Текст книги "Хаос с доставкой. Для профи"

Автор книги: Мари Аннет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Выходит, – начала я осторожно, – ты научился всему не у своего отца, а у демоницы? Но ты же боишься демониц.

Он раздраженно фыркнул.

– Они сильные. Не физически. Они маленькие, как ты, я мог прижать их к земле и держать. Но ты гораздо слабее, – добавил он.

Я хмыкнула.

– Но их магия, vayanin… Многие из их заклинаний я так и не одолел, хотя payapis и пыталась меня научить. Крылья… они действуют, пока у меня хватает сил их удержать. А payashē, когда хотят лететь, – выпускают крылья и летят. Они не падают на землю так быстро, как я.

Я накрутила на палец подол свитера.

– И как это было – расти среди payashē и учиться у payapis?

– Payashē не хотели, чтобы я жил с ними. Считали, что это глупо – пускать kanyin в свой pashir.

Мне приходилось напрягать мозг, чтобы не потерять смысл демонических слов, которыми он пересыпал свою речь.

– Сначала они меня били. Потом я стал больше их, и они перестали. Они меня уже не ненавидели, потому что я стал приносить кое-какую пользу.

– Да? Какую же?

– Собирал еду, присматривал за их отпрысками. Они все ленивые. Заставляли меня работать за них. – Он медленно выдохнул. – В любой день, в любую минуту они могли меня убить, если бы я им чем-то не угодил. Я всегда оставался добычей, но с ними было безопаснее, чем одному, и я делал то, чего они хотели.

Каково это – расти среди тех, кто может тебя убить в любой момент?

– Когда я стал старше и сильнее, я начал выходить ночью охранять pashir. Это мне больше нравилось, потому что я был не на глазах у payashē. Я убил многих демонов, которые подходили слишком близко. В засаде мне не было равных. Меня никто не видел, пока я не брошусь. Как-то ночью я был на охоте и почувствовал, что меня наполняет магия Dīnen. – Его руки сжались в кулаки. – И я убежал.

Я нахмурилась.

– Как это?

– Убежал подальше от pashir. И больше не вернулся. Dīnen опасны – я не знал, не убьют ли меня payashē, если я вернусь.

Вот так сразу, за одну ночь, вся его жизнь снова изменилась.

– А потом что ты делал?

Он задумался.

– Старался сдержать обещание, данное payapis. Старался что-то изменить.

– Ты что-то изменил для своего Дома, – сказала я. – Ты заставил другие Дома бояться демонов В’альир.

– Hnn… Она бы сказала, что этого недостаточно. – Он уронил голову на спинку кровати, полузакрыв глаза. – Я пытался, но это было imadnul. Я заставил других бояться нас, но они все равно убивают. Демоны В’альир слабы и слишком молоды. Они убивают нас. Я убиваю их. Они убивают еще больше. Ничего не меняется.

– Но ты пытался. И… и когда ты вернешься домой, может быть, в качестве Ivaknen ты сможешь сделать больше, чем когда был Dīnen. – Я неуверенно улыбнулась. – Таких демонов, как ты, больше нет, правда ведь? Ты единственный демон-мужчина, которого учила демоница.

– Я никогда никому не говорил, что жил с payashē. – Он поморщился. – Другие демоны… им бы это не понравилось.

– Почему?

– По многим причинам. – Он чуть-чуть приподнялся. – Ты теперь думаешь обо мне по-другому?

– По-другому? – Я моргнула. – Я… я просто поражена. Что ты смог с этим справиться. Наверняка было страшно.

– Hnn. Было, и не раз.

– И ты жил с демоницами. Вот чего я не ожидала – ты всегда говорил о них так, будто для тебя ничего страшнее быть не может.

– Я лучше других демонов знаю их силу.

– Могущество, – поправила я. – Силы у них не так уж много, раз ты говоришь, что мог их… – Я осеклась и уставилась на него. – Погоди. Ты имел это в виду в буквальном смысле? Тебе приходилось прижимать payashē к земле и удерживать?

Он пожал плечами.

– Но зачем? – ахнула я. – Ты напал на нее?

Он слегка отшатнулся.

– Напал? Нет!

– Тогда что?

– Она сама попросила.

У меня открылся рот.

Он покосился на меня.

– Иногда payashē хотят спариваться, но так, чтобы не было потомства. Когда я подрос, некоторые payashē в pashir стали говорить, что я должен давать им еду.

Челюсть у меня отвисла еще больше.

– Я знал, что они не захотят от меня потомства, потому что я В’альир, но… – Он снова пожал плечами.

– Но? – пискнула я. – Что но?

– Ты покраснела.

– Еще бы! – выпалила я. – Ты же только что признался, что переспал с целой женской коммуной!

– Переспал? Не поним…

– Спаривался, – громко поправилась я. – Ты спаривался с целой кучей демониц! Я думала, ты пока не хочешь детей!

– У нас не было потомства.

– Откуда ты знаешь? У демонов что, есть противозачаточные средства? Любая из них могла случайно забеременеть. Ты же не вернулся и не знаешь…

– Случайно? – Он вытаращился на меня. – У hh’ainun потомство бывает случайно?

Сбитая толку, я слегка откинулась назад.

– Бывает. А у payashē не так?

– Мы сами выбираем, когда иметь потомство. Часто payashē подпускает к себе демона для спаривания, но не хочет, чтобы он был отцом. Демоны не знают, когда payashē решит иметь потомство, а когда нет.

– Значит, какие-то демоницы выбрали тебя, чтобы ты спаривался с ними?

Он сел прямо, уперев руки в матрас между коленями.

– Почему ты злишься?

Злюсь? Я не злилась. Нисколько. Мне просто было… не по себе. Вот и все, что я могла сказать. Мне было не по себе, а еще сердце как-то сдавливало под ребрами, словно вокруг него затянулась невидимая петля.

– Когда я тебе предложила… – начала я сбивчиво, – клубнику… Ты согласился, чтобы мы могли… спариться?

Он ничего не ответил, и я посмотрела на него. Вид у него был растерянный, как никогда.

Остатки моего гнева испарились, вместо них появилась боль. Вот оно что. Вот она, правда.

Он уже раньше принимал такие ничего не значащие предложения, а потому и мое предложение в его глазах ничего не значило. И в этом ничего плохого нет… вот только для меня оно кое-что значило. Когда я протягивала ему эту клубнику, я открывала перед ним сердце и душу.

И только теперь я поняла, как сильно мне хотелось, чтобы для него это тоже было чем-то особенным.

Глава 21

Я вскочила с кровати.

– Не буду мешать тебе отдыхать.

– Vayanin?

Я поспешила к двери. Нужно было поскорее сбежать и залечить в одиночестве свое разбитое сердце, а еще разобраться, отчего же мне так больно, потому что мои чувства мне самой казались не очень-то логичными.

Матрас скрипнул: Зуилас скатился с него, и его рука ухватила меня за локоть. Он развернул меня лицом к себе. Стиральная машина за стеной тарахтела и лязгала. Глаза Зуиласа вглядывались в мое лицо.

– Что с тобой?

– Ничего.

– Неправда, – прорычал он с неожиданной злостью.

Я вырвала руку.

– Я пошла.

Он схватил меня за рукав свитера и притянул к себе.

– Скажи мне, что случилось.

– Я не хочу об этом говорить.

– Я только что говорил с тобой о том, о чем никогда никому не рассказывал.

– Это… это еще не значит, что я должна тебе сразу все рассказать.

Он сердито оскалил зубы. Я отпрянула, рукав натянулся. Зуилас снова дернул меня к себе. Я рванулась и охнула, услышав треск рвущихся ниток.

Меня охватила паника.

– Пусти!

Он выпустил мой рукав – так внезапно, что я покачнулась. Его темные глаза горели ледяным огнем. Он резко втянул воздух через нос.

– Страх, – сердито проговорил он. – Опять страх. Чего ты боишься?

Я отступила еще на шаг.

– Я же не сделал тебе больно. Я никогда не делал тебе больно. – Он мотнул хвостом, шипы зацепились за пружину матраса и порвали ткань. – Что мне сделать, чтобы ты меня не боялась? Что я делаю не так?

Я вздрогнула, и у меня перехватило дыхание. Моя спина уперлась в стену.

– Это мне надо бояться! – прорычал он в досаде, отчего слова прозвучали грубовато. – Тебя так легко сломать. Я все время боюсь, что тебе будет больно. Я слежу за тобой, защищаю тебя, а тебе все равно больно. Я стараюсь как могу, но этого мало! Почему я так боюсь за payilas, которая считает, что я хочу сделать ей больно?

Прижавшись спиной к стене, я смотрела на него и не могла втянуть в легкие воздух. Эмоции бурлили во мне беспорядочным потоком, и я уже даже не пыталась в них разобраться. Я знала только, что сердце у меня колотится, голова кружится… а Зуилас только что сказал, что боится причинить мне боль.

Он отошел в другой конец комнаты, но тут же снова метнулся ко мне, оскалив зубы.

– Когда у тебя был инферно, ты не боялась. Я был твоим орудием. А теперь это не так, и я стал опасным.

Я оттолкнулась от стены.

– Нет! Дело не в этом!

Глаза у него снова сощурились.

– Теперь я боюсь, потому что… потому что… потому что ты такой сильный и можешь справиться со мной, а я не могу защититься магией, как payashē.

– Я не причиню тебе боли. Неужели ты не знаешь?

Я втянула в себя воздух.

– Когда ты… когда вы спаривались с payashē, ты ее боялся?

Он сжал зубы.

– Да.

– Ты для меня такой же, как payashē, Зуилас, – прошептала я. – Как же мне не бояться?

– Но эти payashē не хотели меня защищать. Им не было до меня дела.

Я замерла. Даже сердце перестало биться.

– А тебе до меня… есть дело?

– Я буду защищать тебя, а не причинять тебе боль. – Он быстро заморгал, будто силился подобрать нужные слова на иностранном языке, который ему пришлось учить слишком быстро. – Я хочу, чтобы ты всегда была в безопасности.

Мне понадобилась секунда, всего секунда, чтобы его тихие слова уложились в голове, – а потом тело само собой пришло в движение.

Я не тревожилась, не удивлялась, не сомневалась и не раздумывала без конца, как говорил обо мне Зуилас. Я преодолела разделявшее нас расстояние стремительными шагами и вскинула руки. Мои ладони потянулись к его лицу, пальцы сомкнулись у него на затылке. Я встала на цыпочки.

И прижалась губами к его губам.

Он застыл.

Я перестала тянуться на носках и опустилась на пол. Дыхание у меня перехватило, щеки горели. Но я не убирала рук и не опускала глаз.

– Вот так люди говорят друг другу, что им не все равно. И что они могут… могут захотеть… спариться, – слабым голосом договорила я.

Он уставился на меня, и у меня зачастил пульс: взгляд был внимательный, пристальный, почти вызывающий. Его руки обвили мою шею. Ладони были теплые, большие пальцы касались моих щек. Он наклонился ближе, и мы соприкоснулись кончиками носов.

Он прижался губами к моим губам.

У меня все внутри оборвалось. Зуилас выждал мгновение – не запаникую ли я, не оттолкну ли его. Вместо этого я сомкнула пальцы на его запястьях, снова встала на цыпочки и поцеловала его еще крепче – и он ответил тем же.

Когда его губы твердо вжались в мои, я приоткрыла рот. Он поймал зубами мою нижнюю губу, легонько прикусил, а затем наши губы сомкнулись.

От горячего прикосновения его языка у меня ослабели колени. Он целовал меня. Пробовал на вкус. Пульс у меня участился, жар разлился по всему телу. Я не чувствовала, что он толкает меня назад, пока не уткнулась спиной в стену. Я охнула – он отстранился, и губам сразу стало холодно без его губ.

Мои руки сами потянулись к нему. Я обхватила его голову и снова прижала его губы к своим.

Он резко выдохнул от удивления, а затем прижал меня к стене. Его пальцы запутались у меня в волосах, сжали мою голову. Его губы, язык, мимолетные касания клыков – все это вызывало во мне неукротимую бурю чувств.

В прошлый раз, когда мы целовались, он был нежным, осторожным, словно пробовал почву.

Теперь же он был активным, жадным, требовательным.

На этот раз его губы накрыли мой рот решительно – он властно брал то, что хотел, и каждая клеточка во мне готова была отдаться его рукам, его губам и тому огню, который он зажег во мне. Он прижал меня к стене, не оставив возможности отступить. Грубый звук вырвался из его груди, когда я еще сильнее запрокинула голову и его губы впились в мои.

– Твою мать!

Услышав громкое ругательство, Зуилас отпрянул от меня. Все еще не убирая рук из моих волос, оглянулся на дверь спальни.

На пороге стояла Амалия – в куртке, с белым, как мел, лицом. В тишине слышался рокот и лязг стиральной машины – этот шум и не позволил чуткому слуху Зуиласа уловить шаги Амалии.

– Зуилас! – Руки у Амалии были сжаты в кулаки и заметно дрожали. – Отойди от нее.

Он слегка подался назад, мотая хвостом из стороны в сторону.

– Отойди от нее! – закричала Амалия, и голос у нее сделался высоким и тонким от страха. – Как ты можешь! Ты поклялся ее защищать! Ты не…

– Амалия… – еле слышно выдохнула я.

– …Не можешь делать с ней такое! Ты нарушаешь свое обещание! Ты…

– Амалия! – почти закричала я. – Это я его поцеловала!

Она умолкла, и ее вытаращенные глаза остановились на мне. Я оттолкнула Зуиласа, и он отступил назад. Его руки соскользнули с моих волос.

– Это я его поцеловала, – повторила я, и лицо у меня пылало, хоть я и пыталась побороть смущение. – Он не сделал ничего плохого.

Амалия смотрела на меня, не двигаясь, дрожа с головы до ног. Этот страх в ее голосе… Неужели она готова была броситься на мою защиту, зная, что не сможет справиться с Зуиласом, если он впадет в ярость?

– Плохого? – повторила она. – Ничего плохого?

Я торопливо кивнула.

– Это все я. Я сама…

– Ты поцеловала его. После того, о чем мы с тобой говорили. Что это слишком опасно. Что так нельзя.

– Это не…

– Он демон! – крикнула она.

– Он такой же, как мы! – крикнула я в ответ и шагнула вперед, заслонив собой Зуиласа. – Личность! У него есть мысли, эмоции и интеллект.

– Демон, у которого есть мысли, эмоции и интеллект!

– Какая разница? Не будь у него хвоста, все было бы в порядке? Не будь у него магии, ты бы признала его личностью? Где, по-твоему, граница?

– Он существо другого вида.

– Чем это определяется? Хвостом и магией?

– Не пытайся запудрить мне мозги! Начать с того, что он умеет превращаться в сгусток энергии… и еще целый час можно перечислять, что делает его сверхъестественным существом из другого измерения!

Руки у меня сжались в кулаки.

– Какое все это имеет значение?

– Ты себя слышишь? Конечно, имеет!

– Почему?

– Разные. Виды! – отрезала она. – Черт возьми, Робин, да что на тебя нашло? Думаешь, секс с демоном – это такая веселая игра, маленький эксперимент в спальне?

– Эксперименты тут ни при чем, – огрызнулась я.

– А что же при чем? – Она резко выпрямила спину, сердито хмурясь. – Объясни, Робин. Расскажи, что свело тебя с ума, потому что я ни хрена не понимаю!

Я открыла рот… и не знала, что сказать. Секунда тянулась за секундой.

– Ладно. – Амалия закинула сумочку на плечо. – Знаешь что? Ладно. Делай что хочешь, но я не собираюсь на это смотреть.

Она развернулась на каблуках и вылетела из комнаты.

На секунду я застыла от изумления, а потом бросилась за ней, обогнув кухонный стол, на котором лежал брошенный ею пакет с ресторанной едой. Амалия вихрем влетела в гостиную и схватила свой чемодан – уже собранный: мы решили, что нужно быть готовыми к бегству из этой квартиры в любой момент.

– Амалия… – резко начала я.

– Все, Робин! С меня хватит! – Она стянула с обеденного стола ворох тканей и затолкала в раскрытый чемодан. – Ты чуть не погибла этой ночью. Через несколько дней Ксевер откроет портал и, может быть, заключит контракт с демоницей. По-твоему, сейчас самое время обжиматься с Зуиласом? Ну тогда вперед. Пусть использует тебя как хочет.

– Он не собирается…

Она повернулась ко мне.

– Откуда ты знаешь? Мать твою! Ты вообще слышишь, что я говорю? – Резко повернувшись к чемодану, она застегнула молнию. – Робин, я все время была с тобой. Месяцами. Какого только дерьма не нахлебалась – страха, бессонниц, кошмаров, пока жила под одной крышей с освобожденным демоном, потому что хотела помочь тебе. Мы были заодно.

– Ты…

Она рывком поставила чемодан и вытянула ручку.

– И ради чего? С какой стати мне все это терпеть, когда ты сама лезешь на рожон?

Слезы защипали мне глаза.

– Амалия…

– Нет. С меня хватит. – Она повернулась ко мне спиной. – Развлекайтесь тут с Зуиласом. Надеюсь, он тебя не убьет.

Она зашагала по коридору, с грохотом катя за собой чемодан.

– Амалия! – выпалила я, бросаясь за ней вдогонку. – Ты не можешь подождать минутку, чтобы мы могли все обсудить?

– Мы уже обсуждали. – Она распахнула дверь. – Я не стану рисковать своей жизнью ради той, кому наплевать на собственную безопасность.

Она шагнула за порог, и я вся похолодела от страха.

– Пожалуйста, не уходи! – Я схватила ее за руку. – Пожалуйста, Амалия!

Она выдернула руку и полуобернулась ко мне. Лицо у нее кривилось, глаза были полны слез.

– Я больше не могу, Робин. Не могу, и все.

Она развернулась и быстро зашагала прочь. Я стояла в дверях с замершим сердцем и глядела ей вслед. Она скрылась за углом.

Я ждала, но она не вернулась.

Глава 22

Я медленно закрыла дверь и заперла на задвижку. Так же медленно развернулась и с полными слез глазами поплелась на кухню. Пакет с едой стоял на столе, от контейнеров шел аромат острого карри. Я машинально взяла пакет и так и застыла с ним в руках.

– Vayanin?

Рядом появился Зуилас. Я все смотрела на контейнеры с едой.

– Робин?

Я судорожно вздохнула.

– Она не может увидеть тебя таким, какой ты есть. Когда она смотрит на тебя, то видит в первую очередь демона.

При всей симпатии и уважении, которые появились у Амалии по отношению к Зуиласу, она все же не готова была признать, что он способен на любовь и заботу, как любой человек. Мне вспомнилось, как Тори сказала Амалии меньше двух недель назад: «Похоже, ты не слишком беспокоишься, что Зуилас тебя убьет». И как Амалия ответила: «Каждый день беспокоюсь».

Я тогда мысленно пожала плечами, сказав себе, что она никогда не чувствовала себя комфортно рядом с Зуиласом, и продолжила делать вид, что это неважно.

Подавив всхлип, я бросила контейнер на стол и умчалась в спальню. Слезы текли по моим щекам. Я забралась на кровать и уткнулась лицом в подушку. Амалия ушла. Последнего родного человека, который заботился обо мне, больше нет рядом.

Меня так и будут все бросать?

Матрас просел. Зуилас встал на четвереньки рядом со мной и наклонился ближе – к самому моему лицу.

– Робин? Хочешь, я ее верну?

– Нет! – невольно вскрикнула я. – Нет. Это не поможет.

Он пристально посмотрел на меня, морща лоб, а затем отодвинулся к краю кровати. От меня.

– Погоди! – Я схватила его за руку. – Не уходи. Я не хочу, чтобы ты уходил.

Он поколебался.

– Я не уйду.

Сердце у меня разрывалось от боли. Конечно, он уйдет. Это же его самое заветное желание. Он хочет вернуться в Ahlēavah и возобновить свою прерванную жизнь, насколько это возможно. Защищать свой Дом, спариваться с новыми payashē, растить сыновей и менять мир демонов.

Мои пальцы сжались на его запястье. Я дрожала всем телом.

– Уйдешь.

Тихий шорох – и что-то теплое и твердое рядом со мной. Я моргнула.

Зуилас вытянулся на спине возле меня. Его голова опустилась на подушку рядом с моей, наши руки соприкоснулись.

Его глаза мягко светились.

– Я не уйду.

Я подкатилась ближе к нему, прижалась всем телом к его боку, а лицом к плечу. На глаза навернулись слезы, и я заплакала, вся дрожа.

Я плакала от чувства вины и угрызений совести – и от ужаса перед одиночеством, которое ожидало меня, когда Зуилас тоже уйдет и я останусь по-настоящему, совсем одна.

* * *

Яркий солнечный свет вырвал меня из глубокого сна. Сладкий дымный аромат щекотал в носу. Груди и животу было тепло, а спине – ужасно холодно.

Еще не до конца проснувшись, я приоткрыла глаза.

Перед этим я уснула, свернувшись калачиком под боком у Зуиласа, и с тех пор мы почти не шевелились. Зуилас лежал на спине – голова на подушке рядом с моей, глаза закрыты, дыхание медленное. Он всю ночь был тут, со мной?

Моя обычная реакция – вскочить и убежать с пылающими щеками – на миг пришла в голову, но я была слишком вымотана. Судя по бледному свету, просачивающемуся сквозь окно, рассвело только что, то есть я проспала каких-нибудь пять или шесть часов.

И тогда я стала вглядываться в лицо Зуиласа. В то, как свет пасмурного утра играет на его скулах. В прямую линию носа и изгиб губ. Он – все, что у меня осталось, а скоро и его не будет.

Зуилас открыл глаза, и темные зрачки сузились на свету. Тут же он повернул голову ко мне. Теперь наши лица на подушке были на расстоянии вздоха. Я ткнулась лбом в его лоб.

Глядя ему в глаза, я тосковала по той связи, которая была у нас раньше, – по драгоценной способности проникать в его непостижимые мысли.

Это не я решилась дотронуться до его лица. Рука потянулась сама собой, и пальцы коснулись его щеки. Все еще с полузакрытыми глазами, полусонная, но в каком-то странном напряжении, я провела кончиками пальцев по его уху, а затем по челюсти. По шее. По впадинке на горле.

Его ключицы меня завораживали. Твердая кость под самой кожей. Туго натянутые сухожилия над ними. Крепкие мышцы ниже.

Моя рука скользнула по его невероятно гладкой коже. Я прижала ладонь к скульптурно вылепленной грудной клетке и удивилась, какая она твердая, неподатливая под моей рукой. Я развела пальцы в стороны и закрыла глаза.

Его сердце колотилось под моей ладонью. Сильно, ровно. Еще мгновение – и мои пальцы скользнули ниже.

На животе мускулов было гораздо больше. Этот идеальный пресс! Зуилас лежал неподвижно, дышал медленно, а я водила рукой по его животу, исследуя каждую впадинку, каждый изгиб. Моя рука продолжала свое неспешное странствие, пока не дошла до того восхитительного места, где нижняя часть живота переходила в тазовую кость, образуя такую сексуальную букву V.

Пальцы наткнулись на ткань, и сердце вдруг сильно забилось. Ремня на нем не было. Ничего, кроме плотной ткани. Я уже раньше изучала его одежду и знала, что на шортах у него шнуровка по бокам. Я никогда не видела, чтобы он их снимал.

Моя рука задержалась у него на талии… а затем снова скользнула вверх, подальше от запретной ткани. Вернулась к его прессу, прошлась по нему еще раз и еще.

Я водила пальцами по его теплой коже, прижавшись лбом к его лбу, и тут на руку мне увесисто шлепнулся мохнатый комок с острыми, как бритва, когтями.

Раздался мой вскрик: это Сокс вцепилась мне в руку и пыталась разодрать ладонь задними лапами.

Зуилас схватил ее, и она набросилась теперь уже на его руку, со свирепым рычанием кусая за большой палец. Я поморщилась, села, осмотрела руку и с облегчением увидела на ней всего лишь несколько красных царапин. Надо бы взять ножницы и подстричь котенку коготки. Попрошу Амалию…

Тут моя мысль оборвалась, и воспаленные глаза опять защипало от слез. Я моргнула. Контактные линзы были неприятно липкими. Пожалуй, не стоило в них спать.

– Кажется, мы забыли покормить Сокс вчера вечером, – сказала я, свешивая ноги с кровати. – Я принесу ей еды.

Когда я вошла на кухню, мой взгляд упал на пакет с едой на столе. Чувствуя, как подступает к горлу комок, я взяла пакет и выбросила в мусор. Как будто мое сердце упало в мусорное ведро вместе с испорченной едой.

Я сжала кулаки. Хватит упиваться жалостью к себе! Раз уж я осталась одна, значит, придется справляться одной.

Пять дней. Ровно столько у меня осталось, чтобы помешать Ксеверу открыть настоящий портал в ад и призвать payashē – или заключить с ней контракт, или что он там еще задумал.

Через полчаса, покормив Сокс, приняв душ, натянув легкий джемпер и эластичные джинсы и съев батончик мюсли на завтрак, я нашла Зуиласа в гостиной – как обычно, сидящим у окна. Он так и не переоделся после вчерашнего душа, был в одних шортах, и щеки у меня вспыхнули: вспомнилось прикосновение к его мягкой коже.

Он смотрел, как я раскладываю гримуар, амулет В’альир, справочные тексты, оторванный уголок карты, украденный из кабинета Ксевера, и свой ноутбук на кофейном столике. Бросив на пол толстое одеяло вместо подушки, я взяла карандаш, положила на колени блокнот… и уставилась на все это, ощущая, как шестеренки в мозгу крутятся вхолостую.

Почти неуловимый шорох шагов. Зуилас сел по-турецки рядом со мной.

– Не знаю, с чего начать, – призналась я.

– Узнай, где будет враг. А потом решай, быть тебе там или нет.

– Верно. Начнем с карты.

Я включила ноутбук. Пока я прочесывала гугл-карты в поисках подходящей местности, Зуилас взял амулет и снова стал изучать заклинания на оборотной стороне.

Больше часа мы работали молча, и наконец я разочарованно вздохнула.

– Вдоль всего побережья острова и бухты, а я даже не знаю, какой у этой карты масштаб. Это может быть где угодно.

Отложив в сторону ноутбук и обрывок карты, я придвинула поближе гримуар. Может быть, в заклинании портала удастся найти что-нибудь полезное, то, что поможет сузить круг поисков. Я раскрыла гримуар на отмеченной странице и снова вздохнула, на этот раз подавленно. Все-таки Антея, при всей сомнительности ее морали, была гениальна. Уровень сложности этого заклинания был мне явно не по зубам, тем более что все обозначения и инструкции были на древнегреческом языке.

Я открыла блокнот, увидела почерк Амалии, и грудь снова сдавило тупой болью.

Разглядывая заклинание портала, я нацарапала несколько быстрых заметок, но то и дело возвращалась мыслями к отсутствующим разделам – к тем частям, которые Антея выпустила, стерла из истории своей семьи, чтобы это заклинание никто никогда не мог воспроизвести.

Я взглянула на амулет в руках Зуиласа.

– Думаешь, недостающие части заклинания портала там?

– Может быть, – рассеянно пробормотал он.

Секреты портала в ад… скрытые в амулете, созданном, по всей вероятности, демоном В’альир. Я перелистнула несколько страниц назад в надежде, что Антея оставила там какую-нибудь подсказку.

Атанас и В’альир. Создатель Демоники и всеми презираемый Двенадцатый Дом. Таинственная связь, стертая временем и кровавыми событиями.

– Что это?

Я очнулась от своей задумчивости и увидела, что Зуилас хмурится, глядя в гримуар. Рассеянно перелистывая страницы, я попала в совсем другой раздел. Внимание Зуиласа было приковано к какому-то ряду демонических рун среди древнегреческого текста.

– Это… – Я взглянула на предыдущую страницу. – Думаю, это и есть заклинание инферно, которое разрабатывала Антея.

Зуилас подался вперед.

– Hnn…

– А что это за руны?

– Это не руны. Это слова.

У меня перехватило дыхание.

– Слова?

– Тут написано: «Место, где встречаются lēvh демона и lēvh человека».

– Левх? Что это?

– Я думаю… дух? Душа? – Он склонил голову набок. – Когда я ухожу в инферно, это называется kish lēvh.

Мой взгляд метнулся к демоническим словам, обрамленным древнегреческим текстом.

«Где встречаются дух демона и дух человека». Если дух Зуиласа входит в инферно, значит…

– Моя душа, – прошептала я. – Выходит, инферно был связан и с моей душой? Вот почему… вот почему мы слышали мысли друг друга? И оба могли пользоваться твоей магией? Потому что инферно соединил наши души?

– У магии был вкус твоих мыслей.

Связь душ. Так вот что такое инферно. Вот как он соединяет контрактора с демоном. Если речь идет о легальном контракте, он создает телепатическую связь, с помощью которой контрактор контролирует демона, и связь душ, что облегчает реализацию пункта об изгнании.

Для нас с Зуиласом эта связь стала чем-то большим. Чем ближе мы становились, тем крепче делалась связь между нашими душами – и наконец мы смогли не только общаться, но и пользоваться магией друг друга.

Слезы навернулись мне на глаза.

– Vayanin?

Я опустила голову и торопливо вытерла глаза.

– Извини.

– Что случилось?

– Ничего. – Но это была ложь, и он это знал. – Я просто подумала… инферно связывал наши души, и это… мне жаль, что мы это потеряли.

Опершись локтем о кофейный столик, он пристально смотрел на меня.

– Тебе нравился инферно, потому что он нас… связывал?

Я шмыгнула носом.

– Да.

– Мне нравилось знать, о чем ты думаешь. – Он сморщил нос. – Ты так редко говоришь о том, что у тебя в мыслях. Я спрашиваю, ты говоришь: «Ничего» – и это всегда неправда.

От смущения румянец залил мои щеки. Я знала, что должна быть откровеннее с ним, но это было так трудно – я ведь никогда не знала, как он отреагирует.

– Я скучаю по этому, – добавил он с очевидной неохотой.

– Но не по всему остальному, что связано с инферно, – тихонько засмеялась я. Потом зевнула так, что челюсть хрустнула, и подумала – не вернуться ли в постель и не поспать ли еще пару часиков?

Зуилас, подперев подбородок рукой, разглядывал демонические слова.

– Может быть, нам и правда нужен инферно.

Я поколебалась, стараясь не давать воли надежде.

– И ты готов снова оказаться привязанным к нему?

Его хвост дернулся вверх и тут же стукнул об пол.

– Это хороший способ спрятаться. Самый легкий. И тебе он нужен, чтобы делать вид, что у нас контракт.

– Но я смогу тобой командовать.

– Вот это мне не нравится. – Его горящие глаза скользнули по моему лицу. – Потому что ты думаешь, что тебе нужны команды.

Я прикусила губу. И логическая, и эмоциональная часть моего мозга были убеждены, что ему можно доверять, но вот подсознание, озабоченное только и исключительно выживанием, не желало ничего знать о доверии. Оно видело хищника.

Гневный голос Амалии эхом отозвался у меня в голове. Она предупреждала, что Зуилас рано или поздно причинит мне боль.

– Может быть… – пробормотала я. – Может быть, я была неправа.

– Неправа?

После потери инферно я почувствовала себя уязвимой: я уже привыкла к ощущению контроля, которое он мне давал. Без него я не могла чувствовать себя в полной безопасности – во всяком случае, так мне казалось.

– Может быть, я была неправа, когда считала, что ты всегда будешь вызывать у меня страх. – Охваченная внезапной решимостью, я вскочила из-за кофейного столика. – Зуилас… прижми меня к полу.

Он моргнул.

– Ih?

– Я хочу проверить, испугаюсь или нет.

– Я не хочу тебя пугать.

– Я знаю, но хочу проверить. – Я положила ладони на одеяло, расстеленное на твердом полу. – Если я испугаюсь, ты можешь остановиться.

Он покосился на меня.

– Я не знаю, о чем ты думаешь.

– А ты попробуй.

Хмыкнув, он встал на колени. Дергающийся из стороны в сторону хвост выдавал неуверенность, но он протянул руку. Нервные мурашки пробежали по моему позвоночнику, когда он положил руку мне на плечо, и в голове пронеслись сомнения.

Но если я испугаюсь, он остановится. Я знала это. С тех пор как он намеренно пугал меня в последний раз, уже столько воды утекло, что воспоминания о тех временах казались почти нереальными. Его агрессия, моя робость… неужели мы и правда были такими?

Положим, я-то, если уж говорить честно, и сейчас не до конца справилась со своей пугливостью.

Зуилас надавил мне на плечо, и я опрокинулась на спину. Когда спина мягко стукнулась об одеяло, руки Зуиласа оказались рядом, по бокам, а затем он уселся на меня, стиснув коленями мои бедра. Его руки сомкнулись на моих запястьях, и он прижал их к полу у меня над головой.

Я смотрела на него широко раскрытыми глазами.

Он испытующе взглянул на меня, и ноздри у него раздулись: он принюхивался, пытаясь уловить в моем запахе предательскую нотку страха. Рычание, начавшееся где-то глубоко в груди, вырвалось у него из горла.

Сердце у меня забилось чуть быстрее. Я не могла отвести взгляда от его глаз, горящих хищным огнем.