили с группой в нашей аудитории, предварительно заручившись согласием охраны на вахте. Затем накрыли столы, разлили вино и…
Следующее что я помню так это Сережу, который что-то бессвязно бурча под нос ведет меня через двор университета. Здесь гвалт шумной компании студентов уже не слышится, а вот наши шаги раздаются эхом.
– Говорил нормальным русским языком: позвони, когда соберетесь…
– Просил предупреждать, и что? Сложно было? Оля… Не считаешь нужным ответить?
На самом деле не могла, язык заплетался, начало здравой мысли спряталось где-то в ее конце или середине, и разумный ответ не желал формироваться.
– Не считаешь. – Подвел он итог.
Далее шли молча, то есть младший шел, а я ковыляла ведомая им за локоток. На ручки проситься было стыдно даже сейчас, хотя он предлагал, но ничего дошла. Черный Lexus приветственно мигнул фарами и через мгновение окутал теплом салона. Громко хлопнула дверца и он зло посмотрел на меня.
– Видел бы тебя отец, голову бы оторвал.
Я поспешила с ним согласиться и кивнула головой: – Мугу…
– Мугукает она. Пристегнись лучше. – Увидев мой опасней крен за ремнем, тут же спохватился. – Сиди ровно, я сам. Еще свалишься.
Как пристегивал, не помню. В это мгновение вспомнилось, как куртку на мне застегнул в холле универа, почувствовала себя маленькой и бесценной. Точно так же, когда он, шарахнув дверью об стену, вошел и забрал меня от нахмурившихся однокурсников под завистливые вздохи однокурсниц.
Пристегнул. Поехали. В дороге Сергей время от времени косит в мою сторону взглядом. Но если подумать, то он сейчас менее насторожен, чем в день отъезда Леши. После моей истерики младший в доме появился лишь на следующий день. Вручил плюшевого мишку, назвал зайкой и до сегодняшнего дня не трогал и более четырех снов в сутки не говорил. В основном перечень был следующим: «Привет», «Пока», «Спокойной ночи».
Но сегодня разошелся, так разошелся…
– Оль, тебе не говорили, что пить плохо?
На самом деле говорили, но в данный момент я ничего произнести не смогла.
– И что плохо пить нельзя? Например: смешивать, не разбавлять, или сочетать с препаратами?
– И вот скажи, пожалуйста, кто сегодня полдня на валерьянке сидел, а вторую половину валидол глотал?
Ну, я и что? Я в режиме внезапных сердечных болей уже несколько дней и ничего, держусь. Мысленного ответа он не расслышал.
– А завтра будешь еще и на аспирине!V! Потому что, что? – выдохнул вопросительно и сам поспешил ответить – Потому что машины ты не дождалась, а оделась как для клуба. И как? Твои голые коленки и живот хоть кто-то оценил?
Никто, слава Богу… так бы была не только пьяной.
– Надеюсь, нет. Потому что лишь за одно то, что ты оставила мобильный дома, тебя ждет порка.
Напугал слона ивовым прутиком. Мне сейчас все равно. Улыбка расплылась на лице и, концентрируя мутный взгляд на водителе, я выдала внеочередное: – Мугу.
– И отца я ждать не буду.
– Уууууууу…. – с этой минуты процесс выведения спирта из организма ускорился. Не знаю, что он о себе возомнил, но я против насилия и проходить через такой вид наказания не намерена. Последнее наверняка получилось произнести вслух отчетливо и громко, и даже заплетающийся язык не испортил бравады.
– Это ты не намерена. – Отчеканил Сергей, открывая свою дверь.
Мы что уже приехали? Оглядываюсь и действительно мы на Дагестанской. Он к этому моменту открыл мою дверь, отстегнул ремни и вытащил меня.
– Вот мы и дома.
– Се-селоозя…
– Даа, зайчик?
– Йик!
– Испугалась, замерзла, есть хочешь? – поинтересовался он, легко подняв меня на руки. – Или все вместе?
– Йик! – вот и все что получилось сказать, в борьбе за свободу.
– Все вместе. – Вынес вердикт младший и понес меня в дом. Оказавшись в холле, он спасибо ему большое, заметил мою бледность. – Отпустить? – я кивнула.
– И по лестнице поднимешься сама? – еще один кивок.
– А если упадешь? – стремительное «отнекивание» головой привело к очередному помутнению в глазах. Зажмурившись и забыв про «Йик!», я сдавленно попросила: – Пусти…
Отпустил, придержал и к спальне, не смотря на молчаливый протест, довел. Уже у дверей с улыбкой поинтересовался:
– А поцелуй?
– Ка-ка-кой?
– Например, в щечку, – произносит Сергей и, наклонившись, мягко целует меня в щеку. Ловит удивленный взгляд и, не меняя выражения лица, говорит, – Или в эту.
Плавное движение и легкое касание повторилось. Опять внимательный взгляд на меня, но на этот раз с торжественной искоркой в глубине глаз. Меня что, награждают?
– А еще … можно в лобик, в висок, глазик правый, левый, носик… – он произносит это, губами указывая, где находится данная область. Будто бы я анатомию не знаю. Мы столкнулись взглядами. Я понять не могу, что происходит, а он уже наклоняется со словами, – а еще уголок рта…
Дахание опалило кожу, и тут зазвенел его телефон. Сережа, выругавшись, потянулся за трубкой в карман брюк, а я посмешила скрыться за дверью.
– Слушайю, да… – раздалось глухое из-за двери, и сразу же сердитый голос веселеет: – Ты приехал?! Вы оба! Конечно, встречу!
Он дал отбой и, кашлянув, поскребся в дверь: – Оль, я за братом и его супругой. Договорим когда вернусь.
– Мугу…
И что это только что было?
Просыпаюсь утром… в голове раздрай, которому способствует воющий будильник на телефоне, во рту сухо, сплю в одежде поверх покрывал, а на локте правой руки с удобствами устроился мохнатый золотистый Ричард.
– Привет. – Прохрипела я, не успев увернуться от шершавого языка. С трудом но все-таки вырубила орущую сирену и схватилась за раскалывающуюся голову.
– Кто я? Я ду…
– Оля? – послышалось из-за двери тактичное покашливание. – К завтраку спустишься?
Нет! Завопил внутренний голос, уцепившись за образы вчерашнего вечера. А сама я промолчала.
– Я знаю, ты не спишь, Оль… – младший поскребся в двери. – Выходи, иначе на пары опоздаешь.
Опаньки…! Я резко села и опять легла.
Точно среда, пары с самым требовательным преподом кафедры. И если не умерла должна быть как штык, но я… уж лучше бы умерла. Вспомнились парни в группе и их взгляды, девчонки из завистливое, а кто тебя забирает после пар? А после гневный младший Краснощек и его глаза при очень близком приближении.
Воспоминания прорывались в сознание не ровным строем. И они не хотят собираться в кучу, обрываясь на середине, поэтому не дают полного представления о произошедшем вчера. Но одно я поняла точно, с ним, с этим… больше никаких поездок! И даже завтракать с ним не пойду!
И не знаю, что за психолог или шаман был у них в роду, но из-за двери вдруг послышалось, спасительное:
– Оля, тебя Олег Дмитриевич подвезет.
В мгновение ока и мой голос вернулся и нормальная координация движений, я аккуратно встала с кровати:
– А он уже выздоровел? – из-за двери послышался наглый хмык. Вспомнила, как девочки с группы шептались, что просто так никто никого не подвозит и ему явно что-то нужно. Насторожилась и спросила громче. – А он вообще болел?
– Спускайся к завтраку. – И ушел.
К завтраку?! Я ему сейчас так спущусь к завтраку! Я… я, да я…. А не хочу я его сегодня видеть и разговаривать с ним не хочу! Разобравшись в своих желаниях. Начала сборы. Потом позвонила водителю, сообщила, что спускаюсь через три минуты. Далее выпустив Ричарда впереди себя, как отвлекающий маневр, побежала вниз. И пока младший пытался в узком коридоре обойти щенка, который всеми силами проявлял преданность и одолевающую его радость, я успела проскочить гостиную, прихожую и столкнуться с высокой фигурой на пороге.
– Извините! – не оборачиваясь, и не останавливаясь, побежала к калитке. В другой раз извинилась бы как все нормальные люди, но младший, додумавшись поднять щенка на руки, уже бросился вдогонку.
– Оля! – окликнул он.
– Та самая? – спросил неизвестный голос у Сережи.
– Да… Оль!
– Я опаздываю!E! – хлопнула калиткой и, не медля, села в автомобиль.
Цунами негодования обрушилось неожиданно. Придется менять работу. Вспомнила, что лишь недавно радовалась результатам с Богданом Петровичем и прикусила губу. Нет менять работу не буду, поменяю место жительства. На улице тепло, транспорт общественный ходит исправно. Так что осталось либо вернуться в общагу, либо квартиру снять. А еще позвать кого-нибудь из девчонок, потому что одна я теперь жить не смогу, как не пытайся. Хорошо, хоть не тратила много и есть свои накопления.
На парах я выглядела не худшим образом, многие из нашей группы не явились и получат дополнительные задания к концу сессии, а те, кто пришел, лежат на партах и маются с головной болью. А я обстоятельно продумываю, в каком районе выбрать дом, чтобы оказаться между улицей Дагестанская и университетом. И какими маршрутками пользоваться, чтобы без пересадок и дополнительных трат на дорогу добираться. И еще, помимо сумбурных мыслей о заразе Селозе, то и дело возникает вопрос, где третий вечер подряд обитает Богдан Петрович, и как ему объяснить мое нежелание постоянно быть рядом, так чтобы он не устраивал допроса с пристрастием ни мне, ни младшему.
За полчаса до окончания последней пары я отпросилась, и, всего лишь один раз перепутав маршрутку, сама добралась к дому нанимателя. Звонок от рассерженного Краснощека застал на пороге. Выдохнув, придала голосу бодрости:
– Алло?
– Где ты?
– Дома.
– В Днепропетровске? Ты что уехала?! – прорычал почти и, не давая ответить, загнул ситуацию до абсурда. – Сморчок, ты же подписала договор, ты… Отец тебе верил. Это нарушение обязательств!
– Я на Дагестанской, Селозя. От обязательств не отказываюсь, и в Днепропетровск не уехала. И еще на пары я с сегодняшнего дня езжу сама и возвращаюсь тоже самостоятельно.
– Хорошо. Все равно меня несколько дней не будет дома.
– Я рада, что мы пришли к общему соглашению. – Приторно вежливый ответ завершила словами: – До связи?
– Оля… – телефон я вырубила без сожаления.
Он не имел права ко мне приставать, не имел! Мы же договаривались, что он больше не будет копаться в моей личной жизни, близко подбираться, пытаться обнять и лезть в душу…
Четыре следующих дня прошли в тумане меньшей плотности. Все же боль от откровенного анализа наших с Лешей перипетий, стала абсурднее из-за неожиданного притязания со стороны Сергея. И если первое можно было честно назвать фантомными болями от глубокой привязанности, то обозначить ситуацию с младшим Краснощеком я никак не могла. Дружеское посягательство, братская ревность, романтичный настрой дальнего кузена? Парнем не воспринимается, другом не является, просто он – вредный, вкусно готовящий и часто подкалывающий сосед по кухне, который даже в подарках, сделанных мне, ищет свою выгоду.
Я покосилась на подоконник с отцветающими азалиями, на плюшевого мишку, затем на Ричарда довольно грызущего мячик на полу и вычеркнула из списка последний пункт. Чтобы он не говорил, подарки остались мне.
В доме тихо и как-то пусто. Людмила прибирается на кухне, Олег Дмитриевич уехал в город по делам, младшего нет, а глава семьи…, кстати, где он? После вечернего массажа и курса с тренером часа не прошло, он куда-то направился сев водителю на хвост, а сейчас уже 23:00. Богдан Петрович с памятного вечера более на ночь глядя не уезжал, и жизнь опять пошла по накатанной, почти.
В 23:38 раздался пронзительный звонок на мой мобильный. Женщина с встревоженным голосом попросила Олю.
– Это я. – Сон как рукой сняло, когда я расслышала знакомый всхлип и мужскую сдавленную ругань на заднем фоне. – Раиса Викторовна, это вы?
– Я Оленька… – прошептала секретарь моего нанимателя. – Прости, солнышко, ты можешь приехать?
– Не надо! – проревел Богдан Петрович на заднем фоне. – Не вызывай…!
Кажется в этот раз все куда хуже, чем в прошлый. Рано его успехам радовалась, рано. Я прикусила губу, чтобы не выругаться, два месяца работы коту под хвост!
– Адрес диктуйте.
– Я послала за тобой водителя, Алекса. Он уже должен был приехать.
– Для меня продиктуйте. – Настоятельно попросила и быстро записала за ней – ул. Нечуя-Левицкого 11. – Далековато… Если есть обезболивающее сильного действия дайте, если нет, возьмите себе валидол. А в любом случае возьмите что-нибудь. И не бойтесь, он сильный, а я сейчас приеду.
Спешные сборы под Сережины окрики: «давай быстрее!» были ничто в сравнении с тем, как я собралась сейчас. Таблетки, препараты, мази, простынь… не расчесываясь, спустилась вниз, накинула куртку, обула ботиночки и тут краем глаз замечаю неизвестного развалившегося на стуле в столовой. И у меня грозно идущей к нему нет никаких сомнений в том, что это и есть тот самый водитель и сейчас он тратит драгоценное время, поедая плюшку с творогом.
– Алекс? – решительно чеканя шаг, подошла к нему. Удивленный взгляд поперхнувшегося парня меня не озадачил. Дала стакан с водой, чтобы дожевал плюшку, ставшую поперек горла, и повторила вопрос: – вы Алекс, так?
– Можно и Алекс. – Ответил высокий шатен и добродушной ухмылкой. Осмотрев меня от ботинок до вязаной шапочки, увиденным остался доволен. Я неприязненно поморщилась, манер у человека никаких, хотя взгляд теплый и что-то в нем кажется знакомым.
– Поднимайтесь.
– Торопитесь или хотите занять место? – не изменяя позы, поинтересовался водитель, который, по сути, должен торопиться.
– Вы должны меня отвезти. Вставайте. Времени мало.
– Прямо-таки должен?
Я зло выдохнула и сжала кулаки: – Да. Водить умеете?
– Умею. – С неохотой отозвался он.
– Пьяны?
– Нет.
– Тогда в чем проблема?
– Тогда проблемы нет. – Согласился со вздохом и начал подниматься.
– Жду снаружи.
Темно синяя Mazda еще не успела остыть и легко завелась, мча нас в неизвестном направлении. Я еще раз мысленно перечислила, что с собой взяла и что сделаю в первую очередь с клиентом. На перекрестке Чувашской и Выговского автомобиль притормозил, и я покосилась в сторону водителя:
– Знаете куда ехать?
– А вы? – веселясь, поинтересовался он.
– Улица Нечуя-Левицкого 11.
– Аааа к Раисе едем в гости. – Протянул Алекс, и неожиданно поинтересовался. – А почему в такую… рань?
– А вы не в курсе?
– Нет, я только с работы.
– Алекс. Отдохнете потом, сейчас нужно срочно к ней. Не в среднем темпе, а срочно.
Кивнул, надавил на газ. Следующие 15 минут мы ехали в тишине, салон заполнили приглушенные звуки снаружи, мерное рычание двигателя и шуршание шин по свежее выпавшему снегу. Уже не подъезде к нужному дому мобильный зазвенел вновь:
– Оля, вы где? – голос встревоженной Раисы порядком меня напугал, потому что задним фоном рыка Богдана Петровича я не услышала.
– У вашего дома. Этаж, какой?
– Второй, – шепнул Алекс, и то же самое произнесла Раиса. А затем удивленным голосом она спросила: – А вы с кем?
– С Алексом.
– Но он только что звонил, – встревожилась женщина, – застрял в пробке. А приехал, так вас дома уже нет.
– Выходит с другим Алексом, – зажмурилась я, даже не представляя, кого заставила ехать в ночь после тяжелого трудового дня – И хорошо, что я первого не дождалась. Я сейчас.
Отключив телефон, обратилась к хозяину машину: – Я Оля.
– Алексей, – представился молодой человек. Теперь стала понятна и моя ошибка с именем.
– Спасибо, что подбросили. Можете возвращаться.
– А что у нее случилось? У Раисы?
– Ничего такого, с чем бы я ни справилась. Возвращайтесь.
– А вы?
– А я здесь до утра. Доброй ночи.
Поднимаюсь, второй этаж, дверь в квартиру открыта, слышится сдавленная ругать и женские тихие увещевания. Разуваюсь. Закрываю двери, вхожу и приветствую участников нового срыва спины моего дорогого клиента. Я предполагала, что у них связь, чувствовала, что темперамент у Богдана Петровича пылкий, но чтобы он голову терял – никогда.
– Знаете, а это многое объясняет.
Улыбнулась красному лицом клиенту. Он еще в трусах, но обстановка была создана для горячего вечера: на полу стоят свечи, лежат подушки в турецком стиле и лепестки роз, еще сохранились кое-где. В комнате витает запах масла иланг-иланг, и, если я не ошибаюсь, то поручни на стене справа не просто так прикручены.
– Раиса, выйдите.
Женщина с растрепанной прической и съеденной помадой виновато взглянула на босса. Он кивнул, все так же, не разжимая крепко сцепленных зубов. Сильнее запахнув шелковый халатик, она поднялась и обратилась ко мне:
– Кофе будете?
– Буду, но попозже и покрепче.
Вышла она, еще несколько раз обернувшись, а по пути вынесла бутылку шампанского и ведерко со льдом. Надеюсь ей не очень стыдно.
Когда мы с самым неугомонным клиентом остались тет-а-тет, я дала разрешение на мат, и устраивая его на полу широко улыбаюсь, не обращая внимания на ругань.
Добиться ослабления судорог удалось через сорок минут, к концу которых клиент, зорко следящий за моим лицом, не выдержал пыток улыбкой: – Ол-ля…! Что?
Дала себе еще минуту, чтобы восстановить дыхание и только после этого решилась сказать:
– Богдан Петрович, у меня к вам есть одна просьба.
– Какая?
– Если через два или три месяца мы вновь добьемся хорошего результата. Вы не загубите его позицией «Стоя у стены».
– Оля…! – выдохнул опешивший от моей наглости мужчина.
В дверях спальни тут же оказалась Раиса. Самое время дать пару советов обоим.
– А что? Или ищите позы не давящие на вашу спину, ты же наездница, например. Или приплачивайте массажисту, чтоб дежурил за стеной в… в.. в процессе. – Ответила я, еле подавив смешок.
