Текст книги "Молчите рефери! (СИ)"

Автор книги: Мари Ардмир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Щелчок по кнопке и тишина. Передо мной маячат две ноги в синих брюках и мягкий голос интересуется:

– Оля, что случилось?

Следом за этим вопросом идет еще один более встревоженный:

– Ты что-то выпила? – чужие руки бережно накрывают мои плечи и сжимают их. Спасибо, что не трясут. – Оль, что ты приняла?

Его руки спускаются к моим локтям, затем скользят к запястьям, чтобы, проверив пульс замереть, на мгновение.

– Это таблетки? Какие? Не молчи…

– Нет. – Произнесла совсем тихо. И мотаю головой из стороны в сторону еле-еле, почти невидимое движение. Но ему и этого достаточно, заметил. Выдохнул с облегчением. Забрал из моих рук телефон, присел на корточки, так что его лицо оказалось напротив моего.

А вот и Алек. Кажется, я должна была закрыть дом при нем, или провести его, или выпустить из дома, но я этого не сделала. И вот теперь он тут, взял мои ладошки в плен своих рук, нежно.

– Олененок, ты можешь сказать, что случилось? Ты не поехала на встречу, что произошло?

Я смотрю в его внимательные карие глаза и понимаю, что отвертеться простым: «я устала» не получится. Мы проходили это совсем недавно в поликлинике. Я все понимаю, но слова не желают срываться с губ. Что я ему скажу? Что я вообще могу сказать?

Он протянул руку к моему лицу и коснулся щеки:

– Ну? Ты рассказываешь или я использую секретное оружие?

Что-то новенькое. Не знала, что против меня есть секретное оружие.

– Удивлена, а я знаю. Мне младший рассказал. – Он улыбнулся уголками губ и серьезным тоном продолжил. – Или ты рассказываешь, в чем дело, или я вызываю скорую.

Не нужно скорую! Мысль явно отразилась на лице, но вслух не произнесла, ни слова.

– Понятно, скорую вызывать не будем, но и рассказать в чем дело ты не намерена. – Кивнул своим мыслям. – Осечка вышла, не подействовало. Может тебя под душ, холодный. Тебя холодный душ из ступора выводит, а? – он поднялся и заставил встать меня. – Что скажешь?

А я стою перед ним и не шевелюсь, молчу, и не дышу вовсе.

– Ничего не скажешь. – Подвел он черту. – Тогда всю ответственность за происходящее я беру на себя.

Какую ответственность? За что?

А его руки в это время оторвались от меня и принялись за пуговки на блузке. Вот первая выскользнула из петельки, затем вторая… Странно, он расстегивает их, а я ничего произнести не могу и не потому что страшно, а потому что не пугает, вообще. Я не боюсь его рук и отстраненно наблюдаю, за тем, как медленно и тактично расстегивается моя блузка.

Третья, четвертая, пятая…

– Оу! – с этим возгласом он распахнул шелковое изделие, обрадовался как родной и поднял взгляд на меня. – Нательная маечка? А зачем? Ты часто мерзнешь?

Отрицательно покачала головой, еще один малозаметный знак. Но Алек на меня не смотрит. Его куда больше заинтересовало кружевное белье, купленное для придания уверенности. Словно ребенок, разворачивающий подарок, он легко выдернул блузку из юбки.

– Ааа, нет. Не маечка. – Широкая улыбка осветила его лицо. – Неужели боди?

Оно самое. И лучше не думать какими потайными мыслями я руководствовалась, когда его брала.

– Оль, а можно глянуть? – бросил пристальный взгляд на меня, затем вниз. – Ну, раз ты молчишь… до сих пор, то можно. Молчание знак согласия, да?

Подождал несколько секунд, чтобы я успела одуматься, одуматься не успела, а потом постановил: – Значит, да.

Мурлыча что-то с хулиганским видом, обвил руками и медленно расстегнул юбку, чтобы затем спустить ладони значительно ниже поясничного отдела. Смешно, я от неожиданности вздрогнула, а он вслед за мной.

– Точно боди, Олененок, шикарный выбор. – Отстранился немного, не убирая рук, и глухо спросил. – А где оно расстегивается?

Внизу… там две кнопочки…

– А ну да, мог бы и догадаться.

Его ладонь медленно продвинулась ниже, достигла кнопочек и словно обожженная вернулась назад. Глаза закрыл, и на ощупь начал быстро застегивать юбку, ругая меня. Я же отвечала мысленно.

– Оля, где реакция?

Не знаю.

– Я ж не каменный воспользуюсь ситуацией.

Давай, воспользуйся. Хоть кому-то будет хорошо.

– А когда спросят: «кто начал?», скажу: «ты была активом, я пассивом» и мне все-все поверят. – Произносит с сожалением, запахивая на мне блузку, юбку он уже застегнул.

Нет. Кажется, это я сказала вслух.

– Что, нет? – он остановился.

– Не поверят. – Мой голос тих. Сама себя не слышу, а он слышит еще и шутит.

– Не поверят, но жениться заставят. – Взяв за подбородок, поднял мое лицо и заглянул в глаза. – Ну, что выйдешь за меня?

– Ты женат…

– Это не повод чтобы плакать. – На глаза навернулись слезы, но я поняла это лишь, когда он мягко начал их стирать. – Дело решается легко, разводом. Слышала о таком?

– Д-да… – в деталях вспомнила разговор с Лешей и горько всхлипнула, – но он только женится.

В детстве меня в такие минуты спасала мама, она меня обнимала и давала поплакать, в юности подушка, а тут…Я не нашла ничего лучше, чем шагнуть к Алеку и разреветься на его груди.

– Олененок… – с грустью произнес он и крепко меня обнял.

17.

– Это был не лучший ее день, но и не худший, я пришел на помощь. – Сообщил благоверный и приобнял меня.

Несколько секунд в студии длилось молчание, а затем присутствующие вновь пришли в «движение». Леша незаметно поглаживает мое плечо, задумчиво улыбается. Я молчу, а Ева с удивлением взирает на нас.

– Так… В вашей истории все началось с этого дня? – она как-то растеряно просмотрела подготовленные вопросы, облизнула губы и, понизив голос, спросила. – То есть… этот случай стал отправным пунктом в ваших отношениях?

Леша тихо рассмеялся:

– Скорее конечной станцией предыдущих взаимоотношений. За один лишь вечер я одновременно стал спасательной жилеткой и персоной нон грата. – Покосился на меня и добавил. – Вот тебе и благодарность за проявленную отзывчивость.

До отзывчивости, там был еще и личный досмотр, но он вряд ли пожелает сообщить об этом. То белье помнит до сих пор, вот и на днях предлагал воскресить воспоминания и купить схожее.

– А иначе я отреагировать не могла. Просыпаюсь утром в своей комнате, одна в помятых… чувствах, – пункт о том, что проснулась в белье, опустим. – Ясно наревелась вдоволь, так что больше и не хочется. А на столе записка, от него.

– Слова записки помните? – Ева выжидающе посмотрела.

– Конечно. Такое не забудешь. – Замечаю, как улыбка мужа становится шире, и мстительно цитирую слово в слово: – Что бы ни случилось в прошлом, желаю тебе это забыть.

– Я имел в виду твои неприятности.

– А я поняла, что речь идет о прошедшем вечере. И что вся ситуация со мной его раздосадовала.

– Я не мог ей помочь, и это меня злило. – Пояснил он, подмигнув Еве. – Объяснение проще простого, зачем было накручивать?

Ну, все жди дома сюрпрайз, я устрою тебе страстный вечер, и ты забудешь, каково это – смотреть на других женщин! Ну, а пока продумываю план на ужин при свечах и делаю невинные глазки.

– Накручивать было с чего. После слез, я уснула мертвым сном. И кто знает…, как вечер закончился и что он имел в виду на самом деле.

– Она еще не знала, что я не люблю приставать к мертвецки спящим девушкам. Но… – он берет таинственную паузу и вынуждает ведущую проявить заинтересованность.

– Но?

– Оля решила все по-своему и стала меня избегать.

Наш интервьюер перевела удивленный взгляд на меня: – Ольга, Вам это удалось?

– Нет, – ответил муж.

– Да, – призналась я, чем вызвала очередной его смешок. – Но тут следует уточнить, что я избегала не самого Лешу, а необходимость называть его по имени.

Про себя добавила, что с того самого вечера, я стала опасаться своего нестандартного поведения рядом с ним. Все же один чужой «муж» на моем счету уже был, не хватало еще и второго чужого Алексея.

– И чем мое имя тебе не угодило? – возмутился он. – Лешей лишь перед походом в ЗАГС называть начала.

– Потому что все вариации имени Алексей стали для меня сущим наказанием.

Сейчас с него хватит и полуправды, в остальном признаюсь на годовщину пятую, может быть.

***

Задумчивый голос Богдана Петровича вырвал меня из оцепенения:

– Давно не видел твоей радости.

– Я радуюсь. И спасибо вам за прибавку к жалованью. – Попыталась улыбнуться, под пристальным взглядом главы семьи Краснощек. Но моя улыбка получилась несчастной, а затем и вовсе сползла с лица. – Бонус в размере 30% к основному заработку – это прекрасно.

Опустила взгляд на руки и прикусила губу, хоть бы не разреветься. Ненавижу плакать на людях. К тому же наниматель мне попался проницательный, видит насквозь. А мне бы сейчас где-нибудь закрыться и переждать тупую боль.

– И я об этом. – Он сдвинул две папки в сторону, открыл свой ежедневник и, задумавшись, перечислил. – Сессию закрыла, зарплату получила с бонусом, клиента провожаешь на операцию через два дня, затем домой едешь на неделю и не рада.

– Рада. – Придала лицу жизнерадостное выражение. По моим меркам куда более бодрое, чем три часа назад, когда я завершила разговор с Лешей.

– Не вижу, Оленька. – Поставил точку глава семьи Краснощек. – Новогодние каникулы ты себе урезала до трех дней, в Рождество сидела здесь корпела над книгами, на Старый Новый Год опять же осталась во Львове. Это ты из-за отца в таком состоянии?

Он прав во всем, кроме последнего, на попытки отца вернуться к маме, в этом случае мне плевать с высокой башни. Мамуля придерживается моего мнения на его счет и  Димка нас поддержал. Если отец желал новой жизни и завел новую семью, возвращаться в старую спустя год не имеет смысла. Пусть поступает так, как сам нас учил – берет ответственность за свою жизнь на себя. И незачем сбегать от трехмесячного сына, кредитов и обязательств перед молодой женой.

Там где пеленок нет ему уже не рады. Он сам разорвал с нами связь и не желал общаться, что ж теперь мы целиком и полностью поддерживаем его в этом.

– Он тут ни при чем. – Я ответила честно и постаралась, как можно мягче закрыть тему. – Хочу перевестись во 2-ой Московский Медицинский Институт. К концу учебного года я завершу с вами программу по восстановлению и переведусь.

– А если не завершишь?

– Богдан Петрович, мы с вами через столько прошли, что сомневаться в успешности операции и дальнейшего восстановления грешно. – Пожурила я. – Не о том думаете.

– Человеческий фактор присутствует везде.

– Если вы хотите покалечить хирургов или сбежать из операционной на каталке, то признайтесь сразу.

– Почему же на каталке? – он улыбнулся, – на своих двоих. И зачем признаваться?

– Чтобы я успела нанять охрану.

Считая разговор завершенным, вновь поблагодарила за щедрое вознаграждение и поднялась из кресла.

– Мне нужно собираться, – сожаление в голосе скрыть не удалось, как не пыталась. Я не хотела ехать в Днепропетровск и не знала, как избавиться от неожиданно свалившихся на меня каникул, а точнее где их пересидеть.

– Оль, я подумал… это мы уезжаем из дома, но ты-то можешь остаться. Главное, чтобы не скучала одна. В середине недели сюда заедет Алек и Елена, а до того можешь пригласить кого-нибудь из знакомых.

– А можно я подругу приглашу?

Сама не заметила, как начала улыбаться, и он тоже ответил мне с улыбкой: – Нужно.

Слишком поспешно согласился, даже не верится, нужно срочно ее пропиарить в выгодном свете:

– Она моего возраста, вредных привычек не имеет и всем прививает хорошие манеры.

– Такая же упертая как ты? – Богдан Петрович сложил все папки и вышел из-за стола.

– Ну, – я смутилась под его смеющимся взглядом. – Да, в этом мы схожи.

– Можно порадоваться, что нас в это время дома не будет.

– Спасибо! – я потянулась и взяла его руку в свои ладошки, чтобы сжать и еще раз поблагодарить. – Спасибо огромное, она не была еще во Львове, обрадуется!

– Хм, это хорошо. – Он посмотрел на наши руки, затем подмигнул мне. – Все беги, звони ей, пусть приезжает. И не хандри больше.

Кивнула я побежала наверх. – Люсек приедет! Мой Люсек!

Я отчаянно старалась не вспоминать слова Алеши, но время от времени вновь и вновь прокручивала наш телефонный разговор и судорожно вздыхала: «Дурой! Какой же я была дурой! Все это время…»

Он позвонил с утра, явно решил испортить мне воскресенье, и говорить начал с упрека, словно я ему чем-то обязана.

– Ольчик, ты избегаешь меня?

Горло сдавило от одного лишь звука его голоса, слезы затуманили взгляд, а по спине пробежался холод. Здравствуй мой ночной ужас – бессонница. Каким образом мои чувства стали издевкой надо мной, я не понимаю, но боль, которую они причиняют настолько отчетлива, что я еле сдерживаю судорожный стон.

Избегаю ли я его, конечно избегаю и в Днепропетровске и во Львове. И буду избегать, я не хочу испытывать боль, я не буду ее чувствовать. А значит, пора завязывать с его звонками, сообщениями и sms-ками.

– Ау, ты все еще там? – весело интересуется он.

Что ж отозваться соловьем на его песенку у меня не получится. И стоит ли постоянно разыгрывать перед ним стойкую духом? Я выбрала проверенную стратегию общения с ним – говорить правду и недоговаривать.

– Я влюбилась.

– Это замечательно… – я не дала ему более ничего сказать.

– Он женат. – На той стороне провода повисло удивленное молчание. Неужели подумал на себя. А вот зря! Он этого не был достоин, вида не подам, не намекну, не скажу, не признаюсь. Все останется так, как было, пусть и далее воспринимает меня очаровательной сестренкой друга и не более.

– И что? – настороженно спросил Леша. – У тебя с ним сложности?

– Обрывает звонками телефоны. Вынуждена выключать.

– А как же мы, как остальные твои знакомые?

Отстраненно подумала, что Алек, Серега и мой Димка первым делом спросили бы не начистить ли козлу морду, и не интересовались: «а как же мы?», имея в виду: « а как же я?»

– Через интернет сеть.

– А встретиться?

Крепко сжала зубы и досчитала до десяти. Как же просто у него это получается: исчезать, когда захочется и появляться, когда вздумается. А говорить, о том, что он не понят, так вообще, проще простого.

– Я не в том состоянии, чтобы встретиться. – Выдохнула судорожно, но не всхлипнула. Уже хорошо.

– Ясно. Что ж… Я ничем не могу помочь? – формальный вопрос, ожидающий формального ответа: «ничем».

– Можешь. – Позволила себе маленькое ехидство и, помедлив, попросила. – Позвони мне через шесть месяцев.

– А не много ли? – какой же он эгоист! Ищет лучшее для себя и только для себя, даже зная, что мне плохо. – Давай три дня. Зачем так много хандрить?

– Нужно. Три месяца. – Я урезала срок, лишь бы он не продолжал в том же духе.

Где же моя гордость раньше была, где был нормальный навык отказа – говорить «нет», отстаивая себя.

– Оля, много.

– Месяц? – я была готова смеяться над собо, он говорил с укором. Надо же во мне опять заинтересованы. Самое время вновь начать поклонение неизвестному рыцарю в заржавевших латах.

– Знаешь, не оставляет ощущение… – начал он пространно рассуждать вслух.

Я не могу больше его слушать, и играть беззаботную малышку тоже не могу, слезы потекли по щекам, и выдержка дала трещину.

– Пойди мне навстречу ты же можешь.

– Ты меня не бросила, в том состоянии и я…

Красиво звучит, жаль невовремя

– Ты меня не бросишь, ты дашь мне время.

– Тебе нужно время?

– Да. Три месяца. Знаю, ты отнесешься к этому разумно, и не будешь обижаться или…– все-таки всхлипнула, но он не заметил. А зачем ему? Куда проще сделать вид, что все в порядке и нет проблем. Так и выслушивать меня не придется, главное показать какой ты хороший, заботливый и в кратчайшие сроки завершить разговор.

– Что или…?

– Или искать встреч. Я сама тебе наберу.

– Хорошо, буду ждать. – Судорожно выдохнула и всхлипнула вновь.

– Знаешь, мне тебя сейчас так жалко… очень.

– Верю. До связи.

– До связи. Целую и кре…

Я отключилась и заревела, уткнувшись в подушку лицом. Он меня целует. Да, целует он меня. Целует…и крепко-крепко обнимает. Как же иначе!

***

Мы сошли с маршрутки на проспекте Свободы и теперь медленно брели по Староеврейской улице в сторону Львовской шоколадной мастерской.

– Самовлюбленная сволочь!

Моя бесценная подруга приехала вчера. Вначале не переставая восторгалась домом и теплыми отношениями между мной и членами семьи Краснощек, хвалила Сережино мясо, зажаренное на вертеле. Затем мы с ней болтали до двух ночи, пока обе не провалились в сон. Вчера она не возмущалась, а вот сегодня, нежно поминала Лешу на каждом шагу.

– Знаешь, Оля, я не понимала до сих пор, зачем ты за него держишься, но вот смотрю на твое окружение сейчас… – и неопределенно замолчала.

Явно на Серегу указывает. Он ей настолько понравился, что Люся трижды переспросила, точно ли у него есть нормальная девушка: дважды у меня, один раз самого объекта воздыхания. Он не отреагировал на это, как на беспардонность, сказал прямо, что меня замуж звал и сейчас не против, если соглашусь. Более того, готов мне дать три месяца на обдумывание. И это мне заявил паразит Селозя, который у Юли пропадает чуть ли не семь дней в неделю. Я сразу сказала – нет. Получила от лучшей подруги, а от младшего предложение хорошенько подумать. И не поймешь по глазам, прикалывается или ставит на мне опыты, что приравнивается к издевательству.

– Так вот сейчас, – продолжила она, выйдя из задумчивости, – я думаю, что тебе это было необходимо. Не особо и требовалось, конечно, но во всем надо искать плюсы. Так вот один из них твое нынешнее окружение.

Соглашаясь, рассеянно кивнула. Очень зежеее надеюсь, что она не будет мне указывать на Сережу, как на эталон мужской красоты, доброты и мужественности. Ничего плохого о нем не скажу, он такой и есть и это здорово. Но ничего кроме дружеской симпатии я к младшему не испытываю.

– Я о чем… Понимаешь, когда в жизни тебе встречаются самовлюбленные козлы и эгоисты, но ты помимо них видишь наглядный пример нормального парня, становится понятно, что мир одними лишь уродами не заполнен.

– Да.

– Очень жаль, что он тебе не нравится, но очень здорово, что ты с ним знакома.

– Ты не видела его отца, – я улыбнулась, когда Люся с удивлением повернулась ко мне.

– Что я слышу, тебя на взрослых потянуло?

– Нет. Я просто вижу Богдана Петровича, и знаю, каким будет Сережа.

– Аааа, то есть тут и с яблоней повезло. – Протянула она восхищенно.

– Да. И с яблоней и с яблоками.

– К слову, о втором, – Люся взяла меня под руку и улыбнулась. – Что скажешь о нем?

– Женат.

А вот тут срабатывает закон подлости, или закон выражения «Помяни черта». Я вздрогнула, увидев пару у синей Mazda.

– И все? – настаивает подруга.

– И он впереди.

Мой шепот потонул в ее удивленном восклицании:

– Где? Ой, вот тот высокий…?

Блин! Если бы не ее вопрос-догадка, нас бы Алек не заметил. Мы бы тихо свернули на сербскую подальше от него и вечно обиженной Елены. А теперь…

– Оля?! Добрый вечер. – Он закрыл машину и улыбнулся нам. – Гуляете?

– Да.

Я глаз не подняла, ответила односложно, лишь бы быстрее с ними разминуться. А Люсек, наоборот, в улыбке расплылась и елейным голосом:

– Идем в кондитерскую мастерскую. Она где-то здесь… Вы там не были?

– Вы в шоколадницу? – скривилась его супруга. – За фигурой не следите?

– Нам некогда. – Ответила подруга, продолжая улыбаться.

– Ясно.

Елена смерила нас неприязненным взглядом. Запахнув на себе меховое манто, она с королевской грацией обошла машину и остановилась возле мужа.

– Алекс, заберешь меня через час. И не забудь подарок для мамы.

После этого демонстративно подставила щечку для поцелуя. И он послушно исполнил требуемое.

Очередная безобидная игра. А иначе не назовешь, я же видела неоднократно, что в компании, где есть девушки ее возраста и младше, Елена тянется к мужу, как ядовитый плющ. 756555 Громче смеяться, старается привлечь внимание историями, чаще проявляет нежность к супругу, смахивает пылинки с его одежды, поглаживает руки, а иногда и попросту по-хозяйски держит свою руку на его бедре значительно выше колена. А уж последнее она постоянно показывает при мне.

– Оля, прояви сдержанность. – Шепчет непотопляемая блондинка Люсек.

– Да, я молчу.

– Ты фыркнула, – подруга комично скривилась, и мы слаженно помахали уходящей прочь Елене.

– Я не слышала.

– Зато это слышали остальные. – Так же шепотом ответила она.

Я решила не сдаваться: – Считай, чихнула.

– Кто чихает? – Алек приблизился к нам. – Замерзли?

– Заблудились!

Ох, Люсек, где же твоя сдержанность, я не хочу, чтобы он нас провожал. Не хочу!

Он помолчал немного, не знаю смотрел ли на меня, но я на него не смотрю вообще.

– Вы, наверное, подруга Оли?

– Да, та самая, которую Оля не любит представлять. – С этими словами она легко пихнула меня локотком.

– Ой! – Это я. Очнулась с опозданием, а подруга начала уже знакомиться сама.

– Я Люсиль, для вас можно Люсек.

– Алексей. Можно на «ты». – Он пожал, ее протянутую ладошку. – Ну что ж идемте, девушки. Проведу.

И что делает моя закадычная подруга, говорит: «Давайте», и, сдвинув меня в середину, начинает расспрашивать его обо всем, о чем она только может. Вот и иду я между ними, глаза вниз, ушки на макушке, а у самой руки чешутся, прикопать подругу в ближайшем сугробе. Я Алека не видела больше месяца, готова столько же еще не видеть. Потому что стыдно, очень и очень стыдно за ту истерику.

– Алексей, у тебя много друзей?

– Двое.

– Оба проверены в беде?

– Нет, и не хотелось бы их проверять. – В голосе отражается улыбка. Понятно, ее расспросы его забавляют. Ну, а сама Люсек не против под простым предлогом общения, начать сбор информации. У меня только одно смущает, мне кажется или подруга второй раз пытается подставить подножку.

– Боишься узнать, что ошибся в выборе?

– Нет.

– Тогда, поясни свой ответ. Ты не хочешь их проверять в беде потому что, что?

– Потому что моя беда, это в первую очередь моя проблема. К ним я не люблю привлекать других. Но если требуется, в первую очередь обращусь к родным. К друзьям я направлюсь, если что-то произойдет с родными, а вот этого я не хочу.

– Если что-то произойдет с родными, или же если родные не смогут помочь? – решилась уточнить Люся.

– Оба пункта.

Вот на этом моменте я все-таки спотыкаюсь, понятное дело о Люсину ногу, и начинаю падать.

– Блин!

Алек вовремя меня поймал, помог разогнуться. Так что я не ковырнула носом дорогу и этот самый нос себе не разбила. Да и камень головой не нашла, как в прошлом году на прогулке с Сережей. И пока я воспоминаю ту зиму, старший сын моего нанимателя в это время убирает волосы с моего лица. Он улыбается с затаенной тревогой в глазах, а я, как умалишенная под гипнозом, в деталях вспомнила его руки на своем теле и чувство защищенности, когда обнимал.

– Спишь на ходу?

Глаза вниз, лишь бы с ним взглядами не встретиться, и молчу.

– Оля? – не унимается он.

– Голодный обморок. – Было первое, что я ляпнула, чтобы зло покоситься на улыбчивую блондю с карими глазами. Подножку подставила и улыбается, где это видано?

– Держись за меня. – Предложил Алек, галантно и медленно отступил, подставил локоть.

– Прекрасная идея! А можно и мне? – моя Люсек взяла его под другую руку. На лице ни тени сожаления, а только широкая улыбка. – Нам еще долго идти? А то я что-то устала…

– Пятьдесят метров.

– Это радует.

Блин! Мне бы сейчас в невидимку превратиться и сбежать, испариться, улететь. Словно прочитав мои невеселые мысли, он наклонился и, прижав ладошку локтем к себе, спросил: – Ты как?

– Хорошо.

Оставшиеся метры до мастерской я отмалчивалась, а Люся болтала. Нет, мне не обидно за поведение подруги, и, в общем-то, спасибо ей за позитив и поддержку. Разговаривать с ним сейчас мне очень сложно, а отмалчиваться нельзя. Он ничего плохого не сделал, наоборот…

– Вот мы и пришли. – Возвестил Алек и пропустил вперед Люсю, а меня придержал. – У тебя точно все хорошо?

– Да. – Ответила легко и просто, можно было бы не акцентировать внимания, но нет, не отпустил.

– Оля, а на меня смотреть так и не будешь?

Получается, что мое нежелание сталкиваться взглядами не прошло незамеченным. Плохо, очень плохо, я надеялась, что он не придаст этому значения.

– Я…

– Что? – кажется, он настроился на долгий разговор или раскрытие первого раунда обсуждения. Какое счастье, что у него в этот момент зазвонил телефон, и мне не пришлось отвечать.

– Входи. Я сейчас. – Алек открыл для меня двери и ответил на звонок.

Он что вот сейчас посетит мастерскую с нами? Этого только не хватало. Желание попробовать множество сладостей исчезло перед древним инстинктом крови. И где же тут спряталась моя замечательная подруга? На первом этаже ее не оказалось, а на втором она хорошо спрятала светлую макушку и ярко-красную куртку. Нашла ее за группой посетителей у прилавка, заставленного конфетами. И слова произнести не успела, как она взяла меня в оборот.

– Я в восторге от шоколадницы. Съем все. Смотри, какие названия у конфет: «Фрау Рузя», «Бернардинка», «Фрау Цимер», «Вишневая аграфка», «Клубничные цёмки»! О, и «Львовская амурка», интересно что они имели в виду?

– Люся, – прошипела я, ты почему здесь?

– Пришла на запах, но начнем мы с тобой с первого этажа там кафешка, – выговаривая это, она утянула меня вниз. – Здесь как в Европе, честное слово. Пахнет божественно, выглядит, бесподобно. Кофе будешь?

– Не успеваю уследить за твоей мыслью.

– А я стараюсь сбить тебя с толку. – Она улыбнулась. – По тебе же видно, когда ты готова человека убить хладнокровно и жестоко. Мне себя жалко, я решила лучше от греха подальше и… Кстати, тут можно приобрести сережки, магнитики на холодильник. Не хочешь? А я себе уже присмотрела чашку. Знаешь, на ней капля нарисована, а снизу человечек с открытым ртом.

– Люся… – мой укор ей понятен, не первый год вместе, но это же, Люся!

– Чувствую себя замечательно, – улыбнулась подруга и, повесив куртку на крючок, села за ближайший столик, – надеюсь, ты тоже.

– Блин, вот я же беззастенчиво использовала этот метод общения с Богданом Петровичем, и мне неоднократно удавалось его негативный настрой переломить. Но до сих пор не знала, что он настолько бесит.

– Ты о чем? – невинно поинтересовалась она.

– Так, прекрати уже!

– Оль, тебе срочно нужно выпить горячего шоколада, чтобы подобрела. И перестань на меня наезжать. Я сейчас как секретный агент во вражеском стане, узнала тайну и боюсь ее раскрыть.

– Какую...?

Она лукаво улыбнулась, томно вздохнула и повела плечами:

– Я тут понаблюдала… – специально делает паузу и внимательно смотрит на меня, – за кое-кем и пришла к выводу…

– А короче можно?

Ловлю еще один ее внимательный взгляд и вдруг слышу: – Что в отношениях Алексея и Елены взаимных чувств нет. Они у пары были, слово «были» следует подчеркнуть, либо есть, но к совершенно разным людям.

– У него кто-то есть на стороне? Или ты о Елене? – невольно возмутилась я, и еле сдерживаемая улыбка подруги стала широкой, а карие глаза заблестели от удовольствия.

– У нее есть и давно. Понимаешь, любит себя Елена безумно и не скрывает этого. Он на заскоки благоверной реагирует безропотно, а вот ты…

Делаю большие глаза, ничего не знаю, ничего не понимаю. И что значит ее выражение: «а вот ты…». Я вообще ни причем, а потому молчу и разглядываю кружевную салфетку на столике. Подумала, и решила использовать ее же прием перевода темы:

– Уютно тут, да? Я в Европе я еще не была, но верю твоему видению.

– Что между вами было?

Хм, а она на это не купилась, досадно. Еще и наезжает не по-детски: – Между кем и кем?

Простой вопрос вместо ответа, нормальный вопрос, ничего не объясняющий и ни на что не намекающий, но Люся уже делает свои выводы. Подалась вперед и прошептала:

– Ага, то есть было.

– Блин! Да с чего ты взяла? Не было ничего.

– Не блинкай. Все просто. Ты от него не шарахаешься, но краснеешь, плюс молчишь, что странно. Потому что свою природную стеснительность ты ранее прятала за общительностью и скрывала запредельной напористостью. И он…

такое ощущение, что глядя на тебя, улыбается.

Наперекор всем ожиданиям Люси я не возмутилась, а вздохнула с облегчением. И не от того что тема животрепещущая, а от того, что в зал зашел хмурый Алек. С нами он не посидит, уже хорошо.

– Извините, мои планы изменились. Должен уехать.

– Очень жаль. – Пропела моя подруга и протянула ему ладошку, – встретимся еще. Была рада познакомиться.

– И мне очень приятно, – он ответил ей с улыбкой, это хорошо слышится по голосу, а вот теперь, прочистив горло, обратился ко мне. – Оля?

Под внимательным взором карих глаз, я запрокинула голову, заставила себя улыбнуться и не отвести взгляда. – Спасибо, что провел.

– Огромное. – Поддержала Люся.

– Не за что. Хорошего вечера.

Он ушел, а я все еще сижу с отрешенным видом и машинально вожу пальчиками по контуру белых кружев.

– Н-да, не зря Елена на тебя, волком смотрит, не зря. Расскажешь, что было?

– Ты горячий шоколад какой мне порекомендуешь? Молочный или белый?

– Бери белый, – она не обиделась и подмигнула. – Вдруг подобреешь и расскажешь мне все.

– «Вдруг» хорошее слово. Я возьму молочный и перестрахуюсь.

За трое суток проеденных Люсей во Львове, она умудрилась познакомиться с пятнадцатью парнями, обменяться контактами с девятью и с тремя назначить свидания. Так что с трех до семи часов вечера ее в доме не было. На вопрос «почему именно в это время?» моя подруга-блондинка с расстройством заметила, что Алек обещал заскочить на Дагестанскую в середине дня и не явился.

Блин, и блондинкой не назовешь, потому что не обидится.

– Когда обещал?

– Пока вел нас в шоколадную мастерскую.

Я сжала зубы, прорычав про себя все знакомые ругательства. Надо же, а я решила, что ей со мной скучно.

– Оль, только не дуйся. Ничего ж не получилось.

– Как это не получилось? – я медленно выдохнула и улыбнулась. Ругаться не буду, зато урок на будущее, если Люсек сбегает от меня, значит что-то у нее для меня же и заготовлено. – Ты вроде бы время весело проводила.

– На двух да, на третьем нет. – Печально вздохнула красотка.

– Так тебе и надо.

– Вот вредина! – возмутилась она и поправила сумку на плече. – Вот возьму и больше не приеду.

– А кто тебя пригласит?

Она прищурилась, я тоже. Она сделала задумчивый вид, и я вместе с ней.

– К Сереге напрошусь. И приеду! – выдала подруга. – Ты против такого кандидата в мужья, а вот мне он очень даже приглянулся.

– Ок, в следующий раз жди пригласительную от младшего. Я предупрежу его заблаговременно: кто и ради чего приедет. Он так обрадуется…

Вспомнили, с каким лицом Серега прощался с Люсей и обе захохотали. Подруга все же упросила его сделать пирожные в последний вечер, а получив заветную сладость, призналась в чистосердечной любви. Реакция у младшего была нестандартной, поблагодарил за оказанную честь, вышел из кухни, где мы сидели, и трижды перекрестился.

А сегодня, после того как подвез на вокзал он ее приобнял, пожелал хорошего пути и не скорой встречи. Оговорку заметил с опозданием, но исправился с блеском Исходя из его слов Люсиль на Дагестанской ждут с нетерпением обратно, пирожные пекут, столы накрывают и друзей предупреждают. Причем тут «друзей предупреждают» обещал сообщить, только после ее отъезда.