Текст книги "Молчите рефери! (СИ)"
Автор книги: Мари Ардмир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Олик, яблоко, от яблони недалеко падает.
Первая прямая ассоциация с этим выражением – Богдан Петрович и его сыновья, вторая косвенная – я от матери не отличаюсь и так же люблю долго и нудно размышлять о личном, но не делать решительных шагов. От таких мыслей закашлялась, чем ее и напугала.
– Ты в порядке?
– В порядке.
Сбивчиво попрощалась и отключилась. Странно, появилась уверенность, что я в этой поездке домой точно встречу Л… До этого мне удавалось огибать тему о нем и Наташе, то ли вопрос задавала встречный, то ли обрывала разговор, а иногда и уходила, незаметно, чтобы Дима не понял, чего именно я слышать не хочу. А впрочем, и сейчас подумав о прошлом, быстро переключилась: что одеть, что купить в подарок и как попасть к Богдану Петровичу. Вдруг Серега будет проездом в Днепропетровске, и меня подвезет во Львов. Это было бы замечательно.
Мне удалось решить все поставленные вопросы в первую же неделю, и я перестала думать о перелете домой ровно до тех пор, пока мой новый клиент не спросил надолго ли я улетаю.
– Пять дней.
Русский немец тридцати двух лет, светленький и зеленоглазый удивился: – Так долго?
– Вилберт, в мое отсутствие два сеанса массажа с вами проведет Маргарет. Уверена, вы с ней не заскучаете.
– Пышная блондинка ассистент? – поинтересовался клиент, лежа на массажном столе.
– Да. – Я накрыла его полотенцами, повторяя как молитву, – полежите немного.
Но он неожиданно зашевелился, поднялся на одном локте, задавая мне вопрос: – Скажите, Оля, вы едете к жениху?
– Нет.
– У вас есть парень?
Да, тридцатилетние времени не тратят на окольные пути в добыче информации, спрашивают прямо. Вот только и я уже не малышка, честно отвечать, не намерена.
– Что-то типа того есть.
Он не первый, кто интересуется и не первый кто пытается приударить за мной, вот только к светленьким меня не тянет уже. Проще сказать, что кто-то есть, чтобы не объяснять, почему никого нет.
– Оля… – сел, натянув полотенце на плечи, – вы откажете мне, если я приглашу вас погулять по горду? Скажем завтра во втором часу дня. Вас это устроит?
– Где?
– Есть одно потаенное местечко…
Красная лампочка в голове зажглась сразу же. Я знаю его всего ничего. Месяц, если быть точной и большую часть сеансов он молчал, а я им не интересовалась и не тестировала на вменяемость. Это не брат, не друг, не одногруппник, которого я за пять лет, узнала, как свои пять пальцев. И потому соглашаться на потаенные места не буду.
– Если погулять, то в центре. – Оборвала его резко изменившимся голосом.
– Боитесь? – прищур красивых глаз подчеркивает внимательный взгляд, вот только улыбка осталась прежней.
– Да, боюсь не успеть выспаться перед перелетом. Я вылетаю ночью.
– Если мы задержимся, могу подвезти домой, потом в аэропорт.
– Не стоит.
Он сделал паузу, а затем с той же улыбкой согласился: – В центре так же много интересных мест. Я заеду за вами, скажите адрес.
Адрес – незачем.
– Я буду в городе на площади Chamissoplatz. Устроит.
– Да. – Спустился со стола и вышел в раздевалку.
Вот и начало новой истории «Оля без Леш» только бы она была с хорошим концом и без неожиданных поворотов.
Завтра наступило неожиданно быстро, а я мало что успела сделать перед отъездом, поэтому во втором часу дня все еще была на работе, где Вилберт меня и застал. Он предварительно позвонил, уточняя, куда я запропастилась, а вот теперь сам явился, удостовериться.
– Тяжелый день?
– И он еще не закончился. – Я оторвалась от бумаг. – Чай, кофе или…?
– Вас, пожалуйста.
Улыбнулась воспоминаниям. Точно так же может шутить Серега Краснощек, он бы наверняка попросил заверните с собой, а Алек – взял бы без острого соуса. Да, я по ним соскучилась.
– Еще полчаса и я буду свободна.
– Начало четвертого. – Произнес он задумчиво. – Оля, освободившись, вы еще сможете погулять?
– Да. А почему вы спрашиваете?
– Моя девушка, Хелма, ее после работы сложно куда-либо вытянуть.
Вот это оборот.
– Почему вы улыбаетесь? – его вопрос вывел меня из задумчивости.
– Подумала, как нелегко вам ее вывести в свет.
– Удается время от времени. Она не готовит дома. Знаете в ее семье не принято, чтобы в доме пахло едой, на кухне можно разогреть что-либо, нарезать и полить соусом, но редко. В основном мы идем в какое-нибудь заведение, и потом гуляем по городу.
– Где она сейчас?
– В Хельсинках. Она художник.
– И меня вы пригласили, чтобы…?
Если он задает вопросы в лоб, то и я на это имею право, и манерничать незачем.
– Чтобы «кто-то есть» немного приревновал. А мы развеялись.
– Приревновать не получится.
– Почему?
– Он далеко и излишне уверен… в нас. – Вспомнился старший сын Богдана Петровича и слова, произносимые еле слышно: «уже решил».
– Как я понимаю, он уверен не безосновательно… – улыбнулся немец.
– Именно.
После таких выяснения на душе стало совсем спокойно. Он не ухаживать за мной явился, а просто поговорить. Что ж я не против.
Итак, в ходе нашей неспешной прогулки и раннего ужина выяснилось, что Вилберт ранее носил имя Виктор. Он один из волжских немцев, который прожив в Германии 17 лет, желает вернуться в Россию.
Его семью во время второй мировой войны вывезли в Сибирь. Он там родился и шестнадцать лет жил в Новосибирской области у самой границы с Казахстаном. Через месяц после отъезда благополучно перебрались в Дармштадт поближе к родственникам. Быстро начали строиться и легко обосновались.
Вот только отношение коренных немцев к вернувшимся неизменно. Они куда лояльнее относятся к туркам, проживающим в Германии.
– Знаете, постепенно стал замечать, что как бы ты к ним не подстраивался, они все равно видят разницу и решительно ограничивают контакты.
– А ваша девушка?
– Она немка из Казахстана.
– Почему вы решили вернуться?
– Устал от зашоренности, пропаганды и вечной подотчетности. Если не поднимать головы выше материальных благ: бутылка пива в холодильнике, батарейки в пульте для ТВ, жить можно. Но я вышел из этого состояния, прозрел.
– Вам не нравится то, что вы видите.
– Абсолютно. Я не знаю, кто живет рядом со мной, я не знаю, кто работает возле меня, и, работая, я зарабатываю меньше, чем могу получать сидя дома. А это минимальный уровень дохода, чтобы просто жить.
– Но ведь многие…
– Получают пособие и неофициально работают. – Закончил он мою мысль. – Да. Но скажите Оля, отрабатывая 140 евро и получая из них 50 центров, разве можно гордиться тем, что придя домой, я не желаю видеть Хелму и общаться с ней. Все заработанное тратится, а счастья нет.
– Думаете, в России будет проще, легче, спокойнее?
– Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Главное не бояться делать шаг. Сложности есть везде.
Странно, но эти его слова я как-то сразу для себя выделила. Бывает же такое, что встретишь незнакомого человека, или знакомого через много-много лет, и произнесет те слова, которые очень нужны тебе.
– Было много предпосылок, подталкивающих вас к этому решению?
– Больше, чем хотелось бы. – Он улыбнулся и решил перевести тему. – Давайте поговорим о вас. Оля, откуда вы родом?
Мы просто говорили о прошлом и настоящем, а когда диалог касалась моего парня под кодовым названием «кто-то есть», я вспоминала Алека и охотно говорила о нем.
22.
Ева взглядом указала на наши соединенные руки:
– Итак, Ольга, вы переступили через все опасения и таки встретились с Алексеем?
– Да. – Послала супругу нежную улыбку, спровоцировав такую же на его лице.
– Что этому способствовало?
– Встреча с рыцарем из разрушенного замка. Я приехала в родной город в мае на роспись мамы и отчима, и наши с ним пути пересеклись.
– Это столкновение радикально перевернуло ваш взгляд на рыцаря?
– Скорее на себя. – Крепче сжала руку мужа, и он в ответ провел пальцами по тыльной стороне моей кисти. Что ни говори, но не будь у меня прокола с тем Лешей, я бы так и не оценила Алека. – Я уже была готова к этой встрече.
– Предчувствие?
– Интуиция. – Ответил Леша. – Она у нее развита хорошо.
– Не настолько хорошо, как хотелось бы. – Воспротивилась я с улыбкой, – о том, что ты при первой же встрече заявишь на меня права, я догадаться не могла.
Ведущая шоу со знанием дела ухватилась за новую нить разговора:
– И когда это произошло? На свадьбе вашей мамы?
– Нет, спустя еще полтора года. – Улыбнулся мой благоверный.
– Так долго? – вырвалось у Евы.
– Конечно. – Уверенный голос супруга удивил меня не меньше, чем его прямой ответ. – Оля ясно дала понять, что в ближайшие годы не готова видеть меня в качестве верного супруга.
– От свежеразведенного можно ожидать чего угодно. – Поддакнула с улыбкой.
– Поэтому пришлось выждать. – Леша наклонился и произнес только для меня одной. – Оно того стоило.
***
Я приехала в Днепропетровск в пятницу, а за цветами для невесты собралась в субботу утром. Хотела найти кремовые розы, в тон маминому платью, но такие, чтобы были более насыщенного цвета или с темной окантовкой на лепестках. Проспект Карла Маркса в мае сказочный. В этом году весна не была очень теплой и каштаны совсем недавно зацвели. Запах светло-розовых «свечек» заливает округу медовой патокой и утро, пронизано скромными лучами солнца.
Медленно спускаюсь от улицы Дзержинского и наслаждаюсь каждым своим шагом. Мне давно не было так спокойно и хорошо. И я точно знаю, что вскоре передо мной будут новые горизонты, не скованные моей нерешительностью.
Леша… Он нем вспомнила, заметив профиль молодого человека стоящего у одной из витрин. А я-то думала, что он мне грезиться не должен в каждом втором прохожем. Улыбнулась своим мыслям и чуть не споткнулась, когда неизвестный обернулся в мою сторону.
– Оля!
– Леша…?
– Привет. – Он непривычно крепко обнял меня и улыбался, внимательно разглядывая. – Давно здесь?
Я сделала шаг назад, затем еще один маленький, чтобы он вышел из моего лично пространства и более рук не распускал. Смотрю на него и не узнаю. Поправился килограмм на пятнадцать, полысел, стал менее опрятным, общий вид слегка потрепанный, без прежнего энергичного блеска в глазах и заразительной улыбки. От удивления ответила сбивчиво:
– Приехала вчера. Вот… вышла за покупками.
Он подошел ближе, опять сократив расстояние: – Что ищешь?
– Букет для мамы. У нее сегодня роспись.
– Выходит замуж? – и не дожидаясь ответа, спрашивает дальше – Ну и как?
– Что, как?
– Как тебе отчим?
Мне кажется или вопрос с подоплекой?
– Замечательный человек, тоже Алексеем зовут. – Отступать не решилась, стала сбоку от него, теперь хоть раздражать не будет своим пристальным вниманием.
– Похвально. – Прищурился, словно бы примеряясь, с какой стороны подойди к следующему вопросу. Долго не думал и окольных путей не выбирал, спросил прямо, так сказать, о главном. – А сама ты… где сейчас, как устроилась? Еще не замужем?
С улыбкой продемонстрировала правую руку без кольца:
– Как видишь нет, – и пока он не начал говорить, что-то из разряда: «не отчаивайся, твой срок годности еще не вышел», спокойно продолжила, – и не спешу с этим. Я второй год учусь в Берлине на физиотрапевта. Работаю там же в центре на полставки и массажами занимаюсь в салоне красоты.
– Занятая. – Протянул он щурясь.
– Так и есть.
– А что с Львовским университетом, бросила?
Отчаянно захотелось поддеть словами: «Я не ты, и начатое на полпути не бросаю», но выдержка не дала сбоя и не позволила опуститься до уровня примитивного сравнения. Ответила с уверенным спокойствием и полуулыбкой.
– Университет во Львове окончила. В Германию поступила, для повышения квалификации.
– Ясно. – Нахмурился своим мыслям, скривился.
Если не был готов услышать ответ, стоило ли задавать вопрос. Такое ощущение, словно я не оправдала его надежд, перечеркнула привычный поиск оправданий своей несостоятельности. Интересно, а отвечать на вопросы он будет с такой же охотой?
– А ты как? Что у тебя нового?
– Работа, семья… – пожал плечами, будто бы ничего особенного не произошло.
– Ты уже стал отцом?
– Да, дочь растет. – Односложные ответы и взгляд в сторону. Рассказывать не хочет.
– Сколько ей?
– Пять месяцев, назвали Алиной.
– А в остальном? – спросила уже думая, как бы удалиться по своим делам, и не ожидала, что он вспыхнет от такого незамысловатого вопроса.
– Ты что о работе интересуешься? – его голос скрипнул, и последняя фраза была произнесена с остервенением. – Стоматологом в поликлинике.
– Частной? – спросила примирительным тоном. – Ты раньше в частной хотел…
– Нет, с частной не срослось. Я в городской уже два с половиной года.
Как я и предвещала, прогнулся под семейное мнение и прихоти жены, вот теперь расплачивается низкооплачиваемой работой, личным недовольством и лишними килограммами из-за пристрастия к пиву.
– Весело должно быть. Каждый день новые люди, большой поток…
Постаралась для видимости перейти на его сторону и если не поддержать, то косвенно посочувствовать, ведь, он сейчас будет давить на жалость. Леша не может без ощущения собственной значимости.
– Очень большой поток. Не поднимаешь головы за весь день. И что не рот, то обязательно болото с квакающими лягушками.
– Я думала лес и в каждом дереве дупло.
– С дуплами к частникам, к нам с болотом. – Ухмыльнулся он. И нашел новую тему для разговора. – А что ты надолго в Днепр?
Только не говори мне, что опять желаешь встретиться, пообщаться, как в старые добрые времена. Неужели Наташа в качестве жены перестала быть прекрасным понимающим собеседником?
– Сегодня и завтра с родными, а в понедельник еду во Львов и потом уже…
– А так ты к этому своему… – фыркнул он. – Серега, кажется. Ну, и как он?
Какие глупые нападки. Что он этим хотел сказать? Кого унизить? Меня? Зря, я подобного не прощаю.
– У него все хорошо, успешно работает в Киеве и развивает свой бизнес. А я к Богдану Петровичу.
– А ну, да, точно. К состоятельному клиенту. – Ухмыльнулся криво, а мне отчего-то стало мерзко. Как низко он пал, еще немного и начнет настаивать на том, что мои услуги одним лишь массажем не ограничивались.
– Именно к нему. – Ответила просто и поставила на Леше крест, пусть думает все что хочет, мне плевать. – Что ж была рада встрече. – Я деловито пожала его руку.
– И я. – Ответил вяло.
– Удачи тебе.
– И тебе.
Делаю шаг второй, третий, вдыхаю сладкий аромат цветов каштана, и на лице начинает играть улыбка.
Прощай. Леша.
Казалось, что с этого момента моя жизнь обрела спокойное течение. Исчезли привязанности, фантомные боли застарелого чувства, глупые размышления и последующие за ними возвраты в прошлое. Первой изменения во мне подметила мама, еще в ЗАГСе, когда мы ждали очереди на роспись.
– Так как-то загадочно светишься. Встретила кого-то в городе?
– Лешу.
– Краснощека?
– Нет, другого…
С видимым интересом она продолжила допытываться правды: – И что?
– И попрощались. Навсегда!
– И ты этому радуешься? – уточнила она, прищурившись, ой что-то не нравится мне ее пристальный взгляд, но улыбка сама собой становится ярче.
– Даже передать не могу насколько сильно.
– Олик, – она взяла меня за руку и настороженно спросила, – а фамилия у этого Леши есть?
– Знаешь, для меня его уже нет. Не существует. И это замечательно. – Улыбнулась и заметила громче, чтобы отвлечь ее от мыслей обо мне, – все, ваша очередь подошла. Где дядя Леша?
Я и раньше общалась с парнями, шутила и танцевала, ко многим прикасалась и обнимала, но с сегодняшнего дня начала это делать без оглядки на Лешу, его мнение, мнение его родных. Без пресловутого внутреннего цензора: «а что он подумает, когда узнает?», «а что скажет, если увидит?», и «как я буду выглядеть, если гуляя с другим встречу его, рыцаря» или «если до тридцати так и не выйду замуж, а мы с ним, отцом веселого семейства, вдруг пересечемся…»
И наконец-то на всю прежнюю многократно передуманную чушь пришел ответ:
Отлично буду себя чувствовать!
Потому что мне все равно! Плевать с высокой горки. Он для меня никто и ничто. Свобода! Без оков, без оглядки, без внутренних самостоятельно наставленных блокпостов и разграничений, никаких границ, вольная воля и абсолютная легкость мыслей.
Была бы возможность, я бы еще раньше закрыла эту страницу, в тот же день, когда повесила трубку, послав куда подальше и его, и Наташу. А еще лучше, в тот теплый вечер, когда в Днепропетровске поехала с ним в кино. Но видимо мне он был послан для урока, и дальнейшего роста на его основе. Теперь я знаю все глубину выражения: «Не сотвори себе идола» и больше на эти грабли не наступлю.
И никуда не наступала, пока ко мне не зачастил Нико Грава стажер из соседнего кабинета.
23.
Услышав ответ Алексея, ведущая заулыбалась.
– Как вы встретились?
– Я записался к Ольге на прием.
– И на этот раз она опять вас не узнала? – Подколола Ева.
– Представьте себе, узнала, вопреки всем моим опасениям даже имя вспомнила.
И после такого не ущипнуть его? Да просто не удержалась от маленькой мести. Леша вздрогнул и одарил строгим прищуром глаз. Я в ответ стеснительно прикусила губу.
– Жди расплаты дома.
– Не надейся, что мы к нему доберемся, расплачиваться придется в пути...
– Кхм? – Ева прочистила горло, привлекая к себе внимание. – Ольга, как это произошло? Он вошел в кабинет, и вы встретились взглядами или…?
– О, нет-нет, он уже успел войти, раздеться, покорно занять стол в ожидании меня.
– Она опоздала, я чуть там же не уснул.
– Задержалась на минуту. – Повернулась к Леше с укором. – Не переводи стрелки, ты тогда не выспался.
– То есть вы его узнали по спине? – улыбнулась ведущая.
– По затылку. Я же говорила, что засматривалась на него сзади. – Дождалась ее утвердительного кивка и пояснила. – Вот собственно и доказательство, почему я на него постоянно налетала со спины.
– Налетала, потому что не видела.
– Видела, просто пыталась обратить на себя внимание.
– Что вам, несомненно, удалось. – Заключила Ева, прерывая нашу шуточную перепалку.
– На самом деле я присмотрелся к ней только после массажа, еще в Львове, когда доверил ей свою голову. У Оли удивительные руки.
Его фразу сопроводила ехидная улыбка, мстит. Сам же рассказывал, что с момента своего перебитого носа он меня не мог забыть и приезжая в Днепр, постоянно вспоминал. Или же у него всякий раз начинала чесаться восстановленная перегородка, поэтому я и вспоминалась ненароком.
Ладно, сейчас ты пожалеешь о своем решении. Коварно прищурилась и на одном дыхании выдала следующее:
– Я искренним чувством прониклась еще позже. Как раз в тот самый день, когда он нагрянул в мой кабинет на сеанс массажа.
– Блефуешь. – Тихо произнес муж и прикоснулся губами к моему виску.
Его слова Ева не расслышала, поэтому задала закономерный вопрос:
– Это был еще один сложный день в вашей жизни, и Алексей появился вовремя, можно сказать, спас?
– Да. Он был, как луч света в темном царстве.
***
Пятница. День окончания моего договора в Центре начался с истерики. По счастью не моей, но я была свидетельницей этого отчаяния. Светлое утро в Берлине померкло, стоило мне войти в приемные покои, где одна из посетительниц, заливаясь слезами, непрестанно повторяя: «У меня никого не осталось… Никого!».
Ее боль и горечь, казалось, заполнили все пространство. И не помочь, потому что родных не вернуть.
– Тшш... – Мой руководитель, отлепил ее от стены и крепко обнял. – Ты не одна, ты не одна…
Они хорошо смотрелись, крупный блондин и миниатюрная брюнетка. В то время, как он оглядывался, стараясь оценить заинтересованность окружающих, она льнула к нему, в поисках поддержки. Слова утешения вначале звучали на немецком, затем на русском языке. Она не сопротивлялась, давая себя обнять, но, кажется, и идти не могла, когда он предложил. Минут через пять Кенингу удалось увести молодую женщину в свой кабинет, где еще долго слышались всхлипы и причитания.
Сегодня я завершала работу с клиентами, заполняла карточки и носилась от кабинета к кабинету, прощаясь с коллегами. Я это делала вовремя, среди персонала до конца дня шел шепоток разного рода. Почему-то вспомнились слова Вилберга о том, что за спиной каждого в этой стране идет постоянное взвешивание и оценка его действий. Ранее я к пересудам не прислушивалась, и сегодня слова бы ни запомнила, не начни немки замолкать при моем появлении.
Фразы запомнились разрозненно, но собрались в один лицемерный диалог.
– Такой позор…Такая невоздержанность. Кто это?
– Одна из его бывших. Родственники скончались, она к нему пришла.
– Кредиты погашать надо.
– А может за деньгами?
– За детьми следить следовало лучше. Тогда бы не отобрали.
– Теперь у нее будет много времени на размышление об этом.
– А если лишилась дома?
– Главное помнить, где ее пригреют…
– Да, с такими взбалмошными нужно аккуратнее…
– Слышала, как он говорил, будто бы у нее в семье были родственники из Украины.
– Дальние?
– То ли мать, то ли отец.
– Теперь их нет. Можно вернуться к отношениям…
– Зачем она ему? Несдержанность не правится.
Несдержанность? Это было горе. И чтобы получить хоть какую-то поддержку она пришла к нему, некогда родному человеку. Неужели, в их мире подобное скрывается за шторами и замками?
Я шла в салон красоты еле переставляя ноги. Последние клиенты, последний день работы. Быть может, тут и была создана 100% комфортность, но слишком холодная для меня, непонятная. Или же это мне не удалось абстрагироваться, выбирая лишь то, что я хочу видеть? А в последнее время видеть удавалось отнюдь не лучшее, как например в зачастившем ко мне итальянце.
Жгучего Грава или итальяно-американо, как я звала его про себя, первый раз пересекся со мной два месяца назад возле городской библиотеки. Я искала книгу, он – приключения. Нико с кожей удивительно светлой для итальянца, понравился мне. Было в его глазах что-то от Сереги и Алека, плюс веселый нрав, но без какого-либо чувства ответственности присущего семье Краснощек. Мы не то, чтобы сдружились, всего лишь пару раз пересеклись на улице, и вскоре я обнаружила его в числе парикмахеров-стилистов, работающим в том же салоне красоты, что и я. Он трудился в будни, я в выходные, но периодически вдвоем мы куда-нибудь выбирались.
Если это был фестиваль, то на его вкус, кино – на его усмотрение. Я особенно ни на чем не настаивала и молчала в дни наших совместных вылазок. Пока он рассказывал о себе, своих увлечениях и тонкостях парикмахерского искусства, у меня было время подумать о дальнейших своих действиях.
Обучение подошло к концу и два месяца данные Богданом Петровичем на размышления почти иссякли. Я уже сдала выпускные экзамены, но все еще не решила два маленьких вопроса: остаться здесь или вернуться домой? А если вернусь, то куда именно?
Нико что-то спросил и остановился.
Вот тут уже и я очнулась: – Что?
– Ты меня не слушаешь.
– Извини, задумалась.
– Обо мне? – просиял наглец. Только бы не начал опять рассказывать, что от него без ума все клиентки салона.
– Об отъезде. Еще ничего не решила…
– И когда решишь?
– К концу недели, сегодня только понедельник. У меня еще время есть.
Неожиданно он взял меня за руку и стиснул пальцы: – А я не думаю, так как ты. Через неделю уеду из Берлина.
– Куда?
– В Венгрию. Там у меня друг работает, подамся к нему.
– Ты поэтому не хотел устраиваться по договору?
– Временная работа мне подходит больше.
Улыбнулась и кивнула. Правильно делает Нико, нужно искать то, что тебе больше приходится по душе и не оставаться на опостылевшей работе. Отношение к делу, всегда сказывается на качестве услуг.
– А как же обожающие тебя клиентки?
– Сейчас они меня интересуют меньше всего, мной завладело намного более глубокое чувство.
Звучит это запредельно интригующе, вот только зря он мою руку тянет к своему лицу.
– Пусти.
– Да, брось! Когда ты уже перестанешь…? – вот так сюрприз, впервые вижу его недовольным, и эта вспышка мне не нравится. Откуда вдруг такой накал страстей?
– Что я должна перестать?
– Вести себя, как благородная… монашка. – Сказать хотел другое, но вырвалось это слово, или оно быстрее вспомнилось.
– Я не монашка.
– И я о том. – Не выпуская руки, шагнул ко мне. – Столько времени потрачено впустую, а ты, как глыба.
– Я тебе сразу сказала, что не свободна. – Да, я заблаговременно использовала легенду об Алеке. Подумав, что если наша болтовня и перерастет во что-то более серьезное, у меня всегда будет возможность сообщить о разрыве с бывшим. Вот только нынешняя ситуация развивалась по совсем другому сценарию. Пришлось отступить. Это был неудачный маневр, я уперлась спиной в дерево.
– Но и домой ты не спешишь. Определенно – у вас свободные отношения, к тому же ты русская…
Ответ придумывала на ходу, но твердости в голосе не убавилось.
– Не спешу, потому что жду его здесь. – Услышав эпитет в сторону национальности, я начала закипать. – Я из Днепропетровска, русский и украинский – это мои родные языки. И с каких пор национальность влияет на моральный облик? Ты себя сейчас ведешь не как…
– Оля я не из металла. – Оборвал резко.
Фыркнула, стараясь вырвать свою руку из захвата: – Да, поэтому, мне суждено течь и плавиться?
– Ты же современная девушка, у нас впереди неделя…
– Нико, отпусти мою руку, – каждое слово произношу четко.
Сейчас главное, чтобы застарелая паника не напомнила о себе. Он мне сделать ничего не сделает, но и орать: «караул» в сумеречном парке не хочется, как впрочем, и реветь, чтобы не трогал. После такого, я опять спрячусь в ракушке на год или два.
– А я нежный, – продолжил он вкрадчивым голосом.
Хорошо, что я уже не перепуганное создание, мужских тел перетрогала десятки. Знаю, куда бить, как и с какой силой. Знаю, как вызвать болевой шок, и потому сдерживаю дрожь холодной решимостью, не дать себя в обиду. Легче всего абстрагироваться. Представить, что здесь не ко мне пристают, а мою Люсю домогаются, и помочь ей никто, кроме меня не может. Тут уж не до слез.
А потому предупреждение звучит твердо: – Не приближайся.
– Очень горячий. – Обещает заигравшийся ловелас, – преграждая второй рукой путь к отступлению.
Зря не послушался и стоит с наглой ухмылкой, он же фактически открылся для удара.
– Последнее предупреждение…
– Поедем к тебе, – заявил он, стремительно наклоняясь.
Я не пожалела ни сил, ни знаний, три удара нанесла жестко и первый пришелся в горло, чтобы отшатнулся, давая место для двух других. Он успел сделать шаг назад и рухнул на колени.
– Су…! – просипел «добрым» русским словом почти без акцента. Вполне возможно учил, чтобы положительно на меня повлиять.
– От такого слышу. – Я обошла его, разминая пальцы правой руки. – Хочешь остаться с достоинством на глаза не попадайся.
Начала предостережение за здравие, кончила за упокой. Голос неприятно осип, но слез не было. Пока окончательно не расклеилась от шквала эмоций, быстро покинула парк. На пути в общагу уже сидя в такси чуть не разревелась. И не понятно от чего?
Жалеть себя – не имеет смысла, следует гордиться собой. Я перешагнула через барьер.
Жалеть его – нет уж, не дождется. Десятиминутное пребывание Нико на четвереньках окупает синяк на моем запястье.
Жалеть время, потраченное на него – так же не стоит, все-таки я проводила его с пользой – думала.
А, что до остального… Очень жаль, что у меня нет парня, которого я типа жду, и нет Алека, о котором я рассказывала Вилберту. Затворница, она и есть затворница. Обидно до слез.
Размышляя о событиях последних суток, я пришла в свой кабинет с опозданием. Неслыханная наглость для пунктуальных немцев. Как наяву услышала, что обо мне сказали бы свидетели подобного проступка. Мысленно послала куда подальше, тяжело вздохнула и направилась к столу. Неожиданно таким же тяжелым вздохом отозвался и клиент, который судя по звукам, только что проснулся. Вздрогнула, словно от дежавю, где–то я подобные уже слышала. Клиент потянулся, промычав, и эти звуки отозвались во мне мелкими мурашками в области лопаток. Подошла ближе, не отрывая взгляда от затылка неизвестного. Определенно, эту шею я уже видела, и вот эти волосы кажутся знакомыми. Но этого не может быть!
Ведь если бы он приехал, то не зашел. Или все же…
– Алек? – вопрос сорвался с губ до того, как я осознала кого именно зову.
Но ведь его не может быть в Берлине, не может…
А клиент сел на столе и обернулся, блестя карими глазами:
– Неужели узнала?
Еще не веря в чудо, опасаясь, что он, как мираж развеется, и там будет сидеть другой, я шагнула вперед. Бесстрашно обняла его за шею и уткнулась носом куда-то в ключицу. Мне не показалось, это он и он здесь, в Берлине. Чувствуя, мужское тело в своих объятиях, улыбнулась сквозь слезы, он реален. Реален. Последнюю мысль произнесла вслух, цепляясь за него сильнее. Старший сын Богдана Петровича подобного оборота не ожидал, как впрочем, и всхлипа. Да, уж для терпеливого достигатора это было в новинку. Теплые руки крепко с замиранием и недоверием обняли меня, прижимая и защищая от внешних неурядиц.
– Я так понимаю, ты тоже скучала.
– Очень… – всхлип.
Мы молчали, и только решилась пореветь на его благородно подставленном плече, так он прервал:
– А как же сеанс массажа?
Вздрогнула. Отстранилась, вытирая слезы со щек, стараясь смотреть исключительно на его мягкую улыбку, но не выше. Сереге, сказала бы: «обойдешься!», а вот ему не могу. Язык не поворачивается, это же Алек.
– Да, точно… Сейчас я…просто… Ты, так неожиданно… – попыталась сделать шаг назад.
– Олененок, я пошутил. – Притянул меня обратно.
– Тогда…, тогда зачем ты здесь?
– За тобой. – Легко и просто ответил он. – Прилетел вовремя, правда?
– Очень… Хочу домой, ужасно хочу домой. – Прижалась к нему теснее, в какой-то мере отогреваясь и оттаивая, наверное, поэтому так тянет плакать.
– Доставлю в целости и сохранности.
Я вздохнула с облегчением: – Спасибо.
– Знаешь, ради такого приема, стоило подождать. – Он погладил меня по волосам, произнося серьезно. – Больше я тебя никуда не отпущу.
– Ты? Я…, – отклонила голову, недоверчиво глядя в его глаза, – то есть мне…, но мы… три года, и…
С улыбкой подул на мои щеки, заставляя испариться последние мокрые дорожки, а заодно и привлекая внимание к своим губам.
– Знаю. Наверстаем. Согласна?
– Д-да.
А в голове бьется только одна мысль, Господи, какой же он все-таки замечательный. Кто из нас потянулся первым, не знаю, но тот поцелуй был откровением – я больше ничего не боюсь.
24.
Ведущая телешою «Любовь придет!» еле сдерживая улыбку.
– Он вырвал вас из «заточения» и сразу же привел в ЗАГС?
– Думал об этом, но не был уверен, что поступая так, не добьюсь противоположного эффекта. Дал ей время все обдумать, не давил, взял тайм-аут.
Я удивленно вскинула брови, вспоминая наш разговор в зале ожидания аэропорта Тигель. Безмолвным он стоял рядом, удерживая мою за руку в своей руке, явно чтобы я не сбежала.
«– Какие планы на будущее?
